И хотела бы я сказать, что на события 475-476-х годов из Константинополя взирали, затаив дыхание…Но им там немного было не до того: как я уже упоминала в прошлых постах, в это время власть в Византии кочевала от Зенона к Василиску, а от Василиска обратно к Зенону, а у того трон попытался забрать Флавий Маркиан, внук императора Маркиана. И, возможно, это стало одной из главных причин того, что Зенон смирился с тем, что произошло на Западе и позволил Одоакру (ок.433-493) спокойно управлять его новыми владениями, чем тот и занялся, превратившись в первого короля Италии.
(Одоакра провозглашают королем Италии. Рисунок Ш. М. Янг)
Получалось у него в чем-то успешно, а в чём-то совсем нет. Так он, с одной стороны, сделал многое для того, чтобы не бесить римлян и поддерживать внутреннюю стабильность (оказывал поддержку Сенату, дал солдатам не-римского происхождения вожделенную землю, причем не в ущерб римскому населению, проводил административные реформы и установил политику веротерпимости), а с другой – в 477-м отдал Прованс вестготам. А ещё, стоило формальному императору Юлию Непоту «внезапно погибнуть», прихватил Далмацию, что очень не понравилось Зенону и во многом спровоцировало дальнейшие события.
В 485-м году произошёл мятеж Илла и Леонтия, причем второй тоже претендовал на императорскую власть. Подавлять мятеж отправили Иоанна Скифа и Теодориха Амала, хотя второго, консула того года, вскоре отозвали обратно. В итоге мятежники были побеждены и казнены в 488-м году. Происходило всё это безобразие на Востоке. Но это никак не помешало точившему на Одоакра зуб Зенону обвинить того в пособничестве тер… мятежникам и отправить всё того же Теодориха его наказывать. И тут-то и начинается самое интересное. Потому что может показаться и вызвать удивление, что Теодорих находился на службе у Зенона в качестве преданного полководца, только это было, мягко говоря, не совсем так.
(Так Теодорих изображен на монетах. Если верить этому изображению, то он относительно коротко стригся и не носил бороды, что для германцев было не характерно, но и с римлянами его сближало лишь отчасти)
Теодорих (ок. 451-526) был старшим сыном короля остготов Теодемира (пр. 469-474) из рода Амалов и его любимой наложницы Эрелиевы. Амалы изначально будто бы были вождями всех готов, но примерно в конце III века под их властью остались только восточные готы (остготы). Всю их родословную пересказывать не буду, нас интересует только линия Вультвульфа, потомком которого был Винитарий (предположительно одно лицо с Витимиром), король остготов в 380-390-х годах, а также Вандалар (предположительно сын Витимира), правивший в 395-440-х годах. В правление этих королей готы мигрировали со среднедунайской равнины на Апеннинский полуостров, и при Вандаларе даже захватили Венецию. Он же стал отцом трёх братьев-королей – Валамира (440-469), Теодемира и Видимира (469-474).
В годы правления Валамира остготы сначала оказались под властью гуннов, а потом стали одними из тех, кто помогал их одолеть и прогнать, а после этого расселились в Паннонии (теперь это примерно территории Венгрии, Австрии и бывших югославских республик). Теодемир и Видимир тогда управляли отдельными племенами, но королевского титула не имели. Теодемир управлял западными землями, а Видимир центральными. Но они были не единственными предводителями готов в регионе – был ещё противоборствующий им Теодорих Страбон, король фракийских остготов.
Именно из-за тёрок с ним начались тёрки остготов под властью Валамира с византийцами, коими тогда правил Лев Макелла, и в итоге племянник остготского короля, малолетний Теодорих, оказался в Константинополе заложником, чтобы восстановить между двумя правителями прошлый союз и соответствующие договоренности (остготы в своё время были приняты восточноримскими правителями в качестве федератов и формально находились у них на службе). И в Константинополе Теодорих прожил остаток детства и часть юности. За это время успел умереть его дядя, а отец стать новым королем, сам же принц получил, очевидно, хорошее по тем временам образование и примерно в 470-м году вернулся к родным. Наслаждаться семейным уютом, большими права и не очень большими обязанностями, ему довелось всего около 4-5 лет. Потому что потом его отец умер, примерно тогда же умер и второй дядя, и новым верховным королем стал сам Теодорих.
