Вторая Мировая

«От нечестивого органиста — гимн ненависти»

Самое громкое информационное событие 1938 года произошло 29 сентября, когда четыре государственных деятеля встретились в мюнхенском доме Фюрера, чтобы перекроить карту Европы. Тремя государственными деятелями, посетившими эту историческую конференцию, были премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, премьер-министр Франции Эдуард Даладье и диктатор Италии Бенито Муссолини. Но, несмотря ни на что, доминирующей фигурой в Мюнхене был немецкий хозяин, Адольф Гитлер.

Фюрер немецкого народа, главнокомандующий немецкой армией, военно-морским флотом и военно-воздушными силами, канцлер Третьего рейха, герр Гитлер в тот день в Мюнхене собрал плоды смелой, вызывающей, безжалостной внешней политики, которую он проводил в течение пяти с половиной лет. Он разорвал Версальский мирный договор в клочья. Он перевооружил Германию до зубов - или настолько, насколько это было возможно. Он украл Австрию на глазах у охваченного ужасом и, по-видимому, бессильного мира.

Все эти события были шокирующими для стран, которые всего 20 лет назад победили Германию на поле боя, но ничто так не напугало мир, как безжалостные, методичные, управляемыми нацистами события, которые в конце лета и начале осени угрожали развязать мировую войну из-за Чехословакии. Когда он без кровопролития превратил Чехословакию в марионеточное государство Германии, вынудил к радикальному пересмотру оборонительных союзов Европы и получил свободу действий в Восточной Европе, получив обещание “развязать руки” от могущественной Великобритании (а затем и Франции), Адольф Гитлер, без сомнения, стал человеком 1938 года года.

Большинство других мировых деятелей 1938 года утратили свою значимость по мере того, как год подходил к концу. Казалось, что “почётный мир” премьер-министра Чемберлена, как никогда ранее, не принес ни того, ни другого. Все большее число британцев высмеивало его политику умиротворения диктаторов, считая, что ничто, кроме унизительной капитуляции, не может удовлетворить амбиции диктаторов.

Среди многих французов возникло ощущение, что премьер-министр Даладье несколькими росчерками пера в Мюнхене превратил Францию во второразрядную державу. Подражая Муссолини в своих жестах и копируя кричащий комплекс триумфатора Гитлера, некогда либеральный Даладье в конце года был вынужден прибегать к парламентским уловкам, чтобы сохранить свой пост.

В 1938 году диктатор Муссолини был всего лишь младшим партнером в фирме "Гитлер и Муссолини Инкорпорейтед". Его шумная агитация за то, чтобы отторгнуть Корсику и Тунис от Франции, была расценена как слабый блеф, непосредственными целями которого были не более чем снижение платы за проезд итальянских судов по Суэцкому каналу и контроль над железной дорогой Джибути - Аддис-Абеба.

Ушел с международной арены Эдуард Бенеш, в течение 20 лет считавшийся “Самым умным маленьким государственным деятелем Европы”. Последний президент свободной Чехословакии, теперь он был больным изгнанником страны, которую помог основать.

Благочестивый китайский генералиссимус Чан Кайши, "Человек года" 1937 года, был вынужден отступить в “Новый” Западный Китай, где он столкнулся с возможностью стать всего лишь респектабельным номинальным главой всеохватывающего коммунистического движения.

Если бы Франсиско Франко выиграл гражданскую войну в Испании после своего великого весеннего похода, он вполне мог бы стать лучшим материалом для "Человека года". Но победа все еще ускользала от генералиссимуса, а усталость от войны и недовольство правых сделали его будущее сомнительным.

На американской арене 1938 год не был годом одного человека. Конечно, это был не год Франклина Рузвельта: его чистка потерпела поражение, а его партия потеряла значительную часть своего влияния в Конгрессе. Госсекретарь Халл запомнит добрососедский 1938 год как год, когда он увенчал свои усилия по заключению торгового договора британским соглашением, но история не будет связывать мистера Халла конкретно с 1938 годом. В конце года в Лиме его план континентальной солидарности двух Америк потерпел крах.

Но фигура Адольфа Гитлера шествовала по съежившейся Европе со всей развязностью завоевателя. Не тот простой факт, что фюрер подчинил своей абсолютной власти еще 10 500 000 человек (7 000 000 австрийцев, 3 500 000 судетцев), сделал его Человеком 1938 года. Япония в то же время пополнила свою империю десятками миллионов китайцев. Более значительным был тот факт, что в 1938 году Гитлер стал самой большой угрозой, с которой сталкивается сегодня демократический, свободолюбивый мир.

Его тень простиралась далеко за пределы Германии. Небольшие соседние государства (Дания, Норвегия, Чехословакия, Литва, Балканы, Люксембург, Нидерланды) боялись обидеть его. Во Франции нацистское давление было отчасти причиной некоторых антидемократических указов, принятых после Мюнхена. Фашизм открыто вторгся в Испанию, спровоцировал восстание в Бразилии, тайно помогал революционным движениям в Румынии, Венгрии, Польше, Литве. В Финляндии министру иностранных дел пришлось уйти в отставку под давлением нацистов. После Мюнхена во всей Восточной Европе наметилась тенденция к уменьшению свободы и усилению диктатуры. Только в США демократия к концу года почувствовала себя достаточно сильной, чтобы одержать верх над Гитлером.

ФашИнтерн, во главе которого стоял Гитлер, а за ним - Муссолини, Франко и японская военная клика, возник в 1938 году как международное революционное движение. Сколько бы он ни разглагольствовал о махинациях международного коммунизма и международного еврейства, сколько бы ни твердил, что он всего лишь пангерманец, пытающийся объединить всех немцев в единую нацию, фюрер Гитлер сам стал №1 в интернациональной революции - настолько, что если сейчас и произойдет часто предсказываемая борьба между фашизмом и коммунизмом, то только из-за двух диктаторов-революционеров. Гитлер и Сталин слишком велики, чтобы позволить друг другу жить в одном мире.

