Planescape

Глава I, Глава II, Глава III, Глава IV, Глава V, Глава VI, Глава VII, Глава VIII, Глава IX, Глава X, Глава XI, Глава XII, Глава XIII, Глава XIV, Глава XV, Глава XVI, Глава XVII, Глава XVIII

В ноздри ударил приторно-дурманящий запах разложения. С высоко поднятой головой, небрежно опершись рукой на эфес меча, Баграгриэль гордо вошёл в отпертые ворота.

На какое-то мгновение Проклятый народец опешил. Но только на мгновение, после чего все вернулись к своим прерванным занятиям. Даже здесь, в малюсеньком мирке, состоящем из нескольких десятков соединённых между собой просторных гротов, населённом мёртвыми, кипела жизнь. Основу населения составляли зомби и скелеты, тем не менее попадались, и в весьма большом количестве, приведения, умертвия, вурдалаки и упыри. Все эти существа, несмотря на свой нынешний статус, имели занятия: состояли в страже, участвовали в роли продавцов и покупателей в уличной торговле безделушками, занимались строительством, ремонтом и даже примитивным производством.

От остального подземелья Гроты проклятых отличались, помимо, конечно, наличия сонма фантасмагорических существ, несколькими вещами. В первую очередь — некоторыми, пусть весьма блеклыми, чертами цивилизации. Например, наличием вполне яркой освещённости, достигавшейся в основном за счёт множества факелов, за которыми следили. Цветной плиткой, состоящей из синих, бирюзовых, жёлтых и зелёных паттернов. И, что самое интересное, автокефальной обособленностью от остальных образований, уголков и планов Мультивселенной, заселённых мёртвыми.

Гротами проклятых правила упырица Туанг-Нуа.

— Просим прощения, сир, — к Баграгриэлю приблизилось умертвие (эти существа парили над поверхностью; способность нельзя было назвать полётом, потому как всегда на одной высоте, которую самостоятельно регулировать не могли), насколько он помнил, начальник охраны Гротов. — В первую очередь разрешите от лица всех горожан поприветствовать вас в нашем тихом уголке... Также вынужден осведомиться о цели вашего визита. Позвольте выразить надежду, что вы пребываете в благостном расположении духа... Все мы помним последствия вашего прежнего посещения Царства мёртвых Вечного города... Надеемся, что этот маленький инцидент, произошедший из-за сущего недоразумения, навсегда в прошлом, к тому же...

— Слишком много слов, Фабитеворик. Я к Её Громоподобности, Властительнице могильного холода, Сотворительнице нестерпимой тоски, Похитительнице спокойного сна... тоже много слов. К Туанг-Нуа. С вашей стороны было бы любезно меня к ней сопроводить. Желательно без промедленья.

— Безусловно, сир.

— Багри! Неужто это ты? — к ангелу в съехавшем на радостях набок шишаке подбежал скелет. — Что тебя снова сюда привело? — возбуждённо жестикулировал он руками. — Как Зантия? А Нашка? Поддерживаете контакт с Костей?

— Привет, Калька! — поздоровался ангел. — Тоже рад тебя видеть. Но безумно тороплюсь на приём к Туанг-Нуа. Подожди меня здесь. Перекинемся парой слов на обратном пути.

— Уже жду!

* * *

Тронный зал размещался в обычном тупиковом гроте. Небольшом. Чтобы хоть как-то придать помещению помпезности, на стенах развесили наиболее сохранившиеся гобелены, а по центру поставили массивную костровую чашу, в которой горел огонь. Имелся, правда, деревянный и трухлявый, но тем не менее всё же трон. С замысловатой вырезкой, изображавшей животных из разных миров. Чаще всего это были единороги, львы, змеи и фениксы.

В настоящий момент вместо того, чтобы на нём восседать, Туанг-Нуа предпочитала стоять рядом. Пушистые, до пят зелёные волосы, из которых скелетесса-фрейлина вычёсывала опарышей. Длинные жёлтые клыки. В мёртвых, пожухших глазах притаилась тщательно скрываемая заинтересованность. Шагавшая рука об руку с проницательностью и хитростью.

Властительница могильного холода была облачена в вышитую рунами и узорами вручную тунику, запачканную пятнами спёкшейся крови. В левой руке держала посох, который украшали несколько перьев, привязанных бечевой сверху. На талии вместо ремня ожерелье из черепов мелких животных. На плече дремал енот-зомби.

Сделала знак зомби с опахалами, чтобы остановились. Стоявшие по бокам от неё прислужники послушно замерли.

— Здравствуй, Баграгриэль.

— Мир тебе и твоему народу, Туанг-Нуа.

— Кстати, о мире и покое моего народа. Я вижу, моя магическая игрушка тебя не остановила. А я выменяла её на всю медь, которую мы добыли за квартал...

— Ты о топорике? — пожал плечами Багри. — Остановить, конечно, не остановила, но впечатлила весьма. Достойное приобретение. Было.

— Итак, тебе вновь что-то понадобилось, дитя света... Что же на этот раз?

— Не стану врать, что зашёл просто потому, что соскучился. Хотя и не без этого, конечно же. Тебе не приходило в голову устроить какой-нибудь приём? С удовольствием пришёл бы к вам, например, на бал.

Упырица внезапно расхохоталась. Опарыши сами посыпались на пол от сотрясений, вызванных её хохотом. Фрейлина-скелетесса замерла с гребнем в костяшках, оставшихся от пальцев.

Ангел удивлённо поднял брови. Не ожидал такой бурной реакции на свою незамысловатую шутку.

— Ты мне нравишься, Багри... Как всегда ироничен, хотя я слышала... Ну, не стану проявлять нетактичность... И нравишься не только этим. В прошлый раз мы уже заключали небольшую сделку. Ты выполнил свою часть обещания сполна...

Ангел молча пожал плечами.

— Говори. Или что-то секретное? Мне отослать своих людей?

— Если нетрудно.

Она стукнула посохом, и вскоре они остались одни.

— Выкладывай.

— Вот, — он достал из нагрудного кармана карточку с портретом. — Должен был недавно к тебе поступить в качестве зомби. Взгляни.

Похитительница спокойного сна мельком посмотрела на изображение.

— А... Абдул Альхазред... Безумный араб. Хочешь допросить?

— В точку.

— С пристрастием?

— Если по-другому не получится.

— Я поняла.

Туанг-Нуа снова хлопнула посохом и в ответ на вопрошающе вытянутый череп своей фрейлины коротко приказала:

— Зови Тонжу, Буа и Распута. Пусть приведут с собой новенького, Альхазреда.

