Серия «Поражение Запада»

В 1999 США перешли в состояние гордыни. Впервые в своей истории у них не оказалось исторического конкурента. В этом году в НАТО вступили Польза, Чехия и Венгрия. В этом году разбомбили Югославию. В этом году снова стал расти военный бюджет США. Но и в этом же году Путин пришёл к власти. Потом были теракты 9/11, и Америка вошла в фазу агрессивных войн. Иракская война станет крупнейшим позором XXI века. Они настолько считали себя неуязвимыми, что позволили Китаю вступить в ВТО в 2001 году. Буш-младший написал у себя в книжке:

Россия находится в середине перехода, на который мы очень надеемся в поисках демократического будущего, и она является партнёром в войне против терроризма. Китайское руководство открывает, что лишь экономическая свобода ведёт к богатству. Со временем оно обнаружит, что только социальная и политическая свобода ведёт к национальному величию. Америка будет поддерживать демократический прогресс и экономическую открытость в обоих странах.

На деле прилагались усилия достигнуть такого военно-технического преимущества, которое бы следало любую гонку вооружений бесполезной. Американская мечта переместилась в виртуальное пространство бурно развивающегося Интернета.

Случилось не так, как они предполагали. Победа во второй чеченской войне стала первым признаком того, что Россия не развалится. Однако Путин оставался покладистым на первых порах, действительно помогая американцам в их афганской войне. Экономический взлёт пережила Германия, окрылённая своим человеческим потенциалом. Всё новые европейские страны принимали в НАТО. В Украине прошла Оранжевая революция, в которой Соединённые Штаты играли решающую роль. Примерно в это же время сменился тон американского дискурса в отношении России. Россию снова стали критиковать. Она снова стала целью. Что случилось? А случилось дипломатическое объединение России, Франции и Германии против иракской войны. Кошмар Бжезиского, казалось бы, стал сбываться.

10 февраля 2007 года Путин сказал в своей знаменитой мюнхенской речи, что россия не приемлет униполярного мира с Вашингтоном во главе. Штаты ответили приглашением Украины и Грузии в НАТО. И в августе 2008 года Грузия стала жертвой одного из бесчисленных несбывшихся обещаний Вашингтона, потеряв не только Южную Осетию, но и Абхазию. 18% территории. Примерно столько же потеряла на данный момент Украина.

Обама был последним представителем WASP-элиты. Его правление отмечала определённая сдержанность. В это время Германия стала де-факто лидером Европы на фоне геополитического угасания Франции. В 2012 году вступил в строй первый Северный Поток, а в 2013 году Россия совершила святотатство, предоставив политическое убежище Эдварду Сноудену. Немецкая гордыня достигла максимума в 2015 году, когда Меркель пригласила сирийских беженцев к себе в Германию. С союзниками по Евросоюзу она при этом не посоветовалась. Но уже за год до этого эта гордыня привела к серьёзным последствиям на Украине. Немцы сидели за рулём в процессе Евромайдана, спровоцировав развал местного режима. Они положились на национализм жителей запада страны в этом предприятии. Америка не имела интереса, но оказалась втянута в эту историю своим европейским союзником. Потом, когда ситуация стала грозить потерей контроля, им пришлось влезть основательно. Оставив гегемонию на Ближнем Востоке, США перешли в режим обороны. Блинкен, который при Обаме был и.о. министра обороны, писал, что необходимо противостоять попыткам изменить статус-кво как на Украине, так и в Южно-Китайском море. Ни на захват Россией Крыма, ни на вмешательство в Сирии ответа не последовало.

Затем наступило время перемен. 23 июня 2016 июня случился Брекзит, а осенью того же года избрали Трампа. Автор оставил надежду найти связность в его решениях. В конце 2017 года он начал вооружать Украину. Блоб не пропал, он лишь стал более хаотичным в своих действиях. В политике добавился антикитайский фактор, начались торговые войны, но к усилению американской индустрии это не привело. Иерусалим признали столицей Израиля. Зачем? Чтобы поднять цены на нефть? Так же можно объяснить и санкции против Венесуэлы. Угрозы выйти из НАТО сменились приёмом в эту организацию ещё двух балканских стран.

Потом пришёл Байден, который пообещал быть с Россией ещё жёстче. США были втянуты в европейские события помимо своей воли. Северный Поток 2 был закончен, а на Украине усилился национализм. К концу 2021 года стало готовиться нападение на Донбасс. Путин попросил письменных гарантий в отношении Украины, в чём ему было отказано. В принципе, он знал, что ему откажут и решил начать СВО в подходящий демографический момент: окно открылось в 2022 году и закроется в 2027. Эффективное сопротивление Украины вскружило блобу голову. Соединённые Штаты втянулись в эскалацию, из которой они не могут больше выйти без поражения. Последствиями этого поражения будут российско-германское сближение, дедолларизация мира и конец импорта, оплаченного печатным станком. Нулевое состояние американского общества не позволяет сделать прогноз решений его политиков. Нигилизм делает возможным всё.

В послесловии к немецкому изданию Тодд повторяет свой тезис о неизбежности американского поражения, которое вызвано моральным и социальным развалом. Он задаётся вопросом: почему Запад не признаёт своего поражения и сражается до последнего украинца? Ведь Россия может ответить тактическим ядерным оружием в случае ударов в ответ на удары ракетами по своей территории. У неё нет лишних солдат, потому она будет бить оружием массового поражения. Первой, как видно, достанется Польше. Но нет, возможность мира отрицается западными политиками, которые талдычат о несуществующей российской угрозе. Мир возможен. Россия на Украине не уступит, но угрозы Европе она не представляет.

