Я
Гениальность очень близка по смыслу с аферизмом. Я это понял, когда познакомился с Алмазом Мифтаховым. До сих пор не знаю, кто он – гений или мошенник? Я тогда учился в Архитектурном, где заразился утопическими идеями городов будущего. Произошло это благодаря строительству Иннополиса – наукограда под Казанью. Ясное дело, что на архитектурном факультете только и делали, что фантазировали на эту тему. Ну, а когда разрабатываешь новый тип городов, задумываешься о новом типе общественного строя. И больше всего на свете мне хотелось жить в Иннополисе. Здесь нужно сказать, что путёвку в кампус давали только айтишникам, поэтому мне, будущему архитектору, ловить там было нечего. Но! Я хотя бы мог поучаствовать в его строительстве. В конечном итоге я влился в коллектив проектировщиков и участвовал в разработке проекта таунхаусов для Иннополиса.
С Алмазом Мифтаховым я познакомился в автошколе. Учёба ему давалась легко, а мне с трудом. Он меня подтягивал, и мы сдружились. Об Иннополисе мы заговорили на экзамене. Ради меня он провалил первую попытку вождения по городу. Мы тогда ждали инструктора возле цирка и неожиданно заговорили об архитектуре. Он назвал здание цирка уродством и привёл Театр Кукол в качестве положительного примера. Я тогда вскипел: как же так? Ведь цирк – это инженерный шедевр в образе летающей тарелки, а театр кукол – дешёвая имитация сказочного замка! Я стал объяснять ему роль архитектуры, что она не должна подстраиваться под человека, а наоборот, её задача – формировать будущее. Дети, глядя на футуристический цирк, должны ощущать приближение будущего, вместо этого им подсовывают театр кукол, пытаясь загнать в средневековое прошлое. Я рассказывал про урбанистику, что наши города устарели и тормозят развитие человечества. Я рассказал ему про Иннополис, про первую ласточку, наполненную новыми смыслами.
Рафик
С тех пор Алмаз заразился идеей переехать в Иннополис. Только шансов у него, учившегося в колледже на сварщика, было ещё меньше, чем у меня. Насмотревшись видеоблогов про стартаперов, он придумал план. Я разыскал своего одноклассника Рафика, который был программистом и учился в Авиационном на факультете информационной безопасности – он стал нашим проводником в мир IT-технологий. Проанализировав тренды в сфере анализа данных, Алмаз выдал гениальную идею: если есть запрос на исследования в сфере искусственного интеллекта (ИИ), то должна быть программа для разработчиков. Он надоумил Рафика придумать программу, облегчающую работу с базами данных. Мне трудно это объяснить, я не специалист, но попробую простыми словами. Вся суть ИИ состоит в том, что он обращается к обширным базам данных и самообучается на опыте работы с этими базами. Идея Алмаза состояла в том, чтобы облегчить разработчикам эту задачу и создать универсальную программу-надстройку, приводящую любые базы данных в удобоваримый для ИИ формат. Программу, которую будут покупать.
Вот чем хорош Алмаз – он мог пробить любую стену и пролезть в любую лазейку. Он намотал километры по коридорам чиновников и сумел добиться финансирования стартапа. Это он сделал всю организационную работу – мы стали резидентами Иннополиса и получили прописку в кампусе. Всё, чем смог помочь я – добиться отдельного таунхауса, который я проектировал. Ну а Рафик… Рафик был единственным, кто работал в нашем офисе. Как кодер, он был очень исполнительным, но как друг – слишком молчаливым и замкнутым. Он усердно выполнял поставленную Алмазом задачу, ну а мы были бесполезной надстройкой, мечтателями, философами, раскачивающимися на гамаках в нашем модном офисе под клацанье его клавиатуры. Мы с Алмазом беседовали о будущем, о том, ради чего всё это затеяли. Жизнь в Иннополисе изменила наше мышление. Рамки раздвинулись и разум вышел на свободу. Мы не хотели жить как все, по устаревшим правилам. Отсюда, из Иннополиса, будущее казалось ближе – скоро в нашу жизнь ворвётся ИИ и изменит её до неузнаваемости. Машинный разум прекратит все конфликты, ведь его решения будут, пусть, не совершенными, но наиболее рациональными. И главное – беспристрастными. ИИ подскажет как нам жить в мире и прогрессе. Города станут другими, прекратится уплотнение, они начнут расширяться и делиться на коммуны со своими локальными законами. Хочешь – живи среди хиппи, хочешь – объединяйся с коммунистами. Изменилось мировоззрение – переехал. Предлагают лучшие условия – переехал. Никто не привязан к земле, глобальная конкуренция правит миром, а ИИ выравнивает условия жизни по всей планете.
