ledin.aa

С Верой Владимировной мы познакомились через наш любимый вестник более пяти лет назад. Она прислала красивое письмо на мою публикацию «Преодоление», и она была одна из немногих, кто предоставил свой номер телефона для обратной связи. А общаться в переписке, я не мог уже тогда, кисти плохо работали. Совместно прожитые пять лет с ней были хорошими. Не сказать, что была бешеная любовь, как в молодости, зато взаимопонимание, уважение, поддержка друг друга присутствовали. Но выше судьбы, предписанной сверху, не прыгнешь, и прошлым летом она начала угасать. Когда обратились к врачам, то было уже поздно. И через четыре месяца она была уже на небесах.

Вера, конечно, была очень смелым человеком и приехала ко мне за три тысячи километров, в деревню к инвалиду второй группы. Пускай дом со всеми удобствами, но деревенская жизнь требует больших усилий, нежели в городе. И всё по дому, огороду и хозяйству, легло на её плечи. Ни в коем случае, я её не заставлял упахиваться на участке, но она сама была деревенской, и хотела своих яиц, зелени на грядках и собака, чтобы лаяла во дворе по ночам.

Я тоже родом из деревни, и все двадцать семь лет, что служил в армии, только и мечтал, как бы пожить на природе. Уж больно мне надоели эти вечно пьяные и грязные общежития, служебные и съёмные квартиры и постоянные командировки не только по России, но и по горячим точкам за рубежом. И вот когда закончил службу, решил подыскать себе уголок, где встретить старость. На шикарные места, такие как Чёрное море, район минеральных вод, Байкал у меня не хватало средств полученных по страховке от Министерства обороны за утраченное здоровье. Так как я часто ездил по России, была возможность оценить природу во многих уголках нашей страны. Один год я прожил в деревне Тульской области и мне этот край очень понравился, с его лесами, перелесками, полями и оврагами, реками и речушками. Поэтому решил остановить свой выбор на этой местности. Оптимальное сочетание моих скромных сбережений и цен на простые дома в деревнях.

Первым делом, я купил карту области и внимательно её изучил. Больше всего мне понравился Суворовский район, из-за большого количества лесов и разных водоёмов. Всё лето 2014 года я ездил в эти края на поиски подходящего домика. Но всё попадались варианты, которые меня совсем не устраивали! Обычно это были дома в середине деревни, или дешёвый дом, который надо сносить и строить новый, или слишком дорогой, на который денег не хватало. Наконец-то мне повезло, попался дом с участком, который сразу понравился. Он стоял на краю деревни, сосед был только с одной стороны. Им оказался московский дачник, который приезжает на пару недель летом. С других сторон соседей вообще не было. С одной стороны овраг с ручейком, с другой, через небольшое поле речка-переплюйка, а с третьей - заросший склон моего бугра, на котором стоит дом. Вот и решил ничего больше не искать, а на этом остановиться - и место приличное, и по деньгам хватало.

Дом мне достался, конечно, в плачевном состоянии. По возрасту он был примерно моих лет, годов пятьдесят – шестьдесят, сложен из природного известняка, две пристройки только сносить оставалось, полы в доме – рассохшиеся доски с дырами в палец толщиной, стены и потолок обиты дранкой с нанесённой горбатой штукатуркой, деревянные окна и двери, сгнившие наполовину. Покосившийся туалет на улице, бани вообще не было, где старые хозяева мылись я так и не понял. И вот за десять лет, что я здесь прожил, постоянно занимался стройкой и ремонтом.

Поставил одну деревянную пристройку, где разместилсь санузел, в котором можно мыться круглый год и небольшая кухня с крыльцом. Вторая - каменная, с северной стороны дома, как защита от ветра и весенней воды стекающей с бугра. Использую её как склад, дровник и маленький погребок. Внутри дома не апартаменты, но всё аккуратно, обшито вагонкой, полы утеплённые многослойные, сверху ламинат. Окна пластиковые, хоть и небольшие. Новая печка с котлом, которую топишь и, насос разгоняет горячую воду по всем батареям в доме. Новую электропроводку по всему дому проложил и три фазы напряжения завёл – надоели эти постоянные деревенские перепады с электричеством. В прошлом году завёл в дом новые пластиковые трубы подачи питьевой воды и установил фильтр.

Казалось бы, что ещё надо, для спокойной встречи старости, живи и радуйся, но беды стали сыпаться с той стороны, откуда не ждал. Одна жена, что прожила со мной в деревне года три, сбежала в свой большой город, хотя поначалу вроде всё нравилось.

А с Верой Владимировной, познакомившись через наш, всеми любимый Вестник, счастливо прожил здесь пять лет. Но, увы, Всевышний распорядился по-другому. И в свои пятьдесят шесть лет, в очередной раз, я остался один.

Конечно, у меня есть и друзья и хорошие знакомые, которые не отказывают мне в помощи,но хочется расширения круга общения. Если кто захочет мне написать, просьба указывать свой телефон, так как я смогу ответить только звонком. Кисти рук очень плохо работают.

Ещё прошу извинения у всех тех, кто не дождался от меня ответа, на Ваши письма, отправленные на мои прошлые публикации. Вы должны правильно понять, что написать ответ я не могу физически, из-за болезни. Но с удовольствием позвоню и пообщаюсь с Вами по телефону.

Пользуясь случаем, хочу поздравить всех с Наступившим Новым Годом, оставить все тяжести и горести в прошлом и войти в новую жизнь абсолютно обновлёнными.

Желаю Вам всего самого хорошего!

Дополнение от @AlBatone :

Буду очень благодарен, если кто подскажет, как правильнее опубликовать контакт Александра Анатольевича (телефон, почтовый адрес), чтобы не спамили. Или как лучше организовать связь, если вдруг кто захочет позвонить? Может, через электронную почту, её здесь можно публиковать?

Повисла гнетущая тишина, только мухи летали над столом и нарушали своим жужжаньем думы друзей.

Спустя минут семь, первым заговорил Марат:

— Со мной у тебя проблем не будет. Ты однажды спас мою семью и сколько бы я не обращался к тебе за помощью, всегда выручал. Так что, я с тобой! Говори, что надо!

Всё что в моих силах, сделаю!

Снова наступила тишина, и спустя какое время эмоционально заговорил Иван:

— Дурак ты Федотка и не лечишься! Тебе надо к знахарке сходить, да трав разных от больной головы набрать и пить отвары целый год. Я твой погреб под валуном ещё перед походом нашёл. Ты там столько следов оставил, что только городской дурак не заметит крышку, засыпанную лесным мусором. И если бы мне нужно было бы золото, а не друг, я мог брать по горстке самородков в месяц и жить припеваючи. Да и весь погреб себе забрать – мне тоже не было проблем. На войне прошедшей, в любом бою влепил бы тебе стрелу мерзонскую в глаз и концы в воду. Только приходил бы на каждое Рождество к твоим деткам, да приносил подарочки и по два злотника, да сокрушался вместе с Глафирой, какой хороший человек был.

Тут его прервал Федот и со слезами в голосе и в глазах бросился обнимать друзей и причитать как старая плаксивая бабка на похоронах:

— Ой, други мои! Да простите меня за крамольные мысли о вас! Зато, что мог подумать плохое и боялся раньше всё рассказать вам. Простите, что мог сомневаться в вашей преданности!

Простите меня!

Когда немного стихли эмоции, Иван первым скинул с себя простынь и сказал Марату:

— Пойдём в парилку, отхлестаем нашего любимого дурня четырьмя вениками и, поддавая тумаков Федоту в спину погнали его на полати.

В эту ночь наш герой спал как младенец, которого сладко накормили и хорошо накупали перед сном. В его душе и сердце наступило полное спокойствие и уверенность в будущих делах.

Всё получится, как надо.

Друзья проснулись рано утром, хозяйка накормила их в дальнюю дорогу сытно и вкусно.

В конце четвёртого дня пути они подъехали к маленькому, но знаменитому на всю Русь городку Бежецк, что расположился в верстах ста от Твери. Знаменит он тем, что во времена нашествия степняков, сюда сбегали многие русские люди и жили на берегах Мологи. И спустя годы именно отсюда пошёл большой отряд ополченцев на знаменитую битву в Куликовом поле.

Наши герои переправились на плоту через реку и решили заночевать на постоялом дворе, что разместился на краю города. Само строение было невзрачным, но двор большой и главное имелась баня, которую друзья заняли на вечер.

Быстро распрягли коней, поставили в стойло, обиходили как должно и перетаскали мешки с покупками в свою комнату.

Уже в бане, раздеваясь, Иван спросил друзей:

— Ничего странного на дворе не заметили?

— Да вроде нет, ничего подозрительного не видел, — ответил Федот, а Марат только пожал плечами и отрицательно помотал головой.

— А слепого с пацаном видели?

— Да, видел.

— Так он же не слепой.

— А как ты узнал?

— Не пацан его водил, а он таскал ребёнка. Да у меня, как у кучера всё выпытывал, кого везу и куда путь держим? Он, точно вам говорю - разведчик местных бандюков. Завтра за городом в лесу нападут.

— Вот и молодец, что вычислил лазутчика чужого. Нам главное вымыться и выспаться перед очередным боем, да кольчуги с утра надеть и оружие под руками держать, — спокойно сказал Федот и пошёл в парилку.

С утра пораньше друзья выехали в дорогу. Удалившись от Бежецка вёрст на пять, Иван, сидевший на передних козлах, остановил коня и крикнул:

— Начинается!

Все трое воинов, одели шлемы и собрались около брички, в полном вооружении.

Впереди, саженей в десяти, посреди пыльной дороги сидел тот самый пятилетний мальчик, что был на постоялом дворе со «слепцом». Он представлял собой тяжёлую картину - худой, грязный, в оборванных лохмотьях.

Марат с Иваном были вооружены луками и мечами. Федот, только мечом и большим щитом, которым прикрывал не только себя, но и друзей, стоявших по бокам от него, спиной к бричке.

Как в какой-то страшной сказке по всему лесу полетел разбойничий свист, крик и улюлюканье. Непонятно откуда-то сверху, с высоченных сосен понеслись, скользя по натянутым верёвкам пятеро бородатых мужиков с мечами и топорами на поясных ремнях. Они быстро скользили по намазанным салом верёвкам, их руки защищали от травм и ожогов надёжные кожаные рукавицы.

Марат с Иваном успели дважды выстрелить по летящим бандитам, и четверо из них упали с криками в кусты, как подбитые сороки.

Пятый, что остался целым, отцепился от верёвки и рухнул на бричку, проломав крышу. Федот развернулся лицом к разбойнику и, не дав тому нанести удар топором, проткнул его мечом. Быстро вернувшись назад, стал прикрывать большим щитом друзей, пускающих стрелу за стрелой в нападающих бандитов.

Грабителей было около пятнадцати, но пятеро уже валялись на траве и корчились от боли в ранах, нанесённых стрелами. Всё же бандитам, прячась за деревьями, удалось подобраться и окружить друзей плотным полукольцом. Те, отбросили ставшими бесполезными луки, выхватив из ножен мечи, а из голенищ сапог, охотничьи ножи, в рукопашной схватке стали отбивать натиск врагов, как выяснилось, слабо владеющих своим оружием. Бой длился недолго, так как опытные воины быстро перебили практически всех нападавших. Лишь двое молодых бандитов сумели убежать, а трое раненных побросали свои топоры и дубины, упали на колени и взмолились о пощаде.

У наших героев в самом конце боя был тяжело ранен Марат. Какой-то здоровяк, топором сумел пробить толстую бычью кожу его боевой куртки. Удар пришёлся рядом с железной накладкой и повредил не только мышцы, но и сломал три ребра, но сам тут же был пронзён мечом Федота. Он, не мешкая снял свой шлем, положил рядом с бричкой меч и щит и стал ножом срезать кожаную куртку Марата, которому становилась всё хуже из-за сильной кровопотери. Вытащив за ноги мёртвого разбойника из брички, Федот залез внутрь, достал из-под сиденья дорожную сумку и нашёл в ней чистые тряпицы с большим куском прополиса, который всегда брал с собой в дорогу. Настрогав лекарство, Федот присыпал им кровоточащую рану и туго перетянул грудь Марата.

Под руководством Ивана, два раненных бандита стаскивали своих убитых товарищей для погребения к большой яме, которую рыл третий. Пребывая в бреду, раненный Марат лежал в тени под высокой сосной. И лишь когда суета боя закончилась, Федот заметил плачущего мальчика, что сидел ранее посреди пыльной дороги. Ребёнок забился от страха в густые кусты и его выдавали только частые всхлипывания, да пятно светлых волос, проглядывающих сквозь ветки.

Подойдя ближе, Федот окликнул маленького разбойника:

— Сынок, не бойся нас, ничего плохого тебе не сделаем. Выходи из кустов и иди к нам.

— Не выйду, — прохныкал малыш.

— Не бойся, мы добрые дяди. А где твои родители и где твой дом?— спокойно расспрашивал Федот.

