Опус

Став популярным блогером в своей собственной церковной группе и отправив на плаху надоедливую и не ответившую за базар жену Анну Болейн, Генрих через неделю женился на Джейн Сеймур, за которой он заранее начал ухлёстывать ещё при жизни Болейн.

Казалось бы Генрих нашёл своё тихое семейное счастье с новой женой, которая, в отличии от Анны Болейн, послушно лайкала и репостила все его указы и пожелания и не лезла куда её не просят. Когда же Генрих узнал, что она родила ему долгожданного сына, то пушки в Тауэре двумя тысячами залпов отстреляли мотив «Не словом, а делом», а итак не узкие штаны Генриха, просто распирало от счастья.

Но сильно попорченная карма Генриха как-будто бы специально ждала тот момент когда Генрих будет на седьмом небе от счастья, что бы одним роковым ударом сбросить его с небес на землю. Этим ударом оказалась смерть его любимой жены, не перенесшей родильной горячки.

Генрих впал в чернейший запой и даже самый грустный средневековый эмо выглядел на его фоне просто клоуном-весельчаком из какого-то развесёлого водевиля.

Пока Большой Гэ плотно сидел на стакане, страной руководил Томас Кромвель, сменивший казнённого Томаса Мора, не желавшего отписываться от папской католической группы. Мор в свою очередь сменил кардинала Уолси, который не смог добиться для Генриха развода. Исходя из всего перечисленного, не надо было быть Эйнштейном, чтобы понять, что Генрих ошибок не прощает и скор на расправу. Но Кромвель почувствовал себя бессмертным и решил проявить инициативу, которая, как мы знаем, имеет в первую очередь инициатора.

Убедив короля, что с бухлом пора завязывать, Кромвель решил найти ему новую жену, чтобы укрепить авторитет страны. Задача была не из легких, так как статистика Генриха была немногим лучше, чем у самки богомола - все три его предыдущие жены были мертвы. Да и Генрих уже не был грозой придворного курятника, и предпочитал столовую спальням придворных дам. Поэтому надо было искать жену в глухом селе, куда слава про Генриха-топтуна ещё не докатилась. И такую ищейки Кромвеля нашли. Звали дамочку Анна Клевская.

Дабы убедиться, что она не крокодил, к ней отправили художника, чтобы тот срисовал с неё портрет, который Генриху понравился и со словами «4-й раз не водолаз», он согласился на помолвку.

Это сегодня благодаря Инстаграм мы знаем, что за красивой аватаркой может легко скрываться гоблин, а в те далёкие времена такой суровой правды жизни ещё не знали. Королю дамочка вообще не понравилась, но он был воробьем стреляным и знал, что не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки. К этому нехитрому методу он и прибегнул, но оказалось, что Генрих столько не выпьет, поэтому из спальни молодых вместо ахов и вздохов доносился ревучий храп бухущего Генриха.

Выйдя из крутого алкогольного штопора Генрих решил, что от Анны надо по-тихому избавиться, тем более, что у него стало наклёвываться с горячей штучкой, Екатериной Говард. Казнить жену был бы реальный трэш. Во-первых не за что, а во-вторых, у Генриха итак была репутация отморозка-женоненавистника, а это был бы дауншифтинг до уровня графа Дракулы и его именем тогда уж точно пугали бы английских детишек ещё не одно столетие.

Сославшись на то, что в первую брачную ночь он был «не бу-бу», а соответственно «ничего не было», и на то, что Анна уже была ранее помолвлена, Генриху удалось замять конфуз и аннулировать брак. Поскольку «проклятие жены Генриха», передающееся половым путём, на Анну не перешло, то ей выписали титул «сестры короля» и она осталась жить долго и счастливо в Англии и наблюдать за дальнейшим трэшем из зрительного зала.

Так как свадьба прошла, а после неё по законам жанр никто не умер, то, дабы не изменять традициям, Генрих казнил Кромвеля - ибо осадочек после неудачной женитьбы остался.

В пятый раз Генрих женился на двоюродной сестре Анны Болейн, Екатерине Говард.

Представительницы этой семьи во всех смыслах теряли голову от Генриха. По началу с любвеобильной Екатериной Генрих сбрасывал лишние килограммы такими темпами, что мог бы выиграть «Зваженi та щасливi», но злые языки опять стали утверждать, что его жена «девушка-Робин Гуд». У Генриха опять снесло крышу, а в следствии этого Екатерине снесли голову, как и всем, кого подозревали в шашнях с ней.

