Семеро братьев – пятеро побольше и двое поменьше, чтобы занять место по краям на сковороде, пока горячее масло весело шкворчит.
Ах, как хороши! Душистые, мягкие, румяные – не чудо разве? Толстый пушистый кот принимает подчёркнуто безразличный вид, когда нас выкладывают на блюдо и накрывают чистой тряпицей.
Слышно, как над нами что-то стучит и шуршит. Хлопает входная дверь.
– Сходи-ка, Красная Шапочка, к бабушке, снеси ей пирожок и горшочек маслица, – раздаётся ласковый голос. – Да узнай, здорова ли она.
Чу! Когтистая лапа лезет под тряпицу. Стой, стой, эй! Один из младших братьев стремительно уносится в зубах, а мы ничего – ну, ничегошеньки не можем сделать! Его сознание быстро гаснет.
– Хорошо, мамочка, – соглашается звонкий девчачий голосок, и наше ненадёжно укрытие взлетает вверх. – Но здесь целых шесть пирожков.
– Один оставь мне, да перекуси сама по дороге. – Нет, вы слышали, слышали, а? – Главное, ни с кем незнакомым по пути не разговаривай, запомнила? Обещай.
Самый большой, аппетитно блестящий маслом на покатых боках брат остаётся на блюде. По всему видно, что слышать нам его мысли недолго! Нас пятерых складывают в плетёную корзинку, рядом ставят небольшой глиняный горшок и прячут всё добро под полотенцем.
Стучат по деревянному полу каблучки, снова хлопает дверь. Прощай, старший брат! Эх, и такая же судьба нам уготована? Разве что обещано путешествие напоследок, но что это за радость, если ничего не видно. Только слышны птичьи переклики... А вот и сама Шапочка запела.
Мы прижимаемся теснее друг к другу, чтобы подольше сохранять наше тепло. Корзинка начинает летать то вверх, то вниз. В лягушку она, что ли, превратилась, девица эта? Или собирает что-то под ногами? Так мы, вроде, не рассыпались...
– Куда ты идёшь, Красная Шапочка? – звучит хрипловатый голос. – И что это у тебя?
– Здравствуй, Серый Волк, – корзинка подпрыгивает. – Я иду к бабушке и несу ей пирожки и горшочек маслица.
– А где живёт твоя бабушка?
– Вон, в соседней деревне, за мельницей, в домике с краю.
Что за несносная девчонка? Сказано же было – не разговаривать с незнакомыми! Как же обещание?
– Тогда тебе идти по этой дороге, – голос сочится сладостью и лживостью, как пирог – маслом.
Девица что, не понимает, что всё это не просто так? Ну и хлебушек же ты!
Нет, вместо того, чтобы мчаться в деревню, она ещё и садится на обочине, чтобы перекусить. Прощай, брат! Ну, хоть кто-то из нас доберётся до бабушки?
Корзинка снова подпрыгивает – Красная Шапочка устремляется в путь. Но идёт так долго! Один из средних братьев не выдерживает качки и лопается по шву – его тошнит. Мы трое деликатно делаем вид, что ничего не замечаем, и потихоньку отодвигаемся от вытекшей начинки.
Звук стучащих по дороге подошв меняется, под ногами девицы что-то хрустит – дорожка посыпана гравием? Тук-тук!
– Кто там? – раздаётся из-за двери дрожащий голос, который навевает на нас смутные сомнения.
– Это я, твоя внучка, Красная Шапочка! Я принесла тебе пирожки и горшочек маслица!
– Дёрни за верёвочку, дитя моё, дверь и откроется!
Девчонка проверяет угощение, видит лопнувший пирожок и... выбрасывает его! Прямо на землю! Курам на смех! Да чтоб тебя саму волки сожрали...
Красная Шапочка перешагивает через порог и ставит корзинку с нашими уже остывшими телами прямо на стол. Полотенце сдвигается набок, и можно выглянуть через плетёный край. Девица улыбается уродцу в чепце и садится к нему на постель.
Эй, ты, вообще, нормальная? Как можно перепутать родную бабушку с ЭТИМ? Глаза и уши тебя волнуют, а шерсть на морде – не волнует? Что ж там за бабушка была...
Кто-то может упрекнуть нас в чёрствости, но! Если бы вас болтали в корзине целый день, вы бы не зачерствели? Могла бы и поторопиться, к бабушке-то!
Ну, и, конечно, Волк её сожрал. Только взвизгнуть успела...
О, кажется, визг услышали во дворе. Ни за какую верёвочку дёргать не стали, взломали дверь – суровые парни!
Что ж, прощай, Волк... А дровосеков как раз трое, как и нас, пирожков...