И с этого момента ему пришлось вести очень тонкую и непростую политическую игру, чтобы с одной стороны расширять владения своего народа, убирать противников и приумножать плюшки, а с другой стороны – не бесить византийских императоров. Теодорих ухитрился сделать многое для достижения первой цели, включая захват Сингидуна в результате победы над сарматским вождем Бабаем и объединение всех остготов региона под своей властью после гибели Теодориха Страбона в 481-м году и его наследника по имени Рекитах в 484-м. Но вот с тем, чтоб не нервировать императора, тогда уже Зенона, справился куда хуже. И тут-то вот сошлось одно с другим, и Зенон придумал гениальный план – отправил Теодориха карать Одоакра за «поддержку» Илла. В идеале он, наверное, рассчитывал, что это будет «сожрите друг друга», но минимальная выгода крылась в том, чтоб убрать усилившихся остготов от своих границ. Второе, к слову, удалось. На время.
Не ясно, просек ли Теодорих этот хитрый план, но у него и у самого имелся заточенный зуб на Одоакра. Ну и он не прочь был устроиться где-нибудь в Риме в качестве нового императора. Скромность – это не про него. И Одоакр, видно, так состарился, что растерял былые мудрость и хватку, иначе не объяснить, как всё так вышло. Теодорих привлёк на свою сторону Фелетея (пр. ок. 475-487), сына Флаккитея (ок. 453-475), короля придунайских ругов (Ругиланда), чем неосознанно (вероятно) сделал плохо ругам и осознанно – Одоакру.
(Король Фелетей и королева Гизо. Скан из моего экземпляра книги "Русь древнейшая" С. В. Перевезенцева)
Тот считал Норик своим и обрушился на разорвавшего союз Фелетея со своими войсками, естественно, победил и казнил Фелетея, а вместе с ним и его королеву Гизо. В той книге, о которой я упоминала, рассказывая о падении Западной Римской империи, есть на эту тему отдельный рассказ, где во главу угла поставлена личная неприязнь, а не политика. Очень занятно, но вряд ли имеет отношение к реальности. Про святого Северина, кстати, там тоже было. Того самого, чью обитель будто бы разграбил Фердерух, брат Фелетея и союзник Одоакра, за что его убил племянник, Фридерих, что и стало для Одоакра сигналом к бою. А Фридерих окончательно присоединился к Теодориху. После длительной изматывающей войны между Одоакром и Теодорихом, король Италии вынужден был пойти на попятную и заключить мир. Предполагалось, что Италией и другими землями они будут управлять совместно. Но на пиру в Равенне, состоявшемся в марте 493-го года по этому поводу, произошел огромный «ой» – Одоакра собственноручно зарубил Теодорих, а всех его родичей и преданных служителей убили его люди. Вот и побухали за мир.
После этого новым королем всея Италии стал Теодорих. И уж он-то оказался куда менее удобным правителем и для римлян, и для византийцев. Он сохранил все наработки предшественника и добавил к ним кое-что своё (например, отказался от «множественного права» – разграничения юридических норм в зависимости от принадлежности к римлянам или готам, сделав ставку на переработанное римское право), посетил Рим в 500-м году и впечатленный его красотами жертвовал средства на сохранение его памятников, но своей столицей провозгласил Равенну. И, может, всё было б ничего, если б не его мечта стать новым императором, что не нравилось не только местным жителям (которым, кстати, запретили носить оружие и поступать на военную службу), но и новому императору Византии – Анастасию. Тот и управителем Запада Теодориха признал очень нескоро и очень неохотно.
