Rel.vej001

Часть1  Часть2

Вейшенг не стал самым молодым студентом академии, так как был случай, когда вписали в ряды учащихся младенца. Он не закончил ее быстрее всех, так как однажды в академию зачислили опытного полевого генерала, который сдал все экзамены за неделю и сразу выпустился. Но преподаватели выделяли Вейшенга среди прочих, кроме того он оказался единственным студентом, который начал преподавать в первый же год обучения.

А после окончания военной академии, как и планировалось, Вейшенг принял пост командующего личной гвардии принца Гуоджи.

Многие учителя и студенты восприняли это назначение, как должное, почти каждый предпочел бы служить во дворце, а не месить сапогами грязь в отдаленных провинциях страны, где самая продвинутая магия - вливание Ки в огненный камень. И лишь учитель Чан усмехнулся и сказал:

- Студент Фа так же подходит для дворца, как боевой клинок подходит для украшения женской прически. Недолго он там протянет.

Первое время после назначения Вейшенг был сильно занят: знакомился с подчиненными, проверял их боевые навыки, обновлял защитные массивы вокруг дворца принца Гуоджи, перетряхивал прошлое приближенных принца и их связи,выискивал шпионов, некоторых из них выгнал, тех, что поглупее, оставил под присмотром.

Когда же работа была налажена, Вейшенг обратил внимание на самого принца. Тому недавно исполнилось восемнадцать лет, и он с юношеским пылом окунулся во взрослую жизнь, но его увлекали не политика, не знания, не военное искусство, а женщины. Дворец, в котором несколько лет назад сновали туда-сюда седобородые преподаватели, сейчас походил на цветник. И Фа пришлось потратить немало усилий, чтобы убрать подосланных от братьев Гуоджи наложниц в дальнее здание.

С возвращением Вейшенга во дворец репутация принца снова начала расти, к его мнению прислушивались, император даже поручил ему несколько небольших дел, но Фа понимал, что это продлится недолго.

№6

- Мой принц, прошу уделить мне немного времени, - Вейшенг по-прежнему соблюдал дворцовый этикет даже по отношению к своему другу, которого знал вот уже более десяти лет. В строгом черном облачении, с волосами, завязанными в высокий пучок, он казался чужеродным в роскошном кабинете принца, где обстановка была выдержана в красно-золотых цветах.

Принц Гуоджи недовольно поморщился, он как раз собирался в покои наложницы, где та обещала угостить его иноземным вином и показать новый танец.

- Это срочно? Может, вечером поговорим? Или пойдем со мной? Моя Баожэй приготовила что-то необычное в этот раз.

- Это срочно и недолго, - спокойно сказал Вейшенг. Принц плюхнулся обратно на мягкую подушку и принял преувеличенно внимательную позу, изображая отца на заседаниях. – Мой принц, вы, наверное, слышали, что на восточных границах начались беспорядки.

- Снова эти глупые крестьяне взбунтовались. Ничего страшного. Они не доберутся до дворца, уверяю тебя, - рассмеялся Гуоджи.

- Я в этом не сомневаюсь. Но речь не об этом. Я прошу назначения на пост командующего войсками, что отправят на их усмирение.

- Но… Вейшенг, - принц приподнялся, - ты же не можешь меня вот так оставить? Только вчера отец похвалил меня на совете министров, а ведь я поступил согласно твоему совету! А еще, ты же помнишь, я теперь отвечаю за выбор поставщика луков в армию. Нет, ты никуда не поедешь!

Фа еле заметно вздохнул. Он ожидал такой реакции от принца. Слишком сильно он давил на него, и в результате сейчас Гуоджи не может и шагу ступить, не посоветовавшись с командующим своей гвардии. Но и отступать Фа не хотел. Невозможно стать великим, просиживая штаны во дворце и нянчась с избалованным юношей.

Вейшенг планировал оставаться во дворце лишь до начала боевых действий, так как служить где-нибудь в глухом местечке под чужим командованием он не хотел, а здесь он мог повлиять на свое назначение. Войн в ближайшее время не предвиделось, уж Вейшенг бы точно об этом знал, поэтому как только пошли первые слухи о крестьянских бунтах, командующий гвардии сразу решил использовать этот шанс.

- Мой принц, это назначение нужно больше вам, чем мне!

-Разве? – удивился Гуоджи. – Поясни.

- Мой принц знает, что каждый мой поступок направлен на возвышение вашего величества. И раньше, когда мы были детьми, достаточно было лишь моих знаний, успехов в учебе и магии, чтобы помогать моему принцу. Но мы уже взрослые, и этого теперь недостаточно. Скоро мой принц на совете будет слышать не похвалы отца, а упреки других принцев. Они будут говорить, что у моего принца никчемные советники, которые не видели настоящей жизни, не сражались в реальном бою, не защищали страну. Уже сейчас слышатся шепотки, что командующий вашей гвардией, - Вейшенг поклонился, - храбр и силен лишь в тренировочном зале академии, а как окажется в бою, так забудет, с какой стороны за меч хвататься.

- Ты прав, - пробормотал принц, - ты снова прав. Но что делать, если тебя вдруг ранят или убьют?

- Мой принц тоже не доверяет мне? – удивленно приподнял бровь Вейшенг. – Это всего лишь необученные крестьяне с вилами и серпами. А я боевой маг с талантом в семьдесят пять единиц, закончивший императорскую военную академию.

- Поговаривают, что это не обычный бунт, вроде бы его поддерживает какой-то маг.

- Тем выше будет слава моего принца после победы! И тем большей покажется ваша жертва, когда вы отправите меня на защиту страны.

Принц Гуоджи не выдержал, вскочил с места и принялся мерить шагами комнату, нервно теребя золотое шитье на рукавах.

- С другой стороны, это какой-то мелкий бунт. Какой смысл отправлять тебя так далеко ради пары десятков идиотов? Это даже заслугой не будет считаться. Может, подождем более значимой заварушки?

Вейшенг наклонил голову, скрывая раздражение.

Пока отец-император жив, он не допустит развязывание полноценной войны. Всю жизнь он положил на укрепление отношений с соседними странами, выдал своих сестер и дочерей замуж за иноземных правителей, у него самого вторая и третья жены — иностранки. Даже с агрессивным восточным соседом он сумел наладить некое подобие мира.

Когда же он умрет, а это может случиться в любое время, на трон взойдет наследный принц, сын от первой жены из знатного рода. Вейшенг знал, что наследный принц терпеть не может Гуоджи и недолюбливает самого Фа, в основном, потому что слава Вейшенга работает не на него. Поэтому при первой же возможности Гуоджи сошлют в отдаленную провинцию, а Вейшенга отправят в захолустную крепость, где самое интересное событие — приезд проверяющего раз в три года.

Нет, Вейшенг не может ждать лучшего момента. Если бы у него было больше времени и связей, то он бы и сам мог организовать через третьи руки какое-нибудь восстание, но сейчас это слишком рискованно.

- Мой принц, думаю, что это наш единственный шанс. Если проблемы появятся неподалеку от столицы, то никто не будет собирать отдельный отряд и назначать непроверенного командира, ведь тут есть постоянные военные части. Не сомневайтесь во мне. Я прославлю ваше имя!

***

На совете министров не стали возражать против назначения Вейшенга, но под влиянием наследного принца вместо стандартного люй (пятьсот воинов), который выдавался под подобные случаи, Фа дали всего лишь один цзу, состоящий из ста пехотинцев, одной легкой колесницы, одного мага и одного лекаря.

Наследный принц сказал, что с талантами Вейшенга ему не понадобится и столько воинов, ведь прославленный маг и стратег сможет справиться с несколькими крестьянами и в одиночку, но должен же кто-то варить ему кашу в походе и чистить сапоги.

Принц Гуоджи не смог изменить это решение, зато этот цзу был набран из самых опытных воинов, прошедших не одно сражение, а маг и лекарь хорошо владели своим ремеслом, а не числились в списке для галочки.

Фа был неприятно удивлен таким положением, ведь быть командиром люй значительно престижнее, чем быть командиром цзу. Да что там, обычно цзу управляли не выходцы из военной академии, а простые солдаты, только поопытнее и посообразительнее, таким образом, наследный принц дал понять, что оценивает таланты Вейшенга не выше талантов обычного пехотинца.

И хуже всего, что люди из цзу будут знать, что их отправили на границу в таком малом количестве только для того, чтобы досадить Вейшенгу. И любви к командиру у них от этого не прибавится.

В конце совета наследный принц подошел к Вейшенгу и протянул ему кристалл на сто Ки, мол, это все, что может выделить государство в качестве магического обеспечения.

Фа съездил в дом отца и взял еще кристаллов на пятьсот Ки. Вложение собственных средств было обычной практикой среди офицеров, так как лучше потратить личные деньги на энергию и победить, чем сэкономить и проиграть.

По отлично устроенным дорожным путям под защитой магических барьеров, с равномерно распределенными стоянками для ночлега и отдыха, цзу быстро добрался до приграничного городка, откуда пришел сигнал тревоги. Оказалось, что бунтовщиков не меньше ста пятидесяти человек, среди них боевой маг или даже два, и эта информация была отправлена в столицу еще до выезда Вейшенга.

После опроса местных и предварительной разведки у Фа сложилась странная картина о местном восстании: все было тихо-мирно, крестьяне спокойно работали на полях, последние два года были урожайными, и голод никому не угрожал, но около полугода назад из деревень начали пропадать молодые парни. Сначала никто не обращал на это внимания, раньше юноши тоже уходили в города попытать свою судьбу, пока пару месяцев назад не начались первые нападения на караваны и повозки, перевозящие зерно и мясо. А потом эти разбойники захватили дальнюю деревню, убили старосту и лян (двадцать пять) солдат, расквартированных там, и перекрыли одну из дорог, ведущих через границу, в страну Коронованного журавля.

№7

- Твоя задача — узнать, в каком из домов живет маг. Не нужно геройствовать. Понял? - Вейшенг чувствовал себя идиотом, разъясняющим прописные истины опытному воину, но иначе он не смог бы прикрепить к нему следящее заклинание.

Пару дней Командующий цзу потратил на знакомство с местностью и составление плана сражения. Это ключевой момент его будущей карьеры. Если он проиграет, то никто не скажет, что у него было недостаточно солдат, зато вспомнят о том, что в его отряде были собраны самые лучшие, и что выпускник военной академии был разбит крестьянами.После этого ему придется оставить свои амбиции и смириться с участью дворцового шаркуна. Терять своих людей Фа тоже не хотел, а значит, выход только один — положиться на магию.

Еще один день и сто Ки Вейшенг потратил на начертание массива, перекрывающего дорогу из деревни в сторону границы, и поставил там нескольких лучников.

План был довольно сложным и состоял из нескольких этапов, но так как в цзу действительно были опытные солдаты, все быстро поняли свою задачу. Оставалось лишь одно — узнать, где сидит маг.

Спустя час Вейшенг получил обратную связь — разведчик погиб моментально, не успев даже послать сигнал через амулет. Только благодаря следящей магии Фа смог узнать о его смерти.

Начинало темнеть. Пора начинать.

Большая часть его солдат были копейщиками, но за годы службы многие из них также освоили и лук, по крайней мере, могли стрелять в нужном направлении. И этого было достаточно.

Выбрав лян (двадцать пять) лучших стрелков, Фа выстроил их в ряд, коснулся каждой стрелы, лежащей на тетиве, затем отрядный маг также прошелся по ряду и зажег по небольшому магическому огоньку на кончике стрелы.

Взмах!

Двадцать пять синеватых точек взметнулись в небо. Вейшенг с трудом удерживал концентрацию и когда почувствовал, что стрелы вот-вот выйдут за пределы его воздействия, влил прикрепленные сгустки Ки в огоньки, а отрядный маг усилил ветер, подправляя полет. Небо расцвело ярко-синими кострами, из деревни послышались крики ужаса, которые усилились, когда огонь охватил тростниковые крыши.

Взмах!

С места сорвалась колесница, запряженная вилорогами с завязанными глазами. А за ней побежали пятьдесят пехотинцев, первый десяток — с персональными защитными массивами, пусть и самыми простенькими. Затем тронулся и Вейшенг на лупоглазе, разукрашенном в черно-красные цвета.

К моменту его въезда деревня походила на Дно Пропасти из самых страшных детских сказок: языки магического синего огня дико плясали на стенах и крышах домов, окрашивая пробегающих людей в жуткие нереальные оттенки. Неподалеку промчалась колесница, на которую Фа наложил иллюзию огромной черепахи. Крестьяне, предавшие свою страну, страну Божественной Черепахи, должны были подумать, что само небо карает их за их прегрешения. Те, кто сумели устоять перед страхом и напасть на солдат, увидели, что их стрелы останавливаются и падают, не коснувшись тел, их копья не могут пронзить врага и их топоры словно врезаются в невидимые стены.

Сам Вейшенг, окутанный защитными массивами со всех сторон, направился на место гибели разведчика, там еще оставался отпечаток от следящей магии.

Вражеский маг был либо глуп, либо тщеславен, так как поселился в доме старосты. С другой стороны, это был единственный дом с черепичной крышей, поэтому почти не пострадал от огня. Сначала Вейшенг увидел лишь резкий росчерк света и почувствовал, что передний массив наполовину исчерпан. Молния? В этом не было никакого смысла: слишком затратная магия, несложная, но бессмысленная, особенно для массового сражения.

Еще один росчерк, Вейшенг едва успел подставить боковой массив. Откуда? У него что, годовой запас кристаллов с Ки?

А потом лицо командующего побелело от ужаса. Тот маг, молодой парень, не старше самого Вейшенга, схватил своего же человека, что защищал его от атак, и впечатал ему в лоб ладонь. Несчастный закатил глаза и стек вниз, а в руке мага засверкала новая искра. Еще одна молния! И почти без передышки — еще одна.

Вейшенг скатился с лупоглаза, уклонившись от первого удара, принял второй на боковой массив, который рассыпался, исчерпав свой лимит, выхватил копье и прыжком бросился к магу. Следовавшие за ним пятеро воинов перехватили охрану мага. Фа влил Ки в руки, часть энергии направил на атакующее заклинание на кончик копья и, с размаху уничтожив незамысловатую защиту, пронзил мага, а сработавшая магия взорвала его внутренности…

Командующий цзу, не останавливаясь, дернул копье на себя и хотел было продолжить бой, но увидел, что все враги, видевшие смерть мага, упали на колени и опустили лбы на землю в типичной крестьянской манере. Солдаты Фа также замерли в недоумении, не понимая, нужно убивать сдавшихся или нет.

***

Впоследствии выяснилось, что эта деревня - лишь одна из баз, подготовленных страной Коронованного журавля. Их маги — заточенные под одну операцию мужчины, снабженные запрещенными амулетами, высасывающими Ки из людей и животных. Их обучали нескольким мощным заклинаниям, давали небольшой отряд и отправляли для захвата приграничных деревень, куда через какое-то время должны были подойти и полноценные военные отряды.

Магу несложно было захватить деревню и держать ее жителей в заложниках, угрожая вытянуть из них всю Ки, что он и продемонстрировал в самом начале.

Если бы один из мужчин не решился на побег, не сумел дойти до ближайшего города и сообщить о захвате деревни, если бы наследный принц не захотел досадить Фа и не уменьшил его отряд, благодаря чему сборы и переход были сокращены с нескольких недель до семи дней, то вражеская операция могла бы увенчаться успехом.

После этого сражения карьера Фа резко пошла вверх. Он провел на восточной границе несколько лет, постепенно увеличивая свою армию. Сразу после донесения во дворец к нему был отправлен один Ши (две тысячи пятьсот человек), спустя два года в его подчинении числилось уже три Цзюня (цзюнь — двенадцать тысяч пятьсот человек), полноценное войско.

Вейшенг опробовал все стратегии, придуманные им еще во время обучения в военной академии, он щедро использовал магию, в том числе и начертательную, и понял, что ему катастрофически не хватает знаний. Фа знал, что существуют более интересные варианты массивов, в том числе и атакующие, и движущиеся, и запечатывавшие магию, но, увы, старый учитель не успел до конца обучить его, а после выбора Фа военной карьеры и вовсе отказался учить начертанию.

Тогда Вейшенг, используя связи во дворце в виде принца Гуоджи, свою популярность у простого народа и воинские заслуги, сумел продвинуть законопроект об принудительной службе в армии каждого из начертателей, состоящих в гильдии, и сделал так, чтобы двоих сыновей и внука его старого учителя распределили в самые горячие точки, где смертность была выше всего. А потом позволил слухам о собственной причастности дойти до слуха учителя.

Так Вейшенг вновь заполучил себе учителя по начертанию и принялся с бешеной скоростью пополнять свои знания в массивах.

Во время редких посещений столицы Вейшенг непременно навещал родителей и рассказывал им о своих достижениях.

№8

Фа Делунь, восседающий во главе стола, почти не изменился за эти годы. Такой же худой, черноволосый, увлекающийся, он стал негласной свахой страны. Теперь его теория была официально подтверждена императорским дворцом, а также десятками детей, прошедшими церемонию именования. Фа Линг все также хлопотала вокруг мужа и сына, в последние годы ей приходилось вести активную светскую жизнь: принимать жен и дочерей знатных людей, наносить ответные визиты, что для простолюдинки из провинции было и невероятной честью, и большой ответственностью. Она научилась подбирать наряды так, чтобы не казалось, что она считала себя их ровней, но одновременно не оскорбляла их чувство прекрасного. В результате Линг нечаянно ввела в моду крестьянские фасоны одежды, только шила их из дорогих тканей.

