Традиция самозванчества продолжилась и в 1920-30-е годы. Но в это время она чаще была связана не с эсхатологией, как раньше, а с надеждой получше устроиться в новой Системе.
Характерный пример такого самозванчества - случай с Иваном Третьяковым, жившим в Перми.
Он выдавал себя за старого большевика, прошедшего тюрьмы; за красного партизана и комиссара армии Тухачевского, друга Ворошилова и Молотова.
Ему верила даже партийная организация Перми, не говоря о простых людях. Партийная чистка в 1935 году показала, что Третьяков - не красный герой, а банальный вор и мошенник.
Самозванство можно назвать одним из типичных явлений русской истории.
В русской истории XVI-XIX веках было три мощные волны самозванчества: царевич Дмитрий, Пётр III и Константин.
В 1920-30-е эта традиция продолжилась. Например, историк В.Алексеев говорит «о 18 самозванцах, обретавшихся на Урале в 1922-1952 гг. Здесь обнаружились царь, царица, царевич Алексей, князь Михаил, княжны Анастасия, Мария, Ольга, Татьяна и некий "Гриша не простого рода". В это время в советской России фигурировало более 200 "русских царевен".
Но самозванчество 1920-30-х отличалось от практики их дореволюционных собратьев. Для них было характерно использование своего криминального таланта не только (и не столько) для извлечения материальных выгод, но и для занятия удобных и надёжных социальных позиций, получения выгодного социального статуса.
Колоритным представителем самозванчества был на Урале некто Иван Тимофеевич Третьяков, работавший на заводе №10 им. Дзержинского техническим инспектором завода по технике безопасности.
Он презентовал себя как героическую личность, назывался «старым подпольщиком-коммунистом, заслуженным партизаном, бывшим командиром, героем Гражданской войны, имеющим три ордена Красного Знамени».
Путь красного героя
Согласно автобиографии, Третьяков родился в 1889 году в Горловке. С юных лет вёл активную революционную деятельность на Донбассе, начиная с 1908 года подвергался арестам, несколько раз сидел в тюрьме.
Первый раз схвачен полицией, когда на заводе в Юзовке разбрасывал прокламации, и был осуждён на шесть месяцев тюрьмы. «В 1912 году мной были убиты пристав Григорьев и урядник Сишко в местечке Веровка", - писал он о себе.
По его словам, он был выходцем из рабочей семьи с крепкими революционными традициями. Один из его братьев являлся большевиком с 1902 года, три других брата были анархистами-террористами, двух из них «повесили в городе Хечивани в 1908 году».
В 1909 году я устроился на работу на завод в Алчевске под фамилией Макаревич. В 1912-м в Щитово взяли банк, после чего был заподозрен я, переменил фамилию на Кира Демьянович Швейченко, а в 1913 году в Екатеринославле поступил в горную школу под фамилией Иванова».
По данным автобиографии, в 1915 году Третьяков за организацию забастовки в паровозостроительных мастерских был арестован и отсидел в Екатеринославской тюрьме более года. В 1916-м в Енакиево он вступает в ряды партии большевиков.
Революция застаёт Третьякова на Украине, и он сразу же активно включается в борьбу за утверждение советской власти: «Обезоруживал жандармерию и расстреливал по Екатерининской железной дороге».
В том же 1917-м Третьяков, по его словам, занимал должность председателя ревкома в Дебальцеве. С конца 1918-го он уже в рядах Красной Армии, его военная карьера идёт в гору.
В марте 1919 года он «назначен на царицынский фронт командиром 42 дивизии», вел совместные боевые действия с Будённым и Ворошиловым. В 1920 году участвовал в боях за Крым, брал Перекоп.
Затем переброшен на польский фронт комиссаром 13-й армии РККА. Потом были Кавказ и Монголия. Демобилизовался Третьяков из Красной Армии в 1922 году.
Несмотря на фантастичность излагаемых фактов, слушатели ему верили.
Районный военный комиссар Гелофеев тоже поверил Третьякову, объясняя это тем, что «есть же у нас в Союзе такие люди!».
Чтобы у слушателей не возникало недоумения по поводу несоответствия между создаваемым героическим образом и тем реальным человеком, которого они видели перед собой, Третьяков объяснял это влиянием тяжёлых жизненных обстоятельств: «Конечно, теперь не осталось и 80% от прежнего Третьякова. Зверь я был в те времена, а не человек».
В то же время Третьяков рассказывал о себе такие вещи, которые входили в диссонанс с создаваемым им образом заслуженного члена партии, который должен служить примером моральной порядочности,.
Он, не стесняясь, повествовал слушателям о своих амурных похождениях, когда «он брал к себе на дом артисток театра, раздевал их донага, обливал духами, потому что от них пахнет потом, а потом употреблял, что он в лес увозил девочек, с которыми поступал так же».
