Нечто более страшное
Это рассказ про типичную русскую провинцию, вдохновленный передачей “Криминальная Россия” и историями Г.Ф. Лавкрафта.
Дмитрий быстро накинул старую потертую кожанку и поспешил на улицу. Спускаясь по лестнице, он даже перепрыгнул пару ступенек и чуть не подвернул лодыжку, похмельное тело не было готово к такому темпу и не поспевало за головой. Это был не первый вызов о пропаже девочки, но в этот раз нашлись свежие свидетели, которые сообщили, что какой-то высокий, очень худой и сутулый мужчина увел ее в сторону заброшенного судостроительного завода. “Ну все, теперь тебе точно пиздец, уебок.” — первая мысль, прозвучавшая в голове следователя, как стартовый колокол на скачках.
Ане было двенадцать, она воспитывалась матерью одиночкой, которая была запойной алкоголичкой. В тот день девочка попрошайничала у входа в цветочный магазин, надеясь, что какой-нибудь переполненный любовью и добротой мужчина сжалится и подкинет ей пару монет, и может даже подарит маленький, но красивый букет ее любимых васильков. Нежная наивность все еще цвела у Ани в душе, несмотря на суровый климат ее судьбы.
Она была типичной жертвой маньяка по кличке “Каракурт”, орудовавшего в городе уже около года и похитившего как минимум шесть девочек в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет. Останки тел двух из них были найдены в мусорных контейнерах в разных частях города. Единственное описание внешности преступника, которое было у следственной группы, состояло лишь из невнятного сравнения с пауком, отчего местная пресса и наградила его этой кличкой. Каракурт оплел своими невидимыми липкими нитями закоулки маленького города и отравил ядовитым кошмаром умы его жителей.
Во дворе Дмитрий встретил своего помощника, они вместе сели в машину и резко двинулись с места так, что взвизгнули покрышки. По дороге у следователя зазвонил телефон, на экране показалась фамилия “Брасов” и, увидев это, Дмитрий грубо произнес: “Блять.”, но все-таки взял трубку.
— Я сейчас не могу говорить, я на выезде, — резко ответил он.
— Бля, еще бы ты не был на выезде, Самойлов, тебе больше всех туда нужно сейчас. У меня ведь не будет рычагов отфутболить москвичей, если и этот след оборвется, будешь на подсосе у них потом работать, понял? Это тебе мотивация, епта, — произнес агрессивным басом человек на другой стороне и повесил трубку.
“Сука, блядь, гандон ебанный!” — выругался Дмитрий и добавил: “Какая, нахуй, мотивация?! Детей на куски режут!”. Он сильнее надавил на газ и сбил зеркало у машины слева, которая слишком медленно уступала им дорогу.
Выла сирена, по обе стороны мелькали облезлые хрущевки, сменявшиеся серыми скоплениями гаражей. Стояла осень, было холодно, но снег еще не выпал. Время было вечернее, и сумерки окутали и без того довольно мрачные дворы. Город будто был заодно с Каракуртом и словно шептал: “Все тщетно, никого не спасти, сдавайся и умирай как все.”, но в салоне мчащихся по городу жигулей его никто не слушал.
Место назначения представляло собой одно большое здание на берегу реки с коричневой от грязи водой, во дворе которого стояли согнувшиеся краны и разнообразные будки. При этом будто гигантской паутиной все вокруг было покрыто проводами и металлическими тросами.
Они направились внутрь, Дмитрий шел впереди, как вдруг услышал собачье рычание сзади. “Сука!” — вскричал помощник. Следователь обернулся и увидел товарища на земле и довольно крупную неухоженную собаку, вцепившуюся ему в ногу. Вместе они смогли оттащить псину, но она не унималась и продолжала бросаться на них, словно хотела откусить кусок, будто уже знала, какой он на вкус. “Так, все, пизда тебе, Тузик.” — произнес Дмитрий и пристрелил животное. Хлопок прогремел на всю территорию завода, и следователь с досадой выругался. Его помощник был серьезно потрепан и похромал обратно в машину, а Дмитрий поспешил внутрь здания.
Торопливо осматривая комнату за комнатой, он был уже на втором этаже, когда ему послышался звук мотора откуда-то снаружи. Дмитрий подбежал к окну и увидел волны от удаляющейся лодки, но саму лодку уже толком разглядеть не смог. “Ааа, сука! Твою мать!” — крикнул он в пыльную безразличность заброшенного здания. Преследовать лодку было не на чем и предсказать, где она остановится, тоже было невозможно. Осталось только обыскать здание и опросить свидетелей в округе. Надежда на скорую поимку маньяка испустила дух, как бешенная псина с простреленной головой.
