- Ты когда на дискотеку пойдешь, что будешь делать?

Вопрос застал меня врасплох. Во-первых, мы слишком разные. Я тихий домашний ребенок почти без друзей, а она очень популярна среди крутых ребят. Во-вторых, дискотеки бывают поздно, и мама может меня просто не отпустить в это время. В-третьих, это совсем не тот вопрос, который должен задавать шестиклашке мужик с пахнущими рыбой усами.

В нашей школе с творчеством было не огонь. Плохо, прямо скажем, было. Учитель музыки работала у нас два месяца пару лет назад. От нее я узнала, что Петя и Волк это не просто рандомные слова, а название какого-то сложного музыкального произведения. В ноты я не попадала, поэтому от музыки у меня было освобождение, как у нормальных детей от физкультуры.

А теперь вот ввели обязательный урок танца раз в неделю. Предполагалось, что ногами в такт я смогу попадать лучше, чем голосом. Увы, надежды были напрасными.

Дело осложняло то, что ребенком я росла крупным и высоким, и одноклассники мужского пола доставали мне макушкой едва до плеча. Поэтому все танцы усатый мужик показывал на мне.

Кроме развлекательной(я же была неуклюжей и вечно спотыкалась), эти показы носили мотивирующую часть. У моих одноклассников появлялась мысль, что они небезнадежны. Ведь кто угодно мог станцевать лучше меня.

И вот очередной урок начался с такого очень странного вопроса. Я была отличницей, поэтому крепко задумалась над ответом. Дел с дискотеками я прежде не имела, поэтому честно ответить не могла. Выход был один: запутать вопрошающего. Я нахмурилась и спросила:

- А что я буду делать?

Он просиял, видимо, ответ был правильным, и отрапортовал:

- Танцевать краковяк. Ребята, сейчас я покажу как это. Ногу надо поставить вот так.

С тех пор дискотек я сознательно избегала. Если там хотят заставить меня позориться краковяком, то я туда не хочу. Какой бы Серега туда не ходил.

Поговорить о назначении танцев мне довелось с подругой Танькой только спустя несколько лет. К ее чести, она почти не ржала при мне и даже объяснила, что там обычно делают.

К сожалению, я уже давно забыла имя-отчество рыбных усов, но если он все-таки себя узнает в этом рассказе, хочу сказать ему только одно: "Кадриль тоже не нужна!"

Однажды я танцевал.
- Ты не хочешь поступить в театральную студию? – Спросила меня мама. Мне было 10 лет. Мама категорически не желала, чтобы я после школы слонялся по округе в сомнительной компании. Поэтому хотела записать меня в какую-нибудь секцию или кружок.
Я, в свою очередь, хотел дойти до уровня с технодромом в «Черепашках-ниндзя 3». Поэтому беззаботно ответил, что хочу.
Когда закончились жизни, а с технодромом в очередной раз не срослось, я на всякий случай уточнил:
- А чего делать-то надо будет на поступлении?
- Ну… - замялась мама, – ничего особенного. Прочитать стихи, отрывок из прозы и басню. То же что в школе делаешь. Ну и там еще… Кхм… Спеть песню и танец станцевать, но там написано, что это необязательно.
Последние слова она произнесла как-то невнятно и скороговоркой. Поэтому я уточнил:
- Точно необязательно?
- Точно. – Неуверенно ответила мама. И я успокоился.