Но фюрер Гитлер не считает себя революционером; он стал им только в силу обстоятельств. Фашизм обнаружил, что свобода прессы, слова, собраний представляет потенциальную угрозу его собственной безопасности. В фашистской фразеологии демократия часто ассоциируется с коммунизмом. Фашистская борьба против свободы часто ведется под ложным лозунгом “Долой коммунизм!” Прошлым летом одна из главных претензий Германии к демократической Чехословакии заключалась в том, что она была “форпостом коммунизма”.

Поколение назад западная цивилизация, по-видимому, переросла основные пороки варварства, за исключением войн между нациями. Коммунистическая революция в России способствовала распространению классовой войны. Гитлер довершил ее другой, межрасовой войной. Фашизм и коммунизм возродили религиозную войну. Эти многочисленные формы варварства привели в 1938 году к проблеме, из-за которой люди, возможно, скоро снова будут проливать кровь: проблема цивилизованной свободы против варварского авторитаризма.

Более мелкие люди года казались ничтожными по сравнению с фюрером. Бесспорным жуликом года стал покойный Фрэнк Дональд Костер ("Мошенник года"), а Ричард Уитни, который сейчас находится в тюрьме Синг-Синг, занял второе место.

Спортсменом года стал теннисист Дональд Бадж, чемпион США, Англии, Франции, Австралии.

Авиатором года стал 33-летний Говард Робард Хьюз, неуверенный в себе миллионер, который трезво, точно и безошибочно пролетел 14 716 миль вокруг вершины мира за три дня, 19 часов и восемь минут.

Человеком года на радио был признан молодой Орсон Уэллс, который в своей знаменитой передаче "Война миров" напугал людей меньше, чем Гитлер, но больше, чем когда-либо пугало радио, продемонстрировав, что радио может быть огромной силой в разжигании массовых эмоций.

Драматургом года стал Торнтон Уайлдер, ранее известный литератор, чья первая пьеса на Бродвее "Наш город" была не только остроумной и трогательной, но и имела большой успех.

Габриэль Паскаль, продюсер "Пигмалиона", первой полнометражной картины, снятой по мотивам многословных драм Джорджа Бернарда Шоу, был удостоен звания "Кинематографист года" за то, что обнаружил богатый драматический материал, когда другие знаменитые продюсеры потеряли всякую надежду когда-либо его использовать.

"Людьми года", выдающимися в области всесторонней науки, были признаны три исследователя-медика, которые обнаружили, что никотиновая кислота является лекарством от пеллагры у человека: доктора Дж. Том Дуглас Спайс из больницы общего профиля Цинциннати, Марион Артур Бланкенхорн из Университета Цинциннати, Кларк Нил Купер из Ватерлоо, штат Айова.

В религиозном отношении две выдающиеся фигуры 1938 года резко отличались друг от друга, за исключением своей оппозиции Адольфу Гитлеру. Один из них, 81-летний папа Пий XI, с “горькой грустью” рассказал об антисемитских законах Италии, преследовании итальянских католических инициативных групп, приеме, который Муссолини оказал Гитлеру в мае прошлого года, и с грустью заявил: “Мы пожертвовали своей прежней жизнью ради мира и процветания народов”. Проведя большую часть года в концентрационном лагере, протестантский пастор Мартин Нимоллер мужественно свидетельствовал о своей вере. Примечательно, что лишь немногие из этих людей года могли бы свободно реализовать свои достижения в нацистской Германии. Гении свободной воли были настолько подавлены гнетом диктатуры, что выпуск поэзии, прозы, музыки, философии и искусства в Германии был действительно скудным.

Человек, который несет наибольшую ответственность за эту мировую трагедию, - угрюмый, задумчивый, невзрачный 49-летний аскет австрийского происхождения с усами Чарли Чаплина. Адольф Гитлер, сын мелкого австрийского таможенного чиновника, был воспитан любящей матерью как избалованный ребенок. Постоянно проваливая даже самые элементарные занятия, он вырос полуобразованным молодым человеком, не подготовленным ни к какому ремеслу или профессии и, казалось бы, обречен на провал. Блестящую, очаровательную, космополитичную Вену он научился ненавидеть за то, что называл ее "семитской"; ему больше нравился однородный Мюнхен, его настоящий дом после 1912 года. Для этого человека без профессии и с ограниченными интересами Великая война была долгожданным событием, которое дало ему какую-то цель в жизни. Ефрейтор Гитлер участвовал в 48 боях, был награжден немецким железным крестом первого класса, один раз был ранен и один раз отравлен газом, находился в госпитале, когда было объявлено перемирие 11 ноября 1918 года.

Его политическая карьера началась в 1919 году, когда он стал партийцем № 7 малочисленной немецкой рабочей партии. Обнаружив свои ораторские способности, Гитлер вскоре стал лидером партии, изменил ее название на Национал-социалистическую немецкую рабочую партию и написал антисемитскую, антидемократическую и авторитарную программу. Первый массовый митинг партии состоялся в Мюнхене в феврале 1920 года. Месяцем позже вождь намеревался принять участие в попытке монархистов захватить власть, но для этого неудавшегося путча фюрер Гитлер прибыл слишком поздно. Еще менее успешная попытка национал-социалистов - знаменитый Мюнхенский пивной путч 1923 года - привела к гибели части "мучеников", а герра Гитлера посадили в тюрьму. Заключение в Ландсбергской крепости дало ему время написать первый том “Майн кампф”, который теперь стоит "обязательно" на каждой немецкой книжной полке.

Объявленная вне закона во многих округах Германии, Национал-социалистическая партия, тем не менее, неуклонно увеличивала число своих членов. Проверенные временем методы Таммани-Холла по оказанию множества мелких услуг сочетались с шумным терроризмом и кричащей патриотической пропагандой. Усердно культивировался образ мистического, воздержанного, харизматичного фюрера.

