Беларусь

Беларусь. 1945-1955. Израненный голос Любви

Продолжение. Предыдущая глава здесь

...................................................Мы с тобою летим, как два лебедя – пара

...................................................На край света летим, от войны, от пожара...

Перенесемся, уважаемый мой читатель, из оккупированной Европы в июль 1945 года, в Белоруссию, которая была практически полностью разрушена войной. Минск получил столько ран за четыре года войны, что было принято решение не восстанавливать столицу, а начать строить рядом новую.

И вот отец героя этой главы был назначен главным инженером строительства.

Но потом, что-то, где-то изменилось и решили все-таки восстанавливать старый город.

Так он со своим отцом переехал в Белоруссию.

Давайте дадим слово ему.

Кому: г. Севастополь. Иванову Дмитрию

От кого: г. Москва. Веретова Александра

Дорогой мой друг Дима! Всё-таки хорошо, что в этой жизни у людей появляются друзья. Наше детство было незабываемо! Всегда, когда собирается большая компания, я люблю вспоминать наши детские похождения. Помнишь, как-то после зимы, когда всё вокруг таяло и превращало все окрестные углубления в реки и озёра, мы, три отважных мореплавателя девяти, десяти и семи лет, и наша верная дворовая собака Шарик (на корабле должна быть собака!), пошли на местную достопримечательность – городской пруд. На фоне прочитанных за зиму книг об отважных капитанах, всем дико хотелось бороздить моря и океаны, ну или любой более-менее доступный водоём. Выбор пал на пруд. На лодочной станции нам категорически отказывались выдавать лодку, хотя мелочь у нас была. Мы бродили по берегу, и тут удача улыбнулась нам, недалеко от станции мы нашли деревянную катушку от больших проводов и решили сделать из нее спасательный корабль, который поплывёт спасать «Челюскинцев»! Надо было только приподнять её на бок, докатить до берега и столкнуть в воду! Тяжелая была неимоверно, если бы не проходящие мимо курсанты, мы бы не справились – они помогли поставить её на бок. Потом самостоятельно прикатили её к городскому пруду, который на это время стал почти морем, погрузили его туда, вооружились длинным шестом и отталкиваясь от дна, отправились в путешествие. Увы, катушка для нас четверых оказалась крайне неустойчивой. Шарик оказался самым сообразительным членом экипажа, поэтому метров через десять, когда болтанка под ногами стала опасной он бросил нас и поплыл к берегу. На удивление, эта операция привела в устойчивость наше средство передвижения по водной глади – устойчивость улучшилась. Мы осмелели и дали круг почёта под удивленные взгляды прогуливающихся по парку неравнодушных прохожих и под их же крики. Они, почему-то собрались все на берегу и что-то там махали нам руками. Один мужчина начал раздеваться и тоже кричал без остановки, видимо он хотел нас от чего-то спасти. Мы поняли, что спасаться надо от всей этой компании спасателей, которая увеличивалась в геометрической прогрессии, о которой я тогда понятия не имел, крики стоящих на берегу привлекали внимание всех в этом парке. Потому, дабы не быть отведёнными за ухо к родителям, мы кто шестом, а кто руками, со всех сил гребли к противоположному берегу.

Спасатели раскусили наш план и ринулись бегом вокруг пруда. Полуодетый мужчина тоже. Мы победили. Но еще некоторое время убегали по дворам от восторженных зрителей. Собака, причём обогнала наших восторженных преследователей и пряталась вместе с нами, правда мокрая и дрожащая от холода.

В общем, домой мы добрались без происшествий, даже собаку удалось высушить до прихода родителей с работы, чтобы не задавали лишних вопросов. Все мы жили в общем дворе.

Дима, мне очень нужна твоя помощь, но, чтобы ты понял глубину моей просьбы, я тебе сейчас изложу в этом письме эту историю:

«Я, мама, моя сестра, и моя бабушка переехали в Минск. Сначала город необходимо было расчистить от завалов, потом восстановить коммуникации, и только потом строить дома. Расположились мы рядом с большим госпиталем. Вернее, не мы, а полк, в котором служил мой отец, а ещё вернее, штаб полка. Работа кипела.