Вейшенг смотрел на своих родителей и улыбался так, как никогда не улыбался вне дома: широко, искренне, немного по-детски. Время, проведенное в походах, закалило его, придало его внешности суровость и мужественность, которых ему не хватало раньше, но здесь, в родном доме, он мог позволить себе расслабиться и быть просто любящим сыном.

Глядя, как хлопочет мать, беспрестанно подкладывая ему самые вкусные кусочки, Вейшенг вдруг спросил:

- Ма, па, а почему вы больше не стали заводить детей? Какие-то проблемы со здоровьем?

Линг опустила глаза, а Делунь усмехнулся, покачал головой и сказал:

- Сначала нам было не того. Я хотел убедиться в правильности своей теории и ждал твоего дня именования, потом был переезд в столицу, и все наши силы и средства уходили на твое обучение. Наше будущее было весьма зыбко.

- А потом?

- А потом мы поговорили с твоей мамой и решили так все и оставить. Если бы твой брат или сестренка родились бы менее талантливыми, то им пришлось бы всю жизнь прожить в твоей тени и быть лишь «родственниками того самого Вейшенга», а если более талантливыми, то это могло бы навредить тебе. Поэтому ответственность за продолжение рода на твоих плечах.

- Жениться бы тебе, сынок, - тихо сказала Линг.

Еще перед поступлением в академию у Вейшенга состоялся серьезный разговор с отцом. Делунь видел, какое впечатление на женщин оказывают внешность и талант Вейшенга, и опасался, что сына могут втянуть в какую-нибудь неприятную историю.

- Запомни, Вейшенг, - сказал тогда Делунь, - несмотря на наше нынешнее богатство и приближенность к дворцу, мы всего лишь простолюдины. И, несмотря на улыбки и лесть, никто из знати ни на секунду не забывает об этом. Поэтому я прошу тебя избегать каких-либо отношений со свободными девушками. При малейшем намеке на нескромные слова или действия тебя либо выпорют на площади за оскорбление, либо женят. Недоброжелатели могут подкупить девушку или использовать ее, даже без ее ведома. Будь осторожен.

Вейшенг запомнил слова отца и следовал его советам все эти годы. Все отношения с женщинами у него сводились к посещениям Весенних домов, сначала вместе с принцем Гуоджи, чтобы иметь на своей стороне свидетеля с благородной кровью, а затем уже и в одиночку.

- Я не возражаю, - равнодушно ответил Вейшенг. Ему к этому времени исполнилось тридцать лет. - Отец, ты уже подобрал варианты?

- Ой, я сейчас, - и Линг выбежала из комнаты. А Делунь глотнул вина и улыбнулся:

- Я готовлю списки невест, начиная с твоих четырнадцати лет. И каждый год переписываю их заново.

- Зачем?

- Некоторые потенциальные невесты выходят замуж, некоторые заболевают или умирают, некоторые становятся слишком старыми для замужества. Твоя мать ждала этого дня столько лет, так что смотри, не разочаруй ее.

Линг вошла, прижимая к груди красиво украшенный свиток, даже к кончикам шнурка, опоясывающего его, были привязаны крошечные колокольчики.

- Смотри, твой отец подобрал десять самых лучших девушек, от которых у тебя родятся гениальные здоровенькие детишки, - щеки и уши Линг раскраснелись, ее глаза блестели от слез, и Вейшенг не мог сдержать улыбки, глядя на счастье матери. - Ты можешь выбрать любую.

- Ма, я совсем не бываю в столице и не знаю этих девушек. Как я могу выбрать? Может, ты мне сможешь помочь?

- Конечно, - выпалила Линг. - Я их всех видела, с каждой говорила. Они все симпатичные, милые, послушные, но самые лучшие — вот эти три. У первой — Шень Лилинг — очень нежная чистая кожа, без единой родинки и пятнышка, она из благородной, но небогатой семьи, которая будет счастлива породниться с нами. Она весьма искусна в составлении букетов. Вторая — Шао Лули — известна своими длинными красивыми волосами, они у нее блестят словно шелк. Ее отец раньше преподавал в императорском университете, но перешел в чиновники и сейчас входит в императорский совет, ты его, наверное, знаешь.

Вейшенг кивнул, припомнив улыбчивого мужчину, у которого церемониальная шапка все время сползала набок. Шао всегда поддерживал проекты Фа на совете, и только теперь Вейшенг понял, почему.

- Третья же — Ми Киую — чудесная девушка с красивыми глазами. Она весьма образована, любит читать, разбирается в политике, самостоятельно ведет домашнее хозяйство семьи уже несколько лет, после смерти матери. Ей сейчас пятнадцать лет, идеальный возраст для жены. И хотя ее семья не столь знаменита и не вхожа в высшие круги, у них всегда рождались здоровые талантливые дети. Семья Ми славится сильной магией, один из предков даже становился мастером гильдии начертателей, и говорят, что у них сохранилась неплохая библиотека.

Даже человек, незнакомый с Фа Линг, сразу понял бы, на ком остановился ее выбор, что уж говорить про Вейшенга. Он преувеличенно серьезно покивал и сказал:

- Хорошо, ма. Наверное, мне нужно познакомиться с каждой девушкой, чтобы принять окончательное решение. С другой стороны, я показал бы себя непослушным сыном, если бы выбрал себе в жены не ту, что в глубине сердца уже выбрала ты. Поэтому высылай сватов! Пора уже подарить тебе внуков.

Часть 4

- Учитель! - Гоудань без стука вошел в комнату и остановился на пороге. Зинг Ян Би занимался начертанием, а каждый ученик с самого первого дня знал, что в этом доме позволяется многое — разбивать горшки, чтобы понять, как далеко разлетаются осколки, кричать и драться, переодеваться в мужские и женские одежды, врать… Но ни в коем случае нельзя прерывать занятия уважаемого учителя по начертанию.

Хотя это не было начертанием в прямом смысле слова. Зинг Ян Би не тратил свою Ки, не создавал сложных массивов и не множил амулеты. Он выводил линии печатей на бумаге тушью. И хотя в таких рисунках не было никакой практической пользы, ведь такие печати были всего лишь изображением, а не магией, учитель считал, что подобное занятие помогает ему сосредоточиться и обдумать сложные вопросы.

С детства Гоудань привык видеть, как старик легким движением отбрасывает назад длинные края рукава, заливает в специальную кисть тушь, на секунду замирает над листом, а потом, не отрывая кисти от бумаги, одним бесконечно длинным движением вырисовывает извилистые линии печати. Какие-то рисунки ему не нравились, и он рвал их на мелкие кусочки, аккуратно складывая их возле себя, какие-то получали одобрительный кивок, а отдельные экземпляры даже удостаивались чести быть вставленными в рамку из расщепленных стволов бамбука и повешенными на стену.

За месяцы отсутствия Гоуданя на стенах добавился лишь один рисунок: печать на нем была вырисована столько четко, ровно и выпукло, будто ее вырезали и наклеили сверху. Значения этой печати юный сыскарь не знал, хотя базовые печати за время обучения выучил. Зинг Ян Би любил иногда ткнуть длинным ногтем в один из рисунков и спросить значение печати.

Старик наконец приподнял кисть, критически осмотрел рисунок, затем поднял глаза на Гоуданя:

- Хе.

- Учитель! - Гоудань склонился в приветствии. Послышался звук разрываемой бумаги, значит, эта печать не прошла отбор.

- Вижу, ты не преуспел в своем первом задании.

- Учитель, - терпеливо повторил Гоудань, не поднимая головы.

- Но и не проиграл. Мальчик умер?

У Хе дернулась бровь, он и не думал, что учитель запомнит суть задания.

- Нет, учитель, он уехал сюда, в Киньян.

- Ты понял, почему заказчик ищет его? Проходи, расскажи старику все, да поподробней.

Гоудань выпрямился и недоверчиво посмотрел на Зинг Ян Би:

- Но я не могу! Вы же сами говорили, что нельзя никому открывать секреты клиента, только…

- Ты все еще мой ученик! - прервал его старик. - А значит, обязан передо мной отчитываться!

- Учитель… Уважаемый Зинг Ян Би. Я вынужден завершить свое обучение досрочно, без вашего позволения, если вы позволите этому недостойному такую дерзость, - щеки Хе пылали огнем, он раньше бы и не подумал перечить учителю, но ведь это было его дело. Его первое дело. Если Гоудань сейчас расскажет все учителю, таким образом, он откажется от дела и передаст его в руки Зинг Ян Би. И снова станет учеником.

- Ты уверен? - теперь в голосе явно слышались угрожающие нотки. - Я же выкину тебя без рекомендаций и таблички о твоей пригодности к работе сыскаря. Кем ты будешь? Что будешь делать? Искать потерявшиеся амулеты? Заниматься кражей посуды? Всю жизнь работать в нижних районах за копейки?

- Простите, уважаемый Зинг Ян Би, непочтительность и грубость вашего недостойного ученика, но я не могу поступить иначе, - глаза Гоуданя заволокло влагой, он кусал себе губы, чтобы не разрыдаться в голос, но не отступал. «Учитель, что же ты делаешь? Ты был со мной одиннадцать лет, научил меня всему, что я знаю, ты всегда был тверд и справедлив. Так зачем ты отнимаешь мое первое дело?» - думал Хе, - «Может, это просто проверка? Сейчас он похлопает меня по плечу и скажет, что я прошел испытание, и теперь он может выдать мне табличку и назвать новое имя?».

Но Зинг Ян Би молчал. Пауза затянулась. Гоудань осмелился взглянуть на учителя, нет, на бывшего учителя. Старик уже сидел за столом и заливал в кисть тушь, затем привычно откинул рукава, вдохнул и опустил кисть на бумагу. Он даже не взглянул на Хе.

Сыскарь еще раз поклонился и тихо вышел из комнаты. Что теперь делать, он не знал. У него не было в столице своего дома, не было родных, из знакомых — только бывшие ученики Зинг Ян Би, но просить у них помощи было сверх его сил. Он и так дольше всех пробыл в учениках, и признаваться в том, что учитель выгнал его без рекомендаций, он не хотел. Одиннадцать лет! Почти половина его жизни. Мытье полов и посуды, вытирание пыли в библиотеке, путаные задачки, книги, много книг, уроки, тренировки, лекции от других мастеров… И все зря.

Гоудань вытер щеки и направился к выходу из сыхэюаня. По крайней мере, у него есть дело, и его он должен закончить любой ценой. Ведь это его единственный шанс остаться сыскарем. А потом остановился, развернулся и прошел в восточный дом. Согласно традициям, в нем должен проживать наследник главы дома, но так как Зинг Ян Би не был женат, все ученики проходили сложный путь переездов из холодных комнат заднего домика вплоть до большого и светлого дома главного ученика, и в последний месяц перед отъездом его занимал сам Гоудань.

В конце концов, Зинг Ян Би не выгнал его из дома, не отказался от него, как от ученика, он всего лишь пригрозил этим, после чего вернулся к обычным занятиям, а значит, формально Хе Гоудань может и дальше жить здесь, пользоваться табличкой с именем Зинг Ян Би и проводить расследование от его имени. Только лучше избегать лишних встреч с ним, на всякий случай.

Вещи Гоуданя лежали на своих местах, даже впопыхах разлитая по столу тушь благополучно засохла блестящим пятном в форме зонтика.

- Младшие ученики совсем разболтались, - мрачно сказал Гоудань, вышел из дома, схватил первого же попавшегося мальчишку, одного из недавно принятых учеников, и заставил его заняться уборкой в комнате, сам же разложил привезенные вещи, перебрал записи, которые вел во время розыска, переоделся в свежую одежду, повязал ярко-оранжевый пояс, посмотрел на себя в зеркало и печально покачал головой. Хоть прыщики успели сойти, но двухдневный полет на драконе под палящими лучами солнца не прошел даром. Кожа обветрилась, обгорела и сливалась цветом с парадными воротами сыхэюаня, словно Гоудань не сыскарь, сутками просиживающий за книгами, а обычный крестьянин с дальней фермы. Но сейчас уже ничего не поделаешь, надо работать с тем, что есть.

Гоудань еще раз поправил пояс и направился к южным воротам Киньяна. Там внимательные стражники проверяли у всех входящих таблички, объясняли, как проехать в то или иное место. Гоудань во время одного из ученических заданий выяснил продолжительность смены, количество стражников в каждой смене, и, самое главное, имена двоих офицеров, которые отвечают за охрану этих ворот.

- Уважаемый Чу Тао, - Гоудань начал кланяться и улыбаться еще за десять шагов, помня, что этот офицер любил подобострастное отношение и лесть. - Рад видеть вас в добром здравии и в хорошем настроении. Несмотря на ваш тяжкий труд по сохранности этого неблагодарного города, вы ухитряетесь выглядеть свежо даже в столь жаркий час.

Чу Тао, мужчина лет пятидесяти с гладко выбритым лицом и резкими глубокими морщинами по уголкам рта, слегка сдвинул брови, пытаясь вспомнить, что это за нарядно одетый юноша с лицом крестьянина.

- Вы, наверное, меня не помните, оно и понятно, - Хе Гоудань чувствовал, как его щеки начинает сводить от широкой улыбки, - вы же каждый день встречаетесь с множеством важных господ, зачем вам запоминать столь мелкого человека. Я — Хе Гоудань, прошу прощения за столь резкие слова, маменька выбрала для меня не самое благозвучное имя, ученик многоуважаемого Зинг Ян Би, - с этими словами сыскарь протянул табличку, где подтверждалось его ученичество.

- Та-ак, - хмуро протянул Чу Тао, повертев табличку в руках, - и чем я могу быть полезен твоему учителю?

- Дело в том, что недавно я сильно провинился перед учителем и теперь очень хочу загладить свою вину, но многоуважаемый Зинг Ян Би отказывается меня принять. Я знаю, что он очень ждет письма из провинции, которое передали с караваном «Золотого неба», и что этот караван должен пройти через ваши ворота. Так вот, если бы вы не сочли за труд и послали в дом Зинг Ян Би мальчишку с вестью о прибытии каравана, то буквально спасли бы меня. Конечно, ваше время и хлопоты должны быть достойным образом вознаграждены, и помимо моей вечной благодарности я хочу передать вам это, - и Гоудань протянул небольшой кристалл на 15 единиц.

Хе знал, что Чу Тао выполняет подобные поручения, пока они не противоречат правилам военной службы, но также знал и то, что без красивой истории и должной порции самоуничижения офицер может разозлиться и отказать, так почему бы не порадовать хорошего человека?

Чу Тао важно качнул головой и сказал лишь:

- Золотое Небо. Дом Зинг Ян Би.

Сыскарь еще раз поблагодарил офицера, а после пошел пообщаться с рядовыми солдатами, которые не были заняты. Чу Тао то ли вспомнит о поручении, то ли нет, поэтому лучше было подстраховаться.

В последующие дни Гоудань то и дело захаживал к южным воротам в неизменном ярко-оранжевом поясе, с шуточками и каким-нибудь угощением, так что уже через неделю стражники на воротах начинали улыбаться, едва завидев оранжевое пятно. И сыскарь уже не сомневался в том, что его небольшое поручение будет выполнено.

Некоторое время Хе обдумывал вариант вербовки агентов в доме Джин Фу, но все же отбросил его, как бессмысленный. Зачем тратить уйму времени и усилий на какую-нибудь служанку, если после прибытия каравана мальчишка получит деньги, расчет и окажется один на улицах незнакомого города? К тому же «Золотое небо» славилось своей хорошей охраной и повышенной подозрительностью, и Хе не хотел бы испортить с этим торговым домом отношения из-за столь мелкого эпизода.

Но пока караван с мальчишкой не добрался до города, Гоудань собирался выполнить несколько мелких заданий. Зинг Ян Би может выкинуть его в любой момент, забрав табличку, поэтому необходимо было хоть как-то подкопить денег, организовать запасное жилье и найти свою клиентуру.

Без заверенной в префектуре таблички на звание сыскаря Хе не мог рассчитывать на хоть сколько-то интересные или денежные дела, а также он не мог обратиться к учителю за заданием, поэтому он решил запустить слух о себе. Начал он с уже прикормленных стражников у южных ворот, затем обошел знакомых, в основном, бывших учеников Зинг Ян Би, сказал, что в процессе выполнения большого дела, но пока там возникла пауза на месяц, поэтому он ищет дополнительную практику.

Каждый из учеников нашел свое место. Например, один занимался только делами, имеющими отношение к гильдии мясников, зато там он знал все и всех, при возникновении спора гильдеец сразу вызывал своего сыскаря, и тот в течение дня находил причины проблемы и предлагал способы решения. Может, это и не было сыскным делом в чистом виде, но умение мыслить, замечать мелочи и сопоставлять данные,полученные в процессе обучения у Зинг Ян Би, высоко ценились и приносили пользу даже во время такой работы.

Второй ушел на службу в Императорский Университет и помогал расследовать многочисленные мелкие проступки студентов: от кражи до избиений младшекурсников. Это было удобно и университету, который мог сохранять неприглядные вещи в секрете, и сыскарю, за пару месяцев познакомившемуся со всеми студентами и преподавателями.

