Сложнее всего мне, как автору, было разобраться в образе Олега. Меня все время не покидала мысль о том, что существуют два Кошевых: один - настоящий, второй - вознесенный в ранг мифического героя. Я пользовалась только подлинными документами и такими же опубликованными воспоминаниями о нем. И сейчас вы поймете почему.
Сегодня уже ни для кого не является секретом, что талантливо написанный первый вариант романа, воспитавшего не одно поколение молодежи, далек от истины. И это была не вина, а беда автора. Роман писался в творческой спешке и как это часто бывало в те времена - к юбилею партии и комсомола. В итоге были допущены серьезные просчеты в исследованиях поведения героев, их роли в организации и анализе имеющихся документов. Плюс к этому следует добавить и тот факт, что на 4 ноября 1947 г. был намечен показательный суд над палачами Донбасса, а выход книги должен был стать своеобразным свидетельством героев на процессе.
В чем причина? А она заключалась в Елене Николаевне Кошевой. Множество документов подтверждают тот факт, что Фадеев жил у Кошевых и именно она до самой своей смерти (а умерла она в 1987 г.) считалась основной хранительницей памяти молодогвардейцев. До остальных родителей он просто не дошел. Это и повлекло те трагические последствия (я имею ввиду семью Третьякевичей и не только), которые произошли в городе Краснодоне после его освобождения от немецко-фашистских захватчиков.
В романе Александра Александровича все герои-молодогвардейцы - дети шахтеров и колхозников. В отличие от других семей, Кошевые имели дворянские корни. Елена Николаевна, в девичестве Коростылева, родилась в поселке Згуровка (ныне райцентр Киевской области). Затем переехала в город Прилуки, работала воспитателем в детском саду, со временем - заведующей.
Олег Кошевой с матерью Еленой Николаевной
Замуж она вышла рано в 17 лет за коренного жителя Прилук, наследника древнего казацко-гетманского рода, бухгалтера Василия Федосеевича Кошевого. Когда родился Олег, он стал любимцем не только для родителей, но и для дедушки с бабушкой. Но так сложилась судьба, что брак был недолгим. Сын воспитывался то у отца, то у матери, которых любил безмерно.
Елене Николаевне было удобно считать мужа умершим, наверное, обыкновенная женская ревность. Однако потом стало достоверно известно, что Василий Федосеевич после войны работал бухгалтером в Краснодоне, где и умер лишь в 1967 г.
А до этого (то есть до войны) жил в Боково-Антраците, где и воспитывал сына. И все потому, что Елена Николаевна бросила в прямом смысле и мужа, и сына, и свою мать на зятя и уехала с молодым мужчиной под фамилией Кашук (эта фамилия впоследствии станет псевдонимом Олега), являвшимся их соседом по дому в Прилуках. И только лишь 14 января 1940 г., когда новый муж-сожитель умер, а по другим данным его посадили за растрату, она приехала в Краснодон.
В школе имени А.М. Горького, где учился Олег, он знакомится с будущими молодогвардейцами: Валерией Борц, Иваном Земнуховым, Георгием Арутюнянцем, которые становятся его близкими друзьями. Вместе с Ваней Земнуховым, Олег редактировал общешкольную стенгазету, занимался в литературном кружке, выступал в художественной самодеятельности. В альманахе «Юность», который издавался в школе, часто появлялись его рассказы и стихи.
Кошевой увлекался произведениями М. Горького, Т. Шевченко, Э. Войнич, Н. Островского.
Когда началась война, Олегу шел шестнадцатый год. Вместе с одноклассниками он работает на колхозных полях, помогает раненым в госпитале, выпускает для них сатирическую газету «Крокодил». В марте 1942 г. его приняли в комсомол. Он изучает боевое оружие, внимательно следит за сообщениями с фронта. Для школы оформляет «молнии» со сводками Совинформбюро.
Немцы все ближе и ближе подходили к Краснодону. Олег с семьей своего дяди Николая Коростылева собрались в эвакуацию. Но не смогли далеко уйти, так как немцы перерезали пути и они были вынуждены вернуться домой.
Потянулись жуткие дни оккупации. Вот тут и начинается главный вымысел. Из документов архива ЦК ВЛКСМ, Краснодонского музея организации и из рассказов оставшихся в живых мологвардейцев установлено, что Олег Кошевой организатором подполья не был (ими были Виктор Третьякевич, Иван Земнухов, а позднее Иван Туркенич) и заслуга эта приписана ему ошибочно. Олег пришел в организацию в ноябре в разгар ее деятельности. При этом он действительно был членом штаба и руководителем своей пятерки (для конспирации молодогвардейцы были разбиты на группы), в которую входили Нина, Оля Иванцовы и другие ребята. К Нине Олег питал нежные чувства.
Нереальным является и утверждение, что квартира Кошевых являлась местом сбора штаба и различных совещаний. Документы подтверждают, что все эти мероприятия проводились на квартирах Виктора Третьякевича, Радика Юркина и других, но не у Кошевых, так как у них постоянно останавливались немцы.
Также по воспоминаниям Антонины Титовой (ее я упоминала в статье про Виктора Третьякевича): «...Олег не имел таких обширных связей со школами какие имел Виктор Третьякевич и по характеру был высокомерен. В клубе Горького, где в том числе давались задания юным подпольщикам, Кошевой никогда не был, он не только не участвовал в кружках молодежи, но даже ни разу не посетил его».
Все вышесказанное конечно наводит на определенные мысли. Но я нисколько не принижаю его заслуг.
