Этот рассказ мы писали совместно с @Kantele, в рамках баттла драбблов.


Я третий день не мог найти Пашку. Он не брал трубку. Соседи сказали, на дачу уехал. Наплели, что он связался с сектантами. Мол, ходили к нему какие-то бритоголовые... Глупости! Пашка на такое не поведётся!

Не найдя никого на даче, я посидел на крыльце, наслаждаясь весенним солнцем и ароматами цветущего сада. Даже задремал.

Вернулся домой. У подъезда столкнулся с незнакомым парнем. Его улыбка блеснула под стать бледной лысине:
— С перерождением!

Отмахнувшись от психа, я поднялся к себе. В прихожей, снимая кепку, неожиданно ощутил ладонью гладкую кожу головы. Не понимая, что происходит, я включил свет. Из зеркала на меня смотрел лысый Пашка.

Привычное серое утро. Жду зелёного сигнала у перекрёстка. Вздрагиваю, когда в мою руку ложатся чьи-то сухие прохладные пальцы:

— Сынок, помоги.

Вздыхаю и улыбаюсь. Неспешно пересекаем с бабушкой замерший поток машин. На другой стороне она улыбается и ласково гладит меня по щеке. Приговаривает на забавном диалекте:

— Хароша...

Это я-то хороший? Смотрю вслед старушке, растворяющейся в множестве серых спин. И вдруг понимаю, что пешеходный светофор всё время горел красным. Оборачиваюсь на неподвижные автомобили, трогаю пальцем застывшую в воздухе муху. Ощущаю в руке фантомное весло, под ногами — древесину невидимой лодки. Разглаживаю складки иллюзорного плаща.

Не хороший.

Не плохой.

Просто выполняю свою работу.

Хароша...

Катя глотает грязь, бормоча «Отче наш». Лицо блестит фарфором. Моя милая Катя. Она напоминает скрипку, на которой играла наша старшая… Аня? Таня?

У нее было имя?

У нее была скрипка.

Струны должны быть из кишок, но подойдут только детские.

Детские, детские сказки, сказки про чудовищ и героев.

Я вбил колья меж ребер героям, друзьям. В живом сердце столько силы, горячей крови.

Катя испекла горячий хлеб, горячий, сладкий. А еще мясо. Мясо слаще хлеба, но только детское.

Желудок выворачивает.

Мое сердце сгнило, осталось в холодной земле. Меня сразил третий всадник. Заложным – гнить.

Твоя кровь всегда была холодной? Моя хуже на вкус.

Ей снилось, как её пьёт вампир. Его зубы плавно пронзали кожу, входили в плоть. Это было лучше, чем секс. Засыпать в метро небезопасно, но только здесь ей являлись такие видения. Такие, от которых учащался пульс.

У выхода из метрополитена разило падалью. Вороны парили меж крыш. Народ схлынул. Рядом звучала знакомая песня Bauhaus. Тут кто-то слушает рок-н-ролл? Она улыбнулась.

Бледная рука коснулась её плеча. Девушка обернулась, и на её лице сомкнулись огромные челюсти. Крик заглушил выстрел двустволки. Голова чудовища взорвалась, заливая девушку кровью.

Охотник схватил её за волосы и впечатал головой в стену, затем облил керосином и кинул спичку. Для перестраховки.

— Полоумная старая сука! Не подходи к моему мальчику! Я на тебя полицию натравлю!

Женщина схватила шестилетнего сына за ручку и повела прочь.

Старуха осталась одна. По лицу её стекали слёзы, заполняли глубокие морщины. Она вернулась к калитке, опустилась на колени и принялась собирать в совок то, что осталось от птенца. Заботливая мама не видела, как её мальчик разбивал крохотное тельце о бетон, как растирал камнем потемневший от крови пух. Как улыбался.

Ночью заботливая мама проснулась от криков и понеслась в детскую. Её беззащитный малыш бился в кровати. Два огромных гуся нависли над ним. Один вырывал клювом глаза, а другой – язык.