Служил я армии ещё в те времена, когда служба срочная два года длилась. И вот оставалось мне до дембеля месяца четыре, как попал я в санчасть, не помню из-за какого заболевания, где много люду лежало, от мала до велика, ну то есть от тех, кто служит неделю и до тех, кто вот-вот уже в запас уволится.
В общем познакомился я там с одним забавным малым. Отслужил этот малый около полугода всего и ему не очень нравилось, поэтому вынашивал он планы, которые помогли бы ему по больничке слинять на гражданку.
И вот в один из дней он вдруг предлагает помочь ему с этим вопросом и просит сломать ему ногу. Я конечно не воспринял всерьёз, посмеялся и покрутил пальцем у виска. Но на следующий день салага подходит ко мне и просит пройти в дальнюю, тёмную, редкопосещаемую часть больнички. Я соглашаюсь и иду с ним....... А там!! Там лежит скатанная в ролик ковровая дорожка, рядом палка и мокрое полотенце.
Юный срочник объясняет план действий, который заключается в том, что он обматывает ногу мокрым полотенцем (не спрашивайте, это типа для анестезии, знаю, что бред), кладёт её на валик, а моё дело приложиться как следует палкой и дело в шляпе, точнее нога в пополаме!
Я начинаю истерически смеяться и, я честно сейчас не вспомню тогдашнюю мою мотивацию, замахиваюсь деревянным орудием и сквозь бурю эмоций и нервный смех обрушиваю на ногу товарища. Ну как товарища, ну как на ногу, ну как обрушиваю. Моё эмоциональное состояние и, возможно, отсутсвие у меня тяги причинять физический вред людям, притормозили меня и я не ударил в полную силу, при этом попав по ступне, удара хватило, чтобы сильно ушибить её. При этом задача стояла приложиться прямо по щиколотке, которая была обмотана полотенцем.
Итог распухшая ступня, температура, озноб пациента, которого с этой распухшей ступнёй на следующий день отправили обратно в казарму, в то время, как мы носили берцы и он через боль с трудом всовывал туда распухшую ногу.
Об этой диверсии никто не узнал, а я так и остался в санчасти.
Фото скачано из интернета. Для иллюстрации!

Глава 11

ЭПИТАФИЯ

В 1002 году Альмансор совершил свой последний карательный поход в графство Кастилию, сжег несколько крепостей, поистрепал порядком свои войска, и когда нахрапом не сумел взять еще один замок, решил отступить в Кордову. В то время старик уже был очень слаб...

Хаджиб приказал сыну Абдул Малику отвести основные войска в столицу, сам же, с небольшим отрядом тоже повернул на юг, но двигался много медленее...

Я предложил Абдул Малику прикрыть отход основных войск со своей конной тысячей саккалибов...он дал согласие. На самом деле большой нужды в этом не было, иначе Альмансор не отважился бы возвращаться малым отрядом, но грешно не воспользоваться сыновними чувствами Абдул Малика, и не предложить перестраховаться.

Отряд хаджиба я застал возле городка Мединасели. Мои всадники уже давно к тому времени подчинялись лишь мне, и не воспринимали больше никаких авторитетов, но моя личная маленькая армия пролжала усердно делать вид, что служит делу халифата...

Резня получилась на загляденье: подъехали к лагерю хаджиба, дружески поприветствовали его людей, и тихо порешили всех...

Я вошел в шатер к Альмансору, тот лежал в постели мертвенно бледный....непобедимый воитель умирал—годы и затяжная болезнь постепенно брали свое...

--Приветствую тебя, о великий и могучий—сказал я, уселся напротив него, достал перо, и развернул пустой свиток—ну что? Эпитафию писать будем?

--Думаешь смерть уже идет за мной?—спросил хаджиб слабым голосом..

--Да нет—зевнул я—я уже пришел...

Старик не выглядел сильно удивленным, он надолго задумался, и потом произнес:

--Помнишь Костолом, я тебе рассказывал о единстве трех культур...мусульманской, христианской и иудейской?

--Помню...

--Разве не здорово? Можно ли представить мир лучше и справедливее?

--Врядли ..

--А ты такой создать сможешь—хаджиб взглянул на меня своим пронизывающим взглядом, от которого в былые времена у меня поджилки тряслись..

--Не смогу....

--Так зачем ломаешь То, что самому создать тебе не по зубам?

