Есть у меня кума, Инна. Крёстная моего младшего. В одно время жили на соседних улицах, дети плюс минус одного возраста, частенько тусили вместе.
Днюха у неё в августе, а август в Донецке в частном доме без кондиционера - это трындец просто. Весь дом нараспашку, но на сауну перестаёт походить только к утру где-то. Поэтому во дворе под виноградом - самое то отмечать.
Вот и отмечали, всё честь по чести, с шашлыком, песнями, салатиками и задушевными разговорами. Курсировали по маршруту кухня-двор. Наелись, напились, напелись, да и разошлись по домам.
На следующий день заявляется кумася ко мне с ответным визитом, но вижу, что мнётся и что явно что-то случилось. Баба она неплохая, ума на жизнь хватает, но к дворцовым этикетам отношения не имеет, поэтому не долго думая спрашивает меня, не заходила ли я вчера в дом поглубже и не брала ли я кой-чего из её имущества.
Сказать, что я слегка офигела - это ничего не сказать. Но опять же, Инку знаю давно, обижаться на неё бесполезно. Есть проблема - надо помочь решить, раз уж так.
Выяснилось, что утром обнаружила пропажу золота - обручалки, перстенька с камушком, да цепочки золотой с крестиком. Лежало всё это богатство в шкатулке, в серванте за раздвижными стёклами. В последний раз видела за день до днюхи.
Обидно, понятно. Жили небогато, это практически единственные её украшения были.
Я её уверила, что в дом не заходила, мне там делать нечего было. Кухня и туалет в шаговой доступности, а больше и не надо. Да и гости тоже в дом не заходили - всё самое интересное было во дворе. А раз так, то цацки пропали раньше. Вспоминай, кумася, кто приходил до днюхи.
Инна мозгами пошевелила и припомнила, что накануне заглянула к ней её двоюродная сестра. Особа интеллигентная, вся из себя правильная, улыбчивая и вежливая. А ещё припомнила, что пару раз после её визитов денег недосчитывалась, но грешила на мужа - он периодически мог купюру на выпивку потянуть.
Но не пойман -не вор. А имущество вернуть надо. Сели под чаёк план действий обдумывать. Я сериалов всяких умных насмотрелась, идей там нахваталась, да и предложила вариант. Звонит кумася сестре своей и спрашивает то же, что и у меня - не брала ли она эти цацки. Пропали, блин, обидно. Та в крик - как ты могла подумать, да как у тебя язык поворачивается сказать такое, да я теперь через твой порог ни ногой... Трубку бросила.
Кума прям растерялась, настолько это натурально было.
А через час позвонила ей ещё раз, извинилась, что подозревала её, что ей очень стыдно, но пусть не удивляется, если её вызовут в райотдел, пальчики откатать. Нет-нет, я тебя ни в чём не подозреваю, ты чиста как голубка, но вот так вот получилось, сходила я в местный райотдел, поплакалась, заявление написала, и там так прониклись моим горем, что в момент симпатичный лейтенант примчался и снял отпечатки пальцев и со стекол раздвижных, и со шкатулочки. Но тебе ровным счётом ничего не грозит, ты ж не брала и я тебе верю. Пальчики, если что, всем откатают, кто в эти дни дома бывал.
Та опять в крик, но уже не так уверенно. Опять кумася задумалась, смотрю. Ну да ладно, пора детей спать укладывать днём, пошла она домой.
Звонит часа через три, ржёт. Перезвонила ей сестра, опять со скандалом, но общая тема такая - нечего её позорить, ей замуж через месяц выходить, а тут такое! золото Инкино она и в глаза не видела, но чтоб позора избежать, даст ей денег по стоимости этих цацок. Но чтоб Инна сходила в райотдел и забрала своё заявление, и чтоб отзвонилась после. Кума прикинула, сколько эти цацки стоят, присоединила к этому те деньги, что раньше при её визитах пропадали, да сверху накинула, типа небольшого извинительного презента для резвого лейтенанта, чтоб не ругался на бабу-раззяву, нашедшую свою пропажу в другой шкатулочке))
Встретились в парке, та молча конверт с деньгами отдала, Инка пересчитала, пожелала крепкого семейного благополучия в будущем и разошлись на том. Я со скамейки наблюдала и наслаждалась мороженкой.
И да, я в курсе, что милиция на такие дела особо не чешется. Но в сериалах же всё по другому)) Муж с меня поржал, сказал что во мне талант разводилы пропадает, и что сестра кумы умом не богата, раз сразу не послала.
А кумася купила себе новую обручалку, цепочку с крестиком и телефон, который вскорости её мелкий утопил. Но это уже другая история.