Только в 1929 году национал-социализм впервые получил абсолютное большинство на городских выборах (в Кобурге) и впервые продемонстрировал свои значительные результаты на выборах в провинции (в Тюрингии). Но с 1928 года партия почти постоянно набирала силу на выборах. На выборах в рейхстаг в 1928 году она набрала 809 000 голосов. Два года спустя за национал-социалистских депутатов проголосовали 6 401 016 немцев, в то время как в 1932 году число проголосовавших составило 13 732 779. Несмотря на то, что ему все еще не хватало большинства голосов, голосование, тем не менее, стало впечатляющим доказательством силы этого человека и его движения.

Ситуация, породившая это демагогическое, невежественное, отчаянное движение, была присуща зарождению Германской республики и стремлению значительной части политически незрелого немецкого народа к сильному, властному руководству. Демократия в Германии была зачата в условиях военного поражения. Именно Республика поставила свою подпись (неохотно) под унизительным Версальским договором, и это позорное клеймо никогда не изгладилось из памяти немцев.

Ни для кого не секрет, что немецкий народ любит униформу, парады, воинские формирования и легко подчиняется властям. Фридрих Великий - герой самого фюрера Гитлера. Это восхищение, несомненно, проистекает из военной доблести Фридриха и его автократического правления, а не из любви к французской культуре и ненависти к прусскому хамству. Но, в отличие от утонченного Фридриха, фюрер Гитлер, начитанность которого всегда была очень ограничена, приглашает в гости немногих великих умов, и фюрер Гитлер не согласился бы с утверждением Фридриха о том, что он “устал править рабами”.

В плохих условиях, не смотря на хорошую погоду, Германская республика рухнула под тяжестью депрессии 1929-1934 годов, во время которой безработица в Германии возросла до 7 000 000 человек, несмотря на общенациональный поток банкротств и неудач. Призванный к власти в качестве канцлера Третьего рейха 30 января 1933 года престарелым президентом-маразматиком Паулем фон Гинденбургом, канцлер Гитлер начал выворачивать рейх наизнанку. Проблема безработицы была решена с помощью:

• 1) широкомасштабной программы общественных работ;

• 2) интенсивной программы перевооружения, включая создание огромной постоянной армии;

• 3) принудительного труда на государственной службе (немецкий трудовой корпус).;

• 4) заключение политических врагов и работников-евреев, коммунистов и социалистов в концентрационные лагеря.

То, что Адольф Гитлер и компания сделали с Германией менее чем за шесть лет, вызвало бурные и восторженные аплодисменты большинства немцев. Он избавил нацию от послевоенного пораженчества. Под знаменем свастики Германия была объединена. Это была не обычная диктатура, а скорее диктатура огромной энергии и великолепного планирования. “Социалистическая” часть национал-социализма могла вызывать насмешки у ярых марксистов, но нацистское движение, тем не менее, имело массовую основу. Построенные 1500 миль великолепных автомагистралей, программы по продаже дешевых автомобилей и простых пособий для рабочих, грандиозные планы по восстановлению немецких городов вызывали у немцев чувство гордости. Немцы могли есть много продуктов-заменителей или носить эрзац-одежду, но они ели. То, что Адольф Гитлер и компания сделали с немецким народом за это время, повергло цивилизованных мужчин и женщин в ужас. Гражданские права и свободы исчезли. Противодействие нацистскому режиму стало равносильно самоубийству или еще худшему. Свобода слова и собраний - это анахронизмы. Репутация некогда прославленных немецких учебных центров исчезла бесследно. Образование было сведено к национал-социалистическому катехизису.

Темп ускорился. 700 000 евреев Германии подверглись физическим пыткам, у них отняли дома и имущество, лишили возможности зарабатывать на жизнь, прогнали с улиц. Теперь их удерживают ради “выкупа” - гангстерский трюк, который использовался веками. Но пострадали не только евреи. Из Германии прибывает постоянный, постоянно увеличивающийся поток беженцев, евреев и неевреев, либералов и консерваторов, католиков и протестантов, которые больше не могли терпеть нацизм. На обложке журнала TIME органист Адольф Гитлер исполняет свой гимн ненависти в оскверненном соборе, в то время как жертвы висят на колесе Св. Екатерины под взглядами нацистских иерархов были нарисованы бароном Рудольфом Чарльзом фон Риппером, католиком, который считал Германию невыносимой страной. Тем временем Германия превратилась в нацию униформистов, шагающих гусиным шагом под дудку Гитлера, где десятилетних мальчиков учат бросать ручные гранаты, где к женщинам относятся как к машинам для размножения. Однако самую жестокую шутку Гитлер и компания сыграли с теми немецкими капиталистами и мелкими бизнесменами, которые когда-то поддерживали национал-социализм как средство спасения буржуазной экономической структуры Германии от радикализма. Нацистское кредо о том, что человек принадлежит государству, распространяется и на бизнес. Некоторые предприятия были полностью конфискованы, с других был взят налог на капитал. Прибыль строго контролировалась. Некоторое представление об усилении государственного контроля и вмешательства в бизнес можно получить из того факта, что в прошлом году 80% всех строительных и 50% всех промышленных заказов в Германии были получены от правительства. Испытывая острую нехватку продовольствия и финансовых средств, нацистский режим захватил крупные поместья и во многих случаях коллективизировал сельское хозяйство - процедура, в корне схожая с русским коммунизмом.

