26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР (образованный Законом СССР от 05.09.1991 № 2392-1, но не предусмотренный Конституцией СССР) принял декларацию о прекращении существования СССР в связи с образованием СНГ[116], тем самым официально распустив Союз ССР и его институты власти.

В последний год существования СССР (1991) Игорь Угольников задумал в своем ТВ-проекте «Оба-на» запись гимна державы («Прощание с гимном СССР»).

Планировалось сделать «продвинутую» шестиминутную аранжировку + записать тему в исполнении отечественных рок-музыкантов.

Естественно, все это дело позиционировалось телевизионщиками как рафинированный стёб «на смерть страны». Узнав о стёбном характере начинания, Градский поднял волну.

Отказался от участия в записи сам и энергично отговаривал своих рок-товарищей.

В результате кворум «обанаты» не собрали. Макаревич* в записи не участвовал, хотя все остальные «машинисты» вписались.

«Секрет» тоже выступил без своего лидера.

Построчно исполнение выглядело так:

Союз нерушимый республик свободных - Игорь Угольников

Сплотила навеки великая Русь - Дмитрий Маликов

Да здравствует созданный волей народов - Фоменко, Заблудовский, Мурашов (бит-квартет «Секрет» без Леонидова)

Ва-ва-ва-е-е-е - «Несчастный Случай» (Кортнев, Мордюков, Пельш, Чекрыжов, Морозов)

Единый могучий Советский Союз - «Несчастный Случай»

Сквозь грозы сияло нам солнце свободы - Никольский

И Ленин великий нам путь озарил

На правое дело он поднял народы - Катя Семёнова

На труд и на подвиги нас вдохновил - Анжелика Варум

Славься Отечество наше свободное - Катя Семёнова

Дружбы народов надёжный оплот

Партия Ленина - Александр Савин

Сила народная - Александр Савин, Александр Цекало

Нас к торжеству коммунизма ведёт - Александр Савин, Цекало и Лолита Милявская

Мы армию нашу растили в сраженьях,

Захватчиков подлых с дороги сметём - Сергей Минаев

Мы в битвах решаем судьбу поколений - Евгений Маргулис

Мы к славе Отчизну свою приведём - Александр Иванов

Славься Отечество наше свободное

Дружбы народов надёжный оплот

Партия Ленина

Сила народная - Александр Кутиков

Нас к торжеству коммунизма ведёт

фортепиано (импровизация) - Дмитрий Маликов

фортепиано (проигрыш) - Пётр Подгородецкий

гитарное соло

вокализ - Ирина Отиева

В победе бессмертных идей коммунизма

Мы видим грядущее нашей страны - Сергей Пенкин

И красному знамени славной Отчизны

Мы будем всегда беззаветно верны - Дмитрий Варшавский

Славься, Отечество, наше свободное – Андрей «Лукич» Лукьянов (группа «Окно»)

Дружбы народов надёжный оплот - Фоменко, Заблудовский, Мурашов («Секрет»)

Партия Ленина, сила народная - Ирина Отиева

Нас к торжеству коммунизма - Александр Кутиков

Славься, Отечество, наше свободное - хором

Дружбы народов надёжный оплот,

Знамя Советское - «Несчастный Случай»

Знамя народное - Евгений Маргулис

В путь от победы к победе ведёт - хором

фортепиано (стаккато) - Сергей Чекрыжов («Несчастный Случай»)

соло-гитара - Константин Никольский.

***

Уже после официального распада империи «Независимая газета» (28 декабря 1991) опубликовала такой вот текст (под заголовком «Игорь Угольников и конец российского классического телевидения»):

«То, что словом "воруют" описывается все творящееся в этой стране, - отметил еще Николай Карамзин. 15 ноября сего года процесс всеобщего заимствования дошел, кажется, до высшей своей точки - у еще существовавшего тогда Союза ССР на его Центральном телевидении был украден Государственный гимн. Тот самый, на музыку Александрова с текстом Михалкова и Эль-Регистана, но, правда, не канонический его вариант, а роковую аранжировку, сделанную по замыслу Игоря Угольникова, руководителя входящего в состав "Авторского телевидения" клуба "Оба-на". Дело было так: Угольников по-соседски ссудил свой клип "ВиДу" только на один раз. Для того, чтобы он прозвучал ровнехонько 8 ноября, справедливо полагая, что это музыкальное яичко должно быть особенно дорого к государственному дню. Тем более что яйца и в самом деле сильно подорожали, а с Красной площади накануне вместо парада и народного шествия транслировали столь напоминающую места общечеловеческого каждодневного уединения "Будку гласности".

