В планах большой пост про ОКР, а сейчас небольшой клинический случай, для вовлечения в тему.
Женщина, 63 лет, поступила к нам в больницу впервые. Ранее за психиатрической помощью не обращалась (кроме районного психиатра, который и направил ее к нам). Данных о психических расстройствах в роду нет, но признает, что плохо осведомлена в этом вопросе. Ранее развитие без особенностей. Росла послушным, исполнительным ребенком, хорошо училась. Работала делопроизводителем на заводе, затем там же в отделе кадров, практически всю трудовую жизнь в одном месте, хорошо ценилась на работе. В настоящий момент на пенсии. Проживает одна, муж умер от онкологии около 10 лет назад. Есть взрослый сын и внук 3 лет.
На момент поступления основной ее жалобой были контрастные (идущие в разрез с собственными убеждениями) навязчивые мысли о том, что она может причинить вред своему внуку, в частности мысль о том, что может ударить его ножом. Впервые эта мысль возникла, когда внук был в гостях около года назад, тогда держала в руках нож, готовя что-то на кухне, и в голову пришла мысль:"вдруг я ударю его ножом?". С тех пор мысль не покидала ее, возникала, когда внук был в гостях, а также при виде ножей. Возникновение мысли вызывало сильный дискомфорт, непонимание ситуации и чувство вины: "что я за человек, если в голову приходит такая мысль?". Сохранялась критика к ситуации, пациентка понимала, что никогда этого не сделает, но не понимала как избавится от этой мысли и связанной с ней тревогой.
Что типично для ОКР, начали вырабатываться защитные механизмы. Пациентка не хотела рассказывать о своем состоянии родственникам, считая, что ее примут за сумасшедшую. Сначала она убирала ножи перед приходом семьи сына в гости, но это помогло ненадолго, да и нож периодически был нужен, а мысль о необходимости его достать вызывала сильнейшую тревогу. В конце концов она перестала звать внука в гости, не оставалась с ним наедине, объяснять это сыну и невестке становилось все труднее, между сыном и пациенткой начались ссоры, но правду рассказывать она не хотела. Попытки гулять с внуком на улице сначала удались, но вскоре появилась навязчивая мысль, что она может толкнуть его под машину или ещё как-то навредить. В конце концов она полностью прекратила общение. Пациентка очень тяготилась тем, что не может общаться с внуком, так как очень ждала его появления и сильно любила. Закономерно развилось и депрессивное состояние, с классической клинической картиной.
Это тянулось около года, наконец она решилась обратится к психиатру, так как состояние стало невыносимым. На момент поступления перед о мной была измученная женщина, не понимающая что с ней происходит и что делать. При сборе анамнеза удалось отследить начало заболевания в молодом возрасте (что как раз типично для ОКР), в основном у нее преобладали навязчивые мысли о загрязнении, мысли ипохондрического характера, а также навязчивые сомнения. Течение заболевания было волнообразным, в разные периоды преобладала несколько разная симптоматика, но в целом она справлялась, хоть и со значительным снижением качества жизни. Так например у нее были проблемы с кожей рук из-за частого использования моющих средств, с возрастом она все чаще засиживалась на работе допоздна, так как возникали мысли, что допустила где-то ошибку и нужно все проверить. По этой же причине вышла на пенсию раньше, чем могла бы.
Я хотел бы сказать, что мы подобрали ей лечение и уже через месяц она беззаботно проводила время с внуком, но это не так. Да, лечение мы подобрали, симптомы удалось облегчить. За время нахождения в отделении она стала намного бодрее, выровнялся фон настроения, навязчивые мысли перестали ее посещать (в начале лечения они появлялись например в столовой при виде ножа). После возвращения домой ей удалось видеться с внуком, но все же это было тяжело и она не оставалась с ним наедине. Мы предлагали совместную беседу с сыном, чтобы объяснить природу состояния и его безопасность для внука, но она все же не хотела рассказывать об этом родственникам. Она поступила снова примерно через год, собственно поэтому я и знаю, как после выписки развивались события. В последующем я видел её в больнице ещё пару раз на дежурствах, в разные периоды работы.
Эта пациентка запомнилась мне как-то особенно, наверное из-за того, что мы не смогли помочь ей в той степени, в которой могли. Заболевание текло много лет и хронизировалось, психотерапия пациентке была недоступна, а лекарственные препараты она переносила не очень хорошо, что не позволяло выйти на необходимые дозы. Заранее прошу прощения за опечатки, ошибки и недостающие (или излишние) запятые.