Коридор перед кабинетом, где сидела приемная комиссия был заполнен под завязку. Девочками в нарядных платьях и мальчиками в костюмах и белых рубашках. Все с аккуратно уложенными волосами. На мне были треники и кофта в серую клетку. Подстрижен я был под горшок, потому что в парикмахерскую меня накануне сводил папа. Я почувствовал себя немного неуютно.
Запускали в аудиторию по пять человек. Фамилии оглашали по списку. Когда дошла очередь до меня, то оказалось, что в моей пятерке я единственный мальчик. «Ладно, в крайнем случае попрошусь в туалет и убегу», - подумал я и на всякий случай сел поближе к двери.
В приемной комиссии сидело трое. Какой-то сердитый мужик, улыбчивая женщина с усталыми глазами и еще какая-то тетка похожая на директрису из моей школы. Тетка на нас почти не смотрела и всю дорогу что-то строчила в блокноте. Еще в комнате стоял рояль, а за роялем сидела молодая девушка.
Прослушивать начали с девочек. Девочки читали отрывки из Шолохова, Солженицына и Ключевского. Стихи у них тоже были непростые – каких-то немцев, французов, испанцев…
Меня сильно настораживало, что всех без исключения просили петь и танцевать. А еще больше настораживало, что девочки пели и танцевали. Причем пели какие-то заковыристые романсы, а танцевали танго, фокстрот и вальс.
Наконец, девочки закончились и меня попросили выйти в центр комнаты. Я честно отбарабанил стихи про белую березу, прочитал отрывок из «Алисы в стране чудес» и рассказал про ворону и лисицу. Я практически не забывал слова, поэтому остался собой вполне доволен. И даже было подумал, что легко отделался.
По лицу сердитого мужика было видно, что он мои чувства не разделяет.
- Ладно, - сказал он, после того как я закончил с басней. – Что будешь петь?
Я понял, что сейчас будет критический момент.
- А в списке было указано, что песня и танец необязательно…
- Ага, - кивнул сердитый мужик, - Это там по ошибке написали. А на самом деле – обязательно. Какую песню можешь спеть?
У меня, как назло, напрочь вылетели из головы все песни, которые я знал. Единственное, что я смог выудить в памяти, это что-то про путь-дорожку фронтовую.
- Отлично, - сказал сердитый мужик, которого я к тому времени успел возненавидеть. – Давай про путь-дорожку.
Он махнул рукой девушке за роялем. И та начала играть.
Я кое-как пропел первый куплет. Мимо нот и безбожно перевирая текст какой-то отсебятиной. Припев прошел более-менее гладко. А вот дальше я текста совсем не помнил. Вышел из положения я изящно. Просто заменил весь куплет на «ла-ла-ла». Девочки перешептывались и хихикали. Я чувствовал, как краснею.
Сердитый мужик тем не менее впервые за все время улыбнулся.
- Достаточно, - сказал он девушке за роялем. И спросил у меня. – Чего – куплетов не помнишь?
- Ага.
- Бывает. Как с танцами дело обстоит?
- Не очень хорошо, - признался я. – Если честно, то очень плохо.
- Понятно, - кивнул мужик. – Ну давай уж что сможешь.
Я вспомнил, как одна из девочек танцевала фокстрот. Начало там было очень простое – нужно было просто идти вперед, ставя ноги прямо друг за другом – как по канату. Это я мог повторить. Что делать дальше для меня было загадкой. Тем не менее я брякнул:
- Давайте фокстрот.
Рояль заиграл фокстрот. Я стал переставлять ноги в ритм. Чего делать дальше с руками и ногами яснее не становилось.
Вдруг мужик отчетливо сказал:
- Не думай. Просто слушай музыку и танцуй.
Я подумал – а какого собственно черта? Терять особо нечего. Еще больше чем сейчас я все равно не провалюсь. Тогда я отключил голову и стал двигаться в ритм под настроение музыки.
Поскольку четкой программы действий у меня не было, то я несознательно станцевал все, что я знал про танцы вообще. Это была какая-то странная смесь танцев Майкла Джексона, дерганых движений, которые парни в школе выдавали за рэперские пляски и балета, который я видел пару раз по телевизору. Тело старалось подбирать подходящие движения под музыкальные повороты. И я так этим увлекся, что перестал напрягаться.
Наконец музыка закончила играть. Мужик смеялся и хлопал. Тетка перестала строчить в блокноте. Девочки снова перешептывались и хихикали.
- Спасибо, - сказал мужик. – Дети, можете идти.
Осенью, когда в студии начались занятия, я набрался смелости и спросил, за что они меня взяли. Дядька, которого, как выяснилось звали Михаилом Александровичем, серьезно посмотрел мне в глаза и коротко ответил:
- За танец.

Не скажу, что учеба в студии чем-то мне сильно помогла. Но вот полученный совет меня в жизни никогда не подводил. Иногда, если ничего непонятно, времени в обрез и некуда отступать – лучшее, что ты можешь сделать - это перестать думать, слушать музыку и просто танцевать.

В офисе вырубился интернет. Штатного айтишника у нас не было. Коллектив начал долго и нудно разбираться – что делать. (А какой у нас провайдер? А где та самая бумажка с номером техподдержки? Она у Вити еще на столе всегда лежала. Ну, у Вити, помнишь, который два года назад еще уволился). Под шумок я вышел на крылечко покурить.
С утра зарядил неслабый такой дождик. Стою под навесом, курю. Вокруг хорошо, спокойно. Только капли барабанят по асфальту.
Тут на крыльце материализовался мой коллега Кирилл. Кирилл всю душу вложил в самосовершенствование. В те редкие минуты, когда Кирилл не штудировал опусы бизнес-тренеров всех мастей, он старательно пересказывал их содержание окружающим.
- Один из важнейших этапов саморазвития, - любил говорить Кирилл, - заботиться о саморазвитии своих ближних.
Соседи Кирилла по кабинету очень полюбили слушать музыку в наушниках. И резко разлюбили вербальное общение. В первую же неделю работы Кирилла в нашей конторе.
- Знаешь что самое отвратительное в курении? - нравоучительно произнес он, глядя, как я выдыхаю дым. – Это зависимость. Человек становится рабом этой привычки. Вот если завтра везде кончатся сигареты – что ты будешь делать? Нужно стараться избавляться от таких вещей. Они плохо влияют не только на тебя, но и на твое окружение. Это слабость. А там где слабость – нет места успеху.
И укоризненно покачав головой, двинулся дальше. Я, теперь уже безо всякого удовольствия, сделал последнюю затяжку. Выбросил окурок в урну. И собрался уже было вернуться на свое рабочее место, как заметил краем глаза что-то необычное. Я развернулся.
Кирилл, сгорбившись, стоял в углу дворика, на который выходило наше крылечко. По волосам у него струилась вода и затекала ему за шиворот. Одной ногой он стоял практически в луже. Но он не обращал на это ни малейшего внимания и не отрываясь смотрел на что-то у себя в руках.
- Кирилл, ты идешь? – Окликнул я его.
- Нет, - отмахнулся он. – Ты иди. Я потом подойду.
Меня разобрало любопытство.
- Чего ты там делаешь? Льет же как из ведра, простынешь.
- Да тут вайфай из макдака добивает…