Фрейлина мгновенно исчезла.

— К тебе тоже будет маленькая просьба. Подойди поближе. Мне нужно, что никто не услышал и тем более не узнал. Так пойдёт?

— Насчёт конфиденциальности по рукам в любом случае.

— Тогда слушай...

* * *

Вскоре три самого зверского вида скелета притащили того, ради которого Баграгриэлю пришлось совершить предпринятое путешествие.

Упырица приказала свирепой троице отойти к входу в грот.

Ангел внимательно рассмотрел собеседника. Тщедушный, с лысиной на землисто-оливковой коже черепа. В истрепанных лохмотьях. С множеством ран, самой большой из которых была рана на животе.

— Как погиб? — спросил Бродяга.

— Вертолёт, — коротко ответил Абдул.

— Говорить будешь?

Араб осклабился, показав жёлтые, гнилые зубы.

Задумался. Отрицательно покачал головой.

— Не будешь? — удивилась Туанг-Нуа, подняв посох, для того чтобы ударом о плиты позвать слуг.

— Обожди, — попросил Багри. — Ты что, ещё не освоился? Ты мёртв и застрял здесь из-за того, что натворил за всю свою жизнь в Протосе... Какой смысл молчать?

— Смотри, — он достал из кармана ещё одну карточку. — Этого человека зовут Роман Урсулов. Он из Редгарда. Собирается угнать самолёт. Звонил тебе несколько раз. До того, как ты умер, естественно. О чём вы говорили? Он угоняет самолёт для вас? Вы должны его сбить?

Зомби насупился и продолжал упрямо молчать.

— Ну?

В ответ молчание.

Багри вздохнул и кивнул Туанг-Нуа, до сих пор державшей посох на весу.

Удар посоха о плиты. Троица прибежала мгновенно.

— Вырвите ему глаз!

Не обращая внимания на крики, в том числе состоящие из обещаний говорить, ему вырвали глаз.

Тонжу и Буа держали, Распута рвал своими длинными костяшками, бывшими когда-то пальцами. Вырвал и передал своей госпоже.

— Смотри, — показала его собственный глаз Альхазреду Туанг-Нуа. — Теперь ты зомби, а не человек, и существуешь по другим законам... Его можно вставить обратно, и всё станет, ак было.

— Да, да, моя милостивая правительница и господин... Я всё расскажу, — истошно завопил безумный араб.

Из пустой глазницы текла отвратительная желтоватая сукровица. Судя по запаху, гнилая.

— Ты ошибся, — медленно проговорила упырица. — Я не милостивая.

Она бросила глаз на пол и одним движением раздавила глаз каблуком. Он смычно лопнул, запачкав несколько плиток белесоватой жижей. Альхазред истошно завопил, захрипел и повис на руках скелетов-громил.

— Вырвите ему второй глаз, — холодно приказала Сотворительница нестерпимой тоски.

После того, как приказ был исполнен и араб повторно приведён в чувство, она продолжила:

— Если расскажешь, как надо, я верну глаз. Но если мне или белому господину хотя бы на волос покажется, что ты врёшь, раздавлю, как первый... Ты понял?

— Я расскажу, всё расскажу! — торопливо, но беспомощно водил по сторонам невидящим лицом с пустыми глазницами Абдул Альхазред. Его глаз в руке Туанг-Нуа, однако, похоже, продолжал видеть.

Возня и крики разбудили енота-зомби. Он соскочил на трон и сонно заозирался вокруг.

— Что везёт самолёт?

— Я не знаю, правда, не знаю! Прошу, не надо сжимать глаз, моя повелительница! Никто не знает! Но это очень, необычайно важный груз! Наша задача — встретить его и сопроводить до границы.

— Куда? — сложил руки на груди ангел.

— В Эль-Корник.

— Вы собираетесь сбить самолёт после того, как груз будет у вас?

— Нет, господин, нет! Раньше мы даже не знали, что спуд собираются привести самолётом! Недавно случайно подслушали! Наша задача состояла в том, чтобы встретить людей, которые нам его доставят. Этот самый груз... Сопроводить к нему других, очень опасных людей, устроить им встречу... И осуществить охрану... И первых людей, и вторых, и самого спуда. Конечно, провести. До границы. После получить за свои услуги плату... Очень хорошую и щедрую, если верить обещаниям...

— Где встречаетесь?

— Недалеко от Фаргарта...

— Насколько недалеко?

— В тридцати двух километрах от него!

— На карте показать сможешь? — Баграгриэль снова полез в нагрудный карман, нащупал карту и замер, ожидая ответа.

— Да, смогу...

— Туанг-Нуа, наведи его глаз на карту.

— Как скажешь.

— Вот здесь, господин... В этом овражке прямо посередине — замаскированный вход в подземелье... Бывшее бомбоубежище вот этой брошенной деревеньки... Прямо в нём!

— Ясно. Что знаешь об Урсулове?

— Я просто вёл переговоры... Никогда его даже не видел.

— Когда должна была быть встреча?

— Я не знаю, от меня держали в тайне... Но не раньше двадцатого числа, это точно, клянусь вам, господин, я подслушал!

— Что ещё знаешь?

— Больше ничего, мил... жестокий господин.

— Всё.

Властительница могильного холода театрально размахнулась, как и в прошлый раз, для того чтобы кинуть глаз на плиты.

Араб завопил и затрясся.

— Зачем? — прервал её Багри. — Было бы несправедливо раздавить второй глаз. Он же всё рассказал.

— Как скажешь, дитя света, — пожала плечами Туанг-Нуа и отдала глаз Распуте, небрежным знаком указав, что его следует вернуть на своё место.

©Ярослав Калака

Партия по Планшкафу, делёная на четверых игроков с разными сюжетными ветками, пока играет один - остальные скучают, или комментируют.

И вот, вор заходит в подземелье, крадучись идёт по тёмному промозглому коридору и в какой-то момент решает повые... вспоминает, что под землей могут быть огромные черви-монстры и решает, что идти с кинжальчиком - не самое оптимальное решение. Но вор продуманный прокачанный, посему применяет чары на оружие. А оружие у него карачевое, меч сделан гитзераевскими мастерами и с помощью проверки характера может менять размер и форму путём передёргивания, по поводу чего партия уже не раз отпускала ехидные комментарии.

- Лёгким движением руки я превращаю свой кинжал в полуторный меч!

Бросок: не проходит проверку.

- Блин.

Через пару метров становится темнее.

