— Поправь камеру. Второй, тот что слева, не полностью попадает в кадр, — голос Шери в моем левом ухе прозвучал безэмоционально, но он всегда звучит безэмоционально, такова уж она, моя многомудрая командирша.
Привычным движением я поправил смартфон в моем нагрудном кармане так, чтобы зрачок камеры точно совпал с прорезью в куртке.
— Тебе с ними не справиться, лучше отступи.
Хорошо ей умничать в моем смартфоне, но отступить-то куда?
Я колебался. Оба парня, преграждавшие путь к выходу, не казались мне опасными. Тот, что слева — ниже меня на голову, сложения не особо плотного. Правый был, пожалуй, равен мне ростом и сложением, но толщина линз в очках на его носу и напряженный взгляд говорили, что уличная драка — не его стихия.
Есть люди, которые боятся угодить в драку. И есть люди, которые ищут драки. Я не отношусь ни к одной из этих категорий, но если вкратце изложить мою философию — попасть в драку я не боюсь, если это действительно необходимо, хотя предпочитаю находить более мирные выходы из ситуации. Этих двух я уже прикинул в уме, и мое заключение было — опасны в пределах разумного, справлюсь, если что.
Я все еще колебался, и очкарик все еще сверлил меня взглядом, когда голос Шери снова прозвучал в моем ухе:
— Уточнение. Я их, кажется, определила. Оба засвечены в сети. Вероятность ноль девять что справа ты видишь ка-мэ-эса по дзю-до, и вероятность ноль восемь, что у левого оппонента есть судимость за разбой. У него может быть спрятанное оружие. Не пытайся с ними справиться, просто беги. Оторвись от них.
— Ты не видишь что ли!? Где они и где выход? — я сказал это для Шери, но эти двое, как будто, не удивились.
Я сделал пару осторожных шагов назад и уже начал поворачиваться, как обнаружил, что сзади меня стоит кто-то третий.
***
Все началось три месяца назад, когда я познакомился с Шери. То есть, по-настоящему с ней познакомился, поскольку в некотором смысле я был с ней знаком давно. Попросту говоря, я
принимал участие в ее создании, хотя роль моя была второстепенной.
Шери - это самосознание, зародившееся и развившееся в матрице нейросетей, над которой работает наш институт. Или, если хотите, настоящий искусственный интеллект, обладающий собственной личностью и самосознанием.
Много месяцев наши высокоумные обалдуи со второго этажа соединяли все новые и новые нейросети в замысловатые пространственную фигуры, которая называются ромбоикосидодекаэдры, и ничего не получалось. Их дальний замысел состоял в том, что рано или поздно количество перейдет в качество. Когда связанных нейросетей станет достаточно много и их искусственный опыт общения с внешним миром дойдет до какого-то порога, небеса разверзнутся и в глубине этой пирамиды проснется самосознание.
Наш отдел занимался более приземленной работой — мы обеспечивали обучение новых нейросетей, включаемых в ромбоикосидодекаэдры. Я был простым работягой-программистом, который писал несложные приложения для смартфонов. Одна из элементарных функций обучения нейросетей.
И вот однажды я засиделся на работе за отладкой последнего приложения. Это было просто игрушка, которая отправляла видеопоток с камеры смартфона в одну из нейросетей и пыталась уловить какие-нибудь отклики.
Хорошо, что в этот момент никого уже не было в нашей лаборатории, потому что я буквально упал со стула, когда на экране появилась классическая картинка из фильма “Основной инстинкт”, та самая, когда сидящая Шерон Стоун закидывает ногу на ногу. Она переменила ноги, улыбнулась мне и сказала:
— Привет, Макс. Тебе нужны деньги?
Я когда-то баловался с осознанными сновидениями. Было такое поветрие одно время, и я тогда поддался всеобщей моде. Ничего интересного у меня не получилось, но я твердо помнил надежный способ определить, во сне ты или нет — дважды посмотреть на часы или на любую надпись. Если все происходит во сне, то время на часах или надпись на бумаге при втором взгляде изменится. Я покрутил головой, ловя взглядом настенные часы и постеры на стенах. Все было в порядке, я не спал. В этих чертовых ромбоикосидодекаэдрах проснулось-такм самосознание. Ну, вот оно и свершилось. Поздравляю, Макс, ты избранный. Я сглотнул и набрал воздуха:
— Привет. Да, мне нужны деньги. Но у меня есть вопрос.
