ЗРИ В КОРЕНЬ - ИЩИ СУТЬ!

Рождение Дуная

Во славном городе во Киеве шел честной пир-свадьба. Венчались две пары — сам Владимир Красное солнышко с Опраксой Путятишной да славный богатырь Дунай Иванович с удалой поляницей Настасьей Микулишной. На широком пиру во хмелю гости предаются похвальбе. Дунай в череду с другими богатырями хвалится своей меткостью во стрельбе из лука, а его жена поговаривает только: “На выстрел нет лучше Настасьи королевичны”.

Дунаюшка и Настасья устраивают богатырское соперничество, хотят стрелочки каленые стрелять. Настасья королевична первая стреляла и все разы попадала в обручальное колечко, что находилось у Дунаюшки на хмельной головушке. И стрелил Дунаюшка Иванович. Да первой раз перестрелил, а второй раз не дострелил и стал сызнова Дунай метиться. Тогда взмолилась королевична: “Не погуби Дунаюшка, у меня во чреве младенец есть – такого младенца во граде нет: по колен ножки-то в серебре, по локоть руки-то в золоте, по косицам частые звездочки, а в теми печет красно солнышко!” Но пущает Дунай стрелочку в колечко, да промахивается. Пала Настасья замертво. Тут с Дуная хмель-то и спал, распластал он ей чрево, да дивился светозарному младенцу. Наставил тогда Дунай меч тупым концом во сыру землю, а на острый конец пал ретивым сердцем. Где пала Дунаева головушка, там протекла Дунай-река, а где Настасьина головушка, там речка Настасья. И слилися они во едину реку Дунай.

Чтобы родилась великая река нужна была жертва, хотя отчасти и нелепая и случайная. Из силы характеров богатыря и богатырши рождается новая сила – вечная сила – река Дунай. Для народов Руси река Дунай всегда имела большое значение: иногда Дунай течёт под Киевом, заменяя Днепр; в других случаях Дунай заменяет Дон, Днестр или Десну, становясь нарицательным именем.

Сюжет этой былины привлекал К. Васильева в течение нескольких лет. Известно несколько эскизов и вариантов этой работы, свидетельствующих об упорном поиске, который и завершил художник созданием большой картины, представленный вашему вниманию.

Нет, я не льстец, когда царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Языком сердца говорю.
Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.
О нет, хоть юность в нем кипит,
Но не жесток в нем дух державный:
Тому, кого карает явно,
Он втайне милости творит.
Текла в изгнаньe жизнь моя,
Влачил я с милыми разлуку,
Но он мне царственную руку
Простер — и с вами снова я.
Во мне почтил он вдохновенье,
Освободил он мысль мою,
И я ль, в сердечном умиленье,
Ему хвалы не воспою?
Я льстец! Нет, братья, льстец лукав:
Он горе на царя накличет,
Он из его державных прав
Одну лишь милость ограничит.
Он скажет: презирай народ,
Глуши природы голос нежный,
Он скажет: просвещенья плод —
Разврат и некий дух мятежный!
Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу.
Пушкин, 1828

«Москва неблагородно поступила с ним», — вспоминал Шевырев о пребывании Пушкина в Москве в 1826—1827 гг., имея в виду отношение к поэту после стихотворения «Стансы» («В надежде славы и добра…»), — «после неумеренных похвал и лестных приемов охладели к нему, начали даже клеветать на него, взводить на него обвинения в ласкательстве, наушничестве и шпионстве перед государем». Ответом на такого рода обвинения и явилось стихотворение «Друзьям».

Россию вдруг он оживил // Войной… — вероятно, имеется в виду война с Персией 1826—1828 гг., а также участие России в Наварринской битве (1827) против Турции во время войны Греции за независимость.

Надеждами, трудами — надежды возлагались на деятельность «секретного комитета 6 декабря 1826 года», который должен был заняться обсуждением вопроса о положении крестьян. Оживилась надежда и на изменение внутренней политики в связи с отставкой 30 апреля 1826 г. А. А. Аракчеева.

Он скажет: просвещенья плод // Разврат и некий дух мятежный — слова льстеца повторяют слова Бенкендорфа из письма его от 21 декабря 1826 г. к Пушкину по поводу записки «О народном воспитании»: «Его величество при сем заметить изволил, что принятое Вами правило, будто бы просвещение и гений служат исключительным основанием совершенству, есть правило опасное для общего спокойствия, завлекшее Вас самих на край пропасти и повергшее в оную толикое число молодых людей».

Беда стране, где… небом избранный певец // Молчит, потупя очи долу — намек на собственное положение Пушкина, когда он, освобожденный из ссылки, должен был посылать все свои готовящиеся к печати произведения царю, а во всех своих поездках, чтениях произведений друзьям — отчитываться перед шефом жандармов; когда за отрывок из «Андрея Шенье» его неоднократно вызывали на объяснение к московскому и петербургскому полицмейстерам.

Пушкин представил свои стансы «Друзьям» на цензуру Николая I. Тот наложил резолюцию: «это можно распространять, но нельзя печатать».

Пушкину же Бенкендорф ответил: «Что же касается до стихотворения Вашего под заглавием «Друзьям», то его величество совершенно доволен им, но не желает, чтобы оно было напечатано».