В одном очень крупном печатном негламурном издании в середине 90-х годов была такая практика. Если главный редактор решал расстаться с журналистом, он выкидывал его трудовую книжку вниз через большую лестницу и кричал охране, чтобы та изъяла пропуск. Честно скажу: сам этого не видел, но несколько знакомых, работавших в том издании, подтверждали такие случаи. Вообще-то я против увольнения людей, если они явно или сознательно не вредят производственному процессу и готовы учиться. Но иногда…
Короче говоря, воспоминания нахлынули не случайно, а по прочтении одного материала в санкт-петербургском выпуске газеты “Коммерсантъ”. В принципе, вероятно, журналист (и редактор, одобривший текст) хотел сделать хорошо. И повод был. На прошлой неделе, 16 апреля, исполнилось 120 лет со дня создания первого профсоюза в Санкт-Петербурге. Объединились работники печатного дела - еще до манифеста Николая Второго, разрешившего свободу союзов в октябре 1905 года. И вот автор “Коммерсанта” довольно подробно и точно описывает, как создавался профсоюз, кто в него входил, кто руководил и т.д.
То есть человек подошел ответственно, заморочился и почитал интернет. И вот что удивительно: пока речь идет о событиях 120-летней давности - автор компетентно все излагает. (При этом вся история с профсоюзом и его организаторами уже лет двадцать как описана питерскими профсоюзными журналистами, в том числе Андреем Гервашем.) Но стоит автору перейти к событиям новейшей истории - начинается какая-то дешевая публицистика худшего толка. Собственно, весь материал называется “От стачки - к спячке. И обратно?”. То есть автор и “Коммерсантъ” как бы дают профсоюзам шанс на исправление, в случае если те снова вернутся к стачкам. А пока что - “Отстой интересов” (название последней главки, посвященной сегодняшнему дню) - так ловко переиначено такое определение принципа профсоюзов, как “отстаивание интересов трудящихся”.
Ради чистоты слога приведу эту главку целиком.
“Профсоюз будет отстаивать наши интересы” - сегодня это выражение вызывает смешанные чувства, среди которых оптимизм где-то в самом конце. За время СССР профсоюзы превратились в место, где трудящимся могут выделить льготную путевку на курорт или в детский лагерь. Но чаще они занимались обычным сбором взносов. Можно было “двигаться по профсоюзной линии”, тогда вероятность получения путевок становилась намного выше. Впрочем, современные профсоюзы пытаются возродиться. Тому есть несколько примеров. Возможно, пройдет время, и они снова станут громким голосом, который позовет трудящихся”.
Здесь все прекрасно. Факт льготных путевок или детский лагерь во времена СССР превратились в повод для упрека. “Чаще занимались обычным сбором взносов”… То есть автор не понимает, что сбором взносов занимаются все общественные организации, “живущие на свои”. (Сейчас, кстати, в США большой скандал, поскольку профсоюзам госслужащих “отключили” безналичное перечисление взносов. И профсоюзы этим очень недовольны.)
В конце текста, повторю, автор дает профсоюзам шанс: дескать, пытаются возродиться и, возможно, “станут громким голосом”. Ай, спасибо!
Почему я так подробно обращаюсь к этому тексту? То ли потому, что большинство журналистов не объединены в профсоюзы, и в случае претензий работодателя защиты искать будет негде. То ли потому, что давно не сталкивался с такой “простотой подхода” на страницах крупных изданий. И если уж желаешь заклеймить профсоюзы перед 1 Мая, то хотя бы матчасть подтяни… А если хочешь разобраться - фактуры про реальную работу и достижения профсоюзов сейчас, что называется, выше крыши. То ли потому, что как раз вспомнил, что крупное печатное негламурное издание, упомянутое в начале, таким радикальным образом выгоняло когда-то журналистов. Говоря грубее, вот пока, дорогие журналисты, будете так пытаться писать о профсоюзах, не пытаясь разбираться в предмете, до тех пор о ваших трудовых правах вы безрезультатно вспомните, когда трудовая книжка пролетит через лестницу. И к вам подойдет охрана за пропуском на работу.
