Что ж, я вижу, многим нравится серия «Байки со скорой». История про роды с прошлой недели вызвала живой отклик, поэтому продолжим тему. Как я упоминал, большинство работников скорой помощи крайне негативно относится к перспективе принять деятельное участие в родах. Причём те же люди совершенно спокойно относятся к смерти.
Так почему же появление новой жизни пугает большинство из нас больше, чем её порой не совсем естественное окончание? В первую очередь связано это с тем, что так или иначе большинство женщин успешно добирается до родильного отделения и родоразрешение происходит под контролем специально обученных людей. Роды дома — всегда форс-мажор (смерть тоже, но встречается в работе намного чаще). Это либо альтернативщики, отрицающие современную медицину. Они обычно последовательны и отрицают до конца, включая и 03. Поэтому мы с ними практически не сталкиваемся.
Либо происходят слишком скоротечные роды, когда женщина не успевает доехать до родильного дома или в принципе не чувствует родовую деятельность до момента непосредственного изгнания. То есть пока головка ребёнка не покажется «на улицу». За 5,5 лет работы на городской 03 повидать удалось все варианты.
Алгоритм действий следующий: начальство чётко сразу инструктирует, что роды в машине недопустимы. Либо успеваем довезти до роддома, либо принимаем на дому. Не довёз — сам виноват, значит, плохо смотрел. Но лично я как-то всегда умудрялся привезти вовремя, порой даже с «фотофинишем».
Например, в последние полгода на 03 (перед уходом на неотложную) было две женщины. Одна 37 лет, девятые роды. Вторая 42 года, двенадцатые роды. 20 минут от начала схваток, сразу с промежутком в пять минут. Оба раза находился совсем рядом с роддомом, поэтому принимал решение рискнуть и повезти. Каждый раз при пересечении порога роддома (буквально) прямо на пол отходили околоплодные воды, а уже через пару минут, непосредственно в приёмном отделении, на свет появлялся малыш.
Плохая новость заключается в том, что обе женщины вели, судя по всему, асоциальный образ жизни. Жилища, из которых я их забирал, выглядели скорей как алко-наркопритон, чем помещение, в котором может жить многодетная семья. И обследований перед родами никаких не проводилось, что тоже намекает на то, что в жизни женщин имеются некие более важные дела. Хотя я могу ошибаться и в квартирах просто давно не было ремонта, а все дети именно в тот день гостили у бабушки.
В связи с этим даже запомнился забавный диалог с врачом приёмного покоя, куда я привёз будущую мать двенадцатого ребёнка. Заходим, как писал выше, с отходящими прямо здесь и сейчас околоплодными водами.
Докладываю громко и бодро: «Роды двенадцатые срочные, схватки через пять минут, не обследована. До обсервационного роддома не довезу, поэтому к вам».
Молодая и симпатичная врач акушер-гинеколог: «Ничего страшного, схватки через пять минут, могли бы и довезти».
Я говорю уже медленно, спокойно и с нарочито доброжелательной интонацией: «Доктор, вот вы женщину сейчас осмотрите и, если сочтёте транспортировку возможной, оставите мне запись в сопроводительном листе. После чего я немедленно поеду дальше».
Врач, широко улыбаясь: «Хорошо, сейчас быстро осмотрим и передадим».
Я сажусь на стул и начинаю писать карту вызова. Меньше чем через минуту доктор выбегает из смотровой и обращается к акушерке, которая в этот момент тоже писала бумажки: «Быстро отпускай скорую и помоги мне, там уже голова лезет».
И тем не менее был в моей карьере один случай с «родами на дому». Которые, впрочем, произошли ещё до нашего прибытия.
Дом «Корабль», маленький лифт, который останавливается между этажами. Выходим из него, я вижу открытую нараспашку дверь в квартиру, из которой отчётливо слышан тоненький пищащий плач. Заходим в квартиру и наблюдаем картину: на диване лежит женщина. В квартире она одна, точней уже не совсем. Между ног её на диване лежит новорожденный. Вокруг его шеи обвивается пуповина, при этом кожа головы имеет явно синий оттенок.
Быстро достаю и надеваю стерильные перчатки и разматываю пуповину. Голос ребёнка становится громче, кожа головы сразу розовеет. На диване, кроме прозрачных околоплодных вод, видны следы мекония, что явно говорит о том, что ребёнок находился в гипоксии. Прошу коллегу достать специальную салфетку, чтобы ребёночка обтереть, потом простыня и специальное же одеяло.
Вспоминаю про пуповину. Учили, что необходимо дождаться окончания её пульсации, после чего можно перерезать. Пуповина довольно длинная. Пульсация чувствуется отчётливо, поэтому ждём пару секунд и готовим прищепки. Как-то я в тот момент вспомнил, что оставлять короткую пуповину ребёнку — это нехорошо, и решил не жадничать, отмерив уверенных сантиметров 20. Наложил две специальные прищепки, между которыми надо делать рассечение. Отчётливо помню, что ножницы в акушерской укладке были в плачевном состоянии, поэтому пуповина резалась крайне неохотно, с большим усилием.
После отдал ребёнка напарнику и занялся матерью. Нам предстояло ещё родить послед. К этому моменту мы уже сообщили диспетчеру, что у нас произошли роды на дому, и вызвали на себя акушерку (тогда их ещё не расформировали) для матери и педиатров для новорожденного. Послед отделился быстро, кажется уже в присутствии акушерки. После чего был немедленно помещён в специальный жёлтый мешок с пометкой «биологический материал».
Потом приехали педиатры. Осмотрели ребёнка, я всё подробно рассказал. Сказали, что всё в целом сделали правильно, но «пуповину надо покороче, а то в роддоме ругаться будут». Наложили ещё одну прищепку и отсекли лишнее уже нормальными ножницами педиатрической бригады. Потом была целая эпопея с заполнением медицинской документации. Даже помню, звонил дежурному педиатру 03 помочь с этим делом. Оценить по шкале Апгар и прочее.
Потом, когда приехал на станцию, оказалось, что эта женщина ровно год назад точно так же родила в присутствии, буквально «на руки» другому нашему фельдшеру. Тот самый случай, когда родовая деятельность совсем не чувствуется, пока ребёнок уже не появляется на свет. Просто такая особенность.