— Тятя на войне погиб, мамка от лихоманки умерла прошлой зимой, дом наш сгорел вместе с двумя сёстрами, только я успел выбраться из огня.

— Вылезай, не бойся, я тебе пирожок дам, у меня есть.

Скорее всего, голод ребёнка поборол страх перед незнакомым мужиком, и малыш потихоньку стал выбираться из зарослей. Наконец-то Федоту удалось разглядеть это грязное маленькое чудо.

Мальчонке было лет пять-шесть от роду, очень худощавого телосложения, большие голубые глазёнки, светло-русые свалявшиеся волосы, не видевшие бани несколько месяцев. Всепогодный армяк с чужого плеча был настолько грязным, рваным и истлевшим, что больше открывал худое тело, чем спасал его от холода и дождя.

Наш герой аккуратно взял малыша за ручонку и повёл к телеге со словами:

— Пойдём к бричке, там у меня для тебя есть пирожок.

Пока шли, Федот успел узнать, что зовут мальца Афоней. А мужик слепой, что таскал его за собой, был ему чужой дядька, но разрешал спать в его избушке и иногда подкармливал.

Обещанный пирожок, исчез во рту ребёнка в мгновение ока, словно растаял. А вот второй - он уже пережёвывал медленно, смакуя каждый кусочек.

Любое маленькое существо, будь то котёнок или ребёнок, наевшись, хочет спать. Афанасий улёгся на сиденье брички, свернулся калачиком и тут же уснул. Наш герой по отцовски укрыл его своим походным тулупом. После чего, занялся обустройством шалаша, понимая, что в ближайшие дни они не смогут двинуться дальше из-за тяжёлого состояния раненного друга.

Предав земле убитых бандитов руками их троих товарищей, Иван решил отпустить раненных бандитов на все четыре стороны, предварительно получив от них клятву, перестать заниматься разбоем.

— Пойду, что-нибудь добуду нам повечерять. Заодно присмотрю за отпущенными бандитами, не замышляют ли чего, — сказал Иван, взяв лук, колчан со стрелами и копьё.

— Давай, а я разведу костёр, — ответил Федот.

Только на третий день пришёл в себя Марат. Своё дело сделало лекарство из прополиса, да забота товарищей, поившего его отваром ромашки и подорожника, растущих у дороги.

Афоня всё это время был рядом с тучинскими друзьями и помогал, как мог, ухаживать за раненным. За это время он очень привязался к Федоту, да и у того всё чаще и чаще возникала мысль забрать мальчишку с собой в Тучинск.

Когда на десятый день вынужденной стоянки Марат начал подниматься с походной постели и потихоньку ходить, Федот спросил Афоню:

— Поедешь со мной? — на что тот не раздумывая согласился.

За время вынужденного безделья, друзья чётко определили действия каждого, по выполнению царской задачи.

Нужно было вырубить просеку, вёрст десять, выкорчевать пни, завести булыжника на всю дорогу и уложить его. Построить пять больших изб для проживания рабочих и охранников, две избы для начальников рудника, две бани и прочие хозяйственные постройки, а кроме того, всю территорию вокруг ручья и поляны обнести высоким забором, с вышками для караульных. Немедля по возвращению домой, Ивану с сыновьями надлежало оповестить бывших воинов полка о просьбе их воеводы помочь ему в выполнении ещё одного царского приказа.

Перед тем как тронуться в путь, туго перевязали раненную грудь Марату и уложили его на мягкое сиденье в бричку. Иван сел на козлы и тронулся первым, за ним на телеге Федот с Афоней.

Остаток пути прошёл без осложнений. Домашние были очень рады возвращению главы семейства и московским подаркам. Афоню сразу благодушно приняли в семью. Когда его отмыли, постригли и переодели, он стал похож на обычного ребёнка.

Всего лишь один день побыл отец семейства в кругу родных. А уже на второй день, нагрузив целую телегу провианта, выехал к месту сбора полка, на знакомую нам поляну у деревни Белая.

Ближе к вечеру, подъезжая к назначенному месту встречи, был приятно удивлён, увидев несколько горящих костров. Значит, люди откликнулись на его просьбу о помощи. Весь следующий день, по двое, по трое, а то и группами побольше, неся с собой походные мешки, топоры, пилы и лопаты, подтягивались на поляну бывшие олешкинские воины. Не всех успел оповестить Иван с сыновьями, но молва народная сделала своё дело. К вечеру четвёртого дня, на поляне собралось около семисот человек. Объявив общее построение, Федот обратился к своим бывшим воинам:

— Царь поставил мне задачу, но без вашей помощи я не обойдусь. Плату дам каждому, как за год военного похода, но и работать придётся с утра до ночи. Кто не согласен – выйти из строя.

В наступившей тишине никто не проявил слабость, все остались на месте.

— Это хорошо, что вы все со мной! А теперь выйдите из строя те, кто умеет рубить избы.

Вышло человек восемьдесят, этого хватит для постройки семи изб и двух бань. Федот назначил старшего из бывших сотников, сказав при этом:

— Командуешь первой сотней рубщиков изб.

Таким же способом воевода распределил всех собравшихся на новые сотни для других видов работ. Создалась сотня вальщиков деревьев, для вырубки просеки. Самые здоровые мужики вошли в сотню корчевальщиков пней. Кроме того образовались полусотни сучкорубов с ошкурниками, подвозчиков стволов, сотня распиловщиков стволов на полубрёвна и доски. Особая группа в пятьдесят телег, выделена для подвозки булыжника с ближайшей каменоломни, для укладки лесной дороги. Охрана стоянки была возложена на нукеров Марата. Все вопросы пропитания людей и лошадей, как обычно поручили Афанасию и его проверенным обозникам. Нашлись и мастера по кладке печей, им же Федот поручил ладить ряж из валунов под избы и бани.

Изнурительной, тяжёлой работы хватало всем, топоры и пилы не смолкали от рассвета до заката. Больше всего сил и материала потребовалось на возведение забора вокруг ручья и поляны.

Спустя два месяца, наш герой отправил царского голубя с донесением, что строительные работы на руднике завершены.

На яблочный спас, большой московский отряд во главе с боярином Волковым и воеводой черносотенцев Карасёвым, прибыл в деревню Белая, где их встретили заранее отправленные Федотом люди. Проезжая по вымощенной лесной дороге и рассматривая новые строения, боярин с воеводой, остались очень довольны качеством работ, выполненных людьми тучинского купца, в столь короткий срок.

Отправив своих людей размещаться на новом месте, доверенные царя остались наедине с Олешкиным, боярин обратился к нему:

— Давай показывай Федот Елисеевич, где твоя золотоносная жила?

— Да, конечно, сейчас всё покажу, но с этого момента, вы отвечаете за её сохранность перед государем, — ответил Олешкин, жестом руки приглашая москвичей идти за собой. Подойдя к краю овражка, внизу которого бежал ручей, Федот попросил воеводу Карасёва выставить здесь караул, чтобы никого не пускать вниз.

Спустившись на дно овражка к ручью, наш герой вытащил из воды большой ком мха и приподнял его на уровень груди. У царёвых слуг от удивления расширились глаза, перед их взором открылась невероятная картина – на корнях мха висели золотые самородки, размером от горошины до куриного яйца.

Весь ручей от истока до его впадения в речку Берёзовку и есть золотоносная жила! В верховье самородки крупные, затем вниз по течению всё мельче и мельче. Один Бог знает сколько здесь золота, но всё это теперь принадлежит государю и Руси, — закончил доклад купец. Несколько минут стояли молча, а когда разум вернулся к боярину Волкову, он произнёс:

— Да ты, видать дурак, Федот Елисеевич! Отдаёшь такое богатство, а не себе оставляешь!

— Нет, не дурак, я просто устал хоронить своих родных и близких, с того момента, как нашёл этот ручей.

— Ни за что не поверю, что ты не припрятал с десяток пудов где-нибудь в сторонке, — с хитрым прищуром глаз подколол воевода Карасёв.

— До этой минуты, всё, что находилось здесь в округе, принадлежало только мне. И я был вправе распоряжаться этим добром по своему усмотрению. Но и цену заплатил, не дай кому Бог. Безвременно похоронил жену, сына, дочь, старца, заменившего мне отца родного, да кроме того двух грешников, убивших здесь друг друга из-за этого золота, — с горечью в голосе ответил Федот воеводе.

Распрощавшись с новыми хозяевами золотоносной жилы, Федот сел на коня и отправился к месту расположения своего отряда. На вечернем построении он объявил, что завтра к обеду, всем будет выдана обещанная плата и добавил, что можно будет заработать ещё больше на руднике, только придётся трудиться у новых хозяев.

На следующее утро, взяв с собой сына Фёдора и прихватив запасного коня, отправились они к валуну, где был спрятан золотой запас. Остановившись у потайного входа в погреб, отец сказал сыну:

— Я устал и отхожу от дел. Всё, что смог заработать в этой жизни, я оставляю тебе. С этого дня ты в ответе за младших сестёр и братьев, а также за богоугодные заведения, что я построил и содержал. Здесь столько золота, что хватит до конца дней твоим внукам, не говоря о тебе. Но помни, что, только помогая нуждающимся, ты будешь жить счастливо и безбедно.

Спустившись в погреб перед глазами Фёдора предстала картина, удивившая его до крайности. Практически всё пространство было забито всевозможной посудой, заполненной золотыми самородками. Некоторые углы мешков были объедены грызунами и высыпавшиеся из них самородки лежали кучками на полу. От увиденного богатства Фёдор остолбенел, а придя в себя вымолвил:

— Конечно отец! Я всё сделаю, как ты велишь. Тебе не придётся краснеть за меня!

Пока набирали золото для оплаты рабочим, Федот наставлял сына:

— Про этот тайник никому не сказывай, такое богатство, может даже лучших друзей рассорить. И обязательно уезжай из деревни в город, купи хороший дом и живи среди равных себе по сословию.

Рассчитавшись со своими бывшими воинами за работу, отец с сыном и Маратом уехали в город. Какое-то душевное опустошение пришло к Федоту по окончании всех приключений и жизненных перипетий. Зима прошла спокойно, лишь к масленице, спокойное течение жизни нашего героя было нарушено, в ворота раздался громкий стук, явно чужаков. Отворив их, Демьян увидел богато одетого всадника в окружении охраны.

— Царский гонец к Олешкину! — громко крикнул командир отряда. Управляющий пригласил их во двор, а сам, пройдя вперёд, поспешил к хозяину, доложить о прибывшем московском госте.

Федот поспешно вышел на крыльцо и радостно приветствовал старого знакомого. Тот протянул ему свиток царского приказа, опечатанный сургучом. Федот Елисеевич внимательно рассмотрел печать, аккуратно убрал её и стал читать указ, в котором сообщалось, что гонец привезёт два пуда злотников за проделанную работу и ещё два пуда – его доля с уже добытого на руднике золота. Кроме того предписывалось купцу Олешкину со всеми родными и близкими, в первый день после Пасхи, прибыть в кремль к царю.

Шесть крепких воинов из охраны царского гонца затащили окованный сундук с золотом в кладовую хозяина дома. Наш герой внимательно осмотрел на нём сургучную печать и кисет, в котором лежал ключ от драгоценного груза. Всё было в целостности, и когда Федот открыл крышку, перед его глазами предстал полный сундук новеньких злотников.

— Да! Батюшка-царь! Сдержал слово, отдал мою долю с золотоносной жилы, — пронеслось у него в голове.

На радостях, от свалившейся как снежный ком на голову новости, Федот приказал устроить большой пир, на котором будут присутствовать друзья, гости-посланники, все домашние и взрослые дети.

Допоздна пировали в доме у Олешкина. Поутру, московские гости сходили в баню и плотно пообедав, отправились в обратный путь. Купец снабдил их провиантом на неделю вперёд.

Семейство Олешкиных начало усиленно готовиться к поездке в Москву. Всем приобрели новую одежду и обувку, начиная с сапожков и кончая ленточками для косичек девочкам.

За месяц до Пасхи, не большой обоз, под охраной хорошо вооружённых, конных воинов выехал из Тучинска по направлению к столице. Ещё по грязному снегу двигались шесть бричек с людьми и две телеги с провиантом. Первыми ехали Федот с женой и двумя маленькими детьми, во второй – четверо взрослых ребят, в третьей – Марат с Гульнарой, в четвёртой – Иван с Марьей. Ещё ранее, до отъезда обоза, в путь отправился Афанасий, чтобы найти и застолбить полностью один из домов на постоялом дворе для ночёвки. Он должен был двигаться впереди и обеспечивать ночлег обоза на всём пути до Москвы.

Погода стояла тёплая, поэтому и дорога показалась лёгкой. На подъезде к белокаменной, обоз встретил Афанасий. Он проводил тучинскую компанию к снятому им постоялому двору, где им предстояло прожить некоторое время. До Пасхи оставалась ещё два дня, и гости столицы успели побывать в некоторых достопримечательных местах и посетить пасхальную ярмарку.

