Разблокировал воспоминание — пусть останется здесь.
Год, наверное, 2005-й, точно не скажу. Запорожье, спальный район — Осипенковский микрорайон.
Лето, жара. Мы с одноклассниками сидим в тени во дворе — на вкопанных в землю покрышках, отдыхаем после футбола. Нам по 14–15 лет, плюс-минус.
За девятиэтажками, через вонючий ручей — наш детский эпицентр приключений — начинался частный сектор.
И вот один из нас, важный как разведчик, рассказывает, что знает, где растёт огромная черешня. Мол, он туда ходил, можно спокойно рвать — никто не гонит, бабка какая-то живёт, всё норм. (¬‿¬)
Мы, не особо раздумывая, хватаем мяч и пятером отправляемся на «операцию».
Дом находим быстро: свежий деревянный забор, из-за которого свисают тяжёлые ветки черешни — крупной, тёмно-бордовой, как в рекламе.
Начинаем потихоньку срывать. Черешня сладкая, хрустим за обе щёки. Один уже полез на забор.
Кто-то замечает: за забором на грядке клубника краснеет. Но туда лезть никто не решился.
И тут на крыльцо выходит мужчина. Я заглядываю сквозь щели в забор — это точно не бабуля. Лет сорок, крепкий, неулыбчивый.
— Вы чё, сука... Панамки доставайте, — рявкает он.
Он делает шаг в нашу сторону — и всё. Паника. Мы разбегаемся кто куда. Кто-то на бегу выбрасывает черешню из карманов, кто-то доедает, как на последнем ужине. :D
Отбежали метров на 200, переводим дух, вроде всё — калитку не открыл, остался у дома.
И тут он выходит на велосипеде. Без лишних слов. Мы снова врассыпную, как тараканы — пару поворотов по переулкам, и я выдыхаюсь. Не могу больше бежать, останавливаюсь.
Он подкатывает ко мне как будто из ниоткуда, хватает крепко за руку и говорит:
— Вот и всё, пи#дец тебе.
Я начинаю ныть, в голос — "дядя, отпустите, я больше не буду".
Он хватает меня за шкирку, другой рукой тащит велосипед:
— Один день не поймал, второй не поймал... Сейчас вызову ментовку — и поедешь.
Подходим к дому — а там живописная разруха. Забор сдвинут, ветки сломаны, мяч в кустах, всё вытоптано.
— Сейчас вынесу молоток — будешь забор чинить. Или в чулане посидишь, пока милиция приедет. За#бали вы уже. Хочешь, собаку спущу? Заходи в калитку.
Словами он не стеснялся. Давил, запугивал — мастерски.
Стоим. Я скулю, как могу. Потом внутри будто что-то отпустило. "Ну, будь что будет. Посмотрим, что дальше." Какая-то обречённая любопытность пробивается сквозь страх.
— Фамилии всех называй. Свою говори.
В этот момент лицо его меняется. Он отпускает мою руку, смотрит удивлённо.
— Отца зовут Aluminumsawdust-старший?
— Знаю я его... Сорви себе черешни, если хочешь.
Кем они были — сослуживцами, друзьями по юности — не сказал. Да и не важно уже.
Я шёл обратно по тем же дорожкам, где минуту назад спасался бегством, и ел черешню. Сладкую, победную. Во дворе кенты уже сидели, ждали новостей. Отец потом смеялся аки конь.
