Adalinda

Масло доводим до размягчённого состояния любым привычным для вас способом. Я оставляю при комнатной температуре до мягкости, потом ставлю на 30 секунд в микроволновку.

Изюм моем и обсушиваем. Если используете орехи, их лучше измельчить до средней фракции. Ну, или как вам нравится.

По поводу моркови:
Я обычно беру около 600 грамм не чищенной. После помывки и чистки от неё остаётся примерно 500 - 550 грамм. Как раз то, что нужно.

Дальше всё просто.

Яйца взбиваем с сахаром до полного растворения последнего. Добавляем соль и ванилин (или ванильный сахар). Если не любите запах ванили, можно её не использовать.

Добавляем растопленное сливочное масло и снова взбиваем.

В муку высыпаем разрыхлитель, перемешиваем.

В три, четыре приёма, добавляем муку к сахарно - яично - масленой смеси, каждый раз хорошо взбивая миксером.

Получается вот такое тесто. Оно очень вкусное уже на этом этапе).

Морковь натираем на мелкой тёрке. Тут есть несколько способов. Можно тереть на вот такой

Или на обычной тёрке. Но не на "рваной" поверхности, а на мелкой, гладенькой.
Высыпаем туда промытый и высушенный изюм или измельчённые орехи и перемешиваем.

Всю эту красоту в два три приёма вываливаем в тесто и хорошо перемешиваем. Можно использовать такие волнистые насадки для миксера, но и обычной столовой ложкой всё прекрасно перемешивается.

Форму для выпечки смазываем сливочным маслом. Хорошо так смазываем, жирненько).

У меня была форма диаметром 21 см.

Выкладываем тесто, разравниваем и отправляем в разогретую до 180 градусов духовку.

У меня духовка электрическая. Режим верх-низ. С конвекцией или без неё - разницы нет. Я пекла и так и эдак. Время выпечки зависит от вашей духовки. Исходя из своего опыта (я пекла этот пирог в двух разных плитах) 45 минут - это минимум. То есть эти 45 минут дверцу духовки лучше не открывать. По истечение этого времени пирог можно достать и потыкать в его серединку зубочисткой, деревянной шпажкой или тонким ножом. Скорее всего пирог ещё не будет готов. Хотя внешне он очень красив).

Вот тут я пекла на режиме верх - низ с конвекцией.

Отправляем пирог обратно ещё минут на 15.

Печётся он в итоге один час. Плюс/минус 5 минут.

Достаём, снова тыкаем в серединку палочкой или ножом, убеждаемся, что пирог пропёкся.

Даём чуть остыть, переворачиваем на тарелку.

Лучше подождать, пока пирог остынет хотя бы до тёплого состояния, но "держаться нету больше сил" (с) :) Разрезаем, пробуем.

Ближе.

Как бы описать вкус...) Плотная, чуть хрустящая корочка и нежный немного влажный мякиш. Сладкий и ароматный. Вкус моркови почти не ощущается. Папа мой первый раз попробовал и вообще не понял, что это из моркови. Пока ему не сказали. Кстати, на следующий день пирог становится ещё вкуснее. Верхняя корочка становится мягкой.

Вкусно с чаем, кофе, молоком да и просто без всего.

Вот фото предыдущего такого же пирога, который я пекла на режиме верх - низ без конвекции. И морковь натёрта на обычной тёрке (на мелкой, гладкой поверхности).

Повторюсь, что это очень вкусно. И хотя бы один раз стоит попробовать точно).
Приятного чаепития.

– Но зачем?

– Вы ведь сами сказали, что так видите. А я хочу, чтобы вы видели хорошо и рисовали красивые картины.

– И что теперь? – поинтересовался она.

– Перегрызи это.

– Я тебе собака что ли? – обиделась крыса.

– Слушай, сделай что-нибудь, – умоляюще попросил домовой. – Пока изгоняющее меня заклинание действует. Не то придётся мне обратно возвращаться. А я не выдержу там больше ни дня.

– Дай подумать, – крыса принялась обнюхивать связанную кое-как верёвку.

Она ухватила зубами один из неплотно завязанных узлов и прялась тянуть его, пытаясь ослабить. Через некоторое время тот поддался, и домовой мешком рухнул на землю. Крыса изящно перевернулась в воздухе и грациозно приземлилась рядом.

– Свободен! – возликовал домовой и вскочил на ноги. – Спасибо! Век твоей доброты не забуду. Тебя звать-то как?

– Мариной, – скромно потупилась крыса.

– Ну, со знакомством, – широко улыбнулся он. – А я Дормидонт.

– Ты почему из дома ушёл? – спросила польщённая крыса.

– Я не могу сам уйти, – хитро подмигнул домовой. – Пришлось дочке хозяйской голову задурить. Она шарлатанством всяким увлекается, хотела демона вызвать, а я ей изгоняющее себя заклинание подсунул.

– Но зачем? – удивилась Марина.

– Городская жизнь не для меня, – вздохнул домовой. – Хозяева мои бывшие ремонт в квартире сделали. Теперь такая тоска кругом. Сплошная синтетика да пластик. А у меня от этого одни головные боли и тошнота.

Крыса сочувственно вздохнула, а Дормидонт продолжал.