--Бате обещал—просто ответил я.

--Так ты же сирота—удивился хаджиб.

--Это твоя ошибка великий и могучий,--говорю—отца чту, и помню его заветы...его звали Илья, он был лучшим воином у великого князя киевского Владимира...и в холопах его сыну не пристало ходить, а коли судьба принудила, так дорогую цену намерен я взять со всех, кто в этом повинен...

--Действительно ошибка—прошептал старик—неужели я паду жертвой обыкновенной мести славянского вольноотпущенника?..Я—непобедимый владыка Кордовского халифата?

--Покурим?—спросил я, доставая из торбы пару походных кальянов..

Альмансор кивнул. Мы задымили. Кровавые ежики перед моими глазами плотным строем, плечо к плечу с саблями наголо замаршировали к кургану, на вершине которого ощерился и принял защитную позу старый волчара с алыми каплями на седом загривке...

--Дело вовсе не в мести—ответил я—а в чувстве справедливости..правда оно у меня своеобразное...я считаю, что каждый человек рождается свободным, и никто не в праве попрать его вольность, а если это происходит, то обидчик, его сообщники, и все, кто равнодушно и молчаливо согласны с таким положением вещей, и даже обращают плоды чьей-то неволи к своей выгоде..все они должны умереть....и это правильно, и жажды мести в моей душе при этом нет никакой...я просто делаю, что считаю правильным, а вообще...ты мне даже симпатичен, хаджиб..

Альмансор задумчиво вздохнул, затянулся, и выпустил изо рта облачко дыма, напоминающее могильный холм:

--Убьешь потом халифа, и моего сына Абдул Малика?

--Ну зачем же—отмахнулся я—халиф слаб как ребенок, таких беречь и лелеять надобно, не дай бог на его место кто посильнее придет, зачем мне лишние хлопоты? А Абдул Малика, пожалуй, валить надо, но из уважения к тебе пока этого делать не буду, пущай поживет малость, пока не сильно под ногами путается, авось не от мой руки сгинет сам..

--И на том спасибо..

--Пожалуйста...

Хаджиб приподнял густые кустистые брови, и взор его немного ожил, будто вспомнил что-то близкое сердцу:

--Слушай Костолом...и я убивал...убивал ради достижения власти...и я ее достиг, и это тоже по своему справедливо, ведь власть должна быть в руках того, кто умеет ею распоряжаться во благо другим......а сейчас твоя власть растет, а ты умеешь ею распорядиться? Что ты с нею вообще делать будешь?

Я пожал плечами и сказал:

--Профукаю, как в карты да кости всегда деньги проигрываю, впрочем меня это не сильно заботит, я не особо жажду власти, просто делаю, что должен, а попутно стараюсь не скучать...

--Странные вы люди-русские—проворчал хаджиб—примерно тоже самое мне говорили перед своею смертью лидеры славянской партии, когда двадцать пять лет назад я раскрыл их заговор против себя...: « просто делаем что должны, авось получиться, а там как кривая выведет»... кто такой этот Авось вообще?

Я малость призадумался......:

--Авось-это Бог, точнее одно из девяносто девяти имен Аллаха,... мы делаем, что считаем нужным, но только Авось нам потом ведает- правильный наш путь, али нет...это-то и дает нам право называть Русь Святой.....мы всегда оставляем последнее слово за Ним (и тут я указал пальцем в небо).

--Пиши эпитафию, и если твоему Авосю будет угодно, люди прочтут ее на моем надгробном камне—процедил хаджиб сквозь зубы, и закатив глаза стал диктовать строки:

“ Его следы расскажут тебе его историю,

И ты словно увидишь его перед глазами.

Перед Аллахом никогда не явится равный ему,

И никто не будет защищать границу как он...»

Глава 12

Марш мертвецов.

Джайран отчитался Абдул Малику так: «когда моя тысяча всадников добралась до Мединасели, то мы обнаружили разграбленный лагерь Альмансора,....все его люди были уже перебиты..я отправил часть своих воинов преследовать убийц хаджиба, но они никого не нашли, сам же я остался у разоренного шатра, и с почестями похоронил твоего отца..»

После смерти Альмансора время в государстве Аль Андалус помчалось галопом: усилиями Джайрана, Черномора и Абдул Малика, халиф Хишам Второй еще шесть лет удерживал формальную власть, но фактически правил Абдул Малик, объявивший себя хаджибом...