В назначенный день, Федот со всеми прибывшими, включая охранников, отправились на центральную площадь кремля. Там уже собирался народ, а в оцеплении стояли царские стражники. Вдруг, громко забили барабаны, торжественно зазвучали горны и из распахнутых дверей царских палат, в окружении свиты, вышел царь, Константин Второй. Усевшись на свой царский трон и приняв важный и величественный вид, государь принял от служек атрибуты власти, лежащие на красных подушках скипетр и державу.

На середину площади вышел государственный боярин и начал читать Указы царя. Выделялись земли под строительство церквей, кто-то облагался новыми налогами, отдельные бояре получали дополнительные наделы. И вот до слуха Федота долетело то, ради чего он приехал сюда.

Указ

Царя Московского и всея Руси.

За неоценимый вклад в укреплении государства Руси Великой и заботу о его народе, а также выдающиеся заслуги в битвах с мерзонскими рыцарями, повелеваю:

1. Посадить на княжение Олешкина Федота Елисеевича и выделить ему земли в вотчине Беловоронского княжества.

2. Границы княжества определить:

по северу – берег Холодного моря,

по востоку – середина реки Большая Задира,

по югу – середина озера Белмень,

по западу – середина реки Златорыбная.

В состав княжества входят города: Беловоронск, Златорыбинск, Тюлений, а также все деревни и сёла, находящиеся на этой земле.

3. От всех податей князя Олешкина и его потомков освободить, пока идёт добыча золота на руднике, отданным им государству. Подати со своих подданных определить самому.

4. Установить одну сотую долю с добываемого золота на вышеуказанном руднике в пользу князя Олешкина.

5. Пожаловать князю Олешкину золотую карету с царского двора.

6. Обязать Беловоронского князя содержать конный полк в постоянной боевой готовности и в любой момент выступить по указу царя на защиту Руси.

7. Позволить князю Олешкину передавать эти земли по наследству своим детям.

8. Отныне присвоить супруге князя Олешкина – титул княгиня, сыновьям – титул княжич, дочерям – титул княжна.

9. Из-за отсутствия наследников упокоенного князя Беловоронского Беренского Андрея Николаевича, все принадлежащие ему строения, как жилые, так и хозяйственные – передать во владение князя Олешкина Федота Елисеевича.

10. Настоящий Указ вступает в действие с момента подписания, второй экземпляр вручить князю Беловоронскому Олешкину Федоту Елисеевичу.

Константин Второй.

Здоровенный боярин зачитал ещё несколько указов, и когда их оглашение закончилось, царь встал и громко сказал:

— Князь Олешкин, подойди ко мне!

Федот подошёл к царю, низко поклонился в пояс и уважительно поздоровался.

Государь начал говорить:

— Карету свою заберёшь у Спасских ворот, там одна стоит золочёная. Земли, что тебе достались, суровые, но очень богатые. Поэтому через год жду от тебя обозы с северными товарами. Зимой вези мясо, рыбу, ягоду, летом – клык моржовый, кожу морских животных, копчёное мясо и рыбу. Вот перстень от меня с гравировкой твоих инициалов. Будешь посылать мне письма, обязательно опечатывай. Не буду больше задерживать, иди, празднуй столь радостное событие.

Новоиспечённый князь, в глубоком поклоне поцеловал руку государя, искренне поблагодарил, заверил, что честно будет служить Руси на новом месте и, развернувшись, пошёл к выходу из Кремля, где ожидали его друзья и семейство.

Первым заметил его и бросился обнимать Марат, при этом с восторгом приговаривая:

— Князь Федотка! Князь Федотка!

Все остальные, тоже обнимая и поздравляя, сгрудились вокруг Федота. Когда эмоции утихли, тучинские гости вышли из Кремля через ворота Спасской башни, то увидели стоящую поодаль золочёную карету, запряжённую шестёркой вороных коней. Открыв дверь карты, князь сказал, обращаясь к жене:

— Прошу, княгиня Беловоронская! Отныне, только на ней будешь ездить.

Глафира, с явным удовольствием уселась на мягкое кожаное сиденье. Федот и трое маленьких детей разместились рядом. Место кучера шустро занял Афанасий и со словами:

— Вот и я прокачусь на царском подарке, — тронул лошадей вперёд.

Три дня весело пировала тучинская компания на московском постоялом дворе. Душистые меда и заморские вина, рекой лились за здравие князя и княгини Беловоронских.

И весь обратный путь, пока обоз возвращался домой, веселье продолжалось во время остановок на ночлег, жарилось мясо на кострах, снова лилось хорошее вино. В дороге, хватало время для разговоров об обустройстве будущей жизни. В конце пути, когда стали видны стены родного Тучинска, а уставшие дети крепко спали на мягком сиденье, Глаша тихо спросила мужа:

— Федотушка, как же мы жить будем на старости лет? Ведь не видать нам тишины и спокойствия?

На что, подумав немного, Федот ответил:

— Так уж Всевышний распорядился, послав нам богатство, которое мы не утаили, сделав немало добра простому люду и всей Руси. А теперь переезжая на новые земли, нам предстоит сделать ещё больше и превратить суровые северные земли Беловоронска, в счастливый уголок Руси, куда потянутся бедные и обездоленные люди. Никому ещё не удавалось в этой жизни, взять у неё больше, чем отдать другим. А если какой-то хитрец и умудрялся обмануть Всевышнего и Судьбу, то потом всё равно приходилось расплачиваться за это или ему самому, или его детям и даже внукам.

И в повисшей тишине, сопровождаемой только поскрипыванием колёс, карета плавно несла наших героев в новое, неведомое будущее…

Эпилог.

Федот с Глафирой, за полгода, завершили дела в Тучинске, передав их своим взрослым детям, а на Рождество, получив от царя три пуда новеньких злотников, выданных на переезд и обустройство, отбыли в свои новые земли – Беловоронское княжество.

Марат с Гульнарой и двумя младшими дочерями уехали с Федотом и продолжили дело своей жизни – разводить породистых коней.

Иван с Марьей также последовали за князем в новые земли, где Иван Охотников стал главным воеводой Беловоронского княжества.

Старший сын Фёдор остался в Тучинске и продолжил, даже приумножив, богоугодные дела, начатые отцом.

Большинство слуг, согласились на переезд и последовали за своим хозяином, лучше которого не встречали в своей жизни и потому, были уверены в хорошей жизни на новом месте.

Золотоносный рудник, прозванный в народе Олешкинским, ещё несколько столетий давал золото для всей Руси. Рядом с ним вырос небольшой город, на центральной площади которого, стоял памятник простому русскому мужику в тулупе и волчьем треухе, с топориком за поясом, за плечом охотничий лук и колчан со стрелами. Надпись на постаменте гласила:

Первооткрывателю золотоносного рудника Олешкину Федоту Елисеевичу, от благодарных потомков.

К О Н Е Ц.

Январь 2023 – май 2024

Однажды жарким летним днём, Федот, бесцельно гуляя по своему двору, зашел на склад, где лежали горы трофейного оружия и рулоны войлока с дерюгой. Посмотрев на эти кучи потенциального товара, купец взял в руки длинный меч, покрутил его, положил обратно, и понял, что столько мечей и войлока с дерюгой ему до конца своей жизни и даже жизни внуков не продать. Велел погрузить на рабочую телегу десяток мечей, доспехи, рыцарские шлемы, боевые топоры и поехал к кузнецу Алексею. Тот, довольно быстро осмотрев трофеи, предложил:

— Из двух мечей я быстро сделаю облегченную соху — хоть лошадью, хоть мужиком паши. Из четырех мечей — добрый плуг под быка. Из одного шлема рыцарского — ведро или кастрюльку бабскую. Из боевого топора — один добрый топор лесоруба или два маленьких плотницких, только обрубить лишнее и все. Из одного комплекта лат рыцарских — большое корыто для мытья детей или стирки белья получится или два маленьких таза. Наконечник от копья — готовый зуб для бороны, только в трубку сплющить, а раму любой мужик сам сделает из жердей, а сверху валун для тяжести привяжет.

— Ну, а за работу много запросишь? — спросил купец.

— По-честному, Федот Елисеич, ты меня знаешь, — добродушно ответил Алексей.

— Добро. Иду наводить ревизию, и будем с тобой готовиться к следующей весенней пахоте селян. Ты будешь переделывать мечи и топоры рыцарей, а остальное, Макар из Кириловки, чтобы была видна рука одного мастера, — закончил Федот, уходя.

Несколько дней с утра до ночи Федот, Демьян и Афоня сортировали трофеи и развозили по кузницам. Треть самого лучшего качества рыцарских трофеев оставили на складе для продажи в первоначальном виде. Как только закончили с железом, Федот и Афанасий перегрузили на свои рабочие телеги войлок и дерюгу, и разъехались в разные стороны княжества на поиск хороших мастеров для пошива чуней из войлока и курток из дерюги. Через неделю вернулись домой уставшие, но довольные, оба нашли мастеров и договорились на большой объем работ.

На каждую воскресную ярмарку Федот вывозил очень много товаров. Марат торговал рядом конями, телегами и сбруей лошадиной. Около их прилавков толпилось полно покупателей, товар был качественный и недорогой.

И казалось, что жизнь мирная начинала входить в свое русло, только торговля пошла, только долги все раздал за поход воинский, как сразу после масленицы прискакал гонец из Москвы, старый знакомый по войне. Поздоровавшись, посланник царя сказал:

— Война закончилась, царь приглашает тебя, воевода Олешкин, читай указ. А мне еще надо двоих воевод в Тучинске найти и с десяток дальше на севере Руси.

Федот аккуратно развернул свиток китайской бумаги и начал читать царский указ. Он был очень объемный, расписано многое о ходе войны, перечислялись все полки и их воеводы, а также герои — простые воины, совершившие большие подвиги. И всем было велено прибыть в московский кремль на празднование победы, которое состоится на второй день после Пасхи и будет идти два дня, а третий день вся Москва и вся Русь должна ликовать и пировать.

Возвращая свиток гонцу, Федот объяснил, как найти купца Бузова и князя Тучинского, которому велено организовать массовые гуляния в городе.

Наверное, Федот перегорел от ожидания встречи с царем и никак не готовился к этой поездке в Москву. Единственное, что он сделал, купил новую крытую бричку на рессорах для дальних поездок, всё-таки прожитые годы и боевые раны сильно беспокоили на каждом ухабе русской дороги.

Друзья напросились с Федотом в столицу, хоть раз в жизни поглядеть на белокаменную. За три недели до Пасхи, они тронулись в дальнюю дорогу. Впереди на новой бричке ехали Федот с Иваном, который стал извозчиком на время поездки в Москву. Марат, правил второй подводой, полной провианта для коней и людей. Дорога была спокойная, Федот о многом успел передумать во время пути.

Главное, к чему он пришел в своих размышлениях, это то, что надо заканчивать заниматься купеческими делами, все передать детям — они уже подросли. Старший сын Федор созрел до мудрого главы семейства, у Полины, получается, хорошо торговать, Силантий вырос и уехал во Владимир учиться в семинарию, остальные дети еще не доросли до самостоятельной жизни, но вот-вот выпорхнут из родительского гнезда. Надо успокоиться и вдвоем с Глафирой пожить для себя и внуков.

Взятый с собой один большой самородок лежал на дне кармана парадного кафтана. На всякий случай, вдруг получится поговорить с самим царем с глазу на глаз. И Федот решил для себя что, не задумываясь, отдаст эту проклятую золотоносную жилу государю. Глядишь, и спокойная жизнь наступит.

На ночь останавливались в основном в открытом поле или на поляне леса, но встречались на пути и постоялые дворы в городках. Тогда и мылись в бане, и спали сладко на пуховых перинах.

И вот на горизонте засверкала золотыми куполами Москва. До Пасхи оставалось еще два дня.

Разместились в первом попавшемся постоялом дворе, друзья заказали баню на вечер и хороший ужин после мытья.

Наш купец был сильно удивлен московскими ценами — за пять дней постоя и одной баней с хорошим ужином хозяин запросил ползлотника. В сравнении с ценами в других городах, где за одну маленькую денежку с головы, хоть человеческой, хоть лошадиной, ночь спали и сытно ели в дороге.

Поднявшись в свою комнату, были приятно удивлены ее размерами и чистотой. Стоявшая в самом центре печь была протоплена с самого утра.

Банька была хороша: жарко по-белому натопленная, а в углу даже стоял огромный ушат, искусно сделанный мастером бондарем для купания взрослого человека.

В удовольствие напарившись, по три захода в парилку, хорошо промыв волосы на голове и бороде, ополоснувшись в ушате с холодной водой и душистым отваром из разных трав, друзья надели все чистое, сели за стол в поварне, где тут же хозяин принес большую сковородку жареных белых грибов с капустой, а также были поданы зимние салаты трех видов, и чудесный ноздрястый пшеничный хлеб.

— Да, уж если в пост так сладко кормят постояльцев, то как же кухарка старается в обычные дни? — задал вопрос сам себе Федот.