Да и ещё бы. Теодорих стал той ещё занозой в одном месте: мало того, что крепко засел на территориях бывшей Западной империи, так ещё не упускал случая что-нибудь прихватить и всячески укреплял связи с другими варварскими королями, используя для того старый добрый метод династических браков – свою овдовевшую сестру Амалафриду (460-526) ещё в 500-м году отдал в жёны новому королю вандалов, Тразамунду, внуку Гейзериха, своих старших дочерей от 1-й жены (или наложницы), имя которой история не сохранила, и с которой жил ещё в Мёзии, пристроил в качестве жён королям вестготов и бургундов: Тиудигото стала женой Алариха II, а Острогото – женой Сигизмунда, сына Гундобада. А сам женился на Аудофледе, дочери короля франков Хильдерика и сестре знаменитого Хлодвига I, от которой родилась его третья дочь Амаласунта.
(Дворец Теодориха сейчас)
Грустно тут и то, что эти союзы долго не продлились и принесли больше попоболи, чем пользы, и то, что сына у Теодориха так и не получилось. Да и императором он так и не стал. Единственной его надеждой стал зять, муж Амаласунты, по имени Эйтарих (или Эвтарик), а после его смерти в 522-м году внук – Аталарих. Рассказ у меня вышел и так длинный, да и спойлерить не хочется, поэтому подробности всех этих брачных историй и итоги правления Теодориха раскрою в следующий раз, а сегодня предлагаю ознакомиться с чудом найденным романом о жизни и правлении знаменитого остготского короля
Время действия: V-VI века, ок. 468-526 гг. н.э.
Место действия: королевство вандалов (современный Тунис), Западная Римская империя (нынешняя Бавария в Германии), Византия (современные Турция, Болгария, Греция, Сев. Македония и Албания), королевство Одоакра и затем Остготское королевство (современные Венгрия, Австрия, Сербия, Италия), Британия, королевство гепидов (современные Сербия, Словения и, возможно, Хорватия), королевство Сиагрия и франкское королевство (современная Франция);
Интересное из истории создания:
Росс Лэйдлоу (р. 1931) – современный шотландский писатель, известный своими историческими, детективными и фантастическими произведениями (если точнее, то «шпионской фантастикой»). Родился он в Абердине, потом учился в Кембриджском университете, работал в Южной Африке и, похоже, успел хорошенько по ней поездить. Однако не позже 1979-го он вернулся в родную Шотландию, вернее сказать, поселился в городе Данбар в Восточном Лотиане (это примерно 35-40км к востоку от Эдинбурга, столицы Шотландии), где устроился работать учителем географии. Человек он, видимо, не склонный к публичной жизни, поэтому особо много о нём и не расскажешь. Я даже не смогла выяснить наверняка, жив ли он ещё. Но, если жив, то предположительно всё ещё живёт в Восточном Лотиане, и ему в мае этого года должно исполниться 94.
(Росс Лэйдлоу, видимо, где-то в Шотландии. Пейзаж намекает. Красиво)
И неизвестно, планировал ли он становиться писателем, да и превратилось ли это однажды в основное его занятие или нет, но в том самом 1979-м был опубликован его первый роман – «Лев в ярости», жанр которого определяют и как «политический триллер», и как «антиутопия». И, похоже, это оказалось хорошим стартовым произведением. Потому что уже в 1984-м был опубликован роман «Дикобраз Линтона», потом в 1992-м про Афру (или точнее Эфру) Бен, первую профессиональную писательницу Англии и по совместительству шпионку на королевской службе у Стюартов.
