Пришёл мне тут давеча печатный трактор 🚜 . Пока клеил (ненавижу б**ть печать) так замучался, что решил с покрасом сильно не морочиться. Драйбраш парой металиков - основная туша, драйбраш косточек и попшик аэрографом светяшек.

А ну и конечно кровяки (куда же без нее)

Я открыл глаза — над головой покачивались кисти винограда.

Голова кружилась. Горло, губы — всё горело от солёной воды. Эта мысль взвихрила воспоминания, одно за другим.
Утром я вышел в море на рыболовной лодке. Волны сбивали с пути, пытались вырвать сети из рук. На горизонте темнели облака, но я решил положиться на удачу.
Только Фортуна оказалась не на моей стороне.

Сколько раз мне говорили: море опасно. Тёмные облака могут быть ближе, чем кажутся, а противостоять безумию волн не может ни один смертный. Но я не думал об этом, лишь раскинул сети и ждал, когда в них попадётся достаточно рыбы.
Большая глупость.

Рядом раздались шаги. Я сел слишком резко, голова закружилась. В горле запершил кашель.
— Вы в порядке? — раздался странный, скрипучий голос.
Не зная, как ответить, я поднял голову — и чуть не ослеп на том же месте.

Он принёс кувшин пресной воды: должно быть, на острове был источник. Я выпил всё с жадностью, пытаясь избавиться от привкуса соли.
Солнце спряталось за облаками, и я смог рассмотреть своего спасителя. Ещё одна волна воспоминаний: бронзовые статуи, которые я видел в храмах Гермеса и Афины. Они тоже сияли так, что слепило глаза.

Но статуи всегда оставались неподвижны, а он вёл себя, как человек. Ладонь, сжимающая ручку кувшина. Лицо, отлитое из металла, но живое. Луч света пробился через облака, упал на кожу незнакомца, и она засияла так, что стало больно глазам.
Зажмурившись, я спросил:
— Ты... Что вы такое?
И он ответил:
— Я Пиррос, сын Гефеста.

...он привёл меня в дом — уютный, но непривычно тихий. Будто в этих комнатах, на этом острове, больше не было ни одного человека. Пиррос щёлкнул бронзовыми пальцами, разжигая огонь в очаге, и сказал, что скоро вернётся.
Усталость прошла, страх притупился. Я осторожно осмотрел комнату. Белые стены. Кровать, на которой, кажется, никто не спал. Стеллажи, заполненные странными штуками: инструментами, о предназначении которых я не догадывался, деталями незнакомых машин, свитками, табличками для записей.
За дверью раздались тяжёлые шаги.

Пиррос принёс целую корзину овощей. Шторм заставил меня забыть о голоде, но теперь тот набросился с новой силой, так что обед оказался очень кстати. Оливки, инжир, свежий мёд — всё свежее, превосходное.
Я бы не отказался от хлеба и рыбы, но не решился просить что-то у незнакомца. К тому же, он открыл бутылку вина.
Оно оказалось вкуснее, чем вино моей сестры — лучшее из всех, что я пробовал.

Пиррос наблюдал за мной, и в его лице было что-то, похожее на любопытство. Я не был уверен. Никогда не приходилось разгадывать эмоции статуй. Я покончил с едой, снова наполнил бокал вином, а оно, в свою очередь, наполнило меня храбростью.
Вопрос сам сорвался с губ:
— Как я здесь оказался?
Лёгкое пожатие бронзовых плеч.
— Вынесло течением. Я нашёл тебя на песке, на северной стороне острова. Хорошо, что ты смог выбраться из воды.

Я и сам кое-что вспомнил. Волна, перевернувшая лодку; бесполезные сети; холод, сковывающий тело. Я плыл, не разбирая дороги, просто зная, что если остановлюсь — пойду ко дну. Плыл, пока не увидел остров.
Сам не понимаю, как смог сюда добраться.
— А ты откуда здесь взялся? И ты правда сын Гефеста?
Я тоже соскользнул на «ты», вино часто этому помогает. А Пиррос кивнул на дверь:
— Позволь показать тебе.

