Многие из нас слышали о девочке из блокадного Ленинграда - Тане Савичевой. Надеюсь, с течением времени, педагоги не изменяют обязательным программам и продолжают рассказывать подрастающему поколению о ужасах войны, о её жертвах и героических поступках. Это важно, это крайне важно. Ведь только помня уроки прошлого, мы можем понимать, к чему могут привести ошибки в будущем. Давайте очередной раз поговорим об измученном ребенке, жизнь которого оборвалась по вине немецких захватчиков в годы Великой Отечественной войны.
Таня родилась 23 января 1930 года в селе Дворище, Псковской области, в семье Николая и Марии Савичевых. Она была самой младшей в семье, пятой по счету, помимо нее в семье уже были два мальчика (Леонид (1917 г.р.) и Михаил (1921 г.р.)), и две девочки (самая старшая Евгения (1909 г.р.) и Нина (1918 г.р.)) У неё также были две старшие сестры и брат, которых она никогда не видела, потому что они умерли в младенческом возрасте от скарлатины (Скарлатина – инфекционное заболевание, для которого характерно появления острого воспаления в ротоглотке, сыпи и повышения температуры тела) в 1916 году, ещё до её рождения. Мать Тани лишь на время родов приезжала в Дворище, к родственникам, в остальное время семья жила в Ленинграде, куда перевезли и маленькую Таню. Отец был предпринимателем, держал небольшую булочную (представьте, с какой грустью, в блокадные годы, они будут вспоминать сколько свежей и вкусной выпечки было в их доме). Также, Николай (отец Тани) владел кинотеатром «Совет» на углу Суворовского проспекта и 6-й Советской улицы. В булочной работали сам Николай, Мария (мать Тани) и три брата Николая — Дмитрий, Василий и Алексей.
Но в 1930-е семью коснулись начатые государством реформы - частную собственность начали отчуждать, а частников выдворяли из Ленинграда. Так случилось и с отцом Тани, в 1935 году НКВД выселил его из Ленинграда за 101-й километр в деревню Боровичи. За ним отправилась и семья Савичевых. Николай очень сильно переживал по поводу того, что теперь не может содержать свою семью. В итоге стресс, безденежье дали о себе знать — Николай Савичев заболел раком и скончался 5 марта 1936 года.
Будучи детьми "лишенца", все пятеро детей Савичевых не могли вступать в комсомол, были ограничены в выборе высшего образования. Однако, семья вскоре смогла вернуться в Ленинград. Мария с детьми поселилась вместе с бабушкой на 2-й линии Васильевского острова, в доме 13/6 в квартире под номером 1. Евгения, старшая сестра Тани, к тому моменту вышла замуж и переселилась на Моховую улицу, однако брак продлился очень недолго - пара быстро развелась. Тем не менее она продолжала жить на Моховой, наведываясь домой в основном по воскресеньям. Жизнь продолжалась.
В конце весны 1941 года Таня только окончила третий класс. Летом Савичевы собирались уехать к родственникам, но не успели. Накануне войны город покинул лишь Михаил. Семья осталась в блокадном Ленинграде. В день начала войны, 22 июня, их бабушке Евдокии исполнилось 74 года. Узнав о начале боевых действий, Савичевы решили остаться в городе.
Савичевы пытались помочь Красной армии, как могли: сестра Женя сдавала кровь для раненых, Нина копала окопы, Таня собирала бутылки для зажигательных смесей, Мария (мама Тани) шила военную форму, а Леонид вместе с дядей Лёшей и дядей Васей отправились записываться на фронт. Но из военкомата их послали по домам — у Леонида было плохое зрение, а дяди уже не подходили под призывной возраст. Когда Савичевы узнали, что 9 июля Псков был захвачен немцами, то постепенно начали считать Михаила погибшим, не зная, что он попал в партизанский отряд.
Стоит сделать небольшое отступление и коротко рассказать, для каких целей германцы организовали блокаду огромного города.