- Я всё-таки хочу превратить свой кинжал в полуторный меч!

Бросок: опять неудача.

- Да блин!

Кто-то с соседнего дивана (участливо):

- Холодно, наверное, в подземелье...

Партия угорает и ещё пять минут всячески подкалывает сопартийца на тему причин, по которым может не вставать кинжал.

Спустя полчаса вор выполняет свою миссию, без единой драки выходит из подземелья и говорит, глядя на меч с толикой ненависти:

- Сука, я хочу чтобы ты превратился в полуторный меч!

Бросок: успех.

Партия (едва ли не единогласно):

- Ну конечно, снаружи-то теплее!

Он прошёл что-то около ста метров по пустынному двору. Судя по всему, покинутому довольно давно. Далее запетлял (полагаясь скорее на интуицию, чем на внешние ориентиры) по лабиринту переулков, состоящих из полуразвалившихся стен. Спустя некоторое время попал на пустырь, заваленный строительным мусором. Мгновенно понял, что здесь не один. С тоской посмотрел на ножны, в которых томился теперь совершенно бесполезный пылающий меч. Как бы он помог! Крепко сжал в левой руке стальной — Баграгриэль был левшой.

Сначала увидел всего лишь одну пару глаз. Затем ещё несколько пар, горящих красным, хищным огнём.

Напали друг на друга мгновенно, как коты. Он, едва успев сделать финт, заскрежетал зубами. Пять его противников двигались быстро, очень быстро! Конечно же, магия. Почему им можно, а ему нельзя? От природы обладающие тщедушными, но очень быстрыми телами, крысолюды или, как их ещё называли, крысюки увеличивали с помощью магии скорость своего движения настолько, что превращались для человеческого взгляда просто в размытую тень. Бродяга завертелся волчком, ловко лавируя между груд мусора, привычно уклоняясь от ударов. Лязг железа звучал непрестанно. Занял оборонительную позицию. Изучал противника. Знал, что превосходит его в выносливости. Родной мир Баграгриэля насчитывал пять измерений, что позволяло ему во всех мирах, основанных на меньшем количестве координат, передвигаться с помощью минителепортаций. Но не здесь, не в Клетке, где магия, любой лепесток её букета, пёстрого и великолепного в своём многообразии, был строго-настрого запрещён. Точно так же, стоит ему воспользоваться своим мечом, встреча с Хозяйкой неминуема. И тогда... Он хорошо знал законы, обычаи и уклад Вечного города.

Сделав вид, что устаёт, постепенно, на первый взгляд случайно, выбрал самое ровное и свободное от куч мусора место на пустыре. И внезапно перешёл в наступление. Крысиная голова одного из крысюков слетела с плеч как бы невзначай. Широко полоснув мечом, он выбил рапиру из рук второго. Ряды противника дрогнули. Крысолюды засуетились, замешкались. Перестали верить в своё превосходство. И стали делать ошибки. Третьего ангел разрубил от плеча до таза. И замер, нервно сглотнув. Окружность пустыря зажглась, как гирляндами, угольками глаз. Сколько их? Четыре, три или пять десятков?

Баграгриэль замер и медленно принял позицию фехтовальщика. Оставшиеся двое сбежали к своим родичам. Почему не нападают? А, вот почему. Стиснул зубы после того, как ощутил вибрацию от шагов великана, шагавшего к нему навстречу. Величиной с двухэтажный дом, в руках — гигантская алебарда.

Ангел на мгновение закрыл глаза. Стоило выбросить зубочистку, которая у него в руках, и достать из ножен свой настоящий, огненный меч. Будь что будет. Диббук приблизился к нему на расстоянии десяти шагов. Замер, примеряясь перед атакой. Дал себя рассмотреть. Было что.

Если не считать трёх крысюковых голов, а монстр был трёхголовым, громадная фигура целиком состояла из сросшихся между собой крыс. Из них были руки и ноги, туловище. Намертво скреплённые между собой застывшей наподобие цемента субстанцией, состоящей из крысиного помёта и рвотных масс этих грызунов, с помощью магии успешно образовывали единый организм. Вся эта махина двигалась несколько неуклюже, но тем не менее достаточно быстро, чтобы убивать. От наточенного лезвия исполинской алебарды отражались отблески далёких фонарей.

Чудовище сжалось для броска вперёд. Багри схватился за рукоять меча, в то же мгновенье услышав в голове возглас: «Стой!» Послышался всепроникающий треск, сопровождаемый блеском множества молний. Стало холодно, быстро, всего за мгновение, настолько, что захотелось укутаться в самую тёплую шубу.

На середину пустыря вышла она — синекожая хозяйка магазина, который недавно посещал ангел. Именно её рукам и таланту принадлежало только что сотворённое заклинание Frigus. Кроме них двоих, все остальные были парализованы мощным заклинанием заморозки. И крысюки, и их великан замерли, покрытые инеем, без единого движения.

Подошла к нему. Успела очень вовремя со своим возгласом, ещё миг — и он достал бы из ножен свой огненный меч.

«Дай!» — мелькнуло в его голове.

Он протянул ей стальной меч. Она взяла и подошла к диббуку.

Ударила мечом в ногу. Безрезультатно. Очевидно, старалась отрезать — неясно, с какой целью, — кусок. Выковырять хотя бы одну крысу. Потеряв терпение, подняла меч параллельно поверхности. Резко воздев руки к небу, начала читать заклинание. Абсолютно бесшумно, вокруг не прозвучало ни единого звука. Тем не менее Баграгриэль слышал всё до единого слова. Не сомневался: кроме него, внутри своего сознания их слышали все существа, находящиеся поблизости.

В результате чар меч увеличился в размерах и превратился в огромный фламберг с двойной гардой. Окружённый зелёной, вероятно ядовитой, аурой. Теперь ей с лёгкостью удалось вырезать из диббука крысу. Ещё одно заклинание, и крыса, выйдя из анабиоза, ожила. Из мест, которыми соединялась с великаном, частью которого только что была, потекла кровь.

«Ключ», — прозвучало в мозгу Багри перед тем, как она передала ему, держа за хвост, визжащую и извивающуюся крысу. «Туда», — указала она на арку в конце двора.

— Спасибо, — кивнул ангел.