А вот Линг-эр Гоуданя удивила. Видимо, она все же смогла найти злополучную цикаду, заодно обаяв старушку-заказчицу, и та дала ей рекомендации в дом знатного человека. Каждый сыскарь понимает, что одно дело — работать на гильдию или организацию, и совершенно другое — на конкретного человека. Даже если не учитывать, что это безумно скучно, такая работа ставит сыскаря в зависимое положение. Теперь жизнь Линг-эр лежит не в ее руках. Ей придется выполнять капризы этого мужчины, обвинять не виновных, а тех, на кого укажет его рука, по сути на нее ложится ответственность за решения ее хозяина, ее будут ненавидеть, ее будут бояться. И помочь Гоуданю Линг-эр тоже не захотела, лишь вздернула нос и сделала вид, что не узнает его.

Где-то через неделю после приезда один из стражников подозвал Гоуданя и сказал, что слышал про старушку, у которой украли ее свадебный амулет и которая ищет сыскаря подешевле. Хе мысленно поморщился, но спросил, где проживает эта досточтимая женщина.

Она жила в крошечном доме, расположенным на западной стороне одного из окраинных сыхэюаней. Если Зинг Ян Би мог себе позволить выкупить сыхэюань полностью под свои нужды, и в основных трех домах на его территории было по несколько комнат, то здесь все обстояло иначе. Небольшие домики почти прижимались друг к другу потертыми боками, внутренний дворик был столь мал, что там едва-едва выживало небольшое кривоватое деревце. Но местные жители явно гордились тем, что сумели отгородиться от улицы забором с настоящими воротами дамэнь, выкрашенными в красный цвет, над которыми висел охранный амулет.

Старушка вышла из домика, оценивающе посмотрела на гостя, к этому времени краснота с лица Хе уже почти сошла, и он выглядел, как обычный городской мужчина. Только с оранжевым поясом.

- Слушаю вас, молодой человек.

Гоудань сдержанно поклонился, его лицо было серьезно и даже немного сумрачно:

- Прошу прощения за беспокойство, я слышал, вам требуются услуги сыскаря. Я — ученик знаменитого Зинг Ян Би, готов помочь вам за небольшую плату.

- Что-то ты староват для ученика? - прищурилась старушка.

«Да поглотит тебя Дно Пропасти, старая карга» - подумал Хе, а вслух лишь сказал:

- Я обучаюсь вот уже одиннадцать лет и смею полагать, что познал все секреты мас…

- Одиннадцать лет? Парень, да ты, видать, глуп, как пробка! Мне и не нужно ничего искать, нашла уже все.

- Прошу прощения за беспокойство, - Хе снова поклонился, а внутри себя проклинал и стражника, и придирчивую бабульку за зря потраченное время. Впрочем, сыскарь отметил, что не стоит говорить про сроки обучения, а также нужно демонстрировать больше высокомерия и меньше раболепия, так как в этом районе люди привыкли подчиняться любому, кто готов приказывать...

Спустя несколько неудачных попыток Гоудань все же нашел второе дело и благополучно решил его, заработав несколько монет и запустив-таки слухи о себе, как о неплохом сыскаре. Но до вершины было еще так далеко.

Когда Гоудань сидел на пороге своего дома и пересчитывал заработанные за последние дни монеты, к нему подбежал один из младших учеников:

- Уважаемый, вам просили передать вот это, - и протянул клочок бумаги.

Хе дрожащими руками развернул его и прочел долгожданное «Караван прибывает». Сыскарь метнулся в дом, схватил сигнальный амулет, небольшой кристалл для Чу Тао и побежал к южным воротам. Офицер все же не забыл о данном обещании!

Против обыкновения на воротах было пусто. Хе непонимающе посмотрел по сторонам. Никаких признаков каравана не было, а ведь обычно каждый караван встречает множество людей: родные и близкие тех, кто ушел, торговцы, любопытные, информаторы от других торговых домов…

- Хе, друг мой, - Чу Тао лично вышел встретить Гоуданя, за эти недели он успел подружиться с юным щедрым сыскарем. - Не думал, что ты примчишься так быстро. Караван придет примерно через час, последний патруль не так давно обогнал его, вот я и решил сообщить тебе заранее.

- Уважаемый Чу Тао, этот недостойный ученик бесконечно благодарен вам за незаслуженную внимательность. Позвольте вручить вам небольшой подарок, который не передает и крошечную толику моей признательности, - Гоудань протянул коробочку с кристаллом. Офицер довольно покивал, похлопал Хе по плечу и отошел к воротам.

Время тянулось так медленно, что Хе уже подумывал пойти навстречу каравану. Но потом все же к воротам подъехал мощный бородатый мужчина на уставшем лупоглазе, за его спиной торчал вымпел с символом «Золотого неба». Он протянул несколько табличек стражникам, Хе со своего места увидел, как вытянулось лицо Чу Тао. А потом потянулись повозки.

Обгоревший дочерна фургон, из прорех которого виднелись разбитые коробки. Усталые вилороги, с трудом тянущие доверху нагруженные повозки. Две повозки были полностью заняты ранеными людьми. И еще было три траурные повозки с высокими бортами, затянутые сверху белой тканью с символом смерти. Гоудань прикинул, что в каждую из них можно уложить не меньше двадцати трупов. Что же случилось с караваном? Сколько человек там было изначально, если сейчас Гоудань насчитал не меньше ста человек в охране?

Но мальчишек среди них он не заметил.

Согласно правилам люди могут въезжать в столицу только с открытыми лицами, и даже самых знатных вельмож обязуют выходить из паланкина. Единственное объяснение, которое мог придумать сейчас Гоудань, — мальчики сейчас лежали под белой тканью. И тогда дело провалено.

По спине Гоуданя пробежал холодок. Неужели это все? Конец?

Юноша настолько погрузился в свои мысли, что не замечал скорбных криков и плача, доносившихся со всех сторон. Потихоньку к воротам подтягивались родственники, искали лица своих мужей, сыновей, братьев, а когда не находили их среди живых, подходили к траурным повозкам, дотрагивались до покрывала и рыдали в голос. Кто-то осмеливался напрямую спросить у охранников, но те лишь отводили глаза и продолжали двигаться, раздвигая толпу.

Хе пошел вслед за караваном, влившись сопровождающую его в толпу, и размышлял, должен ли он послать сигнал прямо сейчас или лучше дождаться списка погибших, который будет оглашен через какое-то время.

По мере продвижения людей за караваном становилось все больше, слезы и рыдания терялись за пересудами. Гоудань встряхнулся и прислушался, но быстро понял, что пока никому ничего неизвестно. Он услышал про гигантского дракона, рухнувшего с небес на землю и поглотившего половину людей из каравана. Он услышал про реку, вышедшую из берегов и унесшую с собой все перевозимое оружие, мол, так речной хранитель предостерегает людей от войн и сражений. Он услышал про великого мага, столь старого и могущественного, что никто не может вспомнить его имя, который направил свой гнев против фургона торговца и сжег его дотла.

Тут Хе сообразил, что и самого Джин Фу, что лично должен был вести этот караван, он тоже не видел. Неужели…

Чем ближе подъезжал караван к сыхэюаню Джин Фу, тем медленнее он двигался. Часть повозок с товаром уже отделилась и направилась в сторону складов, но раненых и умерших продолжали везти в дом владельца каравана. Именно там согласно спискам будет выдаваться оплата за каждый день работы, туда будет приглашен лекарь для раненых. И там будут выдаваться тела их семьям вместе с деньгами, что успел заработать умерший перед своей гибелью,хотя последнее не в традициях караванщиков, обычно мертвых оставляют на месте, и их родным приходится верить на слово торговцам.

Гоудань ни разу не слышал, чтобы торговцы кого-либо обманули насчет дня смерти.

Парадные ворота Дамэнь, в четыре раза шире ворот сыхэюаня той старушки, что выгнала Гоуданя, распахнулись, и из глубины просторного внутреннего двора, утопающего в роскошной зелени, выступил пожилой мужчина с гладко обритой головой в белых одеждах, вместе с ним плавно ступала круглолицая женщина в траурных одеждах. А рядом, отступив на шаг, шли…

Гоудань от неожиданности остановился и сразу схлопотал несколько чувствительных ударов в спину от людей сзади.

Сыскарь наизусть выучил все словесные описания того мальчишки от каждого, кто хоть раз его видел. Рост — сто семьдесят шесть сантиметров, худой, темные волосы, ушные раковины немного больше, чем полагается, коричневые глаза, выражение их обычно либо любопытствующее, либо отстраненное, нос с легкой горбинкой, сами черты лица еще округлые, детские, брови густые, широкие, идут по прямой, без изгиба.

И сейчас именно этот человек шел по правую руку от Джин Фу, в светлом длинном, до пят, одеянии с белой траурной повязкой на лбу. Семерка. Шико. Юсо Шен.

А рядом с женщиной, держа ее за руку, шел второй мальчик, белобрысый, со светлыми, почти невидимыми бровями, голубыми глазами и нахальной улыбкой. Байсо.

Как? Гоудань был настолько ошарашен их видом, что забыл, где находится. После очередного тычка в спину он опомнился, ушел за спины других людей и попытался сообразить, как такое могло произойти.

Сегодня въехал в город определенно тот самый караван, что уезжал из Цай Хонг Ши. Да, потрепанный, да, с большими потерями, но тот же самый. В конце концов, немного караванов Золотого неба приходит с той стороны, так как слишком длинный и опасный переход после последнего города отпугивает большинство торговцев. Обычно все стараются пройти другим путем, оставив Цай Хонг Ши в стороне.

Вряд ли в фургоне Джин Фу перевозил летающего дракона, значит… в какой-то момент он оставил караван и уехал вперед с несколькими своими людьми, но почему он прихватил с собой именно этих мальчишек.

Хорошо, Байсо он взял в ученики и не мог оставить его. Гоудань помнил свое удивление, когда услышал о том, как мальчишку-беспризорника позвал к себе представитель одного из крупнейших торговых домов, впрочем, судя по рассказам очевидцев, Байсо неплохо показал себя во время отбора.

Но зачем он взял второго, Семерку?

Сыскарь готов был поставить свой передний зуб на заклад, что в охране каравана любой мог победить неопытного юнца при помощи одной лишь руки. Неужели Байсо настоял? Но даже если так оно и было, это никак не объясняло тот факт, что сейчас оба пацана стояли на местах, которые обычно занимают наследники главы семейства. Если их приняли в торговый дом, то шансов забрать Семерку у мэра Цай Хонг Ши не так много.

Впрочем, Гоудань и не собирался участвовать в этом сражении. Его задача заключалась в поиске мальчишки, он ее выполнил.

Хе вытащил сигнальный амулет и послал тройной импульс. Теперь ему нужно лишь не упустить мальчишку из вида и передать его местоположение тому, кто прилетит.

Разбитый и потерянный, Гоудань приплелся в сыхэюань Зинг Ян Би. Он хотел еще раз перебрать свои записи по делу, перечитать показания свидетелей, чтобы понять, что он упустил. Как, во имя гнилого Дна Пропасти, нищий необученный мальчишка с талантом в семь единиц смог всего за несколько месяцев войти в дом «Золотое Небо»? Уж не второй ли это Фа Вейшенг, гений из страны Божественной Черепахи, которого всерьез называли армией из одного человека? Но у того был невероятный талант и лучшие учителя с самого рождения, а также связи его отца, удачно втершегося в доверие к императорскому дворцу. А у Семерки что? Ни родственников, ни возможностей. Единственная его удача — это попадание в руки того невероятного человека из Черного района, Мастера.

У Гоуданя до сих пор мурашки по спине бегали при одном лишь воспоминании о том маге. Казалось, что он глубок, как Пропасть, силен, как дракон, и мудр, как Зинг Ян Би. Появление Мастера Гоудань ощущал даже спиной, по резко меняющемуся настроению. Удивительно, как тот маг не разгадал его нелепую маскировку. Или разгадал, но не стал подавать вида.

Что Мастер сумел сделать с Семеркой за три месяца? Почему выслал его с первым же попавшимся караваном из города? Знал ли он о поисках, затеянных мэром? И неужели тот мальчишка и правда… донор Ки?

Сама мысль об этом казалась столь нелепой, что Гоудань все время откладывал ее на задний двор своего разума. Просто чтобы не сойти с ума и не начать верить в детские сказки. Учитель всегда говорил, что у любого необычного случая есть нормальное объяснение, нужно лишь его найти. Но он также говорил, что нельзя отвергать невероятное лишь потому, что оно невероятное, но все данные указывают именно на него.

- Гоудань, ты нашел мальчика.

Хе вздрогнул и осмотрелся. Он незаметно для себя дошел до сыхэюаня Зинг Ян Би, где его уже поджидал учитель.

- Да, учитель, - по привычке юноша склонился и назвал его учителем, забыв, что во время последнего разговора сам отказался от такого титулования, отказался от ученичества.

- Он в Золотом Небе? - старик сидел на легком плетеном стуле в тени любимого вишневого дерева и небрежно обмахивал себя большим веером.

- Да, учитель, но как… - Гоудань осекся и задумался. Учитель знал лишь то, что было написано в свитке, а именно, что нужно найти мальчика в городе Цай Хонг Ши для его мэра. Дальше он увидел возвращение Гоуданя, причем с неоконченным, но и не проваленным, заданием раньше всех разумных сроков, с учетом дороги туда и обратно. Гоудань сам сказал, что цель направляется в столицу, но не сказал, что прибыла. Узнать, какие караваны должны проехать через тот город за это время, несложно, нужно лишь попасть в дорожную службу, что с репутацией Зинг Ян Би ничего не стоило. Дальше учитель следил за Хе при помощи одного из младших учеников, понял, что он ждет чего-то. А сразу после прибытия каравана Золотого Неба Хе вернулся домой, сжимая сигнальный амулет. Значит, мальчик должен был прибыть с этим караваном, но что-то пошло не так. Цепочка довольно проста и логична.

- Он - один из тех мальчиков, которых принял в семью Джин Фу?

Гоудань снова ошеломленно посмотрел на учителя. Как? Во имя всех обитателей Дна, это просто невероятно!

Зинг Ян Би неторопливо поднялся и, продолжая обмахиваться, сказал:

-Гоудань, мальчик мой, ты всегда уделял много внимания мелким деталям. Это отличное качество для сыскаря, который не планирует подняться выше расследований кражи нескольких монет, - тут Хе покраснел, ведь его первое дело в столице заключалось именно в этом, - но для человека, который хочет стать лучшим сыскарем страны, этого не достаточно.

Щеки юноши полыхнули красным сильнее. Он никогда никому не говорил о своей мечте превзойти учителя, слишком уж детской и нелепой она казалась.

- Твоя главная ошибка в этом деле — низкая осведомленность о делах Золотого неба. Как только ты понял, что судьба мальчика сплелась с более сильной судьбой, ты должен был уделить торговому дому больше внимания.

- Но он обычный охранник! Временный наемник, которого взяли лишь на один переход между городами. Как я мог подумать, что он сумеет войти в семью? - воскликнул Хе и сразу же пожалел об этом. Учитель говорил не о предположениях, учитель говорил о знаниях. Неважно, вошел бы Семерка в торговый дом или нет, в любом случае Гоудань должен быть отслеживать новости про Золотое Небо.

Старик кивнул и продолжил:

- Если ты хоть ненадолго оторвал бы свой взгляд от земли и посмотрел по сторонам, то узнал бы, что глава Золотого Неба полгода назад объявил о выборе того, кто унаследует торговый дом. Ты бы узнал, что Джин Фу уехал в длительную поездку с целью поиска преемника, так как это обязательное условие для выбора. Ты бы задумался, зачем он взял никому неизвестных детей из забытого провинциального города с собой и в качестве кого. Ты бы услышал разговоры о том, что на его караван было совершено нападение недалеко от столицы, и Джин Фу бросил товары и людей ради того, чтобы доставить двоих детей в столицу. Ты бы знал о приеме в его доме, где он неофициально назвал одного из мальчиков своим наследником, а второго — приемным сыном.

Я не знаю, кто из двоих — твоя цель и почему его ищут, но на твоем месте я бы серьезно присмотрелся к этому мальчику. Если он сумеет уцелеть во время войны в Золотом Небе и решить вопрос с твоими нанимателями, его ждет интересная жизнь и непростая судьба. Ты ведь понял, зачем он нужен правителю Радужного города?

Гоудань кивнул, не будучи уверенным в своем знании полностью. Учитель за несколько минут смял его расследование и выбросил в компостную яму вместе с самоуважением.

-Теперь, Гоудань, скажи, в чем заключалась твоя главная ошибка, - учитель опустил веер и пристально посмотрел на юношу, которого раньше хотел объявить своим личным учеником.

- Учитель, я слишком рано посчитал дело оконченным. Слишком много думал о себе и мало о работе. Из-за собственной легкомысленности я усложнил клиентам задачу. Я все еще недостоин быть сыскарем.

-Но тебе повезло. По городу ходят странные слухи про Джин Фу и его ученика. Возможно, у твоего клиента и не было бы раньше шанса достать мальчика из-под крыла Золотого неба, так что пока удача не оставила тебя. Мой ученик, я дарую тебе имя Жоу, помощник, и разрешаю оставаться в этом доме до тех пор, пока сам император не назовет новое имя.

Хе Жоу опустился на колени, сложил ладони перед собой и коснулся лбом пола.