Когда Германия захватила Австрию, она взяла на себя заботу о 7 000 000 бедных родственников и их пропитании. Когда поглотили 3 500 000 судетцев, нужно было кормить гораздо больше ртов. К концу 1938 года появилось много признаков того, что нацистская экономика валютного контроля, бартерной торговли, пониженного уровня жизни, “самодостаточности” давала трещину. Не было недостатка и в признаках того, что многим немцам не нравились жестокости их правительства, но они боялись протестовать против них. Испытывая трудности с обеспечением населения хлебом, фюрер Гитлер был вынужден устроить для немецкого народа еще один развлекательный цирк. Пресса, контролируемая нацистами, прыгала через скакалку по приказу министра пропаганды Пауля Йозефа Геббельса, выкрикивая оскорбления в адрес реальных и воображаемых врагов. И темпы становления немецкой диктатуры ускорялись по мере того, как с заводов сходило все больше и больше оружия, а сливочного масла производилось все меньше и меньше.

За пять лет, проведенных под руководством президента 1938 года, Германия превратилась в одну из крупнейших военных держав мира. Британский военно-морской флот по-прежнему лидирует на море. Большинство военных считают французскую армию несравненной. Наибольший вопрос вызывает численность авиации, которая меняется день ото дня, но большинство наблюдателей считают, что Германия превосходит их в военной авиации. Несмотря на нехватку подготовленных офицеров и материальных средств, армия Германии превратилась в грозную машину, победить которую, вероятно, можно только объединением противоборствующих армий. Как свидетельство могущества своей нации, фюрер Гитлер мог оглянуться на прошедший год и вспомнить, что, помимо приема бесчисленных государственных деятелей (например, трижды мистера Чемберлена), он лично засвидетельствовал свое почтение трем королям (шведскому Густаву, датскому Кристиану, итальянскому Витторио Эмануэле) и принимал двоих (Борис 3 из Болгарии, Кароль 2 из Румынии, не считая регента Венгрии Хорти).

Тем временем примерно 1133 улицы и площади, в частности Ратушная площадь в Вене, получили имя Адольфа Гитлера. Он произнес 96 публичных речей, посетил одиннадцать оперных спектаклей, победил двух соперников (Бенеша и Курта фон Шушнига, последнего канцлера Австрии), продал 900 000 новых экземпляров "Майн кампф" в Германии, а также широко продал ее в Италии и мятежной Испании. Единственной его потерей было зрение: ему пришлось начать носить очки на работе. На прошлой неделе герр Гитлер принимал на рождественской вечеринке 7000 рабочих, которые сейчас строят новое гигантское здание Берлинской канцелярии, и сказал им: “Следующее десятилетие покажет странам с их патентованной демократией, где можно найти истинную культуру”.

Но другие страны решительно присоединились к гонке вооружений, и среди военных возникает вопрос: “Будет ли Гитлер сражаться, когда станет окончательно ясно, что он проигрывает эту гонку?” Динамика диктатуры такова, что немногие, кто изучал фашизм и его лидеров, могут представить себе бесполого, неугомонного, инстинктивного Адольфа Гитлера, доживающего свой зрелый возраст в своем горном шале в Берхтесгадене, в то время как довольный немецкий народ пьет пиво и поет народные песни. Нет никакой гарантии, что неимущие нации уснут, когда они получат то, что им сейчас нужно от имущих. Тем, кто наблюдал за заключительными событиями года, казалось более чем вероятным, что Человек 1938 года может сделать 1939 год запоминающимся.

https://time.com/archive/6598257/adolf-hitler-man-of-the-yea...

Эпизод былой войны припомнился водителю в ситуации вполне обыденной...

«Запорожец» сидел капитально, на брюхе; оба задних колеса беспомощно повисли в воздухе. Стали цеплять трос. Водитель смущенно улыбался, беспрерывно извиняясь и щуря близорукие глаза, бестолково пытался помочь. Наконец мы уселись в свой «Москвич». Дернули раз, другой... «Запорожец» выкатился из жидкой глины и обрел почву под колесами. Трос был отцеплен, и мы поехали дальше.

Гриша, наш водитель, вдруг заговорил. Вообще-то он молчун, но тут случай особый: навеял воспоминания. Он заговорил, весело крутя баранку своего «403-го» «Москвича» и поминутно оглядываясь на нас.

Было это в сорок первом. Под Москвой, на Каширском шоссе. Зима уж подходила, морозцы начали ударять. Приказали нам поутру атаковать немца. Танки Гудериана. Подъем раным -рано, машины заводить. Но к утру похолодало, и с пуском моторов начались проблемы. Опять же солярка подмерзла. В общем, тронулись не все. Уж сколько есть. Приказ есть приказ, наступать надо! Пошли вперед. Да не тут-то было. Захлебнулась атака наша. Немцы хорошую позицию заняли, да и танков у них на нашем участке тоже хватало. Словом, начали пятиться, отходить. Тут по нашей «тридцатьчетверке» ка-ак шандарахнет! Руки-ноги первым делом проверил — на месте. Глаза вроде тоже видят, только шум в ушах. Все живы, пронесло! Дальше, однако, поняли, что бед наделал-таки шальной снаряд. Танк крутанулся на месте и замер, стволом к противнику. То ли каток разбило, то ли гусеницу разорвало. Что делать? Сунул командиру тряпку, всю в масле и в соляре — как у того, с «Запорожцем». Только поболе будет она. Командир люк свой приоткрыл, тряпку на моторный отсек бросил. Ну, поджег ее сперва, само собою. Тряпка дымит, дескать, танк наш подбит, а мы сидим внутри ни живы ни мертвы. Вдруг немец не клюнет на нашу уловку и на всякий случай по нам из пушки пальнет? Мишень, одно слово. Однако просидели так до вечера. Как раз на нейтральной полосе оказались, спереди — немец, сзади — наши. До немца рядом совсем, метров сто, а может, и меньше. До наших — дальше.