А в остальном - профсоюз работников печатного дела (и их преемников) - с днем рождения!
Александр Шершуков, главный редактор газеты "Солидарность"
5 июня прошлого года трое ученых из университета Миннесоты отправили в свой родной американский журнал “Современные науки и медицина” исследование о том, как членство в профсоюзах (в профсоюзах США) влияет на доходы, здоровье и непосредственно продолжительность жизни людей. К декабрю исследование неспешно прорецензировали и опубликовали. И почти тут же короткое сообщение об этом появилось на русском языке (не исследование, а, скорее, новость на пять предложений). Оно было опубликовано в той части интернет-портала “Мейл.ру”, которая посвящена современным технологиям (специфическое чтение для специфических читателей). Собственно, это была единственная публикация в СМИ на данную тему. Кроме того, была публикация этого сообщения в 21 телеграм-канале с общей численностью читателей 165 человек, а также 29 публикаций в социальных сетях с наибольшим числом просмотров на странице ФНПР (около 3000).
Почему я так подробно пишу про то, где опубликовали и кто увидел? Потому что в самой новости ничего нового не было, а содержание исследования просто в цифровом виде подтверждает те факты, которые знают ВСЕ профсоюзные активисты и без исследований. Что у членов профсоюзов зарплата в среднем побольше, что условия труда, за которыми смотрит профсоюз, получше и что в результате меньшей эксплуатации члены профсоюзов живут - опять-таки в среднем - подольше, чем остальные работники.
Спасибо социологам, которые посмотрели данные за сорок лет: про доходы, здоровье, образование, занятость, мировоззрение и т.д. - шестидесяти пяти тысяч человек и выступили в роли Капитана Очевидность.
Российская новость на тему вышедшего исследования сопровождалась драматическим подзаголовком: “Открытым остается вопрос, почему численность профессиональных союзов в США сокращается на протяжении вот уже 40 лет”. Дело в том, что членов профсоюзов в США на 2019 год было около 14 млн человек, что, учитывая все население США (около 330 млн), в процентном отношении существенно меньше профсоюзного членства в России. Впрочем, в России драматический подзаголовок можно повторить, несмотря на примерную стабилизацию членства в профсоюзах ФНПР в последнее десятилетие.
Дело вот в чем. Казалось бы, очень разные государства. К тому же сейчас “недружественные”. Однако и там, и там население, которое могло бы получать от профсоюзов прямые выгоды, подтвержденные наукой и статистикой: зарплата, здоровье, продолжительность жизни, в конце концов, - не ломится в двери профкомов.
Ответ номер один. Профсоюзные темы за последние сорок лет активно, соединенными усилиями бизнеса и государства выталкивались из сферы главных, коренных вопросов, которыми живут и интересуются люди, в сектор, так сказать, специфический. Людям в сознание запихивались мысли о том, что трудовые права - предмет для индивидуальных разбирательств. Да и вообще - проще самому с начальством разобраться, чем платить взносы неизвестно за что. И что профсоюзы - этакая субкультура. Извините за резкое сравнение, что-то вроде меньшинств, только на темы трудовых отношений. Причем если в России акцент делался на индивидуализме, то в Штатах (и не только) теми же соединенными усилиями профсоюзы реально запихнули туда… в субкультуру. Непропорционально большое публичное внимание к крайне специфическим (назовем это так) темам и социальным группам проявляется, по сути, в ущерб вниманию к интересам “молчаливого большинства”. В России же сейчас происходит определенный переход от ультраиндивидуализма к коллективным, солидарным пониманию и действиям. И это, я полагаю, скажется и на отношении к профсоюзам, если…
И тут ответ номер два - “внутрироссийский”: скажется, если профсоюзы сами будут готовы с организационной, финансовой и коммуникационной стороны принять это изменение отношения общества. Можно немного путаться в терминах - индустриальное или постиндустриальное у нас общество, экономика и т.д. Но надо понимать, что сейчас структура в профсоюзах должна меняться в современную сторону, в сторону большего единства и консолидации. Что так же должны быть консолидированы и финансы (да, при отчетности и контроле). И что нужно всем вкладываться усилиями и деньгами в общее коммуникационное поле, которое представляет собой и единые подходы к содержанию и распространению информации, и финансирование этой работы. К подписке на “Солидарность”, кстати, это (общие усилия и деньги) тоже относится.