– И ладно бы кот был в доме, хоть одна родственная душа рядом, так нет! Хозяева против. Хотя какие они к бесам хозяева? В телевизор да компьютер уткнутся, и хоть трава не расти. Еду на дом заказывают, собственного ребёнка не замечают! Чтобы о домовом позаботиться и не вспоминают. А я ведь не только к дому привязан, а ещё и к людям.

– И куда ты теперь? – поинтересовалась Марина.

– В лес подамся подальше от города. Перекантуюсь пока у лешего, потом решу, что делать дальше.

– Счастливо добраться, – крыса махнула на прощание лапкой.

Домовой поплотнее запахнулся в плащ и решительным шагом направился к проезжей части.

Он бежал через дорогу, ловко лавируя между мчавшимися автомобилями. Увиливал от грузовиков и проскальзывал прямо перед носом, не видящих его прохожих.

Густой смог из дыма и пыли заставил его остановиться и несколько раз оглушительно чихнуть. Неторопливо ковылявшая мимо бабуля вздрогнула от непонятно откуда взявшегося звука и испуганно ойкнула. Домовой усмехнулся, глубже надвинул на глаза кепку и продолжил свой путь.

Наконец, на горизонте показалась тёмная линия леса. Высокие, стройные деревья на фоне ставшего неожиданно чистым неба, показались ему родными и добрыми. Они словно наполнили его силой и уверенностью. Домовой ускорил и без того быстрые шаги, перейдя практически на бег.

Добравшись до кромки леса, он остановился и оглянулся. Отсюда город был едва виден. Он словно тонул, растворяясь в сером мареве. Дормидонт полной грудью вдохнул свежий лесной воздух и ступил в прохладный полумрак.

Тихо шумел в ветвях деревьев ветер. На небе играла вечерняя заря. Теплилась янтарным светом, растекаясь, словно мёд, над уставшим за день лесом.

Странного типа, сидящего у подножия высокого дерева, он увидел издалека. Уж больно приметным оказался незнакомец. С виду не отличить от человека. Но внимание домового привлёк цвет кожи неизвестного. Молочно-белая, в ярких, переливающихся всеми цветами разводах. Он походил на холст, который неумелый художник случайно забрызгали всеми красками из палитры.

«Мало ли чего можно ожидать от существа со столь странной расцветкой», – подумал не на шутку струхнувший домовой и попытался спрятаться за ближайшими кустами. Это ему не удалось. Разноцветный заметил его, резко вскочил с места и, размахивая руками, бросился наперерез. Поняв, что скрыться не удастся, Дормидонт изобразил на лице грозное выражение и завопил.

– А ну, стоять! Чё те надо, леший тебя забери?!

– Ахр-фф-тын-пиу! – затормозив в метре от домового, выдал незнакомец и вдруг широко улыбнулся.

«А он, не такой уж и страшный», – Дормидонт, пристально посмотрел на пятнистого.

Совершенно лысая голова, чуть вздёрнутый нос, круглый подбородок и ярко синие глаза с золотистыми крапинками в глубине. Всё это удивительным образом сочеталось, придавая сияющему от счастья лицу, совершено беззлобное выражение.

– Ты кто такой? – уже спокойнее спросил домовой.

– Арр-кин-лис-ту! – охотно ответило неведомое создание.

– Чего?

– Ту-фыр-мыр-ко! – радостно повторил разноцветный и, для пущей убедительности добавил. – Пых-шыр-тис-ку!

– Нет, так дело не пойдёт. Зовут тебя как? Я, – домовой приложил руку к груди, – Дормидонт, а ты?

– Афф-хан-та-лан-сий, – склонил голову неизвестный.

– Афанасий, значит, – по своему понял домовой. – Так кто ты такой? И откуда взялся?

Странный тип несколько раз моргнул, а затем, выудил из ниоткуда серебристый цилиндр и что-то на нём нажал.

– Афф-хан-та-лан-сий, при-был с пла-неты Цхак-ли-шун, – проговорил он немного запинаясь.

– Прибыл?! Так ты, что, инопланетянин?! – опешил Дормидонт.

– Иноп... – замялся пятнистый. – Да! На вашем языке это именно так и называется.

– Дела! – присвистнул домовой.

Нет, инопланетян он видел много раз. По телевизору, который так любила смотреть бывшая хозяйка. Серо- или зелёнокожие, с огромными головами на непропорциональных телах и большими тёмными глазищами, они выглядели иначе, чем стоящий перед ним тип.

– По ва-шим новос-тям… – охотно начал говорить инопланетянин. – Не следует им ве-рить! – подытожил он.

– Ты что мысли читаешь?

– Не все, – улыбнулся разноцветный. – Только самые яркие.

Всё ещё обалдевший от происходящего Дормидонт повертел по сторонам головой и, указав на лежащее неподалёку бревно, предложил:

– Давай-ка, Афоня, присядем, а ты дальше расскажешь.

– Я один из исследователей, – начал свою историю пришелец. – Цель нашей экспедиции на Землю – изучение развития вашей культуры и поведенческих мотивов. Мне было нужно изъять объект.

– Постой! Что значит «изъять объект»? Вы людей воруете что-ли?

– Можно и так выразиться. Но мы всегда возвращаем их обратно! – торопливо пояснил Афанасий. – И это не первая наша попытка. – Вдруг разом погрустнел он. – Если быть точным, то сто первая.

– То есть как? – пытаясь переварить информацию, спросил Дормидонт.