Зимой день короткий, вскорости и стемнело. Вылез я тихонечко наружу, осторожненько осмотрелся. Вроде тихо. Под танк заглядываю — ничего страшного, гусеницу перебило. Траки и пальцы всегда с собой, и кувалда имеется. Ну, и все остальное соответственно. Но как ночью, да еще под носом у противника гусеницу чинить? Однако сподобились все же, надели на место. В кромешной темноте, на ощупь, да с матюками шепотом. Руки опять же мерзнут шибко, железо-то оно холодное! Залезли внутрь, согрелись чуток. Командир говорит: давай, мол, Гришутка! С Богом! Крутнулся стартер — бодренько так начал, да вдруг скис! И больше не проворачивает. Вот он, мороз-то какие шутки вытворяет. Тут я испугался. Что делать? Танк бросить нельзя: все в ажуре, на ходу. Узнает начальство — по головке не погладят! Заряжающего командир к своим отправил, для связи, да только не вернулся он. Так до утра и прождали его. Одна надежда была — что наши снова вперед пойдут. Но — не пошли...

Поутру постреливать начали. И те, и другие. Слышу — по броне пули зацокали: из пулемета прицельно бьют. Проверяют, что ли? Тряпка уж давно к тому времени чадить перестала, дак мы вторую подкинули, перед самым восходом. А она, видать, потухла. Словом, сидим мы, с жизнью прощаемся. Молчком, значит, сидим. Будто убитые все. Вдруг да пронесет?

Командир в перископ поглядывает осторожненько. И вдруг говорит: «Елы-палы, да они нас упереть собрались!» Немцы-то что задумали: танк наш буксиром зацепить, да к себе и перетащить. Им за это отпуск давали в награду. За «тридцатьчетверку» и за КВ. Подкатил ихний Т-III к нам, прямо впритык. Трос зацепили. А мы сидим, молчим, только пули по броне цвиркают. Снаряд бронебойный, однако, зарядили. Ну, на всякий пожарный. Поднатужился ихний танк, потянул...

Дак ведь и я тоже не лыком шит — скорость врубил. Но все же сдвинул он нас и потащил. В плен, значит, к немцам. Вот тут нам и подфартило: движок-то возьми да заведись! Я с ходу заднюю врубаю! Что тут началось... Мы на себя тянем, немец — на себя, только снег с землей вперемешку летит! А выстрелить нет никакой возможности: очень уж близко танки друг к другу были — лобовой броней стукались.

У немца, знамо дело, двигатель бензиновый. Вроде как с самолета даже. Сил в нем — немерено. Но опять же, обороты нужны такому двигателю. А у нас — дизель, ему плевать, какие там обороты — один черт, вытянет. Вот и вышло: как вцепились оба танка в землю, у моторов обороты и упали. А мой-то, мой-то тянет! Дизель все-таки. Так мы этого немца незадачливого на свою территорию и перетянули. Трос тоже крепкий оказался, не лопнул. А иначе — кто знает, чем бы все это кончилось. Вот буксир-то мне что напомнил.

Всю остальную дорогу он молчал, задумавшись о чем-то о своем...

Автор - Аркадий КОЗЛОВ (журнал "За рулём") . Рисунок Александра Краснова

Воспоминания коллеги о времени оккупации в 1942 году и о послевоенном времени.
Пока не могу сказать, будет ли продолжение.
Текст содержит отрывки предыдущего поста, но я решила ничего не вырезать, сохранила целостность.
Ссылка на первый пост http://pikabu.ru/story/zhivyie_znayte_i_pomnite_5038629