Азалия
Выяснилось, что нам обоим не интересно банальное обогащение – нам хотелось чего-то большего. Я начал вынашивать планы строительства нашего поселения-коммуны, в котором будут иные правила жизни. Алмаз же строил планы вполне конкретные – теперь он хотел, чтобы программа структурирования баз данных имела свой собственный ИИ. Программа уже умела доставать по запросу нужные данные и анализировать лучший вариант, мониторя Интернет-поисковики. Но выдавала она противоречивую информацию, порой парадоксальную. Было бы здорово научить программу критическому мышлению, дать ей ИИ. Однако Алмаз бежал впереди паровоза, и, хотя прога, которую сделал Рафик, не годилась на продажу и требовала ручной постобработки, он поехал с ней в Москву и умудрился получить увесистый грант на разработку ИИ-структуратора. Вместе с грантом он привёз из Москвы Азалию, девушку весьма причудливых нравов. Чтобы кратко описать портрет этой девушки, скажу лишь, что ходила она с выбритой головой и с татухами, отражающими её духовные мытарства – так, у неё на теле соседствовали знаки коловрата и пацифика, изображения Сталина, Иисуса, Летающего Макаронного Монстра и Сейлор Меркурий, логотип Apple соседствовал с эмблемой ФК «Локомотив», символ А.У.Е. красовался рядом с лозунгом ИГ, символ анархистов дружил на её бедре с символом феминисток – и чёрте что ещё было набито на её прекрасном теле. Происхождение Азалии до сих пор является загадкой, сама она лишь обмолвилась, что с 15 лет мотается по сквотам, пишет картины и якобы встречалась с самим Световым. Следы мытарств, отпечатанные на теле, она носила с гордостью, в знак уважения к своим ошибкам, сделавшими её мудрее. Её либертарианский взгляд на жизнь и особенно философия свободной любви, которую она немедленно перевала в практическое поле, отлично коррелировалось с нашими взглядами на жизнь. Таким образом, наша коммуна расширилась до 4-х человек.
Дела с программированием шли плохо. Рафик так и не смог осуществить идею Алмаза. Может быть, задача была невыполнима, я не знаю. Алмаз продолжал всех убеждать, что дело верное. Но случилось непоправимое. Рафик, привыкший к спокойному Иннополису, где нет машин, уехал в гости к родителям в Казань и был сбит на смерть, переходя дорогу. Теперь Рафик умер, а всё что умела делать эта программа – выдавать по загружаемым базам данных крайне неоднозначные результаты. Их требовалось доводить до ума, расшифровывая и структурируя вручную. Никаким ИИ там не пахло. То есть, программа, в которую инвестировали два десятка миллионов – не работала и нанимать нового кодера было бессмысленно. Тем не менее, Алмаз рискнул и уехал в Москву, отчитываться о проделанной работе. Он пытался выкрутиться, вольно интерпретируя результаты «машинного интеллекта» – можно только представить, как это смешно выглядело со стороны. Его обвинили в мошенничестве. Вернулся он без Азалии. Я тоже испугался и отстранился от денег. Алмаз мужественно взял всю ответственность на себя и исчез вместе с программой и деньгами.
Вы не представляете, как было больно падать с небес на землю. Я смотрел на чертежи нашего будущего поселения-коммуны и рыдал. Все эти мечты о будущем, о новом образе жизни, о технологиях, способных изменить мир – всё это в миг испарилось как сон. Я вернулся в Казань и стал практикующим архитектором, я придумывал частные дома и пытался вразумить заказчиков – генерировал идеи жилища будущего, с принципами открытого пространства и трансформируемого зонирования – но люди не хотели менять уклад. Они переезжали из городских квартир в загородные дома, унаследовав квартирное мышление – они заставляли меня придумывать лабиринты коридоров с изолированными комнатами. Да, все хотели изолироваться от этого тухлого мира, спрятаться друг от друга за трёхметровыми заборами. Мне было невыносимо жить в этом мире. Так прошло три с половиной года, пока мне вдруг не написал Алмаз.