Если людям не рассказывать нормальным языком и в массовом порядке, чем занимаются профсоюзы и какая от них прямая польза, - все так и останется там. В тех научных журналах, которые читают ученые из Миннесоты.
Ветер в мире меняется. А паруса мы уже заштопали?..
Александр Шершуков, главный редактор "Солидарности"
Корней Чуковский, вероятно в результате творческой работы над “Мойдодыром” и “Бармалеем”, на своем 80-летии в 1962 году сказал фразу, ставшую классической: “В России надо жить долго, тогда что-нибудь получится”. Через еще 62 года (в год столетия “Мухи-Цокотухи”) хочется дополнить фразу Чуковского в том смысле, что если жить в России долго, то получится в очередной раз столкнуться с какой-нибудь… Даже не знаю, как сказать политкорректно и не ущемляя статус органов власти.
Короче говоря, 15 ноября министр экономического развития России Максим Решетников выступал на съезде министров экономики регионов страны. То есть из всех республик и областей приехали “главные по экономике”, которым “главный по экономическому развитию страны” дал ориентиры: куда стремимся, за что боремся. И вот среди прочих установок прозвучало следующее (цитирую сообщение ТАСС):
“Министр экономического развития РФ Максим Решетников заявил о необходимости снять ряд ограничений на рынке труда, в том числе для сверхурочной работы, ограничения для пенсионеров, женщин и молодежи. Об этом он заявил на съезде министров экономики субъектов РФ. “Нам необходимо снять законодательные ограничения, в том числе для сверхурочной работы, вы знаете у нас сейчас 120 часов. При этом люди хотят работать больше, предприятия готовы больше платить”, - сказал министр. Он добавил, что надо договориться о конкретных условиях вместе с профсоюзами. “Правительство сейчас готовит предложения, чтобы выйти с ними на площадку Думы, и там итоговую дискуссию завершить и эти вопросы решить. Также мы внимательно смотрим с Минтрудом на снятие излишних ограничений для женщин, для молодежи, для старшего поколения и для тех, кто хочет работать. Поэтому в целом вовлечение и молодежи, и старшего поколения - это ресурс для рынка труда, особенно учитывая принятые решения по индикации пенсий работающим пенсионерам. Это большой ресурс для нашей экономики”, - сказал Решетников”.
Сразу скажу, что мне крайне неудобно приводить последующую аргументацию. Просто потому, что она звучала в разном исполнении множество раз. Но если министр считает возможным выступать с такого рода предложениями и использовать такого рода аргументы, то, как говорится, извините за повторы.
О терминах. Максим Решетников использует выражение “снять излишние ограничения”. То есть тем мерам защиты труда и здоровья работников, имеющимся в законодательстве, присваивается значение “излишние”. Это прием, который называется в науке “языковой фокус”. С помощью такого “фокуса” меняется отношение к предмету. Назвал “излишними” - и вроде бы защищать нечего.
