Беларусь

Удивительное все-таки место — Смиловичи. В этом небольшом городке никогда не проживало больше 6 тысяч человек, там не было какого-то крупного культурного центра, но он подарил миру сразу двух замечательных, уникальных художников. И если Хаима Сутина помнят и знают, то его товарищ Файбиш-Шрага Царфин, сделавший себе имя во Франции, для многих в Беларуси остается загадкой. О том, кто он, чем интересны его работы, как они оказались в Беларуси, мы поговорили с журналистом, искусствоведом, автором лекций о художниках Парижской школы Юрием Абдурахмановым и заодно разобрали одну из самых необычных картин мастера, которую можно увидеть в Беларуси.

Кто такой Царфин и что он значит для нашего и европейского искусства?

Вопрос, конечно, непростой, и на него однозначно не ответишь. Царфина время от времени называют белорусским художником, но, как считает Юрий Абдурахманов, так рассуждать неправильно.

— Да, Царфин родился у нас и любил родственникам рассказывать про Смиловичи, но если быть честным, то он не белорусский художник, а французский, о чем он сам говорил. Так что корректнее сказать, что это французский художник, родившийся на территории современной Беларуси, — подчеркивает собеседник. — Художники, которые уехали из Беларуси до Октябрьской революции, а среди них был и Царфин, никак не повлияли на белорусское искусство, и оно на них тоже никак не повлияло. Во-первых, потому что уезжали молодыми людьми, а во-вторых, наше искусство, как и нация, в то время еще только начинало формироваться.

Что касается зарубежья, то Царфина неплохо знают коллекционеры в Европе и США. Кроме того, с ним хорошо знакомы историки искусства, так как это единственный человек, который хорошо знал Хаима Сутина в юности и оставил о нем воспоминания. И его всегда цитируют, когда речь заходит о Хаиме. Знаменитым его не назовешь.

Он, скажем так, хорошо известен в узких кругах. Почему только так? Это связано с тем, что в крупных музеях Франции мало работ Царфина. Франция вообще перенасыщена искусством. И если будет стоять выбор, кого купить — Царфина либо [одного из основоположников классицизма] Никола Пуссена, то выберут второго.

Царфин родился в 1899 году в обеспеченной еврейской семье. Отец владел кожевенной мастерской, придерживался прогрессивных взглядов и спокойно отнесся к желанию сына рисовать. В 14 лет он поступил в известную в Вильне рисовальную школу живописца и педагога Ивана Трутнева, у которого чуть раньше учился и Язеп Дроздович, и Хаим Сутин. А дальше Шрагу ожидала череда путешествий и переездов. В 1914 он вместе с группой еврейской молодежи оказался в Палестине, где жил и работал в первом кибуце — сельскохозяйственной коммуне и даже успел послужить в английской армии после того, как Палестина попала под протекторат Великобритании.

При этом Царфин не забывал о творчестве. В 1920-м в Иерусалиме прошла его первая выставка, а чуть позже он принял решение уехать в Европу и полностью посвятить себя искусству. В 1924-м он поселился во Франции, всю оставшуюся жизнь связал именно с этой страной и стал представителем движения в искусстве, которое принято называть Парижской школой.

К нему относят местных и приезжих художников, работавших в столице Франции в первой половине ХХ века. Они пробовали себя в разных направлениях, экспериментируя с кубизмом, сюрреализмом, фовизмом и дадаизмом.

Царфин, как и Сутин, часто выставлялся в «Cалоне Независимых» и параллельно создавал рисунки для тканей, предназначенных для высокой моды. Во время Второй мировой Шрага пошел на фронт, позже участвовал в Сопротивлении и скрывался от нацистов вместе с семьей. Все, к счастью, остались живы, однако из парижской квартиры, где жил художник и его семья, бесследно исчезло все имущество и картины, созданные мастером до 1940-го.

После войны семья еле выживала, но художник продолжал упорно работать, и в итоге к нему пришла настоящая известность. Работу «Пейзаж» приобрел Государственный музей современного искусства, а его выставки прошли в Нью-Йорке, Оксфорде, Монтре. На Царфина начинают обращать внимание коллекционеры и критики, искусствовед Этьен Сурьон посвятил его творчеству лекцию в Сорбонне. Именно в послевоенное время он создает свой самый известный цикл работ, посвященный французским храмам, замкам и монастырям.

Умер Царфин в 1975-м в Рони-су-Буа недалеко от Парижа. По рассказам его родственников, он часто вспоминал родные Смиловичи и даже пел песни на белорусском языке.

Что это был за человек? Я наткнулся на информацию, что он был знаком и общался с Пабло Пикассо, но Юрий Абдурахманов переубеждает.

— С Пикассо он знаком не был, и, более того, его творчество Царфину не нравилось. Он не был тусовщиком. Среди его друзей были и французы, но подавляющее большинство людей из его окружения составляли выходцы из Восточной Европы. То есть те, кто говорил на русском, польском или идише. Царфин был интровертом. Любил много читать и часами мог слушать Баха. Общества жены Софи и дочери Лилиан, которую он безумно любил, ему вполне хватало.

Сутин был для него кумиром до конца дней. И если он узнавал о выставке с участием его работ, то бросал все и шел. Но не на открытие, а позже, чтобы было поменьше народа.

Понятно, а в какой стилистике он работал?

По словам Юрия Абдурахманова, на творчество Царфина, как может показаться, повлиял не импрессионизм, а достаточно популярный в начале XX века фовизм.