Генералы различных армий халифата стали регулярно выказывать недовольство жалованием для своих солдат, ибо узнав о смерти Великого воителя, северные христианские королевства и графства отказались платить дань халифату, и казна государства оскудела...

Абдул Малик предпринял несколько карательных рейдов на север, и принудил данников к порядку, но ненадолго, сыну Альмансора-неплохому генералу, явно не хватало харизмы и репутации отца...

Каждый генерал в халифате счел хорошим тоном выбрать своего претендента на трон Хишама Второго, а так как таковых было много, началась гражданская война...

Джайран постепенно потеснил Черномора с должности генерала корпуса саккалибов, при этом умудрившись остаться с ним в дружеских отношениях... Черномор остался формально генералом, но под его началом оставался лишь один из славянских полков, впрочем он был доволен, ибо, как справедливо рассудил он, старость мешала ему принимать решения за весь корпус в столь лихие времена...

В 1008 году от ран, полученных в боях с одним из мятежных генералов скончался Абдул Малик.

В 1009 году в Барселону их халифата прибыл посол--могучий, светловолосый, с нахальной улыбкой на лице...

--С чем пожаловал к нам—спросил посла Каталонский граф.

--Большое горе постигло халифат, о достойный граф—отвечал посол--...наше государство сотрясают междуусобные распри вот уже который год, что может тебе и по нраву, но есть беда, которая не понравится и тебе...

--Какая беда халифата может быть мне не по нраву?—засмеялся граф.

--Как отметили твои посланники много лет назад—продолжил посол—ничего прекраснее в своей жизни они не видели, чем ртутный фонтан во дворце Медина Асахара, возле Кордовы...так вот, фонтан-эту несравненную красоту, затмевающую своим великолепием работы греческих скульпторов, хотят разрушить...

--Кто же?—удивился граф.

--Варвары, без роду без племени, не имеющие ничего святого в душе, дикие кровожадные звери, облаченные в человеческую плоть...

--Точнее посол! Кто это?

--Я,...и мои люди-славянская гвардия халифата...

Челюсть графа медленно сползла вниз и не торопилась возвращаться назад... Неловкая пауза подзатянулась. Один из придворных графа, заметил средней разжиженности слюну, сползающую графу на подбородок, и звонко щелкнул пальцами. Граф очнулся от шокового оцепенения, громко вобрал в себя слюни, и произнес неуверенным тоном:

--Ты что, издеваешься что-ли?

--Никак нет Ваша светлость—как ни в чем не бывало отвечал посол—я лишь хочу предложить Вам вызволить фонтан из цепких лап этих зверей, таким образом спасая неземного величия реликвию от молотов недостойных...

--Тооооо есть от тебя и твоих людей?..

--Так точно Ваша светлость.

Граф снова замолк в недоумении на несколько мгновений..а потом сказал:

--И что ты предлагаешь Джайран Костолумжин?

--Я предлагаю Вам разграбить дворец Медину Асахару—невозмутимо продолжил Костолом—спасти фонтан, и все имущество дворца...

--А кто охраняет дворец?—спросил один из придворных графа.

--Я и мои люди—ответил Джайран—всего-то пятнадцатитысячный корпус саккалибов, которые, при виде Каталонских рыцарей, от страха, откроют врата Асахары, потом ужаснутся своему позору, и сами себе выпустят кишки...а глашатаи потом разнесут по Кордове весть, что доблестные каталонцы перерезали славянскую гвардию, и вывезли сокровища дворца в Барселону...

**************************************

Несколько месяцев спустя Каталонское войско подошло к Медине Асахаре. Как и обещал Джайран, саккалибы открыли врата дворца, позволили вывести фонтан и все ценности на север. Вот только сокровищ во дворце оказалось на удивление немного. Граф хотел было поставить это в упрек Джайрану, но не гоже командиру десятитысячной армии корить за что-либо стоящего перед ним улыбающегося главаря пятнадцатитысячного корпуса...и граф, благоразумно прикусив язык удалился восвояси... Но перед этим, по просьбе Джайрана, часть каталонских воинов обменялись одеждами с саккалибами.....

Лишь только каталонцы скрылись на горе Сьерра Морена, дозорный саккалиб с минарета дворцовой мечети завопил: «Джайран, войска из Кордовы подходят!».

