Ровно 92 года назад, 3 сентября 1933 года, человек впервые покорил высочайшую точку Советского Союза. Это достижение стало невероятным проявлением силы воли и одиночным противостоянием на грани жизни и смерти. Этим человеком был Евгений Михайлович Абалаков.

К моменту восхождения за плечами двадцатишестилетнего сибиряка, талантливого скульптора и альпиниста, уже имелся опыт дерзких восхождений на Кавказе. Однако Памирская экспедиция 1933 года была иной. Её цель достигнуть вершины, пик Сталина (он же пик Коммунизма, ныне пик Исмоила Сомони, 7495 м) — считалась практически недостижимой. Предыдущие попытки стоили жизни нескольким альпинистам. Свирепые лавины, внезапные камнепады, отвесные ледяные стены и разреженный воздух высот безжалостно отсеивали храбрецов одного за другим.

К концу августа из всей группы штурмовиков в строю остались лишь трое: Евгений Абалаков, начальник экспедиции Николай Горбунов и сильно простуженный, ослабевший Александр Гетье. Они разбили последний лагерь данной экспедиции на умопомрачительной высоте в 6900 метров. И именно здесь на них обрушился свирепый высотный ураган.

Противостояние

Трое суток буря пыталась смести крошечные палатки в пропасть. Температура упала до отметки в –45 °C. Снежные вихри яростно бились о тонкие брезентовые стенки. Одна из палаток не выдержала напора стихии и рухнула, погребая под снегом Горбунова и Гетье. Абалаков, рискуя быть сметённым шквальным ветром, откопал их буквально голыми руками.

«Нас придавило. Не можем шевельнуться, задыхаемся… помогите…» — такие крики услышал он сквозь рёв стихии. Это был момент, когда отчаяние товарищей стало физически осязаемым.

К утру 3 сентября буря стихла. Но сил не осталось практически ни у кого. Гетье был в полубессознательном состоянии из-за сердечного приступа. У Горбунова началась горная болезнь, он едва стоял на ногах. Шанс на успех таял на глазах. И тогда было принято единственно возможное, отчаянное решение.

Иду один

В девять часов Горбунов и Абалаков, связанные веревкой, вышли к вершине.
Горбунов шел по следам Абалакова. Шекельтоны с привязанными к ним стальными кошками глубоко проваливались в снег, глаза слепило даже в темных очках, кожа на лице потрескалась и облупилась, несмотря на защиту мощной бороды. Медленно шел Абалаков и не только потому, что был глубок снег и разрежен воздух, но и потому, что Горбунов едва ли мог идти даже и таким медленным темпом.

В 12 часов стало ясно, что вдвоем до вершины не дойти.

Абалаков предложил развязаться. Решили здесь же написать записку о восхождении. В ней было указано, что на высочайшую вершину Советского Союза — пик Сталина (7495 метров), 3 сентября 1933 года совершено первое восхождение. На вершину поднялся Е. М. Абалаков, а Н. П. Горбунов поднялся на вершинный гребень. Удастся ли оправдать текст записки — было неясно. Но им хотелось этого больше всего в жизни.

Путь по вершинному гребню превратился в сущий кошмар. Снег под ногами стал плотным, словно фарфор. Острые зубья кошек едва оставляли на нём следы. Гребень сужался, становясь острым, как лезвие бритвы. Под шквальными порывами ветра Евгений Абалаков балансировал над двухкилометровой бездной.

Победный рывок

Сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Сделать больше двадцати шагов без остановки казалось невозможным. Он падал на четвереньки, чтобы отдышаться, и вновь поднимался. Солнце уже клонилось к горизонту, времени оставалось в обрез.

И вот она — гладкая скалистая площадка. Высота 7495 метров. Победа!

Каково это — стоять на главной вершине СССР? Позже Абалаков запишет в своём дневнике: «Какая глубина, какая широта вокруг! Совсем как на плане смотрелись змеевидные ледники, запрятанные в темнеющие ущелья. А вдали — бесконечные ряды вершин… на расстоянии не менее 400 километров».

Несмотря на сковывавший пальцы жуткий холод и смертельную усталость, он выполнил то, за чем и шёл, — провёл географическую съёмку и сделал зарисовки. «Спешу сделать в альбом наброски… Выходит коряво, трудно сосредоточиться. Но хорошо и это…» — писал он позже. Эти «корявые» наброски стали бесценным документом эпохи, поскольку фотоаппарат замёрз и отказал.