Мы с сестрой, в свободное время помогали выхаживать и прогуливать тех раненых–выздоравливающих, кто уже был близок к возвращению в нормальную гражданскую жизнь. Война в этой части света закончилась. Где-то на Дальнем Востоке ещё сопротивлялась империалистическая Япония, но дни её были сочтены. Госпиталь располагался рядом с железной дорогой, и мы иногда ходили смотреть, как идут поезда с возвращавшимися с войны нашими войсками. Все были радостны, все и всегда пели, как правило под гармошку. Да и сами мы любили спеть. Но то, что мы услышали, остановило время, причем не только мое, а всех, кто присутствовал в этот момент на железнодорожной станции.

Издалека мы увидели очень большое скопление народа возле одного из вагонов теплушек. Это мы уже потом узнали, что нам в госпиталь привезли партию раненых с ожогами, и в то же время отправлялся состав с бойцами, которые направлялись на Алтай. И вот мы с сестрой услышали, как кто–то очень красиво поет. Голос, всепоглощающий, бархатный бас плыл по вокзалу, отражался от стен госпиталя, выливался из окон второго этажа, заполнял собой всё пространство между зданием казармы, в которой мы жили и самим госпиталем. Не стало слышно грохота колёс, проезжающих мимо грузовиков, мы с сестрой замерли. Это я сейчас могу объяснить свои чувства и переживания, а тогда я просто остолбенел. Я никогда не слышал такого голоса. Ни до, ни после этого. В нём сочеталось не сочетаемое. Боль и радость, душа и птицы, счастье и разлука, шум моря и степной ветер... И хрипотца, которой заканчивался каждый последний звук в каждом слове песни. И ещё звук аккордеона, но он был потом... Сначала был голос... Мы с сестрой бросились посмотреть поближе, но не смогли сразу пробраться через толпу – всё было забито. Людей было неимоверно много. Всё, что мы смогли выяснить, что это были проводы сибиряков на Алтай, и пел гвардии капитан Боровой. Его перевели, как выздоравливающего из Гомеля, где находился госпиталь с бойцами, которые получили ожоги. Как правило это были танкисты. Я не знаю, как у моей сестры оказался букет полевых ромашек, и как она попала на импровизированную сцену, где играл и пел капитан Боровой, но ей это удалось. После концерта Василий, оказалось, что так звали певца, сам подошел к нам и поблагодарил Надежду, мою сестру, за цветы, и вызвался нас проводить. Все девушки–медсёстры госпиталя, завидовали Надежде, это было им не скрыть. Я же не смог с первого раза посмотреть Василию в глаза. И понял о ком местные сорванцы–беспризорники, которые ошивались и кормились на станции, возле госпиталя, говорили, что к нам приехал «страшный капитан» ... вместо капитан... Лицо Василия было изуродовано ожогом на две трети. Вся правая часть, включая ухо и шею. Правая рука была без одного пальца, и тоже вся в ожоговых шрамах. Ему было двадцать шесть лет. Родом он был из Киргизии, его дом стоял на берегу красивейшего озера Иссык-Куль. Был заместителем командира разведроты. Знал тысячу смешных историй, и мог рассмешить даже умирающего. Так в нашей с Надей жизни появился капитан Боровой.

С Надеждой они гуляли каждый день. Каждое утро он неизменно приходил к нам с букетом полевых цветов. Всегда одет с иголочки. Всегда чем–то хорошо пахнущий, и всегда веселый. Надя отвечала ему взаимностью и не отпустить на прогулку папа Надю просто не мог.

