ViZet85

ViZet85

Писатель Василий Зеленков. Переводчик, преподаватель, ролевик. Ссылки на мои произведения: https://vk.com/skiesofanu https://author.today/u/vi_zet https://skiesofanu.taplink.ws/
Пикабушник
Дата рождения: 22 июня
10К рейтинг 100 подписчиков 38 подписок 144 поста 13 в горячем
Награды:
За участие в конкурсе «История вашей любви» За участие в Пикабу-Оскаре Участник конкурса "Нейровдохновение 2.0" За фэнтезийных айтишников
17

О Мире Тьмы, старом и новом

Интересно иногда складывается: разговор на вроде бы совсем иную тему дает идею для поста. Собственно, краткая беседа с @galogerr в комментариях к посту о прегенах заставила вспомнить, как я сравнивал линейки старого и нового Мира Тьмы (или Хроник Тьмы, как их теперь называют). А поскольку для коммента размышление великовато – положим сюда.

О Мире Тьмы, старом и новом World of Darkness, Vampire: The Masquerade, Changeling the Lost, Оборотни, Маг, Настольные ролевые игры, Длиннопост

Уточнение 1: текст ниже есть исключительно мое мнение, у кого другого оно имеет полное право отличаться. В большинстве случаев причины отличий, которые мне не нравятся, я понимаю и вижу логику, но просто конкретно мне они не по душе.

Уточнение 2: я знаю, как называется сейчас издающая компания, но употребляю термин "Беловолки" как общий, поскольку с White Wolf все и началось. Если кому интересно, права на МТ принадлежали White Wolf Publishing, CCP Games, Paradox Interactive, а издавались еще и Onyx Path Publishing, Modiphus Entertainment, Renegade Game Studios.

Уточнение 3: сравниваются только те линейки, которые присутствуют в обоих мирах. Поэтому Orpheus, Beast the Primordial, Promethean the Created и Deviant the Renegade, например, я не трогаю, их аналогов между мирами нет. Есть один пограничный случай, но о нем в свою очередь.

Уточнение 4: в случае сМТ не учитываю его пятую редакцию.

Вступление

На своих играх я применяю гибрид: по большей части я использую лор старого МТ, но механику – нового, благо официальные руководства по конверсии существуют. Почему так? Потому что новая механика, на мой взгляд, в разы удобнее и легче, что в боевом плане, что в социальном. А еще она едина для всех линеек, исключая максимально специфические аспекты.

Правда, надо отметить, что Беловолки не обошлись без своих любимых грабель – называть одним словом совершенно разные явления, что здорово сбивает, когда ты привык к старому МТ. Скажем, «Гнозис» (сверхъестественный параметр старых оборотней) в нМТ – параметр магов. Словом «демон» обзываются четыре совершенно разных по сути типа существа. А термин «сомнамбула» в старом и новом МТ имеет вообще противоположные значения.

Стоит сказать, что и подход к подаче сеттинга отличается. Нет, сама базовая идея знакомого нам мира, где неведомо для обычных людей обитает и действует всякое разное, здесь одинаковая. Но подача – иная.

Старый МТ представляет собой единое целое, с достаточно четко установленными фактами (зачастую неизвестными персонажам и меняющимися между редакциями, но обычно установленными в рамках одной редакции). Новый МТ отличается модульной структурой, что позволяет вам не привлекать все линейки при желании (или вообще оставить одну) и в разы более скуп на четкие факты за пределами современности. Скажем, происхождение тех же вампиров неведомо, в случае с магами указывается, что атлантическая теория – не единственная, с Истинными Феями вообще мало чего понятно... Но зато Хроники достаточно четко структурированы, и подогнаны под более-менее единое количество доступного для игры.

Оба подхода имеют право на жизнь. Мне лично больше нравится наличие единого канона, потому что:

а) облегчает задачу мне как мастеру – у меня есть прописанный мир, мне достаточно работать над конкретными историяи;

б) облегчает работу с игроками, потому что в этом случае у всех примерно одинаковая картина.

Конечно, МТ у всех свой, это давно было заявлено.

(Правда, делать сМТ единым начали не сразу, и это заметно: при попытке увязать воедино происхождение большинства линеек голова раскалывается, хотя Маги и дают достаточно адекватное объяснение различиям).

That said – перейдем наконец к самим линиям игры.

Vampire the Masquerade – Vampire the Requiem

Первая линейка обоих МТ, почти что флагман.

В «Маскараде» у нас есть тринадцать кланов, разнообразные линии крови (они же родословные), достаточно четкая история происхождения вампиров (куэй-джин и лайбон не трогаю, у них своя атмосфера). Основные политические фракции – это Камарилья, Шабаш и Анархи. Справедливости ради, первые две друг друга вполне себе стоят как по уровню гуманизма, так и по внутренним междоусобицам (невзирая на все заявления), но Камарилья с людьми сосуществует лучше. Потолок силы вампира достаточно серьезно зависит от его Поколения, и несколько нивелируется возрастом и опытом (поэтому да, трехсотлетний Сородич одиннадцатого Поколения более чем может оказаться значительно сильнее представителя девятого – но имеющего несколько лет ночного стажа).

При этом играть можно за любую из трех сторон, руководства были для всех. Хотя лично мои симпатии – для Камарильи, но игроков за Шабаш понять могу.

В «Реквиеме» кланов стало в разы меньше (и под нож пошли две трети моих любимых, стоит отметить). При этом линий крови развелось куда больше, чем в сМТ, и вообще такое чувство, что их созданием не развлекался только ленивый. Происхождение вампиров стало совершенно неясным и зависит от выбора из вариантов и желания мастера. Механика вампирского бытия изменилась: Поколения больше нет, есть сила крови, и дорасти до ее высокого уровня вполне себе можно, но… но в этом случае вы постепенно будете терять возможность питаться из обыденных источников, вам сложнее просыпаться и так далее. Поэтому силу крови надо бы снижать, и это значит – лежать в торпоре. А при этом вампира зачастую настигает туман веков, заставляющий его терять память и силу; как помнится, если вы долго обходитесь без него, то разум начинает тоже расстраиваться. Проще говоря, древний вампир без регулярного сна и потери памяти и сил может легко быть недееспособен.

(Во второй редакции обязательный туман, как помнится, урезали)

Основной конфликт – пять ковенантов и два однозначно антагонистичных. А также то, что любой вампир – одинокий хищник, и ему инстинктивно не нравится быть рядом с другими (уж не знаю, убрали ли это потом).

Мой выбор тут однозначно в пользу старого МТ: на мой взгляд, в «Маскараде» гораздо богаче собственно игровой мир. Тринадцать кланов мне определенно нравятся больше пяти, а ковенанты, на мой взгляд, легко воссоздаются. Причины изменений мне в целом понятны, но в корне расходятся с моим пониманием того, ради чего вообще стоит играть вампирами и плести их историю.

Mage the Ascension – Mage the Awakening

Здесь, пожалуй, будет больше всего. Маги – моя любимая линейка, и я несколько лет играл по «Пробуждению», поэтому уже давно сформулировал отличия. Точнее, по пунктам:

1) В сМТ есть теория гибкой реальности и парадигмы Традиций/Конвенций, а также лично мага, так что волшебство каждого Пробужденного отличается. В нМТ есть общая атлантическая теория (хотя многие с ней спорят, и основания есть), и потому маги по сути, кастуют одинаково. С одной стороны, это здорово упрощает весь процесс – например, маг Адамантовой Стрелы может легко выучить формулы Мистериума. Не факт, что ему позволят, но при доступе – сможет. С другой стороны... скажем так, различия парадигм между теми же Традициями были очень интересным мне аспектом, потому что и впрямь показывали многогранность магических идей человечества. А находить возможность сымитировать чужое достижение посредством своей парадигмы – это особый челлендж исследователя.

2) Нет Традиций и Конвенций, есть Пути. С одной стороны, опять же, это упрощение, и маги легко сотрудничают. Например, мой маг без проблем мог учить своей магии со-кабальцев и учиться у них. Ну и маг любого Пути может попасть в любой Орден.

С другой же – Пути, как ни странно, несколько более ограничивают, на мой взгляд, они несут с собой кучу ассоциируемого с ними. Ну и серьезно ограничивают в плане постижения магии – потому что у каждого Пути есть две очень легко познаваемые Сферы/Арканы, и одна, которая ему тяжко дается. Мой персонаж, скажем, автоматически получал Силы как слабую сферу, и мог забыть стихиях и телекинезе (если бы и хотел, но это иное дело). В случае с Традициями и Конвенциями, как помнится – учи без проблем, если вписывается в твою парадигму. И хотя Традиция/Конвенция тебя определяют, но не до такой степени.

3) Очень существенное различие – конфликт со Смотрителями Престола и силой Бездны вместо конфликта «Традиции-Технократия». Чисто мне куда больше по душе старый вариант, и вот почему.

Во-первых, моя слабость – это конфликт, где обе стороны можно если не принять, то в целом понять. И как мастеру мне это позволяет строить противников с отношением «я с тобой не согласен, мы враги, но я тебя уважаю». В нМТ не получится – ни один приличный маг не будет такое испытывать по отношению к Бездне и Смотрителям, это однозначные антагонисты, от которых человечеству ничего хорошего не светит. Разница в их подходе между уничтожением и тиранией с невежеством, ага.