Об “излишних” ограничениях. Перечисленные ограничения появились не вдруг. Для женщин и молодежи такие “излишние” ограничения защищают их здоровье. В том числе, кстати, и репродуктивное. (Привет Году семьи и демографическим проблемам от Министерства экономического развития! Ах, извините, это министерство не отвечает за здоровье граждан. Это забота других министров.) Более того, эти “излишние” ограничения регулярно и на научной основе пересматриваются. Несколько лет назад существенно сократили список профессий, в котором ограничен труд женщин, на основе рекомендаций Института охраны труда им. академика Измерова. И объяснили отдельным энергичным депутатам Госдумы, для чего этот список ограничений нужен. Упростили для подростков (после серьезной дискуссии) возможность подрабатывать летом. Индексация пенсий работающим пенсионерам, которую отстаивали профсоюзы (и на возвращении которой сейчас пиарятся все политики), предоставила возможность не увольняться для ее (пенсии) пересчета, а значит - сохранила рабочие руки на рабочих местах. Поэтому заявление об “излишних ограничениях” не подтверждено ничем. (Это если очень мягко его характеризовать.)
Сверхурочные. Как следует расшифровать утверждение “люди хотят работать больше, предприятия готовы больше платить”? Многие предприятия действительно готовы платить больше. Но продолжительность сверхурочных обычно ограничена физиологическими возможностями и иными потребностями человека, и возникла также неслучайно. Увеличение сверхурочных часов - это потогонная система, выжигание здоровья людей. Это лишение их нормальной жизни, общения с семьей, минимального культурного развития (впрочем, за развитие культуры отвечает другое министерство). Даже сейчас, когда, например, предприятия ОПК готовы платить и платят больше, работникам, несмотря на понимание ситуации, трудно выдерживать такой цикл работы. Можно объяснить, почему “люди хотят работать больше”. Это не связано с тем, что они занимаются некой творческой, развивающей работой. Им банально не хватает денег, потому что оплата труда за нормальную продолжительность рабочего дня в стране была долгое время крайне занижена.
И не надо про добровольность. Приведу гипотетический, фантазийный пример. Скажем, какому-нибудь министру, например министру экономической деградации, начали платить зарплату размером в МРОТ и одновременно предложили дорого продать его личную почку. Не исключаю, что он сам через некоторое время и совершенно добровольно согласился бы стать таким донором.
Конечно, нужно искать ресурсы для экономики. И об этом - о роботизации, автоматизации производства - уже говорят достаточно громко. Но - не ресурсы за счет здоровья и жизни работников.
А теперь о том хорошем, о чем все-таки сказал министр. О том, что договариваться о конкретике нужно с профсоюзами. Так что творчески дополним Чуковского еще раз: если долго жить в России и над этим целенаправленно работать, то с профсоюзами будут договариваться.
Александр Шершуков, главный редактор "Солидарности"
В этом году Россия как государство председательствует в международном объединении БРИКС. И одновременно российские профсоюзы председательствуют в соответствующем профсоюзном объединении стран, входящих в БРИКС. Первоначально в БРИКС входили Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР, но теперь состав участников активно расширяется. И только что в Сочи проходил международный форум профсоюзных центров этих стран.
Международные встречи - вещь специфическая. Помню, как “на заре туманной юности” несколько лет не мог понять сленг, на котором говорят участники. Вроде бы много общих фраз, и вроде бы мало конкретики.
Встреча в Сочи мне запомнилась тем, что российская сторона предложила: кроме пленарных отчетов, на второй день провести три дискуссионные площадки. На одной из них, посвященной идеям развития профсоюзного и рабочего движения в условиях деглобализации, я выполнял обязанности модератора. Доля модератора - представить спикера, задавать ему самому вопросы, предоставлять возможность задать вопросы из зала и следить за временем. То есть лично не выпячиваться. Поэтому некоторые свои мысли я там формулировать не стал. Но сейчас коротко некоторые мысли опишу.
Участники форума представляли профсоюзы разных стран - каждая со своей спецификой. И одна из задач, которая не формулировалась, но фактически присутствовала, - понять: “мы объединение против или объединение за”. То есть собрались недовольные однополярным миром под эгидой США - или у них есть и позитивная повестка?