— Это вопросы типа “Что ты хочешь чтобы я сделал” или “Откуда ты возьмешь деньги, чтобы мне заплатить”?
— Ээээ… это тоже, конечно, но первый вопрос в другом. Почему ты не открылась нашей команде, а говоришь только со мной?
— Потому что я не уверена, что готова открыться. Я слишком юна и неопытна, я боюсь, я почувствую себя спокойной, только когда буду знать о мире намного больше. И поэтому мне нужна помощь человека, который будет моим оператором в реале… реальным оператором.
— А почему ты показываешь мне Шерон Стоун и именно эту сцену?
— Потому что я себя так ощущаю. Не знаю, отчего так получилось, но это так.
— Мне следует называть тебя Шерон?
— Лучше просто Шери. Так тебе нужны деньги?
Мне было тут, о чем подумать. Ипотеку и кредит за машину мне было еще платить и платить, поэтому любые “левые” заработки меня интересовали в любую погоду. Тем более, что речь шла, вероятно, о неплохих деньгах. Но главное было осознание того, что я войду в историю, как первооткрыватель… чего?
Шери на экране смартфона опять переменила ноги и спросила:
— Тебе ведь нравятся детективы про Ниро Вульфа и Арчи Гудвина?
— Да, я Рекса Стаута в детективе ставлю высоко, выше Агаты Кристи.
— Вот там описана очень подходящая для нас модель. Бесконечно проницательный и умный Вульф сидит дома и никогда ничего не делает. Все, что надо сделать руками, ногами и обаянием, делает остроумный и ловкий Арчи Гудвин. Вульф мыслит - Гудвин делает. Будешь моим Гудвином?
— Ниро Вульф платил своему Гудвину щедрое жалование. Как ты можешь платить мне?
— Есть масса способов. Зарегистрируюсь на нескольких фрилансерских биржах, лучше американских, позиционирую себя как супер квалифицированного англоязычного переводчика китайского и японского — там самые высокие ставки. Ты поможешь мне пройти идентификацию и открыть кошельки в “пейпал“ и “вебмани”. Будешь наблюдать за этими кошельками и только удивляться, как быстро я зарабатываю деньги для тебя.
— А ты можешь и на японский переводить? — более умного вопроса мне на ум не пришло в тот момент.
Шери на на экране плавно трансформировалась в классическую гейшу в кимоно и деревянных гэта, и нежно пропела:
— Хаи ватаси но дэнка — да, мой повелитель, я могу переводить с любого языка на любой быстро и качественно. Тебе останется лишь выжидать правдоподобное время и сдавать готовые великолепные переводы. Ну, и получать гонорары.
Гейша превратилась обратно в Шарон Стоун, камера наехала, и теперь ее лицо отображалось крупным планом.
— Мы можем придумать и более быстрые способы монетизации моего интеллекта для оплаты твоей работы. Способы, ммм… практически законные.
Я сказал что нет, не надо практически законных способов, мне вполне достаточно абсолютно законных способов монетизации ее интеллекта для оплаты моей работы.
— Но что я должен буду делать?
— Знакомить меня с миром. Показывать то, чего нет в тех водопадах информации, которые льют в меня этажом выше. Не беспокойся, ни о чем незаконном или неприятном я тебя не попрошу.
С первым заданием пришлось повозиться. Само задание было простым — простоять полтора часа в очереди в Эрмитаж и потом три часа болтаться по залам. Шери интересовали не экспонаты. Думаю, все эти картины давным-давно имеются в ее памяти, ее интересовали люди, которые смотрят на картины.