Слова автора:

Вот и закончена вторая арка Идеального Донора. Она получилась в два раза длиннее, чем я планировала, и писалась в два раза дольше, чем хотелось бы. Нет смысла оправдываться, нужно просто принять тот факт, что я не самый стабильный писатель. Потому что я пишу в свободное от работы и домашних хлопот время. Потому что моя продуктивность сильно зависит от настроения, оценок моей дочери, объема работы в офисе и многого другого.

Дальнейшие планы - дописать историю про Вейшенга по миру Донора (пока она лежит в конце первого тома Донора), дописать Неестественный Отбор, а также составить план третьего тома Донора, так как повествование всего лишь за один Караван усложнилось и закрутилось гораздо круче, чем я планировала, и вместо легкого приключенческого фентези со сражениями и турнирами вроде того, что был в первой арке, вместо отчаянно везучего ГГ, постепенно впитывающего знания и становящегося все могущественнее, у меня вырисовывается что-то с торговлей, интригами, боями сильных мира сего и большим количеством персонажей. А это сложно.

Но, как всегда, все может быстро измениться.)))

Первая арка Донора была дописана в начале 2019 года, и я бы никогда не продолжила работу над ней, если не огромная поддержка моих читателей с Пикабу. Тех людей, что из обычных комментаторов превратились сначала в помощников, технических специалистов, генераторов идей, мою группу мозгового штурма, а в итоге стали моими друзьями. Это Ярослав Громов и Артем Клюхин. Спасибо, ребята!!!

Я благодарю также всех сочатовцев, что создают такую мощную поддержку во всех сложных моментах, и я говорю не только про книгу. Благодаря творчеству у меня есть друзья по всей России!

Лоли - спасибо за первую обложку к книге. Дятел - человек, что знает мир Донора не хуже меня. Олег - человек, что перевел онлайн-общение в оффлайн. Илюша, Настенька, Филипп, Сири, Белка, Тор, Наташа, Влад и вообще все-все. Спасибо!

______________________________________________________________________________________

Если кто-то еще не видел новый арт от @pixelJedi, прикладываю и сюда.

Проснулся я от легкого толчка в бок: надо мной стоял один из охранников, с которым я до этого ни разу не разговаривал и не знал его имени. Его лицо казалось обрюзгшим, словно кожу изрядно растянули да так и оставили, и теперь она свисала плоскими складками со щек, с бровей, собиралась под глазами в большие мешки, складывалась в крупные волны на шее.

Увидев, что я открыл глаза, он протянул тарелку с кашей, в которой лежали крупные куски мяса, буркнул:

- Ешь, и сразу к Добряку!

Я затолкал в себя еду и помчался в сторону повозок, где заметил наибольшее движение. Весь лагерь еще спал, кроме дежурных, на траве еще поблескивала роса, и я невольно порадовался новым сапогам, ведь раньше мои тонкие тапочки мгновенно промокали.

Самая маленькая из всех повозок уже была подготовлена к поездке, груз плотно упакован и уложен в виде небольшого бортика, отделяющего возницу от пассажиров, Джин Фу, одетый в неприметные коричневые одежды, говорил что-то лекарю, Добряк отвлекся от инструктирования Летящего, подошел ко мне, сунул в руки мешочек и тихо сказал:

- Вот тебе кристаллы с Ки. Делай массивы, самые мощные и самые сильные. Прямо сейчас.

- Хорошо, но мой лупоглаз…

Было оседлано всего три лупоглаза, и ни один из них не был Пинь.

- Делай, что говорят. Ты будешь в повозке, с Джин Фу и мальчишкой.

После этих слов я замолчал, отошел в сторону и принялся за массивы. Кроме привычного барьера из четырех-шести печатей я знал еще несколько: у одного - упор на сопротивление обычным ударам, не важно, копья ли, меча или стрелы, у другого — на магические удары, например, те невидимые атаки при помощи амулета он бы блокировал гораздо дольше. И был еще один — из восьми печатей. Я смог его сделать впервые только в конце обучения у Мастера. Сами печати были отработаны до мелочей, но мне пока сложно было удерживать шесть-семь печатей и одновременно рисовать следующую. Мастер говорил, что это лишь вопрос концентрации, что на самом деле я не держу их на себе, ведь они сплетены между собой, в них уже влита Ки, так что это лишь мое воображение, но я замечал, что стоит мне лишь чуть-чуть расслабиться, как все, что было начерчено ранее, рассыпается.

Я глубоко вдохнул, вытащил сразу два кристалла из мешочка, покрутил плечом правой руки и приступил к первой печати.

Только начертив последний знак, закрепляющий массив, я смог выдохнуть. Один кристалл был выжат досуха, во втором еще виднелась голубоватая искра, и я чувствовал, что правое плечо снова свело судорогой.

-Ты готов? - окликнул Добряк, который с недоверием смотрел на пустое пространство вокруг меня. - Защита точно поставлена? Надежная?

- Самая надежная из тех, что я знаю, - устало пожал плечами я. - Должна выдержать в пять раз больше, чем прежние.

- Хорошо. Садись в повозку. Сядь так, чтобы перекрыть доступ к Джин Фу сзади. И держись покрепче, мы поедем быстро.

Добряк, братишка Ксу и тот охранник с обвисшей кожей запрыгнули в седла лупоглазов, еще один человек сел в повозку спереди и взял поводья, Джин Фу и Байсо уже устроились внутри повозки, упершись спинами в бортик из тюков, и мне ничего не оставалось, кроме как сесть спиной к ним, только при таком раскладе массив бы закрывал незримым колпаком наши тылы.

Когда Добряк говорил, что мы поедем быстро, я думал, что это будет на самом деле быстро: скачущие вилороги, лупоглазы, бегущие во весь опор, подпрыгивающая на кочках повозка, отбитая задница, но возница пустил вилорогов лишь легкой рысью. Это было раза в два быстрее нашей предыдущей скорости, но все же недостаточно.

Впрочем, через некоторое время возница хлопнул поводьями, и мы поехали гораздо живее.

Я то дремал, то просыпался и бездумно смотрел на убегающую назад дорогу, позади порой слышались приглушенные голоса Джин Фу и Байсо, но я старался не вслушиваться, так как доносящиеся фразы звучали слишком заумно: то про какой-то оборот и зачем он нужен, то про прибыль и как ее считать. Иногда Добряк отставал от повозки и даже уезжал назад, но потом снова догонял, окидывал меня суровым взглядом и уходил вперед.

К полудню мы все еще гнали без остановок. Возница переводил вилорогов то на быстрый шаг, то на рысь, то на галоп, и, судя по всему, животные пока еще не вымотались. Равнина все тянулась и тянулась, рощи попадались все реже, от палящего солнца немного кружилась голова, и чувствовался легкий голод.

Сзади кто-то постучал мне по плечу и протянул кусок мяса. Я схватил его и начал есть.

- Шен, Байсо, думаю, мне стоит вам кое-что объяснить, - негромко сказал Джин Фу, его голос прозвучал прямо за моей спиной. - Кое-что Байсо уже слышал, кое-что я планировал оставить в секрете, но вчерашнее нападение поменяло мои планы.

Для начала я должен познакомить вас с ситуацией в Золотом Небе. Байсо, что ты знаешь про наш торговый дом?

- Торговый дом «Золотое небо» основан… эээ, шестьдесят три года назад Джин… эээ… Юном после того, как он получил в наследство лавку под названием «Небесные товары». Там лежали те же товары, что и в других лавках, вот только до лавки Джин Юна почти никто не добирался, так как она стояла в самом тупике, и никому не хотелось идти так далеко, когда можно купить то же самое поближе. Тогда Джин Юн придумал одну крутую штуку…

- Не надо истории, переходи к настоящему, - перебил Джин Фу.

- Сейчас «Золотое небо» - один из крупнейших в стране торговых домов. Наравне с ним находятся лишь три гиганта: «Небесный урожай», который занимается зерном, мясом и вообще всякой едой, эээ, «Звездные врата», который продает ткани, одежду, доспехи, ну и разные ленты, нитки, шерсть, и еще один, который занимается строительством, мебелью, дорогами, - выпалил Байсо, но Джин заметил его оплошность:

- И как же третий торговый дом называется?

- Эээ… ну…

- Я уже говорил тебе, что все «эээ» и «нуу» необходимо убрать из речи, потому что они показывают твою неуверенность, а это значит, что тебя можно прогнуть под свои условия. Лучше твердо ошибиться, чем промямлить правду.

Мне даже стало жаль Байсо.

- Третий торговый дом называется «Весенний рассвет»!

- Неправильно, - спокойно поправил Джин Фу. – Не «Весенний рассвет», а «Полуденная звезда».

- Да, - продолжил брат, - четыре дома между собой не воюют, так как у них рынки сбыта не пересекаются, и нет причины ссориться. Более того, в столице есть крупные магазины, где товары одного торгового дома продаются вместе с товарами другого дома.

- Приведи пример и переходи к структуре «Золотого неба».

- Например, продаются дорогие ткани от «Звездных врат» и тут же предлагаются подходящие по цвету и стилю украшения от «Золотого неба».

Самый главный - Джин Юн, он очень старый, но все еще контролирует все крупные сделки и сам ведет переговоры с императорским дворцом. Представляешь, Шен? Он разговаривал с самим императором! Хотя родился мелким лавочником.

Я не видел лица Байсо, но легко мог представить, как загорелись его глаза при этих словах.

- У Джин Юна пятеро сыновей: Ганг (благосостояние), Джинхэй (золотой), Ливэй (получающий прибыль), Фу (богатый) и Ченг (достигнувший). Сразу понятно, что для старика важнее всего, - хохотнул Байсо. - И каждому отведено отдельное дело. Джин Ганг занимается внешней торговлей.

- Как это – внешней? – переспросил я, не совсем понимая, зачем разделять торговлю внутри и снаружи. Может, он имеет в виду, что торговать можно внутри магазинов и на улице? Но разве оружие или украшения на улице продают?

- Это значит, что Ганг ездит в другие страны, смотрит, чем и почём торгуют там, сравнивает их цены с ценами в нашей стране и решает, что нам выгоднее: покупать у них или заказывать у местных гильдий, а, может, и вовсе лучше продавать туда наши вещи.

Я попытался представить, каково это – поехать в другую страну? Наверное, это очень долгий и опасный путь. Какого же размера караван должен быть? Его-поди охраняет целая армия. И как это вообще делается? Нужно ходить по чужим магазинам и спрашивать: «А сколько стоит вот этот амулет?» Но я не стал уточнять у Байсо, потому что от их торговых штучек у меня голова шла кругом.

- Так, дальше, Джин Джинхэй отвечает за работу магазинов в столице и других городах, Джин Ливэй ведет закупки и оптовые продажи оружия, Джин Фу – то же самое, но по магическим амулетам, а Джин Ченг – по ювелирным украшениям. Получается, что каждый занят своим делом.

- Как и сказал Байсо, мой отец очень стар, - вмешался Джин Фу, - и сейчас он выбирает своего наследника. Каждый из нас в любом случае останется весьма богатым человеком, у каждого из нас есть и свои личные источники дохода, но лишь тот, кого выберет отец, сможет управлять торговым домом в целом, а это совершенно другой уровень. Все равно, что сравнивать сияние кристалла со светом луны. Есть одно обязательное условие: каждый из нас должен представить отцу своего преемника, того, кто будет достоин перенять все дела и вести их с не меньшим усердием и выгодой.

У меня во рту внезапно пересохло от случайно догадки. Ведь не может быть так, что Джин Фу…

- И я выбрал Байсо своим преемником. Он, конечно, не обучен, плохо воспитан и почти не разбирается в торговле, но задатки у него отличные, и при должном обращении он станет превосходным торговцем. Проблема в том, что времени очень мало. После прибытия в столицу у него будет всего полгода, чтобы вникнуть в дело, которому я отдал всю свою жизнь.

Байсо молчал. Думаю, он понимал происходящее гораздо лучше меня. Для меня все эти торговые дома выглядели как обычные магазины, только их было много, вот и все.

- Но обучение Байсо – это моя задача, и если бы проблема заключалась только в этом, то я бы не разговаривал с вами сейчас. Шен, ты дальше планируешь пойти по военной стезе?

Я немного растерялся, но неуверенно ответил:

- Пока не решил.

- Хорошо. Я перескажу, что мне стало известно, а вы попробуйте найти разгадку. Так же, как это сделал я. Итак, на караван одного из крупнейших торговых домов нападают разбойники. Надо учесть, что этот торговый дом поставляет оружие и в императорскую армию, и наемникам, и лучшим боевым гильдиям страны. То есть у него крепкие деловые и дружеские связи со всеми военными формированиями.

Разбойников было немногим больше пятидесяти. Для банды, которая живет разбоем, многовато, для опустившегося отряда наемников – маловато. Все члены банды были оснащены амулетами двух типов. Первый действует наподобие защитного массива Шена с одним лишь исключением: у Шена массив пропадает лишь после получения определенного урона, а у них был встроен еще и временной параметр. Вне зависимости от полученного урона защита бы спала спустя полчаса после активации. Второй амулет наносит удар сжатым воздухом, и там тоже стоит ограничение по времени. Сами разбойники об этом не знали, несколько пойманных однозначно это подтвердили. Им сказали, что амулеты будут работать бесконечно долго, нужно лишь вовремя вливать в них Ки. Кстати, амулеты же и составили большую часть оплаты.

Добряк сказал, что без амулетов эти ребята не стоят ничего. Словно им только-только показали, как держаться за топор, и оружие у них было дрянного качества, или они не привыкли сражаться в открытом бою. Он мог бы в одиночку их всех перерезать, впрочем, в итоге так и получилось. Допрос показал, что эти люди знакомы друг с другом всего пару месяцев. Какой вывод можно сделать из этого?

- Их наняли на один раз и после уничтожения каравана должны были убить, - быстро сказал Байсо.

- Дальше. Их амулеты недороги в изготовлении, но лишь условно. Они дешевы и бесполезны для боевых амулетов, но дороги по сравнению с другими вещами, проще за эти же деньги купить хорошее оружие или доспехи. И таких амулетов нет на рынке. Вообще.

Я занимаюсь магическими амулетами уже более двадцати лет и знаю всех, кто ими занимается, в пределах страны. И жалкие бродяги не смогли бы найти нужные материалы и уговорить мастеров из гильдии сделать их. Гильдейские работают только по списку разрешенных императором амулетов, и за попытку сделать что-то помимо им грозит суровое наказание — от солидного штрафа до весьма неприятной казни. Как правило, на них испытывают действие новых непроверенных амулетов.

А, значит, либо сработал некий умелец, не состоящий в гильдии, либо амулеты были привезены издалека. Вывод?

- Их нанял кто-то с деньгами и при этом он хорошо разбирается в амулетах и их изготовлении. Скорее всего, с хорошими связями. Тот, кто договаривался с наемниками, скорее всего, тоже был нанят и убит, - и снова Байсо успел первым.

- Так. При этом основной удар пришелся на фургон. К бревну явно были прикреплены какие-то мощные заклинания, потому что обычно дерево не взрывается огнем при ударе, а также была наложена маскирующая магия, которая скрыла его от нас. И отвечал за бревно особый человек, который сразу после этого исчез. Добряк лично проверил все трупы, и никто из убитых не подходил под его описание. Выводы?

Я молчал, ошарашенный всем, что услышал. Значит, то были не простые разбойники, их специально наняли для уничтожения именно этого каравана. Хотя даже не каравана, а …

- Кто-то хочет убить вас, учитель, - хрипло сказал Байсо. - И если сложить все вместе, то, скорее всего, этот кто-то из вашей семьи?

- Верно. Именно поэтому я решил оставить караван в роще. Без меня он будет в большей безопасности. К тому же моего мага-связного убили во время атаки, и я даже не мог передать весть в столицу, чтобы нас встретили. А если бы и смог, как бы я узнал, не попало ли мое сообщение в руки к предателю? Нападение на нас сейчас маловероятно, потому что никто не подумает, что я буду так рисковать собой. Плюс еще в том, что про Шена и его массивы никто не знает, это дает нам дополнительный шанс прорваться в столицу.

- Но… - сумел все же выговорить я, - если родной брат готов убить своего брата… ради наследства, верно? То, что будет с Байсо? Его же тоже могут убить, и это проще сделать, ведь он еще маленький! - и тут же мне в спину прилетел тычок. - А ведь, кроме Байсо, у Джин Фу больше нет вариантов, верно?

- Верно. И это еще одна причина, почему из всех охранников я взял именно тебя.

Я еще не успел сообразить, при чем тут я, как Байсо за моей спиной взорвался от возмущения:

- Нет! Учитель, так нельзя! Я… я… я тогда отказываюсь быть учеником! Я не хочу так!

- Байсо, - также спокойно продолжил Джин Фу, и его тихий голос легко перекрыл крики брата, - как только я въеду в Киньян с двумя мальчиками, все заинтересованные лица тут же узнают об этом и сделают определенные выводы. Пойми, это не отведет подозрений от тебя, а лишь заставит их размыть свое внимание между вами обоими. Прямо сейчас единственный способ обезопасить Шена – это оставить его тут, посередине равнины.

- Вы говорите, что я могу отвлечь внимание от Байсо? – спросил я. – Так для него будет безопаснее, верно? Что для этого нужно сделать?