(Да, в сМТ были Нефанди – но все-таки не главным фактором, и в случае чего им прилетало по голове от обеих сторон магического конфликта).

Во-вторых, это сильно изменяет суть проблемы магов, отраженную в механике. Вместо коллективной веры человечества Парадокс вызывается влиянием Бездны через опутавшую людей Ложь. Многие заявляют, что в нМТ нету "вы уже проиграли войну", но мне кажется, что в сМТ как раз легче повернуть ситуацию к лучшему – потому что да, людей можно привести к иному убеждению. А что сделать с Бездной?

(Особенно в М20, где эту идею разрешено игнорировать)

В-третьих, опять же, на мой взгляд, конфликт «Традиции-Технократия» был значительно многограннее просто по тому, что можно было показать в кадре со стороны как героев, так и противников.

Подводя итог: в нМТ есть ряд интереснейших решений, но такое чувство, что мир упрощается и сужается. А это не по мне.

Тем не менее, эти две линейки в целом для меня наравне, хотя и предпочитаю старую.

Werewolf the Apocalypse – Werewolf the Forsaken

«Апокалипсис» дает нам трагическую историю волков-оборотней, которые в массе своей пытаются спасти планету, застряв на бесконечной войне. Сами Гару делятся на племена, многие из которых тесно связаны с той или иной человеческой культурой. Это зачастую критикуют, однако мне это скорее нравится, и отражает то, как оборотни веками жили среди людей, подвергались влиянию таковых и влияли в ответ. Основное противостояние намечается по двум векторам:

1) оборотни против сил Вирма, вселенского разрушения и порчи, своего основного врага.

2) волки против Фера – других видов оборотней, у многих из которых на волков абсолютно справедливые обиды.

Оборотни «Апокалипсиса» работают с духами, и много где подчеркивается уважение к таковым, помощь им, противостояние в первую очередь злобным духам. И даже если дух капитально отличается по мышлению – то все равно стоит проявить уважение и понять чужой образ мыслей. И да, почти каждый из видов оборотней сотворен матерью-Землей для какой-то конкретной задачи, которой они стараются соответствовтаь.

История оборотней «Покинутых» совсем иная. Когда-то волки ради блага мира убили своего прародителя, разделив мир людей и духов, и с тех пор идет вечная война между Покинутыми и Чистыми, которые не согласны с убийством, но при этом ничего хорошего людям не светит. Племена волков завязаны в первую очередь на специализациях и не зависимы культурно.

Фера здесь куда больше – но они при этом и не объединены как-то исторически и культурно, насколько я знаю. Да и цель у них единая – гневаться от природы.

Отношения с духами тоже разные. Дело волков – поддерживать разделение мира духов и людей. Поэтому очень частое занятие Покинутых – бить оных духов, служить жандармами для них, и при этом сторониться человеческой цивилизации (что зачастую вписано в механику).

В этом случае я делаю однозначный выбор в сторону старого МТ. Его лор и интерпретация оборотней мне куда больше по душе.

Changeling the Dreaming – Changeling the Lost

Сравнивать Подменышей не очень просто, потому что у них, по сути, прямо противоположная интерпретация одной идеи. Но по порядку.

Подменыши «Грёзы» – это душа феи в теле человека. Их истинную суть обычно видят другие существа мира фей, и одна из их проблем – это баланс между фейской половиной и человеческой, противостояние Банальности и Грёзы. Зачастую Подменышей считают самой несерьезной линейкой МТ, что в корне неверно – сказки-то бывают совершенно разные.

Подменыши «Потерянных» – это люди, похищенные и полностью измененные Истинными Феями, но сумевшие сбежать из плена на Землю, и старающиеся найти себя. Им тоже нужно балансировать между двумя половинами себя, но также и скрываться от поисков, предпринимаемых бывшим хозяином.

Как видите, направления противоположные. И первое впечатление может быть превратным – далеко не все обитатели Грёзы живут в сказке, далеко не все Потерянные живут в страхе. И равно пространство Грёзы и Ограды (или как перевести Hedge) отличается своими физическими законами и потенциалом отозваться на вашу историю.

Стоит занести в плюс Потерянным то, что их типы персонажей ушли от кельтоцентричности, которой изрядно пропитана «Грёза». Однако темы последней мне лично более близки, как и местная организация общества.

Как и в случае с магами, я бы сказал, что эти линейки для меня наравне.

Demon the Fallen – Demon the Descent

Официальный гайд по конверсии для демонов есть (для Подменышей почему-то нет), что занятно. Отличаются они друг от друга еще круче.

Демоны «Падших» – именно что Падшие, низвергнутые ангелы, занимающие человеческие тела. Они изрядно различаются по взглядам на мир, Люцифера, Небеса и все прочее; среди них встречаются как желающие вернуться к ангельской сути, так и истинные чудовища.

Демоны «Сошествия» – по сути, беглый софт Бога-Машины, неимоверных размеров сверхкомпьютера, который обрел свою волю и теперь прячется среди людей и отслеживается другим софтом, лояльным.

М-м. Во-первых, для меня лично Бог-Машина и эта история выглядят надстройкой, которая скверно вяжется с миром. Эта история смотрелась бы интереснее как отдельная игра, на мой взгляд.

Во-вторых… странно это говорить, но Падшие более человечны.

То есть: да, Падшие занимают тела, получают память бывшего хозяина. И зачастую относятся к ней тепло и уважительно, что в фикшен-частях линейки показано. Гавиил при нужде в священнике идет к отцу своего носителя. Магдиэль регулярно задается вопросом «что бы Анита сейчас сделала, как бы ей это понравилось?» Арималь вообще своему носителю явно сочувствует и жалеет его.

Конечно, есть демоны, которым плевать. Но тем не менее...

А какое отношение у Нескованных к своему носителю? Это – Прикрытие. Не больше. Маска, которая скрывает от ангелов, жизнь, которой следуешь лишь потому, что она дает тебе безопасность. Привязанности? Человеческие качества? Не обязательны. Возможны, но по умолчанию – не обязательны. То, что Нескованные освободились от власти Бога-Машины, не значит, что они перестали быть живым софтом с восприятием мира как суммы инструментов. Это может быть интересно, но не для меня.

Вдобавок если история Падших подразумевает больше неоднозначности (мы знаем лишь демоническую версию событий), то стороны у Нескованных расставлены куда более жестко.

В общем, для меня выбор – демоны старого МТ. Хотя вряд ли я их вести буду.

Hunter the Reckoning – Hunter the Vigil

Концепция тут общая – обычные люди, которые противостоят сверхъестественным существам. Но вот подход совсем иной.

Старые Охотники расходились с базовой идеей почти сразу, потому что старт событий начинался с того, что человеку являлись иные сущности и Наделяли его силами для будущей борьбы. В результате Охотники получались едва ли не более сверхъестественными, чем их цели, и конкретный тип сил достаточно жестко побуждают к конкретному типу действий.

Новые Охотники совсем иные. Их сверхъестественные силы обычно исходят от оборудования, скрупулезного обучения и в крайнем случае – наследия. И они крайне разнообразны, потому что это уже не одиночки или группы, а целые организации разного калибра. Сами организации тоже очень здорово отличаются. Разнятся они и типом – от мощных корпораций и правительственного спецназа до мужиков с монтировками с соседнего двора. Разнятся и подходом – кто-то желает истреблять сверхъестественных, кто-то – лечить, кто-то – развлечься с ними. Разнятся даже и специальностью – есть как общие организации, так и те, кто борются с конкретным типом врагов. И они менее ограничены в своих выборах.

Редкий случай, когда новый вариант мне однозначно симпатичнее, как по концепту, так и по реализации. Поэтому мой выбор – как раз новый МТ.

Mummy the Resurrection – Mummy the Curse

Эти две линейки я знаю хуже всех, поэтому не буду отдавать предпочтение ни одной, ни другой. Скажу лишь, что завязка у них схожая – вы есть мумия, пробудившаяся в современности и взаимодействующая с миром. Крайне живучая (пожалуй, мумии занимают если не первое место по трудноуничтожимости, то одно из первых).

Но дальше идеи расходятся.

Мумии «Возрождения» некогда пошли от культа Гора, и их задача – сражаться против сил Сета и Апопа. Существуют и не-египетские мумии, хотя аменти считают их лишь подражателями. Эта линейка проникнута ощущением именно возрождения, усиления себя, новых ощущений.

Мумии «Проклятия» не связаны с египетской культурой как таковой, они происходят из города Ирема и служат таинственным судьям. Мумии воскрешаются для конкретной задачи, постепенно теряя силы (по мере того, сколь долго они занимаются выполнением), снова уходят в сон смерти, а потом воскрешаются вновь. У каждой мумии есть свой культ, который  и помогает ей действовать.

Но, как и сказал, я их читал поверхностно, поэтому тут не могу отдать предпочтение одной или другой линейке.

Бонус, чье сравнение не идет в счет.

Wraith the Oblivion – Geist the Sin-Eater

Строго говоря, эти две линейки не стоит сравнивать. Они попали сюда только потому, что работают в широком смысле с одной темой – призраки, мир мертвых, вопросы посмертия и так далее. Но при этом различаются капитально, и не зря у них ни одного общего слова в названии. Но чисто для полноты сравнения все же о них скажу.

