Два калеки
Она пришла в приют... Пахло там ужасно. Приют был очень бедным и существовал впроголодь, как говорится.
Вообще-то, она направилась сюда лишь по одной причине – приговор суда. Сто двадцать часов общественных работ. Наказание было получено за автомобильную аварию.
Ни выпивки, ни особых нарушений, просто она не справилась с управлением и влетела на полной скорости в дорогущий электронный стояк для рекламы.
Ущерб для города очень значительный, и хотя была страховка, наказать требовалось, как говорится, для острастки.
Вот её и лишили прав на два месяца, с условием отработки ста двадцати часов на таком объекте. После чего вернут права...
Был выбор: либо дом престарелых, либо центр реабилитации алкоголиков, либо приют для животных.
Она выбрала приют. Но теперь, когда она шла между клетками, откуда на неё смотрели глаза, полные надежды, отчаяния, разочарования и страха, а в нос бил такой запах, что хотелось надеть противогаз, она начинала сомневаться в правильности своего выбора...
Впрочем, долго думать об этом ей не дали. Вручили в руки резиновые перчатки и озвучили задание – чистить клетки и убирать проход.
Её впечатлениями от первого дня работы были страшная усталость и запах от одежды, который пришлось удалять несколькими стирками.
На следующий день она уже оглядывалась по сторонам, а на третий даже согласилась перекусить с остальными волонтёрами.
Человек, знаете ли, такое существо, которое привыкает ко всему. И даже к этому запаху...
Тяжелее было с глазами. Они смотрели на неё и просили... Ответа, объяснения, любви, ласки… Да бог его знает, чего ещё.
И это было тяжелее всего. Она не знала, что ответить и как объяснить собакам и котам, оказавшимся здесь, почему так случилось?
Почему они оказались никому не нужны?
Особенную трудность представляли животные, которые всех боялись или были калеками. Они шарахались от неё и, забившись в дальний угол, начинали тихонько подвывать от страха.
И тогда она стала с ними разговаривать. Убеждала в том, что она им не враг, и не хочет их обидеть, а очень даже наоборот...
Время шло.
И, несмотря на то, что жизнь стала в два раза тяжелее – работа плюс отработка, ей понемногу начало нравиться, и даже запах уже не казался таким страшным.
А когда положенные сто двадцать часов подошли к концу, и старшая по приюту подписала лист с данными для наблюдающего офицера полиции, она даже расстроилась.
— Приходи к нам. Навещай, если сможешь. Платить, конечно, нечем, — сказала пожилая женщина-волонтёр и улыбнулась виновато.
Муж несказанно обрадовался окончанию работ:
— Наконец-то! — воскликнул он. — Избавимся от этой вони.
Её почему-то передёрнуло:
— Они не воняют, — возразила она мужу.
— А кто тогда воняет? — поинтересовался он, и она, задумавшись, ответила:
— Человеческое безразличие воняет.
Ночью ей снились глаза её подопечных. Они окружили её и смотрели в полной тишине. Просто смотрели, и всё. И от этой тишины ей стало страшно.
— Ну, что вы? Что вы? — спрашивала она их.
И сама отвечала:
— Да не брошу я вас! Не брошу...
На выходные, вместо того, чтобы поехать с мужем сперва в ресторан, а потом в театр, она с самого утра потащилась в приют, где её встретили радостными криками люди и радостными взглядами животные.
В самом дальнем угловом вольере был новый питомец. Прежний умер, так и не дождавшись своего дома.
Небольшая собачка жалась к прутьям решетки, смотрела вниз, дрожала и подвывала от страха.
— Отобрали у детей, — объяснила одна из работниц, — они кидали в неё камнями.
Женщина принялась за работу: уборка, кормление, выгул по мере возможности...
Устав до чертиков, она приехала домой, где муж всё ей и высказал.
Она слушала как-то отстранённо. Он возмутился, и тогда она сказала:
— Ну, не могу я их бросить. Ты пойми, не могу! Нас там мало, а их много. Кто-то же должен за ними ухаживать?
— Ну, почему? Почему именно ты? — спросил он.
— Да не знаю я! — отмахнулась она от него. — Просто не могу иначе...
Через неделю, на следующие выходные, она опять приехала туда. Собачка в дальней клетке еле стояла на ногах.
— Почти ничего не ест, — поделилась одна волонтёр. — Боится всего. Не жилец...
