Серия «Ближний Восток»

Мудрость Ур-Намму этим не ограничивалась. Он направил свою энергию на то, чтобы сплавить вверенные ему народы и земли в единое целое не только на словах, но и на деле.

Для этого он разделил территорию не на города, как это было всегда, а на провинции, для которых сам определил границы. Он учёл ошибки прошлого, когда каждый город работал на самоуправлении и при первом удобном случае отделялся, поэтому теперь ни о каком самоуправлении речи не шло. Все провинции, попавшие в руки Ур-Намму, управлялись непосредственно и лично Ур-Намму. Да, везде сидели наместники, но фактически у них не было никакой власти, кроме как фиксировать события, отчитываться о них в центр и выполнять распоряжения, исходящие центра. Наместников назначал лично Ур-Намму, и в любой момент он же мог их уволить. Кроме того, за работой наместника следил военный комиссар (как будто бы лугаль, но уже не совсем), который чуть что отправил бы донос царю. Вероятно, если бы подозрения начал вызывать комиссар, донос отправил бы уже наместник.

И вся эта земля, вообще любая земля, какая была, теперь принадлежала государству. То есть, построил Ур-Намму в своей Месопотамии какой-то Союз Шумерских Социалистических Республик с национализацией и колхозами.

Далее, Ур-Намму свёл законы в письменный кодекс, на данный момент древнейший из дошедших (вероятно, они существовали и раньше, но были уничтожены или потеряны). Особой жестокости в стиле "око за око" тут не найдёшь, - бюрократические шумеры предпочитали почти за всё откупаться деньгами. Да и сама бюрократия вышла на новый уровень - стали фиксировать в документах вообще всё: свадьбы, рождения, смерти, покупки, продажи, долги. Период третьей династии Ура из-за этого стал рекордсменом по количеству глиняных табличек.

Для рационального распределения налогов место сбора организовали в Ниппуре (раньше он был скорее священным городом, теперь стал скорее всесоюзным складом). То есть туда все сдавали, что могли (животных, зерно, кожаные изделия, горшки, пиво, ткани), а оттуда уже распределяли туда, куда было нужно, где чего не хватало. Учитывая, что денег ещё толком не было (хотя меры серебра уже использовались), шумеры в этом плане подобрались к коммунизму чуть ли не ближе, чем мы.

Ур-Намму был не только политиком и бюрократом, в душе он был ещё и увлечённым прорабом. Он развёл бурную деятельность по реставрации старых зданий, пришедших в негодность за время гутиев, и по постройке новых. Он возводил храмы, стены, дворцы, общественные здания и каналы, и он же построил, или по крайней мере начал постройку величайшего зиккурата в Уре, который частично сохраняется до сих пор.

Параллельно Ур-Намму следил за тем, чтобы избавиться от недобитых гутиев, которые ещё иногда проявляли остаточную активность на границах его государства. Считается, что так он и погиб, во время одного из сражений.

Началось долгое правление его сына Шульги (𒀭𒂄𒄀 "Сильный юноша", 2094-2046 гг. до н. э.), который продолжил политику отца и даже пошёл на этом пути дальше. Он, по сути, превратил всю страну в один большой колхоз и постановил, что каждый советский шумерский гражданин должен трудиться в нём. Большую часть свободного населения Шульги поделил на рабочие отряды, где мужчина назывался "гуруш" ("юноша"), женщина - "нгеме" ("рабыня"), а чиновники распределяли их на работы туда, где это было необходимо, легко отрывая от родных мест и даже меняя род их деятельности ("Мне всё равно, что ты всю жизнь лепил горшки, горшечников у нас много, езжай-ка ты в Лагаш, там нехватка пастухов, и удои падают!"). Также для мужчин, по крайней мере в Уре, была введена воинская повинность.

Все гуруши и нгеме были внесены в списки, где значились их имена и места работы, к которым они были прикреплены. По этим спискам рассчитывались пайки, отмечались больничные листы и свидетельства о смерти. Паёк, кстати, судя по записям, был вегетарианским: туда входили ячмень, кунжутное масло, пиво, рыба, и по праздникам ещё финики.

Далее, Шульги ввёл закон о всеобуче, ну или по крайней мере, велел по возможности принимать в школы всех детей, независимо от достатка или знатности. Потому что грамотных людей, умевших писать и считать, для поддержки всего этого механизма, было нужно очень много. Царице на обед подали двух голубей? Записать! Сдох баран, и его отдали собакам? Почему ещё не записано? И печать не забудьте. Женщины, кстати, работали на тех же должностях, что и мужчины, что в плане писцовой деятельности, что чиновничьей.

Если вдруг выдавался день, когда голубей не подавали, бараны не дохли, а все правовые акты были оформлены, то всегда нужны были люди для обработки старинных текстов - их восстанавливали, переписывали, организовывали и каталогизировали. Уважение к прошлому граничило с фанатизмом, древние шумерские времена, когда не было не то что гутиев, но даже ещё и этих богопротивных аккадцев, возводились в эталон.

При Шульги была доведена до идеала система дорог, по которым бесконечно туда-сюда носились гонцы с посланиями. Каждый день и каждую ночь, сотни и тысячи посланий, докладов, отчетов, жалоб и просто записок.

При нём же достроили тот самый зиккурат в Уре (кстати, тут наша версия коммунизма тоже похожа на шумерскую, как минимум один зиккурат у нас имеется - на Красной Площади, в местном аналоге Ура).

Во внешней политике Шульги тоже активничал: он старался убедить окружающих торговать и сотрудничать с ним, завоевал почти весь Элам, расширил свои земли до такой же степени, как это было при Саргоне и Нарам-Сине. И, как и Нарам-Син, Шульги был обожествлен ещё при жизни. В честь него выполнялись ритуалы, в небе его именем назвали звезду, а в календаре его именем назвали месяц. Возможно, он решил, что нечего ждать милости от богов, можно объявить себя богом и раздавать милости самому. Своими руками "мы наш, мы новый мир построим". Когда он умер, посчитали, что он ушёл на небо (а не как простые смертные, в том числе его отец Ур-Намму - под землю).

Сына Шульги звали Амар-Син (𒀭𒀫𒀭𒂗𒍪 "Бессмертный Син", 2046-2037 гг. до н. э.), и он был достойным сыном, полностью продолжавшим дело отца. Кроме того, у него была строгая еврейская аккадская мама, которая пережила мужа и которая, вероятно, следила, чтобы Амар-Син вёл себя хорошо и был хорошим мальчиком.

И всё действительно пока работало нормально, хотя гигантская машина и начала поскрипывать. То восстание где-то на границе, то к сроку не доставили трёх быков для жертвоприношения, и вот уже гонцы носятся между Ниппуром и Уром, чтобы выяснить, из-за чего произошла накладка. И вот уже кто-то ворчит: "При Шульги такого не было! Шульги на вас нет!"

Трон унаследовал брат Амар-Сина по имени Шу-Син (𒀭𒋗𒀭𒂗𒍪 "Принадлежит Сину", 2037-2028 гг. до н. э.), и его задачей уже было не поддерживать то, что работает, а бесконечно тушить пожары, которые грозят вот-вот схлопнуть всю систему.

Во-первых, едва на границах перестали бояться нашествия гутиев, немножко выдохнули и перестали закрывать калитку на ночь, как появились новые ребята, на этот раз семитские кочевники, дальние родственники аккадцев - амореи. Но если аккадцы уже давно были "свои", то эти новые люди пугали.

Во-вторых, параллельно проблемы стали накапливаться изнутри. За столетия, которые шумеры потратили на то, чтобы развить гигантскую систему ирригации и земледелия, произошло не менее гигантское накопление в почве солей и минералов, которые вода приносила с далёких гор и накапливала в резервуарах. Когда содержание солей в почве стало избыточным, это в итоге начало снижать её плодородие. Первым делом сократились урожаи пшеницы, которая особенно чувствительна к условиям. К рубежу III-II тыс. до н.э. шумеры массово перешли от пшеницы к более устойчивому ячменю, но затем не выдержал и он. Уменьшение количества зерна привело к уменьшению количества мяса, потому что для животных стало не хватать корма. Писцы времён Шу-Сина фиксировали, что "земля побелела", а шумеры начали чахнуть, болеть и грустить.

На чахлых, больных и грустных шумеров очень удобно было нападать бодрым и активным амореям. Шу-Син попытался оградиться от них гигантской стеной, но платить было толком нечем - ни строителям, ни солдатам для охраны строителей.

Тем не менее на двести километров эту стену всё-таки выстроили, правда, амореи её обходили, или даже перелезали через неё, как только рядом не оказывалось охраны.

Причем амореям вовсе даже не обязательно было нападать. Кто-то, конечно, нападал, а кто-то просто приходил в качестве беженцев, например, искать работу. Местные могли смотреть на них свысока, плеваться в их сторону, ворчать "Понаехали!", но всё-таки принимать на работу, которую им не хотелось делать самим. Таких гастарбайтеров становилось всё больше, и вот уже обнаруживались целые районы, где жили только они, и зайти туда приличному шумеру или даже аккадцу было страшновато.

При его сыне Ибби-Сине (𒀭𒄿𒉈𒀭𒂗𒍪 "Названный Сином", 2028-2004 гг. до н. э.) стену забросили, в городах начались восстания из-за голода и постоянного напряжения, конец был близок и неизбежен.

Кстати, обычный голод не был так уж страшен шумерам, потому что они могли есть саранчу, и даже делали это с удовольствием. То есть саранча сжирала урожай, а шумеры сжирали саранчу. Жареная саранча была по мнению шумеров отличной закуской к пиву (а ещё, кстати, лук и чеснок, ароматные были ребята). Но вот если толком ничего не выросло, то и саранча не прилетит. И пиво делать не из чего. Совсем грустно.

В это время на многих постах уже отмечаются товарищи с аморейскими именами (видимо, сыновья тех, кто пришёл как гастарбайтеры накануне), а ребята гуруши из рабочих отрядов разбегались и с удовольствием присоединялись к аморейской шпане.