«Забвение» предлагает вам играть за призрака. Вы уже умерли, вы уже по ту сторону, и вопрос только в том, сколько вы просуществуете в безрадостном мире мертвых. Завоюете вы тут какую-то славу, поддадитесь влиянию своей Тени и сойдете с ума, или будете убиты или поглощены – вот такие у вас есть варианты. У вас есть возможность как-то влиять на мир живых (если освоите нужную магию), но львиная доля вашего бытия – по ту сторону смерти.

«Пожиратель грехов» подходит совершенно иначе. Вы умерли – но вы заключили сделку с гайстом, особым видом призрака, и сумели воскреснуть, соединившись с оным гайстом. Вы по-прежнему обитаете в мире живых, но воспринимаете мир мертвых, вы работаете с призраками, изгоняете мертвую хтонь и помогаете потерявшим дорогу.

Как видите, концепции капитально разные. Лично для меня «Забвение» очень атмосферно, но люто депрессивно, поэтому играть или вести его я вряд ли когда-то буду (особенно учитывая правила насчет Тени). Пожиратели грехов же – на удивление куда более оптимистичная линейка, невзирая на тематику смерти. У вас есть второй шанс, вы можете помочь кому-то другому, у вас есть надежда – и вот потому эта линейка мне нравится больше.

Итог таков – 5:3 в пользу сМТ. Возможно, что-то изменится, когда я наконец доползу внимательно почитать мумий.

О Мире Тьмы, старом и новом World of Darkness, Vampire: The Masquerade, Changeling the Lost, Оборотни, Маг, Настольные ролевые игры, Длиннопост
Показать полностью 2
8

Память журавля

– Расскажите мне о них, – неспешно произнес Катоно Тэн.

Голос его звучал совершенно ровно и невыразительно. Лицо тоже казалось маской, на которой навечно застыло выражение вежливого отстраненного интереса. Даже одежда не блистала привычными для Самоцветной Империи красками: неяркая ткань, отсутствие узоров. Одно-единственное украшение на запястье – обязательный для магов серебряный знак, браслет с жемчугом и алмазом.

«Неужели он действительно… – подумала Аой. – Никогда бы не поверила».

Она чуть заметно покачала головой. Неважно. Она позвала Катоно не за его внешность. А может, он просто уже ко всему привык, с долгоживущими-шентей так бывает.

– С кого начать? – спросила она. Собеседник не ответил, на лице не дрогнул ни один мускул. Над его головой висела картина с серебристой ивой над озером: казалось, в нарисованном дереве куда больше чувств, чем в живом человеке.

Аой подавила легкое раздражение. Невольно прикоснулась к серебряной броши в виде журавля, которой ткань лазурного платья была заколота у горла. Она хотела начать в подобающем для разговора с гостями стиле, но сами по себе вырвались иные слова.

– Они все подарили мне эту брошь, – сказала Аой. – Мне было пятнадцать лет, и я очень любила журавлей. Всегда смотрела, как они летят по небу, иногда даже слишком долго смотрела, забывая о занятиях. Конечно, все заметили. И решили…

Она оборвала фразу. Снова погладила холодный металл, с усилием протолкнула слова сквозь комок в горле:

– Сестра все придумала. Старший брат достал руду, когда отправился в поездку. Средний выделил из нее серебро…

Аой снова запнулась, сморгнув слезы и вспоминая, как ее впервые начали учить искусству волшебства.

Семья Масанори славилась равно искусными ювелирами и магами. Чаще всего в ней учились стихийным искусствам Пяти Князей, нередко – Воплощению. Многие говорили, что еще через пару поколений семья войдет в число самых известных волшебных родов государства.

Сбудется ли такое предсказание сейчас, когда она осталась одна?

Белая Чума косой прошлась по южным областям Империи и собрала богатую жатву. В числе жертв оказалась и семья Масанори. Аой до сих пор не знала, как выжила сама. Благословение предков? Стойкость, подаренная кровной магией и путем Князя Земли? Просто удача?

Ответ один и тот же: она выжила. Все остальные – нет.

Совершив похоронные обряды и вступив в права наследства, Аой постепенно наполнила опустевший дом жизнью. Кто-то из прежних слуг выжил, многих пришлось нанимать заново. Нельзя ни на кого пожаловаться, все исполнительны и внимательны.

Но нет тех, кого знала с детства. Уже нет.

– Мать придумала, как именно он должен выглядеть, – Аой снова с силой прижала пальцы к фигурке журавля. – И изобразила. А отец его сделал. Вы знаете…

Конечно, он знал. Мало кто в этих местах не слышал имя Масанори, не видел созданные ими узоры на металле и камни, погруженные в золото и серебро.

Аой вздохнула, постаралась взять себя в руки.

– Отец сделал, – повторила она. – И подарили они тоже все вместе. Я думала, я сама взлечу…

Катоно смотрел спокойно и бесстрастно, не задавал вопросов и не просил продолжать. Аой снова кольнуло раздражение, но она сосредоточилась на собственной силе, призвала кровь успокоиться. Переплела пальцы, ощутив металл холодного кольца, ее собственного знака мага.

– А первый в жизни подарок я получила от старшего брата, – сказала она и поправилась: – Первый, который я помню. Он очень гордился тем, что обогнал всех, и не раз об этом напоминал. Зато потом ему так и не удалось быть первым, всегда кто-то успевал раньше.

Аой с трудом улыбнулась. Оглянулась вокруг, и неожиданно для себя самой сменила тему.

– Этот дом уже много поколений принадлежит нашей семье. Но при жизни деда случился пожар. Потом именно отец многое тут перестроил, и уже наше поколение тоже изменило…

– Покажите, Масанори ланши, – неожиданно сказал Катоно.

– Что? – слегка растерялась Аой.

– Дом и след семьи, – лаконично ответил Катоно. Через миг Аой поняла и кивнула. Поднялась, зашелестев платьем, Катоно встал следом. Проходя сквозь темные деревянные арки дверей, он ступал совершенно бесшумно; ни одна полированная половица не скрипнула под ногами.

Через пару минут Аой мысленно поблагодарила собеседника. Он словно знал, что так ей будет легче.

Каждая комната вызывала воспоминания, а те – облекались словами. Подставка для меча, инструменты, кисти, пологи, старые кровати и столы. Написанные матерью картины. Резьба на окнах, идея среднего брата. Неумело, но с энтузиазмом вышитые сестрой узоры.

Казалось, сам дом отзывался, вовремя являя детали, обретавшие плоть в словах. Царапина на темном дереве стола, случайно оставленная инструментом отца. Тонкий силуэт горы на белой перегородке, начертанный матерью. Тихо позванивающие от малейшего движения воздуха серебряные колокольчики, созданные братьями.

Аой почти забыла о том, что Катоно Тэн следует за ней безмолвной тенью. Она переходила из комнаты в комнату, вспоминала и говорила, говорила и говорила. Даже не пыталась как-то построить речь. Просто вспоминала и рассказывала, ощущая, как дрожит голос, как слезы просятся на глаза, но разом чувствуя и странное облегчение.

А потом, на втором этаже, в просторной комнате с чистыми стенами, она резко остановилась.

Двери слева вели в ее собственную комнату и в комнату родителей. А впереди была полуоткрыта дверь в кабинет отца. Теперь – ее собственный.

Аой видела разложенные на столе бумаги и приготовленные письменные принадлежности. Она знала, что рано или поздно ей придется переступить порог, сесть за стол и заняться делами.

И каждый раз, как она об этом думала, ее пробирал холод. Это значило, что она окончательно займет место ушедших. Окончательно расстанется со своей семьей.

Она не могла даже подойти к двери кабинета.

– Назовите мне имена, – проронил Катоно.

Аой вздрогнула. Медленно повернулась к нему – неужели уже время, уже хватит? Встретила все тот же бесстрастный взгляд. Прикрыла глаза, потом снова подняла веки. И медленно произнесла:

– Масанори Вэньян.

Старший брат. Веселая улыбка, тяжелый бронзовый браслет на левом запястье. Частые поездки и подарки. Частые чернильные пятна на руках после переговоров. Размытая тень от быстрых ударов меча во время тренировок.

– Масанори… Асано.

Средний брат. Серьезный взгляд, ирония с непроницаемым лицом. Рассудительные слова и терпеливый взгляд. Запах металла и гибкие сильные пальцы, воля, менявшая камень и сталь.

– Маса… Масанори Нин.

Младшая сестра. Живые глаза, любопытство и быстрые, легкие движения. Звонкий смех и лукавая улыбка. Поворот головы и фырканье, способные заменить тысячу слов. Кошки и собаки, льнувшие к ее рукам.

Катоно Тэн по-прежнему смотрел на нее, не меняя выражения лица. Застыл статуей, будто высеченной из гранита Восточной Стены.

Аой стиснула зубы, пытаясь сдержать чувства, пытаясь назвать последние имена спокойным тоном. Не получилось. И с первыми-то не получилось.

– Масанори Кайто! – вырвался у нее крик вместе со слезами. – Масанори Цзяо!

Отец и мать. Лица над тобой. Большие ладони, в которые доверчиво ложатся пальцы. Объяснения и уроки. Ласковое прикосновение к плечу, снимающее усталость. Истории и рассказы, советы, помощь, вечера вместе, поездки к Белому источнику и в храм Алой Ивы, терпение и понимание, умение выслушать и согласиться или объяснить, когда неправа, мимолетные взгляды друг на друга, тепло, проскальзывающее в каждом касании, незримая и ощутимая связь…

– Хватит, Масанори ланши, – сказал Катоно.