Потом было затишье на долгие годы и новый роман Лэйдлоу выпустил уже про Аттилу в 2004-м году, а потом подряд друг за другом следовали романы «Теодорих» (2008) и «Юстиниан» (2010). И вот эти три последних романа можно смело укладывать в единую историческую трилогию, потому что временной разрыв между событиями в них совсем небольшой, и одна книга как бы перетекает в последующую. В своём послесловии автор отмечал, что в плане материала для романа о Теодорихе ему очень повезло, ведь тот период был богат работами историков, которые жили тогда же или немного позже, и могли опираться на свидетельства людей, которые описанные события и исторических личностей видели собственными глазами. Так, например, он опирался на работы знаменитого римского историка и государственного деятеля при Теодорихе – Кассиодора (р. не раньше 480 – ум. не позже 590), а также на записи епископа Эннодия. Опирался он и на «Готскую историю», сокращенную версию утерянной работы Кассиодора.
Все три романа есть на русском языке, изданы уже хорошо знакомым (мне во всяком случае) издательством «Вече».
Повествование весьма внезапно первым делом закидывает читателя в 468-й год и при том в Карфаген, куда на всех попутных ветрах примчался византийский флот, призванный наказать дерзких вандалов за всё нехорошее, причем командовал византийцами тот самый Василиск, что ненадолго сместил Зенона на посту пре императора. И это очень любопытный ход, потому что прямо-таки тыкает носом в то, о чем я лично успела позабыть – именно Василиск тогда откровенно облажался, потерял огромное количество кораблей и людей да вернулся в Константинополь с позорным поражением.
А в Константинополе в те годы жил почётным заложником юный Теодорих из рода Амалов, которого византийские сверстники не любили не только за то, что он германец, но и за то, что умён, обучается с огромным рвением, и его вечно ставит в пример учитель. У самого Теодориха уже в его возрасте хватает внутреличностных конфликтов – он восхищен римской цивилизацией и мечтает о том, чтобы стать её частью, но её истинные представители дают ему понять, что он чужак и варвар, и это не изменится никогда. Но и эталонным варваром он быть не может тоже, и воспитание уже не то, и вздумай он в ответ на насмешки и издевательства не просто уйти подальше, а врезать обидчику по зубам, будут проблемы и у него, и у его родных, и у его опекуна Тимофея. К слову, последний так к нему привязался, что помог эффектно разрулить и проблему с буллингом, и добиться у Льва Макеллы разрешения парню вернуться на родину, да вдобавок поехал вместе с ним, что стало началом их дружбы, растянувшейся на всю жизнь, но не обошедшейся без омрачений.
На родине с огромными радостью и облегчением Теодориха встретили родители – король Теодемир и его любимая наложница Эрелиева, но с явной неприязнью младший брат – Тиудимунд, что вскорости вылилось в неприятную стычку, а потом и в другие, менее заметные, но более ощутимые проблемы. А, самое главное, на молодого Теодориха свалилась разом целая куча неприятных озарений – он сын простой наложницы, в то время как Тиудимунд – не его родной брат, а единокровный и сын законной жены короля, да ещё вдобавок он слишком пропитался культурой византийцев, и теперь не знает, как вести себя с суровыми остготами, а те с сомнениями поглядывают на него. Сможет ли он в своё время стать для них королем, достойным своего отца? Возможность проверить это появилась у Теодориха очень скоро…
(Примерно так выглядела карта Европы, Ближнего Востока и Северной Африки в 500-м году, вскоре после захвата Теодорихом королевства Одоакра)
Поскольку русскоязычный текст в свободном доступе я не смогла найти, читать пришлось на английском. Так что отрывок будет с моим переводом.
«… Для Тимофея объездка лошадей была страстью с раннего возраста, почти навязчивой идеей. Метод, который предпочитали большинство римских мастеров верховой езды — подчинять животное своей воле суровым обращением — он презирал. Благодаря системе, основанной на вознаграждении и похвале за сотрудничество, уравновешенной отказом от внимания в ответ на плохое поведение или агрессию, он никогда до сих пор не терпел неудач ни с одной лошадью. Слейпнир оказался его самым суровым испытанием, но Тимофей наслаждался вызовом, и с терпением и последовательностью он, в конце концов, покорил это существо. Но горе тому, кто был настолько безрассуден, чтобы попытаться оседлать его.