Прогноз на будущее. Посмотрим сперва со стороны России. Нападения на российский флот в Севастополе усилиями британских спецслужб сделали необходимым отрезание Украины от Чёрного моря. Снабжение Украины ракетами дальнего действия сдвигают линию территориального захвата до Днепра. Обещания Запада ничего не стоят, потому нужно добиваться не бумажных, но «технических», окончательных гарантий невступления Украины в НАТО. А именно установления дружественного правительства в Киеве, за которым можно было бы присматривать с левого берега Днепра в том же Киеве.

Судьба Западной Украины остаётся под вопросом. Также непонятно, что будет с прибалтийскими странами. Оставить их в покое, несмотря на несносную антирусскую истерию, было бы всё-таки лучшей возможностью для России просигнализировать Европе свою волю к миру и взаимопониманию.

Теперь посмотрим на ситуацию глазами Запада. Русские в курсе, что с избранием Трампа вряд ли что изменится. Они противостоят Соединённым Штатам, а не президенту этой страны. Вышеозначенные цели России в войне совершенно неприемлемы для вашингтонских стратегов. Они представляют для них экзистенциальную угрозу невоенной природы. На карте стоит их престиж, статус мировой державы в конечном итоге. В геополитике поставить себя на смех – смерти подобно. Начиная с 2008 года, Штаты пытаются удержать то, что у них под контролем: Европу, Японию, Южную Корею и Тайвань. Эти регионы экспортируют в США намного больше, чем Китай. После того, как Россия достигнет своих целей на Украине и остановится, возникнет угроза развала НАТО. Может сбыться кошмар Бжезинского – примирение между Германией и Россией. Поэтому война на Украине будет продолжаться так долго, насколько это будет возможно.

Система НАТО служит не только для защиты от России. Она также является механизмом контроля над элитами и армиями стран-вассалов. Норвегия и Дания стали американскими непотопляемыми авианосцами, стоящими на причале в Европе, подобно Израилю в Азии. Нидерландский авианосец находится под совместным управлением США и Германии. Будущее континента окутано неопределённостью. Неясно, справится ли европейская олигархия с задачей удержать своё населения в режиме враждебности к России или даже втянуть в войну. Автор уделял в книге мало внимания своей Франции ввиду невысокого её значения. Эта страна тоже страдает экономически в результате этой войны. Однако в случае поражения Запада события в ней могут оказаться ключевыми в стратегическом смысле.

Мы вряд ли увидим серьёзные изменения на севере Европы: в Великобритании, Скандинавии, Нидерландах, Польше и Прибалтике. Но многое поменяется в трёх странах-основательницах Евросоюза: Германии, Италии и Франции. Самым важным будет отношение их народов к войне. Подъём правых сил, который подтвердился результатами европейских выборов июня 2024 года, даёт основания полагать, что простому народу вся эта история с падением благосостояния из-за ссоры с Россией всё больше не нравится. Ведь правые гораздо более дружественно настроены к России, чем настоящий истеблишмент. Идеологическая ситуация, однако, запутана. Режим Путина ставит главной целью национальный суверенитет, а также знает, что ему не обойтись без поддержки исламского мира. Да и 15% собственного населения являются мусульманами. Так что русский консерватизм, соответственно, дружественен исламу, в отличие от европейских популистов. Так или иначе, но противодействие войне будет возрастать именно в этих трёх странах. Настроенная на войну олигархия будет противостоять пацифистским народным массам.

По мере ускорения хода войны евроолигархам будет оставаться всё меньше времени, чтобы втянуть свои народы в войну

…которая будет не иметь другого конца, чем конец благосостояния Европы.

Прогноз поражения Запада мне кажется верным. Но вот то, как автор его обосновывает, мне совсем не нравится. Не Украина втянула Штаты в войну. Её руководство – просто-напросто марионетки. Ведь на протяжении всего правления Трампа шли поставки оружия в эту страну. Зачем? Просто так, что ли? Это всё ведь денег стоит. Нет, за действиями Вашингтона, начиная с середины девяностых (вспоминаем, что Польшу с Венгрией и Чехией пригласили в НАТО уже в 1997 году) стоит империалистическая доктрина Вулфовица. В этой доктрине было отдельно сказано об угрозе, исходящей от возрождающейся России:

Мы по-прежнему признаем, что в совокупности обычные вооруженные силы государств, ранее входивших в состав Советского Союза, сохраняют наибольший военный потенциал во всей Евразии; и мы не отвергаем риски для стабильности в Европе, связанные с негативной реакцией националистов в России или попытками реинкорпорировать в состав России новые независимые республики Украину, Белоруссию и Казахстан. возможно, и другие... Однако мы должны помнить, что демократические перемены в России не являются необратимыми и что, несмотря на нынешние трудности, Россия останется сильнейшей военной державой в Евразии и единственной державой в мире, способной уничтожить Соединенные Штаты.

Это было написано уже в феврале 1992 года, когда независимой России было два месяца. Потом это переписали, но последующие события показали, что «сдерживание» России стали мотивом американской политики уже в девяностых. Бжезинский не дал бы соврать.

Подход автора объяснять политику почти исключительно через культуру мне не импонирует. Тодд утверждает, что идёт по стопам Вебера и Маркса, а ведь тот же Маркс писал, что общественное бытие определяет общественное сознание, а не наоборот. Я не хочу этим сказать, что Маркс в этом прав. На самом деле неправы ни Вебер, ни Маркс. События всегда имеют объективные и субъективные предпосылки, и тем интересна история, что она непредсказуема. Можно быть уверенными в неизбежном ходе событий, но они снова и снова разочаровывают наши ожидания. Или превосходят их. Как получится.

Как видим, в противодействии России участвует почти только лишь сам Запад. Остальной мир либо осуждает РФлишь на словах, либо вообще не осуждает. А кое кто и поддерживает. В число не осуждающих входят и страны БРИКС. Эта группа родилась из развалин кризиса нулевых, одной из причин которого было кредитование заведомо неплатёжеспособных заёмщиков американскими банками. Это продемонстрировало миру безответственность и аморальность как Соединённых Штатов, так и Европы.