Аой поняла, что пол под ногами дрожит в такт биению сердца, отзываясь на ненаправленную силу Земли. На миг кольнул стыд, но через миг она поняла, что Катоно даже не собирался делать выговор.

Его слова были именно тем, чем прозвучали. Ему хватило рассказанного, и он просил не мешать, дать приступить к работе.

Аой отступила назад, коснувшись броши. Катоно неспешно осмотрелся, переводя глаза с одной стены на другую, словно проникая взглядом под чистую поверхность.

А потом он поднял руки, и воздух задрожал от силы творимого волшебства.

Потом, обдумывая случившееся, Масанори Аой пыталась подобрать слова для того, что увидела на лице Катоно Тэна, того, как оно изменилось. Она сумела найти лишь странное определение.

«Сосредоточенное счастье».

Предельное внимание, полное погружение в свою задачу, в понимание того, что и как надо сделать. И невыразимые словами счастье и радость от того, что он это делает, что он осознает и творит. Свет в глазах, проступающий сквозь лицо и читающийся в каждом движении, свет, возжигаемый лишь тем, чему человек посвятил жизнь и душу.

Но эти слова Аой нашла позже. Сейчас же она с ослепительной ясностью поняла, почему Катоно Тэн одевается и ведет себя именно так. Ничто в его одежде, голосе и лице не влияло на рассказ заказчика. Ничто не подталкивало собеседника к выбору тех или иных слов. Ничто, кроме воли говорящего, не определяло то, что он скажет об ушедших.

Знание, полученное с предельной чистотой. Важнейший ход, когда речь идет об именах тех, кого больше нет.

И о Воплощении их образов, сплетенных из имен и воспоминаний.

Сила хлынула из кончиков пальцев Катоно Тэна, заплясала тысячами невидимых кисточек на чистых стенах. Полуоформленные образы возникали, менялись, пропадали, появлялись снова, вертелись в круговороте моментально сменяющих друг друга идей и впечатлений.

Аой застыла на месте, даже не пытаясь уследить за меняющимися силуэтами и красками. Она знала, что происходит, даже не владея ни Именованием, ни Воплощением.

Ведь для этого она и оплатила визит Катоно Тэна. Одного из немногих магов-художников Империи. И единственного, кто творил исключительно посмертные портреты, рискуя и опираясь на имена ушедших.

Аой не знала, сколько они простояли так: погрузившийся в свое волшебство художник и безмолвная хозяйка дома. В какой-то миг у нее закружилась голова от сотен образов, она закрыла глаза и лишь вслушивалась в шелест чужой магии.

А потом все стихло.

– Они здесь, – сказал Катоно.

Аой медленно открыла глаза и задохнулась.

Много позже она будет гадать, что именно Катоно понял из ее рассказов, что – удачно угадал, а что – уловил чувствами Именователя. Но эти раздумья, опять же, придут потом.

А сейчас она смотрела на свою семью.

Вэньян улыбался со стены, бросив ладонь на рукоять меча и помахивая свитком с печатью. Достанешь, сестричка? Угадаешь, за чем я ездил в столицу области?

Асано смотрел с серьезной заботой, забросив за спину безупречно заплетенную косу. Ну что же ты снова ничего теплого не накинула? Знаю про твои Искусства, но осторожных предкам и беречь не надо.

Нин сидела, чинно сложив руки на коленях, но глаза лукаво искрились. А спорим, я дольше по-придворному просижу, пусть и маленькая? Спорим, а?

Трое младших на одной стене. И двое старших на другой.

Родители стояли вместе, и казалось, что серебро в волосах отца плавно продолжается паутинкой узора на платье матери. А свет, игравший на ее коже, был точно таким же, как и наполнявший почти готовое ожерелье в отцовских руках.

Они смотрели на своих детей с едва заметными улыбками, и Аой видела, что вот еще миг – и Кайто с Цзяо поглядят друг на друга, поцелуются взглядами. Как всегда. Как было.

Аой медленно двинулась с места. Коснулась руки отца, вздрогнула, ощутив тепло. Провела кончиками пальцев по протянутой к ней ладони матери. Отошла к противоположной стене, снова протянула руку. Темные волосы сестры. Руки братьев.

Прощайте. И здравствуйте. Снова и снова.

– Они именно такие, какими были, – сказала Аой вслух.

– Нет, – покачал головой Катоно.

Слово прозвучало неожиданно ярко, с чувством. Аой взглянула на него с удивлением, но тут же поняла: работа завершена, художнику больше не надо отстраняться от разговора.

– Они такие, какими вы их помните, – продолжил художник. – Это лишь одна грань того, какими они были.

– Верно, – спокойно согласилась Аой. – Но иной у меня нет. И все, кто жил в этом доме, заслуживают памяти любящего человека.

Щека Катоно Тэна слегка дернулась. Аой бы и не заметила, не будь движение мышц на ранее бесстрастном лице столь внезапным.

– Вы не согласны? – спросила она.

– Есть иные мнения, – Катоно чуть заметно пожал плечами. – Есть люди, которым важно, чтобы кого-то помнили только так, как они хотят. Любовь к этому не имеет никакого отношения. Желание сохранить добрую память – тоже.

Он снова дернул щекой.

– От таких заказов я всегда отказываюсь.

Аой медленно кивнула. Потом задумалась, пытаясь поймать очень странное ощущение, дать ему имя. Медленно обвела взглядом стены, с которых смотрела ее семья.

– Подождите минуту, Катоно таншен, – попросила она и быстро удалилась в свою комнату. Там остановилась перед зеркалом и несколько секунд смотрела на себя. Потом прикрыла глаза, твердо кивнула и потянулась к шкатулке с украшениями.

Когда Аой вернулась, ее платье было заколото брошью со сложным узором. А серебряного журавля она молча протянула художнику.

– Но она же вам дорога, – удивленно сказал Катоно, чуть-чуть приподняв брови.

– Дорога, – согласилась Аой и оглянулась на стены с лицами родных. – Но сейчас именно она породила мои слова, а те – картины. Мне теперь…

Она закончила фразу неловким жестом. Сама не была уверена, какими словами выразить то, что чувствовала.

Художник понял, и молча взял брошь. Она странно смотрелась на крепкой мужской ладони, выделялась светлой вспышкой на коже.

– Я всегда хотела путешествовать, – со вздохом сказала Аой. – Теперь на это не будет времени.

Она снова поглядела на брошь. И добавила:

– Но журавль должен лететь. Это правильно.

Катоно Тэн внимательно посмотрел ей в глаза. Потом медленно достал из рукава кусочек шелка, завернул в него брошь.

И улыбнулся.

Аой на миг задохнулась: улыбка вспыхнула неожиданно, исчезла так же быстро, но осталась в памяти. Словно она стояла перед суровой крепостью, а потом кто-то внутри зажег золотые фонари, наполнив мир вокруг теплым мягким светом.

– Я благодарю вас, Масанори ланши, – поклонился Катоно. – Мне было очень приятно здесь работать.

– Я благодарю вас, Катоно таншен, – эхом отозвалась Аой с подобающим поклоном. – Вы всегда будете желанным гостем в этом доме.

Она ненавязчиво выделила слово «гость». Катоно уловил оттенок и серьезно кивнул.

Он покинул дом через несколько минут, подобающим образом попрощавшись с хозяйкой. Аой же бестрепетно переступила порог кабинета. Села за стол, задумчиво посмотрела на бумаги, заключавшие в себе дела семьи. Предстояло еще очень много работы.

Но теперь она знала: стоит ей сделать несколько шагов – и она по-прежнему сможет посмотреть в глаза тем, кто всегда ей помогал. И одна мысль об этом вливала силы потоком полноводнее Старой Реки.

Аой решительно пододвинула ближайший свиток и коснулась кисти.

На лице главы рода Масанори играла задумчивая улыбка.

Семьдесят шесть лет спустя Катоно Тэн снова будет сидеть под картиной с изображением серебристой ивы и слушать рассказ о Масанори Аой, уже давно получившей прозвище Феникс Масанори. На этот раз с ним будут говорить многие люди, и художнику потребуется больше времени, чтобы создать образ, сотворенный ее именем. Воплощенный портрет будет заключать в себе частичку памяти каждого из домочадцев, отражать все грани того, какой она осталась в их памяти.

И ее платье будет заколото брошью в виде журавля.

Показать полностью
14

Айрин Бран, "Змеиные тропы"

Айрин Бран, "Змеиные тропы" Фэнтези, Обзор, Анализ, Эльфы, Магия, Длиннопост, Текст, Рецензия, Обзор книг

Если честно, до "Змеиных троп" я хотел добраться уже несколько лет, и постоянно что-то мешало. То время. То необходимость срочно прочитать кучу рабочего. То еще что.

Но теперь, благодаря марафону ЛитРида - добрался.

История разделена на две неравные по размерам части. Первая повествует о том, как воин Вариар из клана Сал строит свое государство, как создает империю Мирэй и закладывает ее основы. Вторая же - о том, как его потомок принц Маэль старается вернуть контроль над империей в руки своей семьи и о том, какие проблемы возникают и у принца, и у государства. "Змеиные тропы" - это явное начало истории, учитывая ее финал, но тон они задают очень даже неплохо. Особенно при том, что в начале заявлены две стороны конфликта - а потом выясняется, что есть и третья, причем поопаснее известных игроков.