Отцу пришлось навести справки о нем, потому что он видел, что наша Надя влюблена, влюблена по уши, как говорила наша бабушка, а она знала толк в жизни. Вечером, за ужином, я узнал от отца, что капитан Боровой прошел всю войну. Разведчик. Два раза был ранен. Последний раз в Берлине. Горел в танке. Награждён тремя боевыми орденами и представлен к Герою, но пока не пришел ответ из Москвы на этот счет. Пел и играл на гармошке с детства. Не успел закончить институт культуры и начал воевать вместе со всей страной, в июне 1941 года. Последнее ранение было тяжелым. Но он выкарабкался. Правда у него плохо (последствие ожога), работало веко на одном глазу, моргало чуть медленнее, чем здоровое, и совсем не росли волосы на голове. Мне, да и всем домашним, кроме Нади, приходилось прилагать усилие, чтобы при разговоре с Василием смотреть ему в глаза, настолько страшно было изуродовано его лицо. Отец пытался отговорить Надежду, он всегда к моей сестре обращался по–взрослому, если был какой–то важный вопрос, и называл Надей просто дома за чаем. Надя сидела за столом с каменным выражением на лице и не произнесла ни слова. Ей уже было восемнадцать лет, и отец хотел, чтобы она поступила учиться в Москву, капитан Боровой же, звал её с собой в Киргизию. До выписки из госпиталя ещё было три недели. Целых три недели. Василия уговорили давать концерты каждый день. И выздоравливающим воинам легче, и для местных жителей такой концерт, с таким исполнителем, практически праздник. Окраина Минска возле госпиталя на тот момент превращалась в оперный театр без границ. К нему на концерт водили даже детей со всего Минска, тех, кто хотел научиться играть на каком–то инструменте. После концерта Василий всегда учил детей играть на аккордеоне. Да и, практически каждый день, капитан Боровой давал уроки игры на всем, что играло и могло издавать звуки: на гитаре, на старинном, невесть как пережившем войну пианино, с непонятной надписью для меня «Hofmann и Czerny», на пустых кастрюлях, учил играть на барабанах, и так ловко все у него выходило! Слухи о человеке с изуродованным лицом, но божественным голосом с хрипотцой, сначала расползались по всему Минску, а потом и по всей Белоруссии. Даже беспризорники, после того, когда я подрался с одним из них, кто бросил Василию вслед «страшный капитан», больше его не обзывали. Не решались. После каждого своего концерта Василий приходил к нам домой, приносил обязательно что-то вкусное, у него было много поклонников его таланта, впрочем, как и поклонниц, и каждый норовил Василия чем–то угостить, ну а он, в свою очередь со всем этим добром приходил к нам, на обязательный вечерний чай во дворе нашего дома, где мы жили. Всегда был в хорошем настроении, и всегда рассказывал очень смешные истории, мы хохотали до слез, даже папа с мамой. Но лёд между ними не таял. Они считали его врагом. Бабушка была на стороне Нади. Как–то помню его историю, которая развеселила даже папу. Байка была о Маршаке, который остался в Москве и не уехал вместе с женой и младшим сыном в эвакуацию. С ним осталась его секретарша. Уже в годах и очень ему преданная. Была она немкой по происхождению, и вот, когда по радио объявлялась воздушная тревога, то Маршак, каждый раз подходил к её двери, стучал, и говорил фразу: «Розалия Ивановна, ваши прилетели!».

Минск потихоньку восстанавливался. Бомбежек же, конечно, уже никаких не было. Но взрывы иногда доносились до нас. Это сапёры взрывали неразорвавшиеся бомбы или мины, которые разминировали в городе и в лесах вокруг города ... По утрам они с Надей ходили гулять в близлежащую рощу. Недалеко от венгерского кладбища.

Очень часто брали с собой и меня. Да, и Васино уродство на лице, почему–то стало совсем не заметным. Василий всегда много рассказывал, например от него я узнал, что у белорусов есть обычай, – сажать дерево при рождении ребёнка: если дерево примется и будет хорошо расти, то и ребенок будет здоров и счастлив. И в этой, нашей роще было множество таких деревьев. Чтить и уважать деревья и священные рощи – характерная черта дохристианской эпохи. Была у него с собой со всех сторон обгоревшая книжка, правда не помню, ни как называется, ни автора, и он часто читал нам из неё вслух, например о священной роще у полабских славян, которых описывал какой–то Гельмольд, ещё в 1155 году. Там росли только священные дубы. У меня и сейчас стоит в ушах его торжественный бас, которым он читал книги вслух, как будто бы пел, как батюшка в церкви:

– О, здесь был и жрец, и свои празднества, и обряды жертвоприношений. И здесь имел обыкновение собираться весь народ, да с князем во главе.
Белорусы свои священные рощи называли «прошчы».