Потом произошёл скандал, который стал предпоследней страницей в истории третьей династии Ура. Дело было так. Ибби-Син послал одно из своих военачальников, его звали Ишби-Эрру, покупать зерно где-то на западе страны, потому что в Уре еды катастрофически не хватало. Пока Ишби-Эрру отсчитывал корзины и тюки, его гонец уже летел в Ур, чтобы запросить у царя шестьсот барж для доставки. Царь ответил, что взять баржи можно у местного наместника. То есть сказать наместнику, что баржи нужно отдать, именем царя. Ишби-Эрру действительно пошёл к наместнику, но попросил не баржи, а войско и поддержку, чтобы вместе восстать против Ибби-Сина. Так и произошло, - откололся целый регион с центром в Исине, где Ишби-Эрру основал первую династию Исина.

Кстати, имя Ишби-Эрру означает "Насытился Эрра", а Эрра - это бог чумы и эпидемий, и так обычно называли детей, которые рождались после того, как старшие дети в семьи умирали.

А последней страницей в истории третьей династии Ура стало пленение Ибби-Сина эламитами, которые увели его к себе в город Аншан, где он и сгинул. Так закончилось Шумерское Возрождение, а Элам на время стал сильнейшим государством Месопотамии.

Продолжение следует

Источники:

• Сьюзен Бауэр "История древнего мира"

• Азимов "Ближний Восток"

• Емельянов "Очерки о шумерах"

Либо же никакой связи с дравидами нет, и это действительно были изолированные от всех ребята, осевшие тут сразу после выхода из Африки и до поры до времени особо не отсвечивавшие. И это тоже весьма вероятно, учитывая, что у них не сохранилось никакого мифа о собственном происхождении (в отличие от тех же шумеров).

"Мы просто всегда были тут. Даже раньше этих ваших шумеров. Какие-то проблемы?"

Называли шумеры их землю словом NIM ("высокий, возвышенный").

Позднее аккадцы будут называть её Elamtu, возможно, это слово родственно аккадскому "elum" ("высокий, верхний"), но всё же, скорее происходит от эламского "haltamti". Трактуют перевод по-разному, то ли это "благословенная земля господа", то ли просто "верхняя земля". Учитывая, что месопотамцы не слишком вникали в национальности тех, кто там жил, можно сказать, что когда они говорили "эламиты", это означало примерно "горцы".

Цивилизация стала складываться здесь примерно тогда же, когда и у шумеров, - в V-IV тыс. до н.э., поначалу как протоэламская. Точно так же, как и шумерская, она испытывала влияние и перенимала наследие Убейдской культуры, а потом существовала параллельно с шумерской как её родная сестра, в виде нескольких отдельных городов-государств. Причем независимо от шумеров эламиты разработали своё собственное протоэламское письмо (ну, может и подглядели идею чутка, но не факт).

Земли Элама были весьма разнообразными, и это во многом определило их судьбу: с одной стороны располагались плодородные равнины с обильными реками, с другой - горы, полные древесины и полезных ископаемых. Именно эти горы Элама были тем, что ставило эламитов в выгодное положение по отношению к шумерам. Если помните, у последних кроме глины и тростника не было ни хр ничего, а вот в горах было много камня для долговечного строительства, металлов (медь, олово, серебро) и красивых камешков для предметов роскоши (например, лазурит). В итоге благополучие шумеров напрямую зависело от их умения захватить или купить ресурсы у эламитов.

"Если вы хотите камень и дерево, вам придётся с нами дружить! Ой, что это сюда летит, копьё?.. Не добросишь, не добросишь!"

При этом пока в долинах рек Элама вовсю развивалось земледелие (а также виноделие, рабовладение, и прочие плюшки цивилизации), в горах строй оставался практически первобытно-общинным.

Эламиты не стеснялись изображать себя, поэтому мы знаем, что они охотились на буйволов, оленей, кабанов и горных козлов (причем охотник мог быть как в набедренной повязке, так и без неё) при помощи копья, лука или топора. Рыбачили - с лодок и с берега - на рыб, а черепах доставали из воды прямо руками.

У них был скот, доили коров и коз, поля и мужчины, и женщины возделывали каменными мотыгами и серпами из обожженной глины с кремниевыми лезвиями.

На рубеже IV-III тыс. до н.э. на изображениях появляются плуг и гончарный круг (почти наверняка от шумеров). Одной из чисто женских профессий, опять же судя по изображениям, была выделка шерсти. Из-за обилия металлов в горах, эламиты делают себе медные изделия, которые, скорее всего, значительно упрощают им быт. Причем, судя по всему, у них было достаточно свободного времени, чтобы украшать эти изделия всякими изображениями животных. Керамические изделия напоминают стиль того времени, распространённый как в Месопотамии, так и в долине Инда (впрочем, каждый из них, наверное, считал, что их-то горшки круче и моднее). Скорее всего, если это и не было единым культурным пространством, связи существовали непрерывно.

Поначалу в Эламе более или менее самостоятельно заложились крупные поселения, будущие города, а примерно в 3500-3100 гг. до н.э. произошла так называемая экспансия Урука, когда жители южной месопотамии довольно массово поехали в горы и стали основывать там точки для торговли.

Эта колонизация схлопнулась довольно резко, но система связей и торговли, созданная шумерами, была подхвачена и развита эламитами. Вероятно, именно те города, где обосновались шумеры, вышли на первый план в дальнейшем, например, Сузы.

В это же время Элам бесповоротно приходит к социальному расслоению и профессиональному разделению на ремёсла. Здесь же они забили на своё протоэламское письмо и перешли на клинопись.

А потом разочаровались и в ней (кто-то сказал: "Что это за птичьи какашки?"), и изобрели своё собственное эламское письмо (которое расшифровали вот только что, в 2020-м году н.э.). Возможно, не разочаровались, а вспомнили, что они гордые и независимые эламиты, протоэламское письмо подзабылось, поэтому придумали новое.

Спойлер: потом опять перейдут назад на клинопись, всё-таки птичьи какашки оказались удобными.

Ранний период (2900 - 2350 до н.э.)

Первое упоминание об Эламе в Царском Списке технически относится к XXVII в. до н.э., когда в шумерском царском списке говорится, что царь Энменбарагеси увёз из Элама трофейное оружие (или заставил Элам сложить оружие).

Однако вскоре как раз началось восстание Гильгамеша, и шумерам стало не до Элама.

Кстати, одного из первых известных царей Элама, который правил как раз в это время, звали Хумбан-Хапуа, и он мог быть прототипом Хумбабы, великана, с которым сражался Гильгамеш (правда, легенда поселила его в другой стороне - в кедровых лесах Ливана, так что, может, и не он).

С этого момента и далее отношение жителей Междуречья к Эламу довольно однозначно - им хочется получить их ресурсы, желательно, бесплатно. Элам, соответственно, тоже не питает к таким соседям тёплых чувств, ощущая постоянную угрозу с их стороны. И тоже нападает в поисках добычи, потому что буквально через сто лет после первой записи появляется следующая, в которой говорится, что город Ур побеждён, а его правящая династия угнана в Аван (хотя очень скоро Ур реабилитируется).

Шумеры считали эламитов вандалами, и при этом неженками, известна, например, шумерская пословица: "Если эламит заболел, у него от страха зуб на зуб не попадает". Другая пословица утверждает: "Даже целый дом слишком мал эламиту для жилья". Кроме того, земли Элама жителями Месопотамии считались страной колдунов и злых духов, а эламский культ змеи, быть может, повлиял на то, что именно змей помешал Гильгамешу получить бессмертие.

Примерно в 2400 до н.э. происходит военный конфликт во время правления Эанатума (по словам Эанатума, в Эламе разрушены несколько городов, а вся земля захвачена и подчинена богу Нингирсу).

Что было в реальности? Нингирсу ведает. Есть основания предполагать, что это Элам напал на Эанатума, и Эанатум просто успешно отбился. Либо отбился, а потом и вправду проводил эламитов домой (просто в это время против Эаннатума, правившего в Лагаше, было очень много военных кампаний, в том числе от других шумерских городов. Эламиты могли этим воспользоваться или даже войти в сговор).

Ещё раз Элам напал через два поколения после Эаннатума, при царе Энэнтарзи. Табличка гласит, что эламиты в количестве шестисот штук устроили рейд на Лагаш, напёрли вещей и пытались удрать назад в горы, но их догнали и наказали.

Так что при шумерах Эламу было, в целом, неплохо. Торговать - торговали, иногда получали по заднице, но сами виноваты, судя по всему. Иное началось при Аккаде.

Эпоха Саргона и его потомков (2350 - 2200 до н.э.)

Как мы помним, Саргон один за другим захватил все шумерские города, и распространил свои длинные руки на Элам. В этот период записей всё ещё не слишком много, но известно, что он сделал эламского царя Лухишшана своим вассалом (после чего тот внезапно умер).

Кстати, подобных вассалов шумеры назвали словом "суккаль".

После смерти Саргона сын Лухишшана по имени Хишепратеп в союзе с соседями попытался сбросить шумеро-аккадское "покровительство", но Римушу, провящему на тот момент Аккадом, удаётся с ними справиться.

Контролировал Элам и Маништушу, который поставил статую себя в Сузах, а Нарам-Син и вовсе простирает своё влияние ещё дальше, вглубь территории Элама. Его договор с эламским царём Хитой звучит так: "Враг Нарам-Сина - мой враг, друг Нарам-Сина - мой друг" (это от лица Элама).

При Шаркалишарри аккадская империя начинает свой не слишком долгий путь к закату, который начался с потери окраинных земель, к коим относился и Элам. Единственная запись, связанная с Эламом в это время, заявляет о победе над эламитами, но на месопотамской земле. Что о многом говорит.

Когда гутии подчинили себе Месопотамию, то же случилось и с Эламом. То есть их избавили от аккадского покровительства, но навязали своё. А когда Месопотамия сбросила гутиев, возродив на время шумерскую культуру, Элам опять на время попал к ним в зависимость, а эламский царь опять на какое-то время стал суккалем.