Я долгое время считала себя неазартной, но однажды нашла свою игру. Помешанный на игре человек становится рассеянным в обычной жизни, раздражительным, все деньги спускает на ставки и самым большим наслаждением полагает предстоящий выигрыш.

Так было и со мной, когда в магазин, куда мы заходили после школы, привезли автомат с игрушками. Вместо очередной булочки я спускала пять рублей, чтобы поводить пластиковым джойстиком. Я просила у мамы деньги на сникерс и кидала в бездонное нутро машины всю полученную мелочь.

Как хорошо, что вместе со мной игроманом оказалась Юлька. Сразу после уроков мы бежали в магазин и по очереди пытались вытащить хотя бы одну яркую игрушку. Казалось еще чуть-чуть, я же все рассчитала, и блестящая клешня ухватит этого гребанного зайца за его ухмыляющуюся морду. Но крюк возвращадся пустым, а заяц глумился за стеклом.

Однажды нам повезло. Мы очутились в магазине сразу после загрузки автомата новыми игрушками. Пристрелявшись двумя-тремя монетками, я выбрала самую простую, хоть и не такую желанную, цель. В этот момент в магазин зашли знакомые мальчики.

- Ну хочешь я достану? - спросил меня Саша.

С Сашей я играла в снежки и, судя по синякам на моей жопе, бил он весьма метко.

- Конечно хочу!

- Кидай монетку.

Мы все сгрудились у автомата, крюк поелозил по верху и вернулся ни с чем.

- Еще! - скомандовал мальчик, я подчинилась.

Зайцу задело ухо, но клешня так и осталась пустой. Глумливое животное продолжило строить рожи внутри.

- Еще!

На этот раз мне казалось, что зайца лишь заденет по касательной, но щуп упал, сгреб розового зверя и выплюнул в пластиковый лоток.

Мальчики торжествовали. Юлька радовалась. Я мяла зверя и осознавала, что меня обманули.

Не я наслаждалась игрой, да и заветный приз оказался весьма неприятным и дешевым наощупь. А главное, жалко было денег.

- Свет, ты чего? Победа же! - Саша потряс меня за плечо.

- Да, но какой ценой! - пафосно ответила я, глядя куда-то вдаль, то есть в отдел колбас.

В автоматы я с тех пор больше не играла, а в Сашу пришлось влюбиться. Чтоб не мне одной было плохо.

Выпить две чашки чая на ночь было все-таки не очень хорошей идеей. К сожалению, я понял это только когда проснулся в четыре часа утра от сильного зова природы. Автоматически включил прикроватную лампу и, щурясь от яркого света, заметил рядом с собой что-то темное.

Когда глаза чуть привыкли к свету, я понял, что это был мой кот. Он стоял на кровати. Глаза смотрели на меня. Он не моргал. Пасть была слегка приоткрыта. И он как будто еле заметно покачивался из стороны в сторону.

На моей памяти он никогда так себя не вел. Собственно, я даже не помню, чтобы он хоть раз приходил ко мне на кровать.

Тут я вспомнил про зов природы и решил, что со странностями в поведении кота разберусь после посещения туалета. Я встал, и, не тратя времени на поиски тапок пошел босиком, внимательно глядя себе под ноги.

И обнаружил, что коридоре, у входа в комнату сидит… мой кот. Точно такой же, как тот, что остался на моей кровати. Только у этого шерсть была вздыблена. Он сидел, низко пригнув голову, будто готовился к прыжку. И тихонько, на очень высоких нотах рычал в пространство за моей спиной.

Я резко обернулся. На секунду мне показалось, что тот, первый кот, все еще сидит на моей кровати. Но затем я моргнул. На кровати никого не было. Равно как и под ней. Да и вообще во всей комнате, если на то пошло.

Я снова посмотрел на кота со вздыбленной шерстью. Он вдруг стал поворачивать голову. Будто следил за чем-то, чего я не мог видеть. Рычал он все громче. И когда нечто невидимое, судя по движению его глаз, поравнялось с его мордой - яростно зашипел и принялся молотить лапами воздух. На секунду я оцепенел от внезапного ощущения холода.

А потом все резко закончилось. Кот посмотрев на меня, принялся приводить в порядок вздыбленную шерсть. Чувство холода прошло также резко, как наступило.

Усилием воли я заставил себя все-таки посетить туалет. А потом лежал и долго думал, о том, что же на самом деле происходит с нами. Пока мы спим и думаем, что находимся в полной безопасности.

Сон ко мне в ту ночь так и не пришел.