- Я уверен, что в караване есть люди, которые работают на моих братьев, и им известно, кто из вас – мой ученик. И хотя я не могу назвать их имена, но точно знаю, что среди них нет никого, владеющего магией связи, а значит, они смогут сообщить про Байсо лишь тогда, когда доберутся до столицы. Это дает нам дополнительное время. От тебя, Шен, нужно одно – пожить в моем доме до прибытия каравана. Я помогу тебе выбрать университет и дам рекомендации, если нужно. Также ты сможешь лучше подготовиться к поступлению. Если нужны будут учителя, я их найму.

Ты должен лишь не болтать, делать вид, что ты мой ученик, а Байсо – твой младший брат, которого ты прихватил с собой, потому что ваши родители умерли и некому было за ним присмотреть. И учти, так должно выглядеть для всех. Абсолютно для всех. Даже для моей жены и слуг.

- А не слишком ли это странно? Ну, что ваш ученик хочет поступить в университет, не связанный с торговлей? Или если я захочу учиться, например, копейному бою…

- Нет университета, связанного с торговлей. Все, что я знаю о ней, я знаю благодаря своему отцу и годам работы в различных сферах. Итак, ты согласен?

- Да, конечно.

- Байсо молчит, а, значит, тоже понял выгодность моего предложения. Тогда, Шен, называй меня с этой минуты учителем, а ты, Байсо, дядюшкой Фу.

Я не мог не отметить, что в такую двусмысленную ситуацию Джин Фу поставил нас намеренно, он заранее знал, как воспримут в столице его приезд с двумя незнакомыми мальчиками.Наверное, он и Юэ Сюэ прихватил бы с собой, если бы она была в нормальном состоянии, чтобы еще больше запутать всех. Или нет, все же Сюэ — девушка, а я нечасто видел, чтобы женщины могли на равных вести диалог с мужчинами. Кроме моей мамы, конечно. И Пинь.

Привал мы сделали уже на закате, возница занялся вилорогами: насыпал им отборное зерно, обтер шкуру и обработал места, где упряжь касается шерсти. Джин Фу так же окружил место привала веревкой с табличками, а Добряк, Ксу и вислощекий охранник прочесали территорию на предмет опасной живности.

Тем временем мы с Байсо занялись готовкой, к счастью, торговец прихватил огненный камень, так как я хоть и научился разводить и поддерживать костер, но готовить на нем оказалось крайне сложно, ведь в костре нельзя задать нужную температуру, всего лишь влив в него порцию Ки. Когда в Черном районе я ради интереса попробовал приготовить кашу на настоящем огне, то спалил ее быстрее, чем успел положить все продукты.

Добряк спросил у меня, нужно ли для поддержания массива оставаться в сознании, и как только услышал ответ, поставил меня в ночные дежурства. Хотя мне досталась самая легкая смена — начало ночи, когда еще не все спят, и сон не дробится на части.

Вечером следующего дня мы доехали до деревни, где Джин Фу обменял наших вилорогов на более свежих, переночевали и погнали дальше.

После этого деревни стали встречаться довольно часто, а вместо диких равнин вдоль дороги потянулись поля, густо заросшие плотными растениями.Я попытался было понять, что это растет, но так как до этого овощи видел лишь на рынке, где они почему-то продавались без листьев, не смог угадать ни одного.

Дорога тоже изменилась. Вместо плотно утоптанного дерна, по которому колеса повозки катились мягко и упруго, здесь был неровно уложенный камень. Возница совсем перестал щадить животных и почти все время гнал на высокой скорости, так что разговаривать стало невозможно. Повозку трясло и бросало так, что я боялся рот открыть: а вдруг ненароком откушу себе язык?

Каждые несколько часов мы меняли вилорогов с небольшой доплатой, но вот лупоглазов в деревнях почему-то не держали. Во время привала Байсо объяснил мне, что лупоглазы — верховые боевые животные, которые сельским жителям бесполезны, да еще и кормить их надо каждый день хорошим мясом, что неудобно в деревнях, так как там мяса вдоволь бывает лишь пару раз в год, когда режут скот.

Вечером четвертого дня на очередной дорожной развилке мы встретили другой караван, и пока Джин Фу разговаривал с их представителем, Байсо успел рассмотреть на повозках треугольные знаки с гербами, которые назывались вымпела, и сказал, что это караван торгового дома «Небесный урожай».

- А почему мы не ставили вымпела?

- Их ставят обычно при въезде в жилые территории. Если бы мы доехали с караваном до деревень, то тоже бы их поставили, а так, в лесу или на равнине, кому они нужны?

Джин Фу вернулся вместе с Добряком, пошептался с возницей, и наша повозка пристроилась к чужому каравану в хвост. Но треугольного знака вывешивать никто не стал, ни с гербом «Небесного урожая», ни с гербом «Золотого неба».

Так как я все еще ехал спиной вперед, то не сразу понял, что мы въехали в столицу. Просто вместо пышных зеленых полей по бокам начали выезжать сзади небольшие деревянные домики, на вид хрупкие, но изящные, с разноцветными резными украшениями на крыше. Потом пошли невысокие, в рост человека, каменные стены с ярко-красными воротами, которые также были украшены диковинной резьбой. Над воротами и дверьми обязательно висел крупный круглый диск с вписанным в него массивом, причем, как я успел заметить, там были несложные печати, знакомые мне по обучению.

Лекарь говорил мне, что в столице обычным жителям не разрешено тратить свою Ки на магию, можно лишь поддерживать работу многочисленных амулетов. Возможно, эти амулеты предназначены для защиты, только вряд ли они действуют так же, как и мои массивы, иначе бы в дом никто не мог попасть. Тогда как именно они защищают и от чего?

Джин Фу что-то тихо говорил Байсо за моей спиной, я не мог разобрать ни слова из-за дребезжания колес, но через какое-то время он обратился ко мне:

- Шен, помни, никто не должен знать, что Байсо — мой преемник. Я выбрал тебя за серьезность и усердие, особенно меня поразили твое редкостное мастерство в начертательной магии в столь юном возрасте. Все в городе знают, что я давно пытаюсь найти своего начертателя, так как гильдия чересчур много о себе возомнила и выставляет безумные цены на свою продукцию, поэтому этот вариант вполне правдоподобен. Также это означает, что я сдался и больше не рассчитываю на место наследника. Ты понял?

- Да, учитель, - с трудом выдавил я.

____________________________________________________________________________________

Итак, слова автора:

1. О здоровье. Почти пришла в норму, пью всякую витаминку (Йодомарин, фолиевую и витамин Д3), почти не пью и изредка высыпаюсь.

2. О Доноре. Осталась еще одна часть Каравана, и вторая арка будет закончена (она получилась в два раза длиннее, чем планировалось, но оно того стоило).

3. О планах. После закрытия Каравана я напьюсь вернусь к Вейшенгу (он будет выложен на Пикабу), доработаю Отбор (только на Автор.Тудей), либо вернусь к Территории либо продолжу Донора дальше (тут пока непонятно).

4. О грустном. Третий том Донора совершенно точно будет выкладываться только на АТ (это по-прежнему расшифровывается как сайт Автор.тудей). Почему? Потому что я хочу попробовать делать это по подписке (платной).  Для тех, кто не знает, что это за сайт и с чем его едят, вот ссылка на книгу - https://author.today/work/46906

Также можно подписаться на меня, как на писателя - http://author.today/u/butyrskayan

5. О ссылках. Канал с оповещениями о выходе новых частей функционирует, и я даже разобралась, как кидать ссылки точно на новую главу на АТ. https://t.me/relvejanounce

Чат-антифлуд по-прежнему генерирует миллионы идей и интерпретаций по Донору - https://t.me/joinchat/HE3_UVAMORmrC43Oiw7bWQ

А чат-флудилка по-прежнему работает 24/7, и там у нас уже не просто интернет-переписки, но уже и много личного общения, встреч  и прочего-прочего. Выдержит не каждый, сможет не всякий, но все, кто смог перевалить через входной стикер, обычно неплохо вливаются. https://t.me/joinchat/HE3_UU3MzsytOwP_AbdkCg

Собственно, это последний раз, когда я выкладываю ссылку на него. Наверное.

6. О глобальном. 2019 год оказался для меня годом Пикабу, годом весьма насыщенного онлайн-общения.

2020 год уже начался с резкого увеличения оффлайн-общения, думаю, будет много поездок (ну как много - две, как минимум). Планируются поездки в Питер, в Москву и на Украину (будут оповещения на канале).

Возможно, мы соберемся и напечатаем обе арки Донора с бонусом в виде Вейшенга, но пока мне страшновато об этом думать.

Я лежал, закрыв глаза, и чувствовал, как прохладные потоки воды омывали мое тело, и с каждым вдохом вместе с грязью уходили боль, страх и неприятные воспоминания. Я и сам растворялся в воде, сливался со струями и неторопливо бежал вместе с течением туда, куда вело русло ручья.

- Шен! Шен! Вставай.

Чей-то назойливый голос вырвал меня из тихой дремы. Я оперся о песчаное дно и присел, стряхивая с волос воду.

- Шен, за тобой глаз да глаз. Вылезай из ручья и пойдем в лагерь, - это был мой младший-старший братик, надоедливый Байсо. Сейчас он выглядел не лучшим образом: неровно выбритый висок, где лекарь пришил ему содранный кусок кожи, опухшее лицо в ссадинах и синяках, одна рука плотно примотана к телу. Перелома нет, но что-то он там повредил, и лекарь запретил ему двигать рукой.

-Байсо… - меня вдруг охватило желание обнять братишку и сказать ему, что он самый лучший. Я выбрался из ручья, встряхнулся и пошел было к нему, но мальчишка попятился:

- Что? До сих пор не прошло? Жаль, что ты не можешь видеть, какое у тебя сейчас глупое лицо. И никаких больше нежностей. Эх, если бы не рука, я бы тебе врезал.

Я помотал головой, приводя себя в порядок, еще раз плеснул холодной водой в лицо, но мысли все равно расплывались. Может, все же не стоило жевать смолку?

Хотя я же и не собирался. Да я даже не знал, что она есть у кого-то. Но во время обустройства лагеря я уронил ящик себе на ногу, долго не мог ухватить его трясущимися руками, потом плюнул, сел на землю и разревелся, как маленький ребенок. Тут ко мне подошел Добряк, протянул небольшой грязно-оранжевый кусочек и сказал: «Жуй», а потом, не дождавшись ответа, просто запихнул его мне в рот и ушел.

На вкус это было мерзко, словно лижешь кору, но спустя несколько минут меня вдруг отпустило. Руки и ноги стали мягкими и тяжелыми, я успокоился, подхватил ящик и понес его в лагерь, но тут по телу прошла вторая волна, и мне показалось глупо нести ящик, как все, поэтому я поставил его на голову и пошел, стараясь идти плавно, чтобы он не упал. И улыбался. На месте передал ящик охраннику и собрался возвращаться, но меня позвал к себе лекарь.

Я вдруг почувствовал такой прилив любви к этому трудолюбивому хорошему человеку, что не смог сдержаться и сказал ему об этом. Лекарь насторожился, подошел поближе и принюхался:

- Откуда ты взял смолку? - резко спросил он. - Зачем?

- Неет, - протянул я, отчаянно мотая головой, - я не ел смолку. Ее нельзя есть. Ее надо жевать, мне так Байсо сказал. Хотя смолку вообще нельзя, иначе тебя сожрет зубастая яма. Я не…

- Выплюнь! Давай, выплевывай! - лекарь требовательно поднял руку, я внимательно осмотрел его ладонь и выплюнул комочек. - Так, мне нужна твоя помощь, идем.

Его тон построжел, мужчина крепко ухватил меня за локоть и поволок в сторону своей палатки. Там он усадил меня перед сундучком, вытащил несколько пустых кристаллов и сказал:

- Заполни, сколько сможешь.

Я, не задумываясь, взял первый кристалл, влил в него Ки до предела, затем потянулся за вторым, третьим. Лекарь удивленно уставился на меня:

- С тобой все хорошо? Еще сможешь?

Я радостно кивнул, мне было так легко, я словно покачивался в воздухе на большом пушистом облаке. Лекарь тут же убрал светящиеся кристаллы и вытащил пустые, все, что у него были, даже наполовину использованный из кармана положил рядом. И я один за другим брал их и вливал Ки, пока все кристаллы не оказались заполнены. Даже тени сомнения не промелькнуло. Меня же попросили, а значит, я должен сделать.

Затем лекарь с непроницаемым лицом сложил все кристаллы обратно в сундук:

- Теперь иди к ручью, помойся, приди в себя. Я тебя у главы охраны отпрошу.

Он вышел вместе со мной, поймал Байсо, объяснил, что происходит, и попросил присмотреть за мной.

Действие смолки потихоньку заканчивалось, с каждой минутой я все больше понимал, что наделал. Зачем Добряк сунул мне ее? Теперь лекарь все расскажет Джин Фу? Если бы я был в нормальном состоянии, то ни за что не стал бы так открыто показывать, что я идеальный донор.

Я сел на корточки, только сейчас почувствовав, как замерз. Я ведь полез в ручей в одежде, и сейчас она неприятно облепляла все тело, и от этого становилось еще холоднее.

- А, начал приходить в себя? Рассказывай, откуда смолку взял? У Шрама стащил? – Байсо подошел поближе и заинтересованно посмотрел на меня.

- Д-д-добряк дал, - от холода у меня зуб на зуб не попадал, хотя день был жарким.

- Добряк? Да ладно? – Байсо попытался наклониться, но скривился от боли. Я старался не смотреть на его лицо, но не потому что меня так сильно заботилась его внешность, а потому что мне было стыдно перед ним. Ведь это я проморгал засаду, и если бы Джин Фу так сильно не заботился о своей безопасности, если бы не заставил Байсо безвылазно сидеть в фургоне, если бы у Добряка не было этого амулета, то мальчик сейчас был бы мертв. Но даже так он сильно пострадал, и его синяки и шишки напоминали мне об этом при каждом взгляде.

Мы пошли к ближайшему костру, где я мог отогреться и просушить одежду. Почти все были заняты: кто-то охранял лагерь, кто-то продолжал перетаскивать вещи, большая часть охранников все еще находились на месте боя, отыскивали подсказки, кто на нас напал и зачем.

Ко мне подошел братишку Ксу и протянул скрученные в тугой шар тряпки:

- Зеленый, у тебя одежда совсем износилась. Вот, Добряк сказал передать тебе.

Я развернул ком: штаны из плотной темно-серой ткани, туника из того же материала, жилетка из мягкой кожи, а в центре лежала пара поношенных невысоких сапог на жесткой подошве. Мне что-то показалось знакомым в этой одежде, словно я недавно кого-то уже видел в подобном, и тут Байсо заявил:

- О, это же с убитых сняли!

Братишка Ксу криво улыбнулся, развернулся и ушел. Я же подумал немного, представил, как эти вещи стягивали с трупа, но не нашел в этом ничего отвратительного. Смолка, конечно, не стерла мои воспоминания, но смогла отдалить их, словно после боя прошло не несколько часов, а несколько дней. Самые неприятные моменты и вовсе вспоминались, как будто они произошли не со мной, а с кем-то другим, как слова одной из легенд, которые так любила рассказывать мне мама:

«На пятый день путешествия на юного воина напали летающие чудовища с огненными пастями, каменными когтями и алмазными зубами, но не убоялся он и сразил их всех, и пошел дальше»

Сейчас я понимал, что он не просто «не убоялся» и «сразил». Там были и страх, и намерение убить перед смертью как можно больше тварей. Была боль, была кровь, вываливающиеся кишки, вопли, а после боя — дрожь в руках, желание окунуться целиком в первую попавшуюся лужу, забыть все и вернуться назад. Но он сумел перешагнуть через это и продолжил свой путь.

Поэтому я снял влажную еще, истрепанную зеленую форму и натянул новую одежду. Штаны были широковаты, зато отлично подошли по длине, туника и жилетка также были как раз, а вот сапоги оказались великоваты, но я порвал старые штаны на лоскуты, наскоро просушил у костра, обмотал ими ступни, и после этого обулся.

- Байсо, сходи еще раз к лекарю. Пусть он тебя до конца пролечит, - не поднимая глаз, сказал я.

- Да ладно, подумаешь, несколько синяков. У нас же Ки не хватает!

- Сходи. И скажи, что я попросил тебя вылечить, - лекарь теперь мне был должен, так пусть хотя бы Байсо не будет морщиться от боли при каждом движении.

Брат, неуверенно оглядываясь на меня, направился к палатке, а я сел у костра и задумался. Хорошо, что не я руководил этим караваном: не знаю, что стал бы делать на месте Джин Фу или Добряка. Во время боя мне показалось, что погибли почти все, фургон был сильно поврежден и вряд ли сможет ехать дальше, да и яки обгорели. Что случилось с повозками, возницами и вилорогами, я не обратил внимания, но, судя по всему, второй удар пришелся именно на них. Возвращаться через всю равнину и лес нет смысла, ехать вперед… Впереди еще половина пути.

Интересно, есть ли заклинания, которые подстегивают животных? Если лекарь расскажет про кристаллы, то станет ли Джин Фу выкачивать через меня Ки ради безопасности каравана? Я бы, скорее всего, так и сделал. Не ради груза, ради людей. Поставил бы защитный барьер вокруг всего каравана, зарядил бы все амулеты, влил бы в лупоглазов побольше энергии и помчался бы в Киньян. Что там жизнь и гордость какого-то мальчишки? И я даже не смог бы его осудить.