Ну что тут скажешь? Традиции для англичан это всё! Поэтому, когда Генрих решил в шестой раз жениться на Екатерине Парр, то палач уже заранее начал точить топор. Но Екатерине удалось пережить своего шухерного муженька. Правда она тоже прошлась по лезвию ножа. Дело в том, что Генрих за бабами и пьянками забил на свою церковную группу и заново подписался на папскую, и, как истинный самодур, приказал своим фолловерам сделать тоже самое. Но Парр, верная фанатка старого творчества Генриха, всё ещё лайкала его старые посты и подгоняла в церковную группу Генриха новую подписоту. Когда Генриху донесли про это, она мастерски потёрла все лайки и отписалась из группы. Довольный Генрих решил побыстрее воткнуть, что бы хоть перед смертью никого не казнить.

Под крики: «Король умер! Да здравствует король!» на сцене из полумрака начали показываться дочери Генриха, но об этом в другой раз.

Генрих отправился к жене, чтобы требовать у неё развода, предварительно надёргав цитат из Библии, чтобы потом выпуливать их одну за одной в лицо своей несчастной жене. Она знала, что её муженёк однолюб, но многоёб, однако так же считала, что он никогда не попросит у неё развода, поэтому закрывала глаза на его половые шалости. Вот почему, заслышав дичь о разводе, Екатерина поняла, что дело плохо, и что она недооценила последнюю проблядь своего любвеобильного муженька.

Генрих стал лепить горбатого и свою защиту строить на том, что оказывается нельзя было жениться на жене своего брата, что он этого не знал и теперь Бог его карает и не даёт ему наследника. Все эти гнилые отмазки не пролезли и Генрих был послан.

Король обратился к Папе Римскому, полагая, что уже достаточно облобзал его священный зад своими сочинениями про Лютера, чтобы тот баш на баш дал ему развод с женой. Но Генрих не учёл тот момент, что усукабляло ситуацию то, что его жена была тётей Карла V — мегажёсткого чувака тех времён. Мало того, что он был ярым католиком так ещё и был королём Испании и Священной Римской Империи. Против него Генрих был обычным похотливым крестьянином-жиробасом, запутавшемся в своём курятнике. Выбор у Папы был не велик, ведь ссориться с Карлом было себе дороже, поэтому Генриха, как пацана, выкинули за ухо из Ватикана и посоветовали завязывать с потягушками на стороне.

Получилось как в том анекдоте про Мальчиша-плохиша, когда «И варенья не дали, да и с пацанами (Лютером) как-то не хорошо получилось». Мысленно матеря про себя Папу Римского, Генрих понял, что у Лютера это получается лучше, поэтому он решил перейти на его сторону.

Генрих решил замутить христианский брексит и самоудалился из группы «Католическая церковь», создав свою группу, назначив там себя админом. И заставил всех англичан подписаться на неё. Девиз группы был - «нет подписки , нет головы». Намёк поняли не все, за что и поплатились. Папа Римский начал срать кирпичами и слать проклятия, но Генриху было пофиг от слова абсолютно. Он даже не понимал, почему этого не сделал раньше.

Хорошая растяжка Генриха в молодые годы позволял ему удобно сидеть сразу на двух стульях: руководить страной и церковью. Первым делом он помножил на ноль свой предыдущий брак и женился на Анне Болейн. Казалось бы, живи да радуйся, а в короткие от счастья промежутки, расправляйся с католиками. Но нет. Анна за базар не ответила, и родила девочку, хотя в предзаказе был мальчик. У гражданки по имени Судьба бывает довольно чёрное чувство юмора, и Болейн, утверждавшая, что родить сына это как два пальца об асфальт, сильно обломалась.

Генрих быстро к ней остыл, тем более, что Болейн было слишком «много». Она слишком долго шла к тому, чтобы стать королевой, поэтому не могла остановиться. Она вечно путалась под ногами, лезла не в своё дело, чем дико кумарила не только Генриха, но и очень большую часть двора. #яжемать настолько всех достала, что когда злопыхатели намекнули Генриху, что его жена настолько слаба на передок, что чихвостится даже со своим братом, то Генрих с облегчением дал приказ разобраться в этом деле с особой тщательностью. Тем более, что наш шалавливый-дружок уже во всю увлёкся новой фрейлиной.