– Понимаешь, в этот раз, все объекты оказались неэффективны для исследования. Попытки просканировать их мозг привели к тому, что все наши приборы, как это по вашему… заглючили! – подобрал нужное слово инопланетянин.

Такое ощущение, что земляне совсем перестали думать. Они выдают такое, что наши приборы не в силах идентифицировать.

Домовой с грустью вспомнил своих бывших хозяев и не нашёл, что ответить.

– А где твой космический корабль или на чём ты к нам прилетел? – решил он сменить тему разговора.

Афанасий печально взглянул на него.

– Вчера, пока я отлучился за очередным объектом, некие личности его украли.

– То есть, как украли? Зачем?

– На цветмет сдали. Я не знаю, что это такое, но они об этом очень ярко думали и говорили, что у Семёновны теперь можно четверть каждый день покупать.

– Вот ведь проблема! – с чувством сказал домовой. – И что ты теперь делать собираешься?

– Ничего, – обречённо произнёс Афанасий. – Буду ждать своего физического конца. Без корабля мне домой не вернуться.

– Ты это брось! – Дормидонт от волнения вскочил на ноги. – Придумаем что-нибудь.

– Ну а ты, – инопланетянин сузил свои диковинные глазищи. – Кто ты такой? Я пытаюсь прочитать твои мысли, но смысл постоянно от меня ускользает. Ты думаешь недостаточно ярко.

– Знамо дело кто. Домовой я! – Дормидонт попытался горделиво расправить плечи, но стушевался и обречённо махнул рукой. – Хотя какой я теперь домовой? Нет у меня никакого дома.

– До-мо-вой, – медленно повторил непонятное ему слово Афанасий и ненадолго задумался. – Знаю! По данным, полученным от исследуемых объектов, ты дух, обитающий в доме и обеспечивающий хозяев счастьем и богатством.

– Ага, держи карман шире! Обеспечивающий! – скривился Дормидонт. – Это какого лешего, интересно, я должен кого-то обеспечивать?! Ежели хозяева хорошие, то я дом охраняю, за порядком слежу. А обеспечивать себя люди сами должны.

– Постой! – не унимался инопланетянин. – Но, по тем же данным, ты должен быть старым, седым с бородой до колен, в валенках и тёплом тулупе. А ты вон какой, – Афанасий удивлённо оглядел новоиспечённого друга. – Молодой, кепка у тебя и плащ. Сапоги модные. И бороды нет.

– Да далась тебе эта борода! – пробурчал Дормидонт и принялся отряхивать свой неприметного цвета плащ от налипших на него травинок. – Чай мы не дикари какие. Развиваемся. Да и потом, попробовал бы сам в бороде и валенках в современных квартирах пожить. Ни времена года не меняются, ни погода. Круглый год кондиционеры один и тот же климат держат.

– Но исследуемые объекты говорили, что... – заупрямился было инопланетянин.

– Послушай, Афанасий, – домовой недовольно зыркнул на него из-под козырька. – Чего ты такой доверчивый? Сам же говорил, что человеки совсем думать разучились. Да вон хоть хозяев моих бывших возьми. Принимают на веру всё, что им по телевизору да компьютеру показывают. А в головах пустота.

– И что же нам делать? – разноцветный уставился на домового с такой доверчивостью, что тот невольно смутился и отвёл взгляд в сторону.

– Не дрейфь, Афоня! – стараясь, чтобы его голос звучал как можно уверенней, сказал он. – Я вот чего думаю. Пусть я теперь бездомный, но у тебя-то есть куда вернуться! Планета твоя Цхак… как там её?

– Цхак-ли-шун, – грустно ответил инопланетянин. – Но на чём я туда полечу? Ведь корабля нет.

– А мы тебе новый построим! – подмигнул Дормидонт. – Можешь описать какой он из себя, корабль твой летающий?

– М-могу. А кто это «мы»?

– Друзей своих позову, – ничуть не смутился домовой. – Знаешь, сколько у меня приятелей сказочных? Поможем тебе, не бойся. Идём! – он ухватил инопланетянина за руку и потащил вглубь леса.

Через некоторое время приятели вышли на поляну, посередине которой шатром раскинул ветви большой вяз. Домовой подошёл к его подножью и постучал по стволу, словно не у дерева стоял, а у дверей дома.

– Леший! – негромко позвал он. – Выходи, старый пень, разговор к тебе имеется!

– Фух-фух-фух! Кто посмел нарушить покой хозяина леса?! – раздалось из ниоткуда.

Афанасий подпрыгнул от неожиданности. Под кучей травы и опавших листьев что-то завозилось, зашуршало, и из-под неё вылез старичок, одетый в лёгкий костюм защитного цвета и высокие берцы. Довершал образ лихо заломленный на одно ухо зелёный берет.

– Дормидонт! – завидев домового, радостно завопил дедок и полез к нему обниматься.

Дожидаясь, пока старые друзья вдоволь насладятся встречей, инопланетянин скромно стоял в стороне и с интересом таращился на них.

– А это ещё кто такой? Что за чудо-юдо?! – удивился леший.

– Знакомец мой Афонька. Пришелец он с далёкой планеты. А это, – домовой с чувством хлопнул старикана по плечу. – Друг мой старинный. Леший. Можно просто Лёха. Хозяин леса он.