Алмаз
Оказывается, он сбежал в Китай, где долго искал своё призвание, параллельно изучая язык, пока однажды не придумал способ зарабатывания юаней на доверчивых китайцах. Китай оказался клондайком баз данных. Там всё уже оцифровано, а на каждого китайца есть досье. Он использовал нашу программу, которую назвал в честь Рафика, в качестве инструмента предсказывания будущего. Образ европеоидного гика-компьютерщика, видимо, подкупал, поэтому деньги к Алмазу текли рекой. Проблема была в том, что для своих гаданий он нелегально использовал закрытую базу досье. Уже не важно, каким образом он получил к ней доступ – над ним нависла угроза ареста. Алмазу пришлось бежать из Китая в морском контейнере, который чуть не стал его могилой. Дело в том, что план погрузки контейнеров на морское судно изменился в последний момент, и его контейнер оказался заставлен другими со всех сторон. Моряки добрались до него лишь на вторые сутки. Так судьба занесла Алмаза в Африку.
Алмаз уплыл в Африку на китайском судне не случайно – Африка методично и планомерно осваивается Китаем. Избрав местом дислокации Кению, как ближайшую более-менее развитую страну, Алмаз пытался найти применение «Рафику», но плохая цифровизация и почти полное отсутствие каких-либо баз данных привело его в отчаяние. Опираясь на сохранившиеся аборигенные культы, Алмаз настроил Рафика так, чтобы продолжить свои предсказания и гадания. Слухи о европейце, сумевшем поставить культуру аборигенов на рельсы IT-технологий, дошли до Османа Мусе. Одиозный генерал Осман Мусе фактически управлял страной внутри страны. Некогда воевавший на стороне Сомали против Эфиопии (в той самой войне, где СССР переметнулся на сторону бывшей проамериканской Эфиопии и воевал против бывшего просоветского Сомали американским оружием), Мусе занялся войной профессионально и выполнял операции в разных частях Африки. В последние годы армия Мусе осела на границе Сомали и Кении, выполняя роль вооружённого до зубов буфера, ограждающего Кению от Сомалийских террористов. Такое удачное положение армии Мусе позволило закрепиться на небольшом прибрежном клочке земли в Джубаленде – южной части раздробленного Сомали, создав по своей сути микрогосударство, с которым пришлось мириться обеим сторонам.
Я это рассказываю со слов Алмаза, поэтому за достоверность не ручаюсь. Про генерала Мусе Алмаз рассказал следующее. В этом человеке соединялись парадоксальные противоречия – так, будучи мусульманином, Мусе активно практиковал культы аборигенов, а его женой была православная эфиопка. Жена являлась потомком абиссинского царя, поэтому у генерала была подушка безопасности ещё и в отношениях с Эфиопией. Что абиссинская царица, что генерал – оба были одержимы культами и сходили от скуки с ума. Поэтому, когда на горизонте появился шаман-европеоид с ноутбуком, они пустились во все тяжкие. Выдав с помощью шайтан-программы целую серию точных гаданий (от простейших погодных прогнозов, до феноменального предсказания результатов голосования в парламенте Джубаленда за автономный статус дислокации боевиков Мусе) – генерал сделал Алмаза своим советником. Здесь начинается самая интересная и, вместе с тем, весьма загадочная для меня история.
Понимая, что территория, подконтрольная боевиками, получившая автономию, испытывала трудности с самоопределением, Мусе обратился к Алмазу за помощью. Оценив, сколь прекрасным был местный пляж, омываемый водами Индийского океана, недалеко от Сейшельских островов, Алмаз сделал запрос Рафику и получил ожидаемый ответ – наиболее предпочтительным бизнесом являлся туристический. Уточнив запрос на самый актуальный тип отдыха, Алмаз получил поразившую его рекомендацию – создать рабочий курорт с резидентством. Иными словами, машинный разум, напичканный базами безнес-моделей и просканировавший весь Интернет, предложил ту самую модель поселений-коммун, которую предсказывал я! Именно поэтому Алмаз вспомнил о нашей дружбе и связался со мной. В разговоре со мной он не скрывал восхищения моей прозорливости, а ещё признался, что очень сильно соскучился по нашей дружбе.
Либерталия
Итак, мне предлагалось разработать проект курортного поселения нового типа и остаться там жить. Я был обескуражен. Это было моей мечтой! Но вместе с тем мне предлагалось жить в Сомали. Если бы вам предложили переехать в Сомали, что бы вы ответили? Естественно, я стал панически отнекиваться от предложения. Чёрт подери, я даже не был уверен – действительно ли вектор развития определяла программа, или это манипуляции Алмаза? Но я задал себе вопрос: если бы существовал ИИ, каким бы был ответ на вопрос о поселениях будущего? Ну конечно же коммуны! Заражённая любопытством и верой, мечта понесла меня в Сомали. Я разыскал в Москве Азалию, которая к этому времени уже сидела на тяжёлых наркотиках, и вырвал её из западни. Мы вылетели в Найроби, где нас ждал Алмаз – в тюрбане и белом платье-кандуре, как арабский шейх. Мы вылетели в Сомали на собственном военном «кукурузнике» и через час уже были на месте.