Продолжение следует

Источники:

- Хинц "Государство Элам"
- "The elamite world" (2018)

Сын Саргона по имени Римуш (2261-2252 до н. э.) оставил вскоре после смерти отца жалобную надпись: "все страны, которые оставил мне мой отец Саргон, восстали против меня и ни одна не осталась мне верной". Звучит довольно грустно, но Римуш был сыном своего отца, не разбазарил гены и воспитание, поэтому смог отбиться, наказать виновных, после чего ему даже хватило сил смотаться в Элам, где тоже не были в восторге от аккадской власти, и убедить всех, что лучше сидеть спокойно. По желанию можно было при этом ненавидеть аккадцев, но молча.

Увы, на десятом году правления Римуш был убит своими же. Причем, судя по всему, Римуш знал, что вероятность такого исхода для него ненулевая, поэтому запретил приходить к нему в покои с оружием. Этот запрет обошли, забив его насмерть глиняными табличками (или печатями). Очень месопотамская смерть.

Следующим на трон сел некто Маништушу (2252-2237 гг. до н. э), то ли сын Римуша, то ли ещё один сын Саргона (и тогда брат Римуша). Был он связан с убийцами Римуша или нет - неизвестно (он в любом случае, наверное, должен был их устранить, после того как стал царём). По уже старой доброй традиции ему пришлось подавлять восстания под предводительством недобитых Римушем товарищей, и он тоже держался довольно неплохо. И на дальние походы ему времени тоже хватало - горные, и даже морские, через Персидский залив. В заграничных землях он тоже подавлял местных, если они были против торговли с ним, а как только они заинтересовывались торговлей, вывозил ценные и редкие для Месопотамии вещи - камень, металлы и древесину (как будто хотел поиграть в камень-ножницы-бумагу). В конце концов, он тоже был убит в результате заговора придворных, но как именно, история умалчивает.

Первым, кто почти достиг славы Саргона, стал его внук Нарам-Син (2237-2200 гг. до н. э.). Вероятно, вы уже и раньше слышали его имя, в отличие от имён Римуша и Маништушу.

Имя Нарам-Син означает "Возлюбленный Сином", где Син (или Шин) - это аккадский бог Луны, а Нарам происходит от общесемитского корня R-Ḥ-M, связанного с любовью, милостью и всяческим благом. Например, роднёй сюда приходится казахское слово "рахмет" ("спасибо"), которое происходит от арабского رَحْمَة [raḥma] ("сострадание, милость").

Нарам-Син, видимо, пошёл характером в своего деда, Саргона, потому что если Римуш и Маништушу сражались как львы, то Нарам-Син сражался как сто разъярённых львов. Естественно, сначала он тоже подавил все восстания, которые возникли сразу после смерти Маништушу, это даже не обсуждается. И как будто бы он даже при этом пытался не делать различий между аккадцами и шумерами, во всяком случае, по сравнению с отношением своих предшественников, при которых шумеры считались скорее бедными родственниками, чем полноправными гражданами. Правда, в процессе своих геройских дел Нарам-Син умудрился разрушить храм в Ниппуре, а это была главная шумерская святыня, в связи с чем потом скажут, что Аккад посыпался именно из-за этого. Но мы-то знаем, что рано или поздно любая цивилизация сыпется, и храмы тут не при чем (или...?). Кроме того, возможно, храм разрушил вовсе и не Нарам-Син, а приписали ему это уже после его смерти, когда он точно не мог обидеться.

Далее, тоже по традиции, он пошёл наказать Элам, а с ним и всех, кто попался по пути и\или оказался неподалёку (субареи, луллубеи...). В память об этом осталась стела, на которой Нарам-Син изображен в несколько раз более крупным, чем все остальные. Потом сломал традицию не ходить на запад, и стал первым правителем Месопотамии, дошедшим до Средиземного моря. Там он наказал западных семитов в городе Эбла.

Кроме того, титул "Царя Вообще Всего" показался ему тесен, и он назвал себя сначала "Царь Четырёх Сторон Света", видимо, чтобы уточнить, где находится это "Вообще Всё", а потом и вовсе стали появляться надписи, намекающие на то, что он бог. Кстати, если вы рассмотрели стелу, на ней он изображён в рогатой тиаре, что до сих пор было божественным атрибутом.

И, видимо, действительно с каждым днём Аккадская Империя уходила всё дальше от бога (богов), потому что в один не самый прекрасный день с гор Загроса на неё устремились полчища диких кочевников - кутиев (их также называют гутиями или гутеями). До сих пор шумеро-аккадским землям всерьёз угрожал только Элам, но и Элам представлял собой довольно определённую землю, на которой находились довольно определённые города, в которые тоже можно было прийти и объяснить там кому надо, что так делать не стоит. Кутии же хлынули как лавина, и городов у них не было, поэтому отбив одну волну, было бесполезно идти искать источник этого зла, чтобы перекрыть его. Источником, казалось, были сами горы.

"Кутии - всадники, люди с уздечкой, - писали в Месопотамии, - с умом мужчины, но с собачьей душой и чертами обезьяны. Над землёй несутся птичьими стаями. Ничто не спасётся от их когтей, никто не спасётся от хватки их..."

Кутии нападали и раньше, но теперь они будто озверели: не просто налетали и грабили, они начали захватывать города, один за другим. Они устанавливали контроль над дорогами, над реками и каналами, больше нельзя было охотиться и ловить рыбу. Они устраивали блокаду так, что местным приходилось бросать поля и спешно разводить огороды внутри городских стен, если на них ещё оставалась надежда. Тут-то и припомнили, что Нарам-Син разрушил храм Энлиля, и решили, что кутии - это гнев божий.

Судя по всему, кутии были в состоянии захватить страну, но были не в состоянии поддерживать то, что веками работало до них, поскольку в поэме "Проклятие Аккада" звучат следующие строки: "высокая трава выросла на берегах канала, где когда-то бечевой тянули лодки, трава скорби поднялась на дорогах". Кутии не знали оседлой жизни, поэтому, например, по полям просто пускали пастись свой скот, так же как пасли его раньше, у себя в горных краях. Полям, определенно, это приносило отличные удобрения, но если ничего не сажать, то даже с удобрениями ничего не вырастет.

Нарам-Син поступил очень мудро в данной ситуации: чтобы избежать проблему, он умер. На трон сел его сын Шаркалишарри (2200 — 2176 гг. до н. э), его имя переводится как "Царь всех царей". К этому времени кутии уже отгрызли половину империи и продолжали вгрызаться дальше. Впрочем, до своей смерти Шаркалишарри продержался живым целых 25 лет.

Зато после него начался период адской борьбы за власть. Царский список в этом месте немного проседает (после Шаркалишарри идёт фраза: "Кто был царём? Кто не был царём? Четверо правили за три года"). Вскоре кутии добираются до стольного града Аккаде, и так качественно добираются, что не остаётся следов ни самого города, ни даже примерного места, где он был. До сих пор мы этого не знаем (есть вероятность, что в стирании города с лица земли поучаствовали и шумеры, которые ненавидели Аккаде как символ собственного угнетения).

Полвека кутии царили в Месопотамии, разрушая и не созидая ничего взамен. Они не принесли с собой ничего ценного и не переняли ничего здесь - ни письменность, ни земледелие не были им интересны. Не оставили они о себе никакой информации - кому поклонялись, на каком языке говорили, чем жили, - неведомо.

Сама Месопотамия за последние пару веков очень сильно обаккадилась. За время существования Аккадской империи шумерский язык активно и успешно вытеснялся аккадским, и тому было несколько причин. Во-первых, десятилетия престижа, когда аккадцам доставались лучшие места на службе, а шумерский оставался языком простого люда. Во-вторых, близость аккадского к другим семитским языкам, на которых говорили многочисленные соседи. Этим соседям было намного проще худо-бедно разобраться в аккадском, имевшем ту же грамматику, те же звуки и схожие слова, чем лезть в дебри шумерского, этого языка-изолята с его извращённым эргативным строем и неизвестно откуда взятыми словами. Это как сейчас нам проще выучить английский, чем китайский (даже если по факту китайский не сложнее английского, его непохожесть на привычные нам языки многих отпугивает).

Сбрасывать иго кутиев начали в Лагаше, где у одной шумерской храмовой жрицы родился персонаж по имени Гудеа (2142-2122 гг. до н. э.), который сказал: "Хватит это терпеть!", объявил себя царём и начал отстраивать заново шумерские храмы, разрушенные аккадцами и кутиями. Скорее всего, имя себе он тоже придумал сам, поскольку 𒅗𒌤𒀀 [gu₃-de₂-a] переводится с шумерского как "Тот, Кого Позвали".

Также он возобновляет торговлю с Эламом (Лагаш находился недалеко от эламских земель, и, видимо, в этих краях кутии уже ослабили контроль за границами). Свои статуи Гудеа приказывал выполнять в самых набожных позах, возможно, чтобы подчеркнуть разницу с Нарам-Сином, которого считали виновником падения из-за его гордыни, - Гудеа же показательно молился и каялся.

Кстати, возможно, он вовсе и не сбрасывал кутиев, а просто лучше всех платил им дань, что обеспечивало Лагашу какую-никакую лояльность со стороны захватчиков (примерно как делали и многие наши князья при татаро-монголах). Тем более, что в Лагаше, как и в любом другом шумеро-аккадском городе того времени, постоянно находился наместник от гутиев, которого называли поэтически-прекрасным словом "суккаль" (𒈛 [sukkal]).

А вот кто уже совсем точно стряхнул с себя морок, это город Урук, во главе с царем Утухенгалем (2112-2104 гг. до н. э). Царём он, кстати, тоже был не наследным, начинал как мастер по вялению рыбы. Однако сделал головокружительную карьеру, собрал войска и с ними освободил Ур и все соседние земли, и даже пошли к центру, в сторону Ниппура.

В этот момент Утухенгаль поверил в себя и принял такой же титул как у Нарам-Сина - "Царь Четырёх Сторон Света", и ещё придумал свой личный титул - "Царь, Приказы Которого Нельзя Отменить". В общем-то, имел право, потому что ему удалось захватить основного вождя кутиев, которого шумеры называли "змеёй с гор", привести в канадалах к себе во дворец и "поставить ногу ему на шею". Когда делаешь что-то полезное, можно и крутой титул взять, никто не осудит.

