Жил-да-был в тёплом лесу, где деревья шептались с ветром, а воздух был напоён ароматом сладких цветов, маленький муравьед по имени Марвин. У него был длинный, любопытный нос, который всегда тянулся к новым запахам, и пушистый хвост, который радостно подрагивал, когда Марвин был счастлив. Его домом была уютная норка, где вместе с ним жила мама-муравьедиха — мудрая, терпеливая и бесконечно добрая.
Каждый вечер, когда солнце опускалось за горизонт, а лес окутывали мягкие сумерки, мама говорила:
— Марвин, пора спать. Завтра тебя ждут новые приключения!
Но Марвин, как и все маленькие муравьеды, спать не хотел. Он то катался по полу, смешно подпрыгивая на своём пушистом хвосте, то строил башни из листьев, которые приносил с прогулок, то вдруг начинал просить:
— Мам, можно мне водички? Пожалуйста!
Мама, конечно, приносила ему воду в маленькой чашечке, сделанной из скорлупы ореха. Но даже после этого Марвин не успокаивался. Он прыгал на своей кроватке, сплетённой из мягкого мха, и умоляюще смотрел на маму:
— Ну, ещё чуть-чуть поиграю, мам! Совсем чуть-чуть!
Мама-муравьедиха только качала головой и улыбалась. Она знала, что её Марвин — настоящий непоседа, и что угомонить его не так-то просто. Но у неё был секрет. Когда Марвин становился особенно шаловливым, она садилась рядом с его кроваткой, гладила его длинный нос и начинала тихонько петь. Это была особая песня — песня о Газели Тисе, которую мама придумала сама. Газель Тиса жила далеко-далеко, на зелёных равнинах, где трава была такой высокой, что касалась облаков, а звёзды светили так ярко, что казалось, будто можно до них дотронуться.
Песня звучала так:
«Газель Тиса скачет в ночи,
Её копыта легки, как лучи.
По травам высоким, по звёздам ярким,
Она бежит в снах, где всё так сладко.
Тиса танцует, луна ей светит,
Спи, мой Марвин, сны тебя встретят.
В снах, где реки из мёда текут,
Где облака в небе тихо поют.
Где ветер играет на струнах травы,
И счастье находит тебя, едва
Ты закроешь глаза и поверишь в чудо,
Как верит Газель Тиса в звёздное утро».
Как только мама начинала петь, Марвин затихал. Его глазки становились всё тяжелее, длинный нос переставал шевелиться, а хвостик уютно сворачивался калачиком. Песня о Газели Тисе уносила его в волшебный мир, где он видел, как Тиса прыгает по облакам, а звёзды подмигивают ему с неба. Ему казалось, что он сам бежит рядом с ней, чувствуя, как ветер ласкает его шёрстку, а земля под копытами Тиси становится мягкой, как пух.
— Мам, ещё про Тису... — сонно шептал Марвин, но мама только улыбалась и заканчивала песню. Через минуту он уже крепко спал, посапывая своим длинным носиком.
А мама тихо вставала, укрывала Марвина мягким листочком и шептала:
И так каждый вечер, пока Марвин не вырос и не стал сам петь эту песню своим маленьким муравьедикам. А когда они, как и он когда-то, начинали капризничать и не хотели спать, Марвин садился рядом с их кроватками, гладил их длинные носики и начинал тихонько напевать:
«Газель Тиса скачет в ночи,
Её копыта легки, как лучи...»
И тогда весь лес затихал, слушая эту песню, а звёзды на небе начинали светить чуть ярче, будто подмигивая Марвину и его семье.
В зелёной долине, где холмы переливались изумрудной травой, а речка звенела, как серебряный колокольчик, жил-был маленький ослик по имени Оскар. Он был невысоким, с мягкими ушами, которые трепетали на ветру, и весёлым нравом, который заражал всех вокруг. Оскар любил гулять по полям, жевать сладкую травку и слушать, как ветер шуршит в листьях. Ему нравилось всё вокруг — и солнышко, которое ласково грело его спинку, и бабочки, порхающие, как живые цветы, и даже лужи после дождя, в которых он с удовольствием плескался копытцами.