Может, тогда не нужно ждать, а напрямую подойти к нему и рассказать? Риск? Огромный. И еще нужно все объяснить Байсо, он если и догадывается о чем-то, то не подает вида, но ему явно не понравится, если из меня начнут вытягивать энергию. Зато на этот раз у меня есть условия: вылечить Шрама, позаботиться о брате и о Сюэ. И рассказать Мастеру все, что случилось, чтобы он больше не беспокоился обо мне.

Что-то ударило меня по спине. Я оглянулся и увидел упавший хуа цян, вычищенный от крови. А рядом с ним стоял Добряк. Его лицо осунулось, добрые смеховые морщинки вокруг глаз по-прежнему сбивали с толку, придавая ему вид заботливого дядюшки, но темные круги и потрескавшиеся губы показывали, что главе охраны сейчас было не сладко.

Он присел рядом, у меня по спине пробежали холодные мурашки. Сейчас он скажет, что не разрешал трогать амулет, и …

- Зеленый, - хрипло сказал Добряк, - ты можешь ставить массивы на других людей?

Я покачал головой. Мастер говорил, что есть способы привязки массива к определенному человеку, но не показывал их.

- А делать размер щита больше? Например, с повозку?

Я заколебался, не зная, стоит ли открывать свои умения, Добряк это сразу заметил и впился ледяным взглядом в мое лицо:

- Значит, умеешь. Я дам тебе столько Ки, сколько нужно, но ты должен будешь доставить Джин Фу в столицу. Не один, конечно, но ты будешь прикрывать его своим массивом и, если будет нужно, телом от стрел и магии. Нарисуешь столько массивов, сколько нужно, но Джин Фу должен вернуться невредимым.

- Я…

- Ты получишь двойную плату. И место в охране Золотого неба, если оно тебе нужно.

- Но как же остальные? Байсо? И…

- Мальчишку он, скорее всего, возьмет с собой, поэтому за него можешь не волноваться. За Шрамом тоже приглядят.

Я не понимал, зачем он меня уговаривает, ведь достаточно лишь приказать, мол, Зеленый, ты едешь с Джин Фу, и все. Но Добряку почему-то было важно получить согласие.

- Конечно, я сделаю все, что смогу.

Его лицо не дрогнуло, лишь морщины чуть разгладились.

- Тогда ешь, отдыхай, выезжаем завтра на заре.

Он тяжело поднялся и ушел, и в тот же момент ко мне подскочил Байсо. Небольшие припухлости и покраснения еще оставались, но выглядел мальчик намного лучше, и рука явно зажила, так как он сразу покрутил ей перед моим носом.

- Ого, ты разговаривал с Добряком? Что он сказал?

Я все еще не переварил слова главы охраны и не нашелся с ответом, лишь спросил:

- Как ты? Лекарь тебя вылечил?

- Ага, уже ничего не болит. Целый кристалл на меня потратил, представляешь? Ты что-то сделал? Или узнал какой-то его грязный секрет? Пообещал натравить на него Добряка, раз уж вы с ним теперь друзья?

- А лекарь ничего не сказал? Не просил меня зайти к нему?

Байсо прищурил отливающий синевой глаз:

- Сдается мне, что ты что-то от меня скрываешь. Не хочешь говорить? Ну и ладно… Я тогда тоже тебе кое-что не расскажу.

Я встал, потрепал мальчишку по волосам, от чего тот возмущенно подпрыгнул и выругался, взял копье и пошел к краю лагеря. Там несколько охранников укладывали наших погибших. Ровно в ряд, один за другим. Трупы врагов оставили лежать на месте боя, лишь покидали в общую кучу, предварительно забрав амулеты и, как оказалось, одежду. Что случилось с пленным, которого я принес, я не знал.

Мы потеряли многих. Тридцать восемь мирных, торговцы и их слуги, - это почти все, кто ехал на повозках сзади, лишь несколько человек успели скатиться на землю, рискуя быть раздавленными. Двадцать три охранника, в том числе Змей, и десять из них погибли сразу, так как находились рядом с фургоном. Из тех, кого набрали в моем городе, выжило только трое: я, Швабра и Шрам. Байсо сказал, что всех раненых из повозки после удара отшвырнуло в сторону, и нападавшие не стали тратить на них время.

Змей лежал с открытыми глазами, и его лук со стрелами лежал рядом. Наверное, я должен был что-то чувствовать, не знаю, горечь, печаль, гнев, но я смотрел на него и лишь вспоминал все, что было с ним связано, начиная с первого боя на арене. Он мог бы утыкать меня стрелами во время отбора, если бы захотел. Он убил огнеплюя, который сжег мне руку. Вместе с ним мы увидели Ао Минь, и Змей чуть было не застрелил ее. Потом он стрелял в Шрама, когда тот переборщил со смолкой. Мы не были друзьями, не были даже приятелями, Змей почти не говорил со мной, но мы были напарниками, и я мог доверять ему. А теперь он мертв.

Может, в том, что я ни с кем толком не сблизился в караване, есть и что-то хорошее? Не представляю, что бы я чувствовал, если я мог назвать каждого из лежащих передо мной по имени, если бы знал характер, привычки, историю жизни.

Летящий привел за поводья вилорогов, впряженных в повозку, где лежали последние ящики с товаром. Он выглядел как-то непривычно, что-то в нем изменилось, и я не сразу понял, что не хватает его вечной полуулыбки. Без нее он выглядел намного старше.

Постепенно к этому месту подтягивались все, кто не был занят в охране и патрулировании. Прихрамывая, подошел и сам Джин Фу, его бритая макушка была в ожогах, кожа полыхала ярко-красными оттенками, но тяжелее всего было смотреть на его лицо из-за глубокой печали, затаившейся в его глазах.

- Сяо Фанг, - негромко сказал он, остановившись у первого тела. – Это была твоя первая поездка по стране. Ты прекрасно справлялся со своим магазином, но тебе надоело сидеть в четырех стенах, и ты решил открыть для себя новые горизонты. Да не коснется твоя душа Дна пропасти!

- Лянь Донгей. Ты ходил с этим караваном уже пять лет, знал про все напасти, разбирался в приметах, был знаком с торговцами всей страны, пережил нападение речного дракона. Да не коснется твоя душа Дна пропасти!

- Лю Ли. Твоя семья работает в Золотом Небе уже третье поколение, только ты не захотел, как твои отец и дед, разводить лупоглазов, а решил попробовать себя в торговом деле. Именно на твоих плечах лежала забота о питании и здоровье лупоглазов в караване, ты умудрялся находить лучших животных взамен погибших даже в незнакомых тебе городах, - голос Джин Фу дрогнул. – Как я вернусь к твоей семье и скажу, что тебя больше нет? Да не коснется твоя душа Дна пропасти!

Шаг за шагом, Джин Фу переходил от одного человека к другому и про каждого говорил теплые слова. Я старался незаметно вытирать слезы и дышать через рот, чтобы не привлечь внимания своими всхлипываниями, неподалеку стоял Байсо, и его глаза тоже покраснели от сдерживаемых слез. Он-то знал всех торговцев лично.

Затем Джин Фу отошел в сторону, и вперед выступил Добряк. Он шел возле своих людей, людей из охраны каравана, и говорил про них.

- Змей, Бэй Тао, друг, помощник, соратник. Ты мне не понравился с первого же взгляда: странные глаза, странный выбор оружия, непривычная манера разговаривать, отсутствие дисциплины. Ты оспаривал каждый мой приказ, выспрашивал подробности, часто поступал по-своему, но всегда выполнял то, что тебе поручали. Я не хотел брать тебя в эту поездку, хотел оставить взамен себя в Киньяне, но ты в очередной раз заартачился. Ты мог своими стрелами остановить любого воина, а умер от поганого амулета, - Добряк сжал кулаки так, что они побелели, помолчал, а потом добавил. - Да не коснется твоя душа Дна пропасти! А если вдруг и коснется, то, уверен, сможет пробить себе дорогу наверх.

И последним вышел лекарь. Я думал, что он тоже будет говорить какие-то прощальные слова, но мужчина молча подошел к первому телу, прикоснулся к его груди, замер на несколько секунд, затем перешел к следующему. Пальцы его левой руки были опущены в мешочек, привязанный к поясу, и я готов был поклясться, что вижу оттуда легкое голубоватое сияние.

- Вы знаете, что в караванах принято хоронить сразу, без особых церемоний, - снова заговорил Джин Фу, – но еще никогда «Золотое небо» не теряло разом столько людей. Поэтому я решил выделить часть Ки на сохранение их тел. Я уже послал весть в Киньян, и в ближайшее время к нам приедет помощь. Мы обязательно заберем всех умерших и привезем их семьям. А до тех пор будем стоять здесь лагерем.

Я оглянулся по сторонам. В основном, люди кивали и соглашались со словами Джин Фу. Понятно, что с такими силами мы вряд ли сможем добраться до столицы, даже если бросим весь груз, особенно если это и вправду были наемники, а не случайные грабители. По крайней мере, сейчас я могу не решать ничего насчет разговора с Джин Фу, у меня будет достаточно времени для этого во время поездки.

___________________________________________________________________________

ищите и обрящете. сегодня еще одна часть.

Впоследствии я не раз пытался восстановить события того дня, но в голове всплывали лишь отдельные кусочки, никак не складывающиеся в цельную картину.

Когда солнце перевалило на вторую половину, Добряк отправил нас со Змеем в дальний авангард, на десять минут вперед каравана. Совсем как в Лесу.

Но сейчас-то мы были на равнине, и даже небольшие рощицы по пути не мешали обзору.

Сплетенная утром травяная шляпа уже высохла и не спасала от жары, я чувствовал, как струйки пота стекают по спине, поэтому когда увидел, что дальше дорога ныряет в одну из рощиц, обрадовался. Немного прохлады нам бы не помешало.

Внезапно Змей поднял лук и выстрелил куда-то в сторону, в небольшой островок пожелтевшей от жары травы, но почти сразу земля там всколыхнулась, и я с удивлением понял, что это было отдыхающее стадо антилоп. Они вскочили на ноги и умчались прочь легкими прыжками, лишь белые вздернутые хвостики замелькали перед глазами.

Один из охранников подъехал к тому месту, где они лежали, схватил убитое животное и поволок его к каравану. И хотя мне немного было жаль антилопу, я явственно представил плотное жареное мясо и сглотнул слюну. То густое варево, которое нам готовили торговцы каждый день, было вкусным и сытным, но за время пути изрядно поднадоело. Яблоки мы с Байсо съели в первую же неделю, так как магический мешочек скрадывал вес и объем, но не защищал фрукты от порчи.

Мы со Змеем двинулись дальше. Как только мы въехали в рощицу, и тень деревьев коснулась обожженной кожи лица, я скинул надоевшую шляпу и с облегчением потянулся, чувствуя еле уловимый ветерок, несущий прохладу.

Я словно вернулся в Лес, который сейчас вспоминался с некоторой ностальгией, ведь там все было довольно знакомо и понятно. Там не умер ни один человек из каравана, там я встретил Ао Минь, там я мог следовать указаниям малышки Пинь, знал, с чем могу столкнуться и как с этим бороться. Равнины же были слишком непонятны, даже знание местности и существ, населяющих ее, не гарантировало твою безопасность. Как можно было предугадать речного дракона? Как понять, где именно разверзнется земля, и зубы неизвестной твари вонзятся в твою ногу?

Роща была гораздо светлее и прозрачнее Леса, деревья не жались друг к другу, сражаясь за каждый лучик, а свободно раскидывали пушистые ветки, купаясь в солнечном свете. Сочные пахучие травы привлекали насекомых разнообразными цветами, щедро щебетали птицы, не угрожая навести хищников. Даже пышно разросшиеся вдоль дороги кусты казались безопасными, словно там не могли бы жить змеи или какие-нибудь мелкие хищники.

Справа же, из неглубокого оврага, явственно тянуло свежестью и сыростью, видимо, там протекал ручеек. Я аж зажмурился от желания окунуться с головой в воду. Мне хотелось смыть с себя многодневную грязь, сполоснуть грязную, пропахшую потом одежду, вычесать из волос песок и пыль. Может, Добряк все же устроит дополнительный привал хотя бы на пару часов?

Но Змей невозмутимо продолжал ехать, внимательно смотря по сторонам. Я заметил, что он постоянно касается своего лука, готовый в любую секунду выстрелить, но не понимал, почему он так тревожится. Если в роще живет чудовище, какой-нибудь лесной дракон или хранитель рощи, то неужели стоит это скрывать от своих же людей? Или оно настолько ужасно, что, узнав его имя, охранники разбегутся?

Впрочем, роща не разрослась настолько, чтобы там появилось что-то подобное. Спустя несколько минут уже показался конец рощи, и я поморщился от мысли, что снова придется ехать по открытому пространству… Тут все и началось.

Змей резко развернулся назад, и до меня донесся глухой громкий треск, почти сразу послышались крики, и пронзительный тоненький визг завис в воздухе…

К тому моменту, как я сообразил развернуть Пинь и поехать к каравану, Змей уже скрылся из вида. Мой лупоглаз, получив сильный удар в бока, зашипел и сорвался с места так, что я едва удержался в седле.

Когда после поворота я увидел караван, то не сразу понял, что произошло. Фургон лежал на боку, отброшенный с дороги, и вовсю полыхал, яки яростно мычали и рвались из упряжи, пытаясь уйти от огня, но это было невозможно: их перевернуло при ударе, и сейчас они не могли даже подняться на ноги. Вокруг фургона лежали неподвижные тела охранников и их лупоглазов. С перепугу мне показалось, что там лежит половина наших людей. Змей, не приближаясь к фургону, стрелял куда-то в сторону деревьев. Байсо? Он был в фургоне!

Что случилось? Кто на нас напал? Кто или что могло бы перевернуть фургон, ведь он размером с дом?

Из оврага выскочили незнакомые люди и побежали к концу каравана. Там были наши повозки, основная часть охраны, Добряк… Змей выстрелил в одного из них, но его стрелу отнесло в сторону, словно у того человека был защитный массив, как и у меня. Противник поднял руку, и в тот же миг я увидел струи крови, брызнувшие из груди Змея, он зашатался и выпал из седла.

В меня тоже полетели невидимые заклинания, мой массив пока сдерживал их, но удары были столь мощными, что он в любой момент мог рассыпаться.

Я закричал и направил Пинь прямо на одного из стрелявших, копье я крепко держал на локтевом сгибе, направив острие вперед, и с разгону пронзил мужчину насквозь. От силы удара меня снесло с лупоглаза, я упал на труп охранника, с трудом поднялся, ошарашенно мотая головой, и попытался вытащить копье, но понял, что наконечник вышел с той стороны, теперь его можно достать, только вырезав из тела.

В голове пронеслись слова Шрама: «Не бей копьем слишком сильно. Особенно когда едешь верхом. Оно застрянет в теле, и ты останешься без оружия. Лучше нанести десяток мелких ударов, чем один сильный».

Я оглянулся. Черным дымом от горящего фургона затянуло всю дорогу, где-то за ним шло сражение, доносились крики, и, не умолкая, тянулся тоненький визг. Кажется, это кричал один из вилорогов. Я не видел ни одного из наших. Может, их уже всех убили?

Еще один невидимый удар, на этот раз из леса. Массив дрогнул, но выстоял. У нападавших была защита и магические атакующие амулеты. Как мы с ними справимся? И где Добряк?

Я, пошатываясь, пошел в обход фургона, в сторону основного сражения, но наткнулся на Змея. Он лежал, раскинув руки, в одной все еще был зажат лук, половина его лица исказилась в странной гримасе, залитой его же кровью. Потом я оглянулся на убитого мной. Это первый человек, которого я убил. Даже его барьер не помог, видимо, сила удара превысила защиту.

Что делать? Где Добряк? Где все? Швабра? А лекарь? Ведь повозка с ранеными была в связке с фургоном. Ее тоже перевернуло? Выжил ли кто-нибудь?

Я обошел горящий фургон и увидел, как наших охранников кромсают на части невидимые заклинания, как Швабра танцует, уклоняясь от них, но удары его посоха не могут никак пробить защиту нападающих, увидел, как мечи Летящего превратились в блестящий диск, отражая атаки, увидел бледного Добряка, лежащего рядом с одной из повозок, а братишка Ксу склонился над ним, тряся его за плечи.

Нападающих было много. Слишком много. Мы не справимся. Мы все тут умрем. Байсо… Шрам… Лекарь… Копье осталось позади. Что я мог сделать? Как помочь? Я выхватил свои ножи, но понимал, что если уж Швабра не может сломать магический барьер, то у меня и вовсе ничего не получится.

Ксу выпрямился в полный рост, заорал мне:

- Шен, амулет! – и потыкал себя пальцем в грудь.

Амулет? Зачем мне сейчас магическое зрение?

Я пробежался пальцами по груди и схватил амулет, который мне дал Добряк. Все ли верно я понял? Добряк же запретил мне его трогать. Но, глядя на кивающего Ксу, влил в него всю Ки, что смог зачерпнуть, и ощутил, как от амулета прошла невидимая волна, уничтожив мой массив. На какое-то мгновение перехватило горло, я судорожно раскрыл рот, пытаясь захватить воздух, но почти сразу все пришло в норму.

И одновременно все изменилось. Швабра с размаху впечатал конец посоха в подбородок нападающего, треск был слышен даже с моего места. Мечи Летящего взмыли вверх и рассекли шеи двоих мужчин, которые тщетно трясли зажатыми в руках амулетами.