Однако настоящая змея притаилась у Утухенгаля прямо за пазухой - его зять Ур-Намму, оставленный наместником Ура, отправил войска против своего тестя. Правда, когда Утухенгаль в итоге был убит, Ур-Намму сказал писцам зафиксировать смерть от падения в канал и утопления. Что ж, может так оно всё и было. Эти предшествующие правители постоянно погибают, такие хрупкие.

В любом случае, Ур-Намма (2112-2094 гг. до н. э.) стал царём и тут же продолжил избавляться от кутиев, частично выбивая их силой, частично договариваясь с ними. Восстановил храм Энлиля, тот самый, который якобы развалил Нарам-Син.

Именно правление Ур-Намму считается шумерской лебединой песнью: при нём восстанавливали каналы и дороги, заново отстраивали города, вокруг них возводили стены, и на какое-то короткое время шумерский язык и культура снова приобрели престиж. Условно этот период плюс правление нескольких преемников Ур-Намму называется Третьей династией Ура или Новошумерской империей.

А ещё во времена Нарам-Сина в Уре, вероятно, родился аккадец по имени Фарра. Он женился, завёл троих сыновей, застал вторжение кутиев. Когда Утухенгаль вёл освободительную войну, а его зять в Уре задумывал свержение, Фарра с семейством решили, что становится уж слишком жарко, и пора валить. Направлением выбрали Ханаан, побережье Средиземного моря, пока свободное и от шумеров, и от эламитов, и от кутиев, и от египтян. Жили там только западные семиты, чьи города и поселения существовали относительно спокойно, торгуя между собой и с Египтом: Иерихон, Библ, Эбла, Мегиддо, Сихем. Однако как раз в это время то ли из-за засухи и голода, то ли из-за других причин, огромная часть населения этих городов снялась с мест и ушла на юг, в Египет, и, вероятно, Авраам с семьёй был частью этого пути.

Продолжение следует

• Эшнунна, с храмом бога бури и грозы Тишпака

• Сиппар, с храмом бога солнца Уту

• Куту, с храмом бога загробного мира Нергала

• Киш, с храмом бога войны Забабы

• Ниппур, с храмом верховного бога Энлиля

• Урук, с храмами бога неба Ана и верховной богини Инанны

• Ур, с храмом бога луны Нанны (сюда также переселятся люди, оставившие ном Эриду с храмом Энки из-за заболачивания)

• Адаб, с храмом богини-матери Дингирмах

• Умма, с храмом умирающего и воскресающего бога плодородия Шары

• Лагаш, с храмом бога войны Нингирсу

С самого начала крупнейшими и сильнейшими номами были Киш, Ур и Урук.

Впрочем, первые цари шумерской хроники имеют характер довольно легендарный, потому что всё, что мы о них знаем - это лишь имена и годы правления, указанные в Царском списке. Никаких упоминаний в других табличках, изображениях или хотя бы легендах о них нет.

Ниппурский Царский список - это перечень всех шумерских царей, составленный спустя тысячу лет после условного начала шумерской истории (самый древний вариант списка датируется 2112-2004 гг. до н.э.).

Любопытно, что, хотя ни одно из имён этих первых царей не подтверждается в других источниках, некоторые из них аккадские, например, Бабум (означает "ворота"), Калибум ("собака"), Калумум ("ягнёнок"), Зукакип ("скорпион"). То ли их коварно придумали уже аккадцы, которые участвовали в составлении Царского списка, чтобы подчеркнуть, что они стояли у истоков всей этой цивилизации, то ли аккадцы действительно с самого начала там стояли.

Аккадское слово "bābum" мы встретим позднее в названии города Bābilim ("Вавилон"), а сегодня его родственник встречается в арабском, где بَاب [bāb] до сих пор означает "ворота".

А теперь познакомимся лично с некоторыми шумерскими правителями. Их имена ничего не скажут тому, кто не слишком интересуется историей, но отдадим дань уважения их существованию, и, может быть, это скрасит их мрачное пребывание в шумерском царстве мёртвых. Местечко это не из приятных.

Этана, царь Киша (XXIX век до н.э.)

Из безликого начала Царского списка первым царём, удостоившимся подробностей, стал некий Этана:

Этана, пастух, тот, кто вознёсся на небеса,тот, кто объединил все страны, стал царём и царствовал 1560 лет.

Из этого комментария следует, что, вероятно, Этана не был царём по рождению. Был он пастухом или просто кем-то из народа, мы не знаем, но кажется, за фразой "объединил все страны" действительно лежит пласт настоящей шумерской истории.

Возможно, Этана первым смог распространить своё влияние не только на один город (в данном случае) Киш, но и на некоторые земли или даже города вокруг. Собственно, цари Киша с этих пор всегда считались на голову выше, чем все остальные шумерские цари (первые среди равных), а Киш стал матерью городов шумерских.

Конечно, это могло быть связано не только и не столько с личностью Этаны или кого-либо другого, сколько с расположением Киша чётко по центру Месопотамии, на пересечении всех торговых путей, что давало Этане и любому другому царю Киша возможность собирать пошлину со всех проходящих и проезжающих. На этом проценте, видимо, город и поднялся.

Вообще, торговля для Месопотамии была не менее важна, чем оросительные каналы. Потому что кроме глины и тростника у шумеров ничего не было, и даже за деревом приходилось снаряжать целые экспедиции. Они не могли даже обжигать свои кирпичи, потому что у них толком не было никакого доступного топлива. Зато потом, когда эта земля уже станет Ираком, окажется, что там есть нефть. Вот так вот, всему своё время.

Другая фраза из отрывка - про вознесение на небеса - крепко отдаёт фантастикой, но само её наличие добавляет очков в пользу существования Этаны. Потому что чем реальнее человек, тем больше подробностей можно запомнить о его жизни, и тем больше легенд наклепать на их основе... Не бесспорное утверждение, согласна. Но всё же.

Так вот, в одной более поздней поэме Этана вновь появляется на арене и выступает как добрый набожный царь с одной-единственной проблемой - у него не было детей.

Сначала он умоляет богов смилостивиться:

Я чту вас, боги, я уважаю вас, духи смерти! Толкователи снов, вы так старались привести меня в ярость, Боги, вы же приняли жертвоприношение из моих ягнят... Так смойте же с меня мой позор и дайте мне сына!

В ответ Этане снится сон, в котором сына у него так и не появляется, и он видит результат:

Захлёбывался город Киш в рыданиях, Все горожане в траурных одеждах... Наследника Этана им не дал!

Тогда Этана узнал, что на небе можно найти растение жизни, благодаря которому у него родится сын. Однако человек не может подняться на небо, поэтому Этана просит о помощи у орла, которого он когда-то спас из ямы, куда того бросила змея, чьих детей орёл сожрал, предав их дружбу. Этану орёл не предал, поднял в небо, откуда земля показалась Этане не больше "борозды", а море - не больше "миски с похлёбкой" (интересные сравнения для людей, которые ещё не летали на самолётах).

Когда и земля, и море уже не были видны, Этана испугался, разжал руки и стал падать... к сожалению, дальше табличка с этой частью истории сломана, и окончания мы не знаем, однако судя по Царскому списку у Этаны таки был сын (после Этаны там идёт Балих, про которого написан один-единственный комментарий - "сын Этаны").

Эн-Мебарагеси и его сын Агга, цари Киша (XXVIII-XXVII вв. до н.э.)

После Этаны в Царском списке опять идут цари, о которых мы не знаем ничего кроме имён. После восьми таких строчек перечня появляется некто Эн-Мебарагеси, о котором мы знаем, что он из Киша захватывает Ниппур и строит там храм верховного бога Энлиля. Это делает Киш не только политическим, но и религиозным центром шумеров: в дальнейшем каждый царь должен был пройти специальный обряд именно в Ниппуре, чтобы получить право на власть. Кроме того, Эн-Мебарагеси успешно сражается с эламитами, заклятыми соседями с восточных гор.

Про Элам я буду писать отдельную статью, где эламиты будут выступать гордыми горцами, а пока посмотрим на них глазами шумеров - неприятные дикие соседи, которых хочется подчинить и обобрать, но с которыми чаще приходится договариваться.

Сын царя Эн-Мебарагеси по имени Агга более всего известен тем, что попал в поэму "Гильгамеш и Агга". И да, мы приближаемся к первой рок-звезде шумерской истории.

В поэме описывается противостояние этих двух царей: Агга из Киша требует у Гильгамеша из Урука участия в ирригации Киша. Совет старейшин предлагает Гильгамешу согласиться, а совет молодых воинов - отказаться. Гильгамеш сам ещё молод и горяч, поэтому отказывается. За это Агга идёт на него войной, но проигрывает. Гильгамеш берёт Аггу в плен вместе с частью его воинов, воинов ставит на строительные работы, а Аггу в качестве унижения делает над ними надсмотрщиком.

Гильгамеш, царь Урука (XXVII-XXVI вв. до н.э.)

Гильгамеш, кстати, не был сыном царя. Скорее всего, его отец служил жрецом, а на трон Гильгамеша посадил совет молодых воинов. Видимо, эти ребята увидели, что он на одной волне с их амбициями. И в итоге он оправдал ожидания, но путь был весьма тернист, судя по тому, что можно наскрести из разных источников (возможно, всё или почти всё из этого - миф).

Про Гильгамеша сказано, что он обеспечил Уруку безопасность, обнеся его стенами, а потом снарядил армию и пошёл на Киш - и провалился. Но не приуныл, а стал собираться туда во второй раз. Совет старейшин попытался его остановить, но совет молодых опять его поддержал, и войско вышло из Урука во второй раз. Но и во второй раз Киш не пал.

Всё это время ушлый старый царь Ура по имени Месаннепада следил за ситуацией, понял, что Киш после двух атак немного устал, и сам захватил его, прямо с первого раза. Однако скоро он умер, и Гильгамеш пошёл на Киш в третий раз. На этот раз удачно (видимо, шумерский бог войны тоже любил троицу). Таким образом Гильгамеш стал царём Урука, Киша с Ниппуром, и ещё и Ура в придачу.

Скорее всего, при наследниках Гильгамеша захваченное разваливается, а вскоре на шумерских землях появляются эламиты, захватывают города, и некоторые цари Киша начинают совсем не подозрительно носить эламитские имена.