Но иногда Оскар замечал кое-что странное. Когда он проходил мимо других животных, они говорили обидные слова. Заяц крикнул лисе: "Ты что, упрямая, как осёл?" Корова фыркнула телёнку: "Не будь глупым, как осёл!" А ворон на дереве каркнул своему другу: "Ты что, осёл, что ли?" Оскар опускал уши и думал: "Почему это про меня так говорят? Я же не глупый и не упрямый!"
С каждым днём ему становилось всё грустнее. Он перестал весело скакать по полянкам и всё чаще смотрел на свои копыта, будто они виноваты. Однажды Оскар решил уйти подальше от всех. Он побрёл в горы, где высокие скалы касались облаков, а ветер пел свои песни. Там было тихо, и никто не обзывался.
На узкой горной тропинке Оскар встретил старого осла. У него была седая грива, которая блестела на солнце, а глаза светились, как два мудрых огонька. Оскар подошёл поближе и тихо спросил:
— Дедушка, а тебе не обидно, что слово "осёл" используют как ругательство? Меня все зовут так, будто я плохой.
Старый осёл посмотрел на Оскара, улыбнулся и вдруг громко рассмеялся — "Иа-иа-иа!" Его смех эхом отскочил от гор и заставил Оскара удивлённо моргнуть.
— Обидно? — переспросил старик, вытирая слезинку от смеха. — Да вовсе нет, малыш! Пусть говорят что хотят. Мы, ослы, сильные, добрые и всегда идём своей дорогой. Если кто-то видит в этом глупость, это их беда, а не наша. Будь собой — и пусть весь мир удивляется твоей смелости!
Оскар задумался. Слова старого осла были такими простыми, но такими тёплыми, что грусть в его сердце растаяла, как утренний туман. Он вдруг почувствовал себя лёгким и радостным. Ослик подпрыгнул, махнул хвостом и сказал:
— Ты прав, дедушка! Я — осёл, и это здорово!
С того дня Оскар вернулся в долину с улыбкой. Когда заяц снова крикнул: "Упрямый, как осёл!", Оскар только хихикнул и ответил: "Спасибо, я такой!" Когда корова буркнула: "Глупый, как осёл!", он весело кивнул: "Ну да, я умею радоваться жизни!" И даже ворон, каркнувший: "Ты что, осёл?", получил в ответ: "Да, и горжусь этим!"
Животные сначала удивились, а потом начали улыбаться. Оскар снова гулял по полям, плескался в лужах и пел свои ослиные песни. Он понял, что быть ослом — это не обидно, а очень даже весело. И с тех пор в долине никто не грустил — особенно Оскар, самый счастливый ослик на свете.
В далёкой саванне, где солнце золотит траву, а ветер играет с верхушками акаций, жила маленькая газель по имени Тиса. Она была не больше зайчонка, но бегала так быстро, что даже ветер за ней не поспевал. Когда Тиса мчалась по равнине, пыль поднималась столбом, а птицы удивлённо хлопали крыльями: "Кто это промелькнул? Тень или молния?"
Все звери в саванне знали Тису и любили её за весёлый нрав и доброе сердце. Но иногда большие газели посмеивались: "Ты такая кроха, Тиса! Какой от тебя толк? Вот мы — высокие, сильные, нас даже лев боится!" Тиса не обижалась, а только улыбалась и отвечала: "Может, я маленькая, но зато быстрая! И сердце у меня большое!"
Однажды в саванне случилась беда. Жаркое солнце высушило все ручьи, и звери остались без воды. Стадо газелей собралось на совет. "Нужно найти реку за холмами, — сказал старый вожак, — но путь опасный, там бродит гиена!" Все притихли. Никто не хотел рисковать.
Тут вперёд выскочила Тиса. "Я добегу до реки! Я маленькая, меня гиена не заметит, а бегаю я быстрее всех!" Большие газели покачали головами: "Ты? Такая кроха? Это не для тебя!" Но вожак посмотрел на Тису и кивнул: "Попробуй, малышка. Мы верим в тебя."
Тиса сорвалась с места, словно стрела. Трава шуршала под её копытцами, а солнце играло на её светлой шерсти. Она перепрыгивала норы, огибала колючие кусты и мчалась вперёд. Вдруг из-за камня выскочила гиена. "Куда спешишь, малявка?" — зарычала она и бросилась в погоню.
Но Тиса была не просто быстрой — она была хитрой. Она закружилась вокруг дерева, прыгнула через яму и нырнула в высокую траву. Гиена только зубами щёлкнула, а Тиса уже была далеко. "Ну и шустрая!" — проворчала гиена и ушла ни с чем.