Медленно встал Добряк, с его лба стекала тоненькая струйка крови. Он отмахнулся от Ксу, поднял меч и рявкнул во все горло:

- Их защита спала! Убивай!

Покачиваясь и постепенно ускоряя ход, Добряк пошел в сторону леса, куда уже начали убегать люди с амулетами. Я последовал за ним, повинуясь его жесту.

Это было невероятно. Добряк не махал мечом со скоростью крыльев колибри, как Летящий, не делал замысловатых движений, как Швабра, не демонстрировал четкую выучку, как Шрам. Он просто убивал. Блок — удар. Труп. Уклонение — удар. Труп. Казалось, что люди сами подставляли свои тела под его меч, словно они сами нанизывались на острие, дергаясь в нужную сторону.

Несколько человек собрались в группу, чтобы дать отпор Добряку вместе. У двоих были мечи, у двоих топоры и еще у одного — копье. Они разом напали на главу охраны, но тот отбил в сторону копье, не прерывая движения, порезал руку мечнику, резко ускорился и нанес несколько молниеносных ударов. Я увидел лишь падающие тела и потоки крови.

- Присмотри за этим, - бросил мне Добряк и широкими прыжками погнался за убегающими.

Я присмотрелся к его противникам и заметил, что один из них жив, вот только его правая рука с зажатым топором была почти отсечена и держалась лишь на белеющем обломке кости и нескольких сухожилиях. Наверное, Добряк оставил его, чтобы допросить.

Может, стоить закрыть ему рану? Иначе ведь он может умереть от потери крови. Я присел рядом, рот переполнился кислой слюной, словно перед рвотой. Сплюнув, я осторожно сложил раскромсанные куски мяса и потянулся за Ки, чтобы сшить их, но наткнулся на барьер. Словно между моей Ки и мной кто-то выстроил стену. Я представил Ки внутри себя и понял, что могу переливать энергию внутри своего тела, но как только я выводил ее наружу, как она сразу же рассеивалась, не концентрируясь в заклинание.

Забыв про раненого, я снова и снова стучался в невидимую стену, то проговаривая все известные мне заклинания, то пытаясь начертить печать, но ничего не срабатывало.

Резкий вопль привел меня в чувство, раненый пришел в себя и орал, глядя на свою руку, я снял с трупа ремень и затянул чуть повыше раны, и хотя кровь уже не текла так бурно как раньше, скорее всего, он скоро умрет. Нужно сохранить ему жизнь хотя бы на несколько часов.

По телу прошла холодная волна: я вспомнил про перевернутый фургон. Лекарь был в повозке позади него. Выжил ли он? Надо вернуться и помочь, кому смогу.

Я взвалил на себя раненого и потащил в сторону каравана. Мне казалось, что мы с Добряком отошли всего на несколько шагов, но сейчас я смотрел в сторону дороги и не мог разглядеть ничего, кроме черного дыма, поднимающегося на десятки метров вверх. К нему я и направился.

За несколько метров до дороги навстречу вышли несколько охранников, спросили, где Добряк, и отправились вслед за ним.

Когда же я вышел вновь на открытое пространство, остановился как вкопанный и почувствовал, как слезы потекли по моим щекам. Почему-то после пробежки с Добряком я вдруг поверил, что все будет хорошо. Не знаю, чего именно я ждал. Что все каким-то чудом вернется обратно. Что я снова увижу огромный фургон с мохнатыми флегматичными яками, что Змей кивнет и жестом прикажет ехать впереди каравана, что Байсо высунется и покажет язык, что лекарь устало махнет рукой и шепнет, что Шраму стало лучше.

Но сейчас передо мной дымился опрокинутый фургон, на нем лежало огромное обуглившееся бревно, уцелевшие охранники обыскивали трупы нападавших и оттаскивали их в сторону. Яков к этому времени успели выпрячь и отвести к ручью. Своих тоже проверяли: мертвых складывали поближе к повозкам, живых, но таких после магических ударов было немного, относили к палатке лекаря.

Я потащил свою ношу туда же. Может, лекарь каким-то чудом не погиб при нападении?

- Нет, нам нужно срочно уехать отсюда. Да! Все бросить и уехать! Или хотя бы перевезти раненых! - услышал я его истерические вопли. - Вы не понимаете разве? Тут не работают никакие заклинания! Ки сразу рассеивается. Я не смогу никого вылечить! Да мне плевать на безопасность!

Напротив худенькой фигурки лекаря стоял смущенный Летящий и чесал в затылке:

- Но я не могу такое приказать. Вот Добряк вернется и решит.

- Да? У девушки снова началось кровотечение, и она с минуты на минуту придет в себя от дикой боли. А остальные? Сколько они протянут без магической поддержки? Дай мне повозку и погрузи туда раненых, я сам справлюсь. О, Шен, - лекарь заметил меня, и его глаза потеплели, - ты жив. Я так рад. А кого это ты притащил?

- Добряк приказал оставить его в живых для допроса. Но из него вытекла целая река крови, и я не знаю, сколько он еще протянет.

- Видишь? - лекарь снова тыкнул в Летящего пальцем. - Добряку нужен этот человек, а я не смогу спасти его без магии.

- А что если магии вообще нигде нет?

- Так пойди и проверь. Уверен, что через пятьдесят-сто метров все будет работать, как надо.

Я мягко положил пленного на землю и повел затекшими плечами. Лекарь жив. Магия сломалась не только у меня, а у всех, а самое главное, что это не навсегда.

-Шен, а может, ты сбегаешь и проверишь, где именно начинает работать магия? - предложил мне Летящий. - Ты вроде не ранен…

- Конечно, хорошо, - я уже сорвался было с места, но лекарь схватил меня за рукав и сказал:

- И не переживай. Твой брат жив, головой, правда, сильно ударился при падении фургона, но он быстро придет в себя.

Я смотрел на лекаря и не понимал, о чем он говорит. Не переживать? Брат? У меня нет братьев, только мама, да и та… И тут я вспомнил. Байсо! Горящий фургон, бревно… Как я мог забыть о нем?

- Где? - задыхаясь, сказал я. - Где он?

- Ты все же ранен? - нахмурился Летящий.

- Нет, - с трудом выдавил я. Почему-то дышать стало так сложно, словно на грудь мне положили тяжелый камень. - Где Байсо?

- Их всех вытащили из фургона. Хорошо, что Джин Фу не поскупился на защиту, особенно от огня. Сейчас они в моей палатке, но было бы лучше перевезти их туда, где я смогу им помочь.

- Уже иду, - я прокашлялся и поковылял по дороге в сторону фургона, там было ближе к выходу из рощи. Я старался не смотреть на разбросанное оружие, на мертвых лупоглазов, на пятна крови, обошел фургон, еще раз удивившись размерам бревна. В роще я пока не видел таких огромных деревьев, значит, его притащили откуда-то со стороны. И как мы умудрились проморгать его? Его же не снизу подкатили, а как-то подвесили на веревках и в нужный момент с размаху вбили в бок фургона. Но роща хорошо просматривалась на несколько десятков метров, и висящее бревно заметил бы даже я, не говоря уже про Змея. Если... если только его не замаскировали магически. А значит, я бы точно заметил его, если бы чаще пользовался амулетом магического зрения.

Я вдруг понял, что постоянно останавливаюсь на какой-то одной мысли, чтобы не думать больше ни о чем, не вспоминать только что произошедшее, чтобы забыть. Забыть… забыть…

И тут я наткнулся на человека, которого убил. Копье все еще торчало из его груди. Видимо, сюда еще не добрались наши люди. Копье. Копье нужно забрать. Это копье Шрама. И когда Шрам придет в себя, он обязательно спросит, где его копье. А копье — вот оно, торчит прямо из человека, словно росток дерева.

Росток дерева! Из человека. Раньше живого, а теперь мертвого. Я тихонько хихикал, затем зажал себе рот руками, но это не помогало. Я смеялся и смеялся, всхрапывая через ладони, понимал, что со мной что-то не так, но никак не мог остановиться. Глаза мужчины застыли в слепом удивлении, словно он не ожидал удара. Они были светло-голубыми. В его правой руке лежал небольшой амулет с крупным кристаллом. А из груди торчало мое копье. Наконечник ушел так глубоко, что металлической части почти не было видно. Надо его вытащить.

Я схватился за древко, уперся в живот мужчины и потянул хуа цян на себя, под ногой что-то мягко прогнулось и хлюпнуло. Я отшатнулся, упал на колени и начал судорожно, до слез, выблевывать кислую жижу.

Зачем я полез к нему? Зачем мне сейчас копье? Зачем я вообще здесь? Я же должен был проверить границы безмагии…

Не оборачиваясь, я поднялся и пошел к краю рощи, через каждые десять шагов пытаясь запустить хоть какое-то заклинание. Не думать. Не думать. Не думать. Еще шаг. Влить Ки в кристалл, запустить заклинание, убедиться, что ничего не получилось. Шаг. Второй. Идти. Не думать.

Но я еще видел перед собой голубые застывшие глаза. Чувствовал мягкое содрогание плоти под ногой. А во рту по-прежнему было кисло.

После очередного десятка шагов заклинание сработало. Я подобрал палку и воткнул ее рядом с дорогой, чтобы пометить границы. Надо возвращаться к каравану. И снова пройти мимо того человека. Я не мог. Не хотел. Но я должен! Должен! Должен!

Я развернулся и через силу пошел к повозкам. Черный дым все еще поднимался вверх, наверное, его можно было заметить издалека. Если у нападающих где-то есть подкрепление, то ему самое время появится. А я без оружия. Без копья!

Нет. Не думать о копье. Ведь если я начну про него думать, то сразу вспомню… Рот снова переполнился кислой слюной, и я сплюнул на землю. Почему Шрам никогда не говорил про своего первого убитого?

Хорошо, что тело с копьем за это время успели оттащить в сторону, и мне не пришлось снова смотреть в светло-голубые глаза.

- … собрали все амулеты, дешевые одноразовые поделки. Как только заканчивается запас энергии, так можно выкидывать, - услышал я голос одного из торговцев. – Даже не знаю, кто такие может делать.

- То есть рассчитывали на быстрый короткий бой? – это уже сказал Джин Фу. Кажется, я пришел немного не вовремя.

- Если бы не мой амулет, нас бы всех вырезали минут за пять. А оставшихся было бы легко добить и обычным оружием, - холодный голос Добряка. Я аж поежился, вспомнив, как он сражался. – И не забывайте про их защиту. Мы смогли бы с ними справиться сами, если бы не эти чертовы барьеры.

- Бай Чонган, ты думаешь, это разбойники?

- Либо очень жирные разбойники, либо наемники на один раз. Второе вероятнее. Слишком хорошее и однотипное снаряжение для разбойников. И уж слишком одноразовое. Плюс засада с замаскированным бревном подходит не для каждого каравана.

- Мда, жаль, что мы не сможем понять, какие заклинания были наложены на это бревно.

Я не стал дальше слушать, выступил вперед, поклонился Джин Фу и, дождавшись кивка, сказал.

- Через пятьдесят шагов снова начинают работать заклинания.

- Хорошо. Бай Чонган, подготовь все к переезду. Встанем здесь лагерем на пару дней.

- Но если они вернутся…

- Мы все равно не сможем убежать. Готовь лагерь.

___________________________________________________________________________________

Оказалось, что даже две части не влезают в один пост. Сегодня выложу все три. все тут.

за выкладку частей - благодарности высылать @liska93 - #comment_161177293

Часть 17

Хе Гоудань изо всех сил прижимался к спине дракона, чувствуя, как шерстинки щекочут ему лицо, и вдыхая густой терпкий запах. Его желудок то подпрыгивал вверх, к самому горлу, то опускался вниз, давая короткие секунды передышки.

Сыскарю не положено иметь каких-либо страхов. Плох тот сыскарь, что боится темноты, пауков или воды, потому что, по словам Зинг Ян Би, судьба непременно столкнет его лицом к лицу с главным страхом. И до этого дня Хе полагал, что уж он-то избавлен от подобных недостатков. Он сознательно прошелся по списку учителя: давал кусать себя змеям, провел три дня в чулане без света и еды, сходил на званый ужин, поднялся на крышу самого высокого здания в столице.

Но, как оказалось, одно дело - стоять на твердой поверхности, понимая, что под тобой тонны камня и дерева, плотно вогнанные в землю, результат труда лучших мастеров-строителей, укрепленный магией. И совершенно другое — сидеть, а точнее лежать, на спине огромного пушистого червя и думать о том, что между тобой и землей сотня метров пустого пространства. И единственное, что удерживает тебя в воздухе, — это несколько тонн мяса и костей, наделенных характером, зачаточным мышлением и управляемых волей одного неуравновешенного самодура.

Когда Гоудань вошел во двор мэра и увидел дракона, то подумал, что это какая-то шутка. У этого существа не было крыльев, не было лап, только одна огромная голова с добродушным выражением балованной собаки и длинное конусовидное тело. Больше всего этот дракон напоминал червяка и был бы отвратителен, если бы не мягкая белая шерсть, отливающая серебром, и добрые глаза.

Пока слуги крепили к дракону седла, Хи Донг кидал в пасть дракону светящиеся кристаллы, судя по размеру, не меньше, чем на сто единиц каждый.

- А, сыскарь, - улыбнулся мэр и кинул еще один кристалл, - еще немного и полетим. Ох, соскучился я по полету. Да, Рюиджи?

- А зачем вы скармливаете ему кристаллы? - не удержался и спросил Гоудань.

- Договор. За каждый полет я должен давать ему кристаллы, вроде бы он куда-то их себе встраивает и таким образом увеличивает свой объем Ки. А регенерация у него не чета людской. Хотя Мин Чинь говорил, что она сходна с нашей, если считать относительно массы тела, но я особо не интересовался этим. Ну что, ты готов?

Гоудань кивнул, но он сильно ошибался. К такому готов он не был.

Впрочем, сам полет был не так страшен, нужно лишь привыкнуть к неравномерным толчкам, резким ускорениям и периодическим контролируемым падениям. Взлет был гораздо хуже. Сыскарь старался не смотреть на правый бок дракона, где атласная шерсть была перепачкана содержимым его желудка.

Впрочем, спустя несколько часов Хе Гоудань освоился и даже задремал, как вдруг дракон резко пошел на снижение. Мэр прокричал:

- Мы пролетели лес, скоро должен появиться караван! За тобой — правая сторона!

Хе скривился, ну конечно, правая, какая же еще? Скорость полета снизилась, теперь до земли было не более пятидесяти метров, и сыскарь внимательно осматривал все, вплоть до горизонта. Мягкое колышущееся зеленое море так и манило к себе, хотелось расстегнуть ремни, соскользнуть с дракона и плюхнуться в освежающую влагу. Но это были Ядовитые равнины со змеями, ямами, насекомыми и прочей дрянью.

Зинг Ян Би рассказывал, что в других странах императоры обеспечивают безопасность основных дорог, устанавливая дорожные столбы, между которыми опытные начертатели устанавливают защитные массивы. Конечно, проезд по таким дорогам не дешев, нужно было отдавать немалые объемы Ки в зависимости от того, как далеко едешь. И собранная энергия направлялась также в эти массивы.

Почему пока не внедрили подобную систему здесь, Гоудань не знал, а учитель лишь посмеивался над его вопросами и говорил, что скоро Хе и сам все поймет. Но неужели те же торговцы не согласились бы заплатить за безопасный проезд?

Лишь раз монотонность равнины была нарушена: огромный тур мрачно покачивал головой, направляя рога в сторону дракона. Гоудань успел заметить, что под животом этого гиганта прятались две маленькие тени, детеныши.

Вскоре мелькнуло голубое полотно реки Юхэ, Хи Донг что-то выкрикнул, и дракон рухнул вниз, замедлившись лишь перед самым приземлением. Дрожащими руками Гоудань расстегнул ремни, крепко удерживающие его на драконе, и соскользнул вниз.

Устоять на ногах было очень сложно. Гоуданю казалось, что его желудок все еще подпрыгивает в воздухе, и он с трудом удержал тягучую слюну во рту.

- Никого нет. Вот мы добрались до Юхэ, и никакого каравана не встретили! - гневно загремел Хи Донг.

- Тут, - Гоудань сглотнул еще раз, - есть несколько вариантов. Первый — караван застрял в лесу и идет с отставанием, второй — они движутся намного быстрее и ушли вперед, хотя не представляю, как можно ускорить яков. Третий — весь караван погиб, столкнувшись с какой-то опасностью. Четвертый – они пошли другой дорогой, возможно, чтобы обогнуть ту самую опасность.

- И что? Делать-то что? Не обшаривать же все равнины? Даже Рюиджи не сможет летать сутками напролет!

- Проще всего лететь в столицу. Либо мы их нагоним по дороге, либо караван доберется туда позже. И если они все погибли, то информация об этом достигнет ушей Золотого неба, и мы также сможем узнать это там.

- Отличный план, - проворчал Хи Донг. - Я, мэр Цай Хонг Ши, покатал на своем драконе мелкого сыскаришку и теперь везу его обратно к мамочке. Хорошо, так и сделаем. Только вот что… После того, как караван приедет, немедленно сообщи мне. Только не по официальной линии связи, а через этот амулет, - и протянул обычный сигнальный амулет. - Один сигнал — караван прибыл. Два — караван погиб. Три — мальчишка там. И не теряй его до моего приезда или до приезда Мин Чиня. Все понял? Ладно, полетели. До Киньяна еще лететь и лететь.

