Voffka

Дьявол вошёл в храм, огляделся, совершенно чужеродный среди золоченных фресок и икон в золоте и драгоценных камнях. Одет в строгий, чёрный костюм, на брюках видны аккуратные стрелки. Итальянские туфли выбивают из пола чистый звук, похожий на цоканье подков. С интересом, по — хозяйски оглядываясь, Дьявол идёт к алтарю.

Священник золотой рясе, по началу застыл, затем схватился за висящий на груди крест, больше похожий на золотую дубину. В тусклом свете на запястье служителя сверкнули массивные часы, дьявол улыбнулся, за такие можно купить не одну квартиру в Москве, да ещё на машину останется. Священник истово замолился, то и дело целуя крест и освящая Дьявола знамением.

Нечистый прошёл мимо лотка с свечами, покосился на ценники и табличку «Свечи, купленные вне храма, Богу не угодны!», громко засмеялся. Стены церкви мелко затряслись, точно бока испуганного пса.

— ИЗЫДИ! ИМЕНЕМ ГОСПО...

— Молчать. — спокойно сказал Дьявол. — У тебя нет права прикрываться Им.

Священник выпучил глаза, по раскормленному лицу побежали крупные капли пота, рот беззвучно раскрывается, как у выброшенной на берег рыбы. Дьявол подошел почти в упор, служитель попятился, запнулся о рясу и повалился под алтарь.

— Ты сейчас, наверное, думаешь, зачем Я здесь? Почему меня не сжигает святой дух царящей в храме?

Дьявол сел рядом с священником на колени, заглянул в глаза.

— Да всё просто, аз есьм Люцифер. Я имею право входить на Небеса и там, обвинять Господа. Всё согласно Его воле. Никто не любить слушать подхалимов, постоянно. Так что нет на свете церкви куда бы я не смог войти, тем более...ха-ха-ха... Здесь далеко не святое место.

Священник побледнел, лицо приобрело болезненно синюшней оттенок. Многочисленные иконы взирают на них с ледяным равнодушием, даже святые мощи, лежат неподвижно, будто выжидают финала.

— Кстати, отличный у тебя, батюшка, автомобиль. Бентли, ух всегда любил их дизайн, одобряю выбор! Сколько такой стоит? Тысяч пятьсот долларов? Хорошо зарабатываете! Правда странным способом, видел я этих богомольных старушек, что отрывают от мизерной пенсии вам в коробочку с подношениями «На храм» ...ахаххах...

Сатана зашелся смехом, в уголках глаз выступили слёзы. Отсмеявшись, аккуратно вытер их белоснежным платочком из нагрудного кармана.

— Истинно, восхищаюсь вами, ведь даже мне было бы совестно обирать столь неимущих.

Священник затрясся, под рясой необъятное брюхо пошло волнами, точно огромный студень.

— Торговля в храме, от такого даже милосердный Иисус в ярость приходил! Вспомнить только тот погром, описан он правда суховато, в жизни было куда красочнее и кровавее. Прямо вспомнить приятно.

— Вы...вы заберёте меня в ад на муки вечные? — с трудом выдавил служитель.

— Что? Нет!

Дьявол резко поднялся, даже отступил на шаг, поражённый вопросом.

— С чего бы мне наказывать столь ценного для меня слугу? Нет! Я пришёл выразить восхищение вашим упорным трудом! Заклинаю, продолжайте в том же духе! Воруйте, обманывайте, обдирайте до нитки! Давите прохожих машиной! Ваш труд просто неоценим! Ещё десяток лет и новое поколение пойдет жечь храмы! Ах...какое чудесное время будет! Вот вам презент, лично от меня.

Сатана исчез, оставив на полу деревянный футляр. Священник поднял трясущимися руками, осторожно открыл, ожидая получить адское пламя в лицо. Внутри лишь золотая ручка, на бархатном ложе. По всей длине идёт изящная гравировка:

«Лучшему из лучших. С великим уважением, Л.»

©Лит Блог

На фирме с красивым и совершенно непонятным названием «Мега-транс-глобал-интернейшенел» я проработал недолго. С год. Чем занималась фирма, не знаю до сих пор, даже приблизительно. Судя по названию, чем-то международным и грандиозным. Поговаривали, что фирма специализировалась на волшебном превращении татарской подпольной водки «Салават Юлаев» в британский джин «Бифитер». Чем вам не «транс», не «глобал», не «интернейшенел» и не все такое прочее? Очень даже «глобал».

Должность моя именовалась длинно и солидно: «старший переводчик-референт регионального отдела по маркетингу, связи с общественностью и стратегическому анализу», сокращенно – спрромсоса. Меня так в отделе и называли – Володька Спромсосыч.

«Стратегический анализ» в основном заключается в том, что мы целыми днями до одурения, переходящего в икоту, дулись на компьютерах в преферанс.

Когда преферанс надоедал, переходили на «связь с общественностью», т.е. чатились с такими же, как мы, виртуальными лоботрясами. Самое сильное впечатление того года: Господи, сколько же на свете пинателей балды! И все, главное, считают, что заняты делом.

Иногда, конечно, общались мы друг с другом и в живую. В отделе нас работало трое, помимо меня.

Во-первых, главный стратегический аналитик отдела Сережа с отнюдь не случайной фамилией Склерозов. Затем – специалист по связям с общественностью Маша Шустик и, наконец, бухгалтер Сима Удочкина. Замечательный коллектив, спаянный, спетый и спитой.

Директора фирмы, моего однокурсника Ашотика Ананяна (теперь вам понятно, как я попал на фирму) мы видели редко. По всей видимости, он постоянно курсировал из Казани в Лондон и наоборот. С залетом, конечно, в Ереван. Это святое.