--Опоздали голубчики—ухмыльнулся Костолом, и скомандовал—А ну оррррлы! Сабли наголо! Клинками к пузу пово-о-роти! От позора закоооолись!

Гвардейцы выполнили приказ незамедлительно. Через мгновение весь дворец был усыпан телами воинов, валяющихся в лужах крови....

Войском из Кордовы руководил новый халиф Сулейман....увидев трупы и разграбленный дворец, он разделил армию на три части: конницу послал вдогонку за каталонцами, так жестоко порубившими отважных гвардейцев халифа, большую часть пехоты отправил назад в Кордову, и сам поехал с ними...а небольшой отряд оставил во дворце, «прибраться» после «битвы».

Смеркалось....воины халифа, оставшиеся в Медине Асахаре, обшарили все помещения дворца, но ни одной живой души не обнаружили,...куда-то бесследно пропали все жены, наложницы, евнухи и мальчики халифа..

Один из солдат, устав сносить тела в кучи, с хрустом разогнул затекшую спину, и залюбовался закатом... Сзади по плечу его кто-то похлопал. Воин обернулся, перед ним стоял последний снесенный в кучу славянский труп, и довольно лыбился...Араб, от изумления потерял дар речи...и больше не обрел его, ибо в следующий момент шея любителя закатного солнца была свернута.... Через минуту такая же учесть постигла и весь остальной отряд халифа: мертвецы восставали, поднимались из луж крови и набрасывались на живых....не уцелел никто...

После расправы, «мертвецы» открыли потаенные погреба, и вывели из них жен халифа и прочих уцелевших....

Ночь была необычайно темной: облака плотно заволокли небо, не оставив шанса ни единой звезде даже на мимолетный проблеск. Пятнадцать тысяч «мертвецов» безмолвно побрели на восток, уводя за собой прекрасных наложниц, благочестивых жен халифа, жирных евнухов и голубоглазых мальчиков, и увозя тяжело груженные телеги с дворцовым скарбом...

Проходя мимо арбы, в которой оставалось еще несколько бочонков с бараньей кровью, которой с ног до головы были вымазаны саккалибы, один из «мертвецов» выбил пинком камень из под колеса, и арба ушла под откос, в Гвадалквивир. Кровь вытекла из разбитых боченков, и смешалась с речной водой.

«Мертвецы», разделились на несколько групп...шли они много дней....проходя мимо очередного города, каждый раз называли себя воинами из разных полков, поэтому, когда халиф затеял расследование произошедшего, он совершенно ничего не смог понять: огромное пепелище посреди главной дворцовой площади никак не могло поведать, сколько же тел было сожжено, почему не похоронили, а сожгли, и куда сгинул его отряд, оставленный «прибираться».

Докопаться до истины может и можно было, и даже не слишком сложно, но уж больно противоречивые версии выдвигали в процессе расследования люди халифа Сулеймана, и он всю голову сломал, думая о том, кто из его ищеек и кем подкуплен, кто вообще воду мутит, и что еще затевает...смута в халифате набирала обороты.

Утром, после «марша мертвецов», в Кордове объявился Джайран, сказал что прибыл из Севильи со своми несколькими сотнями гвардейцев, узнал о гибели своего корпуса во дворце, и чуть сума не сошел от скорби по боевым товарищам..

Через несколько недель, до столицы халифата стали доходить вести из восточных портовых городов Альмерии, Дении и Валенсии: неизвестные воины, числом превышающие гарнизоны вышеозначенных городов, вероломно взяли их без боя, и правят там свою власть, ни в грош не ставя халифа Сулеймана. А новый лидер Альмерии, подозрительно похож на Черномора, павшего от каталонских мечей в Медине Асахаре...и звать его на мусульманский манер так же-Афтах..ну да это все лживые сплетни!—заверили халифа мудрые советники, побрякивая драгоценными безделушками в карманах, якобы украденными из Медины Асахары Каталонским графом...

Еще через день, новое горе постигло Кордову: из Великой мечети украли наиценнейшие реликвии—кость руки пророка Мухамеда, и один из четырех первых рукописных Коранов...

Дава года спустя, в Алжир, в священный город Кайруан прибыл посол из Кордовского халифата.

Лидер клана Зири, эмир Алжира и Туниса Зави ибн Зири, принимал посла в своем дворце:

--С чем пожаловал посланник?

