Лига неадекватных

Подходит к завершению очередной этап обитания в дыре в пространстве. Карусель раздумий набирает обороты, создавая немыслимые мыслеформы последующего существования . Падшие ангелы тяжело машут крыльями, унося свои тучные тела в запредельность. Их манит порочная низменность долины желаний, где дух питается мясом, запивая его вином воздаяния за пользование мирозданием.  За это его именуют душевным пороком. Но не только порочность невидимого привлекает падших, им также по душе неисполнимость обетов отказа от вкушения земного во имя вдыхания божественного. Мир овеществления противостоит миру одушевления и в этом их единство, как хаос есть часть упорядоченного.

Муравей по имени Мотороллер тащит свой крест в одиночку, желая возложить его на Голгофу муравейника во имя всеобщего блага муравьиного племени. Ему неведомы душевные метания между земным и божественным, его задача втащить и возложить, создав пирамиду сопричастия с окружающим.  Токарь времени вращает циферблат, создавая  очередной пространственно-временной уровень и заселяя  его фигурками из разных пространств и параллельностей.  Бытие продолжает быть насыщенным, как клубника насыщена сливками обжора едой, алкоголик вином и всё это насыщение достигается трудом во имя вечности… и это я ещё не курил…

Дорога предстоит асфальтированной и гладкой, не важно с разметкой или без.  Без разметки даже лучше – не нарушаешь и имеешь иллюзию выбора, хотя он чаще всего в пользу жизни. Длина окружности колеса превращает обороты в километры. Расстояние плавно трансформируется во время, приближая нас к бесконечности, именуемой вечностью. На этом фоне просроченный сырок не важен, он всего лишь пустяк в достижении душевной гармонии.

Сегодня разговаривал с овощами. Возможно, они меня слышали. Никто не может доказать обратное. Значит, при желании, это можно считать за правду. Я часто говорю с предметами, возможно, они со мной тоже, но я их не слышу. Наверное, их голоса не для моих ушей. Я ли недоразвит или они несовершенны – разве важно? Мы теряем нить общения с окружающим миром. Раньше люди общались с предметами, силами стихий, почитая их божествами, наверное, с овощами тоже. Овощи не божества и не их символы – кто-то может утверждать, что это не так? В нашем случае они – еда,  а еда – жизнь и так ли безумно поклоняться жизни?

Раньше, а кто-то и сейчас, молились перед едой. Наверное, важен, не сам текст, а факт уважительного обращения к процессу. Мы до сих пор не знаем, на что способны наши организмы.  Вдруг, общение с едой убивает бактерии, улучшает пищеварение и, даже, если это не так, то уж точно не является причиной запоров. Почему мы перестали понимать вселенную? Мы потеряли наших богов?  Считаем себя богами, но сами умираем от ботулизма, плохо размножаемся из-за вялых сперматозоидов, тонем в разливах и погибаем в лавинах?

А ещё ядерная война – уж не знаю, кто у неё бог, но мне не важно, что кто-то окажется в раю, а я просто сдохну, мне важно, что не станет моих поколений. И от того ли это, что мы перестали разговаривать с овощами, или по иной причине -  итог плачевен, но справедлив:  мы перестали верить в богов и они о нас забыли. Я не забыл, общаюсь потихоньку, но меня мало, поэтому, как все – сдохну.  Но кто-то попадёт в рай и мне его не жалко, потому что рай это такое же отхожее место, как ад, только там грешить не разрешают, а это скучно.

Приходящие ниоткуда и уходящие в никуда, проходящие свой путь длиною в вечность в начале пути и оглядывающиеся на прожитое, как на мгновение, в конце. Возомнившие себя властителями Вселенной, но зависящие от природных катаклизмов и мельчайших вирусов, уничтожающие всё вокруг и сами себя – кто они? Всадники Апокалипсиса? Божьи твари? Плесень?

Какое-то нечто, наверное, знает ответ, но не желает делиться знанием с проходящими, возможно, для чистоты эксперимента, возможно, с целью не смущать умы малоразвитых организмов, обитающих в резервации Вселенной. В приближении колония организмов, живущих по собственным законам бытия, зачастую вопреки самой жизни, выживающая при этом и подавляющая окружающий мир своей жизнедеятельностью.