Продавщица нахмурила брови, повернулась к нему спиной и зашагала прочь. Неожиданно остановилась. Казалось, мгновенье — и она обернётся. Но нет. Не обернулась. Продолжила идти. А ангел снова зажмурился, стараясь вспомнить, где он уже видел эту походку и фигуру. С точностью мог представить, как женщина с фиолетовой кожей обернётся. Как будто видел это прежде десятки раз. Но она не обернулась. А Багри действительно надо было идти. Он, скользнув взглядом по до сих пор остающимся без движения фигурам диббука и крысолюдов, шагнул в арку, служившую порталом.

* * *

Около ста уровней подземелья предстояло преодолеть путнику, чтобы достичь врат, за которыми начиналось Царство мёртвых Вечного города. Портал же перенёс Баграгриэля прямо к воротам.

На несколько мгновений замер в кромешной темноте. Как следует прислушался. Постепенно стал различать звуки. Где-то очень далеко на разный манер шумела вода: капала со сталактитов, журчала в подземных ручьях, падала в водопадах. Хлопали, тоже далеко, крыльями летучие мыши. Обычный шум подземелья.

«Неужели? — пронеслось в голове ангела. — Обойдётся хоть на этот раз?».

Но нет, он ошибся. Спустя мгновенье услышал свистящий звук за своей спиной. Именно такой, какой рождают сталь и воздух, если первое с нещадной скоростью разрезает второе. Телепортировался, интуитивно выбрав направление. Появился на три метра левее того места, где стоял прежде. Радуясь, что теперь не стоит опасаться последствий, используя свои способности. Что-то, если судить по звуку, железное, массивное и острое пронеслось там, где около сотой доли секунды назад была его спина. Бродяга выхватил меч. Пламя огненного клинка осветило противника — внушительных размеров секиру. Того, кто ей управлял, видно не было. По крайней мере, пока. Примерившись, секира снова взяла курс. Засвистел рассекаемый воздух. Ангел снова телепортировался.

В следующий раз попробовал отбить огромный топор своим мечом. Оружие покачнулось, потеряло скорость... И всё. Никакого вреда. Несмотря на то, что он вложил в удар все свои силы... А оно развернулось, примеряясь для очередной атаки. Багри нашёл время, чтобы осмотреть грот. Та же самая обстановка, что и в прошлый раз. Почти ничего не изменилось. Искорки соображения заблестели в его глазах — он уже знал, что делать.

Началась игра в кошки-мышки. Ангел старался произнести заклинание, но каждый раз секира не давала успеть: приходилось телепортироваться и начинать сначала. Баграгриэль начал заметно терять силы, в то время как его стальной противник не знал, что такое усталость. Наконец, используя геометрию зала, то есть переместившись в такое место, наведение на которое требовало максимальное количество времени, ему удалась закончить заклинание Flint. Захрустел пламенем один из факелов — вокабулярная магическая формула всего-навсего воспламенила горючий материал. От усталости еле держался на ногах. Наверное, из-за этого спрятал в ножны меч, чтобы не тратить сил на то, чтобы удерживать его в руках.

Наступил момент, когда он телепортировался с опасной задержкой: лезвие секиры коснулось плаща на груди, и всего волоса не хватило для того, чтобы достигнуть плоти. Огромный топор: дрожал от нетерпения, испытывая жажду крови. Казалось, финал предрешён: уже давно вследствие катастрофического упадка сил Бродяга телепортировался хаотично, бездумно и на маленькое расстояние. Он уже не выжидал момента, чтобы оставить оружие в дураках, исчезнув в самый последний момент. Вскоре открылось, почему. Когда он не смог переместиться с первого раза, стало ясно, что каждый последующий выпад секиры может стать финальным. Грациозно развернувшись в очередной раз, со звонким, обрастающим эхом свистом секира начала очередной смертоносный бег. У начальника оперативной группы снова не получилось телепортироваться с первого раза. Оружие пело рассекаемым воздухом, захлёбываясь предвкушением победы. Десятая доля мига отделяла его от долгожданного сокрушающего удара. Точно в цель.

Но Баграгриэль даже не стал пытаться телепортироваться повторно. Изящным движением ушёл вбок. Движением, показавшим, что вся его усталость была всего лишь напускным притворством. Секира на полном ходу с оглушительным грохотом врезалась в сталагмит, спиной к которому он стоял меньше мгновения назад. Намертво, прямо в середину результата многотысячелетнего отложения солей. В мгновение ока Багри выхватил меч и отрубил у топора ручку.

Как и всякое оружие, созданное магическим путём, потеряв целостность, оно просто растаяло в воздухе, предварительно превратившись в серое облачко. Баграгриэль подбежал к полуистлевшему гобелену, висевшему слева от ворот, и широким взмахом отрубил его от крепежа. Тот незамедлительно рухнул вниз. За ним на полусогнутых ногах, чтобы уместиться в нишу, стоял скелет в медном шишаке. Хотел было попытаться вынуть меч, но ангел широким взмахом меча превратил его в груду костей. Поднял череп.

— Здравствуй, Сейми. Вот так, значит, ты встречаешь старых друзей.

— Здравствуй, Баграгриэль, — осклабился череп, заискивающе мигая зелёными огоньками в глазницах.

— Остальные — строиться! — скомандовал ангел. — Живее! У меня, в отличие от вас занятого настоящим делом, лишнего времени нет!

Из-под гобеленов, виновато шурша, выползли остальные скелеты. Три, но уже, в отличие от Сейми, в железных шишаках.

— Становись! — беспрекословным тоном, ледяным и презрительным, скомандовал Бродяга. — Это, стало быть, твои подчинённые. Так?

— Так, — согласился череп.

— Но секирой управлял только ты. Так?

— Так, — снова согласился он.

— Как вычислил, откуда управление понял?

— Догадываюсь... в видимых секторах разворачивал точнее, верно?

— А зачем мне понадобился факел? Именно этот, из всех что вокруг?

— Свет от него ложится под таким углом, что тень маскировала сталактит...

— Верно. И последний вопрос: зачем на меня напал? Ведь знал, что здесь не случайно. Точнее, что тут знать, когда я уже приходил? Не помнишь, чем закончилась наша последняя встреча?

— Отлично помню... Пожалуйста, не зашвыривал мой череп снова так далеко... Не зашвыривай его вообще. Ты и так меня разрубил. Собираться снова — такое долгое и утомительное занятие... Это ведь моя работа... мой долг... Прояви доброту, а?

— Всегда считал, — взвешивал в руке череп ангел, — что доброта особенно хороша только тогда, когда идёт под руку со справедливостью.

— Мы же знаем, Бродяга, как они редко бывают вместе...