Должен заметить, что нам не так часто показывают именно основание страны, где будет происходить действие. А это зачастую не менее интересно, чем основной сюжет, и я бы с удовольствием еще почитал про ранний Мирэй.

Однако давайте по порядку. Что мне понравилось?

Во-первых, хорошо продуманный сеттинг. Видно, что автор над ним постарался, пусть даже поначалу выглядит довольно стандартно - но лишь выглядит. Жаль, что механике работы местной магии не уделено много места, меня заинтересовала система, при которой за любое заклинание приходится платить частью своей жизни (поэтому эльфы-маги - читеры, да). Интересно, как вообще учат магов? В конце концов, нельзя учиться, не творя заклинания.

Во-вторых, мне понравися ряд персонажей. Тут можно бы поговорить очень детально, однако о некоторых сложно говорить без спойлеров, а о других надо повествовать долго. Выделю, пожалуй, моего любимца - Лоэналя. Эльф-маг привлек меня в первую очередь тем, что из всех представленных персонажей он, пожалуй, самый творческий. Даже века спустя, даже имея политическую власть, он по-прежнему остается зодчим и творцом, и эта черта мне в нем очень импонирует. Так же, как и его верность тем, кто для него дорог, пусть и в разы меньше живущим.

В-третьих - и это уже лично мое - мне всегда нравится работа с терминами мира, когда таковые отличаются от общепринятых и грамотно использованы. А здесь есть именно это; большинство из них интуитивно понятны, для остальных есть глоссарий.

Что же царапнуло?

Во-первых, мне в глаза бросались в ряде случаев опечатки, особенно злосчастное "тся/ться". А в некоторых местах возникают логические странности. Например, когда Маэль впервые сталкивается с Кайей, Линарт уверенно опознает ее как сестру Элера. Но позднее в этой же главе Маэль спрашивает у друга, знал ли он, что у Элера есть сестра, и Линарт так же уверенно отвечает "Нет".

Или это ляп, или принцу с другом надо все же меньше пить.

Точно так же - хотя это может быть непонимание характера персонажами - позднее говорится, что если бы Марияла узнала о гаремных развлечениях сына, то пришла бы в бешенство. Чуть позже она сама поминает эти слухи с порицанием, но без всякой ярости.

Во-вторых, меня несколько разочаровал основной конфликт и собственно основной антагонист. Воста заявлен как матерый интриган, паук и мастер манипуляций - но он таковым не выглядит. Более того, зачастую он выглядит откровенно жалко, и неясно, как он вообще добился предшествующих успехов, учитывая, что имел дело он ровно с теми же самыми личностями.

Мне кажется, конфликт был бы интереснее и острее с куда более умным противником. А особенно если бы Воста ставил на важные должности по-прежнему сторонников, родичей - но именно что максимально компетентных. То есть - радел именно за сильную и крепкую Мирэй, просто под контролем своей семьи, а не императорской.

И это выводит на мысль, которую я при прочтении поймал не сразу. Если автором она была задумана, то я порадуюсь.

По сути, понятно, почему у Мирэй такие проблемы. Маэль с союзниками борется против порочного главы Имперского Совета - но методы обе стороны используют совершенно одинаковые или почти одинаковые. Обе стороны обманывают, обе стороны используют законы, когда им выгодно и легко их нарушают, если невыгодно. Более того, даже предвзятость у обеих сторон одинаковая, просто разнонаправленная, и та же Кайя сама не замечает, насколько сильны двойные стандарты в ее мнениях.

Чего еще ожидать от конфликта черного с темно-серым, м?

Тем не менее, история меня заинтересовала. Надо посмотреть, что было дальше, и как развились что отношения героев, что судьба самой империи, названной в честь давно покойной женщины.

И уж тем более - при чем здесь воля лунной богини.

Показать полностью 1
9

Звезда победы

Энное количество лет назад я придумывал сеттинг для НРИ с основной, неоригинальной, идеей "люди с суперсилами". Игры в итоге не получилось, но по лору было написано порядочно.

В том числе и "Звезда", команда суперов из Союза. Ожидаемо, где они отличились в первую очередь.

Тогда же и было написано два рассказа, третий пока что остался в набросках.

И в этот день, думаю, подходит.

В тысяча девятьсот сорок первом году мне исполнилось двадцать три года.

Война началась за две с половиной недели до этого.

Я с тех пор почти ни разу не праздновал день рождения – для меня он навсегда остался в памяти запахом горячего металла и крови, тяжестью автомата в руках и болью в пальцах от чрезмерного напряжения.

Мой дар не располагает к сильным чувствам. Но уж если они загорелись сильно, то проникают до глубины души. Может, потому-то у меня и отменная память, помню все, что со мной было в жизни.

А те времена – особенно.

Мне повезло больше, чем многим. К началу войны «Звезда» уже была создана, и у меня за плечами было два года тренировки и развития дара. И хотя Сергей Алексеевич, наш командир, управлял зимой, а не касался металла, но он отменно выучил и меня, и всех нас. Может, потому мы и прошли войну.

Нас было семеро, в главной команде советских суперов. Впрочем, тогда это слово еще не вошло в обиход, я сам его услышал только во Франции. Да и закрепилось оно у нас все равно еще лет через тридцать.

Сергей Алексеевич Волин, Генерал Зима, наш командир, создатель отряда. Он и в самом деле был генералом, причем начинал службу еще при царе. Мастер погоды, опытнейший офицер и учитель. Идея отряда принадлежала ему, и он подбирал каждого лично. Позднее, когда «Звезда» вновь начала действовать, я тоже лично находил всех бойцов отряда. Признаюсь, не раз задумывался – может, Сергей Алексеевич сделал бы лучше?

Если бы только не погиб в сорок четвертом.

Михаил Лесовский – Волхв – в отряд вступил именно благодаря Генералу Зиме. Непросто это было, думаю; вытащить Волхва из его любимых чащ можно было не иначе как грузовым самолетом. Но Сергею Алексеевичу это удалось. И хорошо, лучшего разведчика и врача нельзя было бы и пожелать.

Всю войну Михаил либо отправлял своих зверей на поиски сведений, либо работал в госпиталях. Последнее мне всегда вспоминается вместе с ним. Разрывы бомб, выстрелы, дрожащая под ногами земля – и Волхв, хладнокровно и сосредоточенно перевязывающий чужие раны, отмеряющий лекарства, извлекающий пули. А рядом снуют черный пес и дымчатый кот – его постоянные помощники.

Виктор Ледин, Мечетник, мой земляк, наш координатор в бою. Эту должность он получил сразу – что еще делать телепату? Помогал он и при допросах «языков»: если и не читал мысли сходу, то ложь чувствовал замечательно.

А однажды, когда операция пошла не так, как планировалось, Виктор уводил нас всех, работая на пределе сил, намечая нам безопасные тропы, отводя глаза немцам. И лишь позднее мы узнали, что он еще в самом начале боя получил шальную пулю, и каждая мысль отдавалась ему болью во всем теле; только он позволил себе потерять сознание лишь когда все были в безопасности.

Мечетник редко сам участвовал в бою, но спасал нас не раз. Александр Сомов, Привид, тоже нечасто выходил в открытый бой, но лучшего диверсанта я не знаю. И специалиста по скрытности – тоже; сколько раз он выводил из городов тех, кого ждала смерть? Сколько партизанских отрядов он предупреждал об облавах?

Привид всегда был в тени, в полном соответствии со своим даром. Даже на фотографиях он умудрялся выходить размыто. Только вот я всегда знал: если с нами идет Саша Сомов, то он поможет всегда. И если подстрелят – точно знаешь, что через пару секунд рядом возникнет Привид и утащит тебя в безопасное место.

Максим Воробьев, Соловей, был одним из тех, кто бил своим даром в открытую. Жаль, конечно, что его голос не разбивал броню, но вот солдаты против него выстоять не могли. Но, пожалуй, это был не главный его дар – главным было умение всегда рассеять тоску и напряжение, поднять настроение всем. Если где-то после боя звучал смех, то можно было уверенно сказать – там Соловей.

Вот только петь он отказывался наотрез, со смехом объясняя, что тогда от землянок мало что останется.

Илья Точин, Витязь, – единственный, кто пришел в «Звезду» уже во время войны. Он, хотя и обладал колоссальной силой, был всегда добродушным, спокойным… и никогда в бой не стремился. Но сперва он просто защищал нашу землю, а потом побывал в деревнях, через которые прошел вермахт.

И вот после этого Витязь воевал так упорно, как мало кто умел. Казалось, он просто поставил себе цель: не дать гитлеровцам добиться своего. Останься он последним – и то бы воевал. А Илья это мог, вот уж точно и один в поле витязь.

Седьмым был я. Прозвищем «Железный Солдат» Сергей Алексеевич наградил меня еще в тридцать девятом, но я впервые примерил его на себя уже на войне.

С чего она для меня началась по-настоящему? Наверное, с того момента, как пришлось уходить из Минска и видеть, как падают бомбы на мой город. И как потом немецкие самолеты строчат очередями по тем, кто идет из города, и кровь течет по дороге.

