Мрачное

Автор:  yumicowyvern

Как правило, запустелый вечер вторника рождал мысли вроде «зачем вообще мы работаем по будням». Но сегодня не обычный вторник, а 10-е число. За ним пойдут еще пара дней с такими же привычными SMS от банка. Это как выпить серию шотов, только бьет не по голове, а по кошельку. Ладно, по голове тоже.

25 миллилитров лимонного сока полетели в шейкер, а банальные мысли — в дальний угол сознания.

Бармен осмотрел зал: парочка в углу пытается найти темы для разговора, какой-то чувак в гавайской рубашке допивает свою «Маргариту» за стойкой. И в паре стульев от него усталый мужчина в белой рубашке ждет свой «Пенициллин».

Медовый сироп медленно стекал в шейкер.

— Тянется, как этот вечер. Зато вот так улетает моя зарплата.

С этой мыслью Бармен отправил в шейкер еще 60 миллилитров виски. Примерно столько же, только в тысячах, оставалось денег на карте. Через неделю будет вдвое меньше.

Мужчина в рубашке немного покосился на своем стуле и чуть не рухнул, в последний момент успев ухватиться за стойку. Бармен бросил на него взгляд, потом еще один. И еще. Что-то было настолько не так, что даже грохот льда в шейкере не перехватывал внимания.

Мужчина почти упал… Машинально ощупал карманы… Наклонился… Поднял бумажник? Заглянул внутрь? И оттуда виднеются купюры. Настоящие наличные деньги, которые можно потрогать.

Это и правда было редкое зрелище, особенно в центре, особенно в этом баре. Это был во всех смыслах особенный вторник!

— А что если…

Бармен старался прогнать от себя одну странную мысль.

— Но некоторые ведь так делают?

Он ошибался: именно ТАК делают очень редко. Нормальные бармены наоборот льют поменьше. Но для нашего душевно и денежно опустошенного Бармена такие способы заработка были ниже профессионального достоинства.

Впрочем.

Рука — эта хитрая, мелочная, вступившая на ложный путь рука — долила в бокал еще виски. Нет, не как полагается, а побольше виски.

«Пенициллин» оказался перед гостем, а уже через несколько минут — внутри гостя. Удивительно, но лекарство не сделало лучше, а лишь сделало взгляд мутнее ценой координации. Мужчина вывалился со стула и пошел в туалет.

Бармен направился следом. Когда белая рубашка скрылась за скрипучей дверью кабинки, начинающий стервятник начал очень тщательно и долго намывать руки.

— Я просто попробую. Это такая дегустация.

Наконец, мужчина вышел и, пошатываясь, встал справа от Бармена. В начищенном зеркале виднелись его полуоткрытые глаза с налетом бессознательности.

Идеально.

Журчание воды словно шептало на ухо, что так всё и должно быть. Рука, умевшая нащупать нужную бутылку в самом запутанном нагромождении алкоголей, столь же аккуратно нырнула в карман перепившего гостя и достала бумажник.

— Всё это время… это могло быть так просто.

Уже через несколько часов Бармен раскладывал купюры по своей кровати. Одна, две, три. Еще тех четыре. Весь следующий платеж по кредиту — за одну ночь.

Следующая смена была окрыляющей. Абсолютно необычная среда! Чуть больше текилы, чуть больше джина, чуть больше виски. Уже не так везло с кошельками, но для часов и пары айфонов тоже найдется применение.

Выходя из заведения под утро, Бармен больше не боялся новых сообщений. Он ждал выходных! О, эти смены на выходных. Сколько же будет гостей, сколько же еще прольется барменской щедрости в их роксы и хайболы.

Четверг и пятница прошли в домашних тренировках. Бармен понимал, что в этом деле легко проявить неосторожность: как минимум за стойку выйдут еще двое коллег, у которых взгляд намётан не меньше. А значит каждый дополнительный миллилитр должен ложиться в джиггер, как влитой.

Начиналось затруднительно — профессиональный глазомер требовал четко попадать в объем, предусмотренный рецептом. Но с каждой попыткой дело шло лучше, дозы становились немного больше, а рука всё увереннее.

Единственное, что мешало подготовке — некое новое чувство. Такое фоновое ощущение избыточности.

В этот раз он позволил себе купить больше чипсов, чем обычно. На выходных всё окупится с лихвой!

Когда друзья позвали сыграть вечерком, вместо своего типичного «го» Бармен написал «а почему бы и нет, товарищи». Никто, кроме него самого, этого и не заметил. Зато Бармену понравился новый стиль.