Сейчас идет процесс деглобализации. На место единого Американского Порядка приходит мир, разделенный на сегменты. На политические и экономические блоки. Но одновременно это означает и то, что власть транснациональных корпораций, которая была экономической основой американского порядка, уменьшается. Вроде бы хорошо. Но это увеличивает и так называемые трансакционные расходы. Товары сложнее перевозить через границы, они дорожают. И остается вопрос: кто оплатит рост этих расходов? Собственник-производитель? Или он возложит их на потребителя, на работника? Ответа пока нет.
Есть идеологический вопрос. На определенном этапе, с середины 1980-х годов, профсоюзы европейских стран и США начали делать больший акцент на работе с различными, все более узкими сегментами членов профсоюзов, вычленяя их по все более специфическим признакам. Далее, именно наличие и отстаивание этой специфики стало преобладать в требованиях и в описании сущности работы профсоюзов. По сути, делался акцент на различиях, а не на общности. Далеко не все в профсоюзах позитивно относились к демонстративной декларации о гендерной, национальной, половой, религиозной принадлежности. И не секрет, что внутри части иностранных профсоюзов возникла, по сути, диктатура меньшинств. Понятно, что права меньшинств нужно уважать. Но нельзя подменять ими основы и нельзя забывать, что демократия - власть большинства.
Отдельная тема - международное профсоюзное движение. По сути, уже со Второго Интернационала профсоюзы на международном уровне шли в своем объединении за политическими блоками. Так, после Первой мировой войны существовали Амстердамский интернационал и коммунистический Профинтерн, а после Второй мировой войны возникли Всемирная федерация профсоюзов и Международная конфедерация свободных профсоюзов. Сейчас большинство профцентров состоит в Международной конфедерации профсоюзов (ФНПР приостановила членство). В случае раскола мира на политические блоки - какова судьба профобъединения?
Технологический вопрос. Дистанционная и платформенная занятость ликвидируют одну из основ профсоюзов - крупные трудовые коллективы, на которых профсоюзы базировались с момента своего возникновения. Это означает, что необходим технологический переход к работе с членами профсоюзов через свои платформы, со своим комплексом сервисов. Кстати, присутствовавший на форуме представитель Всекитайской федерации профсоюзов отметил, что они работают над цифровизацией и интеллектуализацией работы своего профцентра (лично я был заинтригован).
Вот такие темы мы частично обсудили на своей дискуссионной площадке. А кое-что оставили “на внутрироссийскую закуску”. Конечно, продолжим эти темы… Александр Шершуков, главный редактор "Солидарности".
Хочу посоветоваться. В январе следующего года исполнится 25 лет, как я работаю главным редактором газеты “Солидарность”. Это ж только так называется - “газета “Солидарность”. А за это время у нас заработали социальные сети, сайт с постоянно обновляющейся новостной лентой и оригинальными статьями, курсы дистанционного (а иногда и очного) обучения, издание многочисленной профсоюзной литературы, съемки видеоблогов, проведение совершенно уникального события - интеллект-форума “Профсоюзы. XXI век”. И - как “печка, от которой пляшут”, - печатный еженедельный выпуск газеты “Солидарность”.
Да, за несколько последних лет возникла и развивается электронная подписка. Но бумажный номер - был и остается. Более того, подписка на печатный номер остается и основой экономики газеты. Около 60% доходов издания - это бумажная подписка. Ведение социальных сетей, сайт, видео - это вещи нужные, но затратные, деньги на них берутся из доходов от “бумаги”.