Решив пораньше лечь спать, тучинские друзья встали спозаранку, чтобы постараться осмотреть всю Москву. Они поехали втроем на крытой бричке осматривать центр столицы и ее окраины. Удивило и поразило друзей многое что. Так, посадские улицы и приподнятые дорожки для пешеходов были сплошь выстланы толстыми досками, тем самым ни грязи, ни пыли в городе не было.

Весь центр города, торговая площадь перед Спасскими воротами и все улицы, ведущие к кремлю, были уложены крупным булыжником. Высота городских стен и башен вдвое превышали тучинские.

Внутренняя площадь кремля была раз в семь больше любой крепости, виденной друзьями в своей жизни.

Царские дружинники, караулившие стены и ворота, были вооружены пищалями, а на башнях стояли пушки единороги. Силу и грохот которых, друзья оценили на войне в Мерзонии.

Людей в столице было столь много, что друзья даже поссорились между собой, гадая, сколько же москвичей живет в городе. Один говорил, тысяч двадцать — тридцать, второй — сто, а третий вообще загнул — двести тысяч.

Но больше всего их удивило отсутствие дурного запаха в таком большом городе. А когда поняли в чем дело, были поражены мудростью правителей. Оказывается, при любом доме, любом здании — будь то хоть больница, мастерская, жилой дом, делалась выгребная яма под нужником, плотно закрывающаяся щитами. Когда яма наполнялась доверху, вызывалась специальная подвода с большой бочкой, содержимое вычерпывалось и вывозилось далеко за город. Такие подводы и работающие за небольшие деньги на них мужики назывались, с определенной степенью юмора, золотари. Тем не менее город был чист от зловония.

Большое восхищение у друзей вызвали московские церкви. Абсолютно все храмы были величественны и сказочно красивы, как снаружи, так и изнутри.

Нагулявшись, тучинцы вернулись в свое, временное жилище, поели постной пищи, последний раз в этом посту и, отдохнув часок, пошли в ближайшую церковь на праздничную службу. Марат остался в комнате и залег спать, дожидаясь православных друзей. Федот и Иван пришли из церкви только под утро, уставшие, но счастливые от увиденного.

Праздничный завтрак кухарка сделала на славу. Наши друзья разговелись пасхой и освященными яйцами. Затем были поданы необыкновенно вкусные, нежные, тушеные бараньи ребрышки с полбой и отдельно подлива для мяса в глубокой тарелке на основе специй, масла и грибов. Друзья сытно поели и пошли отдохнуть после ночной службы, попросив хозяина их разбудить через два часа, чтобы успеть на московскую пасхальную ярмарку.

То, что предстало перед их глазами на ярмарке, не укладывалось в голове. Вся торговая площадь была заполнена народом. Было ощущение, что случайно разворочен огромный муравейник, и толпы работяг муравьев бегают, таскают, снуют туда-сюда, пытаясь отремонтировать свой дом.

Ряды торговцев тянулись на несколько сот саженей вдоль наружной стороны стены кремля. Товар был настолько качественный и красивый, что глаз не оторвать. Ничего подобного в Тучинске они не видели. Сильно были поражены наши купцы китайскими шелками, фарфором, персидскими коврами и скакунами, индийскими драгоценностями, украшениями из золота и серебра, английскими пищалями и пистолями. И еще много чего прекрасного увидели друзья на московской ярмарке. Каждый из них накупил по целому мешку подарков и гостинцев домашним. Лишь когда день стал клониться к закату, наши герои вернулись на свой постоялый двор.

На следующее утро в день, назначенный царем для победного пира, Федот проснулся раньше всех, умылся, расчесал волосы и бороду, разбудил друзей, надел парадные штаны, кафтан и проверил на месте ли большой самородок.

После завтрака Федот с Иваном выехали на бричке в кремль. Стоявший у Спасских ворот караул не пустил их во внутрь, а указал привязать коня к ближайшему коновязу. Пешком друзья зашли во внутренний двор кремля и увидели уже собирающуюся толпу воевод и просто зевак, к которым пошел и Иван. Вышедший молодой царский служка по списку сверил всех приглашенных.

Прошло еще примерно полчаса, когда Федота от воспоминаний о войне оторвал грохот десяти барабанов и сразу вступили трубы. Говор толпы смолк в ожидании чего-то важного. Инструменты затихли, стражники быстро перестроились и образовали проход, от дверей палат царских вдоль ковровой дорожки к трону.

Царь вышел в сопровождении десятка бояр, важно прошел к трону, весь народ склонился в пояс. Константин Второй сел на трон, взял в руки скипетр и державу, которые ему подали на бархатных подушках молоденькие воины, больше похожие на мальчиков, нежели на взрослых мужчин.

Царь кивнул головой, и здоровенный боярин вышел на середину площади, развернув свиток атласной бумаги, начал читать громоподобным голосом.

Федот не вслушивался в содержание указа, а главное, что он понял, война с Мерзонией закончилась, и теперь в состав Руси вошли два новых княжества: Перигалия и Дупляндия.

Федот внимательно слушал оглашаемые фамилии награждаемых и разглядывал знакомых по войне, а также его интересовали вручаемые из рук самого царя подарки. Они были разными, московским воеводам вручил по дорогому мечу, рукояти и ножны которых, были украшены золотом и цветными каменьями.

Воеводам из княжеств государь дарил кубки и чаши из золота, украшенные самоцветами. Простым воинам — героям войны царь подарил сапоги, расшитые золотыми нитками и красивые кафтаны.

Федот вздрогнул, когда громоподобный голос выкрикнул его фамилию, но быстро собрался и, подбежав к царю, низко поклонился.

Государь вручил тучинскому воеводе золотой кубок, украшенный самоцветными камнями и искусной гравировкой.

Но тут Константин Иванович, как будто что-то вспомнил и начал громко говорить:

— Воевода Олешкин славно вел свой полк во все битвы, у него меньше всего потерь, он больше всех взял пленных, всегда выполнял мои задачи вовремя и четко. Были битвы, когда полк Олешкина вел бой, с рыцарями, которых было больше в три-пять раз. Таких бы мне воевод в московское войско, беды бы не знал. Да ладно, живи, где знаешь, купец. А за свою службу, прими от меня лично.

И с этими словами снял с пальца кольцо с огромным брильянтом и надел на палец Федота. Тот взял руку государя и, целуя, тихо произнес:

— Благодарствую, государь! Но мне нужно с тобой поговорить наедине. Это очень важно для тебя, и Руси.

Царь, не раскрывая губ, сквозь зубы и усы ответил:

— В конце пира пойдут пляски, дам знать. Пойдешь за мной, охрану я предупрежу.

— Понял, государь», шепотом ответил наш герой.

Награждение шло еще с час, а когда закончилось, царь удалился первым, бояре за ним, приглашённые воеводы следом.

Федот во все глаза рассматривал внутреннее убранство царских палат, а трапезная, в которую они прибыли, была выше всех похвал. Размеры ее впечатляли, два ряда колонн поддерживали расписной потолок, высотой примерно пять-шесть саженей, большие окна украшены венецианским стеклом в виде картины каждое.

Столы расположились буквой П, во главе сидел царь с боярами, все остальные расселись по боковым лавкам. Стол был накрыт яствами, некоторые из которых Федот не то, что не видел, а даже и не слышал. Центральным украшением являлись словно живые, искусно зажаренные лебеди. Огромные праздничные ендовы сверкали на столах, жареные перепела были обложены отварными яйцами, фаршированными чёрной икрой. Дивной красотой взгляды гостей притягивало блюдо с чудо-рыбой, по бокам которой находились огромные чешуи. Множество мочёных ягод брусники и всевозможная зелень являлись её украшением. Разварные губы лосей с ржаными лепёшками занимали почётное место рядом с жареными лебедями. Позолоченные штофы с пряным мёдом чинно возвышались над всем этим великолепием. А уж выпечки разной было не перечесть – ржаные хлеба и калачи, кренделя и баранки, жареные блины и блинчики.

Боярин с громоподобным голосом поднял кубок с медом за царя. Тот кивнул головой и пригубил из своего.

Когда все наелись и напились, в центр трапезной вошли гусляры и балалаечники. Полились величественные песни о славных героях Руси, а хмельные воеводы подпевали гуслярам.

Но вот вступили залихватские балалайки, и выскочившие шуты задали веселый тон пляскам.

Федот боковым зрением заметил, как царь мотнул головой и, встав из-за стола, пошел к задним потайным дверям трапезной. Остановился на миг около двух стражников, что стояли с топориками, что-то им сказал и удалился. Федот стал пробираться следом. Стоявшие на карауле у дверей стражники спросили подошедшего:

— Кто таков?

— Олешкин, воевода Тучинский — спокойно ответил наш герой.

Обыскав его и отобрав охотничий нож, стражники пропустили Федота. Оказавшись в длинном коридоре, Федот увидел в середине приоткрытую дверь и направился туда. Посреди очень просторной комнаты стоял царь, рассматривающий какой-то свиток. Помещение было хранилищем дорогих книг, свитков, карт, которые были сложены в шкафах и на полках.

Войдя в комнату, Федот слегка кашлянул, чтобы обозначить свое появление.

— Заходи, Олешкин, — сказал царь раздраженно и, повернувшись к нему молвил:

— Ну, чего хотел? Говори, только быстро, дел у меня много. И проси в меру, времена тяжёлые.

Федот низко поклонился и спокойно начал говорить:

— Мне ничего не надо. Не просить я к тебе государь пришёл. Но у меня есть кое-что для Руси, и только ты сможешь этим правильно распорядиться.

С этими словами наш герой извлек из глубокого кармана кафтана большой, с яблоко величиной, самородок, и протянул его государю. Тот взял его, покрутил, спокойно положил на стол и сказал:

— Золота что ли я не видел?

— Столько, сколько у меня есть в тайге, едва ли ты видел, государь.

— И сколько же ты нашел? Чё себе не взял, дурень? — спросил Константин Иванович.

— Жилу золотоносную нашел, сколько там золота можно узнать, только собрав все. Может, сто пудов, может тысячу, а может еще более. Я там двоих убиенных нашел и похоронил, третьим не хочу быть, — закончил Олешкин.

Наступила гнетущая тишина, было слышно, как муха бьется в оконное стекло.

Федоту больше нечего было добавить, а государю требовалось все обдумать и принять решение тут же. Спустя какое-то время он заговорил:

— Давно я не встречал таких людей, как ты, Олешкин, которые отдают больше мне, чем я могу их отблагодарить. Если все будет так, как ты говоришь, Русь запомнит тебя на века, а я постараюсь и тебя, и твоих потомков отметить.

Давай сделаем так — дай мне все обдумать, много шума вокруг, а ты завтра на обед ко мне приходи, все и обсудим за столом. Все, иди, гуляй дальше, я не пойду, устал, — закончил государь.

Низко поклонившись, Федот ушел обратно за шумный веселый стол, не забыв забрать у караульных свой охотничий нож. Нашему герою было не до веселья. Все мысли крутились вокруг встречи с царём. Во что это выльется, один Бог знает. Не дожидаясь окончания пирушки, Федот потихоньку вышел из трапезной и, найдя свою бричку, растолкал спящего Ивана. Тот, проснувшись, начал отвязывать коня и нахваливать царя за подарки воеводам и простым воинам. А когда разглядел перстень, подаренный Федоту Константином вторым, пришёл в полный восторг. Вернувшись в комнату на постоялом дворе, с порога закричал валявшемуся на кровати Марату:

— Федот наш – лучший воевода и царь ему подарил свой перстень с огромным бриллиантом. Теперь Федот Елисеевич весь Тучинск может купить на этот подарок.

— А ну, дай глянуть, — попросил Марат.

А когда Федот снял царский перстень и отдал Марату, тот подойдя к окошку и рассматривая его в лучах солнца, только смог приговаривать:

— Якши! Якши!

Вечерять Елисеевич с друзьями не пошёл, сытый был царскими дарами, да и одному надо было побыть, переварить события сегодняшнего дня.

Сна ночью у него не было, толи соседи по комнате слишком громко храпели, толи мозги продолжали кипеть от встречи с царём. Только под утро заснул Федот тревожным сном.

На следующий день наш герой входил в царскую трапезную ровно тогда, когда колокола на кремлёвских звонницах начали звать к обедне. Стол уже ломился от всевозможных яств, но царь пока отсутствовал.

Олешкин постоял минут пять у входной двери, как с противоположной стороны мимо двух караульных энергично прошёл Константин Иванович и жестом пригласил Федота к столу.

Появившейся из ниоткуда служка, помог сесть царю на богатое резное кресло. Затем указал тучинскому купцу на его место за столом, напротив государя.

Пять молодых поварят в белых одеждах, внесли пять горячих блюд. Старший из них разлил по кубкам мёд, щи по тарелкам и исчез через потайную дверь. Только после этого царь заговорил:

— Как тебя зовут-то?

— Федотом нарекли родители, — спокойно ответил наш герой.

— А по батюшке? — уточнил Константин Иванович.

— Елисеем звали тятю.