За год, пока я работал у Ашотика, он заходил в наш офис раз пять. Вернее, закатывался, как мячик, и, отпяхиваясь, спрашивал с певучим армянским аканьем:

- Ара, барев, тунеядцы, как дела? Идут чуть-чуть совсем?..

«Барев» – по-армянски значит «привет».

- Все отлично, Ашот Абрамович, - отвечал Сережа Склерозов, как всегда, забывая, что Ашот никакой не Абрамович, а Арамович.

- Вах, маладцы-шмаладцы, вах, всем пятерку в четверти. Только, ара, сидите, как мышки, не делайте в штанишки, не шюмите, не высовывайтесь, ножьками не топайте, ладошьками не хлопайте, трубку не берите, травку не курите, на всякие там имеймы-шмимейлы не отвечайте, окошьки зашьторьте, с начальством не спорьте, разливайте тихо, тосты – шёпотом, чокаться – не надо. Все, ара, понятно чуть-чуть совсем?

- Все! – отвечали мы шопотом и хором.

- Вай, какие хорошие дети, вай, слюшаются папу Ашота, вай, вот вам паразитам-шмаразитам за это коньяк-шманьяк, прямо не знаю…

Ашотик мурлыкал что-то армянское, оставлял нам ящик коньяка, пяток палок бастурмы, которую Сережа Склерозов по забывчивости упорно называл мастурбой, и пару месяцев мы «жили, как мышки, не делали в штанишки» и тому подобное, то есть четко следовали инструкциям Ашотика. А про преферанс и чаты в инструкциях речь не шла. Не запрещено – значит разрешено.

Зачем мы нужны были Ашотиковой фирме – тайна. Мы пили «шманьяк», лопали «мастурбу» и были очень довольны жизнью.

Но вот однажды Ашотик появился очень озабоченный, какой-то по-особенному деловой и сказал так:

- Ара, барев, Вова – бездельник, зайди ко мне чуть-чуть совсем…

Я чуть-чуть совсем зашел в кабинет Ашотика. Ашотик ел лаваш и запивал его мацуном.

- Слюшай, Вова-друг, - сказал он, - ты в английском языке что-нибудь понимаешь чуть-чуть совсем?

- Совсем чуть-чуть – да, - честно ответил я. Он у меня был третий, после испанского с французским, которые я тоже, честно говоря, забыл. Я вообще-то и по-русски-то…не очень.

- Слюшай, Вова-прохиндей, я тебе поручаю ответственное дело. Хватит уже своей мордой-шмордой компьютер пугать, всякие там преферансы-шмеферансы разводить. Значит так, ара Вова, я женюсь.

- Поздравляю, Ашотик… А…

- Поздравлять будешь потом, а теперь слюшай папу Ашота… У меня теперь будет тесть… Знаешь что это такое? Хотя бы чуть-чуть совсем…

- Нет, я только тещу знаю…

- Вай, сирота, вай, бедняга-ара!.. Ну, ладно… Мой будущий тесть – дядя Тигран… Вай, какой человек! Не человек – орел. Арцив… Арцив – это орел по-армянски. Но он, Вова, как тебе сказать…простой, понимаешь?.. Дикий чуть-чуть совсем. Каменотес из Ленинакана… Он был только: Ленинакан, Кировакан, Октемберян. Один раз был – Ереван. Все. Ты, Вова, спросишь, зачем мне бедная жена? Вах! Жена должна быть: бедная, здоровая, трудолюбивая. И вот я, Вова, хочу отправить дядю Тиграна отдохнуть за границу. С тобой. Мне, сам понимаешь, некогда. Значит – с тобой.

- Почему со мной?

- Во-первых, ты мой самый закадычный ара. Во-вторых, ты умный и смелый, как арцив. Красивый и добрый, как арагил. Арагил – это птица-цапел…то есть аист. В-третьих, хватит тебе дурака валять, у тебя уже от коньяка шморда опухла, как будто тебя пчелы покусали совсем чуть-чуть. Ты уже, Вова-шмавова, от безделья скоро животным станешь. Съезди на курортик с дядей Тиграном, в море поплаваешь, в ресторанчике покушаешь, в музейчике позеваешь…

- А может, лучше его с какой-нибудь девочкой послать? С девочкой-то приятней. Чего ему на мое мурло-то смотреть? Может, лучше с девочкой? Вон с Машкой или с Симкой…

- Нет, Вова. Все эти Машки-Уралмашки, Симки-Цусимки – это все не то… Дядя Тигран на девочек не согласен.

- Э-э-э…

- Да нет, не то. Как тебе не ай-ай-ай, Вова-бесстыдник! Год назад, Вова-трус, дядя Тигран похоронил свою жену, тетю Нанэ… Вай, какое горе! Сорок лет вместе! Сорок! С тех пор дядя Тигран с женщинами не разговаривает. И в их сторону даже не смотрит. Ай, тетя Нанэ, тетя Нанэ!.. Какая была женщина! Красавица! Царица! Богиня! Сто пятьдесят килограммов! Метр двадцать в талии!

- Ух ты!

- Да, Вова, такие ленинаканские женщины затмевают буквально все! Какое горе для дяди Тиграна! Вай-вай-вай! В общем, поедете на Мальту. Завтра оформим этот, как его…шмапаспорт. Полетишь в пятницу. Возражения отклоняются. Иди, работай, Вова-дармоед.

С дядей Тирганом мы познакомились прямо в аэропорту. Замечательный старикан. Добрый. Спокойный. Волосы растут отовсюду, кажется, даже из глаз и из зубов. По-русски дядя Тигран понимал не очень хорошо, но объяснялись мы легко: жестами, улыбками. Слов сто, впрочем, по-нашему дядя Тигран знал. Самых неожиданных. Но об этом ниже.