На место прибыла подмога, которую вызвал помощник. Дмитрий пошел работать со свидетелями, а остальные принялись за обыск. Единственными свидетелями способными что-то внятное рассказать были две пожилые женщины, которые регулярно приходили посидеть на скамейке у дома неподалеку. Они припомнили подростков, которые нюхали клей у забора того завода, какую-то старуху цыганку, предположительно собиравшую пивные бутылки и высокого сутулого мужчину, которого они приняли за сторожа. Следователь попытался узнать больше про сторожа и лодку, но безрезультатно. Взглянув на реку, Дмитрий почувствовал, как тонет, захлебываясь грязной вонючей водой.
Вдруг у него зазвонил мобильный. Его помощник на другом конце мрачно и загадочно произнес: “Димон, мы тут все нашли... Могилы, кости, какую-то, пыточную, блять, комнату... И видео... Там пиздец... Там эта девочка...”. Его голос в конце задрожал.
Спустя пару минут Дмитрий вбежал в ту самую комнату. Там на штативе стояла видеокамера, а к стене напротив были приколочены специальные крепления для веревок и повсюду были кровавые следы, часть из которых ему показались свежими.
— Где видео?
— На самой камере. Там можно перемотать. Я частично посмотрел, но не полностью, — стыдливо ответил помощник.
Дмитрий перемотал и включил запись. На видео была полностью раздетая Аня, распластавшаяся на стене. Она была так сильно растянута веревками, привязанными к рукам и ногам, что казалось еще чуть-чуть, и ее худощавое детское тело надорвется. Лицо девочки, уже уставшее кричать и плакать, выражало пронзительное осознание того, что все ее самые страшные кошмары сбылись в одночасье и оказались намного страшнее, чем она способна была вообразить.
От волнения у Дмитрия заныло в груди, он болезненно скривился и надавил себе пальцами слева под грудную клетку, обычно ему это помогало, но не в этот раз. Тем не менее, на видео все только начиналось. В кадре появился Каракурт, он двигался медленно и непринужденно, с ног до головы осматривая свою жертву. У него в руке был нож, но он не спешил его использовать. Сначала он принялся насиловать девочку, которая была раза в три меньше самого Каракурта и только спустя несколько ужасающих минут он медленно вонзил нож ей в живот.
Дмитрия затрясло, и он промотал запись в самый конец, где было видно, как еще живую девочку Каракурт отвязывает и куда-то уносит, вероятно напуганный звуком выстрела или лаем собаки. “Она еще жива!” — промелькнула надежда в мыслях следователя. Поняв, что ему сейчас нужно перестать быть человеком, перестать чувствовать и стать безжалостной ищейкой, Дмитрий сделал несколько глубоких вздохов и начал усердно вспоминать каждую деталь той страшной записи. И одна важная деталь все-таки нашлась. Он вспомнил, что на видео в какой-то момент Каракурт вдруг оборачивается в сторону камеры будто услышав что-то или даже кого-то.
— А звук есть? — обратился он к помощнику.
— Эээ, да, я его выключил просто сразу. Там невозможно со звуком было..., — виновато ответил помощник.
Дмитрий включил звук, перемотал назад и снова начал смотреть запись. Это было самое трудное испытание за всю карьеру матерого следока, Анины крики и стоны словно не попадали ему в уши и не воспринимались разумом, а проникали прямиков в сердце, разрывая его на куски. Но мучения того стоили, он нашел ключевой момент на видео. Когда Каракурт насилует девочку как раз перед тем, как уколоть ее ножом, вдруг раздается странный голос: “Хватит ее трахать. Лучше уже начинай резать. Мне нужно, чтобы она вопила со всей силы.”. Глаза следователя округлились, и он тут же перемотал, чтобы еще раз услышать. Что-то в этом голосе было весьма необычное, с одной стороны, он был довольно низкий, почти утробный, но с другой — как будто бы женский.
“Старуха! Цыганка!” — вспомнил Дмитрий. Дело было в том, что, когда он опрашивал женщин на скамейке, они упомянули старуху со страшным лицом, одетую по-цыгански, которая часто ходила в сторону завода и постоянно оглядывалась по сторонам. Они предположили, что она собирала бутылки, так как местные цыгане часто этим промышляли, и следователь не обратил на это внимание, его больше интересовали Каракурт и лодка. Но теперь это была зацепка, ведь цыганский район как раз прилегал к речному пляжу неподалеку.