— К сожалению, ты прав, Сейми. В таком случае предпочитаю справедливость. Кстати, кто дал тебе право так меня называть? Так вот, её соблюдение и есть моя работа, да и долг тоже... К тому же, заметь: я же не разрубаю твой ненаглядный череп на куски своим мечом, зная, что это оборвёт твоё существование в твоём нынешнем виде.

Как следует размахнувшись, ангел зашвырнул череп в средний, один из трёх, проходов, ведущих в грот с воротами. Сейми завопил, загрохотал. Наконец, судя по непрекращающемуся воплю, постепенно удаляющемуся от слушателей, провалился в какую-то бездонную пропасть.

— Хм, всё-таки, наверное, разбился на части, — заметил Баграгриэль, обращаясь к оставшимся стражникам-скелетам после того, как вопль стих. — Прошлый раз я кидал его, кажется, в левый проход. Вот почему я придерживаюсь консервативных воззрений. Скоро у вас будет новый начальничек... Чего стали? Отоприте мне ворота!

Скелеты мигом принялись выполнять его приказ. Серебряный ключ Дайри не понадобился.

©Ярослав Калака

Глава I, Глава II, Глава III, Глава IV, Глава V, Глава VI, Глава VII, Глава VIII, Глава IX, Глава X, Глава XI, Глава XII, Глава XIII, Глава XIV, Глава XV, Глава XVI

Спустя десять минут ангел вышел из бара. Во внешнем облике произошло изменение: наряд дополнила котомка под цвет плаща. Вместительная, но почти пустая. Пружинистой и уверенной походкой Баграгриэль прошёл несколько домов, никого не встретив на своём пути. Оглянувшись, отыскал взглядом почти полностью заросший шипастой лозой флигелёк с красной черепичной крышей. Один из многочисленных магазинчиков, работавший без перерыва и выходных. Вошёл внутрь. Запах свежеиспечённого хлеба, исходящий от груды лепёшек, лежащих на деревянном лотке, защекотал ему ноздри и заставил попытаться вспомнить, когда он ел.

Помимо хлеба в лавочке, бывшей по своему происхождению бакалеей, могли предложить нехитрый ассортимент снеди и выпивки. Зная, что её бессменная продавщица не отличается многословием (бесценное качество, когда самому охота помолчать), он ограничился кивком. Получил такой же кивок в ответ.

Баграгриэль почему-то вздохнул. И зажмурился. Словно последний луч солнца на закате, его разум осветил отпечаток ассоциаций. Только на мгновение, чтобы затем исчезнуть, подобно тому, как рассыпаются в небытие первые ноты музыкального мотивчика, который так и не удалось окончательно вспомнить. Испытывая досаду на свою память, в поисках прозрения он молча принялся осматривать стоящую перед ним женщину.

С отстранённым взглядом, стоя возле прилавка, она ждала, что он выберет.

Вечный город всегда был полон самых удивительных личностей со всех уголков Мультивселенной. Кто-то поражал своим видом или происхождением, другие умениями или опытом, иные образом жизни. Были такие, что удивляли всем.

Так что ничего удивительного в том, что в данном случае внешность и наряд хозяйки были яркими и экстраординарными. Тёмно-синяя, почти фиолетовая кожа. Жёлтые глаза. Цвета морской волны, под цвет кожи, туника с золотисто-оранжевым узором, явно имевшим скрытый смысл. В её нижней части имелась сеть прожилок цвета лазури, излучающая слабый свет. Золотые на руках браслеты, на пальцах — кольца. Замысловатый головной убор, переплетённый с волосами цвета воронова крыла. На плечах накидка такой длины, что едва достигала локтей, искусно сделанная из больших перьев неведомой птицы. Каждое из них плавно меняло цвет от чернильно-чёрного у основания к бледно-оранжевому у кончика. Под ней, но поверх туники прозрачный плащ неуловимого небесного оттенка с исполинскими манжетами. С вышитыми по окружности чёрными кружевами. Флюоресцировал нежно-бирюзовым цветом, освещая некоторое пространство вокруг своей хозяйки.

Ангел принялся молча указывать на товары, выбирая преимущественно продукты первой необходимости. Не забыл о спиртном и деликатесах. Упакованными вышло два громадных бумажных пакета. Так же молча расплатился столбиком монет. Затем сгрёб пакеты и вышел на улицу.

К этому времени окончательно стемнело. Дело шло к антикульминации.

Аккуратно, как будто боялся споткнуться, Баграгриэль, свернув с улицы, начал пробираться дворами. Немного поплутав, отыскал нужный дом — старую развалину, покосившуюся от времени. С малюсенькими круглыми оконцами, запылёнными до такой степени, что казалось сомнительным, что они способны пропускать свет даже днём.

Помедлив, постучал условным стуком в изъеденную термитами деревянную дверь. Замер в ожидании. Спустя двадцать секунд дверь робко приоткрылась, как бы приглашая войти.

— Багри! — вздох радости прозвучал в тот момент, когда ангел запирал за собой дверь на засов.

С первого же взгляда было видно, что хозяйка, с искренним счастьем встречающая неожиданного гостя, бедствовала.

Впалые щёки, простая невзрачная одежда, единственным достоинством которой было чистота. Угловатая фигура, намекавшая на голод.

Более чем скромное убранство каморки неприглядно демонстрировало обескураживающую простоту бедности. Состояло из голого стола, сбитого из грубых досок с одинокой незажжённой свечой, топчана, на котором спал ребёнок, очага, в котором тлели угли, освещавшие жилище багряным сумраком, нескольких нелепых табуретов и пара деревянных полок с пустой кухонной утварью.

— Я так молилась, чтобы ты... не забыл о нас...

— Я и не забыл, — он поставил пакеты на стол, — но не мог прийти раньше.

— О! Баграгриэль! Мы всё доели ещё позавчера... Это... еда... — не в силах сдерживаться, женщина заплакала.

Слёзы заблестели на её выделявшихся на худом лице глазах, упоённых счастьем и радостью, которые дарил ей его визит.

— Я... Я... Я...— всхлипывала она, не в силах продолжить, плач и надрыв душили её, заставляя слова застревать в горле.

— Давай присядем, — предложил Бродяга.

Они присели на табуреты. Ангел взял её за руки.

— Ну же... Успокойся!

— Я много думала, Багри... Я теперь всё время думаю... Об искуплении... и иногда о том, почему ты не забываешь о нас...

— Поешь.

— Без него не могу, — кивнула она на ребёнка. — Разбужу его сразу, как ты уйдёшь. Он так голоден, что еле уснул... А ты? Перекусишь? Прости, что пытаюсь накормить тебя твоей же едой. Скажи мне, хочешь есть?