Роща, куда мы чаще всего ходили гулять, состояла из очень старых деревьев, кое–где обнесенных старой оградой, в глубине которой, возле ручья стояла разрушенная часовня.

Иногда мы видели, как к ней приходили люди, лечиться, пить воду, молиться. Кто–то приносил старым дубам монетки, хлеб–соль, завернутые в полотно. Василий нам рассказал, что ленточки на священных дубах завязывают влюбленные, и покуда она сама не развяжется, то любовь в сердцах людей выдержит любое испытание. Ведь нет ничего сильнее любви на земле. Даже смерть пасует перед ней. А рощи, в которых растут священные деревья, оберегаются высшими силами! Есть даже поверье, что если человек решался сбраконьерничать и срубить такой дуб, то человек тут же наказывался тяжелой болезнью, даже мог сойти с ума. Ну, а если человек потом раскаивался и сажал на том же месте новое дерево, то говорят, он выздоравливал. Деревья – это не люди, они умеют забывать обиды и продолжать жить дальше, прощая людей. Хотя сам Василий, как–то сказал, что, когда совершают предательство, это как ломают сразу две руки. Простить предателя можно, а вот обнять не получится. Тогда, первый и последний раз я увидел у Василия в глазах слезы. Вася с Надей тоже повязали свою ленточку. Повязали ровно за час до беды. Когда мы шли уже обратно, то я увидел в гуще леса полянку, на которой было много лесных ягод – земляники, она ярким красным пятном прямо звала меня к себе. Я крикнул Наде, что я убежал лакомиться ягодами и побежал сломя голову через чащу леса. Земляника оказалось сладкой. Я так увлекся, что, когда услышал щелчок под левой ногой, не сразу понял, что произошло. Мы, дети войны. Наши игрушки – это патроны, гранаты, спрятанные от отца ножи, пистолеты, тротиловые шашки и в свои четырнадцать лет я умел собирать и разбирать многие пистолеты, винтовки и автоматы, даже разминировать несложные мины, и потому по этому сухому щелчку сразу понял, что я попал в западню. Смертельную западню. Под моей ногой оказалась противопехотная мина. И она уже встала на боевой взвод. Я замер и стал звать на помощь, что ещё мог сделать четырнадцатилетний пацан? Первой прибежала Надя, следом за ней Василий. По моей застывшей позе и неестественному положению рук и ног он всё понял. Решение принял молниеносно. Обежав вокруг поляны, он нашел несколько поваленных деревьев, которые начал сносить и складывать возле меня. Когда своеобразная баррикада была готова, он сказал Наде, что он с разбегу прыгнет на меня и постарается сбить с ног так, чтобы мы с ним оказались с той стороны баррикады, а Надя должна в этот же момент, из–за бревен, тянуть меня изо всех сил за руки. Но не высовываться, чтобы не подставить себя осколкам. Нога у меня уже затекла, и я понимал, что бессилен сделать прыжок самостоятельно. Страха смерти не было. Василий вел себя уверенно и даже успел рассказать нам анекдот. Когда всё было готово, Василий спросил у нас, готовы ли мы, и после утвердительного ответа начал отходить для разбега. Я протянул руки сестре. Надя схватила меня. Я чувствовал дрожь её рук и пульс, который был в унисон с моим. Василий крикнул, что-то типа «не ссать – прорвемся», и начал свой разбег. Сильнейший удар, мой непроизвольный крик, причитание сестры и взрыв прозвучали за моей спиной одновременно ...

