Весной 1945 года американские и британские войска прорвались в сердце западной Германии. Хотя Ахен, первый немецкий город, захваченный американскими войсками, был завоёван в октябре 1944 года, полномасштабное вторжение в Германию началось в марте 1945 года, когда западные союзники пересекли реку Рейн. К моменту безоговорочной капитуляции нацистского правительства 8 мая американские, советские, британские и французские войска контролировали практически всю Германию.
Танки 14-й бронетанковой дивизии США пробираются через руины Нюрнберга. Хотя бомбардировки и городские бои разрушили центры большинства немецких городов, многие небольшие города избежали разрушений
За семь месяцев, которые американские солдаты сражались на немецкой земле, у них сформировалось первое впечатление о Германии, стране, которую большинство солдат раньше знали только благодаря военной пропаганде и общению с пленными немецкими солдатами. Германия, которую американцы увидели весной 1945 года, вызвала бурную реакцию в их рядах и удивила их во многих отношениях. Солдаты чаще всего повторяли наблюдения о богатстве страны, дружелюбии мирных жителей и странном отсутствии нацистов.
Ухоженные города
Первое, что заметили в Германии многие американские солдаты — это её красота. Большинство немецких городов, перекрёстков и мостов были разрушены бомбардировками союзников, но большая часть сельских районов и пригородов Германии осталась относительно невредимой.
Город Киферсфельден в Германии
Девятнадцатилетний рядовой Ричард Кингсбери из 94-й пехотной дивизии, находясь в то время на юге Германии, вспоминал:
Частые холмы были покрыты ароматными сосновыми лесами, такими густыми, что там было темно и прохладно, несмотря на самое яркое солнце. Прозрачные журчащие ручьи сбегали с холмов в широкие красивые долины, трудолюбиво возделываемые. А причудливые городки напоминали иллюстрации из сказок братьев Гримм.
Солдаты, входя в немецкие дома, находили их богато обставленными, с современной мебелью, картинами, фарфором и мехами. Немецкие мирные жители выглядели сытыми и были хорошо одетыми, и этот факт вызывал частые комментарии со стороны военнослужащих, наблюдавших за тяготами, которые война причинила населению Франции, Италии, Нидерландов, Бельгии и Англии.
Процветание Германии у многих американских солдат вызывало гнев. Ещё до прибытия в Германию они уже возмущались тем, что немцы начали войну, однако после того, как увидели богатство немецких домов, многие солдаты стали ещё более ожесточённо относиться к немецкому населению.
Американские завоеватели предполагали, что немцы разграбили большую часть этого материального изобилия из стран, находящихся под их властью. Кроме того, солдаты столкнулись с миллионами недоедающих и подвергшихся жестокому обращению перемещённых лиц – мужчин, женщин и детей, которых заставляли работать в качестве рабов на немецких фабриках и полях. В результате американские солдаты стали более охотно разрушать и грабить немецкую собственность. Американский полковник Джеймс Х. Полк, видя богатство Германии, признался своей жене:
Мне хотелось сжечь каждый город дотла. Я действительно хочу обстрелять каждое место, прежде чем оно будет оккупировано, просто чтобы донести до местных, какой ад Германия устроила миру.
И не только Полк выражал мстительные чувства. Младший лейтенант Престон Прайс писал своей семье:
Моя душа кипит от радости. Почему?
Потому что Германия лежит в руинах.
Немецкие беженцы на дорогах, разрушенные немецкие дома, немецкие солдаты в лагерях… Это плата за разрушенные Льеж, Роттердам, Лондон и всё остальное.
Солдаты 45-ой пехотной дивизии США и местные жители у разрушенных домов на улице Бенсхайма. Женщина в центре смотрит на руины дома, в котором жила её сестра
Для большинства американских солдат Германия была их первым визитом в страны Оси. Они больше не чувствовали себя обязанными уважать частную собственность и наслаждались возможностью заставить немцев страдать от тех же неудобств, которые они терпели годами. Лейтенант Чарльз Маршалл вспоминал:
Во Францию мы приехали как освободители. Сюда, в Германию, мы пришли как завоеватели.