– Леший?! – на разноцветном лице Афанасия появилось такое изумление, что оба приятеля не выдержали и расхохотались. – Н-но, вы совсем не так должны выглядеть, – оглядывая наряд старичка, пробормотал инопланетянин. – Грязный, косматый, в накидке из листьев…

– Это кто тут косматый? Кто грязный? – обиженно прогудел Лёха. – Я тебе варвар что-ль какой? В камуфляже и ботах этих удобно. Поди-ка, побегай по лесу, браконьеров разгоняя, да грибников заблудших из чащи вызволяя. Сопреешь в листьях-то, да ноги собьешь.

– Но, по данным, полученным от объектов исследования, – начал было Афоня, но вдруг осёкся.

– Быстро учишься! – рассмеялся домовой. – Ладно, шутки оставим. Тут такое дело. Беда с Афанасием нашим приключилась. Корабль его летучий воры упёрли. Помочь ему надо. Ты, Лёха, собирай наших. Всех, кто есть поблизости. Думу думать будем!

Обличию пришедших на поляну сказочных существ инопланетянин почти не удивился. Ни водяной, одетый в водонепроницаемый костюм для рыбалки, ни русалка, щеголяющая в красивом серебристом купальнике, его не озадачили. Впрочем, нет. Девушку он украдкой разглядывал с нескрываемым интересом. Уж больно хороша была. Глядя на её пышные формы и длинные волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам, Афанасий несколько раз судорожно икнул. А когда она лукаво подмигнула ему, вовсе стушевался, и в его расцветке добавилось красных пятен.

Баба-Яга явилась на встречу в модном летнем платье и шляпке с вуалью. Кикимора вырядилась в нежно-зелёную накидку и лёгкие плетёные босоножки. Лишь Змей Горыныч своим видом соответствовал образу, полученному Афанасием от объектов исследований. Огромный, трёхголовый, с мощными лапами и длинным хвостом.

После того, как домовой представил своего новоиспечённого друга и рассказал его невесёлую историю, лесные жители заволновались и зашумели. Перебивая друг друга, они вызвались помочь несчастному пришельцу. И решили немедленно начать строить ему новый летательный аппарат.

– Ты мил, человек, опиши, как он выглядел! – сочувственно пробулькал водяной.

– Выпуклая, дисковая, пространственная капсула пятьдесят второго поколения, – начал объяснять инопланетянин.

– Чего-чего? – удивилась Кикимора.

– Ну, тарелка. Примерно, как ваши глиняные. Только большая. – Порывшись в памяти и сопоставив исследовательские данные, продолжил описывать свой корабль Афанасий. – Она по воздуху летала.

– Летала? – обрадовалась Яга. – Как ступа моя?

– Именно! – просиял разноцветный. – Только летала она на гравитационно-асинхронном генераторе плоских полей. Вещь совершенно простая.

– Ой, нет, – занервничала русалка. – Пару раз я поля видала, не плоские они! Вообще!

– Да это энергетические, – поправил пришелец и запнулся, потому что Горыныч вдруг хлопнул крыльями и радостно затянул: «Поле! Р-рр-русское поле!!!»

– Да погоди ты петь! – оборвал его Леший. – Дай Афанасию объяснить нормально.

Увидев, что сказочные персонажи не понимают его объяснений, Афанасий схватил палочку и начал рисовать на земле чертёж.

– Вот так, сама тарелка, словно два блюдца, положенных одно на другое, – выводил он. – Для приземления ножки должны быть, пять штук.

– Курьи? – встряла Яга.

– Посадочные, – продолжая рисовать схему на земле ответил инопланетянин. – Вообще мой корабль не из новых. У него конструкция простая. В салоне кресло одно мягкое и приборов всего сто три штуки.

– А чего за приборы? – заинтересовалась Кикимора, вспоминая, как опозорилась на банкете, перепутав вилку с ножом.

– Да элементарные! Пятьдесят из них, примитивные исчислители временно-пространственных координат.

– Ух ты! – восхитился леший. – Какие нужные приборы! Их бы нашим местным грибникам выдать.

– А остальные вообще проще некуда. Контактный навигатор, семь штук.

– Чего? – перебила русалка. – Это какой такой навигатор?

– Да самый обычный, – ответил инопланетянин. – Наводится на мозг и создает тоннель для мысленного контакта. Но видимо устарел, я за неделю с его помощью ни одного мозга не нашёл. Но это неважно. Для полёта домой мне нужен всего лишь галактический компас.

– А это что за штука? – удивился водяной.

– Да проще некуда! Как яйцо по форме, а внутри сердечник из летуния.

– Понятно! – подумав, ответил водяной. – Яиц у нас нет, но можно спросить у Кощея. Он вроде уток разводит.

Афанасий ещё долго рассказывал о других замечательных приспособлениях. О мыслительном концентраторе, который не работает без мыслей. О приборе улучшения памяти, который включается только при наличии работающего мыслительного концентратора. В конце концов, устали все. И он, и его новые друзья.

– Да ты, милый, совсем сомлевший, как я погляжу, – ласково сказала Яга и погладила его по голове. – На вот отведай сбитня медового, приляг вон там под кусточком да поспи.

Не имея сил возразить, Афоня с благодарностью принял из её рук берестяную кружку. Он залпом проглотил ароматный напиток и сразу же уснул, растянувшись на мягкой подстилке из опавших листьев, которую заботливо приготовила для него русалка.