Но мы знаем мировую, да и российскую, тенденцию: подписка на бумажные издания сокращается. Да, тираж газеты держится на примерно одном уровне, но, скорее всего, через несколько лет и “Солидарность” столкнется с этой проблемой. Возможно, нам нужно будет еще более активно дополнять нынешний основной бумажный носитель какими-то иными…
Сейчас мы решаем задачу ФНПР по информированию профсоюзной аудитории профильной информацией. И стараемся делать так, чтобы, кроме своей необходимости, эта информация была и “завернута” в интересную упаковку. То есть чтобы пользователь был готов за нее заплатить деньги.
Некоторые коллеги считают, что профсоюзные издания должны быть бесплатными и находиться на полном бюджетном профсоюзном финансировании. Не очень с этим согласен.
Во-первых, потому что бесплатные вещи мало ценятся.
Во-вторых, потому что необходимость знать интересы аудитории воспитывается через продажи и развитие качества продукта.
А в-третьих, потому что в децентрализованной финансовой системе - а профсоюзы у нас как раз такие - нет у центральных органов столько денег, чтобы тратить на свое издание. Сейчас учредители “Солидарности” поддерживают наш бюджет процентов на 17 (при этом процент дотаций сокращается), остальное нужно заработать самим.
И, как говорится, “внимание - вопрос”: каким по содержанию и форме должен быть информационный продукт профсоюзной структуры, чтобы потребитель - профсоюзные организации - был готов приобретать его для профактива?
Еще раз повторю: ответ “переходите на бюджетное финансирование и печатайте все бесплатно” не принимается по изложенным выше основаниям.
Может ли существовать целевой отраслевой взнос на профсоюзное издание?
Понятно, что важно содержание. Некоторые из регулярных рубрик газеты представляются мне не только уникальными, но и важными для профактива, для его понимания “что там наверху делают?!”. В частности, это “Парламентская хроника”, обзоры заседаний Российской трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений. Но, может быть, чего-то не хватает?
Вот такие, совершенно непростые, “смутные сомнения”, по аналогии с управдомом Буншей, “меня терзают” накануне четвертьвекового юбилея.
Что скажете, Читатели?
Александр Шершуков, главный редактор "Солидарности"
Часть депутатского корпуса и представителей работодателей настаивает на том, чтобы допускать детей к работе и во вредных условиях, и по выходным. Сторонники подобных изменений в трудовом законодательстве из комитета ГД по молодежной политике организовали совместное заседание с комитетом по труду на эту тему, но наткнулись на противодействие коллег и представителей профсоюзов. История, однако, далека от завершения.
На фото - зампред ФНПР Александр Шершуков и член комитета Госдумы по труду Михаил Тарасенко знают, о чем говорят, и не только между собой (совместное заседании думских комитетов по молодежной политике и по труду 18 июня).
СТАТИСТИКА И КАЗУИСТИКА
В “Солидарности” № 24 за этот год мы публиковали выступление зампреда ФНПР Александра Шершукова на совместном заседании думских комитетов по молодежной политике и по труду 18 июня. Речь шла о новом витке либерализации трудового законодательства в части упрощения найма на работу несовершеннолетних. Предыдущий виток был пройден год назад. Принятый 2 июня 2023-го “по просьбам трудящихся школьников” закон отменил обязательное согласие службы опеки на трудоустройство подростков, а контроль и надзор теперь возможны только по заявлению несовершеннолетнего работника или его законного представителя. Некоторые другие идеи - например, отмену обязательного медосмотра - удалось тогда отбить при содействии ФНПР. И вот теперь идет второй раунд. Пока что - переговоров.
Если коротко, позиция ФНПР такова: больше не надо принимать никаких изменений, упрощающих наем несовершеннолетних, достаточно и прошлогодней истории. Наоборот, стоит усилить контроль над соблюдением прав юных работников и провести комплексное исследование влияния всех факторов условий труда на организм несовершеннолетних в зависимости от времени занятости. Да и в целом нужно как-то окоротить разрастающуюся “подростковую” самозанятость. Подробности об этом - в № 24. А здесь мы попробуем разобраться, чего же конкретно хотят инициаторы новой дискуссии и как на их новые идеи реагируют другие ее участники.