Во Франции мы были гостями, хотя нам приходилось выбивать немецкие войска из их городов, принося разрушения, но мы учитывали чувства и обычаи хозяев. Чувствительность немцев, с другой стороны, не имела никакого значения.
Француженка угощает солдат 4-й бронетанковой дивизии США на улице городка Фоллиньи
В союзных странах солдатам было запрещено реквизировать частные дома. Ситуация изменилась, когда солдаты пересекли немецкую границу. Рядовой Ричард Муллан из 16-го бронетанкового батальона рассказывал своим родителям, как они поступали всякий раз, когда его подразделение вступало в немецкую деревню:
Мы просто говорим бургермейстеру, что нам нужен лучший дом в городе с множеством матрасов для сна, и если мы его не получим, то ему не поздоровится.
Для большинства солдат это был первый раз за долгое время, когда они спали под крышей. Они брали себе еду, спиртное и ценные вещи, не сочувствуя семьям, которых лишили имущества. Лейтенант Чарльз Маршалл рассуждал так:
Поскольку солдаты знали, что немцы разграбили страны, в которые они вторглись, и поскольку солдат научили ненавидеть немцев, они не видели ничего плохого в том, чтобы лишать имущества их самих.
Дружелюбные местные жители
Хотя многие американские солдаты изначально враждебно относились к немецкому населению, отношения между двумя группами быстро улучшились. Солдаты быстро заметили обилие немецких женщин, большое количество элегантно одетых женщин, а также почти полное отсутствие немецких мужчин в возрасте от 15 до 50 лет неизбежно привели к тысячам свиданий и отношений. Эти взаимодействия распространялись, несмотря на правила армии США, направленные на предотвращение общения между американскими военнослужащими и немцами.
Ещё до того, как американские подразделения начали массово входить в Германию и Австрию, Верховный штаб союзных экспедиционных сил издал приказ, запрещающий любые дружеские отношения между американскими солдатами и немецкими гражданскими лицами, кроме как в ходе официальных деловых операций. Общественное мнение в Соединенных Штатах оказало значительное влияние на формирование этой политики. Многие американцы дома были обеспокоены тем, что дружба солдат с немецкими военнопленными и гражданскими лицами приведёт к снисходительности к бывшим нацистам. Этот страх достиг своего пика в начале мая 1945 года, когда американские новостные агентства сообщили, что высокопоставленные американские офицеры регулярно общались с захваченными в плен нацистскими лидерами, включая рейхсмаршала Германа Геринга.
Рейхсмаршал Герман Геринг, главнокомандующий Люфтваффе сдаётся в плен в Аугсбурге генерал-майору Джону Далквисту, командующему 36-й пехотной дивизии США
Однако, когда солдаты столкнулись с большим количеством мирных жителей, солдаты были удивлены тем фактом, что немцы проявляли мало внешних признаков ненависти к победителям. Рядовой Ричард Муллан признавался:
Мне трудно не улыбнуться им в ответ.
Местные жители приветствуют части 20-й бронетанковой дивизии США в освобождённом Мюнхене
Общение солдат с немецкими детьми также подрывало запрет на братание. Вскоре после окончания боевых действий дети начали толпиться вокруг солдат и выпрашивать конфеты. Даже закалённые в боях ветераны не могли устоять перед уговорами и раздавали шоколадные батончики и жвачку из своего военного пайка. Сержант Джеральд Рафтери писал жене:
Искушение побрататься хотя бы с детьми присутствует повсюду и ему не всегда можно сопротивляться. Я сомневаюсь, что какая-либо угроза штрафа или понижения в звании может помешать нашим конфетам добраться до детей, которые всем своим видом показывают, как они им нужны.
Немецкие дети у колонны 735-го бронетанкового батальона армии США на улице Коберна
Командиры союзников опасались, что солдаты слишком увлекутся своими бывшими врагами, но многие солдаты считали, что доброта к гражданскому населению, особенно к детям, была лучшим способом начать перевоспитание немцев.