Просыпаться Афанасию не хотелось. Он понятия не имел, сколько проспал. Во сне он видел себя летящем к родной планете. Его новенький, с иголочки, летательный аппарат, оснащенный по последнему слову техники, беззвучно мчался сквозь просторы вселенной. Чуткие приборы следили за состоянием пространства и климатом внутри корабля. Сам он сидел в мягком, удобном кресле и мелкими глотками пил дивный напиток, под непонятным названием медовый сбитень.

Пришелец с сожалением открыл глаза, потянулся и зевнул. Над лесом занималась утренняя заря, окрасив небо в нежно-розовый цвет. По поляне ещё стелился лёгкий туман, а трава и листва на деревьях были покрыты серебристыми капельками росы. Тишину раннего утра разбавляли звонкие голоса птиц.

«Корабль! – вспомнив свой сон, подумал Афоня. – Что с моим кораблём? И где мои замечательные друзья?»

Он вскочил со своего ложа и огляделся. Летательный аппарат, на котором ему предстояло вернуться домой, стоял неподалёку. Внешне тарелка выглядела похожей на ту, в которой инопланетянин прибыл на Землю, но что-то в её облике заставило Афанасия со всех ног припустить в её направлении. Наконец, он остановился и в недоумении уставился на предмет, который должен был доставить его домой.

Два глиняных блюдца, размером с треть поляны, были заботливо положены одно на другое. С десяток круглых, стеклянных окон, расположенных по окружности, сияли в лучах восходящего солнца, словно драгоценные камни. Стояла эта удивительная конструкция на пяти осиновых ножках, вырезанных чьими-то заботливыми руками в виде куриных. К люку, напоминающему по форме берёзовый лист, вела резная лестница. И в довершении всего, корабль был утыкан антеннами, сплетёнными из камыша и осоки, словно ёж иголками.

На лбу пришельца выступили слёзы. Поднявшись по узорчатым ступенькам, Афанасий ступил на борт своего нового летательного аппарата.

Салон внутри тарелки оказался выложен нежно-зелёным мхом. Из него же было сделано и уютное кресло, так и манившее в свои объятия. Сотня приборов аккуратными рядами были распределены на потолке и консоли. Довершало это великолепие хрустальное яйцо, свисающее с потолка на серебряной паутине.

Инопланетянин несколько раз открыл и закрыл глаза, глубоко вздохнул и вышел обратно на улицу. Он присел на землю, подпёр голову руками и задумался.

Тем временем на поляну стали выходить заспанные и уставшие после работы его сказочные друзья.

– Ну как, Афанасий? – подошедший первым домовой, от души хлопнул его по плечу. – Такой он должен быть, корабль твой летучий?

– Тарелки мы всю ночь из глины лепили, ты посмотри, какая красота вышла! – затараторила, подбежавшая следом русалка.

– А я обжигал! – пророкотал Горыныч и в подтверждение своих слов выдохнул сразу из трёх пастей дым и пламя.

– А ножки я придумала! – похвасталась Кикимора. – Лёха их из самой лучшей осины вырезал, им теперь никакие посадки не страшны.

– Числители с навигаторами кощей помог смастерить, – признался водяной. – Ты с этими приборами теперь враз до дому долетишь. Потому как его волшебство самое сильное в нашем лесу. Он и на компАс твой галактический яйцо со своей смертью внутри отдал, не пожалел! – с гордостью рокотал хозяин рек и озёр.

– Это как же кощей со своим сокровищем расстаться решил? – вполголоса поинтересовался Дормидонт у яги.

– Так ненастоящее оно, – махнула костлявой рукой та. – У бессмертного их целый сундук припасён. Он давно их из поднебесной страны выписал, чтобы охочих до его смерти по ложному следу посылать.

– Вот старый плут! – изумился домовой. – А если не доберётся наш Афонька с той подделкой до дома?

– Товар качественный, – успокоила его Яга. – Гарантия пожизненная. Покрытие у того яйца алмазное, а сердцевина из этого, как там его… лития! Всё, как наш планетянин заказывал.

– А лежанку я смастерила, – встряла Кикимора. – На ней, как на кроватке с периной тебе мягко и удобно будет!

– Люминаторы мы с батюшкой делали! – не унималась русалка. – Всю ночь песок на берегу озера плавили, чуть не угорели.

– Ну-ну, милая! – водяной ласково обнял дочь за плечи. – Скажешь тоже. Ничего сложного в этом деле нет.

– А я!

– А мы!

– А он!

Разом заговорили сказочные существа, торопясь рассказать новому другу каждый о своём вкладе в строительство его летательного аппарата.

– Да ты никак вспотел, Афанасий? – заметив вновь выступившие на лбу пришельца слёзы, с тревогой спросил Дормидонт.

Инопланетянин широко раскинул руки и попытался обнять их всех разом. Он не мог говорить от захлестнувших его чувств.

– Да что же это?! – он не знал, как применить имеющийся в его памяти словарный запас. – Мне так никто… здесь так никуда… что же вы так?..

– Ты хочешь сказать спасибо? – пришел ему на помощь домовой.

– Да, – ответил Афоня и первый раз в жизни заплакал глазами.

– Что это с ним? – заволновалась русалка. – Эй, Афанасий, ты чего?!