Она подошла к клетке и попыталась заглянуть в глаза собаки, опущенные вниз. Но та упрямо отворачивалась.
Вечером, закончив работу, она опять подошла к той клетке. И ей показалось, что пёсик чуть вильнул хвостом...
Она уже дошла до своей машины, но потом вдруг вернулась и сказала дежурному по приюту:
— А знаешь, что, открой клетку. Я забираю его... Или её. Домой.
— Вообще-то, так не полагается, — подмигнул ей волонтёр и открыл.
К машине и домой она несла собачку на руках. Та не могла уже стоять на лапах. Да и дрожала от страха так, что всё равно не смогла бы идти.
— Ну, вот, — заметил муж. — Теперь приют переезжает к нам домой?
— Пошли в ванную! — скомандовала она.
Там они долго и упорно отмывали тёплой водой и специальным шампунем грязь и блох. Потом положили в уголок тёплый плед и поставили миску с вкусной курочкой.
Собачка забилась в угол и с ужасом смотрела на них и еду. Ей, наверное, казалось, что это такой новый вид издевательства...
Прошло почти семь дней, пока Муха – поскольку она была черной масти, не стала есть днём. До этого она ела и пила только ночью, когда все спали.
Потом она стала поднимать голову и смотреть вокруг. Потом стала вилять хвостиком, а потом...
Однажды, придя с работы, женщина застала такую картину – её муж, который люто не любил животных и говорил, что от них только вонь и шерсть, сидел на диване, а рядом с ним сидела Муха...
Она с обожанием смотрела ему в глаза, а он ей жаловался:
— Наприносила тут! — говорил он. — Воняет, блохи, шерсть… Беспорядок. И вообще…
Муха жалобно подвывала ему в такт и прижималась. Он гладил её спинку и объяснял, что никто его не понимает и не ценит.
Прикрыв рот ладонями, чтобы не рассмеяться, женщина тихо вышла на улицу и вернулась через полчаса.
Муж ничего ей не рассказал, а Муха лежала на своём пледике и только время от времени посматривала на него, и тогда её хвост предательски вилял.
В общем, ещё через неделю муж сообщил ей, что, в виде особого исключения, он позволяет остаться Мухе.
Но совсем не потому, что она ему нравится. Нет! А очень даже потому, что ему полезно гулять на свежем воздухе.
Она, пытаясь не рассмеяться, посмотрела на него, опустила вниз глаза и поблагодарила за его щедрость. Муха радостно виляла хвостом и подмигивала мужу обоими глазами.
А потом...
Потом она увидела в клетке ещё одного, обречённого на верную смерть.
Маленького рыжего котика разбил паралич. И речь шла о днях...
Вот она и решила, если ему суждено умереть, то пусть хоть несколько дней проведёт в тепле и заботе.
Муж рвал и метал.
Но когда, после купания и сушки, рыжий котик попытался пойти и ровно держать голову, а в результате его лапы стали дёргаться, он упал и не смог поднять голову...
Муж замолчал, посмотрел в сторону и сказал:
— Только пока ему не станет лучше.
— Врач сказал, что ему всего несколько дней осталось. Не выживет он, — объяснила жена.
Тогда он посмотрел на кота и ответил:
— Много твой врач понимает...
Муха немедленно взяла шефство над калекой. Он спал рядом с ней, и она вылизывала его и клала на него свою голову.
Прошла неделя, за ней вторая. Потом третья...
И Рыжик явно шел на поправку. Он ещё не очень хорошо ходил, и голова дёргалась, но однажды, придя с работы, она застала такую картину.
Рыжик лежал на коленях мужа. Муха прижалась к мужчине и заглядывала ему в глаза, а он рассказывал им о том, какие все дураки, эти самые врачи:
— У меня знаете, что было?
И он начал длинный рассказ о том, как вместо гриппа, ему лечили насморк. Время от времени он прерывался и объяснял коту и собачке:
— Понаприносит она, понимаешь, тут... Нет! Это к вам, ясное дело, не относится. Вы то – другое дело.
Муха жалостно подпевала ему в такт, Рыжик отчаянно тарахтел.
Она вышла на улицу и закурила. Ей почему-то не было смешно. Она почему-то плакала...
Странные существа эти женщины.
Ну, вроде бы, всё хорошо. Живи себе и радуйся, а они... Плачут!
Нет, всё-таки прав её муж.
Прав.
Автор - Олег Бондаренко. Источник.