В итоге Болейн была казнена, по сути, за то, что не родила сына, но по иронии судьбы её дочь, Елизавета, превратит Англию в могущественную державу.

К 16-му веку католическая церковь начала нереально заговоняться. На вершине хит-парада был Цой с бессмертными словами:

Перемен требуют наши сердца,

Перемен требуют наши глаза,

В нашем смехе и в наших слезах,

И в пульсации вен

Перемен!

Мы ждем перемен.

Многих кумарило то, что Библия была написана на латыни, в которой большинство людей ни бельмеса на соображало. Это делало церковников монополистами библейских знаний.

Представьте себе, к примеру, футбольный матч, где все бегают за мячом, а правила знает только судья. И вот одна команда забивает гол, а судья его не засчитывает, утверждая, что гол забит правой ногой, а в правилах указано, что в данной ситуации надо было бить пяткой левой ноги. На протесты игроков он достаёт им огромный талмуд и тычет в него пальцем, указывая на конкретное место в писании. И что игрокам остаётся делать? В латыни оне не бум-бум, да и в жопу судью не пошлёшь, а то сожгут как еретиков. Приходилось соглашаться, но осадочек оставался.

Терпение у некоторых лопнуло, когда папская церковь совсем потеряла страх, начав продавать индульгенции — отпущение грехов за деньги, собирая тем самым бабос на строительство храма Святого Петра.

Мартин Лютер был доктором богословия, и совсем по другому видел служение Богу. Он не считал, что между человеком и Богом обязательно должны быть посредники в виде церкви, как утверждали католики. От папского финта с индульгенциями у него сорвало башню и он 31 октября 1517 года прибил к дверям Замковой церкви в Виттенберге свои «95 тезисов», в которых он благим немецким матом песочил Папу Римского и всю Католическую церковь за жадность и помпезность, которые не вписывались в «смирение и кротость», прописанные в Библии.

Его тезисы особенно зашли буржуазии, которая знала счёт деньгам и хотела иметь экономвариант католической церкви. Ей в буй не впилось тратить деньги на дорогую и золотобатонную церковь, с кучерявыми понтами в обрядах, с раздутым персоналом из епископов, кардиналов и прочим католическим шлаком.

Помимо буржуазии идеи Лютера нашли отклик и у гуманистов эпохи Возрождения, которые вовсю подписывались на паблики с древними и раннехристианскими текстами, которые сильно отличались от католических, что наводило их на мысль, что католическая церковь явно зажралась и с этим надо явно что-то делать.

В 1519 году Лютера вызывают на католическую планёрку в Лейпциг, где ему пытаются рассказать, что он рамсы попутал, но Лютер отвечал за базар цитатами из Библии, чем заставил попуститься его обвинителей.

Папа Римский Лев Х выписывает Лютеру путевку в Ад и предаёт его анафеме, но Лютер решил хайпануть и под песню «Ты кто такой?!?! Давай, досвиданья!» сжигает папскую буллу во дворе родного универа в Виттенберге, призывая весь германский народ послать папу к едрёной маме, намекая на то, что православные христиане на раз-два обходятся без «божественного Папы».

Лев попросил императора Карла V распесочить своего холопа и тот вызвал Лютера на Вормсский рейхстаг, где Лютер опять матчастью из Библии парировал все вскукареки своих католических обвинителей, чем загнал их всех под лавку.

Лютера отпустили, но задним числом таки признали еретиком и послали за ним в след ораву чуваков со спичками. Поэтому ему пришлось залечь на дно дабы, как Жанна Д’Арк не зажечь в каком-то городе посреди площади в обнимку со столбом над кучей хвороста. Благо у него были покровители, которые спрятали его в замке.

В это время он переводит Библию на немецкий язык и каждый дойч получает возможность приобщиться к слову божьему напрямую, а не через посредников. Матрин Лютер, решивший водрузить факел просвещения в немытый зад невежества, замутил тем самым Реформацию, которая расколола католическую церковь и повергла Западную Европу в религиозные разборки, но об этом ждите другие опусы.

Взбодрив католиков, Лютый Мартин отличился ещё и тем, что в своём труде «О евреях и их лжи», весьма талантливо сунул в говно петарду, придав антисемитизму огромную популярность. С тех пор жизнь евреев весьма некисло разнообразилась всякими погромами и гонениями, которые с годами превратились в такую же традицию как сливовые исполнения на Масленицу.