— Ну, вот что Федот Елисеевич, сейчас сюда придут два моих верных человека, боярин Волков и воевода «чёрной сотни» Карасёв. Они хоть и верны мне оба, но друг друга ненавидят. Дай им волю, тут же друг другу горло перегрызут. Это мне на руку, они не дадут воровать золото ни кому, в том числе и себе.

В этот момент в трапезную вошёл молодой верзила – караульный и басом объявил:

— Боярин Волков и воевода Карасёв по твоему велению царь-батюшка.

В трапезную вошли двое крепких телом, богато одетых, приближённых к царю. Оба перекрестились на иконы и в пояс поклонились государю.

Федот Елисеевич встал и ответил на их поклон своим.

Старший поварёнок обслужил прибывших и удалился.

Царь начал говорить:

— Познакомьтесь друзья мои, — это боярин Волков Владимир Ильич, это воевода моих черносотенцев, Карасёв Александр Иванович, а это купец тучинский Олешкин Федот Елисеевич. Вот он нас сюда и собрал, но о деле позже, а сейчас давайте сотрапезничаем, пока щи с заячьими почками горячие.

Федот, как и все с удовольствием поел вкусных щей, заливных языков заячьих, груздей солёных с душистым маслом и луком, а в конце выпил целый кубок взвара из неизвестных ему ягод. Когда служки убрали всё со стола, царь тихо, почти шёпотом, начал говорить:

— То, о чём мы сейчас будем беседовать, строжайшая тайна. Для всех вы оба (тут он ткнул пальцем в сторону Волкова и Карасёва) уедете в Мерзонию наводить порядок после войны. Вернётесь по зиме, а после Пасхи опять уедете на полгода. На самом деле будете ездить к Федоту Елисеевичу в тучинские леса. Он нашёл богатую золотоносную жилу и отдаёт её Руси, то есть в казну.

Наша с вами задача сохранить золото в целости и сохранности. Вот как будут распределены ваши обязанности:

— Ты Федот Елисеевич, завтра поедешь в Тучинск, не забудь взять на моём хозяйственном дворе пяток голубей.

У себя наберёшь мужиков, сотен пять и проложишь дрогу к тому самому ручью. Также тебе надо обустроить лагерь, для людей из Москвы, а их прибудет не мало. У Владимира Ильича будет сотня моих дружинников, у Александра Ивановича столько же черносотенцев. Сделаешь тёплые избы для воинов, отдельно прочные склады для оружия и золота. Обязательно построй по отдельной избе для Волкова и Карасёва и все остальные хозяйственные строения, включая забор. Все расходы я тебе верну, как появится у меня золото.

Плату мужикам сам установи, но не выше московской, два злотника в год.

Ваша же задача Владимир Ильич и Александр Иванович, добывать золото для казны. Чтобы каждый день работали мужики и не могли своровать даже одного кусочка. Работали чтобы, только в одном исподнем, без сапог, дабы не куда было спрятать самородки. По окончании каждого рабочего дня обыскивать со всей строгостью. Сколько мужиков нанимать определитесь на месте, когда поймёте, какое количество золота и как тяжело его добывать. Склад золота всегда должен быть закрыт на два замка, один твой воевода, второй твой боярин, ключи постоянно носите с собой. Караульных ставьте парами, один дружинник, второй черносотенец, хоть у склада, хоть у жилы, хоть на вышках.

Возить золото в Москву будете на прочной бричке, дверь которой тоже запирайте на два разных замка. Охрану в путь, также выделяйте поровну, по два десятка от каждого.

В день перед выездом выпускайте моего голубя с запиской, сколько золота везёте, сколько охраны, какой маршрут и какие проблемы.

Если не сговоритесь меж собой, обращайтесь к Федоту Елисеевичу, чью сторону он примет, так тому и быть.

Я верю в вас и знаю, что вы принесёте много пользы для Руси. Внимательно рассмотрите мою личную печать и верьте написанному, скреплённому только ей.

Плату каждому из вас назначу по одной сотой доле от всего добытого золота, сколько будет родить жила.

Ну, вот вроде всё, давайте будем ждать известий от Федота Елисеевича. Надеюсь за лето, всё сделаешь, и мы увидим, что за жилу ты отдал в казну», закончил государь, сняв при этом печать со своего пальца, передал её боярину Волкову. Тот внимательно рассмотрел, передав дальше.

Ещё посидели полчаса, полакомились принесёнными сладостями, расставаясь, Константин Иванович сказал:

— Всех троих отблагодарю, как только запустите рудник. Главное наладьте поток золота. А с ноября по апрель будете отдыхать, только караул на зиму не забудьте оставить. Старшего для зимней охраны, пусть выделит Федот Елисеевич, а то вы точно не сговоритесь между собой.

На этом и закончим, — произнёс царь вставая.

Царь, наблюдавший за драмой у стен крепости, повернулся к Федоту и спросил:

— А ты кто в полку тучинском?

— Воевода Олешкин, — бодро ответил наш герой.

— Молодец, славно ты разбил рыцарей на реке! А ну пойдём в шатёр, угощу царским чаем горячим, с медом и орехами, а ты поведаешь подробно, — как-то тепло и по-свойски сказал Константин Иванович.

Отпустив всех, кроме двух молодых воинов стоящих у трона, царь сел за стол и указал место Федоту.

Подождав, пока накроют стол, царь, отхлебнув душистого чая, сказал:

— Ну, давай, рассказывай Олешкин, хоть ты порадовал меня, а то ведь новгородский конный полк на треть поредел, после битвы на большаке, и если бы не пришли на подмогу ярославцы и костромичи, полностью бы там лёг. Начинай.

— Государь! Говорить то особо нечего, всё как есть, вчера доложил мой гонец, — и снова начал пересказывать подробности вчерашнего боя, а у самого тек холодный пот между лопаток, ведь не каждый день пьёшь чай с царём и не известно, как тот отреагирует на полуправду прошедшего дня.

Так просидели и проговорили Федот с Константином Ивановичем несколько часов, три раза слуги меняли остывший самовар.

Вдруг в шатёр вбежал московский боярин и радостно закричал:

— Сдалась Пирва! Сдалась государь! Ворота открылись, почётные граждане города несут ключ и дары.

Царь жестом дал понять Федоту, что тот свободен и начал облачаться в торжественный наряд с помощью служек.

Воевода вышел из шатра. Вокруг уже собрались бояре, духовенство и слуги царёвы на задних рядах.

Федот не стал ждать и смотреть сдачу Пирвы, дел в полку полно и он поспешил туда. Пока добрался до своего стана, думал о встрече с царём и только сейчас понял, какую глупость совершил. Мог ведь и головы лишиться за не выполнение царёвой воли – не своевременной отправке гонца и не дай боже, дойдёт полная правда до государя. Но как говорится, победителей не судят, да сдача Пирвы во время произошла.

Окинув взглядом свой стан. Воевода понял, что сегодня всем надо хорошо отдохнуть. Сторожить будут обозники, велел первому встретившемуся воину найти Афанасия и зашёл в свой шалаш. Там на своей походной кровати из лапника отдыхал Марат, что было очень кстати. Не прошло и десяти минут, как появился Афанасий, поздоровавшись с обоими, задал вопрос:

— Вызывал Федот Елисеевич!

— Да, слушай и запоминай всё, что скажу. Поедешь домой с обозом в Тучинск, повезёшь трофеи и пленных. Все панцири и шлемы сплющишь кувалдой, чтобы меньше места занимали. Три лучших оставь целыми, один мне домой завезёшь, один князю, один тысяцкому. Своим обозникам разреши взять из трофеев, всё что захотят, особенно вам пригодятся котлы, переносные печи, тулупы и войлок, для утепления шалашей. Кольчуги свезёшь кузнецу Алексею, пусть чинит и расширяет, а то мелковаты размерчики для нашего мужика. Панцири и шлемы разделишь поровну между Макаром и Алексеем, пусть делают что-то на русский манер. Все щиты, мечи вези Макару на перековку, Чтобы видно было руку одного мастера. Арбалеты, наконечники копий, стрел, топоры свезёшь на мой склад, Демьяну передай, чтоб каждую железку смазал жиром и завернул в тряпицу. Кроме того, погонишь в Тучинск восемьсот пленных и табун лошадей. В помощь тебе будет тридцать нукеров. Мерзонцев передашь князю, а коней заберут воины Марата. Денег дам в достатке, одинаково хорошо корми и своих обозников и пленных. Времени на всё даю тебе два месяца. Сани оставишь у Демьяна, а у Михаила заберёшь сто телег, они уже оплачены и должны быть готовы. Сюда привезёшь побольше зерна разного, да сена. На сборы тебе сутки, послезавтра, чтобы выехал в путь. За себя оставь, самого толкового, чтобы полк не голодал эти два месяца.

Если всё понятно, садись с нами пить чай, есть карамель мерзонская, нашли в рыцарском шатре. А может, и вопросы появятся, пока сидим.

Афанасий проявил себя истинным тыловым начальником. Это была его стихия, где что достать, куда, зачем съездить, как накормить целый полк воинов и столько же коней. Поэтому он и его мужики-обозники, узнав, что надо ехать домой, собрались за полдня. И на следующее утро, большой обоз из сорока саней с трофеями и едой для людей и коней, а также восемьсот пленных, связанных по десять человек и табун коней убыли по направлению к Тучинску. Обозники-нукеры понимали, для того, чтобы побыть пару дней дома, надо идти быстро с утра до ночи, без остановок. Ещё они помнили восточную мудрость, что скорость каравана зависит от самого медленного верблюда, а стало быть, пленных тоже надо кормить хорошо, как и всех остальных.

Тем временем, рано утром прискакал старый знакомый гонец и велел воеводе вместе с главным полковым разведчиком срочно прибыть в царский шатёр.

Пока скакали рысью, друзья гадали, какой будет следующая задача. Но так, не к чему не придя, они не заметили, как подъехали к царскому стану. Привязав коней, Федот с Иваном сдали оружие охранникам, стоявшим у входа, вошли вовнутрь и увидели примерно тридцать воевод, расположившихся вокруг большого дубового стола.

Прождав полчаса, все дружно встали и поклонились вышедшему из покоев царю.

Константин Иванович подошёл к столу, на котором уже была разложена карта Мерзонии, и без вступления начал:

— Пирву мы взяли довольно легко, но вот доброхоты и дальняя разведка доносят, что вот сюда, — он ткнул в карту своим сучковатым пальцем. И продолжил:

— Под Дёнец, собираются отряды рыцарей. Сколько их уже там не ясно, разведчики думают тысяч десять-пятнадцать. Вот в этой долине без леса и оврагов, под крепостью, они хотят дать нам бой. Делаем так: пять лёгких конных полков из Костромы, Твери, Углича, Ярославля и Торжока, прямо сейчас, выдвигаются к Дёнецу. Там отдыхают до рассвета, и как только встанет солнце, вступают в бой.

Тяжёлая конница из Новгорода и два Московских полка, сейчас же выступают туда же, но идут шагом, чтобы не загнать коней и с ходу врубаются в середину вражеского войска.

А вот Тучинский полк, что отличился в первой схватке, пойдёт в обход по лесу, сделает крюк, вёрст тридцать и зайдя с тыла, уничтожит обоз и ударит в спину противнику.

Пешие полки подойдут только через два дня, вся надежда на конницу.

Если нет вопросов, с Богом, вперёд!

Да забыл сказать, лагеря свои сворачиваем и ставим их под Дёнецем, там много места, всем хватит.

Здесь остаётся охранять Пирву, пеший Московский полк. Где воевода?

— Я, Кадочников, — откликнулся седой здоровый воин.

— Твоя задача, стеречь город, блюсти в нём порядок, не допустить мятежа. Если появится отряд рыцарей и попытается захватить крепость, вовремя прислать гонца.

На этом военный совет закончился, воеводы не мешкая вышли из царского шатра и разъехались в разные стороны.

Прибыв в свой лагерь, Федот тут же дал команду на построение к походу.

Уже через час полк шёл по лесной дороге, соблюдая меры предосторожности. Когда тёмной ночью, у большинства воинов появилось ощущение бесконечности пути и стали мелькать мысли, что полк заблудился в дремучих лесах Мерзонии, как от головного дозора прискакал гонец и доложил воеводе:

— Маленькая лесная деревня, чуть в стороне от дороги. Может проводника попробовать найти? Что велишь воевода?

— Проверить каждый дом, погреб, пристрой, сарай, переловить всех мужиков от десяти лет до седых старцев, лишь бы на ногах стояли. Всех их привести ко мне, ни кого не трогать, дома не грабить. Выполнять! — приказал Федот Елисеевич.

Не прошло и получаса, как перед ним стояли девять мужиков, разного возраста.

— Кто из вас говорит по-русски? — спокойно спросил воевода.

Чужаки молчали, но вдруг один седой мужичок заговорил на корявом русском:

— Их малё говорит, но много понимат.

— Хорошо. Как тебя зовут? — спросил военноначальник.

— Иохан, — ответил тот.