18 сентября начальник Генштаба германских сухопутных сил генерал Франц Гальдер сообщил в штаб группы армий "Север", что он и главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Вальтер Фон Браухич полагают целесообразным овладеть городом в результате "голодного изнурения, а не посредством применения оружия". Фон Лееб (командующий группой армий Север) на несколько дней задержал у себя танковые дивизии Гёппнера, рассчитывая ворваться в Ленинград. А когда это не удалось, продолжал атаки, чтобы войска Ленинградского фронта вынуждены были оборонять пригороды и не имели возможности прорвать кольцо блокады. 22 сентября фон Лееб записал в дневнике: "Наступления на Петербург и его взятия быть не должно. Его необходимо окружить и уничтожить артиллерийским огнем и атаками с воздуха. Все подготовительные мероприятия с целью занятия города и использования его в своих интересах должны быть прекращены. Позже, 7 октября, Гитлер дал указания главнокомандующему сухопутной армией Браухичу, в которых были идентичные планы: город сковать блокадой, никого не выпускать. Опасаясь, что уличные бои в городе приведут к большим потерям и помешают перебросить дивизии с севера для наступления на Москву, глава Германии приказал взять Ленинград в плотное кольцо.
Продолжаем. Первая запись.
8 сентября 1941 года началась печально известная блокада Ленинграда.
Голод пустил свои ужасные ростки уже осенью, но быстро наступила суровая зима, которая ухудшила положение в разы. В декабре 1941 года, когда в Ленинграде остановилась работа транспорта, а улицы города были полностью занесены снегом, который не убирался всю зиму, Евгения очень сильно подорвала здоровье как из-за частой донорской сдачи крови, так и из-за того, что ей приходилось идти от дома до завода пешком почти семь километров. Иногда она оставалась ночевать на заводе, чтобы сохранить силы для работы ещё на две смены. Однажды Евгения не пришла на завод, и, обеспокоенная её отсутствием утром в воскресенье 28 декабря Нина отпросилась с ночной смены и поспешила к сестре на Моховую улицу, где 32-летняя Евгения умерла у неё на руках. Вскоре в дневнике младшей сестры появилась первая запись под буквой «Ж»: «Женя умерла 28 дек в 12.00 час утра 1941 г.» (здесь и далее пунктуация, орфография и грамматика сохранены — прим.).
Как-то, убираясь дома, Таня нашла забытую её сестрой Ниной записную книжку. Часть книжки была заполнена записями Нины, а вот другая — с алфавитом для телефонных номеров — оставалась нетронутой. Таня не стала выбрасывать находку и сохранила её у себя в шкафчике.
Евгению хотели похоронить на Серафимском кладбище, однако это оказалось невозможно из-за того, что все подступы к воротам кладбища были завалены трупами, которые некому было хоронить. Поэтому Савичевы решили отвезти её тело на Остров Декабристов и похоронить на Смоленском лютеранском кладбище. С помощью бывшего мужа Евгении, Юрия, удалось достать гроб. По воспоминаниям Нины, уже на кладбище Мария, склонившись над гробом старшей дочери, произнесла фразу, которая для их семьи стала пророческой: «Вот мы тебя хороним, Женечка. А кто и как нас хоронить будет?»
Смерть в блокадном городе.
Дальше только тяжелее...
Не прошло и месяца, как в дневнике Тани были написаны новые строки под буквой «Б»: «Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.». Бабушка Евдокия постоянно недоедала, она не хотела объедать и без того голодных внуков. В январе ей стало совсем плохо. Врач поставил диагноз — алиментарная дистрофия, предложил проехать в стационар. Но бабушка отказалась. Она понимала, что всё бессмысленно, и не хотела занимать койку в больнице, которая могла понадобиться раненым. В свидетельстве о смерти, которое Мария Савичева получила в райсобесе, стоит другое число — 1 февраля. Это было вызвано тем, что перед смертью Евдокия попросила не выбрасывать её продуктовую карточку, потому что её можно было использовать ещё до конца месяца. Евдокия — единственная из семьи Савичевых, чьё место захоронения осталось неизвестным: Нина не участвовала в её похоронах, потому что вместе с Леонидом к тому моменту уже давно была на казарменном заводском положении и дома почти не бывала.