Как видите, похожие изначальные условия Египта и Шумера (отдельные города, вокруг которых люди занимаются земледелием, скотоводством и ирригацией), привели в этих двух регионах к разным результатам.

Отсутствие на тот момент внешних врагов у Египта, видимо, сделало стиль египетской жизни более мирным, и, немного повраждовав, города объединились.

Шумеров же окружали эламиты и прочие неприятные люди, против которых нужно было держать постоянно вооруженных защитников, быть начеку, и это не способствовало благостности характера. Кроме того, наличие вооруженного отряда в мирное время наводило на мысль применить его не только против кочевников, но и против соседних шумерских городов.

А потом началась повесть о том, как поссорились шумерские города Лагаш и Умма.

Месилим, царь Киша (XXVI век до н.э.)

Вот этот товарищ как раз демонстрирует эламитское имя, а титул "царь Киша" в его случае мог быть скорее символическим. Вероятно, он простирал свою длань над большой территорией, не привязываясь к конкретному месту.

Так вот, пока Лагаш и Умма грызлись между собой, Месилим решил вмешаться (то есть, как мы из этого понимаем, он имел на это право). Он заявил, что боги сообщили ему, где должна пройти справедливая граница между этими двумя городами. Месилим поставил там каменную стелу, и до самой смерти Месилима никто не смел оспорить её законность.

После смерти Месилима царь Уммы опять захватил спорный участок земли, на который претендовал Лагаш, и некоторое время Лагаш ничего не мог с этим поделать.

Эанатум, царь Лагаша (2450 - 2425 гг. до н.э)

Однажды в Лагаше поставили на пост и.о. царя некоего Эанатума. И этот Эанатум пошёл да и победил войско Уммы, поставил стелу Месилима на место (она всё ещё валялась неподалёку), и ещё и заставил Умму платить Лагашу дань.

В честь этого события Эанатум приказал сделать ещё одну стелу (её называют "Стела коршунов"), на которой воины Эанатума топчут поверженных воинов Уммы, а надпись гласит: "Он разбросал кучи тел их по равнинам, и они падали ниц, они молили даровать им жизнь". Там же сказано, что Эанатум разбил армии Ура и Урука, таким образом, завладев большей и главнейшей частью шумерских земель.

Однако ему не удалось захватить Ниппур, то есть он не прошёл священный ритуал, и так и не стал полноправным царём, поэтому в Царском списке его имени нет (но он, видимо, знал, что так будет, раз сам заранее позаботился о своей памяти и поставил себе стелу).

Энметена, царь Лагаша (2360 - 2340 гг. до н. э)

Через некоторое время в Лагаше на трон сел достаточно мирный и справедливый человек. Он наладил отношения с Уром и Уруком, а также предпринимал некоторые меры, чтобы снизить разницу между доходами богатых и бедных в городе.

И всё бы ничего, но у него был верховный жрец Дуду, который начал подминать под храм царскую власть и городское имущество. Пока Энметена был жив, это было ещё не так заметно, но вот сын Энметены правил подозрительно мало, а после него на трон подозрительно быстро сел ставленник Дуду по имени Энентарзи (возможно, не просто ставленник, а сын Дуду).

После этого храм окончательно захватывает власть, а пропасть между богачами и бедняками становится в несколько раз шире, чем была до Энметены.

Урукагина, царь Лагаша (2319 - 2312 до н. э.)

Следом в Лагаше на трон сел царь Урукагина, которому удалось сместить сына Энентарзи, будучи супругом его сестры.

Интересный факт: отца Урукагины, вероятно, звали Энгильс. Как вам основа для теорий заговора?

Надписи того времени гласят, что город погряз в коррупции жрецов, чиновников и олигархов, а бедняки голодали и жили в страхе. Храмовые земли, которые должны были использоваться для помощи тем, кому не хватает еды, шли только на нужды жрецов, урожаи оседали на их складах. Охотничьи угодья, которые должны были быть общими, разделила между собой знать. Улицы заполонили попрошайки, ремесленники не могли продать свой товар за нормальную цену и рылись в городских помойках, чтобы принести домой хоть какую-то еду. Чиновники обложили налогами всё - от стрижки овец до погребального обряда (за одни похороны нужно было отдать семь кувшинов пива и четыреста двадцать буханок хлеба). Родители продавали детей в рабство, чтобы отдать собственные долги.

Урукагина решил этот вопрос радикально - уволил большинство сборщиков налогов и чиновников, ограничил права жрецов, уменьшил сами налоги, отменил плату за погребения и прочие базовые услуги, запретил конфисковывать землю в счет уплаты долга и простил все долги, которые имелись на момент этого решения.

"Жрец больше не вторгался в сад простого человека", - гласит одна из надписей. Другая говорит, что "Он (Урукагина) избавил жителей Лагаша от ростовщичества... голода, воровства, убийств". Естественно, Урукагина стал очень популярен в народе, но ненавистен жрецам и элите.

Лугальзагеси, царь Уммы (2336 - 2311 гг. до н.э.)

В это время на трон Уммы, давнего врага Лагаша, сел Лугальзагеси, опять сын жреца, а не царя. Он захватил Ур, Урук, Киш и Ниппур, причем многие сдавались без боя. Возможно, изнутри шумерского общества, уставшего от междоусобиц, уже созрел запрос на единого правителя с сильной рукой.

Лагаш после двухлетнего сопротивления тоже уступил. Скорее всего, городская знать Лагаша вступила в сговор с атакующими, чтобы избавиться от неугодного царя. Вероятно, Лугальзагеси мог бы стать тем человеком, который объединит Шумер, если бы не одно но.

Саргон, царь Аккада

Это "но" обитало в городе Кише, работало виночерпием, и носило имя Саргон. Саргон - это тот человек, в чьей биографии впервые появляется такой мотив как корзинка с младенцем.

Вот, что написано от его лица:

Мать мою подменили, отца я не знал, Но брат отца любил горы - наверное, Мой дом находился в зелёных горах. Скрыв тяжесть, мать родила меня тайно. Она положила меня в корзину И запечатала крышку смолой. Затем столкнула корзину в реку, которая нежно меня приняла, Вода вынесла меня к Акке, и водонос, спасибо ему, Поймал ту корзину, когда наполнял свой кувшин, Он принял меня, как сына, заботился обо мне, И сделал меня садовником в царском дворце.

Таким образом, о происхождении Саргона практически ничего не известно. Да и имя его было не Саргон, потому что это более поздний псевдоним, который с аккадского Шаррум-Кен переводится как "Законный царь". Это говорит лишь о том, что никаким законным царём он не был.

Вероятно, он был аккадцем, что, с одной стороны, нельзя доказать или опровергнуть, а с другой, не так уж и важно, потому что аккадцы жили бок о бок с шумерами практически с самого их появления в Месопотамии, они давно смешивались и сотрудничали. Аккадский язык давно звучал в северных частях Месопотамии, хотя и оставался до поры до времени на вторых ролях.

Имя водоноса, который усыновил Саргона, семитское, а значит, даже если ребёнок родился у шумерской женщины, рос он в аккадской семье. Но при дворе шумерского царя.

Карьеру он делал быстро - сначала стал царским садовником, а потом виночерпием, что в те времена означало чуть ли не главного советника, ближайшего к царю человека. Он пробовал пищу царя, носил царскую печать, а значит мог принимать решения от его имени, он мог пускать и не пускать в покои к царю.

Вероятно, пробовал он царскую еду не для того, чтобы защитить царя от других потенциальных отравителей, а чтобы ему самому не пришло в голову отравить царя и занять его место.

Вы ещё не забыли про Лугальзагеси? Пока Саргон строил карьеру в Кише, тот продолжал свои завоевания. В конце концов он решил пойти и на Киш, чтобы этот город стал жемчужиной в его короне. Дальнейшие события с трудом проглядывают из тумана войны и приводят к тому, что все шумерские цари исчезают со страниц истории, а во главе объединённой страны становится бывший виночерпий.

Итак, по легенде царь Киша Ур-Забаба так испугался войска, идущего к нему, и так не доверял в этой ситуации Саргону, что отправил того навстречу Лугальзагеси с табличкой, в которой значилось предложение о мире и просьба убить посланца после прочтения. Однако Лугальзагеси не принял ни мир, ни просьбу об убийстве, и продолжил наступление. Ещё одна легенда гласит, что жена Лугальзагеси предоставила Саргону женскую половину в качестве убежища.

Как бы то ни было, Киш был взят, царь бежал, а Саргон куда-то исчез. По другим данным какое-то время они правили одновременно - Лугальзагеси владел южными городами, а Саргон постепенно захватывал северные. А потом он внезапно появился с собственной армией под стенами Урука.

Лугалзагесси, узнав об этом, бросился туда отбивать город, но Саргон встретил его по пути, победил, взял в плен, надел на шею ярмо и привел как пленника в священный город Ниппур. Это сделало Саргона царем Киша перед лицом шумерского закона де юре, а затем он подтвердил этот статус де факто, захватив буквально все шумерские города.

Вероятно, Саргон был действительно талантливым человеком, способным осуществлять контроль над огромными территориями одновременно, что не удавалось шумерским царям.

Кроме того, он вооружил свою армию луками, добыв много древесины в Загросских горах, что позволило ему атаковать издалека. Судя по изображениям, его воины были вооружены легче, чем шумерские, и это делало их более мобильными. Шумерские воины всегда шли плотным строем и почему-то всегда только вперёд, аккадцы же изобрели рассыпную атаку.

Наконец, не только Лагашу были свойственны проблемы, связанные с угнетением простого народа. В связи с этим, вероятно, земледельцы и ремесленники активно переходили на сторону Саргона, зная, что он свой, выходец из простых, а не из знати. А стал он по факту императором (как будто чем-то напоминает Наполеона).

Во всех завоёванных городах Саргон сместил шумерских чиновников и поставил аккадцев. В каждом городе он оставил серьёзный аккадский гарнизон. Так шумеры моментально стали иностранцами на собственной земле, хотя все достижения их культуры - письменность, ирригация, система управления - перекочевали к новому народу. Судя по всему, он не угнетал местную религию - он сделал свою дочь жрицей шумерского бога луны.

