Произошла эта история со мной в Питере на Крещение в далёких мохнатых годах.
Захватив окончание службы в Казанском Кафедральном Соборе и воочию увидев обряд водосвятия, я направился к реке искать крещенскую прорубь, положившись только на свое везение и имея минимум информации. Очень хотелось наконец-то ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ очистить свою душу троекратно окунувшись в ледяную купель. Вечный питерский ветер с шестиградусным морозом полировал нетолстый лёд на Неве. Изрядно потратив время в поисках и, как следует, продрогнув, я вышел на Университетскую набережную Васильевского острова. Там, напротив СПбГУ, и была прорублена и освящена иордань. Место это обозначалось приличным скоплением праздношатающихся и непосредственных участников этого действа. Подойдя поближе, я увидел свежесколоченные дощатые мостки с обледеневшими ступеньками, которые вели прямо в темную, обжигающую холодом, прорубь. Желающих окунуться было достаточно. Пока один ныряя в прорубь осенял себя Крестным Знаменем, другой на краешке льда уже стоял наготове. Понаблюдав всем за этим с десяток минут, я запустил себе под кожу ТАКОЙ УЖАС, что и словами не описать. «Неужели я, вот так, запросто, как эти отважные люди, смогу первый раз в жизни нырнуть в этот ледяную пропасть на виду у всей этой огромной толпы зевак? Да ни в жизнь!». И не нырнул. Бы. Наверное. ЕСЛИ…
Не произойди там нечто, поразившее меня до глубины души. Я увидел, как медленно и спокойно по ледяным ступенькам в шикарном купальнике к проруби спускалась ОНА. Когда я ее увидел, я просто потерял дар речи. Молодая, высокая, статная женщина 25-27 лет, со сногсшибательной фигурой, невероятно ухоженная, с каким-то инопланетным загаром для этого январского дня, с пышными, роскошными, мелироваными, распущенными волосами, почти до самой попы. Дар речи потерял не только я один. Сзади ее заботливо придерживал мужчина в возрасте, по всей видимости «папик». Она совершенно запросто спустилась в иордань, полностью троекратно окунулась, перекрестилась и поднялась обратно, завернувшись в полотенце заботливо расправленному ее мужчиной.
И после этого я тихо себе сказал примерно следующее: «Говнюк, ты пришел сюда, чтобы нырнуть? Ну, тогда вперед! Эта девушка смогла, а ты что, не можешь?!» И совершенно спокойно, отключив мозг, с каменным лицом, я спустился на колючий лед Невы, разделся, подошел с краю полыньи, дождался своей очереди, неторопливо залез в нее и сделал то, что я должен был сделать, для чего я сюда и пришел. Так же неторопливо вылез и засеменил мокрыми босыми ногами к своей одежде. И плевать, что на меня смотрели сотни пар глаз, что фотографировали десяток фотоаппаратов, что переодевался я на виду у всех обернувшись лишь полотенцем, что мокрые плавки за три минуты примерзли ко льду, и я их еле отодрал обратно, что пальцы мои скрутило так, что я не мог застегнуть молнию на куртке, что трясло меня потом добрый час такой крупной дрожью, что я думал зубы мои разлетятся вдребезги, что мой тёплый дом был за несколько сотен километров от этого.
Я ВСЕ РАВНО СДЕЛАЛ ЭТО!
Ну как? Пробрал вас мороз по кожице?