Меня мучил лишь один страх – что с безопасностью? Какой дурак переедет жить в Сомали? Ответ дал Рафик. Для обеспечения безопасности коммуны в данном регионе требовалась вооружённая охрана из 516 человек. Ну, вы понимаете, что с этим проблем не было. У генерала Мусе была частная армия из 1500 бойцов, половина из которых продолжала выезжать на операции, а другая половина пустила корни в этом райском уголке на берегу океана, воспринимая это в качестве подарка судьбы. Если будущие резиденты коммуны будут знать, что их поселение будет под защитой хорошо дисциплинированных головорезов, то… почему бы и нет? Если вы смотрели фильм «Пляж», то вы знаете, чем всё закончилось – коммуна не смогла поладить с головорезами. А здесь, в нашей Либерталии, головорезы будут под контролем коммуны. Почему? Потому что поселение будет источником пополнения казны.
Резидентство предполагало стабильный доход. Можно было устроить обычный отель «all inclusive», но Рафик настоял на модели постоянного резидентства неспроста – это придаст месту мифологию избранности, место, о котором будут мечтать, за которое будут держаться, увеличивая доходы. А доходы будет распределять Рафик, поддерживая самую оптимальную модель управления. Он же будет определять законы – гибкий свод правил, меняющийся постоянно, в зависимости от нужд, тенденций и настроения. Никаких конституций, уставов и идеологий – только динамично меняющийся образ жизни, корректируемый Рафиком – единственным и беспристрастным административным ресурсом. Эх, знал бы покойный Рафик, что с его программы начнёт меняться мир! Его душа будет жить вечно жить в строках его кода.
Генерал Осман Мусе убедился в эффективности программы на своей армии – их поселение стало первой управляемой Рафиком коммуной. Сам Мусе превратился в церемониального монарха, чем и довольствовался. Однако его главная роль заключалась в инвестировании, а его главная цель – продажа франшизы. Источники его дохода – весьма мутная тема. Сам он был богат ещё до эфиопо-сомалийской войны и, очевидно, всегда имел какой-то легальный бизнес. Кроме того, его группировка, как гарант безопасности, спонсировалась Кенией. Параллельно с этим, Мусе кормился грязной американской, китайской и арабской наличкой, выделяемой на военные операции и революции. Злые языки поговаривают, что одной из статей его доходов являлись пиратские захваты нефтяных танкеров в Аравийском море. Так или иначе, Мусе стал одержим новой идеей – полной легализацией своих доходов, поэтому чистосердечно доверился шайтан-программе, полагая, что таким образом он совершит революцию в мировом масштабе.
Управляя военной коммуной, Рафик получил достаточный опыт и выдал варианты новых поселений – на первом месте рекомендовалась коммуна айтишников, на втором – творческое поселение. Самой сложной задачей, над которой долгое время бился Алмаз – определение принципа набора резидентов. Рафик выдал анкету из 90 000 пунктов. Это понятно – Рафику нужна была база данных, подробное досье на каждого резидента, чтобы управлять поселениями максимально эффективно. Приходилось делать углублённый запрос на каждое требование, пока программа не отбросила лишнее. И когда список сократился до 800 вопросов будущим резидентам, стартовала рекламная кампания. Стройка не начиналась, пока не была собрана критическая масса анкет. И вот, когда собирательный портрет будущей коммуны стал вырисовываться, я вбил первый колышек в белый песок.
Какой же будет эта коммуна? Уверенно можно сказать, что там не будет ни милитаризма, ни тирании – Рафик уже знает, к чему это приводит. Рафик стремится к идеальности, рациональности, эффективности и безопасности – вещам, которые сильно зависят от душевного благополучия. Ведь мы для него – инструмент, за которым нужно ухаживать, чистить от негатива и смазывать счастьем. В принципе, так было и задумано Богом. Какой же будет новая коммуна? Чем они будут заниматься? Ходить голышом, выращивать коноплю? Изобретать революционные технологии? Что они будут исповедовать – свободную любовь или традиционную? Чему научат детей? В каком жилище они захотят жить? Звуки океана ласкали мой слух, а волны увлажняли ноги Азалии, валяющуюся на белом песке нагишом. Я обратился к Алмазу, чтобы он попросил Рафика придумать идеальную архитектуру коммуны. На что Алмаз мне ответил: – «Нет, будет лучше, если проект разработаешь ты сам».