Когда я пришел в себя и выбрался из–под завала баррикады, через пыль, дым и опускавшиеся под силой тяжести взрывной волной и осколками, сорванные с деревьев листья, я увидел Василия, который лежал в луже собственной крови. Рядом с ним уже сидела Надя и выла по-волчьи, обхватив себя за голову. Одной ноги у Васи не было по колено. Второй, по ступню. Я был оглушён, но мысли работали ясно. Я закричал, что есть мочи, чем привел сестру в себя и мы вдвоем подняли, почему–то не очень тяжелого Василия на руки, и понесли его в сторону города... Сколько прошло времени, я не знаю, сознание было, как в тумане. Звон в ушах, боль в спине, как от тысячи иголок, тошнота и дрожащие ноги... Навстречу нам ехала штабная машина, видимо услышали взрыв... Дальше всё было как во сне... о том, что у меня три осколка в спине и два в голени я узнал уже на следующий день. Василия пытались спасти лучшие хирурги Минска. Они из него вытащили уже больше сорока осколков... и продолжали борьбу за его жизнь. На следующий день отца экстренно вызвали в Москву. Мы все полетели с ним. Уже садясь в военный самолёт нам сообщили, что Васю ещё пытаются спасти, но пришлось ему ампутировать обе ноги. Одну по пах... На этом связь оборвалась. Это было в конце лета 1945 года. В Московском госпитале мы с Надей пролежали месяц. Она с контузией, я с осколочными ранениями. Ещё в госпитале папа сообщил нам, что Василий умер. Не выдержало сердце. Бабушка говорила, что, наверное, так даже лучше, чем если бы он выжил, мало того, что с изуродованным лицом, и без пальца, так ещё и без ног. Беда. Сестра моя, Наденька, перестала разговаривать. Совсем. Онемела. Врачи не могли понять причину, но все списали на последствия контузии. Мы учились все общаться с ней заново. Писали друг другу записки. Она по необходимости. Мы из солидарности. Смеяться она тоже перестала. В её русой косе до пояса, появилось много седых волос. Через год она поступила в институт. Политехнический. На особых условиях. Освоила азбуку для глухонемых. Проучилась там пять лет. Все эти годы Надежду возили по лучшим клиникам страны в попытке вернуть Наденьке речь. Но «светила» медицинских наук были бессильны. Я же через несколько лет ушёл служить во флот, где и прослужил на крейсере четыре года. Черноморский флот и Севастополь стали моим домом на это время. Когда вернулся, то Москву было не узнать, а вот сестра не изменилась. В нашем доме по–прежнему жила тишина. Поэтому одна надежда на заграницу! Я знаю, что твой папа ездит по консилиумам разным в разных странах, и знаю, что ты мне поможешь!

Твой друг Александр...

Продолжение следует

Отрывок из документального, военно-исторического романа "Летят Лебеди" в двух томах.

Том 1 – «Другая Война»

Том 2 – "Без вести погибшие"

Сброшу всем желающим пикабушникам на электронную почту абсолютно безвозмездно, до Дня Победы, включительно..

Пишите мне в личку с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), давайте свою почту и я всё вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах).

Есть печатный вариант в твёрдом переплете.

В Беларуси пересмотрят рекомендации по проведению шестого школьного дня. Об этом сообщил министр образования Андрей Иванец во время рабочей поездки в Брест, передает пресс-служба ведомства.

По мнению министра, шестой школьный день предназначен для того, чтобы педагоги занимались воспитательной работой.

— Здесь каждый руководитель школы, классный руководитель, педагог, учитель в своей работе, которую он выстраивает именно в этот день, должен ставить во главу угла наше историческое наследие и патриотическое воспитание. Сегодня в Министерстве образования мы пересматриваем рекомендации по проведению шестого школьного дня, которые были даны пять лет назад. Мы понимаем, что время идет. В современных реалиях мы должны находить более эффективные подходы именно в вопросах патриотического воспитания молодежи, — отметил Андрей Иванец.

Александр Лукашенко раскритиковал «полный бардак» в системе образования и потребовал «повычищать разгильдяев» из школ. Такое поручение он дал новому министру образования Андрею Иванцу 19 апреля на совещании по вопросу обеспечения законности и правопорядка в стране, сообщает его пресс-служба.

— Новый человек пришел. Я жду от вас переворота там. Не революции, а переворота. Вы человек, в жизни хлебнувший столько, как никто другой здесь сидящий. И вы должны быть преданнейшим человеком своей страны. От вас, от наших детей все начинается, — заявил Лукашенко, обращаясь к Иванцу.

Он напомнил о требованиях к новым учебникам и пособиям, а также работе с кадрами, поставив условие «серьезнейшей перестройки» в системе образования.