И если религиозные войны между христианами утихли, то к сожалению антисемитизм живет во многих.

В начале XVI века жил да был в Англии одиозный король Генрих VIII Тюдор.

По-началу он вёл обычный для короля тех времён образ жизни: воевал и мирился с соседями, казнил и миловал заговорщиков, а в свободное от охоты и турниров время, потягивал фрейлин, после чего сочинял всякие высеры про Мартина Лютера, который люто троллил католическую церковь, что та аж начала трещать по швам.

Естественно потом все эти писульки более чем полностью переписывались кардиналом Уолси и отправлялись на подпись Папе Римскому, который в Генрихе души не чаял и за такие прогибы награждал его всяким годными католическими никнэймами а-ля «Защитник истинной веры» или «Испопылитель еретикофф»

Печалило короля только одно «НО» — у него не было наследника, которому он мог передать страну. От его жены, Екатерины Арагонской, у него была дочь Мария, остальные дети умирали младенцами. По началу король не сильно парился по этому поводу, но с годами у него крыша стала подтекать всё сильнее и сильнее.

Тут ещё в добавок ко всему МПХ Генриха взял мощный и устойчивый курс в сторону Анны Болейн, которая, побывав во Франции, научилась галантно вертеть хвостом, набивая себе цену, и пополнять список «однодневок» ей явно не улыбалось. Тем более Генрих уже успел оприходовать её родную сестру, забалабенив ей мелкого, и быстро охладев к ней. Наступать на родные грабли Анна не собиралась, и вступать в ряды матерей одиночек вместе с сестрой было как минимум глупо.

Подначиваемая отцом, Анна выдала Генриху такой расклад, что либо он на ней женится и она рожает ему сына, либо дальше «нагуливает аппетит» в королевской спальне. Не сильно то мы и голодные, подумал Генрих, примерно понимая каким головняком ему выйдет развод в католической стране.

Один раз на охоте Генрих потерпел галимый фэйл и смачно йоркнулся с коня, встряв головой в болото по самый пояс. Хавая ртом и ушами тину, и ожидая, пока вся свита проорёт с этого падения, а потом как репку из сказки вытащит его из вонючего болота, у Генриха было время подвести итоги своей жизни.

Даже с учётом явно не грустных поминок, вызванных эпичной в своей дебильности смертью, и победа в номинации «Мёртвый лох года», больше ничего веселого король не видел. Наследника нет. Страна, разоренная его войнами, находится в жопе, причём в той же позе, и так же глубоко, как он в болоте.

Такой символизм нифига не радовал Генриха, и он, во чтобы то ни стало, решил всё менять, предварительно повыкидывав из карманов и подмышек болотных жаб, и отрыгнув пару фунтов болотного ила.

Отлежавшись пару дней на больничном, и ещё раз всё взвесив, он явился к своей супруге и сообщил о том, что хочет получить развод.

Знал бы Генрих, к какому лютому замесу приведёт его это решение, то он бы ещё сто раз бы подумал, но знал бы прикуп — жил бы в Сочи.

После того, как Жанна Д’Арк взбодрила французов, дела у англичан в Столетней войне перестали ладиться, что привело к свержению Ричарда II, сына Эдуарда «Чёрного принца». Это событие в последствии привело Англию к войне Алой и Белой розы — разборками между приверженцами клана Йорков, тех которых были за Чёрного Эдика, и Ланкастеров, тех, кто поддержали нового короля, Генриха IV, который не совсем хорошо поступил с Ричардом II, опустив до плинтуса легитимность власти. Из-за этого теперь только безродная собака не имела прав на престол. Естественно, что количество претендентов на трон очень быстро перевелило за дофигища.

Вот только сторонники Ланкастеров, Тюдоры, были в этом списке одними из последних, и про них вряд ли бы сняли сериал, если бы благородный Оуэн Тюдор не женился на 12-ти летней Маргарет Бофорт, и со словами: «Член ровесников не ищет», сразу же начал её не по-детски шпилить.

Малыха вскоре забеременела, а Оуэн с чувством выполненного долга спокойно пошабашил от чумы. Беда, она как цыганка, часто тащит за собой весь табор. Когда Маргарет родила сына Генриха, началась гражданская война, а это значило, что богатая малолетняя вдова была легкой добычей.