— Скажешь своим следующее. Я главный в этом отряде. Никого из вас мы не тронем, дома грабить не будем. Но нам нужен опытный проводник, который ночью по лесу доведёт до крепости Дёнец. За это он получит сейчас вот этот золотой камушек, а второй, такой же, как увидим крепость, — сказал Федот, достав из кармана маленький самородок.

Чужаки собрались вокруг Иохана и стали что-то лопотать на своём языке.

После переговоров между собой, тот повернулся к воеводе и сказал:

— Их и мой киндер показат дорога Дёнец, цена четыре голд камен.

— Хорошо, — не торгуясь, согласился Федот Елисеевич:

— Бери лошадь, и едем прямо сейчас.

Через полчаса полк шёл за аккуратными расписными санями, запряжёнными в маленькую лошадку. На сене лежал Иохан и молодой парень, из оружия у них был только плотницкий топор и здоровая сучковатая дубина. Шли шагом, дабы не травмировать ноги лошадям о поваленное дерево или кротовую ямку, вырытую ещё летом.

Ночь тянулась долго, большинство воинов умудрялось кемарнуть прямо в сёдлах.

Ближе к утру от головного дозора прискакал разведчик и доложил воеводе:

— Проводник сказал, что до Дёнеца осталось версты три. Мы встали. Что велишь Федот Елисеевич?

— Пусть две группы по пять разведчиков, на лыжах, по лесу, подойдут поближе к крепости и рассмотрят, что там происходит. Нам нужен тыловой лагерь рыцарей.

Остальные разведчики, вместе с проводниками пусть возвращаются назад. Будем ждать вестей от лыжников. Да, чтобы на них было всё белое, и тулупы и шапки и варежки, — скомандовал воевода, а повернувшись назад к полку громко крикнул:

— Передать дальше, всем отдыхать, подкрепиться самим, накормить лошадей, костры не жечь, бдительность не терять, скоро бой.

Нет ничего хуже, чем ожидать новостей в неведении.

Сначала вернулся головной дозор, ведя за собой десять коней и сани с проводниками.

Прошёл ещё час, прежде чем от каждой группы вернулись по одному разведчику и стали подробно докладывать:

— Крепость стоит на противоположной стороне долины. Бой уже начался, рыцари построиться не успели, поэтому бьются очагами по всей равнине. Их тысяч семь-восемь, не больше, конницы тысячи две-три, но вся тяжёлая, неповоротливая. Чья берёт, пока непонятно, наша тяжёлая конница пока не подошла. Обозный лагерь рыцарей, очень большой, но караулов с нашей лесной стороны не поставили. Практически все обозники стоят и смотрят за ходом битвы, кольчуг на них нет, из оружия, в лучшем случае короткий меч на поясе.

— Молодцы, разведали всё хорошо, — похвалил воевода и, обратившись к Ивану, что стоял рядом, велел:

— Меняй эти две группы лыжников на свежих, пусть продолжают разведку, а эти отдохнут перед боем, да собери сотников.

Разведке накажи, чтобы сразу сообщили, как в бой вступит наша тяжёлая конница.

Расплатившись с проводниками и отпустив их домой, воевода стал ставить задачу собравшимся сотникам:

— Как только разведка доложит, что наша тяжёлая конница вступила в бой, мы ворвёмся в их стан. Первыми пойдут лёгкие конники с разведчиками и нукерами, на скаку расстреливая обозников из луков. Сблизившись, метайте сулицы и добивайте врагов мечами. Ликвидируйте любого, кто держит в руках оружие, хоть меч, хоть палку.

Тяжёлая конница оставляет длинные копья на выходе из леса и подключается к рубке обозников в стане.

Как только перебьём всех сопротивляющихся, в лагере остаются разведчики и нукеры, вяжут пленных и собирают трофеи. После победы, все захваченное добро разделить на десять равных частей, по количеству полков, бьющихся на поле боя.

Забрав длинные копья, выстраиваемся к битве следующим порядком: в середине идёт тяжёлая конница, справа три сотни лёгкой, слева две сотни. Пока не врезались в спины рыцарей, пускаем в них стрелы, да цельтесь лучше, только в шею и ляжки, всё остальное заковано в железо.

Если нет вопросов, то по коням, идём шагом к краю леса. Не слезая с коней, ждём сигнала разведчиков. С Богом!

Полк тихо подошёл к краю леса, даже кони казалось, понимали напряжённость момента и шли молча. Лишь изредка, какой-нибудь слишком ретивый, пофыркивал от неудовольствия, что нельзя пуститься во всю прыть.

Прошло ещё более часа, прежде чем вернулись обе группы лыжников и доложили, что в бой вступила тяжёлая московская конница.

Федот снял лук, колчан, ремень кожаный вместе с мечом, расстегнул и скинул на снег тулуп, вернул оружие назад кроме лука, перекрестился, оглянулся, и как только понял, что полк готов к бою, закричал во всё горло:

— Не посрамим Русь-матушку и город наш родной! Бей врага сынки! С Богом! Вперёд!

И сильно ударив коня пятками по бокам, пустил коня с места в галоп, стремительно набирая скорость.

Как только полк выскочил из леса, словно железный чёрт из табакерки, в небо тут же взвилось семьсот стрел, и не успела эта смертоносная туча опуститься на спины врагов, как тут же взлетела следующая, затем ещё, и ещё, и ещё. Ворвавшись в стан врага, нападающие увидели результат своей стрельбы. Вокруг палаток валялось несколько сотен поражённых стрелами мерзонских обозников.

Уже в лагере воины убрали луки за спины и мечами стали добивать сопротивляющегося врага. Мало кто находил силы противостоять тучинским воинам. Большинство пускались на утёк, кто в лес, кто в сторону крепости, а кто к своим рыцарям, бившимся в середине равнины. Не прошло и получаса, как с обозниками было покончено, нукеры с разведчиками ловили беглецов и вязали их десятками. На глазок, Федот оценил пленных в тысячи две. Ещё трофеев разных: палатки, шатры, котлы, переносные печи, кони разные, в том числе редкой породы – тяжеловозы. А также сани затейливые и красивые, куча тулупов, чуней, да и оружия достаточно много.

Полк быстро выстроился на краю поля, лицом к спинам бьющихся рыцарей. Воевода выехал на середину строя и повернувшись к воинам громко закричал:

— Идём лёгкой рысью, подойдя на расстояние броска сулицы, метнув все свои копья, достаем мечи, переходим на галоп и врезаемся в спину рыцарского строя. Луки с колчанами оставляйте здесь, всё равно бесполезны против их панцирей. Ну, всё с Богом! Вперёд! Ура-а!

Восемьсот крепких воинов подхватили клич командира своим громогласным «Ура-а!» и тронулись с места в сторону противника. За двадцать саженей до врага, метнув три раза по пятьсот сулиц, обнажив мечи и пустив коней в галоп, врезались в плотный строй врага. Как раскалённый нож входит в кусок сливочного масла, так и тучинский полк ворвался в строй мерзонских рыцарей.

Первый удар пришёлся копьями тяжёлой конницы в спины врагов, не успевших толком перестроиться и подготовиться к нападению. Затем в ход пошли мечи. Начался безжалостный кровопролитный бой. Металлический звон мечей и топоров, истошные крики раненных и умирающих, ржание коней, мерзкий запах из смеси пота, крови и разорвавшихся кишок, всё смешалось в этой смертельной какофонии. Удар в спину рыцарям принёс долгожданный перелом в битве. Они потеряли линию строя и стали сбиваться в небольшие кучки, которые можно уничтожить гораздо легче, нежели большое стройное войско.

Часа через два на поле осталось лишь несколько групп самых стойких рыцарей, бьющихся с русскими всадниками. Многие мерзонцы, не дожидаясь своей бесславной кончины, стали разбегаться кто куда. По дороге, скидывая с себя тяжёлые доспехи, бросая щиты и мечи. Большая часть укрылась в ближайшем, дремучем лесу, а кто-то успел добраться до крепости. Когда в воздухе затихли звуки боя, Федот окинул взглядом долину и увидел не реалистичную картину неземного художника.

Огромное снежное поле усыпано телами людей и лошадей. Большая часть павших состояла из мерзонских рыцарей, но и русских воинов полегло в этой битве немало. Из-под каждого убитого тёк ручеёк крови, которые затем соединялись в большие лужи. Валяющиеся во множестве и торчащие из тел стрелы, копья и мечи завершали этот ковёр смерти. А в небе кружили стаи голодных ворон.

Тучинский полк собрался на краю поля и построился, сотники доложили о потерях. Погибло двадцать три воина, тридцать восемь тяжело ранило. Это больше, чем Федот надеялся услышать, но гораздо меньше, чем в других полках. В одном только тяжёлом конном новгородском полку погибло более ста воинов.

Не весь откуда появившийся московский боярин Волков, в дорогих доспехах, властно приказал:

— Царь назначил меня главным воеводой на этот бой. А ты у нас разбил обозный лагерь рыцарей, вот и поедем туда, посмотрим, что есть ценного и займёмся делёжкой. Безоружных обозников перебить, не велика заслуга. Так что твоя доля составит одну десятую.

Поехали Олешкин.

— Тогда и на поле боя мои воины тоже имеют одну десятую долю. Ведь полк здорово помог своим ударом в спину рыцарям, — уверенно ответил Федот.

— Ну да, твоя правда Олешкин и здесь у тебя есть доля, всё поделим по честному, — как-то с ухмылкой и нехотя изрёк московский боярин.

Подъезжая к лагерю рыцарей Волков, велел Федоту:

— Пусть твои воину разделят трофеи на одиннадцать частей и уедут к своему полку, забрав ту кучу, что я укажу.

Пока прибывшие военноначальники ездили и рассматривали трофеи, нукеры с разведчиками быстро разделили добычу на одиннадцать равных частей, включая коней и пленных. Волков указал пальцем на первую попавшуюся кучу трофеев, а нукеры быстро погрузили всё на захваченные сани и отправились к новому месту стана своего полка, погоняя связанных пленных впереди себя.

Когда же Марат проезжал мимо боярина и своего воеводы, то явно специально коверкая русскую речь, сказал Федоту, подмигивая левым глазом:

— Моя твоя тулуп брал в лесу, потом отдам.

Федот ничего не понял, но доверился другу, который гладил его тулуп, аккуратно свёрнутый и лежащий поперёк коня впереди седла, что было очень не естественно.

Волков только с презрением взглянул на Марата и быстро повернул голову в сторону убывающих нукеров.

Когда все воины уехали из опустевшего лагеря рыцарей, воевода спросил московского боярина:

— А почему делили трофеи на одиннадцать куч? Ведь учувствовало в этом бою только десять полков.

Да ты никак дерзишь мне? Под сомнения ставишь мои решения? А про царя-батюшку ты помнишь? А я что, ничего не заработал сегодня? — моментально вскипел главный воевода.

Федот сообразил, что может пострадать от царского ставленника и попытался сгладить накалившуюся ситуацию:

— Конечно, ты прав боярин, это я по своему недоразумению сразу не понял. Ты уж извиняй холопа тучинского.

— То-то! Не посмотрю, что ты в почёте у царя-батюшки, преподнесу сегодняшний бой так, что во век не отмоешься, — заключил Волков и добавил указывая пальцем на ближайшую кучу трофеев:

— Вот это, царская доля, сейчас пришлю своих людей. Пусть заберут и пленных, и коней, да смотри лучших дай.

Когда закончили делёж трофеев, Федот прибыл в свой стан и велел Ивану послать десяток разведчиков найти полковой обоз.

— Что-то долго едут, уж не случилось ли чего с ними в дороге? — подумал про себя воевода Олешкин.

Буквально через час разведка вернулась и доложила, что обоз уже на подходе. Старший обозников Акинфий, что остался за Афанасия, подошёл к воеводе, поздоровавшись с ним и стоящими рядом Маратом и Иваном, спросил, что делать дальше его людям.

— Первое, поставить палатки и шатры, пока здесь будем стоять.

Второе, накормить горячим весь полк. Уже два дня, как одни сухари жуём.

Третье, принять под охрану трофеи и пленников у Марата с Иваном. Подготовить обоз в Тучинск, в помощь дам десяток нукеров.

Четвёртое, завтра с утра подготовить походные бани, давно не мылись.

Пятое, берёшь на себя сегодняшнюю ночь, будешь охранять наш сон, мы уже двое суток не спали.

А главное развернуть три самых больших шатра, установить в них трофейные печи и разместить в них новых раненных, лекарю дать помощников, сколько потребует, чтобы в шатрах всегда было тепло и чисто.

Завтра организуешь похороны погибших воинов, с оружием, в одной братской могиле. Составишь список убитых, который передашь Афанасию.

Вроде всё. Что ещё вспомню, позову. Ступай.

Когда друзья остались в шалаше одни, Федот строго спросил у Марата:

— Ты зачем там, в лагере рыцарском придуривался? Я ничего не понял, ты ведь уже нормально говоришь по-русски.