Начальник штаба армии США генерал Джордж Маршалл поручил Эйзенхауэру дать понять войскам, что приказ о запрете братания сохраняется. После таких директив один генерал заявил, что американские солдаты не должны даже «инициировать улыбку» или «давать жевательную резинку детям», но другие офицеры заняли более прагматичный подход к широко распространённой практике. Майор Уильям Хилл из 28-й пехотной дивизии рассуждал:
Солдаты будут иметь дело с местными независимо от правил и приказов.
Действительно, военнослужащие применили ряд умных мер, чтобы обойти ограничения. Некоторые предоставили униформу союзников для своих свиданий в Германии. Другие подделали документы для немецких женщин, в которых указывалось, что они являются перемещёнными лицами. Повсеместная непопулярность приказа о запрете братания сделала его практически невыполнимым для командиров. Хуже того, солдаты со звёздным боевым послужным списком начали накапливать дисциплинарные штрафы за то, что их поймала военная полиция вместе с немецкими гражданскими лицами. Следовательно, летом 1945 года эта политика начала разваливаться.
11 июня 1945 года генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр снял запрет на общение американских солдат с немецкими детьми. В следующем месяце он разрешил солдатам «разговаривать со взрослыми немцами на улицах и в общественных местах».
Неожиданное отсутствие нацистов
Американским солдатам было легко брататься с большинством немцев, с которыми они встречались, потому что среди немецкого гражданского населения наблюдалось странное отсутствие нацистов. Прежде чем солдаты прибыли в Германию, они ожидали встретить гражданское население, полное преданных сторонников нацизма. Действительно, фанатическое сопротивление остатков немецкого Вермахта и СС убедило солдат, что им «придётся сражаться до победного конца, оккупировать всю Германию и убить каждого фанатика в стране, прежде чем все закончится». Однако, к удивлению американских солдат, лишь немногие немцы, с которыми они столкнулись за пределами вооруженных сил и партийной администрации, выразили симпатии к нацистам после того, как их войска потерпели поражение.
Первая причина отсутствия нацистов заключалась в том, что многие нацисты погибли вместе с Рейхом, а не жили под американской оккупацией. Когда американцы впервые вошли в города Германии, они обнаружили тысячи мужчин, женщин и детей, которые скорее покончили жизнь самоубийством, чем сдались. Захватив город Лейпциг на востоке Германии, военнослужащие 2-й и 69-й пехотных дивизий застали трагическую сцену, войдя в ратушу. Фотожурналистка Маргарет Бурк-Уайт описала эту сцену:
Внутри находился офис в стиле барокко, увешанный сентиментальными пейзажами и обставленный в тяжёлом стиле, который олицетворял немецкое представление о роскоши девятнадцатого века. На массивной кожаной мебели сидела семья, такая интимная, такая живая, что трудно было осознать, что этих людей больше нет в живых.
Бургомистр Лейпцига, его жена и дочь, покончившие с собой при приближении к городу американских войск
Бургомистр, городской казначей и командир фольксштурма — все покончили жизнь самоубийством вместе со своими семьями.
По всей Германии разыгрывались аналогичные сцены, в которых солдаты СС, чиновники и простые граждане совершали самоубийства. Накануне вторжения союзников в Германию нацистские пропагандисты заверяли своих соотечественников, что американские солдаты будут пытать и убивать их и их семьи, что спровоцировало массовые самоубийства по всему Рейху.
Другой причиной отсутствия нацистов была их относительная немногочисленность еще до войны. На последних свободных выборах в Германии Адольф Гитлер получил лишь треть всех поданных голосов. К 1945 году только около восьми миллионов немцев принадлежали к нацистской партии из общей численности населения примерно 80 миллионов человек. Многие позже оправдывали свое членство тем, что потеряли бы работу и бизнес, если бы не вступили в партию. Ещё тысячам немцев удалось солгать о своей нацистской деятельности или сбежать из страны. Фактически, союзникам было так трудно определить, какие немцы должны укомплектовать послевоенное правительство Германии, что оккупационные силы прибегли к использованию тестов на детекторе лжи.