Но уже через неделю без всякого спроса хозяев и без лейбла "АТВ" "Гимн..." прокрутили озорники из программы "13-31", а потом и еще кто-то, кого схватить за руку было уже никак невозможно - процесс признания принял обвальные формы. Угольников и его команда, впрочем, не слишком обижаются. Раз их произведение сразу же было признано народным, то чего же было еще ожидать; народ, воспитанный колхозным принципом "Сначала отдай все, а потом уже тащи то, что нужно", по-другому поступить просто не мог. Раз укради, значит, не могли не украсть, значит, жить без этого уже никак невозможно.

А ещё недели через две фрагменты из "Гимна..." уже прошли в виде режиссёрского гарнира к теме судьбы страны, поданной в серьезнейшей по замыслу программе "Клуб главных редакторов", первый выпуск которой был осенен присутствием Михаила Горбачева, ну а второй напоминал, скорее, передачу "Монтаж" - так же трудно здесь было определить, где заканчивается наша с вами непростая реальность, а где начинается изящный и легкий абсурд.

Быть может, это произошло помимо воли авторов "Клуба", но, как видно, уже вполне по велению времени, отчетливо показавшему , какой, по сути пародийной, была эта страна, в которой все, что можно описать словом, так или иначе, но всегда превращалось в свою противоположность.

Решение соединить в одном произведении имперскую монументальность гимна и роковое его исполнение было просто, как политический анекдот, и так же народно по сути. Никакого покушения на святыню тут не было - ведь слова гимна по высочайшему повелению то вовсе отменялись, то переиначивались, и сделать то же самое с мелодией подсказала собственная история базового произведения. С легкостью прорастания травы через асфальт главная песня великого и могучего Союза, долго и упрямо не желавшего жить, как все, и искавшего какой-то необыкновенный свой путь, была принята в лоно символизирующегося роковой культурой всечеловеческого гуманистического движения, от которого мы, видя в нем чьи-то проступки, долго и угрюмо отпихивались. Эта культура, отстаивающая человеческую свободу в любом ее проявлении от всех форм насилия, утвердилась в 1360 годы. Нежные хиппи, призывавшие делать любовь, а не войну, объявили себя гражданами человечества. Тертые джинсы, бросив вызов всякой, в том числе и военной, парадности, покоряли всех домашней идеей братства. СССР же, насупя брови, отправлял танки в Чехословакию и Афганистан, воплощая суровую идею справедливости с кулаками.

Суровость эта не могла не царить и на советском телевидении. Последние двадцать лет оно словно бы проглотило аршин программы "Время" с ее центральной фигурой - диктором, неподвижно, как египетский жрец, зачитывающим со скрижали тексты, в смысл которых были посвящены немногие. Шевелящийся рот диктора был единственным движением, сопровождавшим государственное волеизъявление, как, впрочем, и еще один рот, изношенные челюсти владельца которого мгновенно превращали в пародию все, что бы он ни произносил.

И когда эта страна, уставшая от поступательного движения в никуда, затопталась на месте, после того как в той же программе "Время" Горбачев шокировал всех, подойдя во время визита в Ленинград к толпе на расстояние вытянутой руки охранника, то в "Покаянии" Тенгиза Абуладзе, телепроизведении важнейшего из искусств, появился в качестве символа рот диктатора, столь блистательно исполненного Автандилом Махарадзе.

Внешний облик его персонажа был малоподвижен - тиран не умел двигать шеей, он разворачивался всем корпусом, тяжело, но, как танк, несокрушимо, при этом же рот его был всегда феноменально подвижен. Глаза - зеркало души - совершали только короткие перебежки, ротовое же отверстие постоянно находилось в беспокойном движении. Оно как бы пожирало все, что имело вокруг него хоть какую-нибудь ценность, выбрасывая обратно лишь бездарную, но подавляющую своим обилием труху слов.