Начались страшные дни для организации. Уже по доносу подонка Поцепцова арестованы лучшие из лучших: Витя Третьякевич, Ваня Земнухов, Женя Мошков...
Надо расходиться. Олег, Сергей Тюленин, Валя Борц, Оля и Нина Иванцовы пытаются перейти линию фронта. Ничего не получается... Надо разделиться, вместе не пройти...
Олег Кошевой был арестован в конце января 1943 г. немецким командиром и железнодорожным полицейским, на разъезде, в семи километрах от города Ровеньки, и доставлен в полицию.
Люди, которые сидели с Олегом в одной камере и, чудом избежавшие гибели, рассказывали, что в конце января к ним в камеру бросили исхудалого, чисто одетого юношу. Его арестовали в Боково-Антраците. При обыске у него нашли зашитый в пальто комсомольский билет и несколько чистых бланков (носить с собой эти документы в целях конспирации было категорически запрещено в организации). Был у него и наган, из которого, отстреливаясь, он ранил полицейского. Юношу звали Олегом, но фамилии его вспомнить они не смогли. Когда его спросили, как он попал в руки полиции, он сказал, что его выдал дед, бывший кулак, к которому замерзающий юноша зашел погреться в Боково-Антраците.
На допросах у начальника Ровеньковской полиции Орлова Олег держался мужественно. Когда тот спросил, что заставило юношу вступить в борьбу, он ответил: - Любовь к Отчизне и ненависть к вам, изменникам!
Полицаи зверски избили Олега. В камеру его бросили уже без сознания. В камере он не давал товарищам падать духом. Говорил, что никогда не станет просить пощады у палачей и тоже самое советовал и всем арестованным.
Олег пытался совершить побег. Кто-то передал ему пилочку. За ночь с помощью товарищей он перепилил решетку на окне и бежал, но далеко уйти не смог: ослабевшего, его поймали гестаповцы и снова подвергли страшным пыткам.
На последнем допросе, перед казнью, он сказал:
- О работе организации меня не спрашивайте, не скажу ни слова. И еще запомните: советскую молодежь вам никогда не поставить на колени - она умирает стоя. Это мои последние слова, и знайте, что я слишком презираю вас, чтобы продолжать разговаривать с вами дальше. Посоветую одно: не прячьтесь. Вас найдут все равно! За все ответите!
В феврале 1943 г. в Ровеньках в Гремучем лесу, откуда не возвращался никто, Олег Кошевой был расстрелян.
Вот что писала в своей книге «Повесть о сыне» Елена Николаевна Кошевая о тех страшных днях, что соответствует действительности:
«...11 марта 1943 г. нам стало известно, что в Ровеньках будут раскапывать могилы расстрелянных. Я быстро собралась в путь. Со мной пошли Нина и Оля Иванцовы. Красная Армия била гитлеровцев недалеко, около Боково-Антрацита. По дороге туда через Ровеньки торопились наши подкрепления: пехота, танки, артиллерия. Месть свершалась... Фашисты упорствовали. В Ровеньках рвались их тяжелые снаряды, горели и разрушались дома, низко стелился черный дым. Немецкие самолеты то и дело обстреливали город и дороги к нему.
В лесу около разрытых могил скопилось много народа. Немцы стали бить по лесу из пулеметов. Стоял треск и грохот, ревели моторы самолетов, с деревьев сыпались на нас срубленные пулями ветки. Мы падали на землю и опять поднимались. Никакие силы не могли заставить нас отойти от дорогих могил. Рыдали и причитали женщины. Плакали родные расстрелянных и чужие. Лес был ископан могилами, и все они были забиты расстрелянными и замученными.
С болью и страхом, и вместе с тем с тайной надеждой, что здесь Олега нет, ходила я между разрытых могил, приглядывалась, искала свое родное дитя. Вместе с Ниной и Олей мы узнали страшно изуродованных Любу Шевцову, Семена Остапенко, Виталия Субботина и Дмитрия Огурцова. Олега мы не нашли...
На следующий день мы снова пошли в лес. Только откопали первый труп, я без крика бросилась к нему. Я узнала Олега. Узнали его Нина и Оля. Мой сын, которому не было еще и 17-и, лежал передо мной седой. Волосы на висках были белые-белые, как будто посыпанные мелом. Немцы выкололи Олегу левый глаз, пулей разбили затылок и выжгли на груди номер комсомольского билета. Сын пролежал в могиле полтора месяца. Яма оказалась мелкая, тело почти не было засыпано землей. Зато снег засыпал, а мороз сковал и сберег тело сына. Даже через полтора месяца после смерти Олег был прекрасен. На его высокий лоб падали седые пряди волос, длинные черные ресницы оттеняли спокойную бледность его лица.
Мне помогали Нина и Оля и какие-то совсем посторонние люди. Мы перенесли сына в гроб и на салазках повезли в город, к госпиталю. На дороге разрывались немецкие снаряды, и мы часто останавливались. А мимо гроба все шли и шли вперед наши подразделения. Какой-то боец спросил меня:
- Мать, кого везешь?
- Сына.
Боец приоткрыл крышку гроба.
- Какой же он молодой у тебя! - сказал он, и слезы покатились по его лицу. - Ну ничего, мать, мы отомстим. За все отомстим!
Мы похоронили Олега 20 марта 1943 г., в Ровеньках, на центральной площади. Рядом с Олегом поставили гроб Любы Шевцовой. Вместе с ними положили Виталия Субботина, Семена Остапенко и Диму Огурцова...»
13 сентября 1943 г. указом Президиума Верховного Совета СССР члену штаба подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия» Олегу Васильевичу Кошевому посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