--Великое горе обуяло государство Аль Андалус о досточтимый эмир—нараспев произнес Костолом—свирепые орды нечестивцев угрожают прибрать к своим грязным рукам наиценнейшие реликвии мусульманского мира—руку Пророка(да благославит его Аллах, и приветствует), и первый рукописный Коран...

--Как!?—гневно вскричал Зави, и вскочил с трона—Кто посмел? Кто эти шакалы?

--Я—пожал плечами Костолом—и мои люди...

Эмир обнажил саблю, и придворные тут же последовали его примеру:

--Ты что? Издеваешься что-ли?

--Никак нет, о досточтимый эмир...Я прибыл к тебе с просьбой: приди со своей армией в Кордову, наведи там порядок, забери у нас Коран и кость Пророка, дабы пресечь распри моих полковников за обладание этим сокровищем....а я тебе окажу посильную помощь...

ПЭ. ЭС. : осколки ртутного фонтана из Медины Асахары, и по сей день лежат в монастыре Монсеррат, возле Барселоны....

Глава 13

ИСХОД ИЗ КОРДОВЫ

« Истасу бен Намину, визирю халифа.

Любезный мой казначей, визирь, равин! Если ты читаешь это письмо, значит с минуты на минуту к тебе ворвутся свирепые алжирские воины.... они уже рыщут по улицам Кордовы, и режут глотки всем, кто под руку попадется.

Когда берберы придут к тебе, будь спокоен, я позаботился о том, чтобы они не тронули ни тебя, ни твоих домочадцев. Они лишь спросят: где коран? Знаю, ты и понятия не имеешь о чем речь. Тебе лишь нужно ответить: «там, где договорились». Не обессуть, но коран из мечети украл я--твой надежный исполнитель кровавых заказов Джайран Костолумжин. Я припрятал книгу у тебя дома, и сообщил Зави ибн Зири, что ты мой сообщник, потому он и пощадит тебя.

Как известно, долг платежом красен....я очень благодарен тебе и всему юдейскому землячеству халифата, что вы не оскопили меня, поэтому зириды сохранят тебе жизнь. Также, спешу тебя заверить, что мне не особо по душе было исполнять твои грязные заказы, но времена меняются , некоторые люди из подчиненных вырастают в начальников, и теперь ты будешь делать то, что я скажу.

Зави ибн Зири, найдет Коран в условленном месте твоего дома, и спросит про кость руки Пророка, ты же ответишь, что эту реликвию Костолом оставил себе до поры, ибо, как ты всегда учил меня, в кармане всегда должен оставаться хотя бы один козырь...

Я привел алжирского эмира в Кордову, подгадав момент, когда основные войска халифа будут в Севилье. У Зави есть достаточно сил лишь для набега, так что через несколько часов он, и его армия, вынуждены будут покинуть город. Думаю, невежливо будет заставлять гостя пересекать море в спешке, а посему, я предложил эмиру твою помощь:...я знаю, что у тебя есть родственники в долине Медины Эльвиры, будь так добр, отведи берберские войска туда, им там понравится... Заботясь о твоей безопасности, любезный Истан бен Намин, рекомендую и тебе так же проследовать с берберами эмира, ибо теперь ты друг эмира, и враг халифа...

Кстати, вместе с Кораном, берберы найдут мешочек серебрянных монет Билибердата, которые ты так настойчиво отговаривал меня чеканить....объясни пожалуйста эмиру, что, начиная с этого момента, эти никчемные фальшивки обретают силу, ибо у восточного берега уже родилось новое государство, жители которого будут выплачивать налоги в этой монете...

Что ж, за сим прощаюсь с тобой дружище, обрекаю тебя на дружбу с Зави, вражду с халифом, и жизнь на чужбине...........бывай, не скучай!

Твой дорогой Джайран Костолумжин».

Только Истас бен Намин закончил чтение письма, принесенное Саидом, как входная дверь его дома распахнулась.....на пороге стоял эмир Алжира Зави ибн Зири.

--Обрекаю тебя на жизнь на чужбине—проворчал под нос Истас, передразнивая слова из письма Костолома--что ты знаешь щенок о жизни на чужбине, мой народ уже тысячу лет скитается, точно неприкаянный...