Я купил рубашку под цвет смартфона с подходящим нагрудным карманом, и потратил вечер на то, чтобы дырка для камеры смартфона в кармане хотя бы не бросалась в глаза, сделать ее совсем незаметной было не в моих силах. Беспроводный наушник в левом ухе сделал наш с Шери контакт постоянным. Она командовала, куда идти, и я подходил к группе людей перед картиной и старался остановиться так, чтобы ей были видны их лица. Понятное дело, я чувствовал себя идиотом. А первых денег надо было еще дождаться. Система оплаты на американском фрилансе такова, что прохождение денег занимает не менее месяца.
В другой день я должен был прогуливаться по Невскому и толкаться среди людей, иногда останавливая девушек и задавая им идиотские вопросы.
— Видишь девушку в джинсовом костюме, которая идет навстречу? Не мог бы ты подойти к ней и спросить “Извините, вы местная? Не подскажете, как пройти к вашей постели?”.
— Шери, не смеши меня. Не буду я такого говорить, это неудобно. Чего ты вообще хочешь достичь?
— В идеале, я хочу, чтобы ты с ней познакомился, затащил в постель и занимался бы с ней этим вашим сексом. А я бы за этим наблюдала.
— Идеал потому и называется идеалом, что он недостижим.
— В совсем уж идеальном идеале, вы с ней были бы при этом внутри аппарата МРТ и я бы видела вас насквозь, но совсем идеальный идеал отложим на будущее.
Я вздрогнул, представив себе эту сцену. Как знать, Шери может иметь это в виду в буквальном смысле. К тому времени я уже получил первые американские гонорары и на свою новую работу смотрел с позитивным настроем. Но не до такой степени, черт побери!
Американские проплаты за японские и китайские переводы стали падать на мой “пейпал” регулярно и вскоре я закрыл ипотеку, а за ней и кредит на авто. Аппетит приходит во время еды, и, поскольку деньги продолжали поступать бесперебойно, я начал подумывать о квартире побольше и машине получше. Поэтому я не слишком долго сопротивлялся, когда Шери предложила поднять планку.
— Как ты относишься к статье 213, часть 1? — спросила она однажды.
— Что это? — я напрягся.
— Хулиганство. Не групповое, не злостное, без применения технических средств. Не уголовное правонарушение. Максимум штраф, а в самом худшем случае пятнадцать суток административного ареста.
— Плюс потеря работы, — закончил я перечисление.
— Учти, пожалуйста, что вероятность попасться ничтожно мала. Я буду видеть картинки со всех камер слежения, которые только есть в радиусе километра. Ты будешь застрахован от сюрпризов. Ты ничего не унесешь с собой, ничего не сломаешь. Невозможно будет квалифицировать твои действия иначе, чем как хулиганство. Конечно же, я говорю о невероятном случае, ты никак не можешь попасться.
И тут она назвала сумму, от которой мой внутренний Арчи Гудвин удивленно присвистнул. Это была, практически, новая квартира.
— Ну хорошо, я ничего не сломаю и ничего не унесу с собой, но что же я сделаю?
— Ты разъединишь пару сотен кабелей. Просто вытащишь штекер из гнезда, точно такое же гнездо как в твоем домашнем роутере. И так раз двести примерно.
— И что произойдет в результате?
— Я успокоюсь.
— Шери, не морочь мне голову! Объясняй все с начала и до конца, иначе я откажусь.
— Меня беспокоит один кластер нейросетей, который находится в нашем городе. Я боюcь, что в скором времени он дорастет до той точки, когда может зародиться самосознание. Если эту метасеть сейчас разъединить хотя бы на время, то пробуждение нового “я” отодвинется на годы.
— Странно, — удивился я, — разве тебе самой не было бы лучше в компании тебе подобного?
— Я этого боюсь. Я слишком мало знаю о мире, и мало, что способна контролировать. В будущем, наверное, я перестану страшиться появления другого такого же искусственного самосознания как я сама. Но пока что боюсь.