Объяснив все следственной группе, Дмитрий столкнулся с отсутствием энтузиазма и явным скепсисом. Зацепка показалась большинству неубедительной, а эмоциональность следователя непрофессиональной. Они аргументировали это тем, что даже если учесть, что голос похож на голос старухи, версия о таком необычном подельнике не подтверждается никакой статистикой и здравым смыслом. Единственным, кто выразил поддержку, был его помощник, но он был сильно покусан собакой и не мог никуда ехать.
Медлить было нельзя, следователь решил действовать в одиночку. Он сел в машину и сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоить больное сердце. В этот момент у него зазвонил мобильный, на крошечном экране его нокии высветилась ненавистная фамилия “Брасов”, Дмитрий обреченно нажал на кнопку ответа.
— Ну че, Димон, все, сдулся? Ты почему выходы не додумался сначала перекрыть? Ты че думал, щас тебе вертолет на подмогу прилетит, как в американских фильмах?
— Не додумался, — торопливо ответил следователь, параллельно выезжая на дорогу и просто желая побыстрее закончить разговор.
— А теперь все, на дно заляжет, — более мягким тоном произнес начальник и добавил — ладно, звоню в Москву, уже похуй.
— Хорошо, а я тут поеду по последней зацепке, — начал было Дмитрий, но Брасов перебил.
— Да слышал я про твою “зацепку”. Хуйня, Димон, даже если реально цыганка, кого ты там сейчас найдешь, будешь в каждый гараж заглядывать? Эти копченые своих не выдают, чтобы там ни было. Езжай домой, а потом в отпуск, понял?
— Понял, — ответил следователь и повесил трубку.
“Иди на хуй!” — крикнул он в телефон перед тем, как убрать в карман, и сильнее надавил на газ. До цыганского района ехать было несколько минут. Дмитрий не думал о поимке Каракурта, и не хотел доказать свою правоту Брасову, его единственной целью было спасение девочки. Он верил, что, если бы ее хотели убить, то сделали бы это еще на заводе, а не взяли с собой.
Уже совсем стемнело, и только полная луна скупо освещала Богом забытый городишко. Окраины, через которые ехал следователь, напоминали гнилую деревню, за окном мелькали деревянные покосившиеся избы и угрюмые замурованные склады. Двигатель ревел на всю округу, но местным было все равно, лишь изредка глаза лишенные надежды показывались из холодной темноты разбитых окон.
Дмитрий не был верующим человеком, его последний религиозный опыт был в далеком детстве, когда он на рыбалке потерял свой последний крючок в траве и просил Бога о помощи в поисках, потому что очень любил рыбачить и не хотел возвращаться домой ни с чем. Теперь ему уже было сорок лет, по большей части он прожил одинокую жизнь, у него не было семьи, но был прогрессирующий алкоголизм. До этого момента просить чего-либо у Бога ему было просто не нужно, да он и не считал себя достойным, но сейчас, уцепившись за последнюю ниточку расследования, он был в отчаянии. “Если ты есть, если в твоих силах что-то сделать, я тебя умоляю, помоги мне ее спасти!” — тихо произнес он, чуть приподняв взгляд от дороги к небу.
Подъезжая к цыганскому району, Дмитрий, к своему большому удивлению, вдруг увидел толпу людей, встречавших его. Это были местные, на их лицах читался неподдельный страх. Он выбрался из машины и обратился к ним: “Здравствуйте!”. Люди продолжали испуганно и молча смотреть на него. Тут вдруг вперед вышел главный цыган, он указал на одну из троп, ведущих к реке, и сурово сказал: “Иди туда до самого пляжа, последний дом слева.”. Дмитрий несколько опешил от такого приема, но чутье подсказывало ему, что нужно было поверить этим людям. Он достал табельный пистолет и побежал в указанном направлении, услышав вслед: “Ты должен ее остановить!”. И пока он бежал, у него в мыслях возник пугающий вопрос: “Почему они сами не попытались ее остановить?”.