Если не усложнять тему, то живём сами себе генералами к собственному удовольствию и радуемся каждому новому дню. Но все ли? Достаточная часть печального населения видит мир тёмно-серым и безрадостным. Но хрен ли знает? Вдруг, это такая разновидность радости – печаль и понять это достойны только посвящённые? Не хочу посвящения, хочу жизненных удовольствий. Если низменно, а удовольствия в большинстве низменны, то это семья, её благополучие, своё в том числе, как члена ячейки общества. Главное, не загружать психику надуманным.

А я таки надумал. Говяжий язык – какую философию он в себе содержит? Для меня сегодня это оказалась философия заливного. Пока не пробовали, но будет вкусно, уверен. Завтра. Сегодня степень посвящения продукта в застывшую субстанцию. Пусть отдыхает в объёмах холодильника, напитываясь крепостью и энергетикой Земли. А мы с вами совместно возрадуемся жизнью, каждый своей радостью, даже, если вы посвящённый.

Время от времени снятся ушедшие. Иногда часто, бывает реже. Они умершие, но я обозначил – ушедшие, потому что живыми снятся. Нет, ни к каким приметам не привязываю, это хрень – приметы. Их память моя держит, цепко - потому снятся.

Тётя Женя. Из их семьи последняя ушла и справедливо, младшая самая потому что. Они по старшинству так и ушли, сначала брат старший, потом старшая сестра, потом мама моя и два года назад баба Женя, 86 ей было. По паспорту она Зиновия, но всю жизнь Женя, Жека, Жечка. Я любил её, как мать вторую, двумя семьями жили, как одной. Расстояние слегка мешало, они в Одессу перебрались в начале 70-х, а мы в Херсоне остались. Но виделись, при любой возможности. Её в семье все любили, мои дети тоже. Сказки славно рассказывала, одни и те же, но каждый раз по-разному. Я рад, что Мишаню (внука) ей успел показать. Дед (её муж) жив ещё. 16 декабря 98 стукнуло, но молодец, двигается. От всей души ему желаю на сколько постарается. Сейчас чаще других тётя Женя снится.

Мама. Жёсткая была женщина, по складу характера. Чем-то я в неё, невзгоды переношу стойко. Она дожила до 80, могла бы больше. Наверное, я несколько лет забрал, неосознанно. Шебутной, неспокойно ей со мной было. Вспоминаю, как она с братом моим старшим сумки с едой на свиданку мне пёрли, сгущёнку просил, хотел очень. А на другой день от еды домашней, непривычной, желудок стал, и не хотелось ничего больше, а сутки всего. Потом обидно было, ведь тащили сумки. Но костюм спортивный со свиданки вынес, простенький, тот, что «три пузыря» в народе назывался, а для тех условий козырный, брат менту Пете пятёрку сунул и я занёс. А еду зря тащили. Но, наверное, не зря, я же помню.

Сам от себя потерялся. Куда-то подевались дрожжи головного мозга. Стал пресным и нудным, как школьный учитель тупого предмета. Виновата ли в этом сердечная, мать её, мышца? А вполне, знаете ли, возможно. Тут такая плавная подводка к вопросу, почему нас, трезво-в основном-рождённых, временами тянет наебениться, чуть реже временами в хлам?

Животный мир в основном не пьёт, сознательно по крайней мере. Разве мы не он? Что дарит нам немалый глоток живительной влаги, вход в какие порталы и каких широт бытия лишает нас трезвый образ жизни? Там дохуища плохого в том образе, но он манит и мы возвращаемся в него вновь и вновь. Ещё больше в нём загадочного. Вступая в процесс, мы любим друг друга даже больше, чем в сексе, за столом происходит внутреннее обволакивание в единый кокон, в нём мы бабочки.

Присутствие в компании незнакомых людей сначала чуть напрягает, но уже после третьей начинается дружба. Хочется советовать соседям по столу кусочки еды повкуснее, следим за тем, чтоб не пустовала рюмка. Хозяевам процесса это нравится, они с удовольствием делятся секретами приготовления и несут, несут ещё напитков. Потом мы дружим громким разговором, перекрикивая друг друга, каждый слышит только сам себя. За этим забавно наблюдать непьющему, и всё же он в потере, коллективизма в том числе.

После кричащей дружбы мы в развивающемся дружелюбном экстазе начинаем бить друг другу морды. Это весело, но кратковременно. После бокса или поножовщины у тех, кого не увезла скорая, наступает время любви с поцелуями, как правило, слюнявыми, слёзы умиления и тоски по прошлому. Расходятся все неохотно, раз за разом поминая коня, который всё не едет. Видно, лень ему из своего конячего стола в езду.