Пришелец не мог позволить себе сказать им правду. Он боялся расстроить этих добрых существ. Ну зачем им знать, что глиняные блюдца на деревянных ножках не летают. Тем более в соседние галактики.

***

Афанасий остался на Земле со своими новыми друзьями. Он больше не думает о возвращении на родную планету. Дружит с кощеем, и они вместе, используя знания и самое сильное в лесу волшебство, создают удивительные изобретения.

Баба-Яга помогает лешему следить за порядком. Она рассекает по воздуху на модернизированной ступе, оснащенной принудительным впрыском опилок и болотно -газовыми прожекторами с датчиками движения. От неё не может скрыться ни один нарушитель.

Грибники больше не теряются в лесу. Чуткие мыслительные концентраторы, установленные на деревьях, мгновенно улавливают изменения в разуме потеряшек. В их сознании сразу же разворачивается голографическая карта с подробным маршрутом до ближайшего населённого пункта. Теперь все окрестности полны слухов о чудесных видениях, благодаря которым, заблудившиеся недотёпы нашли дорогу домой.

Тихо теперь и на озёрах. Афанасий смастерил голограф, и любители расставить сети несколько ночей подряд видели, как из озера всплывал огромный монстр. Он выглядел совсем как настоящий, и перепуганные браконьеры теперь обходят эти края десятой дорогой.

Домовой поселился в старом домике лесника. Он дружит с крысой Мариной, которая перебралась к ним и каждый день ходит в гости к Афанасию.

Горыныч с Кикиморой получили в подарок от Афони и кощея аппарат по производству коктейлей, улучшающих память и мыслительные процессы. Они немного его переделали и открыли в лесу питейное заведение под названием «Контакт». Здесь подают ароматный сбитень, медовый квас и множество видов наливок и настоек.

По вечерам, за кружечкой своих любимых напитков, в нём собираются все участники этой удивительной истории.

– Эка невидаль, «молоденький», – передразнила её русалка. – Знаешь ведь, что перед нашей красотой ни один мужчина устоять не в силах. Хоть молодой, хоть старый!

Она грациозно повела точёными плечами и мельком глянула в воду, любуясь своим отражением.

– А если ещё и песни наши слышат, то совсем разум теряют.

– Я не хочу, – прошептала русалочка и отвернулась, чтобы скрыть, вновь набежавшие на глаза, слёзы. – Не хочу убивать.

Русалка всплеснула руками и с осуждением взглянула на неё.

– Чего расшумелись, балаболки?! – раздался вдруг ворчливый женский голос.

Зеркальная гладь озера подёрнулась рябью и на поверхность вынырнула безобразная старуха с косматыми зелёными волосами.

– Прощенья просим, матушка, – девушки почтительно склонили головы.

– А ну? – старушенция ткнула узловатым пальцем в бок утопленника. – Хорош! Такого красавца батюшка водяной и в прислужники взять не побрезгует. Чья работа?

– Вон её! – русалка кивнула в сторону младшей подруги.

– Молодец! – уродливое лицо русальей царицы растянулось в улыбке. – А ну иди сюда!

Русалочка подплыла ближе и ухватилась руками за гладкий, поросший мхом и водорослями, камень.

Старуха протянула костлявую, с выступающими венами руку и приподняла ее лицо за подбородок:

– А ревёшь чего? Чуть озеро слезами в море не превратила.

– Так пожалела она его! – хихикнула старшая русалка. – Видано ли дело, матушка?

– Не у тебя спрашиваю! – недобро прищурившись, прошипела старуха. – Убирайся!

Красавица испуганно ойкнула и бесшумно исчезла в тёмной глубине.

– Пожалела, значит, – русалья царица задумчиво пожевала нижнюю губу. В глубине её зрачков появился туман. Затем глаза вспыхнули ярким зелёным светом, и она с интересом посмотрела на юную русалочку.

–  Ты новенькая, верно?

Она кивнула.

– Как у нас очутилась?

– Я не помню, – растерянно прошептала та.

– Как так?

Прохладная ладонь легла на лоб девушки.

– Не бойся! – ласково сказала старуха. – Я не причиню тебе зла, дитя.

***

– Не надо, дяденька! Пожалуйста, не надо!!!

Ноги разъезжаются в стороны, скользя по мокрой глине. Грубые мужские руки жадно гуляют по телу, распахивая платье. Мнут грудь, щиплют соски, спускаются в промежность.

– Пожалуйста-а-а-а,  – рыдания сжимают горло, слёзы текут не останавливаясь. Страх. Животный ужас сковывает тело, не даёт пошевелиться.

Сильный толчок. Боль. Резкая, пронизывающая. Стон. Крик. Попытка вырваться.

– Отпустите-е-е-е, не надо-о-о-о!

Горячее, огромное нечто входит между разведённых ног, раздирая, разрывая изнутри.

Витой крест на грязном, бывшем когда-то белом гайтане, покачивается перед глазами в такт движениям мужчины. Широкая ладонь зажимает рот.

–  Молчи сучка, малолетняя! Не убудет от тебя!