Когда из Мальтийского аэропорта по левой стороне ( на Мальте левостороннее движение) мы ехали на такси в наш отель, дядя Тигран очень скептически смотрел на Мальту за окном.

- Ленинакан лючши, - повторил старик несколько раз. Каждый раз - всё увереннее.

В принципе, я согласен с дядей Тиграном.

Что такое Мальта? Та же Армения, только похуже, хотя и окруженная морем. Горы – пониже. Краски – пожиже. Озера Севан нету. А так – всюду тот же камень, все из камня. Только тут не базальт, мрамор или туф, а мягкий известняк. Деревья все перекрученные, как черные трусы, которые только что выжимали после стирки. Зелень – темная, вымученная, словно пыльная. Скалы, каменоломни, катакомбы, стены… Правда, красивая бегония. «Лошак» по-армянски. «Лошак – хорошо», - улыбался дядя Тигран.

Мальтийская лира – почти два с половиной доллара. Не замечаешь, как деньги тратятся. Лиру туда, лиру сюда – глянешь, ничего и не осталось.

Мальтийцы – удивительный народ. Странное сочетание финикийско-семитской хитрости (они как-никак потомки финикийцев) с английской надменностью. Настоящий мальтиец тебя сразу обязательно обсчитает, на всякий случай, а потом, когда ты его уличишь – неподдельно обидится. Как лорд. Гордое такое, с достоинством, джентльменистое жулье. Хотя и симпатичное.

Море, которого раньше дядя Тирган никогда не видел, ему не очень понравилось. Перед тем, как зайти в море, он сказал: «Мек, ерку, ерек…» Значит: раз, два, три. И окунулся с головой. Потом вынырнул, недовольный и весь в мокрой шерсти, как ризеншнауцер.

- Пирисаленый, - повторил он несколько раз, отплевываясь.

Когда пора было есть, дядя Тигран говорил:

- Пошьли духан.

Мы шли в «духан». Из мальтийских блюд я знаю только тушеного кролика. Мне не понравилось. Дяде Тиграну тоже:

- Зачем дохлый мясо кушать? Аршта есть? – спросил он.

Аршта – это армянская лапша. Аршты, конечно, у них не было. Откуда у них, убогих, аршта? Я заказал спагетти с дарами моря. Дядя Тигран поковырялся в спагетти, потыкал вилкой в ракушки:

- Зачем вареный сопель в шелуха кушать?

Не пошли дары моря у дяди Тиграна.

День на третий я начал волноваться: дяде Тиграну на Мальте явно не нравилось. Получалось, что как бы я виноват. Хотя – какая тут моя вина, что «Ленинакан лючши»? Особенно его раздражали немки, загоравшие без купальников.

- Зачем шмасиську наружу показал? – ворчал он. – Совсем стыд потерял. Вай, вай, скоро ачуч-пачуч будет.

«Ачуч-пачуч» – опять же по-армянски. Из древней армянской мифологии. Когда грешные люди, все время уменьшающиеся в размерах, станут от своих грехов совсем-совсем малюсенькие - и наступит конец света.

Я возил дядю Тиграна на остров Гозо, на тот самый, где якобы жила нимфа Калипсо и где семь лет, пардон, блядовал Одиссей. Хороший остров, но дядя Тигран его не одобрил:

- Кировакан лючши.

По древним городам Медина и Рабат дядя Тигран бродил мрачный:

- Октемберян лючши.

В столице Мальты Ла Валетте, в китайском «духане», разумеется, не оказалось любимой дядей Тиграном толмы, то бишь армянских голубцов в виноградных листьях, а классическая китайская утка с апельсинами у него явно не пошла, как и спагетти:

- Зачем гус в мандарин макал? Ты еще бы ворона в цемент замакал…

Когда шли из китайского ресторана, дядя Тигран остановился напротив стройки и долго смотрел на какого-то малорослого потного мальтийца, который отчаянно долбил молотком известняк. Известняк не поддавался. Дядя Тигран сокрушенно покачал головой, потом сказал:

- Зачем малаток как расческа держишь?

Подошел к мальтийцу, взял своей волосатой лапищей молоток, три раза четко долбанул по камню:

- Мек… ерку… ерек… Понял?.. Чибурашька. Тибе ни с камень работать нада. Тибе питички из пиластилин лепить нада. Вах! Совсем ачуч-пачуч скоро будет.

В отеле мы пошли в сауну. Там – совершенно голые немки. Будто сговорились. Сидят, ржут, как лошади. Дядя Тигран плюнул на печку, которая тут же зашипела, как факс, отвернулся, проворчал про немок:

- Зачем они мне свой маленький голый вещь показал? А? Если я им свой большой голый вещь покажу, они мертвый заикаться будет…

Из сауны пошли в джакузи. Дядя Тигран посидел в нем, посопел сквозь шерсть на лице, вылез:

- Зачем горячий лужа булькал? Зачем вода попа бил?

- Это массаж, чтобы расслабиться, отдохнуть, - объяснял я.

- Вах! Совсем человек плохой стал, как свинья, лужа отдыхал. Ачуч-пачуч идет. Вах!

Я был в отчаянии. То, что Ашотик меня уволит как не справившегося с, можно сказать, интимным заданием, - это у меня уже не вызывало никаких сомнений. Оставалось дотянуть пару дней до конца позора. А уж там хоть ачуч-пачуч.

Но тут произошло чудо.

