Запись капитана Элизы Вейн.
День седьмой. Уходим от преследования по третьему квадранту Нестабильности Кесслера. Корпоративные гончие на хвосте. Поврежден двигатель №3, щиты на 40%. Нужна дыра, чтобы залечь на дно и сделать хоть какой-то ремонт. Сканеры выдали аномалию — массивное гравитационное поле, класс газовый гигант, но с диким электромагнитным фоном. Идеальная мусорка, чтобы спрятаться. Ложимся на курс. Входим в атмосферу.
Черт возьми, это не просто газовый гигант. Это сущий ад. Давление за бортом растет не по нормали, атмосфера — коктейль из чего-то едкого, радары слепнут от помех. С трудом нашли относительно спокойный карман, посадились на автопилоте на какой-то… плавучий остров? Поверхность каменистая, сканы показывают колонии каких-то организмов, похожих на лишайники. Гончие прошли мимо, не сунулись сюда. Слава Разуму. Отдышимся, починим двигатель.
Инженер Горский нашел что-то на скалах во время забора проб для синтезатора. Не руду. Кристаллическую формацию, излучающую слабые энергоимпульсы. Принесли на борт. Выглядит как данные, но структура нечитаема. Подключаем лингво-декодер.
Декодер взломал базу. Это не просто данные. Это… дневник? Миф? Предупреждение. Перевод приблизителен, но суть ясна. Цитирую находку.
ЗАПИСИ О ТОМ, ЧТО НИЖЕ. ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ НЕРАЗУМНЫМ.
(Система отмечает визуальное сопровождение — схематичное изображение атмосферных вихрей)
Да не ищет стопы своей по Тверди безумец, ибо её нет. Есть лишь Вихрь. Вечный. И в Вихре том — Они. Не дети Создателя, чьё имя стёрто, но древние духи самой стихии. Имя им — Эфиримы. Властители Бездны…
Мы читали это при полном составе экипажа. В наушниках стояла тишина, нарушаемая лишь гулом систем корабля и натужным свистом чужой атмосферы за броней.
— Три лика, — прошептала штурман Лаврова, глядя на главный экран, где датчики безуспешно пытались построить карту этого безумного мира. — Капитан, смотрите. Первый… Могх-Уррул. Шёпот Бездны. Это же идеальное описание гравитационных аномалий и давления в нижних слоях. То, что чуть не раздавило нас при спуске.
— Второй, — хрипло сказал Горский, стирая пот со лба. — Шарр-Нагас. Смерч. Сканеры зафиксировали в северном полушарии атмосферный вихрь размером с малую планету. Энергетическая сигнатура зашкаливает. Это он.
— А третий… — я сама закончила фразу, глядя на показания спектрографа. — Ксаан-Зил. Сияющий обман. Мы видели его на подлете. Верхние слои атмосферы. Идеальный город из света. Я думала, это миражи из-за ионизации. А это… «Он».
Внезапно завыли сирены. Не красная тревога, а предупреждение системы навигации.
«Обнаружено аномальное изменение плотности атмосферы. Рекомендовано экстренное всплытие».
Мы замерли у экранов. Из густой, багровой пелены газов медленно выползала стена. Стена из облаков, пронизанных молниями. Она была живой, пульсирующей, и она плыла прямо на нас. Это не было похоже на обычный шторм. Это было похоже на внимание. На целенаправленное, осознанное движение.
— Шарр-Нагас… — прошептал кто-то.
— Всем по местам! Срочное всплытие! Двигатели на максимум! — скомандовала я, но в голосе уже не было прежней уверенности, только древний, животный ужас.
Но двигатель №3 все еще чинили. Мы не могли дать полную тягу. А стена смерча приближалась, поглощая все на своем пути.
И тут Лаврова крикнула:
— Капитан! Смотрите! Мираж! Прямо по курсу!
И он был там. Далеко, над бушующей стеной шторма, сиял оазис. Теплый, золотой свет, обещающий покой и безопасность. Формы зданий, башен… точь-в-точь как потерянная колония Новый Эдем, откуда была родом половина экипажа. Он манил. Он был воплощенной мечтой.
— Курс на него! — закричал один из техников, его глаза были полны слез. — Это же спасение!
— НЕТ! — мой голос прозвучал как выстрел. — Это Ксаан-Зил! Держись своего камня! Крепче держись своего штурвала!
Цитата из скрижали сработала как удар тока. Все застыли.
— Горский! — заорала я в коммуникатор. — Сколько нужно двигателю?!
— Минута! Еще одна минута!
Минута. За которую смерч разорвал бы нас в клочья. А мираж сиял, обещая вечность.
— Тактический компьютер! Все оставшиеся энергоресурсы — на щиты! Развернуть корпус навстречу ударной волне! Игнорировать рекомендуемый курс! Удерживать позицию!
Это было безумием. Это противоречило всем инструкциям. Но мы держались. Держались за наш корабль, за наш единственный якорь в этом безумном вихре.
Смерч накрыл нас. Корабль затрещал. Свет погас, оставив только аварийное освещение и вой ветра, который теперь звучал как насмешливый, голодный хохот.
А потом… он прошел. Пронесся мимо. Как будто потерял интерес к добыче, которая не бежала, а стояла на месте.
На экраны вернулась картинка. Мираж-Ксаан-Зил медленно таял, как сахар в воде, обнажая безразличную ярость газовой бури.
— Двигатель исправлен, — доложил осипший Горский. — Можем уходить.
Мы молча выползли из этой атмосферы. Когда за стеклом иллюминатора вновь появились холодные, чистые звезды, мы не радовались.
Мы нашли не укрытие. Мы нашли предупреждение, оставленное, возможно, нашими же предками, которые когда-то тоже падали с небес в этот газовый ад. И теперь мы знаем.
Космос полон не только астероидами и черными дырами. Он полон Эфиримами. И некоторые сказки оказываются самой страшной правдой.