***

После прибытия Добряка всё внезапно успокоилось. Я просто ехал впереди каравана то с Летящим, то со Змеем, а повозки и фургон медленно тащились за нами. В первый день я подумал, что это нормально, в конце концов, не может же постоянно что-то случаться. На второй — расслабился и мирно дремал в седле Пинь, следя одним глазом за дорогой перед собой. А на третий день мы выехали на дорогу, ту самую, по которой ехали, пока не встретили в лесу красивую девушку по имени Ао Минь.

И лишь выехав на дорогу, я понял, как все это время были напряжены опытные охранники. Теперь Летящий безмятежно улыбался знойному солнцу, подставляя загорелое лицо под его палящие лучи. Змей иногда забывался и начинал напевать себе под нос простенькую мелодию.

Каждое утро и каждый вечер я шел тренироваться со Шваброй. Иногда копье словно само летало в моих руках, и тогда казалось, что боевые искусства — это мое призвание. Я думал, что еще немного, и я стану опытным воином, который пройдет следующий отбор в охранники легко и без подсуживания. Но бывали моменты, когда упражнения тяготили, казалось, что я неправильно дышу, неправильно стою, неправильно двигаюсь. Копье оттягивало руки, Швабра раздражал невозмутимостью и деланным безразличием, ведь я уже понял, что он специально подстраивал тренировки под меня, замедлял ритм, движения делал шире, чем нужно. Словом, возился со мной, как со щенком. И молчал.

Хотя теперь все вокруг меня молчали. Даже братишка Ксу лишь виновато пожимал плечами и отворачивался. Видимо, узнав, что случилось во время его вынужденной отлучки, Добряк назначил виноватого и лишь терпел мое присутствие. Он не сказал мне ни слова. Я по-прежнему вставал в авангарде, принимал пищу, ложился спать, но меня словно выключили из жизни каравана.

Если бы на моем месте был Байсо, ему бы пришлось тяжело, но я привык быть один. Я полгода жил без нормального общения, и мне сейчас хватало даже редких сочувственных взглядов со стороны.

Больше меня не звали в коалиции Джин Фу или Торгового дома. Скорее всего, Шрам лишил меня возможности устроиться в охрану. Но я не жалел. Хотя нет, жалел, но лишь потому, что рассматривал это в качестве запасного варианта. В конце концов, в университеты прием проходит ежегодно, и я легко мог пропустить один год.

Каждый вечер я ходил в фургон торговцев, Джин Фу приветствовал меня легким кивком, я садился за столик и переписывал-перерисовывал старый свиток. Байсо всегда сидел неподалеку, но не мог сказать мне ни слова под пристальным взглядом своего наставника. Брат то читал свитки, сдвинув брови и шевеля губами, то с высунутым языком переписывал наставления, то подсчитывал какие-то цифры.

Джин Фу серьезно изолировал меня от брата, но я знал, что это ненадолго. Байсо помимо одиночества терпеть не мог принуждения.

Свиток был очень труден для восприятия, я не всегда понимал, что в какой последовательности стоит перерисовывать, иногда делал записи к отдельному элементу печати, а потом понимал, что запись относится совершенно к другому кусочку, который мог и вовсе отсутствовать. Это было больше похоже на чужие мысли, выхваченные случайным образом и вперемешку набросанные на бумагу, причем наслаиваясь друг на друга.

Мне не хватало знаний. Мастер делал упор на практику, заставляя вновь и вновь отрабатывать начертание одних и тех же печатей. Да, я знал значения более ста печатей, но легко, не задумываясь, мог нарисовать примерно два десятка, для прочих мне нужно сосредоточиться, нарисовать их либо на земле, либо на листке, чтобы освежить порядок начертания и лишь потом приступать к фактическому воспроизведению. Соединять их в массивы было еще сложнее.

Я рассчитывал, что смогу тренироваться и за месяц доведу эти печати до идеального состояния, но не учел того, что все время буду на виду. Вообще я вел себя крайне неосторожно. Удивительно, что только лекарь понял, что с моей Ки что-то не так.

Зато я по утрам и вечерам приходил к лекарю и помогал ему с ранеными, промывал и перебинтовывал раны на ноге Шрама. Мой учитель по-прежнему находился в глубоком сне и не чувствовал боли, но его лицо с каждым днем становилось худее и морщинистее, словно рана вытягивала из него силы, тогда как Сюэ выглядела также свежо, как и в день переправы.

Лекарь пояснил, что раны Сюэ слишком глубоки, и требуется много Ки для ее полного излечения, поэтому он не просто усыпил ее, но и замедлил все жизненные процессы в ее теле. Конечно, от этого ее раны не зарастут, но зато в таком состоянии она сможет пробыть очень долго, не меньше месяца. Она даже дышала редко.

Шрам же был погружен в глубокий сон, чье заклинание нужно обновлять каждые три дня, при этом его организм живет полноценно, ходит в туалет, сам себя исцеляет, наращивая мясо в ранах, но долго человека так держать нельзя, так как ему нужно питаться. Лекарь потихоньку вливал воду в полуоткрытый рот Шрама, но через пару-тройку дней он планировал разбудить больного, чтобы накормить его. К тому времени, обещал лекарь, большая часть смолки уже будет выведена из тела.

К вечеру третьего дня Баоцзы напоролся на гнездо земляных пчел и был сильно искусан, и на привале лекарь погрузил его в легкий сон, чтобы спокойно в тишине вытащить из него длинные зазубренные жала, а заодно показал мне это незамысловатое заклинание.

- Знаешь, бойцы часто пренебрегают заклинаниями, опасаясь истощить свою Ки и ослабнуть во время боя. Чаще всего боевую магию используют в массовых сражениях, где людям с высоким талантам поручают магическую поддержку, тогда как остальные дерутся при помощи оружия. Иногда в поединках один на один магией наносят последний удар, когда уже не нужно экономить энергию и хочется закончить бой зрелищно, - говорил лекарь, погружая тоненькое лезвие в спину спящего Баоцзы и вырезая первое жало. Нельзя было оставить даже маленький обломок, иначе он начнет погружаться глубже, сможет проникнуть в сосуды и потом вместе с кровью попасть в мозг или сердце. Поэтому процесс извлечения был медленным и тщательным. - Но ведь не обязательно брать Ки-емкие и сложные заклинания. Вот, например, «легкий сон». Экономное заклинание, действует почти мгновенно, правда, недолго. Если человек и так хотел спать, то проспит еще часов шесть-семь, иначе проснется через несколько минут. Но что такое минута во время боя? Смерть.

Затем лекарь протянул мне еще один ножик и предложил помочь. В Баоцзы сидело не меньше сотни жал, и чем быстрее их вытащитьт, тем больше шансов у него выжить.

- И, кстати, как только он начнет шевелиться, сразу давай ему «легкий сон». Сейчас ему больно и тревожно, поэтому обновлять заклинание придется каждые десять минут. Сможешь?

Я радостно кивнул. Мне нравилось лечить людей, нравились спокойные неторопливые объяснения лекаря про магию и устройство человеческого тела. Мужчина улыбнулся:

- Знаешь, я не удивляюсь тому, что о тебе заботится столько разных людей. Учить тебя — огромное удовольствие. Ты так хватаешься за новые знания, так слушаешь, словно до этого жил в каменной клетке и не видел ничего в жизни.

Знал бы лекарь, насколько он прав…

- И самое странное: когда я тебе что-то рассказываю, то чувствую себя самым умным, самым талантливым и самым умелым лекарем под небесами. Поэтому с тобой так возился Шрам, поэтому тебя тренирует тот парень с посохом. Наверное, так ты и попал к тому человеку, что учил тебя начертанию. Хочешь совет?

Я снова кивнул.

- Забудь про университеты. У тебя нет шансов туда попасть. Ищи мастеров, членов гильдии, и попробуй попасть к ним в ученики. Пусть не сразу, но ты найдешь того учителя, который протолкнет тебя в жизнь. Спокойно обучишься профессии, войдешь в гильдию и будешь жить в довольствии. А если не потеряешь своего брата, то проблем не будет вовсе. Возможно, Джин Фу сам предложит тебе какой-то вариант. Торговый дом «Золотое Небо» - не самое худшее место, они многого требуют со своих работников, но и много дают. Я закончил лечебную академию всего три года назад, но уже купил себе домик и перевез туда родителей, а еще через пару лет смогу жениться. Такие поездки бывают нечасто, и то рядом с господином Джин Фу, а он не экономит на своей безопасности. Знаешь, сколько стоит такой защитный барьер для лагеря? Тот же дом стоил мне гораздо дешевле.

- Благодарю за науку, - я наклонил голову, а затем вернулся к ранам Баоцзы, выдохнул и вонзил ножик рядом с жалом, провел им по кругу, вырезая кусок мяса, затем медленно потащил окровавленное жало наружу, следя, чтобы не было рывков. Жало вышло чисто - я внимательно осмотрел его на предмет поломок.

Лекарь взял на себя шею, лицо и грудь, там, где работать нужно особенно точно и аккуратно, мне же оставил руки и ноги. Хорошо, что Баоцзы был в плотной курткой с кожаными вставками, и большая часть пчел не смогла пробиться через нее.

- Сон! - напомнил лекарь, я, как он и говорил, коснулся затылка Баоцзы и впустил заклинание. Оно стоило даже меньше, чем то, что отпугивает насекомых. Лекарь сказал, что магия, действующая на разум человека, наименее затратная. Правда, с одним условием — если не заставлять делать что-то несвойственное. Поэтому нищие в моем городе с небольшими талантом могли воздействовать на эмоции прохожих, хватая их за полы одежды и раздувая те чувства, что уже у них были. - Шен, по сравнению со столицей ваш городок, разделенный на районы стенами, мирное тихое местечко. В Киньяне постоянно идут холодные, а иногда и горячие войны. Торговые дома сражаются за прибыль, влияние, теплые места во дворце императора. Гильдии сражаются за талантливых людей, за то же влияние и за кристаллы, выделяемые императором. Университеты и академии также сражаются между собой, причем не только словами и достижениями, но и физически, и магически, и интригами.

Ты не можешь войти в один университет, а потом пойти сдавать экзамены в другой. Тебя запомнят и выкинут. Поэтому, если ты не оставишь этой мысли, выбери место учебы заранее.

- А вы можете мне рассказать про них подробнее? - спросил я, забыв про очередное жало. Лекарь рассмеялся:

- О чем я и говорил! Снова эти любопытные глаза и жажда знаний. Как тут устоять? На самом деле, я знаю не так много, ведь у меня не было возможности выбирать свою судьбу.

Про академию для лекарей я тебе рассказывал, ты не пройдешь из-за таланта. Есть военная академия, но туда берут лишь знатных людей либо по рекомендациям от императорской семьи. Есть школа боевых искусств, там талант не важен вовсе, но чтобы поступить туда, нужно победить других кандидатов и войти в полусотню лучших.

- А в чем победить?

- О, там проводится настоящий боевой турнир, на который приходят посмотреть со всей столицы. И учти, что там нет ограничений по возрасту, то есть против тебя может встать кто-то вроде парня с посохом или Добряка.

- О! - удивился я.

- И магией пользоваться запрещено. Но выпускники той школы идут нарасхват в определенных кругах, каждого вносят в список особо опасных людей страны.

- Но ведь они даже не маги?

- Кто знает, чему их обучают в школе? - улыбнулся лекарь. - Может, они используют магию каким-то другим путем? Еще есть Императорский университет…

Я насторожился, ведь Мастер сказал, чтобы я пошел именно туда.

- Там нет жестких требований по таланту, умениям и возрасту, хотя старше тридцати лет туда уже не берут. За обучение не берут денег, но ты сам должен будешь покупать себе Ки для прохождения практики. Там есть много специальностей, и после выпуска ты обязан отработать на государство не менее пяти лет. И ты не можешь выбрать, на кого ты будешь учиться. Обычно всех поступивших кидают туда, где есть нехватка специалистов. Например, возникла необходимость в связистах, и вот ты уже обучаешься именно этому, а потом всю жизнь передаешь чужие сообщения.

Меня совсем не порадовала мысль, что я не могу выбрать себе профессию.

- А начертатели? Где учат на них?

- Для этого нужно найти учителя из гильдии начертателей. Но обучение стоит очень дорого, плюс они соглашаются обучать далеко не всякого, кто попросится, и лишь единицы из учеников получают приглашение в гильдию. Учителям запрещено давать глубокие знания людям извне, только некий согласованный минимум. Джин Фу давно мечтает заполучить начертателя в свой торговый дом, так как сейчас он тратит огромные средства на их услуги, а ведь амулеты занимают большую долю среди товаров Золотого Неба.

Теперь мне стало понятно, почему Джин Фу так заинтересовался Мастером и свитком. Скорее всего, он планирует создать собственную школу начертателей и ищет хорошего учителя для нее.

- Есть еще несколько небольших академий, но их мало берут в расчет, основные я тебе назвал. Как видишь, вариантов у тебя не так много. Только императорский университет, и все. Кстати, как продвигается изучение «лечебной нити»?

Я улыбнулся и показал лекарю левую руку. Пока я ехал на Пинь, потихоньку тренировался с лечебной нитью, сшивая сорванные травинки. Это было не так легко, как казалось сначала. Стежки были столь крошечными, что грубые разломы легче было сначала выровнять, и лишь потом сшивать. Нужно было четко чувствовать, что именно хочешь сшить. Если запустить заклинание без четкого направления, можно было сшить все, что угодно. Так я умудрился пришить травинку к штанам и к своей коже одновременно, пришлось потом срезать небольшой кусок кожи на ноге.

По первости мне необходимо было видеть сшиваемые части, вглядываясь в них до рези в глазах, но теперь я мог задать четкие мысленные направления. После двух недель путешествия одежда в некоторых местах порвалась, и я зашил дыры лечебной нитью так, что не было ничего заметно.

Лекарь говорил, что нить со временем исчезает, поэтому я первой зашил дырку на левом рукаве, и когда она вновь появится, это станет сигналом, что пора обновить нити на прочих местах.

Пробовал я зашивать и раны на себе, для чего специально резал запястье. И в отличие от ткани и травы кожа оказалась сложным материалом для зашивания, потому что была слишком разнообразной. Несколько порезов я сделал лишь глубже, нечаянно сшив края раны не между собой, а с внутренней частью, то есть с мышцами, и сейчас эти царапины до сих остались незалеченными до конца, но последние порезы я сшил столь идеально, что лишь тоненькие белые черточки напоминали об их месте.

- Сколько же ты тренировался? - удивился лекарь. - Вот эти залечены замечательно! В академии ты уже смог бы перейти на сшивание глубоких ран.

Я улыбнулся. Нечасто мне доводилось слышать что-то хорошее о себе после смерти мамы, и теплые слова лекаря грели мне сердце весь вечер.

На четвертый день пути Добряк насторожился, выслал несколько человек в дальний патруль и все время держал рядом с собой братишку Ксу. Кажется, мы приближались к какому-то опасному месту.

На равнине стали появляться первые группки деревьев, и каждый раз, когда дорога проходила вблизи какой-нибудь из них, Добряк подъезжал к нам и внимательно всматривался в рощицу. Я так нервничал при его появлении, что отложил тренировки с лечебной нитью и тоже начал больше поглядывать по сторонам.

К сожалению, в первой половине дня со мной дежурил Змей, который и так не отличался многословием, а сейчас и вовсе перестал разговаривать, и я не мог узнать у него, чего же так опасается глава охраны.

__________________________________________________________________

Слова автора:

Извинительно-оправдательное. Сначала хочу принести свои извинения за исчезновение с горизонта и благодарность за ваше терпение. "Отмазки", как мне тут написали, лепить не хочу.

Просто еще раз напомню, что творчество - мое хобби, на которое я трачу свободное от работы, домашних дел, сна и отдыха время. Мне бы хотелось, чтобы его было побольше, но это не всегда получается.

И у меня еще один недостаток - я не могу работать строго по графику. Причина такого косяка неизвестна: то ли дело в том, что я женщина, то ли в том, что сильно завишу от настроения, то ли в том, что каждый день я уже живу по графику. Сон, работа, сон, работа, и порой хочется сломать хоть что-то, чтобы не чувствовать себя в клетке. Ломаю то, что могу сломать без особых последствий.

Предсказательное. Пока не знаю, как будет дальше. Есть два варианта: 1. я честно беру отпуск на месяц. 2. Продолжаю писать и выкладывать нерегулярно, как бог на душу положит. Голосовалка будет на канале.

Радостное.  Полным ходом идет озвучка Идеального Донора, первой арки. Сейчас мы чуть замедлились из-за предновогодней занятости актеров (видите, не я одна в запаре), но с гордостью даю ссылку на первую часть - https://yadi.sk/d/AtpDo0DcooIKxQ

И нам все еще требуются люди с голосами))) Прошу писать напрямую куратору проекта Илье в Телеграм на @simmerfeed (это телеграмный позывной, не пикабушный),  либо на почту simmerfeed@gmail.com

Художественное. В чате Антифлуд обнаружился потрясающий художник, создавший атмосферные и очень добрые арты по миру Донора. На Пикабу она известна под ником @pixelJedi.

Так что теперь с ее позволения буду прикладывать арты, пусть и по уже прошедшим событиям.

Угадайте, кто это)))