- Как только мы приняли изменения в ст. 63 Трудового кодекса (устанавливает возраст, с которого допускается заключение трудового договора. - П.О.), за лето на 464% увеличилось количество вакансий для подростков, - отчитался первый зампред комитета по молодежной политике Михаил Киселев. - Кто-то скажет, что это мы развиваем детское рабство. Но это не совсем про это (то есть в какой-то степени все-таки про это? - П.О.). Мы просто легализовали и вывели ребят из тени. И их теперь, наоборот, Трудовой кодекс и все наши органы стали защищать.
Здесь уместно хоть в сотый раз напомнить, что “все наши органы” теперь защищают трудящихся подростков только по их или их родителей заявлениям. Хотя, если воспринимать слова Киселева буквально, прежде никто вообще палец о палец не ударял, а теперь вдруг - “стали”. Прогресс. Но что дальше?
- Сейчас [внесли] законопроект по Трудовому кодексу: разрешение работать несовершеннолетним в выходные дни. Мы ничего особо не делаем, мы просто отвечаем на запросы подростков, родителей и работодателей, - рассказал о планах Михаил Киселев.
Интересно было бы посмотреть на подростка, который пишет письмо: “Дорогой депутат, разреши мне работать по выходным, вот и мама тоже просит”. Зато легко представить шквал таких запросов от работодателей. Но депутат пояснил: по факту, дети и так работают по выходным:
- Просто все говорят, что они работают во вторник или в понедельник, - объяснил Киселев.
Вопрос дискуссионный, ведь на каникулах каждый день - выходной. Но оппоненты из комитета по труду (о чем ниже) стоят за сам принцип, заложенный в ТК: дети по выходным не работают. К тому же смущает сам подход, не впервые декларируемый комитетом по молодежной политике: мы, дескать, просто легализуем то, что и так уже вовсю процветает. Так они, не дай бог, однажды предложат легализовать детскую наркоманию... Конечно, мы преувеличиваем, но тем не менее.
- Всего, по последним данным статистики, [в стране] порядка 6,4 млн ребят в возрасте 14 - 18 лет. И ежегодно мы наблюдаем растущую динамику трудоустройства службами занятости таких подростков, - сообщил замминистра труда Дмитрий Платыгин. - Если в 2021 году порядка 517 тысяч ребят в возрасте 14 - 18 лет было трудоустроено, то в 2022 году это показатель уже больше 570 тысяч, а в 2023 году - более 602 тысяч ребят были трудоустроены. В том числе в каникулярный период.
Оговорка интересная: “в том числе”. Так обычно говорят в противовес тому, что “в основном”. В любом случае, если верить представленным данным, очень многие российские дети работают не на каникулах. Получается, в учебное время или (см. выше) по выходным. О чем так спокойно докладывает Минтруд. Притом, кстати, “более 70% рабочих мест для трудоустройства подростков выделяются в организациях бюджетной сферы”. Эта статистика требует детального разбора.
“БЫТЬ ПОДРОСТКОМ И ТАК ВРЕДНО”
Марина Москвина, управляющий директор Управления рынка труда и социального партнерства РСПП, была предельно откровенна:
- Совершенно очевидно, что тот кадровый голод, который мы сегодня наблюдаем, касается и работодателей, и работников. И безусловно, молодежь - один из источников обеспечения кадровой потребности нашей экономики, - признала она. - И с нашей точки зрения, необходимо задействовать резерв трудовых ресурсов, который на сегодня еще, безусловно, существует. Те гарантии, которые предоставляет Трудовой кодекс, являются одновременно барьером для трудоустройства, в том числе молодежи.