— Молодой Царфин был близок к фовистам, к их ярким краскам и крупным формам, но, к сожалению, эти довоенные работы не сохранились. В дальнейшем он увлекся классиками, и его работы 1940-х несут на себе этот отпечаток. Для меня понятно влияние Жана-Франсуа Милле. Но это еще не тот Царфин, который в будущем перешел к голубому цвету.

После войны Шрага начал создавать удивительные пейзажи с насыщенными цветами и переливами. Ты видишь перед собой реальные объекты, но будто через призму каких-то удивительных оттенков и сочетаний. Кроме того, работы Царфина требуют к себе пристального и трепетного внимания. Присмотревшись, на них можно рассмотреть, к примеру, тонкие силуэты людей, элегантно встроенные в структуру зданий, изображенных на полотне. Вот такая игра смыслов и тонов.

— Я бы по аналогии с литературой сравнил его стилистику с магическим реализмом. Потому что когда видишь пейзажи Царфина, то большинство мест, которые он изображал, а это церкви, замки, монастыри, сохранились и хорошо узнаваемы, — объясняет Абдурахманов. — Но цвета там удивительные — жемчужно-голубоватые, и всегда в работах что-то зашифровано.

А чем привлекательна работа «Девушки и цветы»?

Царфин, естественно, писал не только пейзажи. В конце 1960-х — начале 1970-х он создал серию удивительных натюрмортов. История создания этих произведений до сих пор остается загадкой.

— Царфин был интеллектуалом, мог подолгу разговаривать об изобразительном искусстве, но никогда не говорил о своих работах и всячески пресекал подобные поползновения, — рассказывает собеседник. — Для него это было очень личное. Кроме того, он крайне редко давал названия своим картинам, как правило, они были безымянные, и галерейщики объединили эту серию работ под шапкой «Девушки и цветы».

На картине, выполненной в ярких голубых тонах, на первый взгляд изображены исключительно цветы. Но если вглядеться, то можно увидеть мистические силуэты женщин с едва различимыми чертами лица, вписанные между цветов. Кто-то отвернулся, склонил голову, а кто-то общается друг с другом.

Их как минимум 18. Как объясняет Абдурахманов, никто из этих девушек не обращает свой взгляд на зрителя, а вот цветы, наоборот, как будто открываются своими бутонами перед смотрящим.

— На мой взгляд, это достаточно знаковая работа художника, — считает Абдурахманов. — Почему? Она показывает не только умение художника отражать свой внутренний мир, но и то, как он владеет техникой. Эта работа выполнена в трех цветах (в белом, синем и зеленом) и их оттенках. А умение правильно использовать оттенки дано немногим. По таким картинам узнают настоящего художника.

Царфин писал эти работы не под заказ и не для продажи, но от одного предложения так и не смог отказаться.

— Продать часть уговорил швейцарский психотерапевт Эрнест Френкель, увидевший в них большой потенциал для своей работы. В 1962 он посвятил Шраге монографию. Об этих картинах он писал примерно следующее: «Счастлив тот, у кого есть работы Царфина. Просто смотри на них по 15 минут — и все. Будет тебе счастье».

Как эта картина оказалась в Беларуси?

Ее в 2007-м в одной из французских галерей купил сам Абдурахманов. Юрий признается, что ему крайне повезло, поскольку средств на картину хватало, да и приобрел ее он в день поступления в галерею. Он уверен: если бы пришел туда через день, работы бы уже не увидел — продали бы.

— Какое-то время она была у меня дома. Но я же не коллекционер, и 7 лет назад решил передать ее на долговременное хранение музею Хаима Сутина в Смиловичах, где Царфину посвящен отдельный зал, — говорит собеседник. — Я все-таки считаю, что это большая, сложная, совершенно музейная работа, которой должен подпитываться зритель.

Где еще в Беларуси можно увидеть работы Царфина?

На данный момент работы Царфина находятся, к примеру, в приватных собраниях Чаплинов, Ротшильдов, а в Беларуси их можно увидеть и в открытом доступе. Интерес к картинам Царфина возник больше 10 лет назад. Тогда «Белгазпромбанк» при взаимодействии с Национальной комиссией ЮНЕСКО во Франции для своей коллекции приобрел работы художников Парижской школы, родившихся на территории современной Беларуси. Среди них были произведения Осипа Любича, Михаила Кикоина, Хаима Сутина, Пинхуса Кременя и, конечно, Шраги Царфина. На данный момент в корпоративной коллекции «Белгазпромбанка» насчитывается 13 живописных работ художника. Увидеть их можно в галерее «Арт-Беларусь», которая находится во Дворце искусств (ул. Козлова, 3). Работает она с 11 до 20 в любой день кроме понедельника.

Кроме того, две картины Шраги Царфина, подаренные внуком мастера, присутствуют в постоянной экспозиции Национального художественного музея. Там, к слову, в 2019-м состоялась первая персональная выставка мастера на постсоветском пространстве. Причем, как вспоминает Юрий Абдурахманов, ставший главным куратором проекта, семья из-за определенной позиции поначалу не особо горела желанием расставаться с работами, но наследников убедили, что его картины будут храниться в главном художественном музее страны, и они согласились.

А в музее «Пространство Хаима Сутина», открытом в 2008-м в Смиловичах, как уже писали выше, при содействии Абдурахманова создан целый зал Шраги Царфина. Около 10 лет назад он, будучи во Франции, познакомился с дочерью Царфина, наладил контакт семьей, и экспозицию зала составили документы, личные вещи художника и картины, подаренные наследниками Царфина и сыном коллекционера Поля Рампено, у которого в свое время было самое внушительное собрание полотен художника.