Кроме завоеваний он занимался и реформами внутри страны - стандартизировал веса и меры, ввёл единую систему сбора налогов, а также держал возле себя и на хорошем счету представителей бывших правящих семей, что обеспечивало лояльность народа, не поддержавшего семитов. Кроме того, он способствовал беспрепятственной деятельности торговцев и ростовщиков (таки да), что благоприятно сказывалось на экономике. В целом, аккадцы никак не изменили шумерскую культуру, которую сами давно и надежно впитали, просто стали цементом, скрепившим постоянно разваливавшийся механизм.

Источники:

• Владимир Емельянов "Древний Шумер. Очерки культуры"

• Сьюзен Бауэр "История древнего мира"

Первые охотники-собиратели начали оседать тут уже как раз те самые 10-12 тыс. лет назад, но, в основном, в предгорьях, то есть на территории современной Турции, где было больше осадков (вспомним Гёбекли-Тепе и Чатал-Хююк).

Примерно с VII тыс. до н.э. количество поселений стало расти с геометрической прогрессией: люди постепенно начали всё-таки продвигаться на юг вдоль Тигра и Евфрата. В VI тыс. до н.э. в Междуречье появляются халафская и хассунская культуры.

И там, и там уже вовсю занимались скотоводством и земледелием, но поселения были небольшими, намного меньше чем Чатал-Хююк или Иерихон (самое крупное поселение здесь насчитывало около пятисот человек, тогда как в Иерихоне задолго до того уже жило несколько тысяч).

Возможно, такая малочисленность была связана с тем, что здесь уже не хватало влаги, чтобы прокормить в одном месте большое количество людей (с июня по сентябрь в этих местах может не случиться ни одного дождя, а температура не опускается ниже тридцати градусов). Единственное, чего тут в достатке - это глина, поэтому лепили как не в себя. Видимо, где-то тут возникает мысль, что и человека бог слепил из глины.

Зато когда хассунская культура сменилась самаррской, случился прорыв - кто-то сказал сакраментальное: "А давайте пророем канал!", так была изобретена ирригация, и это позволило людям отходить от берегов, увеличивать размеры поселений и осваивать ещё более засушливые места к югу, делая их менее засушливыми. Кроме того, эти люди начинают выращивать лён и ячмень, что означает, что вот-вот они смогут одеться в приятные телу ткани и, конечно, начнут делать пиво.

Культура Убейд (VI-IV тыс. до н.э.)

Именно там, на южных берегах Тигра и Евфрата, возникает убейдская культура, ставшая кульминацией этого пути вдоль рек, и именно убейдская культура затем распространится на всё междуречье (она продержится с VI до IV тыс. до н.э., ровно до шумеров). Это их статуэтки так напоминают то ли инопланетян, то ли рептилоидов, что стало поводом для различных теорий инопланетного их происхождения. Сейчас считается, что так изображали богиню-мать, прародительницу богов.

В конце концов, у египтян тоже боги с головами животных, почему бы здесь не быть некой богине-змее в странной шапочке?

Поселения культуры убейд - это всё ещё простые хижины из тростника и\или кирпича-сырца, расположенные вокруг общего святилища (примерно та же суть будет и у шумерских городов, только масштабом побольше), но эти люди быстро и сильно продвинулись в ирригации и других ремёслах.

Из новаторского: они начинают осознанно выращивать финиковые пальмы, потому что, во-первых, финики весьма питательны (из них делали и лепёшки, и кашу, и пиво), а во-вторых, листья пальм давали тень, в которой можно было выращивать другие, более нежные культуры, например, гранаты, виноград, инжир, нут, чечевицу, лук, зелёный салат, чеснок, огурцы. На полях культуры убейд можно было обнаружить пшеницу, просо, ячмень, лен и кунжут.

А потом они дошли до Персидского залива, и выяснилось, что прямо там, где реки впадают в залив, местность из сухой долины смерти превращается наоборот в почти болото, где отлично растёт зелень и тростник, а также живут толстенькие буйволы, кабаны и многочисленные болотные птицы. То есть людям всего лишь понадобилось за несколько тысячелетий дойти из Турции до Персидского залива и по пути научиться выживать в знойном аду, чтобы найти идеальное место для будущей цивилизации. Может быть, если бы они сразу оказались здесь, ничего бы у них и не вышло. Но закалённые трудностями, они пришли сюда с боевым настроем, вооруженные нужными знаниями и умениями. И именно тут вот-вот начнут возникать первые настоящие города. Ещё до шумеров здесь возникают те поселения, которые мы будем знать как Ур, Урук, Лагаш, Эриду. Первое время Эриду занимает ведущее положение: поселение здесь появляется уже в середине VI тыс. до н.э.., но к IV тыс. его население составляет уже 10 000 человек.

И здесь сложно сказать, где заканчивается культура Убейд, а где начинается история шумеров. Просто постепенно эти отдельные большие города поглощают поселения культуры Убейд, и то ли вытесняют её, то ли ассимилируют. Возможно, от убейдцев сохранились названия всех этих древнейших городов, которые не слишком хорошо объясняются через шумерский язык. А ещё чаще, чем названия городов, народы перенимают друг у друга названия рек, и действительно, Евфрат на шумерском - 𒀀𒇉𒌓𒄒𒉣 [Buranun], и это не похоже на типичный шумерский принцип, по которому любое многосложное слово состоит из односложных, каждое из которых имеет своё значение.

Происхождение шумеров

Итак, шумеры. Шумеры оказались здесь вдруг во второй половине IV тыс. до н.э. Не будем подробно останавливаться на рассмотрении всех теорий об их происхождении, потому что ни одна из них пока не подтверждается археологически (предполагают и Иранское нагорье, и Индостан, и Бахрейн). Лингвистика тоже не помогает, потому что шумерский язык не родственен вообще ни одному из известных ныне языков.

Себя они называли "черноголовыми", но это нам не даёт ничего, кроме того, что, вероятно, они не были блондинами, и могли быть несколько темнее, чем соседи. Судя по костным останкам, они принадлежали к средиземноморской малой расе европеоидной большой расы, то есть были невысокие, смуглые, с прямым носом и кудрявыми волосами, бородатые и волосатые, такие и сейчас есть в Ираке. Хотя, конечно, с тех пор там кого только не было, поэтому все совпадения случайны и не достойны рассмотрения всерьёз.

Шумерами шумеров назвали уже семиты, и пока лучшей версией считается то, что это они так произносили слово 𒆠𒂗𒄀 [ki-en-gir] ("земля благородных господ"), как шумеры называли свои края. Они вообще, кстати, несли себя выше других и не стеснялись этого. Например, себя они ещё называли словом 𒌦 [kalam], что означало "народ", или даже скорее что-то вроде "приличные люди". А горы, которые располагались по соседству, они называли 𒆳 [kur], что помимо "горы" означало ещё "загробный мир", "варваров", "чужаков" и "дикарей". И мы не будем их за это осуждать, потому что ничего, кроме диких кочевников, с гор к шумерам прийти не могло.

В любом случае, как только шумеры приплыли в Месопотамию, они постепенно вытеснили (и\или ассимилировали) местных, и со временем полностью задоминировали район. Мы говорим, что они "приплыли", потому что они появились сначала на побережье, и сами действительно рассказывали, что откуда-то приплыли. Кроме того, связь с морем подчеркивается их легендой про некое морское существо по имени Оаннес, которое вынырнуло из воды, научило их всему и уплыл назад в море. И, наконец, они принесли с собой легенду о всемирном потопе, который случился когда-то, якобы во времена их предков.

Некоторые связывают этот Всемирный Потоп с концом оледенения, когда море, поднявшись более чем на сто метров, сделало Британию островом, разъединило Россию и Аляску, а также создало Персидский залив, который разрастался в какой-то момент со скоростью один метр в три дня. Так что, быть может, эти люди жили ещё с неолита там, где раньше было дно Персидского залива, и были вытеснены водой к носителям культуры Убейд. А потом рассказывали об ужасном потопе и о своем потерянном рае.

Дописьменный период (IV тыс. до н.э.)

Первое время главным городом оставался Эриду, по легенде именно туда верховный бог Энки назначил править первого царя (его звали Алулим, и правил он якобы 28 800 лет, но с этим мы разберёмся, когда будем изучать шумерскую мифологию). После него правили другие такие же долгожители, до тех пор пока по легенде не происходит потоп, и годы жизни резко не становятся нормальными (вот тут и складывается впечатление, что эти прохладные истории про допотопные времена шумеры принесли из какой-то такой дали и древности, что они успели обрасти всеми этими преувеличениями).

Шумеры начали рыть каналы ещё активнее, чем их предшественники, причем научились делать на них дамбы, чтобы контролировать потоки воды, увеличивать размеры поселений до настоящих городов, и к середине IV тыс. до н.э. на первые роли выходит город Урук.

Урукский период (вторая половина IV тыс. до н.э.)

Вот теперь начинает складываться вся шумерская система, какой мы её знаем: огромный храм в центре города, где якобы живёт божество-покровитель, вокруг дома, вокруг домов поля. Каждый город становится самостоятельной единицей на полном самообеспечении, этаким протогосударством.

Как и в Египте, здесь в дефиците было дерево, поэтому, в основном, для строительства использовали глину, из которой делали кирпич-сырец, на обжиг которого просто не было древесины для топлива. В этом беда шумерских городов - они просто расплывались со временем.

Здесь у шумеров появляется колесо, а с ним и гончарный круг, что приводит к падению качества керамики по сравнению с убейдской, но увеличению её количества (так родился масс-маркет).

Становится всё больше еды, появляются излишки, которыми можно торговать, а по оросительным каналам, как оказалось, можно было перевозить грузы. Всё больше усложняется система общественных отношений (как и в Египте тех лет, сложная система поддержки каналов повлекла за собой появление управленческого аппарата - нужно было распределять работу и её результаты), это приводит к расслоению общества. И опять же как и в Египте, в это время здесь складывается система самостоятельных городов с близлежащими угодьями, номов.

Правителей было несколько:

• Лугаль - дословно "большой человек", военный вождь, которого выбирали на период войн. Но поскольку войны со временем стали делом постоянным, то и должность эта со временем перестала быть временной и даже стала передаваться по наследству

• Энси - это уже ответственный за внутренние дела, он был и главой жречества, и верховным администратором по архитектуре и орошению, и заведующим колхоза, распределяющим урожаи и удои

• За обоими стояли совет старейшин и народное собрание, причем в оба коллектива сначала входили как мужчины, так и женщины, потом только мужчины, а потом эти коллективы потеряли влияние

Если же вы были обычным шумером, то у вас могли быть следующие пути развития в карьере:

• земледелец (вы трудитесь на земле, никуда не ездите, потому что некогда, вечерами смотрите на звёзды и пьёте пиво, грустите о потерянном рае)

• воин (вы всё время в походе, между походами скучаете и свысока смотрите на земледельцев, на привале смотрите на звёзды и пьёте пиво, мечтаете создать новый рай)

• ремесленник-торговец (вы постоянно тренируете какой-то навык, чтобы быть лучше других таких же и продать всё, что сделаете, заводите новые связи, узнаёте, где что нужно, и сколько стоит, после удачной продажи идёте в таверну пить пиво и заводить новые знакомства, чтобы создать мини-рай у себя дома)

• жрец (вы живёте в храме, умеете эффектно появиться и так же исчезнуть, красиво перерезать горло жертвенному быку, в свободное время смотрите на звёзды, пьёте пиво и размышляете, а был ли вообще когда-то рай)

• знатный горожанин (вам повезло родиться в богатой семье, у вас есть рабы, и вы можете получить должность в администрации лугаля или энси, и тогда ваше пиво будет самым вкусным в городе, и настанет рай на земле уже сейчас)

А ещё, кем бы вы ни были, вы бы не носили нижнего белья - его не было ни у мужчин, ни у женщин. Зато на талии всю жизнь у них был завязан прямо на теле магический двойной шнурок, отгоняющий злые силы. Мужчины носили тонкую тунику без рукавов из овечьей шерсти и набедренную повязку с бахромой на одной стороне. Если было жарко, надевали только эту повязку, а если было очень жарко, то не надевали и её, ходили голышом. Женщины носили такую же тунику, но длиннее и иногда с разрезами, голышом не ходили даже в жару. На ногах носили сандалии и сапоги, но в храм заходили только босыми. Женщины подводили глаза, и оба пола по мере достатка носили украшения.

Дом среднего шумера был одноэтажным, где комнаты располагались вокруг дворика с алтарём в честь предков (на ранних этапах там этих предков и хоронили). Сидели на связках тростника, спали на циновках. У богатых шумеров могло быть два этажа, а также настоящие стулья и кровати.

Необходимость контролировать запасы привела к появлению рисунков - пиктограмм, которые стали первым шагом на пути к письменности. Из самых ранних записей известно, что выращивали ячмень, полбу, пшеницу, финики, разводили овец, коров, ослов, коз, свиней, собак, ловили рыбу, охотились на газелей, оленей, туров и львов. Использовали горны, прялки, лопаты, мотыги, плуги, сани, повозки и лодки.

Таблички говорят, что в городе Гирсу 15 000 женщин работали на текстильном предприятии. Другое предприятие производило 1100 тонн муки в год, также там делали хлеб, пиво и льняное масло, и на нем работало 134 специалиста и 858 работников, из которых большинство были женщинами. Денег еще не было, поэтому платили едой и товарами: МРОТ составлял 20 литров ячменя в месяц, плюс два литра масла в год и два килограмма шерсти в год. Бригадир получал то же самое, но в двойном размере.

Бедняком желательно было не становиться, потому что в долг давали под 30 процентов, и неудивительно, что к концу периода расслоение населения было уже значительным.

А те, у кого было свободное время, изучали ночное небо, что привело к появлению астрономии и созданию календаря. Совершенствание архитектуры и других технологий положило начало математике (шумеры заранее доказали теоремы Эвклида и Пифагора, создали таблицу умножения). Их шестидесятиричная система счисления до сих пор в ходу - у нас 12 месяцев, 60 секунд, 60 минут, 24 часа и 360 градусов.

Считается, что шестидесятиричная система возникла так: большим пальцем считали фаланги других пальцев, по три на оставшиеся четыре пальца, итого двенадцать. Завершая круг, загибали один палец на другой руке, итого пять кругов, 12 умножить на 5 получается 60.

Раннединастический период (III тыс до н.э.)

Кочевые племена, в отличие от шумеров, конечно, не были земледельцами. Из-за этого они смеялись над шумерами ("эти шумеры вообще обабились, вы видели? Они даже носят бусы!" Кочевники считали, что настоящий мужик должен бегать по степи, спать на камне и есть живую корову, запивая молоком из другой коровы. И вот эти настоящие мужики, кочевники, нападали на земледельцев, которые, защищая свои запасы, не могли убежать, и отбирали эти запасы. И убегали в никуда.

Когда шумеры открыли для себя медь, а затем и бронзу, это позволило им делать прочные мечи, а также наконечники для копий и стрел, и набеги кочевников стало отбивать проще и эффективнее. Правда, оказалось, что так ещё проще и эффективнее воевать и друг с другом. Например, за территории под посадки, потому что номы окончательно стали городами-государствами, земледельческие угодья становились всё больше и уже начинали сталкиваться друг с другом. Народу-то всё больше, а Месопотамия не резиновая. В процессе войн за грядки шумеры приходят к интересной мысли, что если соседа не убить, а привести к себе, его можно заставить работать на своих полях, так появляется рабовладение.

Для сравнения: Древний Египет уже в конце IV тыс. до н.э. смог объединиться в единое государство, здесь же до такого ещё далеко.

В начале III тыс. до н.э. на северных берегах Тигра и Евфрата появляются семитские племена аккадцев, которые тоже начали знакомиться с достижениями шумерских специалистов, и это последним ещё аукнется. Но пока они больше заняты друг другом.

Не буду перечислять все междоусобные войны, потому что это скучно, поэтому пройдемся только по основным вехам. В начале III тыс. до н.э. в заварухах побеждали лугали из Киша, но Гильгамеш из Урука восстал, и сделал это так удачно, что попал в легенды (например, подвиги Геракла очевидно возникли под влиянием мифов о Гильгамеше, оттуда же поиск цветка бессмертия, который у Гильгамеша отберёт змей и многое другое).

Исторический Гильгамеш - современник Джосера и Имхотепа, которые построили первую в Египте ступенчатую пирамиду (XXVII в. до н.э.).

Потом на смену Уруку пришёл Ур, торговый и рыбацкий город, богатый рыбой, устрицами и черепахами. Это был порт, куда завозили всё то, чего не хватало у шумеров (а такого было огого сколько), так он и возвысился. Шумеры продавали зерно, фрукты и овощи, которых у них было в избытке, а получали сырьё, например, медь с гор Загроса и с Кипра, олово и лазурит из Афганистана, серебро с Таврских гор, золото из Индии и Египта, простую древесину из Ирана и ценный кедр из Ливана. Из Индии они привозили специи и драгоценные камни. Возможно, осознавая свою зависимость от благ чужих земель, шумеры не были враждебны к иностранцам, принимали их в свои ряды, нужно было, видимо, только доказать, что ты не совсем дикарь.

В центре Ура стоял большой храм - зиккурат, который также был главным общественным учреждением, включавшим архив, склад, дворец, суд и администрацию. Во время религиозных праздников по лестницам к вершине зиккурата двигались процессии. В комнатах внутри жили священнослужители.

Каждый год на праздник правитель брал в жены невинную жрицу, которая символизировала богиню Инанну, и так даровала и правителю, и всей шумерской земле плодородие. Изначально, кстати, положение женщин у шумеров было более чем свободным: они могли разводиться, выходить замуж за нескольких мужчин одновременно, измена жены не считалась большим проступком (но уже к концу III тыс. до н.э. женская неверность стала караться смертью).

Возможно, шумерские города были примерно такими же как любые восточные города сегодня - лабиринт улочек, где-то вдалеке возвышается храм, а сердце города - рынок, где яркими россыпями лежат овощи и фрукты, ткани и драгоценные камни, кто-то торгуется, кто-то пытается продать всё, что есть, кто-то пытается что-то украсть, пахнет специями и ароматическими маслами. Возле таверн, в тени сидят группы людей, потягивающих ячменное пиво через соломинки.

Продолжение следует

До Кайнозойской ледниковой эры, в течение примерно двухсот миллионов лет, никаких ледников не было, и общий климат планеты был значительно жарче. Но потом появился пролив Дрейка из-за чего стало стремительно холодать (это так одни ученые считают, а другие говорят, что пролив тут не виноват, а похолодание вызвано снижением содержания углекислого газа в атмосфере).

Ледниковая эра состоит из чередующихся периодов под названием "ледниковье" и "межледниковье". За последний миллион лет нашей ледниковой эры эти периоды в паре в среднем занимали по 100 000 лет, причем ледниковья из них длились 80 000 лет, а межледниковья - 20 000. Путём нехитрых подсчетов делаем вывод, что раз нынешнее межледниковье началось 12 000 лет назад, еще тысяч восемь относительно тёплых лет у нас в запасе есть.

Так вот, тогда, на заре нашей цивилизации, неожиданно, среди снегов и мамонтов, вдруг началась оттепель ("Дорогой, тебе не кажется, что в последнее время в трехслойной шкуре стало жарковато? Попробуем двухслойную?")

Началась оттепель, конечно, везде, но самое яркое проявление потепления произошло не там, где были снега и мамонты, а там, где экватор. И особенно хорошо стало на той территории, которую принято называть плодородным полумесяцем.

Здесь можно было обходиться без шкур вовсе (разве что для красоты, в качестве набедренной повязки). Здесь было тепло, но не ужасно жарко. Здесь было влажно, но не мокро. А где надо - было сухо. Всякие газели и бизоны, не будь дураками, шли сюда, на сочную травку. За ними шли хищники и люди (кроме тех, кто и так уже был тут и ворчал: "Понаехали!").

Конечно, переместиться в тёплое местечко могли те, кто и так уже находился достаточно близко и имел возможность обнаружить, откуда тёплый ветер дует.