Вот тогда война стала для меня личным делом. Таким и осталась до самого конца. Для всех нас осталось.

Позже мне довелось читать, что «Звезда» была основным оружием, что мы выигрывали целые битвы. До сих пор мне хочется ругаться, когда я такое слышу.

Одиночки – и даже малые команды – не выигрывают войны. Мы делали все, что в наших силах, нанося удары там, где нас не ждали, помогая подполью, уничтожали поезда и склады немцев. Но и только. Мы не выигрывали битвы; думать так – значит забывать о всех тех, кто действительно приносил нам победу.

Ведь и тогда, во время войны, никто не делил суперов и обычных солдат. Разница была только как, к примеру, между обычным летчиком и опытным асом. Только мы все сражались и проливали кровь совершенно одинаково.

Уже десятки лет спустя про «Звезду» хотели сделать фильм. Я видел сценарий – вновь то же самое. Могучие суперы, на фоне которых настоящие герои меркнут. Никакого осознания того, что легко быть героем, когда пули отскакивают от груди, но куда больше почитать стоит тех, кто идет в бой без защиты, не страшась смерти – потому что знает, что так надо поступать.

Фильм так и не сделали. И хорошо. Может, мне все-таки удалось вдолбить в чьи-то головы мысль, что единственное, на что имеет право солдат-супер – это закрыть собой других и помочь им делать то, что должно.

Именно это мы и делали. Никак не больше; и я на поле боя был лишь еще одним танком или самолетом.

А ведь и у врага были свои суперы. Причем отнюдь не слабые; одни Раубриттер и Рейхсфойер чего стоили. Когда они появлялись на поле – мы бились именно с ними, и выпадали из общего боя. А победу брали солдаты.

Люди со сверхспособностями отличились на войне, отрицать это глупо. Но мы не были самыми лучшими, самыми смелыми или самыми великими. Напротив, думать так – уподобляться господам в подчинении у Геббельса, всячески прославлявшим своих суперов; как же, явное воплощение идеи сверхчеловека. Ну да, идеи. А Рейхсфойера в итоге застрелил обычный солдат.

Девятое мая сорок пятого мы встретили в Берлине. Вчетвером встретили, Волхв и Мечетник тогда еще не прибыли.

И на мое воспоминание о начале войны, об ужасе и горечи того времени, теперь всегда накладывается другое – яркая, лучистая радость тех дней, когда мы осознавали, окончательно осознавали – война кончилась. А над рейхстагом вьется наш флаг.

В сорок первом я был младшим лейтенантом, в сорок пятом – капитаном. В начале войны у меня не было ни одной награды, в конце – те, которыми я горжусь и буду гордиться.

Я пережил эту войну. Пятеро моих товарищей по «Звезде» – тоже.

Но мой хороший друг служил в гарнизоне Бреста. А девчонка-медсестра, вытащившая меня, получившего контузию, с поля боя, погибла у самого госпиталя – шальной осколок.

У меня не раз спрашивали – как я могу помнить все, что тогда было, ведь прошло столько лет? А вот отпечаталось в памяти. И не только у меня, у всех, кто там побывал. И я уверен, что мы будем помнить всегда, сколько бы лет не прошло.

Такое нельзя забыть.

В последнее время я слышу рассуждения о Победе, которые и повторять даже не желаю. Этим «мыслителям» повезло, что большая часть «Звезды» не дожила до этих дней – иначе бы они и не посмели.

Что самое мерзкое – находятся ведь те, кто им верят. Только вот, к счастью, никакой болтовней не перечеркнуть память. И первую мою ночь в Минске после войны – тишину, мерцание звезд на темном небе, звезду у меня на груди, и где-то вдали, за сотни километров – алые звезды Кремля.

Чтобы забыть эти звезды, надо быть… слишком уж современным человеком. А я, похоже, так не смогу.

Для этого я слишком советский человек. Советский солдат.

И таким останусь.

Роман Ольшин,

для газеты «Советская Беларусь».

9 мая 1995 года

Показать полностью
12

О кроссоверах

Должен признаться, я люблю кроссоверы. Хорошо сделанные, конечно, которые отлично сводят вместе персонажей и реалии разных миров. Возможно, размышления ниже очевидны, но все же положу, чтобы они были представлены в оформленном виде.

Уточню: я имею в виду именно кроссовер, пересечение двух разных миров, а никак не ретеллинг одного в рамках другого. Я без особых проблем могу пересказать историю Fate/Stay Night или D-Gray Man в рамках Творения - но это будет ретеллинг-в-Exalted, а не кроссовер.

Уточню и другое – я сейчас говорю о крупных текстах. Для малых учет факторов ниже зачастую не особо требуется.

Что надо рассматривать, начиная писать кроссовер? Ну, помимо определения сочетаемых вселенных и задумки сюжета – это ясное дело. Итак, какие ступени можно выделить…

1) Степень совмещения. То есть – в каких пределах совмещаются вселенные, кто, условно говоря, «попаданец». Этот вопрос идет первым, потому что он во многом определяет работу с последующими.

Например, если в ДДГ попадает обычный Кровавый Ангел из тактического отряда, то автору надо думать только над тем, как его доспехи и оружие соотносятся с ЗВ-шными образцами, и учитывать психологию (да и то у конкретного индивида). Работать с совместимостью иного хайтека, псайкерского дара и прочих подобных фокусов – не надо, в сюжете их все равно не будет.

Это, в свою очередь, влияет и на сюжеты. Попадание одного человека или небольшого отряда все же обычно не вывернет канон до неузнаваемости – хотя, конечно, это от автора и идеи зависит. Да, это я сейчас представил, как в кабинет Палпатина вваливается не тройка джедаев, а пятерка терминаторов с библиарием.

(Замечу попутно, что масштабные изменения возможны – если этот один перешедший располагает какими-то важными технологиями, которые в этой вселенной доступны и для реверсивной инженерии, и для воспроизведения. Но опять же, вопрос в сюжете).

2) Вариант совмещения. То, каким образом миры взаимопроникают – не менее важно, потому что это наложит определенный отпечаток на сюжет и возможности персонажей. Какие я тут варианты вижу?

-Перемещение. Может быть случайным, может быть намеренным; самый легкий вариант в том плане, что его часто проще всего обосновать и сделать однократным и необратимым.

-Портал. Наличие постоянного канала связи между двумя мирами, по которому можно идти в обе стороны, причем массово. А это уже совсем другой вопрос; наличие одного Возвышенного во вселенной, скажем, D-Gray Man, погоды особо не сделает, а вот марширующие по Европе войска Алой Империи – еще как сделают. Один из лучших вариантов для масштабного кроссовера, но требующий тщательной работы с третьим пунктом.

-Единый мир. В смысле, когда подразумевается, что оба канона – на самом деле части единого мира, просто очень редко контактируют. Часто этот вариант наиболее интересен, но и сложнее всего для исполнения – потому что надо обосновать все круто различающиеся детали миров таким образом, чтобы они сочетались друг с другом в единой картине.

3) Совмещение физических деталей. А вот тут начинается настоящая работа. Первые два пункта определяются быстро и легко, если сюжет уже сидит в голове, но на этом этапе придется изрядно потрудиться.

Если у вас оба канона – чистая НФ, то тут задача полегче. Если же это фэнтези, космооперы или еще что-то – то вот здесь придется постараться, и зачастую именно по линии магии. Является ли магия Земли-Поттеровской частным проявлением ЗВ-Силы или совершенно отдельным типом сверхъестественного? Способен ли псайкер ощутить джедая как собрата по силе и наоборот? Действуют ли ограничения Возвышенного чародейства в контакте с Насуверсом? Особенно учитывая, что тот же Fate два непреложных закона мира Exalted немножко так нарушает, угу…

Вообще, кроссоверы межавторских вселенных – это и легче, и сложнее. Легче, потому что обычно есть куча информации. Сложнее потому, что две разные кучи надо совместить так, чтобы все укладывалось. Я как-то раз уже размышлял над сравнением судов ЗВ и Вархаммера, и если вы планируете кроссовер портального или единого типа – эту тему придется думать очень долго и тщательно.

Конечно, можно поступить просто и всего лишь сказать «а, работает все с обеих сторон, не паримся». Только тогда выйдет, что вселенные пафоса и величия вроде Вархаммера, Возвышенных или, сохрани Архитектор Судеб, «Гуррен-Лаганна» будут перекрывать все остальные без особого труда. Вот чтобы такого не вышло, и нужна тщательная работа.

4) Психологическое совмещение. Этот пункт идет последним, потому что он очень сильно определяется предыдущими – условия контакта, совмещаемые детали, количество контактирующих, и так далее. Но в плане интересного сюжета он зачастую едва ли не на первом месте.

Все потому, что о разнице картины мира людей из разных вселенных забывать не стоит, и что обыденные вещи для персонажей одного канона заставят поперхнуться обитателей другого. Например:

- Чародей-Возвышенный будет смотреть на заклинания Поттерианы с улыбкой. Но вот от маховика времени у него упадет челюсть и выпучатся глаза – ибо невозможно. Нельзя так!