Час легкой езды от того места, где он вступил на Виа Эгнатиа, привел Тимофея к краю лагеря Страбона за пределами македонского города Стабула Диомедис. Не сумев заключить выгодный для себя союз с Зеноном, Страбон начал полномасштабное наступление на Константинополь. Получив отпор (что вполне предсказуемо), он решил переключить свою атаку на запад и направлялся в Эпир, надеясь заручиться поддержкой Амалов, поскольку новая база Теодориха в Эпидамне находилась именно в этой провинции.
Появление Тимофея в лагере произвело немедленное впечатление. В отличие от своих вестготских кузенов, остготы давно были знакомы с использованием лошадей, сначала как степные пастухи, затем как союзники Аттилы, когда их кавалерия основательно проверила на прочность, пусть и не сломала стену щитов вестготов в эпической битве на Каталаунских полях. Хотя только богатые могли себе их позволить, все остготы разделяли любовь к лошадям. Животное с внешностью Слейпнира неизбежно вызвало огромный ажиотаж, и вскоре он стал центром восхищенной и растущей толпы.
Воины расступились, и Страбон, с развевающимися на плечах желтыми волосами, подошел посмотреть, в чем дело. Он взглянул на пятнистого жеребца с плохо скрываемой алчностью. «Мы знаем тебя», — заявил он, поворачиваясь к Тимофею. — Ты тот, кто победил нашего чемпиона в единоборстве в монастыре Святой Елизаветы». Он устремил на другого прищуренный взгляд. «Но бой был честным; мы не питаем к тебе неприязни. Что привело тебя в лагерь Теодориха Фракийского?»
Спешившись, Тимофей преклонил колени и сказал: «Я пришел, сир, с даром от короля Амалов. Он надеется, что ты примешь этого коня как знак дружбы, которая теперь существует между нашими народами. Его зовут Слейпнир, и он не имеет себе равных среди себе подобных».
«Слейпнир? Странное имя для странного зверя».
«Конь, достойный бога, господин. Или короля. Позвольте мне продемонстрировать, как идеально он подчиняется воле всадника. Легчайшее прикосновение пятки или уздечки, малейший намек на давление колена — вот все, что ему нужно».
Странно усиленный косоглазием блеск алчности в глазах Страбона был ясно виден.
Тимофей проворно вскочил на спину Слейпнира, чья сбруя уже была на месте. Ни разу не коснувшись луки седла или уздечки, он продолжил пускать жеребца в ход — старые-престарые движения, восходящие к Ксенофонту, которым должны научиться все боевые кони, если они хотят быть полезными всаднику, чьи руки заняты щитом и копьем. С непревзойденной грацией и видимой легкостью Слейпнир выполнил ряд манёвров: высокую рысь на месте, вставание с согнутыми скакательными суставами и царапаньем передних ног, и, что самое трудное, прыжки на месте, подвиг, который под силу только лучшим из скакунов. Спешившись, Тимофей поклонился Страбону и протянул руку к лошади. «Ваша очередь, господин».
Соответствуя ловкости исаврийца, король вскочил в седло — и тут проявилась вся злобность натуры Слейпнира. Почувствовав вес незнакомца на своей спине, жеребец, закатив глаза и прижав уши назад, немедленно начал вставать на дыбы и резко опускаться, заставив Страбона мрачно держаться за два передних рога седла. Вздох ужаса вырвался у разбегающихся зевак, когда Слейпнир подпрыгнул в воздухе, а затем приземлился с резким стуком, от которого Страбон вылетел из седла и рухнул на стойку с копьями снаружи шатра. Несколько клинков вонзились в спину короля, их кровавые острия вылезли из его груди. Страбон издал сдавленный крик, фонтан крови хлынул из его рта, и он безжизненно повис, подвешенный на копьях.