— Повычищайте этих разгильдяев, которые приходят в школу, как к станку: пришел, урок дал и ушел. Нет. Надо работать, как со мной работали учителя, с утра до ночи. И ценили эту работу. Бардак полный. Мы — и Россия — выживем только благодаря жесткой дисциплине. В противном случае нас используют. Жду в течение следующего года серьезнейшей перестройки в системе образования и прежде всего в школе. Вы знаете, что надо делать. Вы знаете, какие дети должны вырасти, — заявил Лукашенко.

Помимо этого, Лукашенко озаботился ростом количества несовершеннолетних, согласно статистике, вовлекаемых в преступную деятельность, в том числе в распространение наркотиков. По его мнению, это свидетельствует о том, что «остро стоят вопросы организации учебного, воспитательного процессов, занятости детей вне школы»

Президент России Владимир Путин наградил орденом Дружбы председателя верхней палаты Национального собрания Беларуси Наталью Кочанову.

Согласно указу, глава Совета республики награждена «за большой вклад в укрепление дружбы, сотрудничества и взаимопонимания между народами».

Тем же указом награждены и другие иностранцы и россияне. Например, за большой личный вклад в развитие российско-китайского культурно-гуманитарного сотрудничества медаль Пушкина получил начальник канцелярии по международному военному сотрудничеству Центрального военного совета КНР Цы Говэй.

А я просто напомню:

https://news.zerkalo.io/economics/12876.html?tg=

https://rg.ru/2022/04/18/putin-nagradil-ordenom-spikera-parl...

https://www.belta.by/society/view/kochanova-kursantkam-unive...

На днях Александр Лукашенко заявил, что западные дипломаты в Беларуси занимаются деятельностью «сродни фашизму», и пообещал рассказать детали, но не сейчас, а когда-нибудь. За последние два года обещаний политика белорусам что-то рассказать и показать наберется немало. Но чаще всего они так и не были исполнены. Вспоминаем некоторые из таких примеров.

«Много интересного» про коронавирус

27 марта 2020 года Александр Лукашенко приехал на предприятие «Белгипс». Кроме вопросов строительства и развития промышленности во время встречи затронули и горячую на тот момент тему коронавируса. Тогда политик предлагал работникам порассуждать, COVID-19 — это «рукотворная инфекция или случайно из воздуха она появилась». Также политик задавался вопросом, кому это было нужно и кто пытался использовать ситуацию в своих целях и интересах.
— Вот когда закончится коронавирус этот, и не вирус, а психоз, я вам много чего интересного расскажу. Очень много, — пообещал он.
Кстати, в начале 2022-го он сказал, что «надо уже заканчивать эту пандемию». Но «много чего интересного» за два года так и не рассказал.
Через несколько дней после визита на «Белгипс», встречаясь с Натальей Кочановой, политик высказал мысль о том, как важно из всего извлекать уроки — будь то война, эпидемия или пандемия.
— Мы многому учимся. Я лично контролирую несколько процессов. Рано об этом говорить, но я уже людям сказал: придет время, я просто расскажу из своих наблюдений, специалисты скажут, и мы людям расскажем об этих уроках.
Обе темы политик часто затрагивает в своих выступлениях, но сложно сказать, какие именно уроки имелись в виду и озвучивал ли Лукашенко их широкой аудитории. Но известно, что сам вирус и связанную с ним пандемию политик никогда не воспринимал всерьез.