За сутки до отлета я с горя завел дядю Тиграна в музей. Решил культурно помучиться. Музей – археологический. Черепки всякие, осколки. Хлам тысячелетний. Сор истории. Отбросы вечности. Скука – смертная. Я когда попадаю в такой музей, у меня сразу состояние, как будто…ну как сказать? Представьте себе, что вы – после долгого авиаперелета, не выспались. Плюс: сильно ударились головой, например, об дверку шкафа. Зачем-то выпили две таблетки феназенама. И скоро будет гроза (в смысле – перепад давления). То есть впадаешь в сон, похожий на кому.

И вот бродим мы с дядей Тиграном в культурной коме среди всех этих черепков, как бомжи по свалке. И вдруг дядя Тигран остановился как вкопанный против одной витринки. Губами шевелит, чего-то такое ворчит, бубнит. А потом на весь зал в голос:

- Вах, Нанэ, моя Нанэ! Вах, лошак моей души! Вах, горе мне! Вах, серум, серум…

И дальше – чего-то по-армянски. Явно про чувстра.

Стоит, плачет, шерсть на лице и на груди вся мокрая. Сотрясается в рыданиях каменотес, гладит витрину.

Смотрю: в витрине – знаменитые мальтийские бабы, богини плодородия. Самые древние в мире скульптуры. Штук шесть. Одна сидит, другая полулежит, третья- стоит. И так далее. Вылитые тети Нанэ. Кустодиевских купчих знаете? Так вот мальтийские раза в три шире. Настоящие ленинаканские карсавицы, из тех, что все на свете затмевают. Вах!

Отплакался дядя Тигран. Пошли мы по сувенирным лавкам. Скупили всех мальтийских баб, какие были. Вечером дядя Тигран расставил баб в номере, с каждой подолгу беседовал, чего-то доказывал, вспоминал. Не знаю, о чем он с ними говорил. По-арямянски не понимаю. Что-то явно про жизнь. Гладил их, целовал, а с одной бабой даже поругался слегка. Помнишь, дескать, как в одна тысяча пятьдесят девятом году ты мне аршту пересолила?.. Вай, позор тебе, женщина! Ну да ладно, иди мацун готовь…

Прилетели мы с дядей Тиграном в Москву. Все хорошо. С фирмы, правда, я уволился, потому что фирмы не стало: перестал отчего-то народ пить татарский «Бифитер». На другую фирму устроился. С Ашотиком мы видимся. С дядей Тиграном тоже. У них весь дом уставлен мальтийскими тетями Нанэ. Жена у Ашотика – скромная, трудолюбивая, Ашотика слушается. Она – шестая, последняя дочка тети Нанэ, Царство ей небесное. Армяночки в юности все стройненькие, худенькие, глазастенькие. Но уже по всем приметам сейчас понятно: лет через десять будет у Ашотика настоящая тетя Нанэ, прекрасная, как лошак. Большая, как счатье. Жемчужина Ленинакана. Сто двадцать в талии. Богиня. И Ашотик явно не против.

И я вот что хочу сказать. Чуть-чуть совсем.

Я далеко не сентиментальный человек. Скорее, наоборот. Но вспоминая историю дяди Тиграна и тети Нанэ, понимаю: есть все-таки на свете, извините за пафос, настоящая любовь. Не все эти розы-шмимозы-сексы-шмасексы…Нет. Любовь на всю жизнь. И на эту, и на загробную - для тех, кто в нее верит. Сильная, как каменотес дядя Тигран, и большая, как мать шестерых детей тетя Нанэ. А если такой любви вдруг не станет на земле – ачуч-пачуч нам всем. Вах!

Моя жена работала в обычной средней школе в Сочи - учителем английского языка. Их обязали в июне и июле быть волонтерами. Как она возмущалась, ругалась, что форма синтетическая, на жаре часами стоять и смотреть на иностранных болельщиков, да и вообще - потеря времени. Но школа заставила - поехала.

На следующий день жена приехала только под утро - я очень удивился. Она сказала, что их заставили стоять в Олимпийском парке до последнего болельщика. Я посочувствовал и уехал на работу. Уже в дверях она мне сказала, что сегодня будет показывать центр Сочи группе туристов. И что возьмет деньги из нашей копилки (мы копили на новую машину). Я согласился.

Когда приехал домой, жены не было. Я стал ей звонить. Она ответила, что скоро будет. Приехала домой, сходила в душ. Была неразговорчива. А через час сказала, что уезжает в Португалию. Я подумал, что не расслышал. Что это какая-то слуховая галлюцинация. Но она собрала чемодан и переехала жить в отель. А мне сказала, что я могу жить в этой квартире (квартира принадлежала ее родителям) и даже привести сюда девушку, если захочу.

Позже, от ее подруги я узнал, что она встретила парня из Португалии - Сандроса. Он не говорил по-русски, немного знал по-английски. А моя жена ни слова не знала по-португальски. Но речь им была не нужна, они влюбились друг в друга, как два диких зверя. Обезумили. Он отвез ее в лучший ресторан, а потом тут же купил новый телефон Самсунг. Она давно его хотела, а я все говорил, подождем, на него еще цена обвалится. А он вот взял и купил. Незнакомой девушке Лене. И теперь увозит ее в Испанию.

Я первые сутки не мог прийти в себя. Потом стал ей звонить. Она подняла трубку с 10 звонка. И говорит мне: "Дим, мы с тобой женаты были 5 лет, живем уже два года как соседи. Слава Богу, детей у нас нет. Дай мне пожить нормальной жизнью. Что я тут увижу, кроме своей школы и квартиры в хрущовке? У Сандроса свой бизнес, он богат. Развод я тебе дам. И денег, если надо - вышлю".

Я в ответ: "Если тебе плевать на меня - подумай о своих родителях. Ты - их единственная дочь."

А жена мне ответила, что поживет годик и их к себе перетянет.

Никогда не думал, что такое может со мной произойти. Но так случилось... Футбол я теперь ненавижу.