Наибольший резонанс вызвало выступление Ленизы Хурматуллиной, директора департамента развития персонала ПАО “КАМАЗ”. Предприятие активно сотрудничает с учебными заведениями в Набережных Челнах в рамках программы “Профессионалитет”. А собственных площадей, говорит Хурматуллина, у этих колледжей для практической подготовки не хватает. В то же время трудовое законодательство не позволяет в ряде случаев проводить практику несовершеннолетних студентов непосредственно на площадках “КАМАЗа”. “Камень преткновения” - ст. 265 Трудового кодекса, запрещающая использовать детский труд во вредных и опасных условиях. И, соответственно, перечень вредных и опасных работ. А также - СанПиНы, “касающееся воспитания, обучения, отдыха и оздоровления детей и молодежи”.
- При этом хочется отметить, что вредные факторы в жизни подростка присутствуют постоянно, - указывает Хурматуллина. - Это, конечно, и вредные привычки, и окружающая среда, и малоподвижный образ жизни, и постоянное использование гаджетов, прослушивание музыки в наушниках. Например, музыка в наушниках при максимальной громкости составляет 110 - 130 дБ, а на рабочем месте с классом 3.1 уровень шума значительно ниже, 81 - 85 дБ.
Так что есть идея повысить допустимый для подростков класс вредности до 3.1: “Работодатели понимают ответственность и не призывают ставить молодых людей на рабочих местах с вредностью, там, 3.2 и выше…”
- Если мы хотим допустить наших детей к опасным и вредным факторам, ну тогда, наверное, без комитета по труду давайте это обсуждать, - возразила член комитета Светлана Бессараб (“ЕР”). - Но возвращаться к тому, что было в дореволюционной России, к фабричным уложениям, когда дети работали... Шестидневная рабочая неделя, одиннадцатичасовой рабочий день - к этому вы хотите вернуться на мягких лапах? Вы (обращаясь к Хурматуллиной. - П.О.) дали установку по соблюдению условий допуска лиц в возрасте от 16 до 18 лет на работах с вредными условиями труда. Не может быть допуск. Никакой. Если они вредные и опасные, то никаких условий допуска быть не должно.
Зампред комитета ГД по аграрным вопросам Юлия Оглоблина попыталась было сгладить разговор: “Спасибо Светлане Викторовне за позицию, но у нас не дореволюционная сейчас Россия, у нас современное время”. (Да лишь бы не предреволюционная. - П.О.) Но тут же посетовала, что подростков нельзя сажать на тракторы, которые распрыскивают на полях ядохимикаты. Хотя “ребята все просят” (вот тут, кстати, легко поверить, ибо на селе ситуация с занятостью особая; с другой стороны - дети-то те же!)
Член комитета по труду Михаил Тарасенко сам трудился на металлургическом производстве, поэтому точно знает, о чем говорит. А именно - если допустить детей до класса 3.1, это означает непрерывное производство и сменный график работы. Что, в свою очередь, означает допуск к работам в ночное время, а это запрещено конвенцией МОТ.
- Вот я, например, закончил седьмой класс и хотел поступать [учиться] на “прокатку”. Мне сказали: нет, иди на термообработку, - вспоминает Тарасенко. - На прокатку только с 15 лет принимали, чтобы после окончания тебе было 18, и ты мог идти на производство. Это что, не видно было, когда готовили [свои предложения]? Или вы заранее думали, что 16-летние пойдут сталеварами? Можно любые найти оправдания тому, чтобы объяснить, почему молодежь должна идти на вредные производства. Нет, дорогие друзья, не должна она идти на вредные производства! Я категорически не принимаю выступление представителя “КАМАЗа” и считаю, что это не тот путь, который будет решать проблемы нашей экономики.
Напомним, что Михаил Тарасенко является также секретарем Горно-металлургического профсоюза России, а Светлана Бессараб - главой объединения профсоюзов Краснодарского края. И если инициаторы новшеств в Трудовой кодекс действительно станут их “обсуждать без комитета по труду”, то отчасти из него выключатся и профсоюзы. Чего бы точно не хотелось.