Кто пытался «раскачать обстановку» в Беларуси

Политик так и не успел в 2020 году рассказать про извлеченные из коронавируса уроки, а судьба подкинула новый сюжет — выборы. С самого начала избирательной кампании Лукашенко говорил о «кукловодах», которые из-за рубежа пытались «расшатать» страну, и о попытках дестабилизации Беларуси. С закрытием избирательных участков 9 августа гипотезы о том, как кто-то пытается «раскачать обстановку» в стране, не иссякли. Лукашенко уверял, что активней всего это делалось в Минске и Гродно: «Изнутри пытаются сломать, запугать. С той стороны границы уже открыто угрожают».
— Ни в коем случае не поддавайтесь на провокации, — призывал он чиновников и депутатов из Гродно. — Все, что они [оппозиция и протестующие] говорят, — это фейки. Ситуация успокоится — и я все расскажу в деталях.
В октябре того же года Лукашенко пообещал, что во время Всебелорусского народного собрания расскажет «все детали, все, что происходит, что будет происходить» в период политического кризиса. Во время самого ВНС он снова повторял тезис о том, что Беларусь подверглась «жесточайшей атаке извне», была попытка цветной революции, а пандемия, по его версии, стала «серьезным фоном» для ее проведения. Правда, тогда политик признался, что не знает точно «что они хотят и что они (вероятно, Запад. — Прим. Ред.) предпримут».
Ровно через год после выборов Александр Лукашенко снова пообещал рассказать про происходившее во время протестов, когда, по его словам, пострадали силовики, которых «били и автомобилями переезжали».
— Когда-нибудь я расскажу вам, что там происходило. Почему я пошел к омоновцам, почему взял боевое оружие, почему со мной был ребенок, — заверил он и чуть позже в этом же разговоре добавил. — Мы вам покажем кадры, как заезжали с тыла и ломали омоновцев и прочих, когда люди сидели с разбитыми лицами и лежали в больницах.
В мае 2021 года он снова заявил о готовности представить факты «попытки мятежа» и раскрытии заговора против него.
— То, что вы, журналисты с чекистами, провели эти операции и людям показали — цветочки. Ягодка еще не показана. Но мы покажем ее, и вы ужаснетесь тому, что вы увидите, — заявил он. — Наши реагируют «Там философы, старики — они же не могут». Слушайте, они бы и не делали это. А вот кто это планировал делать — это мы знаем. А кто исполнитель, мы вам покажем. Еще раз подчеркиваю, вы просто ужаснетесь от этого.
Но эти факты политик не выложил на стол до сих пор.

«Преступления» Бабарико обещали показать Интерполу и белорусам

До задержания экс-банкира Виктора Бабарико Лукашенко заявил, что к расследованию по делу «Белгазпромбанка» подключат западные страны и Интерпол.
— Я хочу, чтобы он попал на выборы. Чтобы он пришел и рассказал, откуда собственность на Кипре, как при такой лукашенковской диктатуре он создал эту собственность, как он взятки давал, делил деньги, почему иностранный банк этим занимался. Это все надо рассказать белорусам. И они пускай потом определятся. Но узником совести мы его не сделаем, — обещал он.
А через день после задержания экс-банкира и его сына Эдуарда политик заверял свою аудиторию, что это не было политическим заказом, и обещал вскоре это доказать.
— Если вы думаете, что все, что вам по телевизору показывают, это политический заказ, то мне с вами не о чем вообще говорить. Нет никакого политического заказа, нет никакого страха и опасности в них. Но вор должен сидеть в тюрьме, — настаивал Лукашенко, уверяя, что Бабарико после задержания начал давать показания. — Вчера я приказал следователям и Комитету госбезопасности подготовить все материалы для того, чтобы сюда прибыли специалисты Интерпола, США, Польши и России — и мы им покажем эти документы.
Позже Верховный суд приговорит Бабарико к 14 годам колонии усиленного режима, а в ЕС потребовали немедленно освободить экс-банкира.

Правда про вагнеровцев, которая канула в Лету

В конце июля 2020 года в Беларуси задержали 32 россиянина, которые, по данным белорусских спецслужб, были членами частной военной компании Вагнера и планировали «дестабилизировать обстановку в период избирательной кампании перед президентскими выборами». Правоохранительные органы связали их активность с уголовным делом Сергея Тихановского и Николая Статкевича, которые к тому времени уже около двух месяцев были за решеткой.
1 августа на совещании Лукашенко напутствовал глав СК и КГБ: «Работайте аккуратно. Но правда должна быть предъявлена обществу».
Хоть на тот момент глава КГБ Валерий Вакульчик заверял, что все документально подтверждено, с того момента не стало понятней, ни что именно планировали совершить в Беларуси вагнеровцы, ни удалось ли силовикам найти остальных членов «группы из 200 человек», которая «планировалась к переброске в Беларусь». Более того, после того, как после 9 августа Владимир Путин признал Лукашенко новоизбранным президентом, инцидент с вагнеровцами канул в Лету.
Позднее стало известно, что задержание бойцов ЧВК могло быть частью спланированной Украиной операции. В частности, по утверждению источников CNN, двое из россиян причастны к крушению Boeing над Донбассом в июле 2014 года, еще четверых Украина считает ответственными за крушение своего военного самолета и гибель 70 человек на его борту.