Несмотря на падение своего веса, западный лагерь продолжал думать и действовать, как будто бы ничего не случилось. Они по-прежнему чувствуют своё моральное превосходство! Для западного обывателя стала холодным душем реакция Китая на СВО. Они думали, что Китай разозлится и начнёт думать, на чью сторону встать. Так, по крайней мере, рассказывали телекомментаторы. Но китайское руководство знает, что если падёт Россия, они будут следующими. Каким надо быть слепым, чтобы вообще предполагать, что Китай встанет на сторону Запада?

Реальность выглядит по-другому. Она – в антагонизме между Западом и остальным миром. Антагонизм этот имеет двоякую структуру: экономический, в рамках которого глобализация видится западной реколонизацией, а также антропологический, коренящийся в отличающихся структурах семьи и родства. В отличие от Соединённых Штатов, Россия не находится в том состоянии, чтобы навязывать свою культуру или эксплуатировать остальной мир. Советский Союз уже смог один раз внести существенный вклад в крах колониальной системы. Сегодня многие страны ожидают от России подобного действия.

Автор видит в глобализации очередную стадию эксплуатации. Опирается в своих выводах он на Хобсона, Энгельса и Ленина. Ещё Ильич отмечал в своей книге про империализм, что между социал-демократическим реформаторством и участием рабочего класса в империалистических прибылях существует связь. Но он не мог себе представить (в отличие от Хобсона), что западный пролетариат полностью превратится в плебс в конечной стадии потребительского общества. Почему население, которое претерпело деиндустриализацию собственной страны, выбирает правых? Потому что правые популисты обращаются к этому плебсу, жизненный уровень которого основан на эксплуатации пролетариев Китая, Бангладеш и других подобных стран. Если Энгельс с Лениным предполагали, что свобода торговли коррумпирует, то автор уже заключает:

Абсолютная свобода торговли коррумпирует тоже абсолютно

В результате продуктивные граждане превратились в паразитов, которые и не собирается искать дорогу обратно на фабрику.

2022 год раскрыл глаза Западу, что его не любят. По неучастию в экономической блокаде России можно понять, что остальной мир поддерживает Россию в борьбе против НАТО. Он покупает российские нефть и газ и снабжает Россию материалом и запчастями. Вообще, на что они рассчитывали, пытаясь задушить санкциями такую большую страну. Это ведь не Венесуэла какая-нибудь. При этом решение о поддержке России принимает не рабочий класс, а руководящие элиты Индии, Турции, Бразилии и других стран. Их ужаснула преступная конфискация российской зарубежной собственности. Они поняли, что когда-нибудь очередь может дойти и до них.

Но не только страх за свою судьбу движет элитами остального мира. Имеют значение и политические и моральные ценности. Если посмотреть на системы родства, то страны мира можно грубо рассортировать на два лагеря. В двунаправленных системах предки и потомки равнозначны. Так дело обстоит, в основном, в западных странах. Остальной мир – патрилинейный. В нём социальный статус ребёнка определяется его родством с отцом. Часто эта система сопровождается с коммунитарной семьёй, где царит община и не любят выскочек.

Патрилинейные общества господствуют на огромных территориях Африки и Евразии. Современные общества уменьшили семьи, но старые ценности, противодействующие влиянию радикального феминизма, всё ещё в силе. Если вспомнить, в каких странах отрицательно относятся к LGBT-идеологии, бросится в глаза совпадение с семейными системами. Россия с её однозначной политикой выступает флагманом. Её моральная направленность – элемент так называемой «мягкой силы» (soft power). Когда-то советские коммунисты влияли на умы своим атеизмом и эгалитарным шармом, теперь нашлось новое основание.

Сегодня союзники и вассалы Запада принимают LGBT-законы в попытке приблизиться к западным нормам в целях сплочения. Автор рассказал про это на примере Японии, где ведётся борьба по запрету для трансгендеров посещать женские туалеты. Но как может быть согласие с чем-то неправильным укрепить военный союз? Этот культ лжи, он ведь наоборот, подрывает надёжность Соединённых Штатов в глазах других. Точно так же, как мужчина с сегодня на завтра может стать женщиной, и США могут с лёгкостью разорвать договор, который долгие годы согласовывала их предыдущая президентская администрация, как это было с атомными договорённостями с Ираном. Это всё – нигилизм, при котором предательство – в порядке вещей. Автор убеждён, что Тайвань и Япония, несмотря на их стремление польстить их суверену, не получат должной защиты в случае конфликта с Китаем.

История эта стара, как мир. Становиться на чью-то сторону в конфликте всегда было себе дороже. Всегда выгодно было стоять в стороне и получить прибыли от сотрудничества и от обхода санкций. В этом можно убедиться хотя бы на примере Первой мировой войны. Николас Малдер написал об этом хорошую книжку. Тем не менее, неприязнь к Соединённым Штатам сильна во многих местах этого мира, и поэтому нашлись страны, которые не только не встают на сторону Запада, но активно помогают России. В этом автор прав. По мере дальнейшей эскалации возникнет стимул всё-таки выбрать сторону и для нейтральных стран. Отсидеться в стороне удастся мало кому.

Ещё не так давно всё было хорошо. Страна прошла через послевоенное религиозное возрождение. При Эйзенхауэре царила истинная демократическая культура, которая заботилась о благосостоянии всех граждан. Внутренние ценности соответствовали политике страны на международной арене, где она противостояла тоталитарному коммунизму. Да, Латинская Америка страдала от гегемонии янки, да, с расовым равноправием были проблемы. Но даже и там были подвижки. Мартин Лютер Кинг добился отмены расовой сегрегации в автобусах. Америка Эйзенхауэра управлялась WASP-элитой, которая вышла из частных школ по подобию английских. Эта элита имела свою мораль и свои ценности. Согласно этой морали, справедливость состояла в том, что неравенство допускается, если оно, в конце концов, способствует благосостоянию беднейших слоёв населения. Так писал в своём трактате «Теория справедливости» идеолог либерализма Джон Ролз.