— Нет, — соврал Багри. — Но выпью. Дай мне кружку и вон ту тёмную бутыль, которая торчит из пакета.

— Держи... Вот... Я подброшу немного дров...

Дрова весело затрещали в очаге. Казалось, комната повеселела вслед за хозяйкой.

Багри налил себе в кружку виски. Попробовал напиток.

— Я стала надеяться, Багри, — продолжила женщина. — Лютая мгла становится не такой страшной. Страдания убеляют всё, даже пепел и сажу внутри моей души.

— Вижу. И знаю, как темно на дороге человеческого сердца.

— Я стала... видеть, а не смотреть. Чувствовать, а не ощущать. Слушать, а не слышать... Мне трудно выразить словами, стараюсь, но звучит всё равно нелепо... Раньше не верила, что смогу, но теперь… — слёзы снова потекли по её щекам.

— Не могу ничего сказать о сроках. Есть пути изменить всё что угодно, даже себя. Свою сущность... И свою судьбу. И не только — тех, кто рядом, явно или незримо вокруг тебя. Но всё это требует времени и сил. Иногда нечеловеческих. Где-то глубоко внутри себя мы знаем, куда, в какую сторону необходимо идти. Всё дело только в уже сделанных и ещё оставшихся шагах... В том, что чаще всего нестерпимо больно идти этим путём, невероятно трудно сделать самый первый шаг... Теперь ты понимаешь, о чём я?

— Теперь да. Но было время...

— Было, — оборвал её ангел. — Возьми, — он вложил в её руку мешочек с монетами. — Есть один маленький подарочек. Узнаешь завтра. А теперь мне пора, — он поставил на стол пустую кружку.

— Ты ведь ещё...

— Да, я приду, — грустно улыбнулся он.

Встал из-за стола и отпер дверь.

— Хорошенько запрись.

— Мы будем ждать.

Он устало кивнул. Подобие улыбки тронуло губы. На улице полной грудью вдохнул воздух. Следовало поспешить.

Фонарщики принялись за своё дело: один за другим зажигались фонари. Их белые и жёлтые огоньки вспыхивали то тут, то там, даже вверху, значит, смог почти рассеялся.

Баграгриэль торопился, почти бежал. Внутренне клял себя за малодушие, что позволил себе потерять столько времени.

Наконец среди стен отыскал нужный ему дом. Из жёлтого кирпича с покатой крышей. Воровато оглянувшись, убедился, что поблизости никого нет. Только тогда приложил к стене руку и тихо позвал:

— Майкоб!

Дом медленно ожил. Глаза-оконца замигали после долгого сна. Рот, сложенный из кирпичей, приоткрылся в зевке.

— Баграгриэль, — тихим басом загудел он. — Я видел чудесный сон... Ко мне пристроили такую симпатичную мансарду...

— Здравствуй, Майкоб!

— Приветствую тебя, Бродяга!

— Рад тебя видеть... Как дела?

— Старею, Багри... Крыша прохудилась... Коптильня на чердаке теряет свои кирпичи... Подвал обвалился... Как так вышло, скажи? За что меня бросили? Уже много лет мои стены не слышат человеческих голосов. Дубусы косятся на меня, и я чувствую, что не за горами тот день, когда они разберут меня на кирпичи, чтобы из них построить новый дом... Скажи, а как ты, мой мальчик?

— Как тебе сказать, старина? — вздохнул ангел.

Хотел отделаться общими словами, но не стал. Просто замолчал.

— Не хочешь говорить?

— Сам не знаю. И хочу, и не хочу. Я очень устал, Майкоб. И перестал видеть смысл в том, что делаю и к чему стремлюсь...

— Баграгриэль... все вы, ангелы, в той или иной степени потешаетесь над людьми. Да-да, даже не спорь, уж я-то знаю... Над их коротким физическим веком. Над их многочисленными падениями и ошибками. Нелепыми поисками предназначения и желанием найти смысл своей жизни. Уморительными потугами узреть картину бытия, имея в своём распоряжении лишь крохотный кусочек пазла. Над их смутными предчувствиями мироздания, неглубокими и смешными. И самое главное, над тем, что они сомневаются и даже не верят, что, по сути, бессмертны. Не говоря уже о том, что во время своей первой жизни никак не могут понять, что у ждущей их вечности свои неукоснительные правила и неумолимые законы. Осознать, что самые кардинальные вопросы человеческого бытия на самом деле заключены совершенно в иной плоскости, которая находится именно за теми рамками, за которые они никак не могут или не хотят выглянуть... Не в вопросах иллюзорности смерти или бесконечности это самого бытия, а в его качестве... Смеётесь и не понимаете, как вы на них похожи. Я вижу твою боль, Багри, но разве моя мудрость mea culpa? Я видел столько поколений людей... Равно как и большое количество других существ... Все такие разные и такие похожие, Бродяга... Не забывай, что я здесь с самого начала, с момента рождения города, который совсем не зря зовётся Вечным. Ты хочешь, чтобы я говорил дальше? Правда ведь не всегда нужна. Да и у всех она хоть и на самую малость, но всё же своя... Считаю, что правду нужно открывать бережно, как коробочку с обручальным кольцом, а не швыряться ею, словно снежками из мокрого снега... Так мне продолжать?

— Да, Майкоб, — кивнул головой ангел, чувствуя, что на душе у него становиться легче и просторнее.

— У тебя было трудное тысячелетие, Баграгриэль, — загудел далее дом. — Целая серия из неудач и неправильных решений... Что плохого в расплате? Сам знаешь, что это тропинка, которая ведёт из самого глубокого ущелья на вершину самой высокой горы.

— Знаю.

— Ты потерпел фиаско. Растерял своё могущество. Спустился на самые нижние ступени своей карьеры... Почему так вышло, Багри?

Ангел склонил голову и молчал. Где-то вдалеке фонарщики, сбившиеся для безопасности в многочисленную ватагу, зажигая один фонарь за другим, тихонько напевали песенку, давно ставшую их гимном.

— Это вышло не из-за твоей подлости. Или малодушия. Или гордыни. Нет. Конечно, не без излишней самоуверенности и чрезвычайной самонадеянности, помноженной на твою индивидуальность... все мы индивидуальны, не так ли? Но я не сомневаюсь, что изначально огонь твоей души просто дерзал большего, чем другие. Хотел внушительнее и весомее, чем у остальных... Твоё сердце изнывало в желании угодить Творцу ярче и лучше, чем это получалось у всех. И в чём теперь тебя обвинить, когда всё давным-давно прошло и все всё забыли?