Как-то моя подруга рассказала мне, как ее родственница вычислила любовницу. Путь был долгим, муж шифровался как заправский разведчик, но тем не менее она оказалась умнее и изворотливее. Но самое интересное в этой истории то, что поводом для развода оказался не факт наличия любовницы, а нечто другое.

В общем сидела эта ее знакомая, назовем ее Оля, в декретном отпуске, воспитывала их недавно родившегося сына. Первое время муж помогал во всем, а потом, постепенно, начал, по его словам, брать больше заказов (он у нее отменный мебельщик) и часто уезжать из дома. Изначально она не думала ни о чем таком - работает мужчина, деньги в дом, все хорошо. Но однажды решила-таки пристально уделить внимание его вечерним поездкам, пару раз в неделю он уезжал ближе к вечеру. И хотя поездки не были регулярными - то в пятницу, то в понедельник, то в среду и т.д., она насторожилась. И начала охоту...

Сначала, как и многие жаждущие познать правду, она просмотрела телефон, но там была куча заказчиков, поставщиков, каких-то других непонятных имен - выбрать из них одно женское не представлялось возможным. Плюс ко всему муж был осторожен, никаких звонков, перед тем как уехать из дома, никаких тайных посиделок в ванной комнате и все такое прочее, чем грешат те, кто что-то скрывает.

Тогда она пошла длинным путем. Я честно сказать обалдела от этих телодвижений и ширине мысли. Однажды она начала встречать мужа после работы во дворе. Гуляет с сыном, ой, папка едет, пойдем встречать. Папка радуется, сажает сыночка в машине за руль, жена рядом. Идиллия. Вечером он снова уехал, а утром перед работой она попросила ее подвезти к теще. Да не вопрос. И так она делала несколько раз после его вечернего выезда. Скажете зачем? Не поверите. Так она вычислила по спидометру, что муж в свою поездку каждый раз отъезжает на 17-20 километров от дома. Т.е. любовница была в этом радиусе. По карте она прочертила этот самый радиус по окружности от их дома, отмела всякие промышленные объекты, магазины, школы и т.п., плюс на значительную часть маршрута попало море и в итоге осталось всего несколько улиц с жилыми домами.

Следующий этап - дело техники. Она на протяжении нескольких месяцев, иногда тайно, иногда с шутками "ох, намусорил ты тут", выгребала у мужа из карманов, кошелька и машины все чеки, которые он так или иначе оставлял в карманах. Что там чеки на сигареты, кофе и заправку, скажете вы? А вот в этом весь смак - несколько чеков были из того района, который попал в "роковой" круг. Ловушка захлопнулась - вычислить магазин, где он брал сигареты, не составило труда и круг сомкнулся на определенном райончике и конкретном магазинчике.

Она прогулялась в тот район, посмотрела, побродила и сделала еще один ход конем. Мальчишки, что бегали во дворах, получили "задание" - как только увидят где-то припаркованную машину такого-то цвета, с таким-то номером, тут же звонят ей и получают за это 500 рублей и большую кока-колу. Мальчишкам она рассказала ужасную историю, как этот дядя, на этой машине раздавил в их дворе велосипед и уехал, теперь она хочет найти где он живет и наказать его.

Пацаны не только нашли машину, но и сообщили в какой квартире дядя "живет". Вуаля. Она ездила туда еще пару раз, видела любовницу, у местных бабушек узнала, как ее зовут, они рассказали ей все - и про то, что одинокая она и мужик к ней шастает какой-то на черной машине (да-да, той самой, семейной), и работает она вон там в магазине продавцом (вот и чеки на кофе и сигареты) и вообще выложили всю подноготную.

Прекрасный вечер. Муж уехал на свой очередной "заказ". Жена с сыном за ним на такси. И сидит ждет его у подъезда, а тут он с дамой сердца подъезжает - забрал ее с работы, как кавалер, домой привез.

Он пытался сказать, что это клиентка, но она "убила" его отмазки подробностями их встреч и личной жизни его "зазнобы". Был скандал, было примирение, она его даже простила, но через год они развелись. Он не смог жить с ней, во-первых, обиделся, что она всем начала рассказывать как вычислила его и тем самым опозорила его на весь свет (ну тут я с ним согласна, если честно), а во-вторых, сказал, что она слишком ушлая для него и вообще он не может жить с женщиной столько изворотливой и продуманной - это цепляет его мужское достоинство, ведь баба должна быть глупенькой и смирненькой, а не Шерлоком Холмсом в юбке...

У нас на курсе училась девочка, симпатичная, но с причудами. Оля говорила, что случайно попала к нам из будущего и не знает, как вернуться обратно. Подружек у нее не было, Олю считали не очень нормальной. Мне стало жалко девчонку и я, единственный, с ней общался. Хотя иногда она совсем несла ерунду и мне становилось не по себе, тогда я быстро менял тему. Оля усмехалась: «Я не сумасшедшая, ну хоть ты верь мне!»

Оля была первой, с кем я поцеловался. Это случилось вечером, в одном из переулков на Кропоткинской улице, в декабре 1983 года. Оля сама предложила. Я смутился, а Оля улыбнулась: «Я из будущего, мне можно». Поцелуй был долгий, у меня даже остался маленький синяк на губе. Но мне очень понравилось.

Пару раз я приглашал ее в кино. Оле там не нравилось. Она громко шептала: "Как вы можете это смотреть? Жуткое качество!" Другие зрители на нее ругались, оба раза нам приходилось сбегать из кинотеатра.