Наконец Тиса добралась до реки. Вода блестела, как зеркало, и звенела весёлой песней. Тиса напилась, а потом помчалась обратно, чтобы показать путь стаду. Когда газели увидели её, пыльную, но довольную, они закричали от радости: "Тиса нас спасла!"
С тех пор никто в саванне не смел смеяться над маленькой газелью. Большие газели говорили: "Размер не важен, важно сердце и скорость!" А Тиса только улыбалась и бежала наперегонки с ветром, радуясь каждому новому дню.
Жил-был в густом тропическом лесу тапир по имени Тим. Он был необычным тапиром — вместо того чтобы просто бродить по лесу и жевать листья, он обожал приключения. Тим мечтал найти что-то удивительное, что никто никогда раньше не видел. Однажды, гуляя по лесу, он услышал странный звук: "Хрум-хрум-хрум". Это был не звук поедания листьев, а что-то другое.
Тим пошёл на звук и увидел странное существо с длинным носом и пушистым хвостом. Это был муравьед по имени Марвин. Марвин сидел на пне и с удовольствием ел муравьёв из большого муравейника. Тим никогда раньше не видел муравьеда и был очень удивлён.
— Эй, кто ты? — спросил Тим, подходя ближе.
— Я Марвин, муравьед, — ответил он, облизывая лапу. — А ты кто?
— Я Тим, тапир. А что ты делаешь?
— Ем муравьёв, — сказал Марвин. — Это моя любимая еда. Хочешь попробовать?
Тим сомнительно посмотрел на муравейник. Он никогда не пробовал муравьёв, но решил, что приключения — это всегда что-то новое. Он осторожно лизнул муравья и скривился.
— Фу! Это невкусно! — воскликнул Тим.
Марвин засмеялся:
— Ну, это не для всех. Зато я могу показать тебе кое-что интересное. Хочешь?
Тим, конечно, согласился. Марвин повёл его через лес к огромному дереву, которое было таким высоким, что его верхушка терялась в облаках. На дереве были вырезаны странные символы.
— Это Древо Желаний, — объяснил Марвин. — Говорят, если обойти его три раза и загадать желание, оно сбудется.
Тим задумался. Он всегда мечтал найти что-то удивительное, а тут целое Древо Желаний! Он решил попробовать. Тим обошёл дерево три раза и загадал желание: "Хочу найти самое удивительное сокровище в мире!"
Вдруг дерево засветилось, и с его ветвей упал маленький золотой ключик. Тим поднял его и удивился.
— Что это? — спросил он.
— Это ключ от Пещеры Тайн, — сказал Марвин. — Но оттуда никто никогда не возвращался. Ты уверен, что хочешь туда отправиться?
Тим был храбрым тапиром. Он решил, что это и есть его шанс найти что-то удивительное. Марвин, хоть и был немного трусоват, согласился сопровождать его.
Они шли через густой лес, перебирались через реки и поднимались на горы, пока не нашли вход в пещеру. Пещера была тёмной и страшной, но Тим и Марвин вошли внутрь. Внутри они нашли множество сокровищ: золото, драгоценные камни, старинные артефакты. Но самым удивительным был огромный кристалл, который светился всеми цветами радуги.
— Это и есть самое удивительное сокровище! — воскликнул Тим.
Но как только он дотронулся до кристалла, пещера начала рушиться. Тим и Марвин схватили кристалл и побежали к выходу. Они едва успели выбежать, как вход в пещеру завалило камнями.
— Уф, это было близко! — сказал Марвин, тяжело дыша.
Тим посмотрел на кристалл, который теперь светился ещё ярче.
— Мы нашли самое удивительное сокровище, — сказал он. — Но знаешь, что самое удивительное? Это то, что мы сделали это вместе.
Марвин улыбнулся:
— Да, дружба — это самое большое сокровище.
С тех пор Тим и Марвин стали лучшими друзьями. Они больше не искали сокровищ, потому что поняли, что самое ценное — это приключения, которые они переживают вместе. А кристалл они оставили у Древа Желаний, чтобы он светил всем, кто ищет своё счастье.
И вот так закончилась сказка про тапира и муравьеда, которые нашли не только сокровище, но и настоящую дружбу.
Наконец, Грампи добрался до знакомых мест. Он поднял носик и глубоко вдохнул. Сам воздух вокруг пах по-другому, напоминая аромат дома. Если бы Грампи захотел, он мог бы даже различить запах своего самовара и цветов на подоконнике.
— Грампи-пи-пи? — спросили мышки.
— Мы рядом, — ответил ёж и продолжил идти вперёд.
Вопреки своей привычке мыши не стали дружно пищать и прыгать вокруг от радости. Он чувствовали, что наступил важный момент и не хотели его нарушить. Мышки тихонько переглянулись и шёпотом сказали друг другу многозначительное:
— Пи-пи.
Вскоре они увидели впереди разрушенную плотину. Упитанный бобёр таскал тяжёлые бревна, пока его жена объясняла бобрятам, почему их плотина так важна.
— Наша плотина помогает нам заботиться о лесе, — объясняла мама-бобриха. — Она мешает реке затоплять соседние домики, чистит воду и даже помогает расти головастикам.
Бобрята внимательно слушали маму-бобриху и дружно кивали. Они были ещё совсем маленькими, но уже начали учиться семейному делу.
— Когда ваш папа станет старым, вы будете строить плотины сами, и должны всё знать, — учила их мама.
Бобёр не обращал на них внимания. Он знал, что скоро бобриха закончит объяснять строительную науку, и тогда бобрята присоединятся к папе, чтобы дружно таскать ветки и глину для починки их дома.
— Грампи-пи-пи? — тихо спросила младшая мышка.
— Что? — обернулся ёж.
— А у тебя, пи-пи, есть детки?
Грампи вздохнул, грустно фыркнул и не стал отвечать. Вместо этого хмурый ёж подошел ближе к началу плотины, подхватил увесистый сук, взвалил его на спину и понёс к тому месту, где плотина была ещё не достроена.
— Грампи стал грустным, пи-пи-пи, — заметила серая мышка.
— Пи-пи, да, — кивнули остальные.
Мышки не понимали, почему Грампи вдруг стал таким грустным, пока не вспомнили его историю.
— У Грампи-пи-пи, — сказала старшая мышь, — никого нет. Он совсем один, и поэтому такой грустный.
— Но у него ведь теперь есть мы? — шёпотом спросила младшая мышь. — Пи-пи.
— Наверное, он хотел бы завести ежат, пи-пи-пи, — сказала белая мышка.
— Пи-пи.
— Пи.
Мышки согласно закивали и смотрели, как Грампи понёс тяжелый сук к разрушенному участку плотины, куда сам же упал после удара медведя.
— Что ты тут делаешь? — спросил его недовольно бобёр.
— Прости меня, — сказал Грампи. — Я хочу помочь.
Он фыркнул и бросил сук на край плотины. Бобёр подхватил этот сук, подставил к толстому бревну и связал жёсткой осокой.
— Пусть поможет, — отвлеклась от детей бобриха. — Сорока утром сказала, что Грампи изменился.
— Измени-ился? — переспросил недоверчиво бобёр. — С чего бы?
— Кто ж знает, — пожала плечами бобриха и повернулась к детям: — Когда головастики вырастут в нашей заводи, они станут лягушками. Они тоже будут частью леса.
Бобрята кивнули, запоминая слова мамы, а Грампи пошёл за следующей толстой веткой, чтобы помочь бобру.
Грампи с мышками были как раз на том берегу, где он встретил оленя, лису, волков и медведя. А на другом берегу сидела старая жаба и протирала глаза не в силах поверить тому, что видела.
— Ква-а-а? — удивилась жаба.
Она была настолько старой, что, когда в очередной раз захотела протереть глаза, внезапно уснула, да так и осталась сидеть, закрыв глаза лапками. Поэтому жаба не увидела, как Грампи, бобёр и бобрята дружно закончили починку плотины.
— Приходите вечером на праздник, — сказал Грампи, бросив последний тяжелый сук в середине плотины.
— Какой ещё праздник? — спросил бобёр и протянул Грампи горсть воды.
— Спасибо, — кивнул Грампи и выпил.
Он устал, вспотел и хотел пить. Но ещё больше Грампи хотел рассказать об увиденной красоте и Школе Добра.
— Я хочу рассказать вам про закатное солнце, — сказал Грампи.
Бобры переглянулись, пожали плечами, и бобриха сказала за всех:
— Мы придём.
Бобёр только покачал головой, но не стал спорить. В конце концов, вечно недовольный ворчун Грампи только что помог ему починить дом. Может быть, он и вправду изменился?
— Пойдем, мышки, — позвал ёж. — Мой дом на другом берегу.
— Пи-пи-пи!
— Пи-пи!
Иллюстратор: Дмитрий Лузянин
Мышки обрадовались и поспешили по плотине на другой берег, чтобы догнать Грампи. Они шли молча, и мышки изумленно смотрели на новый лес. Всё здесь было по-другому. В деревьях летали птицы, в кустах возился барсук, с ветки на ветку прыгали белки, а несколько дятлов наперегонки стучали по стволу высокой березы.
— Тук-тук!
— Тук-тук-тук!
— Дятлы! — крикнул Грампи.
Из голоса Грампи пропали злоба и грубость. Он просто позвал их, чтобы кое-о-чем попросить, но это были другие дятлы. Самый важный для Грампи дятел стучал впереди, и ёж хотел передать ему ответственное поручение.
— Белки тоже не те, — вздохнул Грампи. — Моя белка любит смеяться.
— Пи-пи?
Мышки не могли понять, что он задумал, и просто следовали за Грампи, озираясь по сторонам. Вскоре они вышли на полянку, где стоял дом зайцев, испорченный огород и на бельевых верёвках висели дырявые простыни.
Одна верёвка лежала на земле. Грампи подошел к ней, взял кончик зубами и поднёс к колышку. Он встал на задние лапки, потянулся к верху и привязал конец веревки. Затем Грампи подошёл к зайцам.
— Простите меня, — сказал он. — Можно взять вашу тяпку? Я хочу прополоть огород.
— Нет, пусть поможет, — ответила зайчиха. — Сорока сказала, что он изменился.
Заяц пожал плечами и вместе со всеми наблюдал, как Грампи взял тяпку и начал полоть их огород с капустой и морковкой. Грампи делал это очень бережно, чтобы ничего не испортить. Зайчата всё ещё помнили, как один из них налетел на ежовые колючки, поэтому боялись Грампи и прижимались к маме-зайчихе.
— Пи-пи-пи? — спросила серая мышка. — Это дом Грампи?
— Нет, пи-пи, — ответила умная мышь. — Это дом зайцев. Грампи делает добро.
— Пи-и-и, — протянула младшая мышка, умиляясь тому, как Грампи заботливо ухаживал за огородом.
Закончив, Грампи подошёл к зайцу, вернул тяпку и сказал:
— Приходите вечером на праздник. Я хочу рассказать вам о закатном солнце.
— Мы придём, — ответил заяц, а зайчата запрыгали от радости, услышав слово «праздник».
— А ты не будешь колоться? — спросил зайчонок.
— Нет, — улыбнулся Грампи.
— Пи-пи, Грампи улыбается, — воскликнула белая мышь.
— Да, пи-пи. Это сила добра, — кивнула старшая.
— Пойдёмте, мышки, — снова позвал Грампи. — Осталось недолго.
— Пи-пи-пи!
Мышки последовали за Грампи, и вскоре они увидели муравейник. Муравьи невероятно трудолюбивый, дружный народ, поэтому уже отстроили замок, и им не нужна была помощь.
Заметив огромного ежа и мышиную армию, муравьи протрубили тревогу. Они мигом отправили рабочих и детей поглубже, а муравьиные солдаты ощетинили оружие. Муравьи готовились защищаться до конца.
— Осторожно, — сказал Грампи. — Тут муравейник.
— Пи-пи, — кивнули мышки, и все дружно обошли муравейник стороной.
Наконец они подошли к домику под деревом. Мышки сразу заметили на подоконнике цветы в горшочке и поняли, что это дом Грампи. Наверху усердно работал клювом старый знакомый.
— Эй, дятел! — грозно крикнул Грампи.
— Тук-тук?
Дятел оторвался от добычи жуков и посмотрел на ежа.
— Прости, что ругался на тебя вчера. У меня большая просьба.
— Тук-тук?
— Пожалуйста, слетай на другой берег и скажи лисе, волкам, оленю и медведю, что ёж просит прощения и зовёт всех на праздник.
— Тук-тук? — удивился дятел.
— Да, тук-тук, — сказал Грампи. — Праздник добра. У нас будет карусель.
Услышав про карусель, дятел тут же сорвался с дерева и полетел на другой берег. Вы, наверное, думаете, что так не бывает, чтобы дятлы звали на праздник хищных зверей. Конечно, это невозможно в обычном лесу. Но ведь в обычном лесу нет ежа по имени Грампи, и тем более не может быть карусели. А карусель любят все.
— И созови всех белок! — крикнул Грампи вдогонку.
— Пи-пи-пи!
— Карусель, пи-пи!
— Пи-пи-пи!
Мышки, конечно, тоже обрадовались, услышав про карусель, и тут же забегали вокруг, пища на все лады.
— Не спешите, мышки, — сказал Грампи. — У нас ещё много работы.
С этими словами ёж по имени Грампи фыркнул и полез в свой крохотный погребок, чтобы достать инструменты.
Сегодня состоялось международное соревнование между спортсменами из разных стран. К сожалению, флаги участников, предположительно из европейских стран, смело сильным ветром. Было решено поставить им на лоб порядковые номера. Такая затея не всем пришлась по душе, поэтому нарисовали числа на запястьях строго-настрого попросив участников не мыть руки, чтобы номера не стерлись.
Перед началом соревнований несколько раз прозвучал только гимн Великой Державы, так как некоторым участникам было неловко называть свою страну, а кто-то решил остаться здесь навсегда.
Первое состязание по оплеухам: богатыри из Великой Державы с легкостью одержали победу над соперниками.
Интеллектуальная игра в перерыве для гостей из разных стран. Нужно было ответить на вопрос: «А у нас в квартире газ, а у вас? «. Часть ответили, что у них газа нет, кто-то сказал, что у них еще осталась деревянная мебель. Большинство затруднилось с ответом.
Объявлена игра в пинг-понг. Со счетом 10 : 0 одержали победу хозяева турнира.
Что-то гости какие-то замершие и худые, совсем не веселы. Решено было накрыть стол и накормить их досыта. И обязательно дать зерна, чтобы они испекли по прибытию домой вкусный хлеб.
Прошло еще несколько веселых соревнований: салки, толкание камня, бег на трех ногах и другие.
Гости значительно повеселели. Кто-то даже получил золотую медаль. Довольных участников отправили каждого в свою страну, благо в паспортах их названия были указаны.
Басня Олеси Емельяновой «Вол и ёж». Рисунок нейросети.
Как-то раз уставший вол С поля по дороге шел. Глядь, ему навстречу кот, Распевая песнь, идет. Стал вол спрашивать кота: «Ты откуда и куда?» Котофей ему в ответ: «От ежа иду, мой свет. В гости он позвал меня, Угощал четыре дня! Нынче сытый и хмельной Возвращаюсь я домой!» Месяц с той поры прошел. Той же вол дорогой шел. Глядь, ему навстречу ёж: «Может, вол, ко мне зайдешь Вечерком или с утра? Днем-то сильная жара!» Вол был приглашенью рад, Думал вкусно угостят, Но когда к ежу пришел, Не накрытый стол нашел, А зерном груженый воз, Чтоб на мельницу отвез.
Есть такие люди, которые не могут оставаться равнодушными, едва завидев воздушные шарики. Особенно они рады торговцам этих легчайших созданий, ведь только у них можно встретить такое разнообразие цветов, размеров, форм.
Однажды, один из таких счастливчиков, покупает десятки, а порой и сотни шаров и, вдохновленный, несет их домой.
День словно озаряется яркими красками, а жизнь изменяется в лучшую сторону.
Радостный покупатель, пусть и с небольшим трудом, вносит в свой дом шары, размещая их в одной или нескольких комнатах.
Заваривает себе кофе, наливает его в огромную красивую чашку, сверху добавляет взбитые сливки, посыпает благоухающей корицей. В пиалы разливает варенье, мед, сгущенку. Рядом раскладывает шарики и начинает с большим удовольствием трапезничать.
Каждый шарик трепетно смазывает густой сладкой массой и с большим аппетитом поглощает их, один за другим, запивая кофе.
Съев все шарики, он радостно погружается в отрадный сон, прямо за столом.
Наутро в его животе летают шарики. Какое же это приятное ощущение! Да и сам он становится похожим на чудесный круглый шар.