Наконец, было множество немцев, которые так и не раскаялись в своей нацистской деятельности или заявляли, что ничего не знают о преступлениях режима. Немецкий промышленник Альфред Крупп, чья семья владела крупнейшей компанией по производству оружия в Европе, рассказал Маргарет Бурк-Уайт, что рабы на его фабриках «пришли добровольно и были весьма обеспечены, поскольку их кормили лучше, чем немецких рабочих». Крупп признался, что слышал слухи о концентрационных лагерях, но заявил, что это была работа нескольких сумасшедших из режима и что расследовать эти слухи не входило в его обязанности. Ему очень повезло, что он не стал свидетелем того, как нацистские охранники убивали отслуживших свой век рабочих его заводов.
Военнослужащие 42-й пехотной дивизии США у вагона с телами погибших узников вблизи концлагеря Дахау. Солдатам было трудно поверить немцам, которые утверждали, что они не знали о лагерях
Американская журналистка Марта Гельхорн, обобщая личные впечатления от разговоров с жителями Германии, записала в дневнике слова своих многочисленных собеседников:
... среди нас нет нацистов, никогда не было. Может быть, двое-трое обитали в соседней деревне. Да, говорят, в том городке, в двадцати километрах от нас, какое-то время жило несколько таких ...
... мы давно уже ждем вас, американцев. Вы пришли и нас освободили. А нацисты - мерзкие животные ...
... нет, из моих родственников никто в вермахте не служил, да и в партии не состоял ...
... мы страдали, мы неделями не вылезали из подвала ...
И дальше продолжает журналистка, задаваясь вопросом:
Так говорят все. Мы слушаем с растерянностью и недоумением. Как могло нацистское правительство так долго вести войну, которую никто не хотел?
Бомбардировки союзников послужили удобным оправданием для немцев, которые хотели выставить себя жертвами. Даже после того, как американская военная администрация заставила немецкое население посещать освобождённые концентрационные лагеря, гражданские лица и нацистские чиновники настаивали, что они ничего не знали об этом и отказывались верить, что фюрер отдал приказ о таких зверствах.
Жители Веймара по приказу американской военной администрации посещают концлагерь Бухенвальд
В марте 1945 года полковник Полк гневно записал:
Две немки сильно плакали, когда мы заняли их дом. Они не могли понять жестокости американцев и восклицали: «Немцы никогда никому не причиняли вреда».
Несмотря на то, что большинство немцев заявили, что не одобряют гитлеровский режим после войны, многие хотели игнорировать неприятную правду о своих собственных действиях. Во время пребывания Гитлера у власти даже противники нацизма иногда восторгались его действиями, такими как объединение Германии и Австрии.
Толпа ликует при виде рейхсканцлера Адольфа Гитлера, собирателя немецких земель
Гражданские немцы знали о тысячах концентрационных лагерей, миллионах рабов, жестоком обращении с населением захваченных стран и агрессивных войнах, которые начала их страна, однако большинство из них не предприняло никаких действий, чтобы остановить войну или спасти своих соседей: евреев, славян и другие категории людей, поражённых в правах немецкой властью. Сержант Генри Джайлс подытожил чувства многих солдат, написав:
Мне трудно понять, как целая страна, нация могла стать настолько нецивилизованной, чтобы совершать подобные вещи. Даже если мирные жители не сделали этого сами, они с этим смирились. Позволили этому произойти. И как мог один сумасшедший и его банда головорезов получить такую власть над людьми, что он смог получить всё, чего хотел. Это сокрушает меня.
Победителям было предоставлено право решать, как перевоспитать и восстановить немецкую нацию таким образом, чтобы она никогда больше не угрожала миру в Европе. Несмотря на политические предложения о жёстком послевоенном обращении с Германией, впечатления солдат о Германии как о стране, где преобладают женщины и дети, помогли смягчить их отношение к немецкому народу и проложили путь к более мягкой оккупации и дружественным послевоенным немецко-американским отношениям.
Немецкие дети учатся играть в бейсбол