Маргарет выходит замуж за Генри Стаффорда, который не смотря на положение и влияние был младшим ребёнком в блатной семейке, а соответсвенно он был нищим как 98% блоггеров. Этот брак дал молодоженам то, чего ему не хватало, поэтому супруги держались друг друга.

Когда в ходе войны власть перешла от Ланкастеров к Йоркам, количество живых Ланкастеров сильно уменьшилось. Это сделало Генриха Тюдора главным претендентом на престол от Ланкастеров. Мелкого тут же забирает у мамки его дядя, и оберегает тюдорика как зеницу Ока. Вскоре дядя неудачно замутил восстание против короля, чем навлёк на себя и всю свою ланкастерскую братву лютый йоркский гнев.

Дядя от греха подальше бежит во Францию, прихватив с собой тюдорёнка, а Маргарет через своего мужа убеждает короля Эдуарда IV, что она не при делах.

Ей на первый раз поверили, и не стали трогать. Вскоре у Маргарет пошабашил втрой муж, и она занялась поиском нового. Выбор пал на лорда Стэнли, который был йоркоботом, что удобно, когда правят Йорки. Жизнь начала налаживаться, а Маргарет начала договариваться, чтобы её сыну было разрешено вернуться в Англию.

Однако вскоре король Эдуард IVрешил взбурлить ситуацию в стране, и неожиданно помер. И тут пошла вода в хату, но об этом в другой раз....

Мы с детства научились считать. В особенности, считать современное искусство говном. Но, не всё золото, что блестит, и не всё современное искусство полная лажа.

Сегодня речь пойдёт о, наверное, одной из самых известных, и неоднозначно воспринимаемых картин. Одни восхищаются ею, называя шедевром, ведь Малевичу даже были заказы на авторские копии сего творения, другие кричат, что это Yo! банный стыд. Эта картина породила массу анекдотов, и только ленивый не троллил и не ржал с неё. Особенно мне доставляет такой анекдот:

Пять раз из музея был похищен "Черный Квадрат" Малевича... и пять раз сторожу дяде Васе удавалось восстановить эту картину до рассвета...

Давайте же разберёмся в этом, может стебаясь с «Чёрного Квадрата» мы показываем не своё остроумие, а свою невежественность? Я считаю, что раз уж стебаться, то со знанием дела, а дело тут вот в чём.

С древних времён люди пытались как можно более точнее воспроизводить на холсте наш дерьмовый мир. Бабосик капал художнику в том случае, когда заказчик ловил себя на мысли, что ему хочется материться от восторга при виде красоты и реалистичности картины.

Все было просто — у кого получалось лучше, тот молодец, получавший гору бабла за заказы на портреты от знатных людей, желающих потешить чувство собственного величия, или же на роспись соборов, храмов и прочих резиденций Небесной канцелярии.

А тот, кто видели мир иначе и писал портреты с квадратными головами, а пейзажи с оранжевым небом — получал подсрачник и становился объектом насмешек, обрекая себя на жалкое существование.

Но лафа закончилась с появлением фотоаппаратов. Теперь уже просто реалистичной картинкой было никого не удивить. И уже соснули те, кто рисовал хорошо, ведь на создание одной картины уходили месяцы кропотливой работы, а на создание фотки - максимум день. Бомонд решил, что зачем платить больше и рынок живописи просел.

Художники почухали репу и поняли, что надо что-то менять. Либо направление в живописи, либо профессию. Но быть бедным художником и бухать абсент все же лучше, чем быть бедным рабочим и фигачить на заводе с утра до вечера. Посему художники своими картинами старались вызывать у человека эмоции, впечатления, чувства. При изображении предмета на геометрию и цвет был положен огромный болт. Чем сильнее торкнет картина, чем больше кирпичей высрут, обсуждая ее — тем лучше.

Появилось масса всевозможных течений и направлений в живописи. Художники искали себя не щадя ни красок, ни кисточек и ни мольбертов. А себя и свои органы и подавно. Помимо печени и лёгких, страдавших от чрезмерного воздействия термоядерных смесей из алкоголя и наркотиков, иногда доставалось и ненужным органам, мешающих художникам творить.