Тем же, кто жил далеко, не перепало сведений о земле обетованной, и они остались страдать. Мы, кстати, их потомки. Именно тех, кто в то время страдал, то есть предков индоевропейцев, тюрков и финноугров, возможно, носителей ностратического языка (хотя у некоторых из нас могут найтись капельки еврейской крови, а с ними и предки из числа тех счастливчиков, кто оказался в нужное время в нужном месте).

В данный момент, кстати, потомки тех командировочных уже далеко не самые везучие, даже если учитывать только климат. Он стал жарче, суше и неприятнее. Теперь самые везучие - это, наверное, итальянцы и балканцы. И, кто знает, может, доживем и мы до праздника на нашей средней полосе.

Во время ледникового периода людям была доступна только одна карьера - карьера охотника. Попав в плодородный рай, люди активизировались и как собиратели, теперь это перестает быть подработкой, становясь вариантом на полный рабочий день. Диета делается более разнообразной и сбалансированной. Настроение от тепла и солнышка улучшается. Из-за обилия еды исчезает потребность в таких интенсивных миграциях, как раньше. Еды хватает для более долгого проживания на одном месте.

В рамках изучения местной флоры обнаруживаются злаки и их преимущество - они не портятся, их можно запасать. От радости этого осознания народ изобретает серпы, пока что каменные. Потом, в рамках развития кулинарного искусства, появляются каменные зернотерки. Ну и тут, быстро привыкнув к хорошему, и желая больше и больше, изощренный ум пришел к осознанию, что зёрна всходят и дают еще больше зерен, а значит процесс своего питания можно брать под контроль.

Сначала, видимо, просто запоминали, где, что и когда всходит, и там и собирали, успевая прийти раньше конкурентов (ну или, вооружившись дубинками, отгоняли тех, кто пришёл раньше). А потом решили, что гора вообще-то может прийти к Магомету, и стали сеять злаки прямо возле своих селений, которые окончательно стали постоянными. Теперь и жилища можно было строить покрепче, зная, что не придется их покидать.

И эти люди настолько преисполнились, что построили первый в мире мегалитический комплекс - сегодня мы знаем его как Гёбекли-Тепе (не одним днём конечно, строительство шло два или три тысячелетия). Судя по всему, начинали строительство еще охотники-собиратели, а заканчивали уже сформировавшиеся земледельцы (об этом говорят разные находки в разных слоях).

Комплекс представляет собой несколько десятков круглых сооружений, состоящих из колонн, пола и скамей, и всё это, видимо, было религиозным центром, где собирались племена со всего региона (изображения животных на камнях могут быть тотемами этих племен). На одной из колонн вырезан календарь, в котором уже есть 365 дней и 12 лунных месяцев. Скорее всего, календарь всё-таки вырезали уже земледельцы, которым он был нужен для работ, но от этого его древность впечатляет не меньше.

В какой-то момент Гёбекли-Тепе покидают, но не просто оставляют - тогда бы ветра его уничтожили - а полностью засыпают песком, что позволило ему сохраниться.

Сейчас раскопки ведутся на 5 процентах территории, остальное не трогают, чтобы археологи будущего с более совершенными технологиями смогли завершить работу.

Преемственность с Гёбекли-Тепе обнаруживается в неолитических комплексах типа Чатал-Хююк. Это уже не культовое сооружение, а обычное поселение возрастом 9 тысяч лет. Здесь жили, занимались земледелием, разводили коз и овец, ловили рыбу, охотились. Расстояния между глиняными домами не было, внутрь входили через крышу (можно сказать, что это многоэтажка, уложенная на бок). Следов централизованного управления или расслоения общества тут еще нет, а значит вряд ли в таком поселении могло жить больше двухсот человек.

Находки говорят о том, что жили дружно, после охоты организовывали совместные пиршества, и даже отдавали детей на воспитание соседям. От покойников себе часто оставляли голову: обмазывали её глиной и оставляли дома.

В Чатал-Хююке найдены фигурки божества с двумя зверями, что проведёт от него ниточку преемственности к таким же сюжетам в Месопотамии, Индии. Такое изображение - человек и два животных - называется "мастер зверей" или "повелитель зверей", и даже далёкий германский Один с двумя волками вписывается в него. Существовал Чатал-Хююк полторы тысячи лет, после чего по какой-то причине был покинут.

Далее люди Плодородного Полумесяца одомашнивают корову, и это означает, что им теперь есть чем удобрять землю, в которой растет зерно. Растёт зерно - растёт население - растут города. Видимо, вот такие селения типа Чатал-Хююка становились всё больше и больше, чтобы в итоге встать на путь возникновения первых городов. А внутри них по мере роста населения, появления гончарного дела, знакомства с металлами и проблем с соседями начали происходить социальные изменения.

Если раньше каждая семья себя сама обеспечивала (горшок слепили, туда зёрен насыпали, мама натерла и сделала кашу с лепёшкой, папа принес мясо газели, живём), то теперь развитие ремёсел приводило к появлению специализаций - например, появились гончары, которые не пахали, а только делали горшки для тех, кто пашет. За это пахари отдавали им часть урожая. Чтобы рыбак эффективнее ловил рыбу - его тоже можно было освободить от пахоты, и просто выменять результаты своего труда (зёрна) на его рыбу.

Когда хозяйство набрало обороты, появилась необходимость в менеджменте, и менеджеры не замедлили появиться. Наверное, у этих первых менеджеров было два пути: организовать коммунизм и просто следить за его поддержанием и справедливостью, либо назначить себя непререкаемым авторитетом и пойти в сторону расслоения общества и неравномерного распределения благ. Думаю, говорить о том, какой был сделан выбор, не требуется.

Ну, в конце концов, разве могло быть иначе? По мере того, как заканчивались миграции, стало появляться понятие "моя земля", "наша земля", "их земля". Чем больше было запасов и предметов обихода, тем явственнее была важность понятия "мои вещи". Когда появляется "моё", его становится возможным украсть. Когда у племени есть земля, на неё может претендовать другое племя. А в случае конфликтов в соседними племенами уже нельзя было просто уйти, схватив пожитки - вещей стало слишком много. Так что отношения между племенами теперь тоже нужно было регулировать. Для этого нужны те же самые менеджеры, которые занимались внутренними вопросами. Их власть росла вместе с ростом поселений

Из минусов:

• теперь нужно слушаться вон того чувака с палкой

• надо постоянно работать на земле (охотники-собиратели тратили на работу 3-4 часа в день, а теперь нужно было тратить почти всё свободное время, и это время у незнатного человека немного сократится только в XX веке)

• эпидемии из-за скученности

Из плюсов:

• наверное, чувак с палкой защитит, если на нас нападут (на деле, скорее, скажет тебе найти палку и идти защищаться)

• теперь можно нарожать больше детей и прокормить их (хотя многие не выживут, но тогда всё равно можно нарожать ещё)

• возможность не слишком грустить из-за минусов, потому что благодаря земледелию и ячменю появилось пиво.

Первое время в процессе войн с соседями друг друга ещё просто резали, позже пришли к идее, что выгоднее хватать выживших в бою и делать из них себе рабов. Воевать стало престижно, и потомки тех, кто сделал такую карьеру, станут аристократией, когда появится такое понятие. Потомки тех, кто занимался земледелием, станут наименее привилегированным классом (если не считать рабов).

Так прошло ещё несколько тысяч лет, и в VI-IV тыс. до н.э. здесь процветала культура Убейд, из которой к IV тыс. до н.э. начала рождаться шумерская цивилизация. Кто такие шумеры? Определённо они не были семитами, поскольку их язык не родственен ни аккадскому, ни арабскому, ни еврейскому. Также они не индоевропейцы. И можно ещё долго перечислять кто они "не". Для нас важно, что они просто были там, и, видимо, они стали какой-то логичной ступенью в развитии региона. Может быть, шумеры - это те люди, которые просто географически оказались на определенной территории, то есть в Месопотамии, даже изначально не слишком родственные друг другу, но выработавшие какую-то систему взаимоотношений и единый язык.

Эти люди занялись ирригацией, то есть оросительными каналами, которые сделали их земледелие самым земледельческим в регионе. Поэтому именно у них появились первые города: они смогли себе это позволить. На шумерском 𒌷 [uru] - значит "город", "укрепление", отсюда и названия первых городов: Ур, Урук.

Кстати, шумерами шумеров назвали позднее аккадцы: 𒋗𒈨𒊒 [šumeru] было обозначением для тех месопотамцев, кто говорил на несемитском языке. Сами они называли себя 𒊕𒈪 [sag̃-gíg] ("головы чёрные"), а свою землю - 𒆠𒂗𒄀 [ki-en-gi] ("страна господ благородных").

Шло развитие религии: боги больше не были духами предков, помогавшими лично тебе в охоте. Теперь это суровые мужики (и тетеньки), которые могут разрушить весь твой мир, наслав бурю и грозу, от чего все умрут. А кто выживет - всё равно умрет с голоду. И решать с ними вопросики уже будешь не ты, и не твой дядя-шаман, а специально обученные жрецы из сословия жрецов. А ты будешь платить налог на их содержание (спойлер: жрецы тоже никак не контролируют ни богов, ни разливы рек, но ты этого не знаешь). Чтобы быть ближе к богам, шумеры начали строить башни-зиккураты (отсюда, видимо, через пару тысяч лет появится миф о вавилонской башне).

Случилась транспортная революция: шумеры додумались запрягать ослов. Ускорение было колоссальным!

Чтобы торговать и считать налоги, была изобретена система мер и весов, а чтобы не держать всё это в голове, изобрели письменность - опять революция Наличие письменности позволило придумывать и кодифицировать законы.

Где-то тут, видимо, из ярких впечатлений о разливах Тигра и Евфрата родился миф о потопе. И, хотя записывать всякое начали уже в 3500-е, о событиях до 2900-х сведений очень мало. Возможно, и правда был какой-то один грандиозный потоп, который всё уничтожил.

В итоге про допотопные времена у шумеров появляется куча прохладных историй о царях, которые правили по 30000 лет. Если их сложить, получится общее время 250 000 - 300 000 лет, а это до появления хомо сапиенс!

После потопа время правления сокращается, хотя остается фантастическим (несколько сотен лет). И только после Гильгамеша правления становятся человеческой длины (ну не урвал он бессмертие, не урвал).

Продолжение следует