" Дети войны! Сейчас они уже дедушки и бабушки, на долю которых выпала горечь всей правды их жизни. Это живые памятники истории, и этих памятников с каждым днем все меньше и меньше, и правда той далёкой истории все короче и короче, но какая бы, ни была правдива или подробная та история все равно до конца, не понять тому, кто не был участником или свидетелем тех событий. И не дай Бог, другому поколению быть свидетелем или участником подобной истории или событий.
Предгорье северного Кавказа: Краснодар, Новороссийск, Туапсе, Анапа, Темрюк, Тамань десятки маленьких и больших кубанских станиц и хуторов, и единственная дорога на побережье Черного моря и кавказской нефти через Ростов и Краснодар. Громадная территория оккупированной Кубани и Дона. Везде и всюду немцы, немцы, их сателлиты румыны и венгры. Мотоциклы, собаки, длинные громадные машины. Танки, тягачи, пушки, дальнобойные орудия на колёсах и на гусеничном ходу, лошади, полевые кухни. Наша станица Северская превратилась в сплошной гул, лязг, шум и суету. На детские плечи моего поколения колесо войны обрушилось всем ужасом своей жестокости. Казалось всему конец, и нет ни чего родного. Немецкая речь и немецкие порядки, немецкие законы, немецкие паспорта и немецкие деньги. Все посевы, виноградники, бахчевые, огороды с посадками и овощами в первые часы появления немцев и военной техники в станице превратились в сплошные дороги, стоянки военной техники и ремонтные площадки. В нашей станице немцы появились на рассвете, а к полудню все было уничтожено. Фруктовые деревья вырубались для маскировки военной техники. В считанные часы, уцелевшие и лучшие хаты, заняли немцы и их сателлиты, ни кто не у кого не спрашивал и не думал, где будут жить настоящие хозяева и их дети. Уцелевших коров, коз, свиней, овец, кур немцы и румыны забирали в первые дни своего появления и отправляли на свои кухни. Передовые немецкие части продвинулись до станицы Крымская (сегодня город Крымск). Наш район стал тылом и плацдармом для пополнения и укрепления передовых позиций немецкой армии. Днём движение поездов, техники и солдат немного затихало, начиналось самое страшное, налёт и бомбёжка самолетов. Гул груженых бомбардировщиков наводил на нас ужас, а сброшенные бомбы не разбирались, уничтожали одинаково и оккупантов и местное население, и взрослых и детей, а след той жестокости военного детства, огромный шрам на моём теле от немецкого солдата, механика самоходки. Живые! Помните! Те страшные минуты, когда после каждой такой бомбёжки уцелевшая мать закапывала прямо в огороде фрагменты тела своего ребенка? Пока в разуме, Помните! Я это видел. Передвижение по станице и общение взрослого населения только при наличии документа с немецким орлом. Школы не работали, дети в школу не ходили. Некоторые школы оборудовали в немецкие столовые и канцелярии, а самую большую в станице школу № 44 им. Крупской превратили в конюшню для лошадей и там же в казарму для проживания немецких солдат. Казалось бы, всему, к чему казачество привыкло за сотни лет, конец! Но взрослые всё равно верили в будущее Красной армии. Даже в этих страшных условиях местное население имело связь с партизанами, и использовали детей в качестве связных. Одно слово «партизан» для немца наводил ужас. При упоминании этого слова неминуемые допросы и пытки. Даже на маленьких детей фриц тыкал пальцем и кричал: «Партызана! Пух, пух». Только после войны мне мама рассказывала и показывала место явки, партизан с жителями за кладбищем на краю станицы. Дети днём, если не было бомбёжки или обстрела, по станице передвигались свободно, ни кто нас не трогал. Лето, жара, мама надевает на меня майку и под каким-то предлогом отправляет к тете Паше, которая жила на краю станицы, не далеко от кладбища, а домой возвращался, майка уже была перевернута передом назад. Когда тетя Паша переворачивала на мне майку, она говорила, что так лучше, пусть мама увидит, что ты не грязнуля, эта сторона чистая, и только когда я, уже был взрослым мне, мама часто напоминала, что это был сигнал, понятным только взрослым, кто поддерживал связь с партизанами. Если я возвращался домой в перевёрнутой майке, спим в хате спокойно, если майка оставалась не перевёрнутой, все спим в окопе, там тесно, но не страшно. Сигнал перевёрнутой майки означал, что партизаны будут вести обстрел по железнодорожному вокзалу и железной дороге на Новороссийск. В таком случае смерть была не минуемая только от прямого попадания снаряда или мины в окоп. Окопы рыли буквой «Z» они спасали от осколков разорвавшихся мин, снарядов и бомб. Благодаря таким сигналам предупреждения и взаимодействия партизан с местным населением многие дети и взрослые остались живы. Бомбёжки днем и ночью, обстрелы днём и вечером, привыкали, но было очень страшно. По звуку самолёта мы очень хорошо научились понимать, чей самолёт, наш или немецкий, пустой или с бомбами. После разрыва первых бомб, кто оставался, жив, молился Богу и ждал последний «заход» самолета. Когда территория была, уже занята немцами, бомбили Советские самолеты. После каждой такой бомбёжки, кто оставался, жив, ходили в разбитые хаты собирали и хоронили мертвых. И кто знает, чья участь быть убитым в следующую бомбежку. Когда наступало затишье, большую часть времени, мы подростки, проводили рядом с немецкими солдатами, возле военной техники, нам это нравилось, а немецким солдатам нравилось фотографироваться с нами. До прихода Красной Армии все, фотографии, где мы были с немецкими солдатами, и немецкие деньги взрослые, почему-то уничтожали. Наша обязанность заключалась в том, что бы собирать и таскать на кухню разные дрова, хворост, воду, мыть лошадей, бить вшей. Во дворе валялся кусок рельса, на котором камнем или простой железкой били вшей в немецких мундирах или мундиры обливали кипятком. Но самая нудная работа для нас была это сворачивать в рулончики бинты после стирки. В первый день, в нашей хате немцы установили радиостанцию, возле которой два или три солдата сутками сидели в наушниках, менялись, но там же и спали. Мы собирались кучей у открытой двери и наблюдали за этой «штукой». Мы не понимали, что это такое, но нам было интересно смотреть, как там мигают десятки лампочек разного цвета, что-то свистит, хрюкает, скрипит, непонятная мужская речь, крики и много красивых тонких и толстых проводов разного цвета. Были случаи, когда нам удавалось что-то, оборвать и утащить куски красивых проводов, сами не знали зачем, просто нам это интересно было. Рядом с хатой росло высокое дерево груши, немцы закрепили на этом дереве антенну, а к ней опять красивые провода. На соседней улице жил Ваня Шкира, он был на год, два старше меня и разводил голубей. Кто-то из взрослых нам сказал, что этой штукой (антенной) солдаты хотят уничтожить всех голубей. Что бы немцы не видели, ее надо вечером свалить с груши и поломать, так мы и сделали. Часто по вечерам, в большой комнате в бабушкиной хате, собирались немецкие офицеры и до глубокой ночи устраивали массовую пьянку. В комнате духота, жара, полураздетые фрицы в нательных рубашках. На столе водка, консервы, сигареты. На подоконниках пистолеты, в углу автоматы, винтовки. Пьют, курят, что-то орут, поют, сплошной дым, да ещё и патефон с пластинкой на немецком языке. В маленькой комнате бабушка кипятила воду, и только под утро после такого застолья я уже полусонный с бабушкой убирали и мыли посуду и доедали то, что оставалось на столе. Дети не понимали, взрослые не знали, зачем и за что расстреляли совсем молоденьких двоих парней и одну девочку. Они были не местные, так, наверное, и остались безымянными. Они стояли возле хаты на куче старого навоза. У каждого на груди висела, какая то фанерка или картонка, руки сзади, спокойно смотрели на толпу народа, молчали, не плакали. Помню, перед расстрелом, (это была весна, холодное и сырое утро, стоял туман) на перекрестке улиц Черноморская и Красная много народа, женщины плакали, переговаривались, а мы, дети, ни чего не понимали. Что говорил и читал немецкий длинный и тонкий офицер в очках, я не знаю, но стреляли трое румынские солдата, я это хорошо видел и помню. После залпа трёх румынов один парень и девушка свалились с кучи, а один под стенку хаты, кто-то стрелял дважды. Близко ни кого не подпускали, в оцеплении стояли немецкие солдаты. С наступлением сумерек керосинки зажигать запрещалось. Керосинка, это стреляная гильза снаряда сплюснутым концом, внутри лоскут шинели и бензин. Каждый вечер приходил полицай и сообщал, куда и в какое время завтра выходить на работу. И так почти восемь месяцев в оккупации под немцами и их сателлитами. Живые, помните! Нет давности времени этому преступлению!
