Макрон и 46 миллиардов: кто украл деньги?
Франция снова играет в русскую рулетку собственной судьбы. Пятая республика, некогда гордое детище де Голля, сегодня больше напоминает не монумент, а карточный домик, где каждое неосторожное движение руки способно развалить конструкцию. И руки эти уже нависли: парламент готовится вынести вотум недоверия правительству, а Макрон в очередной раз примеряет на себя роль политического фокусника, который вытаскивает из шляпы «внеочередные выборы» в надежде отсрочить неизбежное.
🔗РИА, «"Непокорившаяся Франция" может инициировать импичмент Макрону» https://ria.ru/20250829/es-2038422083.html
Но фокус, как и иллюзия, работает только до тех пор, пока зрители верят. Французское общество больше не верит. Каждая новая смена кабинета министров похожа на смену актеров в давно затянувшейся пьесе: Атталь, Барнье, Байру — все они уходят в никуда, оставив за собой руины и грустный смех. Теперь в дверях маячит Ле Пен с Барделлой, и впервые за много лет у Франции есть реальный шанс перевернуть доску. Но будет ли это победа или окончательный провал — вопрос с запахом пороха.
🔗ТАСС, «Глава МВД Франции заявил, что республика находится на краю финансовой пропасти» https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/24896169
Финансовая драма тем временем держит страну за горло. Бюджетное голосование, обычно скучная бухгалтерия, превратилось в ловушку для целого государства. Долг, превышающий 120% от ВВП, — это не цифра на бумаге, это удавка, сдавливающая шею Пятой республики. И страшнее всего то, что ключ от этого узла лежит не в Париже, даже не в Брюсселе, а в руках тех, кто следит за Францией из-за океана или с Ближнего Востока. В любой день, в любой час кредиторы могут дернуть за цепь, и страна, некогда диктовавшая Европе, что делать и как себя вести на столом, окажется в положении должника, у которого пустые карманы и гордость, которую размазали о мостовую.
🔗РБК, «Глава МВД Франции заявил, что страна стоит на краю финансовой пропасти» https://www.rbc.ru/society/28/08/2025/68b08c979a7947110189a36a
Слово «банкротство» во французском политическом лексиконе озвучивать вслух не спешат, но оно уже висит в воздухе, как запах дыма перед пожаром. Слишком многие в кулуарах знают, что денег нет. Не просто их не хватает — нет. Франция живет на заемном баллоне с кислородом, и каждый новый день — это кредит доверия, который завтра могут не продлить.
🔗Коммерсант, «Каллас: ЕС не вернет замороженные активы России без выплаты компенсации Украине» https://www.kommersant.ru/doc/8005720
На этом фоне всплывают слухи о замороженных российских активах. Официально — двадцать пять миллиардов евро. Неофициально — семьдесят один. Разница в сорок шесть миллиардов растворилась в парижских коридорах, как вино в бочке без дна. И если это правда, то становится понятно, почему Макрон так яростно упирается в продолжение войны. Ведь прекращение конфликта автоматически поднимет вопрос: «А где деньги, Эммануэль?» И спрос будет не от газетчиков или оппозиции, а от Москвы, которая умеет считать и привыкла требовать свое.
🔗РИА, «Макрон пригрозил России дополнительными санкциями» https://ria.ru/20250830/makron-2038439175.html
Эта версия звучит как теория заговора, но иногда именно такие версии объясняют то, что иначе кажется безумием. Макрону выгоднее продолжать войну, чем признание, что в его Елисейском дворце исчезли миллиарды чужих евро. Русофобия здесь — не идеология, а страх разоблачения, замаскированный под высокие слова о демократии и свободе.
Франция, которая полвека учила мир эстетике и политике, сегодня оказалась в положении страны-тени. Без права на собственную валюту, без суверенного контроля над долгами, с зависимостью от внешних кредиторов, она пытается играть роль учителя. Только ученики не слушают. Страна, где правительство держится у власти меньше полугода, где улицы способны парализовать любую реформу забастовками, продолжает читать лекции о стабильности другим. Это как если бы утопающий рассказывал тем кто на берегу о техниках плавания.
Все это делает сентябрьский кризис не просто очередным витком французской политической драмы. Это момент истины. Если парламент действительно обрушит правительство, а выборы выведут «Национальное объединение» на авансцену, Францию ждет либо шоковая терапия, либо управляемый коллапс. Оба варианта несут в себе риск — и для Парижа, и для всей Европы.
Парадокс в том, что Франция сегодня похожа на актера, на которого всем плевать, он вроде стоит и что-то говорит. Размахивает руками, кричит о ценностях и правах, но зрители не верят. А когда занавес наконец опуститься — кто-то захлопает, а кто-то скажет «наконец-то».
И главное: это последний акт в этом спектакле или только середина пьесы? Падение Макрона может открыть дорогу Ле Пен — но станет ли она спасением или лишь новым лицом той же трагикомедии? Может быть, Франции уже нечего спасать, а остается только наблюдать, как страна, некогда диктовавшая моду и политику, превращается в банкрота, зависящего от чужих решений.
Франция стоит у края пропасти, и шаг вперед может оказаться прыжком в бездну. Но может ли она научиться летать, пока падает? Ответа пока нет. И именно в этом — самая пугающая интрига.