Тяжёлое, шумное дыхание насильника над ухом. Толчок, ещё толчок. Грузное тело давит к земле. Нет сил, чтобы пошевелиться. Острые камни впиваются в спину. Кажется, что эта пытка никогда не закончится. Стоны превращаются в хрипы, в едва слышные всхлипы. Это распирающее чувство внизу живота. Эта боль, режущая, противоестественная. Рывок. Попытка, укусить грязную, потную руку,  расцарапать в кровь ненавистное лицо. Сильный удар по щеке. Новая вспышка боли. Солёный вкус крови во рту. Голова резко откидывается назад, ударяясь виском о камень. Тело пронзает судорога. Вздрагивающие в беспомощном порыве руки. Темнота. Тишина. Спокойствие.

***

– Матушка! Что с вами, матушка? – вскричала русалочка, взглянув в  потемневшие от ярости глаза своей повелительницы. Внезапно налетевший, сильный порыв ветра заставил девушку задрожать всем телом.

– Ирод поганый. Ребёнка не пожалел, – медленно, будто про себя, произнесла старуха.

Уродливое, покрытое глубокими морщинами лицо, внезапно окаменело. Мрачная тень пробежала по застывшим чертам.

– Что вы увидели? – едва слышно спросила русалочка и с мольбой взглянула на неё.

– Ничего, дочка, ничего, – старуха через силу улыбнулась и, поддавшись внезапному порыву, обняла и прижала её к себе. – Всё образуется. Ты иди, милая, с подружками веселись.

– Не хочу! – надула губки русалочка. – Неинтересно мне это. Я лучше утицам да селезням венки сплету да на шеи повешу.

– Сплети, дочка. То-то я смотрю, по озеру нашему пары утиные окольцованными плавают.

– Так красиво же, матушка! –  девушка доверчиво прильнула к боку старухи и оживлённо затараторила. – Утицам кувшинки в венок вплетаю, а селезни и так пригожи, им косица из осоки в самый раз подходит.

– Ну-ну, милая! – смутилась та и слегка отстранила её от себя. – Негоже подружек сторониться. Ваше дело молодое, хороводы водить, да песни петь. Для нашей с батюшкой-водяным услады.

– Слушаюсь, повелительница! – с серьёзным видом кивнула девушка. – А с ним что будет? – она боязливо покосилась в сторону утонувшего юноши, тело которого покачивалось в прибрежных камышах.

– За него не тревожься, – старуха махнула рукой, и мгновенно образовавшийся на поверхности озера водоворот, затянул труп в глубину.  – Плыви к сёстрам, дочка!

Ночь тихо опустилась на берег. В лёгком ветерке плыл аромат цветущих лотосов. От серебристых листьев ив, стелившихся по тёмной воде, бежала мелкая рябь. Лунная дорожка блестела на гладкой поверхности озера, и по ней плавно скользил хоровод русалок. Девушки держались за руки, в глубине между медленно колышущимися лентами водорослей двигались гибкие хвосты. Длинные волосы русалок покачивались в такт движениям, а изящные тела казались полупрозрачными. По воздуху лилась мелодичная, чарующая песня, хрустальным эхом отражаясь от водной глади.

Водяницы остановили свой танец далеко за полночь и выбрались на берег, сменив хвосты на стройные ножки. Расселись на разрушенных мостках и принялись непринуждённо болтать, время от времени, заливаясь весёлым, звонким смехом.

– Глядите. Глядите! – вдруг изумленно загалдели они.

– Матушка наша на берег вышла!

– Эко диво!

– Она, почитай, сотню лет на землю не ступала!

– Ох, и безобразна царица наша, подружки, –  вполголоса проговорила красавица-русалка и боязливо оглянулась, опасаясь, чтобы повелительница её не услышала. – И что батюшка водяной в ней нашёл?

Поражённые такой смелостью девушки на мгновение стихли, а спустя несколько секунд зашептали все разом.

– Твоя, правда, сестрица!

– Космы колтуном нечёсаным!

– Рубаха дырявая, да грязная!

– Грудь обвисшая, плоская!

– Кожа бородавками поросла, будто у жабы какой!

– Посмотрите! – державшаяся в стороне от сестёр русалочка, изумлённо вскрикнула. На ее почти детском личике застыло выражение восхищения и восторга.

Там, на берегу, где только что виднелась фигура сгорбленной одетой в лохмотья, старухи, стояла стройная, темноволосая девушка.

Точёные черты лица, чуть вздернутый носик, глубокие омуты глаз в обрамлении густых ресниц, чётко очерченные скулы, капризно изогнутые губы. Густые волосы цвета воронова крыла струились по плечам и спине, тяжёлой волной, спадая ниже бёдер. Простое белое платье едва прикрывало колени, открывая взору стройные ноги с изящными босыми ступнями.

Водяницы изумленно ахнули, а затем склонились в почтительном поклоне.

На лице красавицы промелькнула усмешка. Она царственным кивком  поприветствовала своих подданных, но тут же нахмурилась и строго погрозила им указательным пальцем. Изумлённые и испуганные возгласы девушек слились в один общий вздох. Они испуганно вскочили и поспешили скрыться в ближайших камышах.

– А ты чего ждёшь? – строго сдвинула тонкие брови черноволосая.

– Как же это, матушка?  – русалочка на мгновение перестала дышать, пытаясь осмыслить то, что увидела.

Русалья царица нахмурилась, словно пытаясь рассердиться на непослушную подданную, но наивный и чистый взгляд детских глаз, с немым обожанием смотревших на неё, помешал ей сделать это. Она ласково потрепала её по голове.