Вечер субботы. Зубы неприятно поднывают — кажется, кто-то выдавил на щетку больше пасты, чем обычно. Но всё это неважно, ведь впереди по-настоящему большой улов и первая смена на этих выходных.

«Виски сауэр». «Космополитен». «Пенициллин». «Дайкири». «Маргарита». «Маргарита». «Маргарита». «Олд Фэшн».

Бармен больше не тратит ни секунды на раздумия. Твёрдая рука, меткий взгляд, легкое ощущение избыточности. Последнее немного мешает, но терпеть можно.

С очередным визитом в уборную Бармен отрывает сразу четыре листа бумажных полотенец.

Наконец, за стойкой оказывается Он. Мужчина в пиджаке и с барсеткой в руках. Исчезающий вид, который в глазах Бармена словно искрится золотом. Сейчас всё нужно сделать идеально.

Твердая рука, меткий взгляд. Рука, взгляд. Рука, взгляд, избыточность.

— Дорогой друг, позвольте порадовать вас коктейлем за счет заведения.

Стоп, что? Здесь так не принято. Бармен сам не знал, почему он это сделал. Но гость уже одобрил его поступок легким кивком головы, а первый глоток двойного «Пенициллина» уже покинул стакан.

Нужно переключиться.

Две девушки — одна в красном платье, другая в желтой блузке со странным бантом — что-то весело обсуждали за столиком в центре зала. «Кровавая Мэри» и «Виски сауэр»!

— Дамы, я не мог удержаться. Пожалуйста, примите эти коктейли за наш счет. Надеюсь, с ними этот вечер станет еще лучше!

— Спасибо, не стоит, — скривилась девушка в красном, — терпеть не могу «Кровавую Мэри».

Бармен вышел в подсобку. Что происходит? Ну конечно ей не нравится «Кровавая Мэри», кому она вообще нравится. Зачем её предлагать? Зачем я наливаю им просто так? Может, этого мало?

Чувство избыточности звенело где-то на подкорке.

Бармен вышел обратно к стойке, нащупал твердой рукой самую большую бутылку виски  и оглядел зал метким взглядом. Теперь он точно знал, что нужно делать.

— Сегодня весь бар бесплатный!

Ладно, это было неловко и совсем не как в фильмах. Во-первых, дрогнувший голос подпортил торжественность момента и не дал закончить речь. Во-вторых, его коллегам не стоило бросаться убеждать всех в том, что это какая-то ошибка.

Испытывая глубочайшее чувство недовольства и жажду избыточности, Бармен выбежал из заведения. Буквально через дорогу виднелся канал, плескавшийся в своих каменных стенах, как текила в шейкере.

Меткий взгляд продожил путь сквозь медленный поток машин, а твердая рука как следует схватилась за перила. Вот теперь! Именно теперь он знал, что нужно делать!

Айфон пред-пред-пред-предпоследней модели весело полетел в канал.

— Почему всё строится на том, что мы должны отдавать? Я отдаю почти всю зарплату, отдаю свое время этим пустым бутылкам, отдаю свое внимание этому грязному каналу.

Белый кроссовок плюхнулся в воду не хуже айфона.

— И наконец я решил брать больше. Так какого черта я все равно отдаю? Конечно, гости дорогие, вот вам еще бурбона. Да, конечно, и вот оливочка. И водки плеснуть? Да хоть медицинского спирта.

Черная рубашка падала в канал уже не так весело.

— Если я всегда должен отдавать, можно сократить до одного платежа? Я могу отдать всё разом, необязательно ждать еще сорок лет.

Последний всплеск был каким-то… избыточным. Бармен чувствовал, как растворяется в аккуратных волнах этой текилы, отдавая себя до последней копейки. Слившись с потоком, он мчался туда, где больше не нужно ничего отдавать.

У спуска к воде стояли несколько подростков. Один из них бросил в воду монетку, завалявшуюся в кармане. Канал благодарно ответил всплеском — ровно таким, каким и нужно.

На восьмое утро, когда Максим потянулся к банке с кофе, его взгляд скользнул по подоконнику. От фикуса осталась лишь сухая палка, окружённая - словно золотым ковром - сухими жёлтыми листьями.

"Все равно бы засох" - пронеслось в голове. Эта мысль была практически материальной, словно профессор написал её на доске, а Максим лишь переписал в тетрадь.

В офисе было душно. Старый, доживающий свой век кондиционер старался как мог, но его возможностей не хватало, чтобы наполнить помещение свежестью. Катя, молодая симпатичная помощница начальника (какие только сплетни не ходили по офису), обычно не замечавшая его, сегодня вдруг остановилась возле его стола.