Год 45-й. Весна, Победа, свобода, счастье! Так пишут, так говорят и так нас учат. И так верят те, кто не жил «под немцем» или не работал в колхозе после войны. Бомбы не падали, снаряды и мины не разрывались, страшный фриц или румын на улице и в хате не появлялся, но самое страшное было, когда мать видела голодных детей и не в силах была чем-то помочь. Это 46-й и 47-й годы. Голод. Грозное, холодящее душу чёрное слово. Кто не испытывал голода, тот не в силах вообразить, сколько рождает он человеческих страданий. Наверное, нет ничего страшнее для матери, чем видеть изможденных, отупевших, разучившихся смеяться голодных детей, а у нашей мамы нас было шестеро, самому старшему не полных 15, самый маленький родился в сорок шестом году. Война лишила нас детства, здоровья, заставила рано нас повзрослеть. А сколько неокрепших детских душ покалечила та война? Живые, помните! И это поколение детей войны включилось в восстановление разрушенной страны и строительство новой жизни. Мы, уцелевшие дети войны, работали честно и добросовестно наравне с взрослыми. Колхоз! Это не коллективное хозяйство (как в энциклопедии), а массовая эксплуатация дармового, изнурительного и тяжёлого труда от малого до старого сельского населения. А по Солженицыну, колхоз, это «этническая катастрофа!». И этим всё сказано. Рабочий день в колхозе начинался до восхода солнца, заканчивался далеко после захода, и так 12-14 часов ежедневно под палящим южным солнцем летом или по колени в грязи весной и осенью. Маленькие дети оставались дома. А мы абсолютно наравне с взрослыми от зари до зари. Весна, большие, тяжелые корзины с землёй и рассадой помидор, табака, капусты. Надо поднять, погрузить на телегу, отвезти в поле, разгрузить. Прежде чем положить в землю рассаду, надо было сделать в земле лунку конусом вниз, полить водой, опустить корешок рассады и присыпать землей. Часами, не разгибаясь, несколько километров. Впереди женщина делает лунку, а за ней уже мы, дети. Один таскает ведро и льёт воду в лунку, второй опускает в лунку корешок рассады и присыпает землёй. Целый день таскать вёдра с водой, корзины с рассадой, грузить, разгружать, голодные, босые и как всегда болел живот. Ни какого транспорта в колхозе не было, кроме нескольких лошадей да десятка два волов. Лошадей было мало, на лошадях работали кум, сват, брат (свои люди) остальные, в том числе и мы работали на волах. Для нас, пацанов, самый тяжелый труд был это надеть ярмо на холку волам или за определенное время налить в бочку 300-350 вёдер воды, которая была закреплена на телеге, и привезти на поле.
Ярмо на волах это вместо хомута у лошади. Это два грубо оттесанных бревна, одно меньше и легче, другое больше и тяжелее. Тяжелое надо положить на холку волам сверху, то, что легче снизу под холкой и закрепить их специальными уключинами. Теперь пару волов с надетым ярмом надо запрягать в телегу. Силенки мало, рост маленький до холки не достать волы бодаются, не слушаются, на месте не стоят, от тяжести руки и все тело болят, слёзы не помогают. За каждое опоздание на поле, 10 соток штраф.
Чтобы легче было набирать в ведро воды и наливать сверху в бочку, надо глубже заехать в пруд тогда вода ближе к бочке, но тогда сам босой стоишь в холодной воде. Не пройдёт и 5 минут как на ногах уже десяток пиявок. И пиявок надо отрывать и воду в бочку наливать. Время ограничено, на поле ждут воду.
Посадка еще не закончилась, начинается прополка, и опять рано вставать, поздно ложиться целый день в поле. Жатва, уборка зерновых, овощей, сутками в поле. Зерно от комбайна на ток, воду с пруда на поле, глину и песок с речки, початки кукурузы на ток или в амбар, табак с поля под навес, собранные овощи, все увозили на волах. Карточки на хлеб начали выдавать (их отменили в декабре сорок седьмого года), но в продаже хлеб не всегда был, да и очереди за хлебом больше 600 человек, не каждый мог купить хлеба даже с карточкой. Я и сейчас помню, когда одна женщина фиолетовым карандашом на моей руке написала номер моей очереди за хлебом, 640. Хлеб продавали только в одном магазине на всю станицу и на развес. После комбайна «Коммунар», в поле оставалось много колосков пшеницы. Кто успевал и не боялся плетки и суда, ползком по колючей стерне с сумочкой умудрялись собирать колоски пшеницы. Если удачно, несколько таких вылазок, набирали по целой баночке пшеницы. Но это был большой риск и страх. Обычно за колосками ползали дети. За расхищение «народного добра»- тюрьма. За два не больших початка кукурузы, которые наша соседка унесла с поля для своих детей, у которых отец погиб на фронте, ей дали два года тюрьмы от звонка до звонка. Поля охранялись «объездчиками», так мы называли охранников «народного добра». С поля ничего нельзя было уносить, сразу после комбайна стерню с колосками пшеницы старались поджечь, уничтожали, чтоб люди не смогли, что-то собрать покушать. Сжигали, но собирать не разрешали. Объездчики для местного населения, в ту пору, были не лучше, чем немцы или румыны в военное время. Очень жестоко расправлялись, даже обычной плеткой. Я и сейчас одного такого помню, это старик Жора Тарасов, известный в станице как «Жора Рябой». Нас было человек 5, когда настиг в колхозном винограднике один из таких объездчиков по национальности киргиз. Он был на лошади, мы кто куда, но Толика он схватил, закрыл на ночь в пустом амбаре, который стоял в поле, недалеко от вокзала. Утром от Толика остались одни кости, его заживо съели крысы. Маленький гробик с костями хоронили всей школой. Я это хорошо помню. Сегодня амбара того давно уже нет, но каждый раз, когда я приезжаю на вокзал в свою Северскую я вспоминаю Толика. Учет работы в колхозе начислялся в трудоднях. Один трудодень составлял сто соток. Механизаторы (комбайнёры и трактористы) в уборочную, жили прямо в поле и зарабатывали не плохо. Мы меньше, но бывало, зарабатывали и целый трудодень за сутки. Расчет за отработанный год производился зерном в феврале и даже в марте месяце следующего года. Все ждали, кто, сколько получит пшеницы. Еще до уборки урожая колхозу давали норму для сдачи зерна государству. Все, что оставалось после сдачи государству, делили на заработанные трудодни. А это каждый год по-разному. Когда 35 грамм, когда 50, 60 и был год, когда на один трудодень дали по 17 граммов пшеницы, зависимо от урожая и остатка пшеницы после сдачи государству и в подарок Сталину.
Так как во время войны школы не работали то в первый класс мы пошли, когда нам уже было 9, 10 и даже 12 лет. Дети, которые учились, получали прямо в школе по 200 граммов черного хлеба. Дети, которые не учились и взрослые хлеб не получали. Может хорошо, а может и плохо, что мы дети войны, уцелевшие от бом и осколков после войны голодные, босые, оборванные, но уже с 10 лет были востребованы и трудились наравне с взрослыми и уже тогда понимали если не мы то кто? Других небыло. Мы работали честно и добросовестно. Никто тогда и подумать не мог, что доживем до каких-то перестроек и до бесконечных реформ, что плодами трудов детей войны и все то, что было восстановлено и создано трудовыми резервами моего поколения будет присвоено сегодняшними ловкачами, и ворами.
Получить среднее образование и учиться дальше это была несбыточная мечта сельской молодежи, так как образование в школе, ещё долгое время после войны, оставалось платным, не каждой семье доступно. А кто и заканчивал 10 классов все равно путь один - в колхоз. Выезд на учебу в город только с разрешения Правления колхоза, а Правление: это председатель, бригадиры и звеньевые колхоза. Практически на каждом заявление «прошу отпустить учиться в город» резолюция одна: «нет!». Бригадиры и звеньевые в решении вопроса отпустить или не отпустить учиться имели основной вес. Всегда голосовали против, и причина одна «а кто работать будет?». Я и сейчас помню одну такую звеньевую это Шура Шумейко. Паспорта сельским жителям начали выдавать при Хрущеве Н.С. А до этого вместо паспорта, как удостоверение личности, сельскому жителю выдавалась справка колхоза, заверенная печатью сельского Совета. С такой справкой сельским детям оставалась ещё долгая и длинная дорога, - в колхоз!