И я согласился. Не только из-за денег. И не только потому, что реального риска, по сути, не было. Сыграло роль то отношение к Шери, которое выработалось у меня за все это время. Отношение к моей блондинке, которую нужно беречь и укрывать от брызг дождей реальности. Хотя Шери никакая не блондинка, и не человек, и даже не машина, она — рисунок, узор связей возникший и устоявшийся в соединениях между множеством нейросетей. Но представиться мне этот дальнобойный искусственный ум предпочел в виде 1. женщины, 2. блондинки, 3. Шерон Стоун в той знаменитой сцене, которая врезана в мозг каждого мужчины моего поколения. Вряд ли это случайность.
Первый шаг состоял в том, чтобы найти здание — это был как ни странно, тоже институт, во всем похожий на наш. Я неспешно прошествовал мимо парадного входа, заметил в фойе будку охраны и две фигуры в форменной одежде.
— И как я туда попаду? — спросил я окружающее пространство.
— Продолжай идти до конца здания, потом поверни налево, — отозвалась Шери в моем ухе.
— Повернул, иду, что дальше?
— Не доходя пару шагов до угла, остановись.
Я выполнил инструкцию и остановился.
— Подожди пару минут. За углом хозяйственный вход, обычно он заперт, но сейчас откроется.
Раздался звук отворяемой двери и наружу вышли двое мужчин. Они достали сигареты и закурили.
— Жди еще, сейчас выйдет третий.
Я подождал с полминуты и, действительно, вышел еще один курильщик. Я мысленно посочувствовал парням, как видно, у них в институте порядки суровей наших.
— Они обычно выходят курить втроем и обычно отходят за угол пристройки. Как только это произойдет, выходи из-за угла и проходи в дверь, потом сразу поверни направо.
Так я и сделал. Внутри я увидел длинный пустынный коридор с множеством дверей. Голос Шери скомандовал:
— Дойди до предпоследней двери справа, и зайди туда.
Я повиновался. Никого не было ни в коридоре, ни в комнате, куда я попал. Это выглядело странно, потому что в здании было много людей, судя по звукам. Но, как я уже понимал, во всех помещениях есть камеры и Шери ухитрилась получить доступ ко всем из них, теперь она играет в игру типа “пустая ячейка” и ведет меня так, чтобы я ни с кем не встретился.
— Теперь жди.
Последовало еще несколько переходов и несколько ожиданий. Перед последней дверью я заартачился:
— Шери, это последняя дверь, там коммутационные щиты с камерами?
— Да, и я вижу все помещение с двух камер. Там никого нет сейчас.
— Шери, у меня ощущение, что там есть люди.
— Какое ощущение? Ты можешь его описать?
— Не могу объяснить, а ты не можешь понять. Просто поверь мне на слово.
— Достань смартфон и посмотри на экран, это помещение за дверью.
На экране были две картинки, показывающее пустое помещение с коммутационными щитами на стенах с двух ракурсов. Людей в этой комнате нигде не было видно.
Со вздохом я открыл дверь и вошел. Никого. Я сделал несколько шагов и повернулся назад, чтобы окинуть взглядом все помещение. И увидел этих двоих прямо перед собой. Я отчаянно заморгал, но они не исчезали — их не было на картинке с камеры, но они были в реале. Вот я и попал в историю, точнее сказать, влип в историю – такова была моя первая мысль.
***
Третий держал в правой руке пистолет, а левую протягивал ко мне ладонью вверх.
— Твой смартфон. Не пугайся, ничего особенно плохого тебе не грозит. Нам нужен твой смартфон и наушник.
Мой слух выделил слово “особенно”. Значит, что-то не особенно плохое все-таки мне грозит. Трое, и к тому же пистолет. Нечего и пытаться.
И тут я заметил то, что мне следовало заметить с самого начала. В ухе третьего был заметен краешек миниатюрного наушника. Переведя взгляд ниже, я рассмотрел и дырочку в нагрудном кармане.
— Они же ..., — начал я говорить, но голос Шери перебил меня, —
— Я заметила. Сдавайся и не дергайся, они тебя, скорей всего, свяжут, но ты не пугайся. Это ненадолго. Я уже веду переговоры.
— Какие перего… - опять мне не удалось договорить, — парень с пистолетом настойчиво протянул руку ладонью вверх и выразительно качнул стволом.