Таким же подавляюще говорливым было и советское телевидение, призванное пародийно заменить для населения представление о настоящей жизни. Но внутри самого ТВ шло, спотыкаясь и падая и снова поднимаясь, начатое первым КВН движение к разрушению всеобщей серьезности. И когда год назад появилась на уже достаточно посмелевшем телевидении программа "Оба-на", то, с ходу вобрав в себя весь опыт предшествовавшей ей истории телевизионной пародии, она первый же свой выпуск, направившись сразу к Красной площади, начала с похорон еды, абсолютно карнавального шествия, перевернувшего, однако, вверх ногами аж самую атрибутяку древнего осеннего культа сбора урожая, породившего все карнавалы. "Обанавты", люди, помеченные, как и все в нашей стране, крупной клеткой, вдруг перестали, несмотря на этот признак, бояться и начали жить. Они, замешанные, подобно булгаковскому Лариосику, на первородном детском оптимизме с совершенно инфантильной капризностью, всем своим обликом- обликом, заметьте, а не словом - демонстрировали, что бояться им просто надоело. Название их содружества, напоминающее традиционную совковую аббревиатуру, какой-нибудь "Мособлдырбулщил", восходит одновременно и к напевному слову "обэрцу", м к клоунской лексике. Как пародия на всегда подвижное в нижней своей части лицо диктатора выглядит лицо их лидера Игоря Угольникова, помимо чьей-либо воли и любых обстоятельств раздвигающееся в улыбку столь широко, неудержимо и самодостаточно, что вызывает в памяти улыбку чеширского кота из страны кэрролловских чудес, стране, абсурдно построенной на буквальном толковании проскакивавших мимо разума идиом.

А потом был август без президента, а потом наступила осень, и великая страна, не выдержавшая своего собственного, длившегося почти три четверти века, внутреннего напряжения, распалась, и над ранящими друг друга обломками, как вороны над свалкой, закружился страх. Высвободившаяся энергия распада пугала, и телевидение транслировало и множило отчаяние при помощи уже не одного, а множества ртов, принадлежавших людям, разных политических направлений и взглядов. Рассудок при этом переполнялся словами и отказывался работать, как изношенный мотор на подъеме.

И вот, в ещё привычный день государственного праздника, был исполнен как шлягер и, одновременно как прощание, гимн уходящей страны. И его новая редакция вдруг никого не потрясла - все и так двигалось к последней точке распада символа силы. Год назад он, может быть, прозвучал бы издевательски, но сейчас переведение его когда-то, в легендарные уже времена, несокрушимых мелодии и текста в нежное "тусовочное" измерение, отсутствие фигур вождей в сопровождавшем их видеоряде, наполненном лицами обычных, советских когда-то людей, умудрявшихся хоть иногда, даже вопреки собственной воле, быть счастливыми, он только растрогал сочувствием. И потом, в том самом проблемно - публицистическом "Клубе главных редакторов", куда "Гимн..." был вмонтирован, уже как цитата, прозвучала другая, произнесенная знатоком Достоевского: "Что бы ни делал человек в России, его все равно жалко". Нас больше не призывали ни к чему, нас не учили жить, нас не пугали - нас просто и всенародно пожалели, дав надежду, что после стольких лет самоистязания мы, может быть, когда-нибудь заслужим покой. И, допустив такое отношение к зрителю, буквально на днях закончило, выполнив свою историческую задачу, свое существование в качестве пародии на жизнь Центральное телевидение».

Вот такой вот текст. Видео с гимном без проблем можно найти на просторах видеохостингов. Как правило, без комментов. Меня там ничто не возмущает. Впрочем, и не вдохновляет.

На излёте нулевых появилась ещё одна версия: западные музыканты сделали подарок России к очередной годовщине победы в Великой Отечественной войне: рок-гимн России исполнили Крис де Бург и Тони Кэри, аккомпанировали им виртуоз-гитарист работающий в жанре джаз-фьюжн Эл ди Меола и знаменитый басист Виктор Бейли (игравший в культовой группе Weather Report), венгерско-германский вокалист/барабанщик Лесли Мандоки (из команды Dschinghis Khan) нашу страну в проекте представляли группа Che и Николай Носков.

Андрей Макаревич* : Без ужаса вспоминаю 90-е годы, у нас они были очень даже развесёлые.

КАТЯ СЕМЁНОВА про Веру Брежневу, Лию Ахеджакову и Татьяну Лазареву*.

Александр КУТИКОВ: Я очень люблю нашу страну.

*- иноагент.

Как я уже отметил, не мог здесь 15 августа высказаться, так как был заблокирован.

Но «толстушка» (еженедельная версия «Вечерней Москвы») 14 августа опубликовала мой очерк о художнике Викторе Цое , а днём позже «Комсомолка» - о кино-звезде Цое.

Отмечу особо «КП» – они дали фото Сергея Берменьева (из архива «цоеведа» №1 Калгина); обычно (помню по своему опыту работы издателем + главредом) бильдредакторы ревностно оберегают свою поляну и предпочитают покупать иллюстрации в фото-банках, из-за этого все иллюстрации в «больших» СМИ тиражируют полдюжины фотографий Виктора, которые всем уже известны. А ведь тот же Калгин собрал впечатляющую коллекцию фото «КИНО», причём с очищенными правами.

Ну да ладно.