Марат, ни слова не говоря, развернул валяющийся на кровати из лапника тулуп Федота. Внутри находился тугой, довольно увесистый мешок, явно не с сухарями. Когда развязал его, друзья увидели пуда два разных монет.

В основном это были медные монеты, но попадались и серебряные и даже золотые.

— Я два ларца нашёл в дорогих шатрах, а когда увидел, что ты возвращаешься с чужим воеводой, да тот в дорогих доспехах, решил деньги припрятать, а то ведь точно отобрал бы их боярин. Ссыпал всё в мешок, завернул в твой тулуп и решил тебе намекнуть, да так чтобы тот ничего не понял. Вот такая история, главное, что всё получилось, — весело закончил Марат.

Федот приподнял мешок, рассмотрел внимательно содержимое и сказал Марату:

— Хороший трофей ты урвал. Как раз надо и воинам еду покупать и у коней сено заканчивается. Семьям убитых и раненных, надо что-то передать с убывающим обозом. Ты Иван отвечаешь за это.

На следующий день, под Дёнец, прибыли семнадцать пеших полков и несколько пушек-единорогов, что было в диковину для всех. Также приехал царь в дорогих крытых санях со своим передвижным станом.

Вечером прискакал знакомый царский гонец и велел Федоту с Иваном утром быть у царя.

— Ну, слава Богу, хоть отдохнём ночь, и завтра полдня будет у наших воинов на помывку и стирку, с облегчением сказал воевода.

На военном совете у царя, ничего интересного для Федота не было, речь шла о штурме крепости, а это работа пеших воинов, ворота разбить царь поставил задачу пушкарям, да дал два дня на разграбление города, раз сдаваться не захотели защитники крепости.

Федот с Иваном захотели посмотреть, как десяток пушек справятся с входными воротами крепости. Пушкари подогнали все пушки на расстояние с полверсты до крепости и стали палить залпом по воротам. Стоял такой грохот, что некоторые кони, сбросив седоков, умчались на дальний край долины. Через час пушки смолкли, и пешие полки как железная река по весне потекла в разбитые ворота крепости. Два дня над городом клубился чёрный дым, и раздавались крики и стоны раненных и умирающих горожан. Дома, склады? были вычищены от добра русскими воинами.

Олешкинский полк хорошо отдохнул за эти несколько дней и был готов к новым битвам на мерзонской земле.

За полтора года похода на Мерзонию, у Федота в полку было ранено двести семьдесят воинов, погибло сто тридцать шесть.

Но вот однажды, всё тот же царский гонец принёс тучинскому воеводе очень короткий, но самый радостный, из всех ранее отданных указ – закончить поход и убыть домой.

Эта новость моментально облетела весь полк, что тут началось?!

Воины начали бегать по лагерю, кричать, плясать и распевать радостные песни.

Развели несколько больших костров, на которых стали готовить праздничную пищу.

На следующее утро тучинский полк стал собираться в дальнюю дорогу. Давно известна истина, что путь домой гораздо короче. Так и Федот со своими воинами, добрались до родного Тучинска не за месяц, а за три недели. Длинный, весенний день позволял идти дольше, затрачивая меньше времени на ночлег, а отсутствие пеших полков позволяло большую часть пути идти рысцой.

Интересный случай произошёл в дороге. Когда воины увидели первую, встретившуюся на пути православную церковь, то поняли, что вышли из Мерзонии. Дружно соскочив с коней стали неистово от чистого сердца молиться и креститься, опустившись на колени, целовали русскую землю. Настолько, люди соскучились по Родине, дому и близким. Но тут произошло то, чего никто не ожидал. Как только полк вышел на большое поле перед Тучинском. Дорогу им преградила торжественная процессия, состоявшая из князя, владыки, тысяцкого и десятка два всевозможных слуг, несущих иконы, цветы, курящиеся ладанки и кадила, замыкали колонну две сотни княжеских дружинников в полном вооружении.

Отделившись от процессии и подойдя поближе к воинам, владыка начал громко говорить:

— Сыны славного города Тучинска! Вы выполнили свой долг и вернулись домой с победой! Вы видели много смертей, горя и крови. Поэтому закон предков запрещает вам сразу входить в мирный город и расходиться по своим домам. Разбивайте лагерь на этом поле, ставьте бани на берегу реки. Каждый день я или кто-то ещё будет приходить сюда совершать молебны, причащать вас, вести беседы, отпускать грехи. Ваша задача отдыхать, кушать домашнюю пищу, купаться в бане и очищать душу и тело. Так продолжится сорок дней, и только после этого разойдётесь по своим семьям и домам.

Недовольный ропот и гул прокатился по рядам воинов, но тут заговорил князь:

— Воины! Да поймите же вы! Каждый из вас сейчас взведён как тетива лука, и чуть кого тронь, тот взорвётся и таких дел может натворить, что потом не расхлебаем. Вам нужно успокоиться, привыкнуть к мирной жизни. Всё! Олешкин смотри, чтобы никто не удрал отсюда. Три раза на дню строй полк и пересчитывай всех.

Княжеские дружинники встали по краю поля на расстоянии тридцати саженей друг от друга, образовав замкнутое кольцо. Олешкинские воины занялись сдачей оружия и обустройством стана, теперь они выглядели как простые русские мужики.

Каждый день, кто-то из церковных служителей приходил в лагерь, читал молитвы и беседовал с воинами. Родные и близкие приносили много вкусной, домашней еды. По вечерам, напарившись и помывшись в бане, мужики пили травяной чай с домашним вареньем. Валяясь и отдыхая на весенней, молодой травке, они разговаривали и мечтали о будущем, но никто не заводил речь о прошедшем походе, так они от него устали.

Когда же наступил тридцать девятый день очищения воинов, Федот на вечернем построении объявил:

— Есть ли среди вас те, кто не доверяет мне или своим сотникам?

Спустя пару минут тишины он продолжил:

— Ну, а раз так, то сделаем следующим образом – я дарю каждому воину по боевому коню, на котором вы воевали эти полтора года, а через седьмицу, как отдохнёте дома, ваши сотники и ты, Афанасий, с двумя охранниками каждый, приедут на нашу поляну около деревни Белая. Там я рассчитаюсь золотом общим весом с вашими сотниками, а уж они пускай делят и раздают плату за поход своим людям.

Семьям погибших и тяжело раненных воинов, также ваши сотники будут от меня на каждое Рождество передавать плату, пока их дети не вырастут до пятнадцати лет.

Если нет вопросов, то завтра с утра сворачиваем лагерь, оружие и имущество свозим в мои склады, на этом расстаёмся.

Каждый из вас пусть запомнит до конца своей жизни – все вы мне стали родными братьями и у кого случится какая-то беда, смело приходите ко мне, чем смогу, помогу.

Спасибо за службу!

Низкий вам поклон от меня!

Этой ночью в лагере никто не спал. Большинство воинов сидели у костров, разговаривали и пели весёлые песни. А если кто и лежал в своей постели, то мысленно перебирал каждый день похода от начала до конца.

Лагерь затих только на рассвете, а как только обозники стали разводить костры для приготовления последнего полкового обеда, тут же все проснулись и начали сворачивать стан.

Прибывший князь, тысяцкий и тучинский владыка просто стояли по среди лагеря, кишащего бывшими воинами, как муравьями в растревоженном муравейнике. Они молча, с улыбкой в глазах, следили за суетой тучинских мужиков, спешивших к своим семьям.

Караулы вокруг лагеря были сняты ещё с утра. И вот ближе к обеду, конные подводы, тяжело гружённые оружием и имуществом, потянулись с поляны в сторону купеческой слободы.

Двор Федота и вся улица были заставлены прибывшими телегами.

Вышедшая встречать главу семейства Глафира с подросшими детьми, Демьян со всеми слугами, радостно улыбались и одновременно плакали. Обняв и расцеловав каждого, Федот сказал, что ему надо проводить воинов, стоявших на улице возле своих коней и явно ждущих своего воеводу попрощаться. Выйдя из ворот, он громко прокричал, чтобы всем было слышно:

— Всё мужики! Расходимся по домам, конец похода!

Теперь вы не воины, а простые горожане и селяне, а я не ваш воевода, а купец Олешкин. Будьте здоровы и счастливы со своими семьями. И если что, жду у себя в гостях.

Говоря это, Федот не предполагал, что не они к нему обратятся за помощью, а ему придётся просить их помочь через какое-то время.

Весь полк пешком, ведя коней под уздцы, по одному подходили к Федоту, кланялись низко в пояс, горячо обнимали своего воеводу и быстро вскочив в седло уносились прочь, чтоб никто не увидел, как у крепких воинов текут слёзы из глаз, словно у малых детей.

Развернув коня и пустив его в галоп, ускакал в сторону царского стана, поднимая за собой снежную пыль.

Собрав своих сотников, воевода Олешкин, поставил задачу разбить лагерь. И тут же закипела работа, кто начал строить шалаши, кто собирать дрова, разводить костры и готовить пищу. А обозники начали топить снег, чтобы напоить лошадей и приготовиться к бане.

Сносно помывшись первыми, Федот, Иван, Семён и Фёдор сидели в своём шалаше, во всём чистом и наброшенных на плечи тулупах. Они пили душистый травяной чай с яблочно-рябиновым вареньем и хрустящими сухарями.

Отдыхающие в шалаше притихли, услышав сначала вдали, затем всё ближе и ближе, топот приближающегося галопом коня. Около командирского шалаша бег коня резко оборвался и сразу уже знакомый голос царского гонца прокричал, обращаясь к часовому у входа:

— Где воевода тучинского конного полка?

Федот в чём был вышел из шалаша и объявил:

— Я воевода Олешкин.

Гонец приказным тоном повелел:

— Тебе и твоему старшему разведчику, надлежит немедля прибыть к царю в его шатёр.

Сказав это, царский посланец развернул коня, хлестнул того плёткой умчался оповещать других воевод. Федот вернулся в шалаш и увидел уже одевающегося в кольчугу Ивана.

— Вы всё слышали. Фёдор с Семёном, вам задача, закончить помывку полка и быть в готовности выступить, как только мы вернёмся от царя, думаю, будет работа. Еды воинам и коням надо взять на два дня минимум, а то Афоня накормит нас только через неделю.

Через пять минут оба тучинских командира неслись галопом к стану царя. Привязав коней к коновязу у царского шатра, они прошли мимо двух караульных, стоявших у входа и собирающих любое оружие у всех прибывших.

Друзья никогда не были в царских палатах и то, что предстало перед их взором, поразило обоих. Шатёр был огромных размеров, прямоугольной формы, примерно саженей десять на пятнадцать, разделённый на две части. Дальняя половина, как догадался Федот, являлась царской опочивальней, а большая – трапезной. Все стены и полы застелены дорогими персидскими коврами. В левом углу от входа находилось много богатых икон. По центру, у стены, противоположной от входа, стоял царский трон на помосте. В середине стоял большой стол, искусной резной работы из красного дерева, с обеих сторон которого находились лавки, накрытые персидскими коврами.

Подсвечники с горящими свечами, расставлены по всей трапезной, так что они освещали и иконы, и трон, и стол. На скамьях сидели четыре воина, в очень дорогом воинском облачении, явно, не из царской свиты. На другой скамье расположились пятеро московских бояр, в дорогих бобровых шубах. С обеих сторон трона стоял по одному караульному, с топориками в руках, больше похожими на детские.

Сняв шеломы, перекрестившись на иконы, поклонившись и поздоровавшись со всеми присутствующими, друзья присели на свободное место, рядом с другими воинами.

Время тянулось томительно, все молчали и только через полчаса из второй половины шатра, раздвинув ковры, вышел царь всея Руси - Константин второй, которого почему-то люди за спиной называли «суровым».

Внешний вид его соответствовал прозвищу и внушал страх. Выше среднего роста, черная клиновидная борода с проседью, длинный, острый нос, как у ворона, тёмные глаза, сверлящие собеседника насквозь.

Одет он был соответственно, по-царски, шуба длинная до пола, расшитая диковинными узорами из золотых нитей по чёрному атласу. На голове величаво сидела шапка, сделанная тем же мастером, что и шуба. На ногах мягкие, зимние сапоги, в тон одежде. В правой руке, невероятно красивый, резной, позолоченный посох.

Все соскочили со своих мест, воины быстро, а бояре с чувством своего достоинства и поклонились в пояс вошедшему государю.

Царь подошёл к столу и тут же начал говорить тихим и скрипучим голосом:

«Вот что я собрал вас сегодня. Дальний дозор поймал двух перебежчиков, которые поведали и по добру, и на дыбе.

К Пирве идёт большой отряд рыцарей с запада. Вот как сделаем.

Повернувшись к стоящему в углу шатра молодому служке крикнул:

— Прошка, подай сюда карту!

Тот шустро принёс большой свиток из сшитых телячьих кож и раскатал его на столе.

Государь и все собравшиеся склонили головы и стали рассматривать рисунок карты.

Царь пояснил:

— Вот крепость Пирва, мы её окружили плотно, мышь не проскочит, но если нам ударят в спину рыцари, то не поздоровиться.