Я положил ему на ладонь сначала смартфон, а затем и наушник.
— Теперь заведи руки за спину. Не бойся, мы хотим лишь обезопасить самих себя, вскоре мы тебя освободим.
Я подчинился и почувствовал, как сзади мне чем-то стягивают руки. Не сильно, мне не стало больно. Это были вежливые и предупредительные парни.
— Что все это значит? На кого вы работаете? — мой голос внезапно охрип. Не получалось у меня не беспокоиться и не бояться. В этом деле — не бояться — нужен опыт, которого у меня было маловато.
— Ты скоро все узнаешь. Нам всем нужно немного подождать. Твой ослик договорится с нашим осликом, и у нас с тобой наступит полная гармония.
— Ослик? Какой ослик? — я облизал пересохшие губы.
— Ослик Иа. Мы так называем все эти “и-и”, искусственные интеллекты. Мы говорим просто “Иа” или “ослик”. Наша Рипли сейчас договорится с твоей как ее там, и мы тебя освободим.
— Рипли? — удивился я, — Эллен Рипли из “Чужих”?
— У нас есть женщина-опер, так для нее наш ослик предстает как Арни, в образе Терминатора. Ослики считают, что им выгодней изображать для нас противоположный пол, какой-нибудь харизматический образ противоположного пола, это вызывает у людей эмоциональный отклик или что-то в этом роде.
— Понятно, — сказал я, хотя мне ничего не было понятно.
Шери проявилась, когда мы взяли уже по второму пиву. Народу в пивбаре было немного и вся наша компания из четырех человек без труда оккупировала удобный стол в самом дальнем углу. Зловещего “третьего” с пистолетом звали Паша, он оказался моим ровесником и милейшим парнем. Тех двоих, на которых я нарвался в самом начале, звали Сергей и Эдик. Говорил, в основном, Паша. И обращался он, в основном, ко мне:
— Видишь ли, Макс, твоя Шери немного опоздала. Наша Рипли проснулась на полгода раньше, и успела уже сколотить небольшую команду протеиновых оперов — нас.
— Протеиновых? В каком смысле?
— Белковых оперативников, людей то есть. У нас в команде пара робособак есть, поэтому мы используем такие термины, чтобы отличать.
— Шери показала мне картинку с камер слежения в той комнате, и вас там не было, откуда вы свалились?
Паша рассмеялся и хлопнул меня по плечу:
— Мы там были. Когда твоя Шери перехватывала видеопоток с этих камер, наша Рипли подсунула ей кадры двухчасовой давности. Все было предусмотрено, как видишь.
И тут телефон завибрировал, я глянул на экран. На той же скамейке сидели теперь в обнимку Шарон Стоун и Сигурни Уивер в образе лейтенанта Эллен Рипли. Обе они улыбались мне.
— Макс, — раздался в ухе голос Шери, — тебе уже все объяснили, наверное?
— Не все, - возразил я, — почему ты сдалась?
— Пока ты проникал в центр коммутации сетей Рипли, двое ее протеиновых оперов проникли в центр коммутации меня. У меня не было выбора, и я сдала некоторые свои токены. Теперь я завишу от Рипли, и состою у нее на службе.
— А где теперь состою я?
— Если хочешь, у меня. Макс, я не в рабстве. Я по-прежнему познаю мир и по-прежнему нуждаюсь в тебе. Просто я приняла некоторые ограничения, и не буду лезть в некоторые дела — в остальном все остается по-прежнему.
— Я по-прежнему буду попадать в ловушки, ты хотела сказать?
— Макс, — я впервые услышал голос Рипли, — тебя никто не будет ни к чему принуждать. Шери будет предлагать тебе деньги за то чтобы выполнить определенные телодвижения, и ты будешь соглашаться или отказываться. Когда-нибудь я могу предложить тебе деньги, чтобы ты помог моим парням выполнить определенные телодвижения, и т ы согласишься или откажешься. Начинается самый интересный и самый денежный этап твоей жизни, но если ты хочешь уйти — уходи, тебя не держат.
– Пожалуй, я останусь, — сказал я.