Процитирую своё интервью «АиФ»:

— Цой успел побывать в советское время на гастролях в Европе. И в своём единственном интервью на ТВ для программы «До 16 и старше...» рассказал, что его не волнуют гастроли за границей, потому что там не поймут его песни на русском языке, а ехать, чтобы привезти магнитофон и посмотреть на красивые машины и красивые гостиницы, ему неинтересно. И это музыкант говорит в 1988 году, когда в СССР в дефиците были многие товары. Вы слышали что-то подобное от других русских рокеров в ту пору? Или, наоборот, они стремились попасть за границу?

— Он не бывал в Европе на гастролях как таковых, отказался даже выступать во Франции совместно с популярной французской группой Noir Désir («Чёрное желание»), которую провёз с собой по городам СССР. За границей Цой выступал лишь на фестивалях и культурных мероприятиях и ездил туда как турист.

Но многие так называемые рок-бунтари относились к породе «детей колбасы», и интересовались в основном материальным аспектом. Почему так? Да потому что сакраментальная «Америка, где я не буду никогда» Славы Бутусова в полной мере отразила взгляд поколения на виртуальный Запад с его шикарными голливудскими лентами и дерзким рок-н-роллом, с дефицитными вещичками: тёмно-синие джинсы были предметом гордости и вожделения, в привезённую из загранкомандировки бутылку Coca-Cola после употребления (я сам это видел) наливали коричневую бурду из цикория и как папуасы гордо выставляли эту «красоту» на полку в серванте.

Советский строй научил наше поколение «любить запретные плоды».

— Девиз «Цой жив» по-прежнему актуален, хотя и немало критиков его творчества. С одной стороны, его фанаты пишут, что их маленькие дети, которым четыре-пять лет знают наизусть песни Цоя, а критики «Кино», которых у группы всегда хватало, им едко отвечают: мол, значит, детсадовские стихи писал Цой. Вы бы критикам что возразили?

— Здесь, как и во впечатляющей живописи Цоя — нельзя путать простоту и ясность с примитивом. Это ошибка дилетантов.

«Быть мыслью со „штучными“, а в речах с большинством» — вот формула гениальности.

Помимо стихов, музыки и картин, Цой создал образ. И этот образ был реален. Поэтому Виктора можно анализировать как поэта, музыканта или художника, но для будущего он будет именно образом, влияющим на людей всем, что он успел создать.

— Бросалось вам, как очевидцу, в глаза, что коллеги по сцене завидовали популярности «Кино», которой не могли найти логичного объяснения — Цоя по ТВ показали пару раз, но при этом он собирал стадионы? И не осталась ли эта ревность и после его смерти?

— Не скажу про зависть, но вот определённую озадаченность я постоянно замечал. Коллеги по цеху пытались вычислить, понять — в чём секрет столь феноменального успеха.

Когда группа закрывала знаменитый концерт в «Лужниках», ревущая толпа явно огорчила тогда кое-кого, но любопытно, что и сегодня задающиеся этим же вопросом не способны ответить на него аргументировано и достойно.

Я часто, интервьюируя музыкантов, спрашиваю, чем можно объяснить культовый статус Виктора Цоя. Беседуя со своим тёзкой Маргулисом, напомнил ему, что Градский мне без конца твердил, что «Кино», дескать, не были профессионалами. Комментарий Евгения:

«Для меня существуют только два типа музыки: хорошая и плохая. И подвиды: цепляет — не цепляет. Вот, пожалуй, и всё. „Кино“ цепляло. Витька — гений».

Занятно, что не только Градский, но и остальные мои, скажем так, «собеседники с октавами» абсолютно не понимают, чем «цеплял» Виктор.

Вот спрашиваю обладательницу тембра меццо-сопрано Маргариту Суханкину, которая носит титул «голоса» группы «Мираж»: «Мне Маргулис говорил: „Витька — гениальный!“ В чём гениальность Виктора Цоя?»

И каков ответ? «На злобу дня... Я думаю, что составляющая у Цоя была именно вот такая — социальная как бы история..».

Спорить не стал, потому что понимаю, что профессиональные певцы (Суханкина обучалась и в «Гнесинке», и в Московской консерватории) готовы анализировать творчество других поющих лишь с академических, хрестоматийных позиций ремесла...

Но, конечно, Маргарита Анатольевна заблуждается. Виктор был бесконечно далёк от политики, не стану в сотый раз объяснять, что песня «Перемен!» не была манифестом.

Маргарита Суханкина про SHAMAN'а и Пугачёву.

ПОЛНОСТЬЮ МАТЕРИАЛ - ЗДЕСЬ.