Однажды мой друг, который учился в Физтехе, пригласил нас в институт: хотел похвастаться их новым компьютером. Друг называл себя красивым новым словом "программист". Мы с Олей пришли. Когда она увидела огромный жестяной куб, который гудел, начала бить по нему ногой: "Это компьютер?! Этот гроб?! Ты издеваешься?" Приятель страшно рассердился. А мы с Олей поссорились. Мне давно надоели ее безумства.

Училась Оля так себе, а однажды на лекции по истории КПСС начала хохотать. Лектор, Игорь Иванович, побагровел и закричал на Олю. На что она громко заявила: «Вся эта ваша чушь скоро никому не будет нужна, как и ваш идиотский партбилет!». Олю исключили из института. Последний раз мы виделись, когда она сдавала книги в библиотеку. Я сделал вид, что ее не заметил, но она сама подошла и шепотом попросила выйти меня в коридор. Там быстро написала мне на бумажке много цифр, сказала: «Сохрани, по этому номеру ты когда-нибудь меня найдешь». И добавила, что возвращается наконец к себе. Я посмотрел на бессмысленный набор цифр и понял: очередная безумная выходка Оли. Девчонки на курсе потом рассказывали, что Олю положили в психиатрическую больницу. Я хотел ее навестить, но побаивался: вдруг она уже совсем невменяема?

…На днях я разбирал старый чемодан со своими конспектами, письмами, всякой чепухой из прошлого. Настала пора отнести это все на помойку. Из тетради выпала бумажка с номером Оли. И я вдруг увидел: эта комбинация очень похожа на номер мобильного. Дай наберу, что мне терять? Набрал и услышал женский голос: «Леша? Привет! Теперь ты мне веришь?»

Давно, когда не было УЗИ и ранней диагностики врожденных пороков, у одного царя родилась дочь.

Да пёс, что царь выпиливал наследника, а получилась девочка, беда что она уродилась страшна что сарацинский грех: смугла, глазки навыкате, носик – поросячье рыльце, ушки-пельмешки торчком.

Мать при родах скончалась, а царь пригорюнился – нелегкая судьба ждет дочурку – насмешки да издевки, и никакого женского счастья.

Но, слезами горю... Царь призвал волшебницу. Ни добрую, ни злую, – умную.

– Ну, семь пядей в талии. – намекнул царь на выдающиеся мыслительные способности дебелой ворожеи, – Что предложишь: заговор на неземную красу, волшебные мази, или тупо грим?

Та развела руками – чем поможешь, коли природа постаралась.

– Тогда колдуй, чтоб девчонка в шешнадцать годов укололась веретеном, отрубилась, а прекрасный принц её поцеловал и взял замуж. И оба с глаз моих, и баланса.

Колдунья вздохнула: – Даже если уколется сам принц, что толку. Ну уколется, ну женится под балдой, попустит его…А дальше? – опять? Всрался тебе зять торчок и несчастная дочь?

– Как быть?

– Как принято. – отвечает. – Найми дочке: француза, фрейлин, пажей да нянек. Да только постраховитей, – ей под стать. И пусть наперебой хвалят её красоту.

Голубка будет счастлива средь равных, и не скумекает что безобразна. А других людей ей видать и не придется – знамо дело: девкино место светёлка, да прялка. До половой зрелости протянешь.

– А потом?

– А там медицина что-нибудь придумает: силикон, полную перетяжку лица. Или чума грянет, – и всех одной доской.

Царь повеселел и пригласил волшебницу выпить закусить, и дать прогноз, кода уже даст дуба национальная валюта заморского Тридевятого царства, лихоимского государства. Слухи верные давно ходят.

Минули годы. Зеленый дуба не дал (даже наоборт), не грянула чума, не случился медицинский прорыв в косметологии…

Принцесса охуенно расцвела, и жаждала одарить красой прекраснейшего из достойных.

В день шестнадцатилетия, она явилась к отцу и топнула ножкой, – той что сгибалась:

– ПапА, – говорит. – Долго мою девичью красу взаперти держать будете? Нонче средневековье – в тринадцать замуж выскакивают. Уж три года на передержке. Истомилась я, лебедь белая, пава спелая! – и хватается за угловатую впалую грудь. – А-ах! Почто губите тело нежное, душу невинную. У меня обмороки, хрен ты старый!

– Ладно, – вздохнул царь. – Будет тебе жених, мужчина хоть куда.

И ведь додумался старый дурень – отыскал по скудоумию первейшего красавца – обнищавшего барона. Тот слыхал, что принцесса э-э…не слишком хороша собой, но за бабки и титул был готов на все. Завил усы, надушился деколоном и явился во дворец на смотрины.

Когда вуалька с невесты была откинута, барон не упал в обморок – лишь прикрыл глаза и пошатнулся, но устоял – так серьезно были подорваны его финансы.

Принцесса окинула жениха косыми вытрашками и застонала: – Папаша, иезуит махровый. Где ты, Люцифер, энтого нечеловеческого урода выцыганил? В аду? Уши как у тюленя – прижаты, нос неизящный – прямой, плечи огромные, ни горба ни косоглазия. Ну хоть бы бородавка на губе! О-о! – и зарыдала.

– Я не понял...– не понял оскорбленный красавец. – Кто урод…?

– Ты урод, урод! – подсказал царь. – Пошел вон, страхоидол.

Да-с, шестнадцатилетний обман выходил боком. Как всякий обман… Царь было кликнул провздеть в тупую волшебницу осиновый кол: – Подать сюда эту тупую ведьму! – кричит.

Но, та накануне эмигрировала в Тридевятое, куда давно вывела валютные активы. Вот же проститутка международная.

– Ладно, не реви. – успокаивал царь дочь. – Будет тебе красавец по душе. Утри сопли-то.

И живо сыскал урода богатого графского роду.