Но времена меняются. Начиная с восьмидесятых неравенство выросло, и с нем выросла несправедливость. Ну а простому народу дурили голову Ролзом, которого стали переводить на мировые языки на деньги ЦРУ. Параллельно шла деградация протестантства, которое стало включать в себя регрессивные элементы вроде буквального понимания библии, антинаучной ментальности и патологического нарциссизма.

Бог уже больше не для того, чтобы что-то требовать от нас, а для того, чтобы польстить верующему и предоставить ему психологические и материальные поощрения.

Чтобы убедиться в том, что это развитие Америки подобно западноевропейскому, можно взглянуть на падение фертильности и там, и там.

Уже в восьмидесятых рождаемость упала ниже уровня воспроизводства, как и в Западной Европе. Ещё одним симптомом дехристианизации стало изменение отношения к гомосексуализму. За сорок лет, начиная с 1970 года, число толерантных к этому феномену активных верующих выросло с 50% до 70%. Разрешение однополых браков стало последним симптомом нулевого состояния религии в стране. Этот вакуум нестабилен, он ведёт к нигилизму и даже отрицанию действительности, которая сегодня нашла свою кульминацию в трансгендерности. Генетика говорит нам, что человек не может по желанию заменить хромосому и стать противоположным полом. Утверждать обратное – значит говорить неправду. Если из этого делается целый культ, то можно говорить, что мы имеем дело с нигилистической религией.

Следствием деградации протестантизма является снижение уровня образования, которое началось с середины шестидесятых. Параллельно снизилась интенсивность обучения: с 40 учебных часов в 1961 году до 27 часов в 2003 году. Падает IQ американских граждан, причём сильнее среди менее образованных. Автор констатирует своеобразный парадокс:

Прогресс образования вызвал его долгосрочную деградацию, поскольку он стал причиной исчезновения ценностей, которые поощряли образование.

С исчезновением протестантизма можно было надеяться, что уйдёт в прошлое и расовое неравноправие в США. Эта страна реализовала в своё время высокого уровня демократии, который опирался на сегрегацию чёрных и индейцев. Даже будучи протестантами, негры ходили в отдельные церкви. И действительно, был достигнут большой прогресс, кульминацией которого стало избрание Обамы президентом. Однако после того, как чёрные перестали олицетворять неравенство, развалилось равенство среди белых. Классический американский расизм мёртв, но экономическое и образовательное неравенства растут, а социальные лифты работают всё хуже. Чёрные стали равными среди равных момент деградации идеала равноправия.

То, что в американском обществе не всё нормально, видно невооружённым глазом. Если в Америке сохранились настоящие протестанты, то они сказали бы, что их страна попала в немилость Господа. Благосостояние низших слоёв страдает, что выражается в более высокой смертности. Растёт количество случаев стрельбы по толпам. В стране бушует эпидемия ожирения, что заставляет предполагать недостаток самодисциплины. В середине двадцатого века был обеспечен более равноправный доступ к высшему образованию и введены вступительные тесты. Сегодня эти тесты потеряли всякую достоверность как инструмент измерения интеллекта. Успешное их прохождение зависит от возможности нанять хорошего репетитора. На этом фоне всё больше университетов отказывается от тестов. Отказ от этого меритократического принципа ведёт к кончине демократической фазы Америки.

Вершина социальной пирамиды является многослойной. На самом верху сидят олигархи, а пониже – высокооплачиваемая образованная элита. Вот эта либеральная олигархия, взращённая на нигилизме, и ведёт войну против авторитарной демократии России. Может быть, они имели бы шансы победить, если бы возглавляли эффективную экономику. Но увы.

К числу несомненных преимуществ американской экономики относятся нефтегаз и информационные технологии. Сырьё и абстракция. Но в том, что между ними, у США проблемы. Война заставила открыть на это глаза, когда США, обладая в 11 раз большим ВВП, чем Россия, оказались не в состоянии произвести достаточно снарядов для Украины. Страна деиндустриализируется на фоне свободы торговли. Страдает и сельхозпроизводство. Производство пшеницы упало с 65 миллионов тонн в 1980 году до 47 в 2022. Россия же нарастила его с 37 миллионов тонн в 2012 году до 80 в 2022.

Стоит также признать, что ВВП у Штатов – дутый. Он содержит очень большую долю услуг, эффективность или даже польза которых не всегда ясна. Всего лишь 20% подушевого ВВП в 76 тысяч долларов приходятся на «физическую» экономику: промышленность, строительство, транспорт и т.д. Всё остальное приходится на услуги сомнительного качества (если вспомнить, например, про здравоохранение). Так что его можно умножить на 0,4. С учётом этого реальный подушевой ВВП Соединённых Штатов составит 39520 долларов, что немного ниже, чем у западноевропейских стран. Как и младенческая смертность.

Почти втрое упала занятость в оборонной промышленности. Всего лишь 7,2% студентов изучают инженерные дисциплины. Умные головы идут туда, где больше платят: в право, финансы и торговлю. Это не к добру. Автор указывает, что подобное гуманитарное образование не улучшает продуктивные или даже интеллектуальные способности человека, а делает более удобным разграбление произведённого системой благосостояния. Адвокаты, банкиры и многие другие, укрывшиеся в сфере услуг, являются, по словам автора «стаей выдающихся хищников».

Размножение выпускников ВУЗов порождает размножение паразитов.

Не удивляет обилие иностранцев в инженерной сфере, где в Калифорнии, например, они составляют 39%. Банки, право – это всё хорошо. Но войну не выиграть арестом банковских счетов и отказом в страховании. Украине не хватает ракет.