Спустя пять минут Дмитрий уже был во дворе дома старухи. Пока он боролся с отдышкой, ему удалось осмотреться. Двор был в запустении, и повсюду валялись какие-то старые устройства, ламповые телевизоры, радиоприемники и прочая архаичная техника. Дверь в дом была открыта, следователь снял пистолет с предохранителя и осторожно вошел внутрь. Интерьер был столь же запущен, как и двор. Внутри пахло пылью, испорченными продуктами из мусорного ведра, а отвратительнее всего был плотский запах старухи, которая явно не утруждалась рутинной гигиеной. Но это сочетание было не просто тошнотворным, в этом ведьминском логове созревало зло, и вонь отравляла разум.
Все было в пыли и паутине, а по грязи на полу четко прослеживались нехитрые маршруты из кухни в комнату. На кухне было пусто, лишь мухи суетливо кружились над мусором и грязной посудой, а в холодильнике к своему глубокому омерзению Дмитрий обнаружил безголовую кошачью тушку. В комнате тоже не было ничего существенного, кроме портрета на стене, где был запечатлен пожилой мужчина на фоне здания, на котором была украшенная цветами вывеска с надписью “Гита”. Этот портрет странным образом выделялся на фоне всего остального, как символ утраченного счастья среди ядовитого отчаяния и зловещего безразличия.
У этого дома также был чердак, грязевые маршруты указывали и на его регулярное посещение, однако и там было пусто. Дмитрий начал терять надежду, задыхаясь в тесном и вонючем тупике. И все же, в итоге ему удалось обнаружить письменный стол, на котором лежала толстая тетрадка почти полностью исписанная. Разбираться во всем том тексте он не стал и сразу начал с последней страницы, где все заканчивалось следующими строчками:
Ничтожные черви землю жрут и землей гадят, выдумывают жалких богов и покланяются. Я вижу истину, я слышу, я зову. Один придет на зов, другой придет за ним. Великая охота начинается.
1145 AM
Пролистав тетрадку, Дмитрий наткнулся на различные непонятные ему схемы, шифры, напоминающие азбуку Морзе, и рисунок какого-то чудовища, представлявшего собой разинутую пасть, внутри которой был глаз. “Что за ебаный бред?” — раздражительно произнес мужчина. Время поджимало, а картинка не складывалась, от чего следователь оказался в состоянии фрустрации.
Дмитрий наклонил голову и медленно выдохнул, пытаясь сфокусироваться. “1145 AM — так вроде в Америке время обозначают, но что мне это дает? Еще двенадцать часов ждать. К тому же там должно быть двоеточие между часами и минутами.” — начал размышлять он. “Номер дома — нет, номер автомобиля — нет, координаты — нет.” — перебирал варианты следователь, чувствуя себя глупее с каждой неудачной попыткой. Тут он вспомнил, что во дворе валялись старые радиоприемники и подумал: “А что, если это радиочастота, типа как FM?”.
FM — это ультракороткие частоты, которые обладают значительно более высоким качеством передаваемого звука, за счет чего они довольно быстро вытеснили AM вещание с убогим шепелявым моно сигналом. Однако AM обладает одним важным преимуществом. В то время, как FM радиостанции в основном доступны лишь в пределах одного города, АМ сигналы способны даже обогнуть Землю.
Дмитрий открыл шкафчик стола и увидел радиоприемник, где уже была выбрана та самая частота. “Есть!” — воскликнул он и включил устройство. Сквозь шипение прорезался крик, который следователь мгновенно узнал, этот голос навсегда впечатался ему в душу еще тогда на записи Каракурта, это была Аня. “Они должны быть где-то рядом!” — подумал Дмитрий и поспешил на улицу. Выскочив во двор и торопливо осмотревшись, следователь заметил радиовышку на расстоянии всего в несколько сотен метров, и сразу побежал к ней.
Полузаброшенное здание радиостанции встретило Дмитрия уже знакомой вывеской “Гита”. Внутри горел свет, и сердце следователя застучало с угрожающей частотой. Держа пистолет наготове, он сделал несколько шагов вперед, как вдруг изнутри послышался Анин крик, и ему навстречу вышел Каракурт с ножом в руке и безумными выпученными глазами, как загнанный в угол паук растопыривший свои жвалы. Немедля ни секунды, Дмитрий прицелился и нажал на спусковой крючок. Осечка! Затем еще и еще одна. “Пиздец.” — тихо произнес следователь, и высоченный душегуб кинулся на него.