Но, тот и не думал становиться пушечным мясом в «Давай поженимся», ибо как нередко бывает: не вопреки, а благодаря уродству пользовался бешеным успехом у бабс. На хую этот господин вертел брачный венец.

Когда царь официально заявил ноту за породниться, тот от счастья впал в обморок, а очнувшись, взмолился с колен:

– Отец родной, ты глянь на меня, – меня ж старая обезьяна от слепого крокодила нагуляла! – не достоин предстать пред очи принцессы! Не то что возлечь с ней…

– Ну-ну. – ласково увещевал царь, поднимая счастливчика с колен. – Достоин и возлечь. Сам увидишь…

– Я не молод, государь.

– Княжеский титул.

– Плешив. – не сдавался граф.

– Замок с угодьями. Плюс пятьдесят тысяч в облигациях гос.займа.

– Колченог, и…

Неизвестно, какой ещё аргумент выдвинул бы этот де Пейрак, но царь сделал столь эксклюзивное предложение: – Плюс голова на плечах. – сказал он, что граф не устоял во второй раз – рухнул с треском.

– Поднимите молодого. – приказал самодержец.

Подняли, тот заплакал и говорит: – Тогда никаких облигаций, а пятьдесят кусков чистым золотом.

– Кхм…Ладно. – проскрежетал царь.

Недоверие подданных к державным ценным бумагам его бесило.

Однако, он был счастлив, что устроил дочкину судьбу. И погрузился в любимые занятия: сутяжничество с соседними монархиями и катание с гор на санках.

И зажили они любо-дорого. Жили не тужили, мед пиво пили, по усам текло, да на третий день царь попал – молодая вбежала, заламывая руки: – О-о, жизнь моя горемычная! Кого ты мне подсунул, аспид. Это ж извращенец. Глянь!

И швыряет на стол порнографические лубки, с соблазнительными особами.

– Вон по каким образинам твой ставленник шароебится. А ночью меня чужим именем кличет. Руби ему башку! Руби, не отступлюсь!

Царь отставил рюмку хреновухи, что собрался выкушать перед обедом. А там у него: и солонинка с аджикой, и ветчина, и пироги, огурцы-грибочки.

Отставил, и говорит: – Как ты меня допекла – в самой жопе! И то и это тебе не так. Всё! Кто первый стукнет в парадное, за того и выдам.

И тут: – Тук, тук.

Распахнул он ворота и ахнул – дракон!

Стоит этот тиранозавр – глаз подбит, одна лапка на шее подвязана, крылья пластырем подлатаны.

– Бонжур, Ваш Величетво. – говорит смиренно. – Извините, что потревожил, – я насчет трудоустройства охранником первых лиц.

– Я объяву в жопу ру не давал, – отвечает царь, ласково оглядывая чешуйчатого зятя. – Что случилось, любезный птеродактиль? Жесткая посадка?

Тот вздохнул (донесся запах жвачки): – Нет. Охранял прекрасную принцессу. Явился принц – оглушил. Объект выкрал. Я под сокращение. Впору за гроши лабазы два на два сторожить. А у меня кредит… – добавил совсем уже жалобно.

– Так-так…– потер руки государь.

– Может у вас найдется прекрасная принцесса?

Храпаидол даже не сморгнул: – Есть такая. – говорит.

– Йес! – воскликнул дракон сжимая кулачок. – Йес! – потому что, православные коллекторы, это хуже печенегов блядь.

– Как у тебя с сердцем?

– Здоров, батюшка! У нас строго – медкнижка, все дела.

– Тогда держи! – заорал царь и выпихнул за ворота принцессу.

– А-а! – тонко воскликнула рептилия, не ожидая такой подставы. Закатила глаза и рухнула, воздев конечности, – обморок.

Принцесса с интересом (вовсе кажется не палеонтологическим) приблизилась к впечатлительному телу.

– В-а-у, – прошептала восхищенно. – Крассафчег! – и погладила обморочного по ужасной морде.

– А какие ручищи! – подергала за сухонькие недоразвитие лапки.

– А животик! – огладила по чешуйчатому брюху, и спускается ниже.

– А что за ножки! – похлопала по огромной ляжке.

– А какой…А-а-ах!– ахнула девица, взявшись за то, чем заканчивался дракон. Нет, не за хвост…

– Уф, уф, уф! Уф, уф, уф... – обмахивалась она веером, вся пунцовая от неловкости, и заявила. – Этот мне подходит!

И давай тормошить избранника: – Вставай, миленький. Вставай, заюшка.

Вот вы думаете, дракон вырубился от страха? Черта с два – любовный шок. Вскоре у их завелись детишки…

Так что, каждому найдется пара. А обманом счастья не добыть….Тут и сказке конец.

А. Болдырев.

Найдено на просторах, копипаста.

Имя Евгения Петросяна в народном сознании давно стало нарицательным и ассоциируется со специфическими, если не сказать устаревшими и низкопробными шутками. Однако артист выступает уже более 50 лет, а на его концерты по-прежнему активно приходят зрители, а, стало быть, это кому-нибудь нужно.

“Умный журнал” собрал комментарии людей, которых каким-то странным ветром занесло на концерты Петросяна и выяснил, что за публика там собирается, над чем смеются и в чем секрет такого стабильного успеха Евгения Вагановича.

“В зале аромат застоя”

Практически все, кого нелегкая заносила на концерты и творческие вечера юмориста, отмечали, что публика там довольно возрастная и преимущественно женская. Хотя здесь, как и в любом правиле встречаются любопытные исключения.

“Я не считаю себя физиогномистом, но мне кажется, что большую часть зала составляли люди из провинции, привыкшие смотреть юмориста по телевизору. Рискну даже предположить, что для них поход к легендарному Петросяну составляет большую ценность, чем поход в Третьяковку, или по крайней мере сравним с ней, ведь и то, и то Событие! Средний возраст - 50 лет. Соотношение женщин и мужчин, 7:3”.