Прежде чем готы успели отреагировать, Тимофей оседлал Слейпнира и поскакал из лагеря. Копье просвистело мимо его головы; воин, который пытался преградить ему путь, упал, проломив череп подкованным железом копытом. Затем они освободились и помчались на восток по Виа Эгнатиа со скоростью, которую не мог бы развить ни один другой конь. Заговор — задуманный Теодорихом и Тимофеем только для того, чтобы унизить Страбона перед его последователями и, таким образом, как можно было надеяться, понизить его положение — увенчался успехом, превосходящим их самые смелые фантазии…».
(Как-то так, вероятно, представляли себе скандинавы 8-миногого коня Одина - Слейпнира)
Выбрала этот отрывок, потому что, пожалуй, он единственный вызвал у меня настоящий восторг и удовольствие. Я-то хитрость быстро смекнула) И ещё один не могу не привести:
«…Через десять дней после того, как Теодорих вошел в Равенну, начался пир в честь договора между двумя германскими королями. В большом зале дворца, где развлекались римские императоры, ряды длинных столов ломились от еды — в основном мяса, чтобы удовлетворить вкус германцев. Слуги с кувшинами эля и флягами вина толпились наготове, чтобы наполнить (что случалось часто) рога для питья и кубки. Гости, скиры и остготы, большинство в германских туниках, несколько в римских далматиках, были в праздничном настроении, шумно расслабляясь по мере того, как протекал вечер, тост за тостом все быстрее и быстрее следовали друг за другом. Затем за столами воцарилась тишина, когда Теодорих, Одоакр рядом с ним на почетном месте, встали с кубком вина в руке.
Настал момент для королей произнести тост друг за друга, отмечая узы дружбы, которые теперь объединяли их вместе с их народами. Но вместо того, чтобы призвать к тосту, Теодорих поставил кубок и выхватил меч. В тот же момент двое слуг бросились вперед и схватили Одоакра за запястья, в то время как из бокового входа вооруженные воины остготов хлынули в зал, окружив столы и безоружных гостей.
«Где же Бог?!» — закричал Одоакр в полном недоумении.
«Бог с сильными!» — прокричал в ответ Теодорих и пронзил его. Его действия мгновенно скопировали остготы, и через несколько мгновений все скиры лежали мертвыми или умирающими, их кровь окрасила тонкие льняные скатерти и запеклась на мозаичном полу.
Стремительный и жестокий поток приказов от Теодориха привел к немедленному уничтожению семьи Одоакра и убийству всех его последователей, которых удалось найти. Что касается римлян, то те, кто поддерживал Одоакра, были объявлены вне закона, их права как граждан были аннулированы, их имущество конфисковано.
Запертый в своих покоях во дворце, Теодорих бушевал и плакал, охваченный черной депрессией. Где же Бог, в самом деле? Все его высокие надежды и стремления казались пустыми и никчемными, как те легендарные Яблоки Гесперид, которые превращались в пепел во рту. Соблазненный блестящим, но пустым титулом «Наместник Восточного императора», он был убежден удалиться в Италию. Ради чего? Зенон, должно быть, смеется на небесах. Римляне могли бы, неохотно терпеть его как своего правителя, но они никогда не позволят ему принять мантию «Романитас». Для них он всегда будет варваром-чужаком — и в придачу ублюдком — обреченным своей германской кровью, несмотря на римское образование, никогда не войти в магический круг тех, кто был частью Рима…»
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Должна сразу признаться, что книга эта не вызвала у меня особых восторгов, но я считаю её добротным середнячком, со своими однозначными плюсами и иногда заметными минусами. Конфликты там, можно сказать, извечные, проверенные временем – тут вам и про борьбу за власть, вопреки всему, и про братскую зависть, и про испытание дружбы. Вот, чего не было только, это любови любовной) Что, с одной стороны, плюс, потому что романтические линии пихают куда надо и куда не надо, а тут их вовсе нет. С другой стороны…это не то что бы минус, но было ощущение, что в погоне за желанием не лезть в эти любовные дебри, автор на корню зарубил очень важный момент политики Теодориха – то, как он заключал брачные союзы с королями-соседями.