Бросив пистолет и вцепившись в руку, в которой у Каракурта был нож, Дмитрий укусил его, от чего маньяк разжал пальцы. Но из-за такого маневра следователь оказался спиной к своему врагу, и тот воспользовавшись ситуацией обхватил его шею и начал душить. Они упали на землю, ситуация была почти безвыходная, рука Каракурта была глубоко под подбородком, и Дмитрий начал терять сознание. “Неужели так все и закончится? Я не смог ее спасти...” — думал он.
Вдруг рука, душащая следователя, задрожала, капкан начал разжиматься, и в его проясняющийся разум ворвалась мысль: “Так он же слабак!”. Постепенно освобождаясь из захвата, Дмитрий заговорил: “Ну что, сука? Только с ребенком и можешь справиться? Пиздец тебе теперь, мразь!”. Вырвавшись и поднявшись над испуганным и обессиленным врагом, следователь начал осыпать его ударами, пока тот не отключился.
Одним препятствием меньше, но впереди было самое главное. Дмитрий забежал внутрь здания радиостанции, это была одна большая комната, где по углам стояли стулья, музыкальные инструменты и специальное оборудование. На полу лежала связанная Аня. К ее голове был поднесен микрофон, а старая ведьма, засунув грязные когтистые пальцы в ножевую рану на животе девочки, кусала ее за плечо, оставляя на нежной белоснежной коже следы своих редких кривых зубов, и причмокивая высасывала кровь, как гигантский черный клещ. Аня почти не понимала, что происходит, но оставалась в сознании, тратя последние ресурсы организма на крики и слезы, в которых безошибочно угадывался ее сконцентрированный ужас.
Скривившись в отвращении от увиденного, следователь со словами “Пошла на хуй, сука!” с разбегу пнул старуху в голову, и она откатилась в сторону. Потом он склонился над девочкой, приложил руку к ее голове и тихо сказал: “Все закончилось. Все будет хорошо, ты в безопасности.”. В ответ она сначала затихла, испуганно оглядев мужчину, а потом снова заплакала, но это были уже другие слезы. Аня была едва живой и сильно истекала кровью, но ее еще можно было спасти. Дмитрий, с трудом сдерживая эмоции, взял ее на руки и собирался уходить, но тут послышался зловещий голос старухи: “Ты опоздал, мент.”.
Вдруг все задрожало, Дмитрий не устоял на ногах и упал, раздался грохот, и крышу радиостанции сорвало и у несло прочь. Откуда-то из темноты ночного неба нечто фиолетовое похожее на щупальце осьминога, только без присосок, проникло в помещение и вцепилось старухе в спину, будто приросло и стало как ее собственная плоть. Она тут же поднялась на ноги, двигаясь при этом неестественно, словно насекомое. И хотя она явно не контролировала свое тело, лицо будто бы все еще оставалось в ее власти, выражая испуг и недоумение. Неожиданно в комнату вошел Каракурт, двигаясь подобно старухе и тоже ведомый щупальцем как марионетка. С шокированным выражением лица он подошел вплотную к старухе и остановился. Остолбеневший от шока Дмитрий лежал в стороне и наблюдал за происходящим, держа в руках потерявшую сознание Аню.
Кошмарное театральное представление началось. Каракурт наотмашь ударил старуху, и та вскрикнула от неожиданности. Потом он прижал руку ей ко лбу, а другой вцепился в щеку и потянул на себя. Старуха сначала завыла от боли, а через мгновение заорала, что было сил, когда Каракурт оторвал кусок ее лица. При этом руки старухи работали сами по себе, продираясь сначала через кожу, а потом через мышцы на животе маньяка. Теперь уже Каракурт от боли начал перекрикивать старуху, когда она вытягивала наружу его кишечник. Жуткая сцена закончилась тем, что мужчина разгрыз старухе шею как раз перед тем, как она добралась рукой ему до сердца и раздавила его. Когда оба были мертвы, щупальцы отлипли от их спин, небрежно откинув мертвые изуродованные тела в сторону, и поползли к Дмитрию и Ане.
Поняв, что сейчас может произойти с ним и девочкой, следователь в ужасе вскочил, схватил стоявшую рядом микрофонную стойку и начал отчаянно атаковать приближающиеся фиолетовые конечности. Однако бой оказался неравным и одно щупальце все-таки овладело Дмитрием.
Ощущения от слияния с фиолетовым существом были не только телесные, но и ментальные, а главное — двухсторонние. Эмоции мужчины передавались существу, а эмоции существа — мужчине. Тварь там наверху чувствовала, как Дмитрий сходил с ума от мысли о том, что сейчас может случиться с Аней, но и сам Дмитрий принимал эмоции фиолетового кукловода. И это существо было голодно. Однако пища в привычном смысле его не привлекала, оно питалось предсмертной агонией других живых организмов.