Поэтому смотрите и запоминайте. С запада к крепости ведут три дороги и река, по ней тоже можно пройти, лёд уже окреп.

— Ты кто? — обратился Константин второй, к воину, стоявшему ближе всего к царю.

Тот громко пробасил:

— Воевода новгородского конного полка Юдин.

Царь ткнул пальцем в деревню Майныз, примерно в двадцати верстах от Пирвы и велел:

— Пойдёшь с полком по этой дороге и встанешь у деревни. Жди рыцарей или отбоя тревоги, через моего гонца.

Федоту досталась река, надо пройти по ней вёрст тридцать, тридцать пять и стоять там до указа царя.

По остальным двум лесным дорогам также были направлены конные полки.

Слово взял главный московский воевода Барсуков, в очень дорогой и красивой кольчуге:

— Кто встретит рыцарей, сразу сюда гонца, а полком своим, закройте им путь. Самим в бой по возможности не вступать, я приду с подмогой, там и порешим, что делать.

— Ещё кто что думает? — спросил царь, глядя на бояр, мысли полковых воевод его явно не интересовали.

Помолчав немного, Константин Иванович заключил:

— Если всё понятно, то с Богом!

Присутствующие поклонились и потянулись на выход из шатра. Федот с Иваном вышли, забрали у караульных своё оружие, лихо оседлали коней и трусцой направились к полковому стану. За полчаса пути, договорились о порядке действий в походе по реке.

Вернувшись в свой лагерь, велел часовому у шалаша, собрать сотников и Афанасия. Не прошло и десяти минут, как одиннадцать вызванных командиров, собрались в шалаше у Федота:

— Задачу царь поставил четырём конным полкам, найти большой отряд рыцарей, идущих на подмогу осаждённой Пирве. Их примерно тысяч пять, десять, точно никто не знает. Действуем так. Нам надо пройти по реке, что ведёт от крепости на запад, а если встретим отряд, не пустить их дальше, оповестить царя и ждать помощи. Афанасий, что у нас с едой для воинов на сегодня?»

— Всё хорошо, Федот Елисеевич, через час будет готов сытный кулеш с мясом. Девять котлов со свининой и один с зайчатиной, мусульманам, бойко доложил главный тыловик.

— Готовимся к походу, обоз ждёт здесь возвращения полка. Выдашь сухарей воинам на трое суток и овса коням. Едим плотно и сразу выступаем, — подытожил воевода.

Через полтора часа огромная стальная змея, просочилась вдоль крепости и спустилась с крутого берега на лёд реки. Вперед вышел головной дозор из тридцати разведчиков на конях, по десять разведчиков на лыжах шли по берегам реки. Замыкал колонну тыловой дозор.

Пройдя по реке вёрст пятнадцать, когда небо уже начало смеркаться, Федот заметил скачущего гонца от головного дозора. Воевода остановил полк, подскакавший разведчик радостно доложил:

— Нашли! Большой отряд рыцарей, вёрст пять отсюда, идут как у себя дома, даже дозор вперёд не выслали.

— Сколько их? — спросил Федот.

— Пока непонятно, но много, — ответил гонец.

— Передай сотнику, следите скрытно и тихо, не дай бог нас вычислят, я полк отведу версты на три назад. Они должны вскоре лагерь ставить на ночь, вот тогда и узнаем, сколько их идёт. Пусть эту весть привезёт сам Иван Охотников.

— Понял? — чётко ответил разведчик, развернул коня и, стегнув его плеткой, умчался по льду за ближайший изгиб реки. Федот подозвал рядом стоящего сотника лёгкой конницы и поставил задачу:

— Оставишь здесь два десятка пеших воинов, пусть наломают сосновых веток и заметут все наши следы, на случай, если сюда дойдут враги.

Полк отошёл назад версты на три, и воевода велел накормить коней, воинам перекусить, костров не жечь и отдыхать.

Когда наступила ночь, в небе висела полная луна и множество ярких звёзд. Прискакал Иван и, найдя Федота рассказал:

— Рыцари встали на ночь лагерем, их тысячи три. Караулы выставили впереди, человек тридцать, сзади столько же и по бокам, на высоких берегах, по десять каждое охранение. Всё спокойно в лагере, варят еду на кострах, укладываются в палатки спать.

Воевода велел созвать сотников, а когда все собрались, начал ставить задачу на предстоящий бой:

— Разведка бесшумно должна снять оба боковых караула. Подашь сигнал кукушкой, что всё хорошо, мы будем стоять на расстоянии полёта стрелы от их головного дозора. Затем огненными стрелами подожжёшь палатки. На лыжах спуститесь с крутых берегов в самый центр лагеря и вступите в бой. А чтобы вас не порубили свои, наденете тулупы мехом наружу. Ваша задача быстро найти шатры воевод и захватить их в плен, лишить отряд рыцарей руководства.

Первыми пойдут тяжёлые конники, сметут головной караул, ворвутся в лагерь. Лёгкая конница пойдёт по реке, прижимаясь к правому берегу и навалится с боку на палаточный стан. Твоя задача Марат, со своими нукерами, заранее подняться на правый высокий берег, большой дугой обойти боковой караул, и когда всё начнется, уберечь тыловой дозор.

Будешь ловить бегущих врагов, сопротивляющихся не жалейте, остальных вяжите десятками и сторожите.

План расскажите своим воинам, чтобы действовали по единой мысли, и смотрите, чтобы не порубить наших разведчиков, которые будут биться внутри лагеря. Вопросы есть? Тогда к делу, Иван ждём твоего сигнала.

Разведка сделала своё дело. Разделившись поровну, на лыжах, с подветренной стороны, подошли к караулу саженей на тридцать пять.

Рыцари сидели вокруг костра и грелись. Один стоял, да и тот смотрел на костёр и разговаривал с товарищами. Все были без шлемов, явно не ожидая угрозы.

Пятьдесят стрел, одновременно сорвались со своих мест и по пять штук вонзились в каждого врага, в основном в горло, глаза и рот. Всё было кончено мгновенно и без шума. Примерно тоже произошло со вторым боковым караулом.

Один опытный разведчик тут же прокуковал кукушкой. Ему ответила такая же кукушка с другого берега.

Бесшумно встали разведчики на краю обрыва и достали стрелы, заранее обмотанные пропитанными маслом тряпочками. Двое воинов, бегали с факелами и поджигали стрелы, у стоявших наготове лучников.

Одновременно с обоих берегов на спящих врагов посыпались огненные стрелы. Шатры и палатки врагов загорались как стога сухого сена. Из них стали выбегать рыцари, кто в чём. Кто в одном нательном белье и босые, кто успел обуть чуни, кто сумел накинуть полушубок, кто свитер успел надеть, кто с мечом в руке, кто с копьём, но никого не было в кольчуге или латах.

В это время полк под командованием Федота пришёл в движение и, набрав скорость, смёл передовой караул. Ворвался в горящий лагерь врага и начал рубить полуодетых рыцарей, которые оказывали сопротивление. Лёгкая конница зашла с правого берега и вклинилась сбоку в лагерь противника. И мечами стала разбивать сопротивляющиеся отдельно стоявшие кучки врагов.

Нукеры быстро перебили тыловой караул и стали ловить и вязать разбегающихся рыцарей.

Разведчики, как нечистая сила, в вывернутых овчинных тулупах, слетели на лыжах с высоких берегов и, сбросив их перед самым лагерем врага, стали пробиваться сквозь мечущихся в панике рыцарей к центральным шатрам. Там завязался особо тяжёлый бой, где воеводы рыцарей успели организовать оборону, но во время подоспевшая тяжелая конница поставила точку в этом противостоянии.

Побоище было скоротечным и кровавым, ещё не начало сереть небо, а ночной ужас для врагов уже закончился. Весь левый берег и лёд вокруг лагеря был залит кровью и усеян телами убитых мерзонцев.

В олешкенском полку враг сумел ранить только с десяток воинов, настолько неожиданно произошёл налёт на спящих рыцарей.

Федот, встретив Ивана, подозвал его и сказал:

— Найди Марата и узнай, сколько пленных поймали. Со своими разведчиками, выруби большую прорубь на реке и всех мертвяков, туда кидайте. Толкового десятника со своими воинами пошли к царю, пусть доложит, что отряд уничтожен. Нашли его ночью по кострам, охраны не было, поэтому сразу напали. У нас потерь нет. И ещё пусть спросит, что делать с пленными и трофеями. А тебе и всем сотникам велю поспать хоть часок, вон, сколько целых шатров осталось.

Воевода подъехал к ближайшему уцелевшему шатру, очень хотелось отдохнуть. Проснулся Федот, часа через два и увидел рядом спящих Ивана Фёдора, Семёна и Марата. Выйдя на свежий воздух, воевода не узнал поле битвы, трупы убраны, пятна крови засыпаны снегом. Горело с десяток костров, на которых варилось мясо лошадей, убитых в бою.

Но самое главное – это трофеи, что лежали кучками на льду реки. Самая большая была из рулонов войлока. В рыцарских шатрах и палатках, им были выстланы полы и обтянуты внутренние потолки и стены. Большая часть войлока сохранилась, так как он плохо горит сам по себе. Сгорел только наружный слой из льняного полотна, пропитанный маслом, для защиты от влаги. А также радовали глаз другие кучи из рыцарского вооружения и амуниции. Поодаль от лагеря стояли трофейные кони, привязанные к саням и спокойно жевали сено.

Из шатра вышли трое отдыхающих, и Иван стал докладывать Федоту:

— Перебили более двух тысяч супостатов, в плен взяли девятьсот шестьдесят рыцарей. Что с ними делать, сдохнут на холоде в одном исподнем? — спросил Иван.

— А что же вы сами их не одели? Всё вам мамка нужна! Вон их же одёжку и дайте. Пошли, поедим по-человечески, а то почитай с прошлого утра не ели, — сказал Федот и направился к ближайшему костру.

После плотной еды снова потянуло в сон, но воевода успел дать указания:

— В караул до ночи идёт седьмая сотня, а в ночь, восьмая и девятая, а сейчас всем спать, кроме караульных.

Наш герой только в сумерках, хорошо выспавшись, вышел из шатра и увидел сидящего на чурбаке, около костра, того десятника, что посылал гонцом к царю.

— О! Почему меня сразу не разбудил, как вернулся? — спросил Федот.

— Да не хотел тебя будить Федот Елисеевич, ничего срочного у меня нет, — отозвался тот.

— Ну, давай рассказывай, да всё подробно, — велел воевода.

— Провёл меня караульный к самому царю. Я, как положено, перекрестился, поклонился в пояс, рассказал, как ты велел. Государь, как услышал, что две тысячи рыцарей побили и девятьсот шестьдесят в полон взяли, аж руками всплеснул, а когда я сказал, что у нас потерь нет, он не поверил, велел побожится, а после сего, расцеловал меня троекратно, за хорошую новость. На мой вопрос, что делать с пленными и трофеями, он так повелел:

— Вы их добыли, вы и делайте с ними, что хотите. Мне приведите самого главного их епископа и воеводу. Завтра днём, прогоните под плётками пленных вдоль крепостных стен, чтобы все были связаны, но со шлемами на головах. Вот и всё Федот Елисеевич, есть и спать зело хочу!

— Молодец, иди, обойди лагерь, объяви пешее построение и будешь со своим десятком отдыхать.

Через десять минут, полк стоял на льду реки.

— Друзья, спасибо за первую победу! Это говорю не только я, но и царь наш всея Руси, которого за спиной и друзья и враги называют «суровым». Государь дарует нам трофеи и пленников.

Сделаем так. Вот лежат кучи трофеев и стоят более трёхсот коней – берите всё что хотите, время у вас до утра. Утром я решу, что с остатком делать. Не забудьте о седьмой сотне, что стоит в карауле, передайте им мои слова. Всё отдыхаем дальше, — закончил воевода. Повернувшись к стоящим сзади друзьям, Ивану и Марату сказал им:

— Пошли в шатёр, пошепчемся о делах наших насущных. Пусть мужики порадуются сегодняшней добыче.

Когда они остались одни, Марат начал первым:

— Каней никто брать не будет, есть у каздово, и наси-то по-русски обучены, а этих праверять нато. И гнать их дамой в Тучинск.

Да из вооружения мало, что возьмут, у каждого всё есть, может разведчики, короткие кольчуги возьмут, да стрел немного, — подумал вслух Иван.

— Я тоже так считаю. Поэтому давайте пойдём, поедим горяченького, да ляжем спать пораньше. А завтра встанем затемно и будем собираться в дорогу. Ты Иван, погрузишь всё добро, и перегонишь в наш стан под Пирвой. А ты Марат, поутру отберёшь лучших коней, и твои нукеры пусть перегонят их вместе с трофейным обозом Афанасия и пленными в Тучинск. Там Демьян даст сколько надо овса и сена. А сам назначь пару старых воинов сторожить этот табун до нашего возвращения, — подытожил воевода.