В автобиографии Третьяков указывал: «Знают меня товарищи Чубарь, Петровский, Молотов, Ворошилов, Магидов, Межлаук и др., в старое время и по сегодняшний день». Знакомство с В.Молотовым, по словам Третьякова, произошло во время Гражданской войны на Украине («моя должность в то время — командарм»), когда он был вызван в ЦК КП(б)У по поводу расстрела им эшелона с отступающими коммунистами для дачи объяснений. «Подходит ко мне тов. Молотов и резко говорит: Кто тебе, Третьяков, дал право расстреливать коммунистов?. Я и на этот вопрос промолчал, только размахнулся и ударил Молотова по щеке. Он упал, все вскочили, раздались голоса: Требуем высшей меры наказания. Молотов встал, держась за щёку, и только тогда я смог заставить себя крикнуть Молотову: А кто тебе, Молотов, дал право защищать коммунистов, организованно предающих революцию!. Тов. Молотов, всё ещё держась за щеку, подошел ко мне, подумал и хлопнул меня по плечу и сказал: Да, ты прав. С тех пор мы с ним — лучшие друзья».
Боевым соратником Третьякова был и Клим Ворошилов. Иногда они встречаются, совместно проводят время. Стремясь показать, что пользуется уважением и авторитетом со стороны высокопоставленных друзей, Третьяков рассказывал, что когда бывает в Москве, то его принимают как дорогого гостя.
Несколько дней жил в квартире у Ворошилова, «где мы с ним выпивали, он даже в честь моего приезда не ходил в Наркомат».
Об их встрече узнал Молотов и обиделся, что они ему не сообщили, а затем спросил у Третьякова, почему он не заходит к нему.
«И потом я несколько дней пробыл у Молотова и уехал на курорт". Кроме того, они оказывают своему старому боевому товарищу материальную помощь. «Лично от Молотова и Ворошилова он получает денежные переводы и посылки».
Начало падения
Тучи стали сгущаться над Третьяковым в 1935 году. Его уже некому было прикрывать, так как покровители к этому времени потеряли власть.
В результате громкого скандала вокруг Пермской городской лечебной комиссии, начавшегося с заметки «Бери, сколько хочешь, только молчи», опубликованной 12 сентября 1934 в газете «Правда», вскрылись вопиющие факты разложения пермской руководящей верхушки.
По результатам проведенного партийного расследования И.Корсунов был снят с должности секретаря Пермского горкома ВКП(б). Большинство других членов группы также было снято со своих постов, некоторые попали под следствие, были осуждены и приговорены к различным срокам заключения.
В июне 1935 года Третьяков был арестован после того, как «в Пермский сектор НКВД поступили данные о том, что Третьяков Иван Тимофеевич занимается контр-революционной пропагандой и имеет поддельные документы».
В ходе следствия и вскрылась вся правда о «героической» личности Третьякова.
Первым, кто скептически отнёсся к правдивости рассказов Третьякова, был районный военный комиссар Гелофеев.
Он называл его аферистом, проходимцем и вымогателем. Усомнившись в свидетельствах Третьякова, он провёл своё расследование, поднял документы и нашёл расхождения между рассказами Третьякова и теми данными, которые содержались в найденных документах (заявление в комиссию партизан и автобиография).
Из них следовало, что до революции 1917 года Третьяков был не большевиком, а анархистом-террористом.
В годы Гражданской войны служил в Красной Армии, но «насчёт командарма» в имеющихся материалах Гелофеев «ничего не нашёл».
Выяснилось, что для создания образа героя Гражданской войны Третьяков прибегал к подделке официальных документов.
Как следует из обвинительного заключения, он «сделал исправление в учётно-воинском билете».
Сведения о награждении Третьякова тремя орденами Красного Знамени оказались недостоверными. Чтобы дореволюционный период его «борьбы» с царским режимом выглядел более убедительным и солидным, он изменил свой возраст, прибавив себе четыре года.
В действительности Третьяков родился не в 1889 году, как он указывал в официальных документах, а в 1893, и не в Горловке, а в селе Ольховатка Славяносербского уезда Екатеринославской губернии.
Ни в каких царских тюрьмах Третьяков не сидел, под чужими именами подпольную работу не вёл. Вымышленным оказался и эпизод о расправе над 13 провокаторами: «провокаторов я не убивал».
Полным вымыслом оказалась и история с двумя повешенными братьями-анархистами. Третьяков действительно имел трёх родных братьев и сестру, но все они, к счастью, были живы.
Старший брат Михаил, «инвалид, красный партизан», и сестра проживали в Енакиево (Донбасс) и работали на заводе им.Рыкова.
Второй брат Яков, член ВКП(б), жил в Ржеве и был начальником авиационных мастерских. Третий брат Трифон работал в НКВД в Москве.
Из следственных материалов выясняется, что период жизни после Гражданской войны был Третьяковым в автобиографии серьёзно отредактирован и мистифицирован.
В 1920-1922 он проживал в Дебальцево, работал монтёром железнодорожной станции, а позднее был назначен заведующим паровозным ремонтом. Затем его карьера идет вниз.
В 1923-1924 трудился мастером депо в Льгов Курской губернии. В 1924 возвратился на Донбасс и до 1929 проживал в г. Славянске, «работал мастером в депо текущего ремонта».