В одном из таких художественных направлений работал Малевич. Проработав это направление до конца он понял, что это дорогавхуй. Он взял кисти и краски и изобразил эту дорогу. Полученный «Чёрный Квадрат», написанный отнюдь не тупо чёрной краской, а широкой палитрой цветов, символизировал конечную точку развития этого самого художественного направления. А так как в этом направлении трудилось немало талантливых парней, то своим чёрным квадратом он их предостерёг как в анекдоте:

Несутся сперматозоиды.

Один кричит:

— Я первый ее оплодотворю, я самый сильный!!!

Другой:

— Нет я, я самый быстрый!!!

И тут им на встречу, возвращаясь назад, неспешно идёт самый быстрый сперматозоид, и говорит:

— Пацаны! Нас кинули, мы в жопе!..

Все разочарованно разворачиваются и уходят.

Именно этим знаменит «Чёрный Квадрат», что благодаря ему многие художники перестали работать в тупиковом направлении, а переключились на другие, где многие снискали мировую известность.

Я уже вскользь касался чудной организации Таммани-холл, которая вошла как лысый из Brazzerz в демократическую партию США и вертела её на любой лад, заставляя делать разные похабные вещи...

На свой лад расскажу Вам о её бессменном лидере, который в своё время наломал немало дров и распилил немало бюджетов.

Был такой здоровяк Уильям Твид, который начал свою карьеру пожарным. Это сейчас все американки текут от подкачанных пожарных без страха и упрёка, которые рискуя своей жизнью, спасают чужие.

Но в Нью-Йорке в 1850-х пожарные занимались тем, что пробирались в горящий дом и пиздили всё, что не сгорело, а перед этим — ещё и пожарных из других частей, которые покушались на их куш. Естественно, что умение махать топором было в этой профессии в приоритете, поэтому верзила Твид быстро пошёл по карьерной лестнице.

Но крошить бошки обухом своего топорищи, не было пределом его мечтаний и Твид, став командиром пожарной бригады, получил в своё распоряжение ещё с десяток топоров, что позволило ему эффектно провести предвыборную агитацию, заставив промокнуть парочку несговорчивых кальсон, и занять пост одного из сорока олдерменов, которые занимались обустройством города, то есть воровали на закупках, считая, что нью-йоркцы достойны только лучшего, поэтому вместо ручек за $75 были куплены такие же, но за $10000, а столы и стулья были не лоховские за жалкие $4000, а куплены крутые за $171000.

А подмяв под себя выдачу разных лицензий и дозволов, Твид получил возможность заниматься крышеванием. Поэтому вскоре даже крысы в нью-йорке бегали с лицензией и раз в год башляли Твиду бабосик.

Самый жир был с постройкой здания суда, на котором мастерство распила достигло своего апогея, ведь запланировано было потратить $1,5 млн, а потратили $13млн. Так же Твид за бесценок скупал отстойные земли, потом подводил туда коммуникации, превращая эту землю в элитные.

Как-то Твид перекинув через болт все установленные процедуры, выдал гражданство 60 тыс. иммигрантам, которые с радостью проголосовали за него на выборах в сенат, что подняло его на нью-йоркский олимп — он стал сенатором, а затем и главой Таммани-холл. При нем демократическая партия превратилась в дерьмократическую, и те позорные годы им припоминаются до сих пор, ведь вся партия плясала под дудку хитровышпиленного Твида, а то, что это была музыка обмана и лжи — было ясно и глухому. Твид был настолько крут, что его прозвали боссом Нью-Йорка.

Когда на Твида начали бузить две газеты, которые он не смог подкупить, то до поры до времени ему было пофиг, ведь его электорат не умел читать, но газеты принялись издавать карикатуры на него, и авторитет Твида улетел в зад, за который вскоре взяли и его самого, благо он смог позволить себе выйти под залог, но в итоге годишку пришлось оттянуть.

Выйдя из тюрьмы его начали мурыжить по-новой, поэтому Твид понял, что пора теряться и потерялся, кинув якорь в Испании, где он жил, изменив внешность, но вскоре расслабился и фейс стал таким как прежде, а так как его хлебало донедавно пестрило на многих нью-йоркских таблоидах в самых неприглядны карикатурах, то Твида опознал один американец, отдыхавший в Испании, и нашего тучного друга посадили на корабль и отправили в Нью-Йорк, где тот и умер. По иронии судьбы, копыта Твид откинул на зоне, которую сам же и построил и на которой годно наварился.