28 февраля 1942 года домой не вернулась сестра Нина. Мама пыталась навести справки, но так ничего и не узнала. В этот раз Таня не записала в свой дневник ничего, девочка хотела верить, что сестра жива. Оказалось, что в тот день был сильный артобстрел, и Нина вместе со всем предприятием, где она работала, была спешно эвакуирована через Ладожское озеро на "Большую землю". Квартирный телефон был выключен ещё в начале блокады. Письма в осаждённый Ленинград почти не приходили, и Нина не могла передать родным никакой весточки. Во время эвакуации Нина тяжело заболела, её сняли с поезда и отправили в больницу.
Леонид работал на Адмиралтейском заводе днями и ночами. Завод находился на противоположном берегу Невы, и идти пешком несколько километров до рабочего места и обратно, да ещё зимой под продувным ветром через Неву непросто даже сытому человеку в мирное время. Как и Евгении, Леониду в большинстве случаев приходилось ночевать на предприятии, часто работая по две смены подряд. В книге «История Адмиралтейского завода» под фотографией Леонида стоит подпись:
Леонид Савичев работал очень старательно, ни разу не опоздал на смену, хотя был истощён. Но однажды он на завод не пришёл. А через два дня в цех сообщили, что Савичев умер...
Леонид умер от дистрофии 17 марта в заводском стационаре в возрасте 24 лет. Михаил, позднее, вспоминал о брате как об отличном парне, который всегда гордился тем, что был ровесником Октября и что год его рождения — 1917. На букве «Л» Таня, в спешке объединив слова «часов» и «утра» в одно, написала:
"Лёка умер 17 марта в 5 часутр 1942 г."
13 апреля в 56 лет умер дядя Василий. Таня на букве «Д» сделала соответствующую запись, которая получилась не очень правильной и сбивчивой: "Дядя Вася умер в 13 апр 2 ч ночь 1942 г."
Незадолго до смерти, дяде Тани, Алексею Савичеву был поставлен тот же диагноз, что и Евдокии — третья степень алиментарной дистрофии, и при этом настолько запущенная, что его не могла спасти даже госпитализация. Алексей умер в возрасте 71 года 10 мая. Страница на букву «Л» уже была занята записью про Леонида, и поэтому Таня сделала запись на развороте слева. По неизвестным причинам слово «умер» Таня почему-то пропустила: "Дядя Лёша 10 мая в 4 ч дня 1942 г."
Последний удар...
Мама Тани. Через три дня после дяди Лёши, смерть пришла в дом снова. На этот раз появились последние четыре самых страшных надписи в небольшой записной книжке маленькой девочки Тани Савичевой:
Под буквой «М» — «Мама в 13 мая в 7.30 час утра 1942 г.»; под буквой «С» — «Савичевы умерли»; под буквой «У» — «Умерли все»; под буквой «О» — «Осталась одна Таня»…
Оставшись одна, Таня обратилась за помощью к соседям Афанасьевым. Они завернули в одеяло и свезли тело Марии Игнатьевны в ангар, где складировали трупы. Сама Таня в последний путь маму проводить не смогла: она была слишком слаба.
Таня пойти с нами не могла — была совсем слаба. Помню, тележка на брусчатке подпрыгивала, особенно когда шли по Малому проспекту. Завёрнутое в одеяло тело клонилось набок, и я его поддерживала. За мостом через Смоленку находился огромный ангар. Туда свозили трупы со всего Васильевского острова. Мы занесли туда тело и оставили. Помню, там была гора трупов. Когда туда вошли, раздался жуткий стон. Это из горла кого-то из мёртвых выходил воздух… Мне стало очень страшно.
На следующий день, взяв палехскую шкатулку с маминой свадебной фатой, венчальными свечами и шестью свидетельствами о смерти, Таня отправилась к бабушкиной племяннице Евдокии Арсеньевой. Женщина оформила над девочкой опекунство. Когда тетя Дуся уходила на работу на завод, на полторы смены без перерыва, то отправляла Таню на улицу. Таня к тому моменту была уже окончательно истощена, и, несмотря на то, что уже стоял май, как и все ленинградцы, страдавшие дистрофией, она ощущала озноб и ходила в зимней одежде. Нередко случалось, что, вернувшись домой, Евдокия заставала Таню спящей прямо на лестнице.