Скитание по Сибири и Уралу
Отсюда, из Славянска, и начинается путь, который, в конце концов, и привёл нашего персонажа в Пермь. И у этого пути был криминальный след.
В 1929 году Третьяков привлекается на Украине к суду «за систематическое хищение цветных металлов из депо с целью наживы».
Не дожидаясь решения суда, Третьяков ударился в бега, стремясь как можно дальше уехать от Украины. Как оказалось, по-своему Третьяков принял правильное решение, так как по результатам расследования он был исключен из рядов ВКП(б) и «осуждён народным судом 17 участка Артемовского округа на 2 года лишения свободы».
Гонимый чувством опасности, Третьяков убежал аж до самой Сибири.
Первым пунктом его остановки стал Иркутск. Но здесь Третьяков надолго не задержался и перебрался на Урал.
Дальнейшие свои перемещения по Уралу он подробно описал на допросе: «Переехал в Челябинск, где тоже не подыскал работы, перебрался в Свердловск и поступил на завод ВИЗ мастером механического цеха. Проработав около трёх месяцев, я с ВИЗа перешел в Правление дирекции Рудметаллторга, поступил техруком Надеждинского завода по снабжению сырьём доменных печей. В этой должности проработал семь дней. Работа меня не удовлетворила, я по своему желанию оставил её и перешел в Свердловск в Уралруду, главным механиком рудника Самарино, проработав две недели, уволился снова по своему желанию».
После серии переездов по Уралу Третьяков в в начале 1930 окончательно осел в Перми. Осмотревшись, он развивает бурную деятельность по созданию героической легенды.
Первым делом Третьяков повысил свой социально-профессиональный статус — сделал себя инженером, благодаря чему устроился на завод им.Дзержинского сменным инженером, заключив договор на два года.
Позднее занимал должности технического контролёра завода и технического инспектора по технике безопасности, хотя всё образование Третьякова ограничивалось сельской школой.
Легализация биографического мифа
Весной 1930 года он «написал письмо в ЦК ВКП(б) с заявлением о выходе из партии по причинам того, что партия не ценит героев и будучи не согласен со статьей тов. Сталина "Головокружение от успехов". После этого, войдя в роль принципиального коммуниста, он уничтожает старый партийный билет, изорвав его на клочки, и сдает в Пермский горком ВКП(б) вместе с заявлением о выходе из партии.
Выждав четыре месяца, изображает раскаяние, признаёт свои ошибки и подает заявление о вступлении вновь в партию и принимается кандидатом в члены ВКП(б). Но позднее о членстве в партии он получает отказ.
Тогда Третьяков направляет аналогичное письмо Ворошилову и, как ни удивительно, получает из Москвы положительный ответ.
В результате Третьяков получает новый партийный билет с восстановлением партийного стажа с 1916 года.
Окрылённый успехом, Третьяков делает следующий шаг по пути практического воплощения в жизнь своей аферы по легализации придуманной биографии.
Ему удалось получить билет красного партизана, официально подтвердив свои революционные боевые заслуги. Будучи компанейским человеком, умевшим расположить к себе окружающих, он приглашал к себе на квартиру знакомых коммунистов, работавших с ним на заводе, для совместных пьянок.
В результате его друзья-собутыльники подписали коллективное ходатайство от имени заводской партийной организации о выдаче ему партизанского билета.
Последним пунктом плана по созданию своей новой идентичности стало вступление Третьякова в «Общество старых большевиков».
В 1934 году у него появляется для этого формальная возможность, так как в «Общество» могли вступать члены партии, имевшие 18 лет непрерывного партийного стажа.
Воспользовавшись этим, Третьяков в декабре 1934 года подаёт заявление, заполняет анкету и пишет автобиографию. Анкету и автобиографию ему удается заверить официальной печатью завода и партийной организации.
Конец пути Третьякова
Живя в Перми, самозваный герой не бедствовал. Как революционеру, герою Гражданской войны и заслуженному члену партии Третьякову полагались преференции в получении материальных благ.
Он отоваривался в закрытом спецраспределителе, ежегодно выезжал отдыхать на южные курорты. Билет красного партизана давал его обладателю и членам семьи льготы, в том числе в плане получения жилья и оплаты санаторных и курортных услуг. Работая на заводе, Третьяков получал ещё и пенсию. Но этих средств ему не хватало, поэтому он, «занимался вымогательством денег у разных организаций».
Следствие по делу Третьякова длилось четыре месяца. Он был приговорён к восьми годам лишения свободы.
Затем же Тройкой УНКВД по «Дальстрою» 14 сентября 1937 года он был осужден за «контрреволюционную деятельность» и расстрелян 25 октября 1937 года.
(Иллюстрации - детские рисунки 1920-30-х годов)
Автор : Сергей Воробьёв «Знаете, не поладил немного с Виссарионычем»: из истории политического самозванства на Урале в 1930-е гг.".
(«Вестник Челябинского государственного педагогического университета», №4, 2015).