— Не всё, — вскинул голову ангел. — И не все.

В его взгляде царило искреннее удивление. Он в задумчивости потёр лоб, не сводя взгляда широко распахнутых глаз с дома, покачивающегося, перекладывая каждый свой кирпичик с места на место в такт словам.

— Значит, почти всё. И в подавляющем большинстве — все. Нам только кажется, что связанное с нами окружающие помнят так же крепко, как мы сами. Обычное тщеславие, банальный эгоцентризм, не более того... Ну, помнят, конечно, самые пустые и подлые. Бесплодные, словно булыжники на мостовой. Чтобы при случае уязвить, потому как более ничего и не могут... Не удивляйся. Это Клетка. Перекрёсток миров. Стены этого города воистину шепчут о том, что творится в самых отдалённых уголках Мультивселенной...

— Мои ученики... — начал было он, но тут же замолк, плотно сжав губы.

— Знаю. Давно превзошли тебя. Выросли. Предали забвению. Спорят и не прислушиваются к твоему мнению... Не так ли? Еврисфея делает вид, что забыла, что она была твоей ученицей... А самый первый, самый блистательный твой ученик, твоё, если иметь в виду области знания и воспитания, самое яркое и талантливое детище, предал тебя остракизму... И, даже более того — занял твоё место.

— Оу, откуда? — перебил, не выдержав Баграгриэль. — Откуда ты всё это знаешь, Майкоб?

— И не только это, мой юный друг... — дом защёлкал кирпичами, чтобы изобразить подобие улыбки. — Поверь мне, не только это... Но ведь у тебя есть эта несравненная звёздочка, жемчужина из пучины Мироздания — Зантия... И есть Нашка. Не их вина, что ты потерял во всех веру. Потерял, разрази молния мой дымоход, даже веру в себя и своё дело. Знаешь, сколько поколений людей видели мои стены? Сколько историй они слышали? Сколько любимчиков у меня было? Зачем их холил и лелеял? Почему ни один не пришёл меня проведать? Было время, я их ненавидел. А сейчас просто тихо и грустно люблю... И скучаю так сильно, если б знал... Что скажешь, мой мальчик?

— Спасибо, Майкоб. Не допущу твоего разрушения. В это поверь!

— Поверю. Если ты поверишь в себя, — Майкоб подмигнул глазом-оконцем. — Но для этого необходимо, чтобы кто-то сначала захотел во мне жить. Ну, да я тебя заговорил. Ты к Туанг-Нуа?

— Да.

— Подожди...

Дом задрожал, и спустя несколько секунд откуда-то сверху, вероятно с чердака, упал меч. Самый обычный.

— Возьми. Твоим магическим не воспользуешься, а поблизости стали замечать слишком часто крысолюдов.

— Спасибо, — поднял меч ангел.

— Портал тот же. А вот ключ новый... — сделал драматическую паузу Майкоб.

— Какой же? — раздражённо вздохнул Бродяга.

— Крыса. Живая крыса.

— Ну да, конечно.

Дом снова завибрировал. В то же мгновение стена справа от Майкоба задвигалась, словно живая. Вверху из кирпичей сама сложилась маленькая кирпичная арка, а в ней небольшая деревянная калика.

— Входи... Но будь осторожен.

— Спасибо, Майкоб. Увидимся.

©Ярослав Калака

Глава I, Глава II, Глава III, Глава IV, Глава V, Глава VI, Глава VII, Глава VIII, Глава IX, Глава X, Глава XI, Глава XII, Глава XIII, Глава XIV, Глава XV

Суточные циклы течения времени Протоса и Города дверей не совпадали. Портал перенёс Баграгриэля в переулок Скорби. Материализовавшись, он столкнулся плечом к плечу с другим существом, так же, как и он, пришедшим из другого плана, в то же самое мгновение, что и он. Огненный меч, несмотря на ледяные ножны, завибрировал и запылал ярко-оранжевым огнём. Демон, с которым он невольно столкнулся, зашипел. Испуганно и агрессивно. Покосился на оружие ангела. Схватился за рукоять своего меча. Не знал, что здесь им невозможно воспользоваться без самых катастрофических последствий? Вряд ли.

Изогнутые чёрные рога. Огонь, извергаемый из пасти. Чёрные, как смоль, крылья, и ноги волосатые и с копытами, как у пана.

— Новичок? — ухмыльнулся Багри.

— Да, — низким голосом проревел демон. — Моё имя Агромонускул. В любом другом месте наша встреча не закончилась бы без последствий.

— Так почему бы нам её не устроить? Баграгриэль, — назвав своё имя, он с удовольствием отметил признаки смущения собеседника.

Как бы там ни было, несмотря на всё происшедшее, его имя обладало славой во многих планах и мирах. Не став дожидаться ответа смутившегося собеседника, зашагал прочь. Вышел из переулка. Вдохнул воздух, как всегда особенный, такого не было ни в одном из других мест Мультивселенной. Пепельно-серое небо медленно тускнело — примерно десять-одиннадцать часов после кульминации. Накинул на себя капюшон и плотно закутался в пепельно-серый плащ.

Зашагал по мелкой и мягкой серо-красной пыли, густым слоем покрывавшей поверхность.

Конфликты между существами с разным мировоззрением надёжно сдерживал незыблемый закон о перемирии между представителями разных фракций. Тем не менее он с лёгкостью мог стать целью банального грабежа. И стоило убитому в результате такой стычки грабителю являться носителем диаметрально противоположного миросозерцания, как дело тут же могло приобрести окраску межконфессиональной распри. Со всеми вытекающими из этого последствиями. По щелчку пальцев оборачивающимися суровыми наказаниями. Отличающимися, прежде всего, неизбежностью, молниеносной скоростью работы аппарата исполнения наказания и их показной жестокостью. Одним словом, с нарушителями баланса, покоящегося, как на китах, на глобальном нейтралитете и всеобщем перемирии, не цацкались. Ибо нейтральность Вечного города была возведена в нём в ранг священного абсолюта.

Несмотря на позднее время, на пути к «Горящему трупу» ему повстречалось довольно много прохожих. С самых разных планов Мультивселенной, таких же настороженных и сосредоточенных, как и он сам.