Несмотря на весь недавний протекционизм, торговый дефицит Соединённых Штатов продолжает расти. Подобно всаднику Апокалипсиса, продолжает свой путь неравенство. Возродить свою промышленность стране мешает её способность создавать деньги из чистого воздуха. Подобно голландской болезни, Соединённые Штаты мучит «суперголландская болезнь». Зачем работать, если можно нарисовать банкноту и обменять её на необходимые товары и услуги? При этом нужно знать, что лишь 5% денег создаётся ФРС. Всё остальное порождают банки своим кредитованием.

Такую систему трудно изменить. Здесь мало поможет защита от иностранного производителя, потому что в первую очередь нужно защищаться от конкурентов с печатным станком. Эту конкуренцию чувствуют молодые люди, стоящие перед выбором своей будущей профессии. Зачем тратить усилия на изучение инженерной специальности, если банкиры и адвокаты деньги лопатой гребут?

Господству WASP-элит наступает конец. В кабинете Байдена уже 26% чёрных, притом, что они составляют всего 13% населения страны. Полное отсутствие WASP в окружении Байдена никого не волнует. Налицо стирание различий не только между религиями, но и между расами и уровнем образования. В университетах 26% студентов – азиаты (6% населения). Исчезновение протестантского христианства с его культом старательности убрало стимул к учёбе в нуклеарных семьях, где о детях мало заботятся. Как результат – падение уровня у этих детей. Азиатские же авторитарные семейные структуры не забыли конфуцианские традиции с высоким значением образования. В целом же можно сказать, что современная элита больше не задаёт направление или моральные ориентиры. Она всего лишь занимается достижением своей власти и проецированием её вовне.

Нельзя обойти молчанием еврейскую тему. Несмотря на то, что евреи составляют всего 1,7% населения, в списке богатейших людей журнала Forbes они составляют 30%. Сравнительно высокое влияние евреев в Соединённых Штатах автор объясняет снижением стремления к образованию среди протестантов. Сложилась ситуация, подобная Восточной Европе девятнадцатого века. Но сегодня можно наблюдать процесс постепенного вытеснения евреев из центра. Это можно наблюдать в университетах, в структурах власти, наконец, в Голливуде. Можно сделать вывод, что американские евреи так хорошо ассимилировались, что они тоже втянулись в процесс религиозного и интеллектуального падения Америки. Вслед за нулевым протестантством и нулевым католичеством наступает нулевое еврейство.

Результатом этого процесса является «деревня Вашингтон», которая сегодня представляет собой не более, чем собрание индивидом без какой-то общей морали. Эти слабые бездуховные индивидуумы с местечковым сознанием приводятся в движение процессом регулирования в местной профессиональной группе. Американцы называют вашингтонскую элиту кодовым словом Блоб, кляксой. Стремление Блоба к разжиганию международных конфликтов вполне естественно. Это ведь лежит в сфере их профессиональных интересов. Элитарии часто связаны семейными узами, что демонстрируется семейством Каган, играющим важную роль среди неоконов. К этому семейству относится Роберт, Дональд, Фредерик и Кимберли Каганы, а также небезызвестная Виктория Нуланд. Автор не является поклонником понятия Дип Стейт, или «глубокого государства». На самом деле этот госаппарат мелкий, но населён лицами, которые придерживаются иерархии. Этот бюрократический монстр управляется небольшой полуинтеллектуальной группой Блоба.

Автор завершает своё повествование о Соединённых Штатах упоминанием о восточноевропейском происхождении госсекретаря Блинкена и Виктории Нуланд. Он знает по своему опыту, что иностранное происхождение, пусть и далёкое, создаёт у человека ментальную связь с регионом своего происхождения. Почему же у этих лиц такого не наблюдается? Возможно, нулевое состояние религий провоцирует и нулевую память. А возможно, они мстят той Украине, которая причинила столько страдания их предкам…

Конечно, это спекуляция. Автор много спекулирует в своей книги. Я считаю что, пытаться объяснить всё через культуру религию и демографию – напрасное занятие. Есть же ещё и экономика, в конце концов. В которой автор явно не блещет. Математика с умножением доли услуг в ВВП на 0,4 меня не убеждает. Ведь откровенный мухлёж! Зачем было заниматься этими трюками, если можно просто указать на долю промышленности в ВВП? Деиндустриализация Соединённых Штатов является естественным процессом глобализации, в рамках которой были сняты торговые барьеры между странами, и капитал потёк туда, где он даёт наибольшую отдачу. Это совершенно неизбежно и «лечится» только восстановлением этих самых барьеров. Но проблема в том, что при этом снижается потенциальный размер рынка для твоего производителя, что сказывается на его эффективности. Поэтому конечным итогом процесса деглобализации будут не атомизированные государства, а крупные торговые блоки. В рамках этих блоков рынок будет достаточно широк, чтобы обеспечить снижение издержек. Конечно, процесс разделения не будет безболезненным. Будут войны. В принципе, они уже начались.

Неолиберальная революция с её триумфом жадности привела к деиндустриализации страны. Но за экономическим развалом стоит нечто большее, а именно развал религиозный. Работает инстинкт разрушения, проистекающий из того же нигилизма. Одним из наиболее цитируемых выражений Тэтчер является про то, что нет такой вещи, как общество. И это не зря: именно оно так явно отрицает действительность.

Окончательной истиной, скрывающейся за неолиберализмом, является религиозная пустота.