“На мероприятие пришла обычная публика, довольно возрастная, однако и здесь можно было встретить, к примеру, красивых молодых женщин в коктейльных платьях. В общем, обычные люди, которых испортили квартирный и прочие вопросы”.

“Были и молодые счастливые парочки. Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что парень может пригласить свою девушку на концерт Петросяна, я подумал, что это анекдот, а вот нет!”

“Люди вокруг похожи на персонажей советских фильмов. В зале стойкий аромат застоя - запах дешевой парфюмерии и бабушек в цветастых платках. В ряду впереди нас все друг с другом знакомы - видимо, билеты раздавали на заводе для культурного просвещения граждан или что-то вроде.

Полные дамы с начесами громко переговариваются, зовут своих. За нами сидит пожилая пара, все время кряхтит. Справа - две сильно накрашенные девушки с лакированными челками и в джинсовых юбках - прямиком из середины девяностых. Слева - девушка постарше в полосатой кофте”.

“На экране — “баяны” из интернета”

Пожалуй, каждый, кто хоть раз натыкался по телевизору на концерт Евгения Вагановича, примерно представляет тематику и особенности его юмора. Но есть ли различия между шутками в телеверсиях и на живых выступлениях?

“Зал взрывается аплодисментами, а на сцену выходят мелкие бесы и строятся по росту.

— Петросян, — говорит один, — на эстраде старожил.

— Кого он сторожил? — спрашивает другой.

У дам истерика”.

“Петросян обличает американский низко­пробный юмор, который к нам экспортируют, и новую моду материться со сцены, уходит отдохнуть, конферансье со скрипочкой объясняет, что сейчас нам будут показаны архивные фото. В разные, говорит, места забрасывала Евгения Вагановича кочевая артистическая жизнь

На экране — “баяны” из интернета, фотографии табличек с названиями городов. И сел. Большие Ляди, Сисетрясево, Скотопрогоньевск. Среди прочих — Давыдов Конец. Всюду знаки”.

“Шутки пошли длинными очередями. "Сменил фамилию на китайскую. Был Шишкин, стал Шиш-вам-дам". В зале оживление, смех. "У меня черный пояс по карате. - А у меня желтая резинка от трусов". Народ давится от хохота”.

“Тонко обыгрываются нюансы языка. "Девушка, вы с училища? - Еще какая", "позор опоздунам", "из села Кукуевка Задолбаевского района", "в эфире хреновости", "пели и танцевали попсу, а псу не понравилось".

Без Елены никуда

Вы, наверное, в курсе, что ни одно выступление корифея не обходится без его супруги и по совместительству верной соратницы в борьбе за улыбку зрителя Елены Степаненко.

Вот уже два десятка лет Евгений Ваганович и Елена Григорьевна развлекают народ диалогами в духе “глуповатый муж и обиженная жена”, “дедушка и внучка” (“внучке”, кстати, в этом году исполнилось 64 года), “покупатель и продавщица” и прочее, и прочее, и прочее.

“Елена Степаненко на сцене была в традиционных образах: маленькой девочки с ужасно писклявым голосом, недалекой женщины. Зал заливался в бурном хохоте, а я искренне не понимал, что же здесь смешного”.

“Супруги сравнили друг друга с лекарствами. Она получила прозвище "елениум", а он "Петросян УПСА". Степаненко заметила: "Я не знаю, как там У ПСА, а у меня Петросян чувствует себя прекрасно". Публика оценила”.

“Люди смеялись искренне, от души”

Если верить очевидцам, то магия толпы на концертах Евгения Петросяна работает феноменально. Настолько феноменально, что со стульев валятся даже самые скептически настроенные зрители, при этом чувствуя себя загипнотизированными.

“Все слухи о том, что монтажеры подкладывают под выступления “смехачей” кадры с ухахатывающимися зрителями на других концертах и даже в других залах, были развеяны. Народ дружно смеялся над “бородатыми” шутками про старушку, работающую в “сексе по телефону”, или про мужа, застуканного женой в объятьях соседки”.

“Знаете, когда слева и справа люди хватаются за животики от таких старых и таких несмешных шуток, и начинают так заразительно смеяться, сложно не удержаться от того, чтобы не улыбнуться”.

“Что стало для меня действительно открытием, так это публика. Она смеялась, действительно смеялась. Никто сбоку не стоял и не поднимал таблички с надписью "смех", люди смеялись искренне, от души. Сзади нас мужчина настолько заходился в хохоте, что вытирал постоянно слезы”.

"Впечатление, как будто находишься на сеансе одновременного гипноза Кашпировского, но на тебя этот гипноз не действует - люди вокруг начинают смеяться, раскачиваться, хлопать, рыдать. А ты сидишь и оторопело смотришь по сторонам”.

“Вы во мне себя видите”

В чем же причина столь долгой и крепкой народной любви к юмористу и вполне стабильной заполняемости зрительных залов?

Некоторые полагают, что здесь срабатывает эффект оплаченного удовольствия: “заплатил - смейся”. Но вряд ли вокруг живет столько алчных людей, да и юмор, построенный лишь на этом принципе не смог бы протянуть столько лет - приелся бы.

Сам артист на одном из творческих вечеров заметил, что мы “в нем себя видим, за что и любим”, в чем, вероятно, не ошибся.

Как однажды высказался публицист и общественный деятель Владимир Голышев: "Юмор - это отражение жизни в кривом зеркале. Вы хотите изменить сначала отражение, а потом жизнь? Очень умно! Давайте-давайте, валяйте…"

Источник: http://www.anews.com/p/71576350