- Жители далекой-далекой галактики будут с круглыми глазами смотреть на вархаммеровца, объясняющего им, что Галактическая Империя – насквозь ксенофильское государство (полагаю, первыми офигеют именно имперцы). Но все верно, для жителя Империума государство людей, где ксеносы не просто имеются, а еще и заселяют целые планеты и живут спокойно – это ксенофилия уровня ереси.

- В то же время вархаммеровца в зависимости от радикализма может не дернуть обилие экзотов в ДДГ (что, в родной Галактике мало ксеносов?), а вот от дроидов он способен впасть в истерику и пожелать погрома не хуже йуужань-вонгского. А Орден Джедаев может весьма одобрить, но истолкует его наличие и работу способом, в корне отличным от согалактников Ордена.

- Обитатель вселенной Бэттлтеха, поглядев на космические бои ЗВ или Вархаммера, заклеймит там всех варварами и мерзавцами. А у обычного мех-пилота от лицезрения мехов аниме-образца случится перегруз мозга.

Это так, навскидку. Но психологические вопросы, возникающие при столкновении вселенных, лично мне всегда очень интересны – отличающаяся картина мира, этика, пределы допустимого, выработанные рефлексы и так далее. Решать проблемы взаимопонимания всегда очень любопытно, а уж сколько сюжетов из них вырастет…

Стоит еще сказать, что не каждый канон кроссоверится легко и просто. Я бы сходу выделил три, так сказать, рейтинговые степени кроссоверности.

1) Каноны, которые или напрямую утверждают, или допускают существование иных миров/далеких земель, и имеют возможности с ними контактировать. Это, скажем, Вархаммер, Амберский цикл и «Доктор Кто» – там имеются удобнейшие инструменты в виде варпа, Отражений и путешествий во времени соответственно, и потому сложно найти то, что с ними нельзя скроссоверить при желании. Вселенные Марвела и ДиСи идут сюда же.

2) Каноны, которые технически не отрицают контакта, но ограничены в своих пределах, в которые приходится вписываться. Скажем, D-Gray Man жестко ограничивает время действия – определеннные годы XIX века, пусть и странного. Fate (Четвертая и Пятая Войны) ограничивает время и место своего ключевого события – Войны Грааля. Поэтому любые каноны, у которых время действия изрядно раньше или позже, придется дополнительно подгонять, прибегая или к путешествию во времени (вариант с единым миром), или же давая лишнюю психологическую нагрузку (вариант перемещения или портала).

3) Каноны, которые не предусматривают участия иных миров и твердо ограничены в своем. Честно говоря, я не могу сходу назвать примеров, хотя они, полагаю, имеются. Если они у вас есть – приведите, будет интересно.

(Сразу скажу – нет, каноны реалистичных произведений не подходят. Большинство из них ограничены именно местом и временем, но прямой запрет на кроссовер в них не вписан).

Показать полностью
16

Хулиганская пушистость

1) Домашний зоопарк I: мистер Грызик

2) Домашний зоопарк II: леди Мурлеманд

3) Домашний зоопарк III: принц грачский

Сегодня кот устроил бардак со скидыванием вещей и концертом. Ничего нового, но это было в три часа ночи. Поэтому волевым решением кот был выставлен за дверь, и ночь удалось поспать.

По этому поводу - немного этой пушисто-хвостато-ушастой наглости от прежних лет.

Хулиганская пушистость Кот, Домашние животные, Фотография, Семья, Метисы, Кошатники, Длиннопост

Кот изучает "Естественную историю драконов"

Хулиганская пушистость Кот, Домашние животные, Фотография, Семья, Метисы, Кошатники, Длиннопост

Кот в высокой траве

Хулиганская пушистость Кот, Домашние животные, Фотография, Семья, Метисы, Кошатники, Длиннопост

Устин забрался на ковер и глядит свысока

Хулиганская пушистость Кот, Домашние животные, Фотография, Семья, Метисы, Кошатники, Длиннопост

Классическое - кот в коробке

Хулиганская пушистость Кот, Домашние животные, Фотография, Семья, Метисы, Кошатники, Длиннопост

Спится в любой позе

Хулиганская пушистость Кот, Домашние животные, Фотография, Семья, Метисы, Кошатники, Длиннопост

Я вас внимательно слушаю

Показать полностью 6
154

Три года вместе

Сегодня празднуют Пасху, но у нас лично есть еще один праздник. Вот где-то примерно в это время суток мы и стали мужем и женой ровно три года назад.

Чему мы оба до сих пор радуемся - тому, что мы друг у друга есть, что у нас совпадает множество интересов, и есть разнообразные планы, которые потихоньку реализуются.

И в честь этого дня, который так удачно выпал на выходной - полдесятка фото из прошлого.

Санкт-Петербург, прогулка по Неве

Три года вместе Праздники, Годовщина, Фотография, Семья, Длиннопост
Три года вместе Праздники, Годовщина, Фотография, Семья, Длиннопост

Санкт-Петербург, Бестиарий. Волшебное место

Три года вместе Праздники, Годовщина, Фотография, Семья, Длиннопост
Три года вместе Праздники, Годовщина, Фотография, Семья, Длиннопост

Юникон 2023 года, башня над ристалищем

Три года вместе Праздники, Годовщина, Фотография, Семья, Длиннопост
Показать полностью 5
10

До востребования

Дождь застал меня в четверти часа от Почты; пришлось выбирать – или быстро лететь и вымокнуть, или прикрыться крыльями, но плестись как черепаха. Выбрал второе: всегда терпеть не мог воду с неба.

Все равно шерсть слегка намокла. Когда толстая деревянная дверь закрылась за спиной, вода потекла на пол; господин Филибр выразительно приподнял брови.

– Извините, – смутился я. – С утра погода ясная была…

– Переждал бы дождь, – пожал плечами начальник Почты.

– Да он ещё часа три лить будет! – я махнул рукой и крылом разом. Капли воды полетели во все стороны; стало ещё больше неловко.

– Высушись, Инив, – велел главный леттерий. – В таком виде к письмам подходить нельзя.

Я кивнул и поплёлся в Каминную комнату. Там дух огня всегда живет и не отлынивает: и тепло даёт, и не пересушивает письма в здании. Высушить после дождя вообще мигом может.

Минут через пять я уже вернулся в главный зал; господин Филибр кивнул на стопки писем и, нацепив круглые очки, склонился над новыми.

Помощником леттерия работаю уже четыре года, с тех пор, как пришлось из Арсалена сюда переехать. Учусь одновременно; трудно, но получается. Почему Филибр не взял другого помощника – не знаю; спрашивал, но он не говорит.

Он вообще странный – вроде бы обычный человек, худой, высокий, всегда в темном или сером, цвета моей шерсти. Только я в нем чувствую что-то непростое. Как-то раз не удержался и спросил: леттерий ответил, что он оборотень. В кого превращается, не сказал, а я не понимаю.

Говорят, Филибр не первый век на Почте работает – после этого признания понимаю, что правда. Наверное, потому он и знает тут каждый камень, и помнит всех, чьи письма и посылки сюда попадают.

Но все равно что-то странное в нем чувствуется. В этом я уверен: говорят, что драконы, кошки и волки – самые чуткие на необычное существа в мире. А дракоты – смесь двух первых… ещё бы я не чувствовал.

Четыре стопки писем в ближние страны я быстро разнес по отделам. С пятой пришлось подниматься на второй этаж; но это несложно, десяток секунд работы крыльями – и готово.

Когда я уложил письма на полку, по спине пробежал холод. Я бросил взгляд через плечо: мимо неспешно шел полупрозрачный старик в старомодной одежде, постукивая тростью по полу.

– Добрый вечер, господин Йоканан, – поздоровался я.

– Добрый вечер, юноша, – ворчливо отозвался тот. – Аккуратнее клади, по стенке выравнивай.

Я кивнул и проводил старика взглядом.

В первый год работы я именно его встретил – и поначалу перепугался, когда он на глазах у меня прошел сквозь стену. Стыдно вспомнить – кинулся тогда к Филибру с воплем «Здесь призрак!». Тот, не отрываясь от заполнения квитанции, спросил о внешности и спокойно пояснил: «Это господин Йоканан. Сколько раз говорил ему, что надо предупреждать о своем появлении».

Уже потом я познакомился и с ним, и с леди Куандер, и с Эрликой, и с Кадрианом… со всеми призраками Почты. Со многими подружился, они даже помогали. Вот экзамен по истории Ожьена сдал лишь потому, что как раз господин Йоканан мне три вечера про него рассказывал.

Нередко думаю – откуда здесь столько призраков? Не дворец ведь какой, здание всегда Почтой было. Спросил у господина Филибра. Получил его обычный ответ: «Это Фелльярд, дракотенок. Привыкнешь».

Я сперва обижался. Потом и в самом деле привык.

Действительно, Фелльярд – страна в центре мира, первая созданная земля. Здесь может быть что угодно, вот местные ничему уже и не удивляются. А мне, наверное, ещё лет десять отвыкать от Арсалена надо.

Уложив последнее письмо, я отошел к краю площадки; слететь вниз проще, чем бежать по лестнице. Замер у края, услышав голоса, перегнулся через полированные деревянные перила.

Перед столом господина Филибра застыл вихрь снежинок, в котором мерцали синие глаза. Надо же! Леакель, снежный дух из Хрустальных Шпилей!

– Вы опоздали, – недовольно говорил главный леттерий. – Причем на… – он помедлил секунду, – сто восемьдесят три года.