Он вложил в каменный тур банку с запиской и начал обратный путь. Спуск в наступающих сумерках по острому, как бритва, гребню был не менее опасен, чем подъём.

Возвращение

Глубокой ночью он вернулся в лагерь. "Вершина взята! Всё благополучно", — сообщил он полуживым товарищам. Гетье, уже смирившийся с гибелью, не мог в это поверить.

Однако победа далась страшной ценой. У Горбунова началась гангрена пальцев ног. Спуск двоих обессиленных людей по отвесным скальным стенам лег на плечи Абалакова. Фактически он поочерёдно спускал их, ежесекундно рискуя сорваться сам. Лишь спустя несколько дней измученная тройка добралась до нижнего лагеря, где их встретили как воскресших из мёртвых.

Восхождение Евгения Абалакова — это не просто дата в истории альпинизма. Это история о том, как один человек, благодаря нечеловеческой силе духа, способен достичь невозможного. Это история о готовности идти до конца.

Евгений Абалаков - человек, для которого высота была не сухой цифрой на карте, а вызовом, который он с честью принял и победил.

Неделю назад вернулись из горной «четверки» по Шахдаре. Летопись уже пишется, осталась половина. Прилагаю фотки, которые сделал в походе. Остальное - в летописи, после того, как фотографы разгребут многотысячные архивы.

Девять препятствий, парочка перевалов 5600+, с некоторых снимали записки 16-летней давности. Ледники везде отступают, что конфигурацию прохождения меняет в корне.

Всем безопасных склонов и солнцезащитного крема, высотники! Перезимовали еще один июль :)

Я уезжала из Москвы без сожаления, но муж переживал, что мне будет неуютно с непривычки на новом месте и я буду скучать по столице. Он постоянно подбадривал меня, рассказывал всё самое интересное, что знал о так же, как и для меня, не родном для него городе, в который приехал в десятилетнем возрасте с родителями, вспоминал всякие забавные происшествия, связанные с ним. Вот одна из самых первых услышанных мной от него коротких историй.

Это был эпизод его первого серьёзного горного похода на Памире, в 1990 году, когда ему было восемнадцать лет. Он был самый молодой в группе из шести человек. Все они были ярославцы, друг друга хорошо знали и каждый из них имел немалый опыт походов и восхождений. К делу своему относились очень серьёзно и снаряжение имели первоклассное. Поднимались они на какой-то крутой, в буквальном смысле, перевал достаточно высокой категории – 3А или 3Б, двигались медленно, по снегу и льду, орудуя ледорубами, пользуясь верёвками и зажимами. До вершины оставалось ещё сравнительно немного, как вдруг они с удивлением увидели вдали человека, который в одиночку поднимался на тот же перевал, чуть выше их. Шагал быстро, суетливо и неумело, часто спотыкался, скользил по льду, падал, но тут же поднимался и упрямо карабкался наверх. Видно было, что он не имел никакого опыта, но это его не смущало и не останавливало. В какой-то момент он выпрямился, чтобы передохнуть, и заметил альпинистов. Радостно помахал им рукой и изменил направление, чтобы сблизиться с ними, и они сделали то же, хотя участок, по которому они проходили, не вполне это позволял. Когда расстояние между ними сократилось, то оказалось, что и одет он был соответствующим его опыту образом - в какую-то стройотрядовскую брезентуху, брюки со следами стрелки и даже обут был в обычные, совсем не туристические ботинки. За спиной был станковый рюкзак «Ермак» - made in СССР. Поднялись на седловину перевала все почти одновременно, странный путник на пару минут позже ярославцев. Он сразу, не отдышавшись и широко улыбаясь, направился к ним.

- Здо́рово у вас придумано, - сказал он после первых взаимных приветствий, глядя на их профессиональную экипировку и снаряжение.

- А Вы явно налегке, - ответили они ему.

- Да я несколько лет уже в отпуске не был, всё из института своего не вылезаю, а тут решил махнуть, быстро собрался и вперёд.

- А в горах когда-нибудь бывали раньше?

- Нет, никогда не был.

- А сами откуда?

- Я-то? Из Ярославля.