- Максим, ты... - ее голос дрогнул, — в порядке? Выглядишь не очень.

Она на мгновение коснулась его запястья. Но Максим не почувствовал ни тепла, ни самого прикосновения. Будто ее пальцы, теплые и мягкие, остановились в нескольких сантиметрах от его кожи.

- Я в порядке, - ответил он и даже не удивился, насколько автоматически это было произнесено.

Дома Максим обнаружил, что простоял час, уставившись в трещину на потолке. Появилась ли она сегодня или была там всегда? А если была, то почему столько времени оставалась незамеченной? А если не было?

На часах была половина третьего, когда он очнулся. Ноги затекли, в висках стучало. Максим включил лампу на тумбочке и встал, чтобы немного размяться и выпить таблетку аспирина. И вдруг обратил внимание на свою тень. Мозг все еще оставался во власти снов, но глаза не обманывали - она двигалась. Медленно, почти неощутимо и совершенно не обращая внимания на самого Максима, двигалась в сторону кресла. И принимала форму - четкий силуэт человека, который садился в это кресло.

- Кто... - голос предательски сорвался на хрип.

"Просто устал" - на этот раз голос в голове был громкий и резкий, как команда, которой он незамедлительно подчинился.

Отражение, которое он увидел с утра в зеркале над раковиной, не могло принадлежать ему. Серое, осунувшееся лицо, выцветшие волосы, спорящие с кожей, у кого оттенок серее, желтые зубы за бледными губами. И только глаза - красные, как после нескольких бессонных ночей, с черными угольками зрачков в центре.

Максим поднес руку к лицу. Отражение повторило движение с заметным опозданием.

На подоконнике стоял пустой горшок. Ветер из постоянно открытого окна давно сбросил сухие листья на пол.

Глава 3.

Лифт неторопливо опускался, мягко покачиваясь на тросах, пока не остановился на пятом этаже. Артем, вечно бодрый тренер из местного фитнес-клуба, втиснулся в кабину, как всегда переполненный энергией. Его спортивная форма идеально сидела на подтянутом теле, а на запястье поблескивали новые умные часы.

- О, Макс! Давно не виделись! - Артем оскалился в улыбке, демонстрируя свои неестественно белые зубы цвета санфаянса. - Как отпуск? Отдохнул, зарядился?

Максим медленно поднял глаза. В глубине его зрачков что-то шевельнулось - черное, холодное и чужое, напоминающее о самом страшном прожитом дне, о невосполнимой потере, о всепоглощающем страхе.

- Бессмысленно, - прошептал он, разговаривая с самим собой. Его слова повисли в воздухе, словно густой удушливый туман. В лифте стало душно.

Улыбка Артема застыла, превратившись в гримасу. Его пальцы непроизвольно разжались, и ключи от квартиры со звоном упали на пол, отскакивая металлическим эхом от стен кабины.

Через пару дней Артема уволили. Он перестал появляться на тренировках, не отвечал на многочисленные звонки и даже не открыл дверь обеспокоенным коллегам, пришедшим проверить, все ли в порядке.

Ещё через неделю соседи начали жаловаться на неприятный запах. Когда полиция все таки приехала и вскрыли дверь, внутри обнаружили хаос: горы немытой посуды, разбросанную одежду, засохшие лужи чая на кухонном столе. В воздухе висела тяжелая смесь сырости, прокисшего молока и чего-то еще - сладковатого, гнилостного, от чего першило в горле. Самого Артема в квартире не оказалось.

А Максим в это время сидел на своей кухне и с неожиданным наслаждением ел. Впервые за долгие дни он снова почувствовал вкус пищи - соленый, сладкий, кислый, каждый оттенок воспринимался с невероятной интенсивностью. Даже кусок дешевой докторской колбасы казался изысканным деликатесом.

Он начинал понимать.

Глава 4.

Солнце, выглянувшее из-за облаков, окрасило песочницу яркими желтыми мазками. Девочка лет пяти в красном платье, покрытом крупным белым горохом - похожем на огромный оживший мухомор, - звонко смеялась, гоняясь за зеленым воздушным шариком. Ее босые ножки оставляли четкие отпечатки на еще влажном после утреннего дождя песке. Шарик, подхваченный внезапным порывом ветра, выскользнул из ее рук и устремился к ржавым качелям.

Максим стоял в тени деревьев, окружающих детскую площадку, и наблюдал за девочкой. В груди что-то шевелилось - мрачное и тяжелое, требовавшее выпустить его на свободу. Его пальцы непроизвольно сжимались и разжимались, оставляя на ладонях полумесяцы от ногтей. Очень хотелось выйти из тени и заговорить.