– Повелитель был очень занят, – голос леакеля походил на свист ветра и звучал смущенно. На всех Филибр так действует, что ли? – Он только недавно вспомнил о письме. Оно цело?

– Фелльярдская Почта никогда ничего не теряет, – сухо ответил Филибр, и я невольно кивнул.

Искренне горжусь своей работой: Фелльярдская Почта уже десяток веков доставляет письма и посылки во все края мира, от Хрустальных Шпилей до Серебряного моря, и ни разу ничего не потерялось, и дошло вовремя. Хотя и дорого, конечно… ну, и плата нам потому выше.

– Однако, – продолжал леттерий, – его надо извлекать из хранилища. Зайдите завтра утром, если вам не сложно.

Тон был таким, что я бы возражать не стал. Леакель тоже не решился; вежливо попрощался и растаял в воздухе. Филибр недовольно посмотрел на засыпавшие край стола снежинки.

– Инив!

Я слетел вниз, сообразив, что давно уже надо было вернуться.

– Видел? – спросил леттерий, кивнув на дверь.

– Да, – признался я.

– Оставляют до востребования, – проворчал Филибр, – забывают на десятилетия, а потом вдруг спохватываются. Хорошо хоть доверили нашей Почте.

Он посмотрел на огромные часы над входом. Стальная стрелка подошла к шести, и Филибр кивнул.

– Время чая. Заполни вот те две квитанции, пожалуйста.

И направился к малоприметной двери в дальней стене. Каждый вечер так: ровно в шесть главный леттерий идет пить чай, ровно через полчаса возвращается. Любую работу откладывает; вот ведь истинно человек… то есть оборотень привычек. У меня так не получается; я и ем-то обычно в Университете.

Нерешительно постояв у кресла, я все же в него опустился: не первый раз его так заменяю, но все равно не по себе. Это кресло – самшитовое и с бархатной обивкой – пожалуй, немногим младше самого Филибра. Настоящий трон.

Квитанции я заполнил за считанные минуты: мне их стали доверять всего год назад, но руку уже набил. Вернул перо в чернильницу, следя, чтобы ни одна капля не упала мимо, и задумался.

За четыре года я ещё ни разу не побывал в Архиве. Туда спускается только Филибр, и очень редко – вот как сейчас, когда забирают давние письма и посылки; на моей памяти это второй раз.

А ведь интересно – что там? Умом понимаю, что только те самые бандероли, письма и посылки и лежат, но чувствую, что не все так просто. Точно так же, как почуял в начальнике что-то странное и чую по-прежнему. Намекал ему об этом – получил в очередной раз ответ про Фелльярд и привычки.

Но посмотреть не выходит, дверь заперта, а ключ только у главного леттерия. А я не призрак, сквозь стены проходить не умею.

А если… а если за ним прокрасться?

Я даже замер, поразившись идее. Филибр в тот раз дверь за собой не запирал, значит, можно скользнуть следом. Только… получается, что его обману. Ну, или просто не спрошу, это тоже скверно.

Этого не хочется. Ведь Филибр меня принял на работу; да не просто принял, а предложил в самый паршивый миг – когда я сидел у ратуши, не зная, куда податься. Об оплате позаботился, так что мне и на жилье, и на еду, и на всю учёбу хватает. Я ему ещё никогда ни о чем не врал.

Но все-таки не мог отделаться от мысли: другого такого случая не будет. Или будет, только лет через тридцать. И если не воспользуюсь, то любопытство грызть будет; оно у меня в крови, весь народ такой.

С этими мыслями я сложил квитанции в стопку и снова пошел в Каминную комнату. Мне там думается лучше.

Кресло у камина было занято: невысокая полупрозрачная полная женщина в шелковом платье читала, рассеянно почесывая за ухом высунувшего из пламени острую морду огненного духа. Он блаженно урчал.

– Добрый вечер, миледи, – поздоровался я.

– Добрый вечер, Инив, – отозвалась леди Куандер, подняв глаза от книги и улыбнувшись. – Читал «Серебряную нить»?

– Нет, но теперь прочитаю, – совершенно искренне сказал я. Вкусы у нас с ней почти одинаковые, и я экзамен по литературе сдавал, до того ответив леди Куандер каждый вопрос.

Она вновь улыбнулась и вернулась к книге; я же забрался в кресло напротив, пристроил крылья поудобнее и задумался. Жутко хотелось спуститься в Архив… и в то же время казалось неправильным.

– Миледи, – неожиданно для себя самого сорвалось с губ, – а как выглядит Архив?

– Сходи и посмотри, – ответила она, не отрывая взгляда от строк.

– Там закрыто, – напомнил я.

– Найди путь, – флегматично посоветовала леди Куандер. – Вот как Эрлика умудряется проникать всюду…

Она поморщилась.

– Недавно в течение двух дней она флиртовала с двумя графами, тремя баронами и одним герцогом. Несмотря на нематериальность.

– Вы не одобряете? – на всякий случай спросил я.

Леди Куандер помедлила.

– Мне не нравится такая фривольность, однако я не могу не восхититься ее вкусом.

И снова погрузилась в чтение; я же уставился в огонь. Слова дамы помогли принять решение.

В здании Почты четыре громадных этажа, под землю оно уходит еще на столько же. Филибр шел где-то впереди, неспешно и уверенно: как все оборотни, в темноте видит. Или просто дорогу знает так, что и смотреть не надо. Хорошо, что и дракоты во мраке видят не хуже.

Я крался шагах в тридцати позади, старался ступать как можно тише; уже убеждался, что у леттерия превосходный слух. Но ему, похоже, в голову не приходило, что кто-то может идти следом; лишь раздражённо что-то бормотал себе под нос.

Неожиданно Филибр ускорил шаг и скрылся за поворотом; я немного подождал, обогнул угол. Впереди темноту разрезала тонкая полоска – приоткрытая дверь, из-за которой пробивался свет. Я осторожно приоткрыл ее побольше, скользнул внутрь.

Зажмурился от внезапно яркого света. Поморгал, привыкая – и с узкой галереи уставился на то, чем оказался Архив.

Огромный, ярко освещённый и теплый зал, похожий на бальный – только со множеством стеллажей у стен; и на них – десятки и сотни писем, посылок, бандеролей… А посреди зала – призраки, хорошо мне знакомые, равно легко скользящие по каменному полу и над ним. Эрлика, весело смеясь, танцевала с высоким дракаем, леди Куандер неспешно беседовала с тремя пожилыми дамами, Йоканан, размахивая тростью, что-то доказывал полковнику Кадриану… Почему-то они казались здесь донельзя уместными… и, глядя на знакомые лица, я вдруг осознал – почему.

Казалось, образы двоились, и я видел разом и полупрозрачные фигуры и то, чем они были в действительности.

Пожелтевший конверт с тёмной печатью, надписанный четким почерком – Йоканан.

Пухлая бандероль с замысловатым адресом – леди Куандер.

Маленький конвертик с цветочным рисунком – Эрлика.

Деревянная посылка с военным штампом – Кадриан...

Я не мог сдвинуться с места, глядя на собравшихся в зале, понимая, как ошибался, принимая их за призраков, понимая, почему они все сейчас здесь.

Рядом послышались шаги; я резко повернулся, взглянув снизу вверх на Филибра. Смущенно опустил голову… и тут же вскинул снова, заметив совершенно неожиданную улыбку.

– Удивлен, дракотенок? – спросил он, кивая на собравшихся.

– Да, – признался я. – Они…

– Письма, – кивнул леттерий. – Те, которые оставили здесь до востребования, и не забрали. Если такое письмо долго лежит у нас, то оно постепенно меняется, обретает свою личность… Становится в каком-то смысле оборотнем.

Он усмехнулся.

– Тут есть письма, которые старше меня.

– А что бывает, когда их забирают? – я вспомнил, зачем Филибр вообще сюда сегодня пришел.

– Уходят обе ипостаси, – серьёзно ответил он. – Печально, конечно. Но и радостно – наконец-то письмо придет по адресу. Их всегда провожают все вместе.

Леттерий указал на высокую хрупкую женщину в серебристом платье.

– Это за ней сегодня приходили. Посмотришь на прощание?

Я завороженно кивнул, не отрывая взгляда от призраков… писем… друзей.

– А вы не сердитесь, что…? – вдруг спохватился я.

Снова легкая улыбка.

– Ты мог бы и раньше спуститься в Архив. Только не просил.

Мы вернулись наверх через пару часов; леттерий бережно нес в руке длинный конверт из искрящейся бумаги.

– Господин Филибр, – задумчиво спросил я, – но отчего же так получается? Никогда о таком не слышал.

Начальник улыбнулся в четвертый раз за день.

– Это…

– Фелльярд, – уныло закончил я. – Привыкну.

– Именно.

Я помедлил, и задал вопрос, вертевшийся на языке:

– А… вы, случайно, не?

– Нет, – покачал головой он, – я не письмо. Хотя ты и близок к истине. Подумай ещё, дракотенок.

И пошел дальше к себе в комнату, на четвертый этаж.

Я же остановился, глядя ему вслед. Наверное, правда об Архиве помогла – но вдруг в одно мгновение стало ясно: и в кого оборачивается Филибр, и какую странность я так и не смог понять ранее…

Как я четыре года не замечал, что ни разу не видел учётной книги?

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!