Связь приближенных Лукашенко с историей про смерть Романа Бондаренко

Минчанин Роман Бондаренко умер в больнице 12 ноября 2020 года. После потасовки на улице Червякова неизвестные унесли его в микроавтобус, похожий на те, которыми во время протестов активно пользовались силовики. Известно, что до попадания в больницу парень был в отделении милиции. В МВД инцидент назвали дворовым конфликтом. СК и Лукашенко сразу заявили, что парень был пьян. Врача Артема Сорокина и журналистку Катерину Борисевич, которые это опровергли, задержали и судили. Сама история постепенно обрастала деталями, появились предположения о том, что во дворе в момент потасовки могли находиться лица, приближенные к Лукашенко — в частности, Дмитрий Басков, который на тот момент возглавлял федерацию хоккея Беларуси. Версия следствия и журналистов о произошедшем кардинально отличались.
Во время визита на «Гомсельмаш» 20 ноября 2020 года Лукашенко назвал причастность известных людей фейками и вбросами.
— Если ты намекаешь на последние сливы в Telegram-каналах, отдельные разговоры, переговоры, связанные с гибелью этого парня… Если это, то я тебе должен сказать и всем: не время, потерпите немножко, на следующей неделе все расскажем. Поверьте, будет очень интересно, — ответил он на вопрос кого-то из присутствующих.

С того дня прошло более 73 недель, но ясности в этой истории больше не стало. Через 10 месяцев после смерти Бондаренко дело о его гибели приостановили из-за «неустановления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого».

Встреча в СИЗО и беспилотник со взрывчаткой

10 октября 2020-го Лукашенко организовал в СИЗО КГБ встречу с задержанными ранее политиками, претендентами на пост президента и активистами. Вскоре после этого он рассказал, что может когда-нибудь раскрыть детали той беседы.
— Многое можно рассказать, и я когда-нибудь расскажу, если они не будут против, — туманно ответил он на вопрос журналиста о том событии.
С тех пор прошло полтора года, однако подробности той встречи появлялись лишь от задержанных, а не от политика.
2 июля прошлого года Лукашенко заявил о перехвате беспилотника якобы с прикрепленной взрывчаткой.
— Неделю назад на границе с Литвой (кратко мы давали эту информацию) был перехвачен пограничниками беспилотник. Мы долго вели разговор с литовцами, откуда и что. До сих пор неизвестно. И тогда, спустя несколько часов всяких переговоров, было принято решение уничтожить его. Мы сбили этот беспилотник. Была прицеплена канистра со взрывчаткой — обезврежена. И в ближайшее время мы и этот эпизод вам покажем, — говорил он на собрании, посвященном Дню независимости.
За день до этого на «Беларусь 1» показали сюжет про принудительно посаженный на белорусско-литовской границе мотопараплан. Правда, в видео не упоминалось о взрывчатке — работники телеканала рассказали, что аппарат могли использовать для контрабанды через границу. А уже после заявления политика на протяжении всего месяца сообщалось только о перехвате беспилотников с контрабандными сигаретами.
Больше к теме «канистры со взрывчаткой» Лукашенко не возвращался, подробностей белорусам так и не показали.

Не выполнять обещания Лукашенко начал еще 20 лет назад

Некоторым обещаниям Лукашенко исполнилось почти столько же, сколько он находится у власти. Ночью с 11 на 12 апреля 1995 год сотрудниками силовых структур в масках были избиты 19 депутатов фракций БНФ и Белорусской социал-демократической Громады. Случилось это после жарких дебатов о выносимых на предстоящий референдум вопросах по языку и национальным символам Беларуси, когда депутаты от оппозиции объявили голодовку.
После этого Лукашенко признал, что он лично отдал приказ об эвакуации депутатов из здания. По его словам, это сделали в целях безопасности. А избиения, с его слов, были провокацией. В качестве доказательства политик обещал показать кассету со съемкой, сделанной той ночью. Но за 26 лет общественности эту запись так и не показали.

Источник: https://news.zerkalo.io/economics/12847.html?tg=