…Сижу себе, никого не трогаю, стишата кропаю – юбилеи сразу у нескольких друзей-приятелей грядут. Как без стихов-то? Датская поэзия – это святое!

Тут кума заявляется в гости. Поболтать и вообще. А это тоже святое. Ну, кофейком не обошлось, конечно. А когда Танюха незаметно выпила всё, что было дома для каких-то целей оставлено или нечаянно забыто в пятом углу, она вдруг обратила внимание на Ришкиных кукол…

— Слушай, а чего она у тебя, вон та вон, кудрявая, сидит без трусов, как проститутка?

— Э-э-э… Ну, сидит и сидит. Где я тебе – в смысле, ей – трусы-то возьму?

Трусы, поди, износились! Куклы ведь ещё Маюське, Ришкиной теперь маме, покупались! И никакой смены нижнего белья к ним не прилагалось! Но сбить градус Танюхиного возмущения не так-то просто:

— Ты что, не можешь ей трусы сшить?

Приехали! Вот что значит перебрать с алкоголем. Не Татьяна ли вечно пришивала к Маюськиной школьной форме воротнички-манжеты? По причине моей полной неспособности к решению таких запредельных задач. И что, я с годами должна ни с того ни с сего внезапно перемениться?

— Сдурела, что ли? – ответствую я, конечно. – Как это, «сшить»? Самой?!

— Ну да. Я же шила своим куклам?

— Тоже мне, аргумент! Так поэтому из тебя ты и получилась, а не я, например.

Убедительно же? Но Танча, видать, пошла вразнос – давай про швейную машинку спрашивать! Откуда у меня машинка?! (Нет, «Зинка» – «Зингер» – была когда-то, но её, мою ручную, мою неприхотливую старушечку, отданную на передержку в мужнину школу, кто-то благополучно спёр, пока мы с квартиры на квартиру переезжали, а другую я не завела).

Тогда осатаневшая подружайка потребовала «простую иголку» и нитки. Простые. И – вы представьте только! – села рукодельничать. Не иначе, спьяну. Ну, а чем ещё объяснить? Добровольно! Шить!!!

И – сшила!!! Трусы и кофту!!! Ещё и изукрасила всё кружавчиками, пуговками-крохотулечками и разномастной тесьмой – у меня в закромах «полно полезных мелочей» оказалось. Ребята! Сшила вот прямо тут же! С места не сходя! Пока я носилась с кофе и рифмой к «юбилей» (сами понимаете, что ничего, кроме тематического «налей», не шло в голову). Форменное безобразие быть такой художественно одарённой! Я про Татьяну. Ведь, считай, на коленке, за пару часов, надизайнила что-то из почти ничего! Причём, не кое-как, а на зависть другой кукле, лысой, чья одёжка пока не требовала скорой портновской помощи. Я, хоть и знаю Танюху лет пятьсот, опять изумилась. А показательно скромничающая золотошвейка ещё и нагнетает:

— Ну? И что трудного?

— Что трудного?! Да я бы после третьего стежка застрелилась!

— А я бы, – примирительно говорит героиня коммунистического труда, – и до третьего стишка застрелилась!

…Хорошо же, что мы есть друг у друга?

…А видели бы вы Ришку, увидевшую свою причипурившуюся куклу!

— Женя! – сказала она. – Боже мой! Теперь тебе есть в чём пойти в школу, а то я прямо издумалась вся…