Стоит вспомнить ценности протестантизма с его самоуглублением для диалога с Господом: стремление к грамотности, предопределение, труд и накопление. Они содействовали процветанию всех без исключения протестантских стран. Великая французская и промышленная революции пробудили в Великобритании чувство тревоги и оживили протестантство в начале XIX века. При этом если Лондон и в целом юго-восток являются преимущественно англиканскими, то в Уэльсе и на промышленном севере доминируют методисты и прочие нонконформистские секты. Этот двуглавый протестантизм и развалился к 1930 году, породив протестантское зомби-общество. В этом обществе пренебрегается религиозной практикой, но сохраняются общественные ценности и главные ритуалы. Упала и рождаемость. «Плодитесь и размножайтесь» уже не каждый берёт себе за цель.

В отсутствие протестантского костяка британцам остался чистый национализм, и они без особых угрызений совести бросаются в бойню Первой мировой, в которой они противостояли таким же зомби-протестантам из Германии. Нонконформисты севера пополняли ряды Лейбористской партии. Послевоенное социальное государство стало апофеозом зомби-христианства. Шестидесятые годы стали временем начала перехода в нулевое религиозное состояние, что подтверждается статистикой.

Разрешение однополых браков знаменуют конечную стадию процесса, которую в Британии можно датировать 2024 годом. Так активные протестанты первой волны либерализма через зомби-стадию социального государства превратились в нулевых протестантов неолиберализма Тэтчер, которые имеют жадность, но не имеют морали.

Автор иллюстрирует этот процесс на примере системы образования. Частные школы 1880-1960 годов стали местом расцвета зомби-протестантства, где дети высших слоёв общества росли в спартанской атмосфере, которой обязаны строгой этике кальвинистов. Со временем режим потихоньку смягчался, а культурная революция шестидесятых-семидесятых ускорила этот процесс. Неолиберализм Тэтчер преобразовал эти учебные заведения в «независимые школы», которые пытаются соединить уровень образования с большим уровнем комфорта. И это притом, что в этих школах учатся также дети состоятельных лиц со всего света. Вот вам нулевой уровень религиозности. Но даже на этом уровне противостояние между нонконформистами и англиканами сохраняется, по крайней мере внешне, в виде двухпартийной системы, в которой партии теряют свою идеологическую основу.

С исчезновением протестантизма исчезла одна из нитей, связывавших Англию с Шотландией. Последняя не знает толком, оставаться ли в составе Великобритании или нет. Разорванность общества, в котором высокообразованные противостоят низкообразованным, пожилые – молодёжи, а богатые – бедным, не является признаком динамичной нации. Брекзит стал не возвращением национального государства, а результатом его распада. В то время, когда в 2014 году Украина отвергла Россию, двумя годами спустя Англия выбрала США. Теперь она поддерживает независимость Украины, утратив свою собственную.

Британский расизм уступает дорогу ненависти к пролетарию. Автор ещё в 1994 году написал, что американский расизм отличается от английского тем, что в глазах джентльмена уже с середины XIX века белый пролетарий был низшей расой. Брекзит подтвердил его слова. Оказалось, что высшему английскому обществу оказались ближе нацмены, чем свой же простой народ. Кембридж и Оксфорд отдали более 70% голосов за то, чтобы оставаться в составе Евросоюза. После референдума противостояние не ушло, а только обострилось. Последовавшая волна воукизма явилась местью высших слоёв плебсу.

Короче, непохоже это на уверенную в себе нацию, которая знает, куда идёт. Это похоже на бессмыслицу, на страх, на потребность в козлах отпущения. А тут и русские как раз кстати подвернулись, которые и без того уже намозолили глаза в Лондонграде.

Если французы сменили когда-то религиозную принадлежность национальной, то история протестантских стран идёт в другую сторону. Там нация проклюнулась раньше, прежде чем обрела свою религию. Теперь, когда эта религия отмерла, отмирает и национальное чувство. Нулевое протестантство порождает нулевую нацию.

Похожим образом ситуация развивается в Скандинавии. Страх тамошних стран перед российским нападением автор называет безумием. И всё-таки он материален, этот страх. Ладно Норвегия, член НАТО с момента основания. Ладно Дания – многолетний прицеп штатовских спецслужб. Они даже помогали американцам прослушивать телефон Меркель. Но у Швеции даже общей границы с Россией нет. Зачем им вступать в НАТО? Может, они хотят таким образом сохранить своё влияние в Скандинавии? В таком случае можно сказать, что игра не стоит свеч. Здесь нужно искать ещё какую-то причину.

Общеизвестно высокое благосостояние скандинавских стран. И всё же они тоже сползают в кризис, что выражается в снижении IQ их учащихся и возникновении право-популистских движений в Швеции и Финляндии. В Дании этого не произошло, главным образом, потому, что местные социал-демократы сами приняли ксенофобскую повестку дня. Растёт также готовность бороться за свою страну с оружием в руках. Тодд выдвигает гипотезу для объяснения этого феномена. В скандинавских странах особенно силён феминизм. Премьер-министры женского пола привели Швецию и Финляндию в НАТО. Быть может, феминистки во власти, стремясь к полноценному равноправию, неосознанно впитали дозу токсичной маскулинности? Оглянувшись по сторонам, мы увидим пассионарий вроде Виктории Нуланд, Урсулы фон дер Ляйен или Анналены Бербок. Олицетворяют ли они нечто более широкое? Стоит заметить, что набирающие силу право-популистские движения опираются в основном на мужчин-избирателей. И их же подозревают в симпатиях к России.

Автор предполагает, что нулевое состояние культуры и религии порождает в этих странах международный страх. Усиливается потребность в безопасности, которая удовлетворяется вступлением в НАТО. На самом деле это не потребность в безопасности. Это потребность к принадлежности в сыром виде.

Меня этот анализ не убеждает, если честно. Я понимаю желание автора вывести из культуры политические последствия. Но мне больше нравится традиционное объяснение волны воукизма в Британии: желание отвлечь внимание от настоящих проблем на фоне ухудшающегося экономического положения.