Мы осмотрели остров: источник, скрытый в скале. Сад и виноградник — не хуже, чем у моей сестры, только ей я бы это сказать не рискнул. Наконец добрались до здания, сложенного из белоснежного камня.
Гробницы.
Пиррос остановился, склонил голову. Не зная, что сказать, я рассматривал цветы, десятки цветов, сложенных у входа.
— Здесь покоится человек, который меня приютил. Мой земной отец.
— Не понимаю. Кто ты?

Жестом он попросил меня поднять руку. Притянул мою ладонь к груди.
Бронза была ледяной, но я почувствовал, как под ней бьётся что-то горячее.

У Гефеста есть мастерская в подводном царстве. Там он собирает свои хитроумные машины, выковывает оружие, которого достойны лишь боги. А помогают Гефесту его дети. Создания, отлитые из сияющей бронзы. Автоматоны.
Бог собирает их из сотен деталей: от макушки до кончиков пальцев. А потом, не боясь обжечься, достаёт пылающий уголь из своей печи.
Этот камень Гефест вкладывает сыновьям в грудь. И тогда они оживают. Верные. Послушные.
Готовые вечно служить ему.

— Отец поручил мне доставить письмо на этот остров. Здесь жил мастер, посвятивший всю жизнь его ремеслу, — рассказывал Пиррос.
Мы устроились на скале в западной оконечности острова. Волны шумели внизу. В руках я держал бутылку превосходного вина, наполовину пустую.
Мне показалось, или на бронзовом лице, освещённом закатным солнцем, читалась тоска?

— Я должен был отнести послание и сразу вернуться. Но я ослушался. Это место не походило на мастерские. Не походило ни на что.
Он обвёл металлической рукой закат, окрасивший море в пурпурный и алый. Мягкую траву. Гроздья винограда.
— Тогда я решил, что не вернусь.
— И Гефест так просто это оставил?

Все знают — нельзя злить богов. Гефесту, может, и далеко до изобретательности Гермеса или мстительности Зевса, но с ним я бы тоже не рискнул связываться.
А Пиррос лишь покачал головой.
— Конечно, нет. Он меня проклял. Я больше не могу приближаться к солёной воде. Если зайду в море, оно убьёт меня. — На его лице мелькнула улыбка. — Я не способен покинуть остров. Гефест навеки запер меня там, куда я сбежал от него.
— Сурово...
Но Пиррос покачал головой.
— Я сам этого хотел.

Вино почти закончилось. Мы снова прошлись по острову: от обрыва до гробницы, белый камень будто светился в сумерках. Я кивнул на неё.
— А это место...
— Тут лежит мой второй отец. Человек, который принял меня на острове. Дал мне кров. Научил ухаживать за садом и делать вино. — Пиррос кивнул на бутылку. — Я каждый год собираю урожай на несколько десятков бутылок. Пить их я не могу, и всё же...
— У тебя отлично получается.
— Спасибо! — Теперь я точно увидел улыбку. — Это нравится мне куда больше, чем работа в мастерской.

Ночь я провёл на полу у очага — не смог устроиться на постели мёртвого мастера. Пиррос сидел рядом, бронзовая кожа мерцала в свете огня.
А утром он показал мне лодку.

— Она принадлежала моему отцу. Я так и не решился выйти в море, зато тебе она может помочь.
Я осмотрел посудину: она выглядела старой, но надёжной. Одно весло куда-то пропало, но я знал, что справлюсь и так.
Дома все, должно быть, уже думали, что мои кости обглодали рыбы.
Пиррос смотрел на море — туда, где ждал мой дом. Где в чертогах океана скрывались мастерские Гефеста.
Виноградник, очаг и свитки с чертежами. Тихая, безмятежная жизнь.
Но было в ней что-то тоскливое.

Поэтому, прежде чем оттолкнуться веслом от пристани, я спросил:
— Не скучно тебе тут? Может, навестить тебя снова?
Несколько секунд молчания. Я успел проклясть свою навязчивость, прежде чем Пиррос кивнул.
— Я люблю тишину. Но, надо признать... Приятно было оказаться в компании.

Мы обменялись рукопожатием. Фигура, сияющая в лучах восходящего солнца, осталась позади. Орудуя веслом, я старался запомнить дорогу.
Всё же, Фортуна той ночью была на моей стороне.

179/365

Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои книги и соцсети — если вам интересно!