В июне 1942-го Таню нашел друг Нины Василий, который вернулся из эвакуации и обнаружил письмо от Нины. Евдокия сняла с себя опекунство, чтобы оформить Таню в детский дом и вывезти из города.
125 детей детдома №48 прибыли в Шатки Горьковской области в августе 1942-го. Таня была одной из пяти детей, которые были инфицированы, и единственной, у кого был туберкулез. 3 декабря 1943 года, брат Тани, Михаил был ранен в бою и к февралю 1944 года оказался наконец в Ленинграде. Подлечившись в госпитале, он наведался домой и от соседей узнал, что из его семьи осталась только Таня. Он послал запрос в детский дом № 48 и получил ответ от тамошней воспитательницы Анастасии Карповой, датированный 10 мая, в котором та прямо сообщила, что Таня в плохом состоянии, что у неё начался энцефалит, а в местном госпитале нет соответствующих специалистов, поэтому надежды на выздоровление нет. Однако благодаря этому запросу Таня узнала, что её брат жив.
Таню долгое время лечили, а в марте 1944-го отправили в дом инвалидов.
Туберкулёз продолжал прогрессировать, поэтому 24 мая Таню перевели в инфекционное отделение Шатковской районной больницы, где за ней до последнего дня ухаживала санитарка Анна Михайловна Журкина:
Я хорошо помню эту девочку. Худенькое личико, широко открытые глаза. День и ночь я не отходила от Танечки, но болезнь была неумолима, и она вырвала её из моих рук. Я не могу без слёз вспоминать это...
Через какое-то время Михаил получил следующее письмо, датированное 29 мая, в котором ему сообщили, что у Тани начались проблемы с речью и что в Понетаевке нет необходимых условий, в которых Таню можно было бы вылечить.
Спустя два месяца девочку перевели в инфекционное отделение районной больницы. Туберкулез и дистрофия прогрессировали, и 1 июля 1944-го Таня умерла. В тот же день Таню похоронил на местном кладбище больничный конюх, а Журкина много лет ухаживала за Таниной могилой.
А дневник?
Маленькую записную книжку с 9 страшными записями, написанные карандашом детской рукой, Нина, которая вернулась в Ленинград уже после снятия блокады, нашла у Евдокии. По воле случая дневник маленькой девочки, похоронившей свою семью, увидел знакомый Нины, учёный секретарь Эрмитажа. Так история жизни и смерти простой ленинградской школьницы Тани Савичевой в 1946 году попала на выставку «Героическая оборона Ленинграда». Сегодня 9 листочков из дневника девочки Тани хранятся в «Государственном Музее истории Санкт-Петербурга», а копии их разошлись по всему свету как память о маленькой девочке, описавшей свою, детскую историю страшной войны.
Савичевы всё-таки пережили войну!
Таня не могла знать, что она не последняя выжившая Савичева. В эвакуации была сестра Нина, а еще был жив брат Михаил. Перед самым началом войны он поехал в Псковскую область, где у семьи была дача. Там его застало наступление фашистов. Мужчина оказался в партизанском отряде, воевал, был тяжело ранен, но выжил. После войны Михаил Савичев был одним из тех, кто поддерживал память о Тане. Несколько лет он разыскивал ее в надежде, что сестра жива. Только в 70-е стало известно, где похоронена девочка. Нина осталась жить в Ленинграде, где умерла 6 февраля 2013 года в возрасте 94 лет и была похоронена на кладбище в посёлке Вырица. Михаил в 1944 году переселился в город Сланцы, где умер в 1988 году.
Дорогие читатели, спасибо за прочтение. Война - это страшное зло, которое приносит только горе. События тех времен забывать нельзя, нельзя позволять переписывать историю, перевирать её. Пока мы об этом говорим, мы поддерживаем эту священную нить, между прошлым и будущим. Вечная память, павшим в то страшное время. Никто не забыт, ничто не забыто.