И в Скандинавии можно найти более внятное объяснение. Как у него только повернулся язык назвать бесцветных Бербок с фон дер Ляйен пассионариями? На самом деле это креатуры глобалистов, безвольные исполнительницы чужой воли. Марионетки. Такими же марионетками стали скандинавские элиты, сидящие на крючке компромата у американцев. Простому народу их радужная политика не нравится, вот и возникают протестные движения. Не удивляет также, что эти движения поддерживает мужской избиратель среднего возраста. Мужчину труднее обмануть, особенно если он с опытом.

С присоединением Польши и Прибалтики к России они стали самыми продвинутыми местами империи, во многом благодаря росту грамотности и техническому прогрессу. Чехия тоже стала развитой окраиной Австро-Венгрии. Потом было рождение новых наций, которое, однако, сохранило важную черту восточноевропейских обществ: неразвитость среднего класса. Это объясняет неудачу либеральных демократий в межвоенный период. Слабость среднего класса вызвана общим образовательным и культурным отставанием региона. Классическим симптомом этого было непропорционально большое представительство евреев в этом среднем классе, которые составляли около трети населения Варшавы и Будапешта. Неудивительно, что Вторая мировая ещё более ослабила этот и без того слабый слой населения.

Но затем последовало возрождение под крылом Советского Союза, который особенно заботился о народном образовании. «Страны народной демократии» стали самой культурно развитой частью советской сферы. Образованность выросла взрывными темпами: в Венгрии 1990 года вторичным образованием могли похвастаться лишь 6% стариков, в отличие от двух третей населения среднего возраста. Так Советы вырастили новый средний класс.

Его современную ненависть к России автор пытается объяснить определённым чувством недостоверности: то ли это чувство вины, то ли синдром самозванца. Сегодня Восток поставил свой пролетариат на службу постепенно деиндустриализующемуся Западу. В этой ситуации автор видит нечто фальшивое. Взрыв русофобии и стремление в ЕС и НАТО не выражают близости к Западу, а отрицают историческую и социальную реальность.

То, что Венгрия выбивается из ряда, можно объяснить религиозными особенностями страны. В то время, как их соседи в массе своей католики и православные, венгры имеют значительный процент кальвинистов, которые уцелели, благодаря турецкому владычеству. Кальвинистом является и сам Виктор Орбан. Порядочный кальвинист читает Библию и идентифицирует себя с Израилем. Это объясняет высокий патриотизм и меньший антисемитизм венгров. Венгры смогли простить русским жёсткое подавление по причине того, что они мужественно боролись против него.

Что касается остальных, то насчёт их автор убеждён: их русофобия, как и поиск козлов отпущения, свидетельствуют о собственной слабости. Правда состоит в том, что эти страны управляются сформированным коммунистами средним классом, который поставил пролетариат на службу западному капиталу.

Я не знаю, как можно удивляться засилью евреев в польских городах, если им запрещено было владеть землёй? Где им можно было иначе селиться? Далее, позволю себе усомниться в том, что слабость среднего класса была главной причиной авторитаризма. Хозяйство было разорено войной, притом что повсюду бродили неприкаянные фронтовики. В такой обстановке необходима была сильная рука. Хорошо об обстановке тех лет написал немецкий историк Роберт Герварт в своей книге Побеждённые.

Между тем то, что вырасти новому среднему классу Восточной Европы помогли именно Советы – автор правильно подметил. Теперь внуки комиссаров получили русофобию в благодарность. Стремление объяснить эту русофобию чувством недостоверности попахивает фрейдизмом и не вызывает у меня особого доверия. Куда достовернее объясняет подобное положение дел покупка активной части элиты Соросом и ему подобными.

Именно выбивание земли из-под ног Сороса, а не кальвинизм, позволило Орбану сохранить часть суверенности своей страны. Что может объяснить его протестантство – это дружественность по отношению к Израилю. Но вот в недостатке враждебности к евреям венгров нельзя было заметить, увы. Евреям досталось и в 1919, и в 1944, и в 1956 годах, а настоящая фамилия Сороса, покинувшего Будапешт, была Шварц. Здесь автор явно плохо информирован. И с русофобией у венгров тоже было «всё в порядке», когда они ударными темпами стали сносить советские братские могилы и военные памятники уже в 1992 году. Сам же Орбан в молодости называл отношения с Россией «пережитками прошлого». Его нынешнее заигрывание с Путиным можно объяснить желанием поживиться остатками потенциального трупа Украины.

История наглядно проявляется, если взглянуть на карту плотности населения. Ясно видно преобладание сельского населения на западе и городского – на востоке страны. Рост городов особенно ускорился после войны, так что к моменту обретения независимости Украина была одним из наиболее развитых регионов СССР. Коммунисты Украину не русифицировали, так что к 1991 году в стране развивались национальная культура и язык, притом, что языком высокой культуры и делопроизводства оставался русский.

Несмотря на столь хорошие предпосылки, так и не удалось выстроить то, что называют национальным государством. Для этого нужна общая культура, общий язык. Нужен городской средний класс. И вот его-то на Украине не хватало. Ведь индустриализировалась она не так давно.

После развала СССР не укоренилась либеральная демократия, хоть уровень насилия и прогресса были немного лучше, чем в России. Плюрализм был высок, но государственный костяк слабоват. Если Россия восстановила авторитарный порядок и прижала к ногтю олигархов после лихих девяностых, то на Украине продолжала царить вольница. Корни украинского плюрализма автор видит в индивидуалистической природе, неподконтрольности олигархата и этнолингвистическом расколе страны. Этот раскол можно видеть по результатам украинских выборов.