– А сплети-ка для меня  венок, дитя. Такой красивый, как только сумеешь. И жди меня поутру на этом самом месте! – с этими  словами темноволосая круто развернулась и быстро зашагала по тропинке, ведущей через небольшое поле к лесу.

***

Они вышли из харчевни на широкий двор. В ярком свете полной луны всё казалось искажённым, словно нереальным.

– Кто ты? Я раньше тебя здесь не видел! – мужчина тяжело дышал от возбуждения. Его руки жадно шарили по стройному телу незнакомки, норовя залезть под платье.

Красавица легко отстранилась, приложила палец к губам и, чарующе улыбнувшись, повлекла его за ворота.

– Куда ты? Давай сейчас! Прямо здесь! – он грубо схватил её за руку и потащил к сараю в дальнем углу двора.

Девушка резко вырвалась, с неожиданной силой схватила мужчину за плечи и притянула его лицо к своему. В глубине её зелёных глаз медленно закружился водоворот, затягивая внутрь вглубь его волю и подавляя разум.

Он замер, не в силах пошевелиться. Руки безвольно повисли вдоль тела, губы побелели, а под кожей лица выступили тёмные линии вен. Темноволосая довольно усмехнулась и повлекла покорное тело за собой.

Мужчина очнулся резко, будто что-то вытолкнуло его из бессознательного забытья. Это место показалось ему смутно знакомым. Он лежал на глинистом берегу озера среди больших, острых камней. Инстинктивно дёрнулся, пытаясь подняться, но его взгляд упёрся в сидящую рядом безобразную старуху с грязными, всклоченными волосами, в которых запутались тина и мелкие водоросли.

Она растянула губы в кривой ухмылке, обнажив ряд острых, неровных зубов. Мужчина оцепенел от ужаса и повалился обратно на землю.

– Ты знаешь, зачем здесь?

– Н-н-нн…

Спазм сдавил горло. Он отрицательно помотал головой, не в состоянии произнести ни слова.

– Я помогу тебе вспомнить! – старуха протянула к его лицу руки с растопыренными когтистыми пальцами и силой прижала ладони к вискам. 

Тело мужчины пронзило резкой болью.

Он вдруг увидел перед собой девичье лицо с широко раскрытыми от ужаса глазами и разорванным в громком крике ртом.

Насильник забился в судорогах, ручьи ледяного пота заструились по его коже. Из горла вырвался душераздирающий вопль. Тело выгнулось от невыносимой муки. Глаза вылезли из орбит, не в силах выдержать этой агонии. Он почувствовал сильный удар, от которого голова резко откинулась назад и ударилась виском о камень. Из раны хлынула тёмная кровь. Прежде чем сознание провалилось в грохочущую огненную бездну, он услышат треск раскалывающегося черепа.

***

– Какой страшный, – русалочка испуганно прижалась к своей повелительнице.

– Негоже мертвяков бояться! – русалья царица, вновь принявшая образ прекрасной девушки, брезгливо посмотрела на мёртвое тело. – Они не принесут вреда, а вот живые могут доставить неприятности.

Немного осмелев, русалочка подошла ближе и присела на корточки, чтобы рассмотреть труп. Рот и глаза мертвеца были широко раскрыты. На синюшном лице с остекленевшими глазами застыло выражение дикого ужаса, словно перед смертью он увидел нечто страшнее, чем сама смерть.

В теле не осталось ни кровинки, побелели даже губы, лишь слева на лбу из глубокой раны еще сочилась кровь. Скрюченными руками он словно хватал что-то или, напротив, пытался отстранить. Витой крест на грязном, бывшем когда-то белом гайтане, виднелся в вороте распахнутой рубахи.

Русалочка вздрогнула, резко поднялась с земли и, отбежав от тела, спряталась за спину темноволосой.

– Что такое, милая? – красавица нежно обняла девушку за плечи и прижала ее к себе.

– Я знаю этого человека, – прошептала та и зажмурилась, словно пытаясь вспомнить что-то. – Откуда я знаю его, матушка?

Красивое лицо на миг исказилось уродливой гримасой ненависти. Она положила тёплую ладонь на лоб девушки и закрыла глаза.

– Ты не можешь его знать… – мягко, словно заклинание, проговорила она. Лицо русалочки осветилось счастливой улыбкой, и она с благодарностью посмотрела на свою госпожу.

***

На тёмном зеркале воды не было ни морщинки, но верхушки камышей на берегу все же трепетали от невидимого ветерка, и лунная дорожка змеилась от неуловимого волнения на воде. От блестящей глади шел парок, вплетаясь в волнистые слои тумана. Полная луна, отражаясь в воде, роняла причудливые блики на поверхность озера.

– Давай наперегонки на другой берег! –  хитро прищурился юноша с едва заметной родинкой на виске.

Русалочка смущенно потупилась.

– Спорим на поцелуй, что я обгоню тебя? –  продолжал подначивать подружку паренёк.

– Как это, на поцелуй? – брови девушки взлетели вверх, а в глазах отразилось искреннее удивление.

– Если обгоню я, то я тебя целую, если нет, ты меня!  – юноша невинно улыбнулся и подмигнул.

– Ну, ладно, – сдалась русалочка, – только учти, я плаваю очень быстро!  – она серебристой рыбкой скользнула в воду и стремительно поплыла прочь от берега.

– Эй! Так нечестно! –  парнишка вскочил и бросился следом за ней.