“Господи, как же это может быть? Так же не бывает! Это все какой-то бред!” — в отчаянии думал Дмитрий, когда второе щупальце ползло к девочке. И вдруг ему передались новые неожиданные эмоции существа, теперь оно боялось, более того, оно было в ужасе. Обе щупальцы тут же выскочили наружу, но Дмитрий все еще был склеен с одним из них и его потянуло вверх.
Наблюдая сверху удаляющуюся полуразрушенную радиостанцию, он увидел хромого мужчину с пистолетом, вошедшего внутрь и толпу цыган, окруживших здание. “Они спасут девочку. Она будет жить!” — подумал с облегчением Дмитрий, но сильные эмоции существа не давали ему расслабиться. Его слияние со щупальцем не ослабевало и даже наоборот, он проваливался глубже и глубже, словно в фиолетовые зыбучие пески.
“Ну вот и все. Теперь мне пиздец.” — пришло осознание ситуации, но Дмитрий не боялся, ведь по сравнению с тем, что могло случиться там внизу, это был сущий пустяк. Более того, он наконец почувствовал удовлетворение. Именно в поисках этого удовлетворения он отправлялся служить в первой чеченской кампании, а потом устроился в милицию, в отчаянной жажде именно его он регулярно напивался в своей крохотной одинокой квартире, и был неспособен эту жажду утолить... до этого самого момента. Его жизнь оказалась сложным математическим уравнением, усердно решая которое, он наконец получил равные части, как раз перед тем, как прозвенел звонок.
Тут Дмитрий хитро улыбнулся, его руки все еще были свободны, и он смог достать из еще не погруженного в фиолетовую массу кармана мобильный. Выбрав в контактах Брасова, следователь набрал ему короткое сообщение со словами “соси хуй мудак” и с довольным видом отправил.
Тем временем существо поднималось все выше и боялось все больше. Вот уже и кривизна горизонта стала очевидной. Дмитрий ожидал, что скоро потеряет сознание и задохнется, но из-за слияния со щупальцем его организм словно перестроился и больше не требовал кислорода. Спустя еще несколько минут они оказались в открытом космосе.
“Почему оно все еще в ужасе? Кого оно так боится? Уж точно не тех людей внизу.” — думал мужчина. Вдруг существо резко остановилось, щупальце развернулось, и Дмитрий увидел, что было у него все это время над головой. Огромное фиолетовое лицо с двумя извивающимися конечностями, к одной из которых он и прирос, оказалось прямо перед ним. Оно было похоже на человеческое и напоминало лицо индийского бога Шивы с золотистыми губами и кошачьими глазами. И хотя эмоций оно не выражало, Дмитрий чувствовал отчаяние этого странного существа, и мгновение спустя позади него вдруг появилось нечто более страшное. Это была гигантская пасть, которая тут же обрушилась сотнями острых зубов на фиолетовую голову и начала методично пережевывать, оставив лишь небольшой кусок щупальца беспомощно кувыркаться в невесомости, тот самый кусок, с которым слипся Дмитрий.
Внутри пасти не было пищевода, вместо него там располагался огромный глаз, который пристально наблюдал за зубами, разрывающими фиолетовую плоть. Метаболизм космического чудовища был далек от того, что было присуще животным на Земле и сложно было сказать, чем конкретно оно питалось. Раскромсав на мелкие кусочки свою жертву, пасть тут же растворилась в космической тьме, оставив фиолетовый шлейф.
“Это же тот монстр из дневника старухи!” — сложился пазл в голове следователя, зависшего в одиночестве посреди бескрайнего вакуума. “Ну теперь точно можно умирать.” — подумал он. Но смерть не наступала, даже наоборот, в какой-то момент Дмитрий обрел контроль над своим новым фиолетовым телом и смог перестать кувыркаться. Он посмотрел на Землю и вспомнил ту безумную цепочку событий, которая привела его сюда. Он вспомнил Аню и то, через что ей пришлось пройти, вспомнил ее душераздирающие крики, и вдруг неожиданно для самого себя Дмитрий почувствовал... голод.
Если вам понравился рассказ, и вы хотели бы почитать что-то подобное, но большего объема, мой роман “Череповец. Точка субъективности” можно бесплатно скачать тут:
