Гость вернулся с сыном еще до сумерек. Мать увела сына мыть ноги. Сын громко в ванной рассказывал маме о похождениях. Эдгар слушал рассказ из-за стола, куда его пригласили присесть после мытья рук. Он обращал внимания на неточности, мальчугана хотелось поправлять на каждом слове, но он ждал рассказа о том камне. От этого могло зависеть то, как выстраивать свою беседу с Нише.
— Он очень интересовался, но потом мы ушли дальше, мама, мне жаль, что я не успел ему рассказать подробно о казнях, можно, ты меня вытрешь, и я пойду ему расскажу?
Эд сидел моргал сухими горячими глазами, слушал, как ИП что-то ему усиленно объясняет, наставляет, убеждает не паниковать. Но женщина появилась с улыбкой, сказала, что сейчас придет муж, и все будут ужинать. Предложила напитки. Эдгар с улыбкой отказался.
— Потерпите еще немного, я вижу, вы вымотаны и хотите спать. Будет неудобно, если перед сном муж с вами не познакомится.
Эдгар согласился на напитки. Выбрал солёный и пряный. Что-то наподобие рассола, только густой, как масло. Во рту напиток холодил, но внутри хорошо согревал. Из названия следовало, что это сквашенная кора какого-то болотного дерева. Древесный квас. Сквашивают его там же на болоте в пустотах самого дерева, когда то напивается воды на лето — сейчас Рикаро развлекал гостя гастрономическими подробностями.
— Я очень рад нашему знакомству, полагаю, это ваше? — Эдгар не успел ничего сообразить, его придавили информацией и скоростью, с которой та была подана. Шагов хозяина дома он не слышал. Просто голос за спиной и серьезное лицо седого мужчины. — Когда жена прислала служанку со словами о странном чужаке, которого на рынке обокрали дети, я сразу понял, что это ваше. Не скажете, что в сумке? Мы ничего оттуда не взяли, может, дети что-то припрятали? Тогда мы их допросим с усугублением, так сказать! Ну же, проверьте, чтобы между нами не осталось секретов!
Мужчина давил. Эд был сентиментален. Он мог расплакаться от вида птицы со сломанным крылом, но такие банальные вещи, как допрос с искажением мелких фактов, чтобы ты цеплялся, словно скалолаз в поисках желанного уступа — увольте!
— Мне очень приятно с вами познакомиться, вы не представились. Я уже вашей жене сказал, что меня зовут Эджаджо, — Эд традиционно приложил ладони к своему животу, показывая, что он от всего чрева рад. Имя это было и созвучно, и достаточно распространено. — Но это не моё! — Эдгар брезгливо двумя пальцами принял свою любимую сумку и теперь держал ее на вытянутой руке перед хозяином дома. Тот, в свою очередь, тоже не растерялся: — Прошу простить, могла возникнуть путаница, я постараюсь всё исправить! Кстати, меня зовут Тукс! — Он сжал мешок, встряхнул его пару раз и продолжил, — Давайте хотя бы узнаем, что же я принес домой, вдруг там что-то вкусное или ценное!
Эд уступил ему место у стола, чтобы Тукс мог им воспользоваться, а тот, не мешкая, ослабил горловину и вытряхнул содержимое на стол. От вида пропавшей еды Эдгар прикрыл нос ладонью. Тукс пристально смотрел на него, изучая каждое движение лицевых мышц.
— А что это за деликатесы у нас тут? — радостно и удивленно воскликнул Тукс и потянулся к заплесневелым объедкам. — Ба! Да не пропадать же хлебу, верно? — Эд посмотрел на него как на ребенка, чужого ребенка, но который собирается съесть живую гусеницу на зло маме. Тукс сначала откусил немного, придал неоднозначное выражение глазам, затем активно зажевал челюстью. — Неплохо, знаете ли, где так готовят? Ах да, откуда вам знать! — Теперь он принялся за второй кусок неизвестной еды.
— Похуже. Похуже. Но тоже непонятно — что это? Не хотите ли попробовать? — Эд всё еще брезгливо стоял поодаль. Он позволил себе самую малость разволноваться и тут же закашлялся, изображая рвотные позывы. Должно было выглядеть правдоподобно.
Теперь у Тукса должна пропасть простуда, лихорадка, жидкий стул, запор, отравление, заражение, головная боль, боль любая. А учитывая, что он съел всё, а не откусывал с нужной стороны, то у Нише сегодня будет бессонная ночь, а на утро её будет шатать.
Но Тукс еще не закончил. — О! Фляга совсем пуста. Какая страшная фляга, владелец её нашел на помойке, точно вам говорю. А давайте ее наполним, будет чудо, если она не протекает! — Он тяжело пошел мимо притихшей жены. Трижды потянул за шнур, чтобы накачать нужный напор воды и наполнил флягу. Напор стих и вода перестала течь, а Тукс опрокинул флягу и жадно пил. Его кадык гулял вверх и вниз, вода уже не лезла и потекла мимо рта на одежду, только тогда представление закончилось. — Неудобная какая-то фляга, — заявил он и вытер лицо полинявшей марлей, вытрушенной из мешка на стол.
Ткань развернулась и упала на пол одним концом. Она оказалась слишком большой для своего объёма. Тукс замер. Но ничего не сказал, играя дурочка. Эдгар подыграл: — Очень большая, вам так не кажется? Сгодится прикрыть целую дверь от жуков! Полезная штука. И мешок ничего, в нем можно брать с собой домашнюю стряпню, чтобы перекусить, пока ловишь преступников.
Тукс заржал. Громко и откровенно. — А ты не промах! — сказал он и встряхнул Эдгара за плечи. — Дарю! — он всучил Эду мешок. Ткань он собрал и унес в свою комнату.
Активировать он ее не сможет. Судя по всему, таких сильных микроскопов, чтобы понять, что перед ним, у них еще нет, да и воссоздать мощное высокочастотное внешнее поле, чтобы увидеть реакцию материала, они не смогут еще очень долго. Их цивилизация сильно развита в химической области, а развитие электрической отрасли в начальной стадии. Радиоволны и переменное электричество. Примерно начало двадцатого века в Земной истории.
Защитный арсенал было жаль. Ближайший теперь был в скафандре, благо, что он надежно спрятан.
За ужином Тукс рассказывал жене о работе, передал сплетни о родственниках одного знакомого им обоим сослуживца. Кажется, о нем они сплетничали часто, так как смеялись с того, что того снова поколотила жена. После ужина посуду убрала прислуга. Оказалось, что прислуги в доме много, это днем она отсутствовала в связи с поручениями. Девушки вернулись с покупками, бумагами и донесениями. Когда со стола убрали, Эд с Рикаро уже привычно остались вдвоем и вышли на балкон посмотреть на ночной город, служанки обступили Нише и много говорили по очереди, перекладывали бумаги, вынимали из корзин вещи и что-то показывая жестами — типичные женские беседы.
— Откуда вы пришли? — наконец спросил мальчик. Ответ был готов, ИП составил его из той массы информации, что они успели собрать почти за сутки. — Я Ша-До, никто и ниоткуда.
Ответ полностью удовлетворил пацана. Ша-До — это скитальцы. Они следуют за Летом. Вся их жизнь состоит из созерцания. В народе говорят, что вся красота этого мира принадлежит Ша-До. Обычным людям нет никакого дела до восходов, закатов, ветра и природы. Люди привычно смотрят себе под ноги в поисках еды и достатка. А Ша-До готовы умереть от истощения, но не пропустить ничего, что достойно их взгляда.
— Вы скоро уйдете дальше? — малыш огорчился.
— Да, я прихожу, стараюсь сделать людям хорошо. А затем иду дальше. Где-то там, вдалеке, есть еще города, а в них люди, которые ничего не знают о том, ради чего они едят, спят, рождаются, умирают.
— Ради чего же? — снова за спиной раздался голос мужа Нише. На этот раз проникновенный и степенный тон заставил напрячься Эдгара. Он понимал, что нельзя сказать лишнего. За всю прогулку он не встретил ни одной церкви, не услышал ни единого слова о боге или богах, ни намека о религии. ИП так вообще предположил, что термин «потерянный» как-то связан со всем этим.
— Чтобы почаще задумываться: мы живем для всего этого, или все вокруг существует для нас. Скажите, если бы конкретно вы не родились, было бы все это вокруг? — Разговор получался на грани. Но всё это чушь — сейчас бояться Тукса. Они оба понимали, что каждый темнит в своих целях. Признайся сейчас Эд в том, кто он, Тукс и пальцем не пошевелит. Ну какие еще дети? Это были настоящие головорезы на службе у Тукса. Не посылала жена никакую служанку, это Тукс подослал жену. Но и раньше времени вскрывать карты не стоит. Уже не одна успешная миссия это подтвердила. Эд множество раз наделял противника проницательностью, умом, сообразительностью, предполагал, что тот владеет фактами. А по итогу оказывалось, что блефующего человека ты сам наделяешь всеми теми качествами, в которых его подозреваешь, на деле же у противника лишь глупые предположения, настолько идиотские, что Эд много раз смеялся с того после.
Ша-До — вольнодумцы, от них ждут необычных мыслей, им позволено обыгрывать неизведанное. Каралось лишь голословное утверждение, объясняющее неизведанное, утверждение, не подтвержденное фактами. Так предполагал ИП, совместно с инфополем, конечно же.
— Да, понимаю, красота в глазах смотрящего, — сказал Тукс и в тот же момент вдали словно засветилось маленькое солнце. Дома на несколько секунд отбросили чёткие тёмные тени. Свет озарил холодную ухмылку на каменном лице Превиуса.
Малыша первого отвели спать. Эдгару выделили комнату для гостей. В комнате горел тусклый, нагоняющий сонливость свет, на столике стояли напитки и сухие сыпучие закуски наподобие пряных семян и сухариков в цветастой посыпке. Эдгара в его комнату сопровождала Нише и пара служанок. Они несли ночную одежду и постельные принадлежности. Пока те занимались приготовлениями, хозяйка дома принесла извинения, ссылаясь на работу мужа:
— Прошу извинения за супруга, сам он вам об этом не сможет сказать — не тот характер, но это всё его работа, — Эдгар засмотрелся на одну из служанок, Нише перехватила его взгляд и продолжала, — он не может не подозревать, ему постоянно нужно быть в форме, делать выводы, дознаваться. На самом деле он очень добрый и понимающий…
— Вот ты где, — прервал её домашний успокоившийся Тукс. Он уже был в ночной рубашке, сквозь разрез которой Эд увидел шрам на груди. Это было клеймо, он точно знал, как выглядит клеймо. Один раз ему пришлось присутствовать при клеймении, а затем, через много времени встретить того бедолагу. Но здесь был другой случай, наверняка это был добровольный шаг. Что это? Одержимость? Ритуал? Элемент профессиональной этики? Что-то в роде отличительного символа?
— А я тебя уже заждался, пойдем, здесь и без нас разберутся. — сказал он и нежно тронул супругу за руку.
— Игрида, — выходя Нише обратилась к одной из служанок, та обернулась и покорно поклонилась ей. Только сейчас Эд понял, что он все еще зачарованно смотрит на девушку. Имя означало тёмная вода. У девушки были темные глаза волосы. Как мило, подумал Эдгар.
Никаких подобных обетов интервенты не дают. Главное, что они проповедуют — это ценность жизни. Особенно жизни до причастия. Нет ничего важнее единения с духом Господним, а он, Эдгар Понтиан Девятый, вестник его и проводник его в Вечное Царство Духа, сам являющийся его частью при жизни.
— Вы устали, ложитесь, а я запру дверь, — сказала Игрида и заперла дверь изнутри. — Погасить свет?
Эдгар попросил оставить. Он наблюдал за полётом одежды на пол. Все его мысли были о Нише. Красота и сила сплелись в этой женщине особенно причудливо. Она не шла из его головы с момента подстроенного знакомства. И что скоро ей будет не до мыслей, он понимал ревниво. Интересно, поймет ли Тукс из-за чего так? Поймет, если до этого у него были некоторые затруднения. Придется отыгрываться на служанке. Как это низко! Но кто бросит камень?