Лэйдлоу вроде и упоминает об этом, но выглядит это порой как чёрт из табакерки или рояль из кустов. Если не знать всего того, что я написала в своей исторической выкладке, то есть риск засесть перед текстом с вопросом – «Что? Сестра? У Теодориха была сестра? Так чё ж она раньше-то не упоминалась?». Т.е. Лэйдлоу упоминает матерей Теодориха и Тиудимунда, но ни слова не пишет об Амалафриде до того, как рассказывает о том, что её Теодорих отдал в жёны Тразамунду. И вообще ничего не говорит толком о старших дочерях Теодориха, и о матери Амаласунты. Догадывайтесь, мол, сами, с какого перепуга Хлодвиг I и Аларих II вдруг стали Теодориху родственниками, грызни между коими ему надо бы не допустить.
Что ещё мне показалось, мягко говоря, странным – это взгляд Лэйдлоу на личность Теодориха. То есть было бы даже мило, если б так не отдавало фальшью. Теодорих у него – это эдакий культурный интеллектуал с ранимой душой, честный и мечтательный, и всё такое, при этом иногда непоследовательно творящий какую-нибудь дичь. Конечно, мнение имеет право на существование, но, признаюсь честно, никогда так вот на личность этого короля не глядела и не могла представить, что кто-то сможет. Всё, что доселе я о нём знала, выдавало в нём очень умного, последовательного, но при этом хладнокровного, хитрого и даже в чём-то циничного политика и вождя. Одна лишь фраза, которую ему приписывают, произнесенная им будто бы сразу после убийства Одоакра («У несчастного в теле не было костей!»), как бы намекает…В одном лишь соглашусь, Теодорих почти наверняка в самом деле был очень честолюбивым человеком и высокого мнения о самом себе. Но а как же иначе он стал бы Великим?)
Ну и некоторые моменты меня просто позабавили, например, избитый троп с «пророчеством о величии») В остальном же я высоко оценила и то, как Лэйдлоу даёт описания местности (переход через горный перевал просто сам собой возникал у меня перед глазами), и то, как он старался буквально держать читателя в курсе всего, что творилось в мире в описанные почти шестьдесят (!) лет, от Ближнего Востока и Северной Африки до Британии – он попутно рассказывал и о событиях в Византии, и в нынешней Франции, ставшей ареной для борьбы франков, бургундов, вестготов и последних римлян и галло-романов под предводительством печально известного Сиагрия, и, само собой, в Италии, причем делает это разными методами. Местами, может, это даёт ощущение какой-то разрозненности, но к концу книги всё же возникает ощущение того, что «всё связано со всем», хотя автор не всегда ясно и последовательно излагал факты, а иногда, как я и сказала, что-то опускал. Так что у кого-то ощущение какой-то фрагментарности и незавершенности может сохраниться и к концу. К счастью…есть ещё «Юстиниан») Если у меня будет хватать времени, с этим романом я тоже ознакомлюсь.
В общем я ещё наткнулась на «Хищника» Г. Дженнингса о правлении Теодориха, но там книга специфическая, явно 18+ и, блин, огромная. Но читается на ура. Если кто-то заинтересовался, пишите в коммах, может, однажды и на неё сделаю обзор. А пока, если хочется прочитать о Теодорихе Великом, рекомендую сегодняшнюю книгу к прочтению. Она и небольшая, и всё-таки всё необходимое освещает очень даже неплохо.
Если понравился пост, не забывайте ставить лайк, жать на "жду новый пост", делиться комментариями и даже можете закинуть небольшой донат в качестве поощрения или для спонсирования поиска редких книг.