Девочка, скорее всего, испугалась бы, увидев Максима, напряженно глядящего на нее немигающим взглядом хищника, приготовившегося к броску. Но, к счастью, ее внимание было приковано к улетающему шарику, за которым она побежала, пытаясь поймать. И звонкий смех еще долго раздавался над детской площадкой.

Глава 5.

Утром в парке, на привычной скамейке, как всегда в это время, сидела пенсионерка. Возраст ее невозможно было определить на глаз. Складывалось впечатление, что она всегда была и останется женщиной за семьдесят. Невысокого роста, в одежде, которая хоть и выглядела такой же старой, как и ее хозяйка, но была чистой и опрятной. Такая уютная бабушка с картины неизвестного художника.

Вокруг нее собралась большая стая голубей. Птицы ждали привычных хлебных крошек из небольшого мешочка, который женщина держала на коленях. Но почему-то сегодня она не торопилась начинать ежедневную раздачу. Голуби толкались и ворковали, однако это не оказывало на неё никакого эффекта.

Что-то было не так. Ее рука начинала движение к пакету, затем снова возвращалась обратно. Пальцы заметно дрожали. Один голубь, самый смелый, подлетел ближе, но женщина вдруг резко отдернула руку, словно испугавшись. Ее глаза, обычно такие добрые и на удивление ясные для почтенного возраста, стали мутными и невидящими. Она не заметила, как Максим широкими уверенными шагами покидал парк.

Глава 6.

Катя пришла к нему внезапно, без звонка, ворвавшись в незапертую дверь квартиры. Наверное, никто и никогда не видел ее настолько встревоженной и... напуганной. В глазах стояли слезы.

- Макс, ты серьезно болен! - ее голос наполнялся несвойственными ей истеричными нотками. - Ты не такой, как был раньше. Неужели ты не видишь? Тебе срочно нужен врач!

Максим медленно поднялся с кресла, в котором просидел последние несколько часов - без дела, без мыслей. Его движения были чересчур плавными, текучими, почти змеиными. Он взял Катю за руку - его ладонь была очень сухой, и невозможно было определить, теплая она или холодная. Скорее, никакая.

- Зачем? - прошептал он, и его слова будто остановили на мгновение само время.

Больше на работе Катя не появилась. Стол оставался пустым и чистым, пока его не занял новый сотрудник. Телефон молчал, а в офисе навсегда перестал звучать ее заразительный смех, который раньше разносился по всему этажу.

Глава 7. Эпилог.

Женщина шла по парку, ведя за руку веселого шебутного карапуза лет трех. Было заметно, что идти по асфальтированной дорожке ему откровенно скучно. Особенно когда вокруг столько всего интересного. Увидев Максима, ребенок слегка споткнулся, но устоял и радостно замахал свободной пухлой ручкой, его рот растянулся в улыбке, а, буквально через секунду над парком пронесся беззаботный искренний детский смех. Максим привычно поднял ладонь, но в этот момент его взгляд упал на лужу у его ног.

Отражение в мутной воде было странно искаженным, словно смотрящее на него сквозь слои времени. Контуры лица расплывались, как на выцветшей фотокарточке, которую слишком долго держали на солнце. Но хуже всего были темные, плесневелые разводы, которые медленно расползались от его силуэта, окрашивая отражение неба в гнилостные желто-зеленые тона.

- Мама, смотри! - раздался откуда то сзади детский голос. Неподалеку стоял мальчик лет семи, указывая пальцем в сторону Максима. - Этот дядя... он как призрак! Видишь? Он будто есть, а будто и нет!

Женщина с карапузом поспешно отвернулась и ускорила шаг. Максим почувствовал ком в горле, который, разрастаясь, мешал дышать. Он поднял дрожащие руки и закрыл лицо ладонями. Между пальцев просачивался тусклый свет.

"Просто ляг" — прошептал знакомый голос в его сознании, и на этот раз в нем звучала не просто усталость, а что-то древнее и бесконечно одинокое. "Ляг и перестань бороться".

Ноги Максима подкосились и он упал на мокрый асфальт, чувствуя, как холодная влага просачивается сквозь одежду.

Где-то далеко, в другом городе, мужчина в деловом костюме неожиданно для себя и окружающих остановился посреди оживленного тротуара. Люди обходили его, бросая недоуменные взгляды. Он стоял неподвижно, глядя на часы. Дождь шел ровно тридцать семь минут.