Ни один из приведённых трёх факторов не является, однако, достаточным. Главная причина – слабый средний класс. На сельском западе он был немногочислен, а с городского востока он частично свалил в Россию. Следы этой миграции легко найти, если обратиться, например, к статистике числа научных работ в РФ. Всюду падение, кроме двух регионов: Белгорода и Чечни. Куда податься молодому русскоязычному харьковчанину, который хотел бы развиваться на родном великом языке, а не на крестьянском диалекте недавнего происхождения? Правильно, в Россию. Русскоязычный средний класс в целом оказался мишенью для окрепших националистов. Глядя на расцветающего соседа, многие сделали свой выбор. Чемодан-вокзал-Россия... Стоит упомянуть и о бегстве в Израиль 90% украинских евреев. Феномен убыли городского населения особенно наглядно проявился именно на востоке страны, где многие города потеряли свыше 20% населения.

Майдан стал поворотным моментом, когда на базе украиноязычных регионов возникла новая Украина с полюсами в сверхактивном Львове и неспокойном Киеве. Эти полюса автор называет ультранационалистской и анархистской Украинами. Есть ещё русскоязычный Юго-Восток, который потерял ощутимую часть своего среднего класса – анемичная Украина. Расклад сил в элите иллюстрируется происхождением первой полусотни украинских элитариев из политики, силовых ведомств и бизнеса. Запад превалирует в политической элите, Центр – в силовиках, а Юго-Востоку остались, в основном, олигархи. Возникла централизованная структура, которая не является в собственном смысле государством. По сути, это спонсируемая Вашингтоном военно-политическая организация, где естественным образом исчезли и олигархи, и плюрализм. Именно эта сконцентрированная украинская нация и оказывает эффективное сопротивление российскому вторжению.

Россия продолжает жить в душе Украины, регулируя её негативным образом. При невозможности послевоенного восстановления страны Западом война останется смыслом и образом её жизни. При этом смотреть на украинское общество через призму неонацизма не стоит. Да, бандеровцы существуют. Но есть и псевдо-национал-социализм, который исповедуют исторически неграмотные жители центральных областей. Они не антисемиты, нет. Они русофобы. Хоть у самих очень часто родной язык – русский. Самоненависть, вот как это называется.

Русофобия – новый феномен, возникший ещё до начала российского вторжения. Автор объясняет его происхождение потребностью в конфликте, который демонстрирует неспособность разрыва с Россией. Тодд напоминает в этой связи, что Донбасс и Крым – не просто русскоязычные. Они русские. Москве после Майдана были нужны три вещи: Крым, нейтральность Украины и приемлемое существование Донбасса. Со всем этим украинской нации можно было жить в рамках Западной Европы. Почему бы не дать русским областям отколоться, как мирно разошлись чехи со словаками, например? Но после 2014 года война продолжилась с целью сохранить суверенитет над населением русских регионов. Этот проект автор называет «самоубийственным». Самоубийство – это процесс, в котором и находится сегодняшняя Украина. Автор предполагает, что всё это – результат глубинного процесса неосознанных сил, которые отрицают отделение от России.

Сначала было экономическое самоубийство в процессе переориентирования на Европу. Затем крестовый поход против русского языка – языка не только части Украины, но и украинской высокой культуры. Тодд называет это симптомом самоненависти. Неспособность украинского национального государства развиваться и найти своё место и поддерживает эту нескончаемую войну. Ядром политики Киева является не неонацизм, но помешательство, бегство к пропасти, которое вызывает в памяти концепцию нигилизма.

Таким образом Эмманюэль Тодд объясняет сложную картину протекающей войны, в которой ни Россия, ни даже Украина не мобилизуются целиком. Что ясно – что Украина мало похожа на национальное государство. Это и не либеральная демократия по типу Британии или Соединённых Штатов. Её граждане утратили политическое представительство, а армия спонсируется из-за рубежа. У этого строя, однако, есть ценностные черты, которые роднят его с Западом. Ведь Запад тоже не является либеральной демократией. Уже. Эти изобретённые Западом новые общие ценности – они ни либеральные, ни демократические.

Пользоваться данными девятнадцатого века для исследования социологии века двадцать первого – сомнительное занятие, как по мне. С тех пор много воды утекло. Даже отдалённые культуры сближаются между собой после долгого проживания в одном государстве, что уж говорить о восточных славянах. Одним словом, социологические выводы автора покоятся на зыбком основании.

В целом, глава несколько разочаровала. Не знаю намеренно ли, но автор игнорирует убыль населения и на западе Украины вследствие трудовой миграции, главным образом, в Польшу. Далее, если население города уменьшилось на 20%, это не значит, что из него уехали все. Заключать, исходя из этого, об исчезновении активного среднего класса – недопустимая натяжка. Могу согласиться с тезисом автора о слабости среднего класса. Но не вижу прояснения механизма, действующего на развал государства. Также соглашусь с тем, что русофобия сплотила существенную часть населения Украины. Но простые граждане воюют не только из русофобии. Кто-то – по той причине, что на их страну напали извне (не обращая внимания на то, что это нападение было спровоцировано). Кто-то – из-за денег. Кто-то – потому, что насильно мобилизировали. Да и русофобия не выросла на ровном месте. Она уже многие годы целенаправленно насаждается через эффективную работу СМИ. Надо признать, там трудятся профессионалы высшего уровня.

Тем не менее, это правда, что Украина не смогла состояться как полноценное суверенное государство. Главная причина этого – разобщённость элит. Очень хорошо эту тему разработал Валентин Турчин в своей книге Конечные времена, про которую я рассказывал.

Что касается нигилизма и падения морали – есть такое дело. Мне могут возразить, что безверие и аморальность пустили корни всюду. Но кто-то оказался лучшим учеником. Расцвет суррогатного материнства – действительно наглядный показатель. Я думаю, украинцы страдают оттого, что забыли заветы своих предков. А ведь те завещали и предупреждали. Я вспоминаю в этой связи гоголевского «Вия». Хому Брута погубила не сказочная нечисть, а его собственное неверие. Сегодня эта история повторяется с целым народом…