Вскоре необходимое здание выросло перед его глазами. Раскинулось, словно паук, посередине улицы, поверхность которой, как и всё вокруг, покрыла мелкая серо-красная пыль. Вместо лап — нелепые пристройки. Роль крыши играл купол, покрытый серой с металлическим оттенком черепицей. Стоял в окружении узких кривых башенок, ощерившихся острыми углами.

Баграгриэль скинул плащ и вошёл внутрь. Недалеко от входа над решёткой с металлическими прутьями, раскалёнными от высокой температуры, парил человек. Тому, кто впервые посещал это место, история которого насчитывала не одну тысячу лет, казалось, что несчастного сжигают пламенем, источник которого за железными прутьями. Однако стоило побороть шок от увиденного зрелища и присмотреться внимательнее, как становилось ясно, что огонь исходит из самого человеческого тела, находящегося в трансе. Другого источника пламени не было ни за решёткой, ни в другом месте.

Пылающий незнакомец спал. Двигал глазами, покрытыми веками. Огонь не причинял ему вреда: пылая, он не сгорал. Приглядевшись, возникало впечатление, что он и огонь скорее друзья, чем враги: на горящем лице, на пылающих губах в свете жарких и ярких отблесков неизменно играла загадочная улыбка неведомого блаженства. Разная и меняющаяся, тем не менее всегда тождественная своей сути, точно так же, как разнообразны и в то же время едины по своей природе языки пламени.

— Здравствуй, Дайри, — сел ангел за барную стойку.

В зале было относительно немноголюдно: несколько рыцарей Гармониума играли в «Закат вручную» — азартную карточную игру; компания эфиопов в углу как один уставилась на поверхность своего замызганного стола, стоило Багри скользнуть по ним взглядом; парочка виланов о чём-то спорила с тремя бариаурами за широким столом, увенчанным громадной плетёной бутылью, подкрепляемой нехитрыми закусками; троица хунратов за высокими кружками с элем и незнакомец с бокалом белого вермута, настолько укутанный в плащ, что определить расовую принадлежность не представлялось возможным, резались в кости, попеременно обмениваясь прожигающими насквозь взглядами.

Весьма пёстрая публика, впрочем, как и обычно. Тем не менее, как уже говорилось, Баграгриэль предпочёл барную стойку. Трактирщик оторвался от бочки с маринованными патиссонами, из которой он пытался выудить несколько овощей, и уставился на своего клиента.

Бледная кожа, синие водянистые, с хитрым прищуром глаза, вихрастый седой чуб Дайри одновременно пришли в движение, образовав на лице широкую улыбку.

— Багри, старина, рад тебя видеть! — они обменялись крепким рукопожатием. — Ты сегодня один? — его тонкие губы тронула печать язвительности. — Эта противная девчонка с жёлтыми волосами решила, что старика не стоит почтить своим вниманием?

— У Еври много дел. Она бы с радостью. К тому же ты же прекрасно знаешь, что она давным-давно уже не...

— Всегда вы так говорите, — перебил Дайри, вытирая тряпкой глиняную кружку. — Кстати, а где твой собственный выводок?

— На...

— У Нашки белые пёрышки ещё не полезли?

— У...

— Выпьешь?

— Э... да. Солнцепёк. Большую порцию.

— Отличный выбор, — ухмыльнулся старик.

Достал из-под полы огромных размеров бокал и принялся колдовать над ингредиентами коктейля.

— Смотри, Багри, — старик извлёк маленькую треугольную бутылочку с тёмной жидкостью внутри. — Ты знаешь, что это самый лучший ликёр в Мультивселенной?

Он щёлкнул над стойкой пальцами, и, как по волшебству, под его рукой возникла рюмка. С плоскими гранями, на ножке. Капнул в неё подчёркнуто бережно. На две трети.

— Дегустируй... Не торопись только проглатывать.

Багри опрокинул рюмку и зажмурился.

— Ну как? — осклабился старик.

— Потрясающе! — покачал головой ангел. — А ты знаешь, что меня трудно удивить. Нет, действительно! Из чего его делают, Дайри? И где?

— Прайм, Бродяга... Черёмуха. Есть там такая вот ягодка... Кстати, могу задать вопрос?

— Валяй, — поднял глаза ангел. — Давненько не слыхивал своего прозвища. Всегда резало ухо. А теперь даже соскучился...

— Ты так и не помирился с Габриэлем?

— Нет, — ангел резко поставил пустую рюмку на стойку.

— Не слишком ли долго, Бродяга? — продолжал колдовать над бокалом старик.

Наполняясь, он то вспыхивал, то испускал дымку, то менял цвет.

Наконец внутри словно зажёгся невидимый пульсар, посылающий волны радужных вибраций вокруг себя. Напиток переливался цветами, очаровывал и завораживал.

— Готово, — подвинул к посетителю бокал бармен. — За счёт заведения. Не моё дело, конечно, но...

— Не твоё!

— Верно. Но умалчивать не люблю... Мне по нраву прямым текстом, ты же знаешь...

— Знаю.

— Сколько уже прошло с тех времён? Ведь это после той знаменитой заварушки с рыцарями... позабыл, как их звать... из мира, в котором самое лучшее — это ликёр, который дал тебе попробовать.

Ангел вздохнул. Подвинул к себе бокал.

— Какие новости, Дайри? Есть вообще новости?

— Ты забыл, где находишься, Багри. Это же Клетка. Как обычно, куча новостей. Мириады. Но ты ведь торопишься? И не ври, что хочешь выслушать старика. Обстоятельно и неторопливо, то есть так, как я люблю, с толком. Тебе что-то нужно, вот в чём дело! Ну, скажешь, что я неправ?

— Прав. К сожалению.

— Не сожалей. Ты всегда был собой, Багри. За это тебя все любят. Фаррелл, кстати, передавал тебе привет... Давно. Что надо на этот раз?

Баграгриэль попробовал напиток, удивлённо вскинул брови и посмотрел на бармена так, как будто увидел впервые.

— Я вижу, проняло... — саркастически заметил Дайри. — Теперь представь, что он делает с обычными людьми... Что тебе надо на этот раз, Баграгриэль?

Ангел наклонился над стойкой и прищурился. Заговорил тихо, почти шёпотом:

— Мне необходимо увидеть Туанг-Нуа.

— Опять, — скривился бармен.

— Снова, — подтвердил ангел. — То есть нужен ключ и портал в Гроты проклятых.

Старик задумался на целую минуту. Машинально протирал давно ставшую чистой глиняную пивную кружку. Наконец отбросил тряпку и кивнул на проход в подсобку, завешенный замызганным покрывалом:

— Идём.

©Ярослав Калака