Сегодня так хочется, сказать нашему правительству, не познавшему голод и ужасы войны, кроме мизерной пенсии, разрешили бы нам, детям войны, хотя бы льготно, пользоваться общественным транспортом. Мы этого заработали в детстве. Дополнительные меры социальной поддержки вернули бы поколению детям войны уверенность в завтрашнем дне, восстановили бы справедливость и станут признанием их вклада в становление, развитие и процветание нашего Отечества.
Павел Петрович Черкасов"

Вот так выглядели личные карточки военнопленных в немецких лагерях:

Конкретно эти из шталага № 316, г. Волковыск. Постоянно в нем содержалось 10000 пленных красноармейцев, на пике в 1941 году - 20000. Точно известны фамилии 1288 человек плененных в период 1941 - 1943 годов, но к сожалению  выложить будет очень затруднительно.

Сейчас я попрошу каждого прочитать внимательно этот пост.

Возмущению нет предела!!!

Для 93-летнего ветерана тыла, вдовы ветерана Великой Отечественной войны Клавдии Алексеевны Клочихиной, для человека, который знает какой была Война и что пришлось пережить всем, чтобы выстоять, сегодняшний день стал совсем не праздничным. Ее не пустили на трибуну для ветеранов, где она должна была по праву смотреть парад. Наша "доблестная" полиция просто сказала "нет"! Почему? Решили, что День Победы обычный день для увеселительных мероприятий? Или потому что она ещё, можно сказать, бегает бодрячком и не выглядит на свой возраст? А может потому, что у сотрудника полиции не оказалось элементарного уважения к человеку, для которого этот праздник нечто большее, чем для всех нас? Здесь много почему и ни одного ответа! Мне стыдно и горько, что люди в форме забывают для чего они пришли на эту службу! Далее я привожу текст и видео внучки Клавдии Алексеевны, которая была с ней в тот момент. И я очень надеюсь, что эта история не останется без внимания МВД и Правительства Бурятии! Прошу расценивать этот пост как официальное обращение к его руководству, все контакты ветерана есть у меня. По моему личному убеждению, минимум, что они могут сделать, это извинится перед Клавдией Алексеевной!

"Дорогие друзья,поздравляю вас с Великим праздником!С Днём Победы! Сегодняшний день омрачен следующим фактом. Моя бабушка, вдова ветерана ВОВ, ветеран тыла, Клочихина Клавдия Алексеевна 1924 года рождения, не попала на трибуну для ветеранов на главной площади нашего города! Потому что сотрудники полиции Бурятии со стороны улицы Коммунистическая отказались пропустить мою маму и бабушку и направили с толпой через рамки металлоискателей!!! Печально и горько,что для них возраст,медали и статус не имеют никакого значения! !!! Позор вам, сотрудники полиции и волонтеры,которые только плечами пожимали !!!!!"

Источник https://vk.com/iuu03?w=wall-84037770_17712