Я покидал Кордову с легким сердцем, жар от пожарища ласково грел мне спину, а ощущения от завершения важных дел согревали душу...зириды еще бесновались в городе, но и они вскоре собирались покинуть его. Незнаю только, зачем алжирцы начисто разрушили дворец Медину Асахару, красивый же был(!)...ах да...совсем забыл: «дабы не впасть в искушение, и не привыкнуть к роскоши, как поддались соблазну погрязшие в парчовых одеяниях братья по вере из халифата»....что ж ...у воинов пустыни свое отношение к благам да удобствам..можно сказать спартанское...

На Римском мосту мне повстречался мой учитель греческой философии из медресе Абу Мухаммед ибн Хазм.

Увидев меня, он поклонился, и спросил:

--Теперь твоя душа довольна Шайтан-Джайран? Кордова в руинах...

--Весьма –ответил я, и готов был ехать дальше, но ибн Хазм спросил меня снова:

--Послушай, Костолумжин, по заказу халифа, я уже много лет пишу трактат о любви, я его назвал «ожерелье голубки»...но я сам ничего не знаю о любви, поэтому за несколько лет опросил об этом всех, с кем был знаком..............ты последний, кого я хочу спросить....что есть любовь Джайран?

--Это та, что не дает забыть, кто я, и зачем явился в этот мир—не раздумывая сказал я, и сам удивился своему скорому ответу...

--Разрушительна твоя любовь, Джайран...

--Нет—говорю—любовь, как всегда созидает, но во мне она создала разрушителя.......а не желаешь со мной поехать мудрец?

--Нет, благодарю—устало ответил ибн Хазм—моя любовь-Кордова, она не позволяет мне забыть кто я, и зачем я здесь...

--Счастливо мудрец....

--Прощай шайтан-Джайран...

По дороге я нагнал сотню моих всадников и крытую арбу, в которой ехала Ксения с детьми. Поровнявшись с повозкой, я услышал ее голос, звучащий сквозь шелковую занавеску:

--Если ты для всего халифата Шайтан, то я, стало быть Шайтанша?

--Видимо так—усмехнулся я—а хочешь, я тебя султаншей сделаю?

--А в карты султанат не продуешь?

--Хех,....поробую............

Тем же вечером войска Зави ибн Зири покинули Кордову, опасаясь возмездия халифа, который приближался с войском из Севильи.

Зави держал путь на юго-восток, в горную долину, в глубине которой затерялся еврейский городок Гарнатха аль Яхуд, аккурат возле развалин Медины Эльвиры. Туда, его вел Истас бен Намин...

Как и обещал бывший визирь, жители Гарнатхи, после недолгих переговоров с ним, открыли врата алжирским воинам...

Зави подивился гранатовым садам, растущим возле города....такие огромные гранатовые плоды он видел лишь раз в жизни, когда в молодости, с посольством отца побывал в Дамаске.

Эмир приказал укрепить город, и решил обосноваться в нем, учредив собственный султанат, а Гарнатхе дал новое название, под впечатлением от роскошных гранатовых садов, --Гранада.

Я же, без приключений добрался до Альмерии, где меня встретил с распростертыми объятиями Афтах (Черномор). На следующий день он передал мне бразды правления городом, сам же стал начальником моей гвардии.

Через неделю, я сам себе присвоил титул султана Альмерийской тайфы..........

ЭПИЛОГ

На пристани Альмерийского порта стояли двое: султан Альмерии Джайран Костолумжин, и его визирь-казначей Саид. Они провожали взглядом плавно отходящую от пристани галеру под стягом Альмерийской тайфы...

--На кой?—спросил визирь—по мне, так бессмысленная трата денег...

--Не скажи –отвечал султан—доплывут до Киева, сообщат Великому князю Ярославу, что обосновались русские люди на Гишпанщине, просят присоединить новые земли к Руси-матушке...

--Вот Ярослав им и ответит «на кой, уж больно далече, бессмысленная трата денег»--вновь проворчал визирь.

--Далече—согласился султан—на худой конец, хоть посольство установят...и «хруст костей халифата» до родины домчат............

С плеча султана слетела серая птица с красным хвостом, и полетела вслед за галерой смачно матюкаясь на суржике из арабского и русского.

На судне гребцы затянули песню:

«Эх дубиинушка ухнем.....ээх, зеленая сама пойдет...подернем, подернем..да уХнем......»

ПЭ. ЭС:

Султан Джайран правил Альмерией 18 лет, укрепив государство, и успешно выдержав несколько вооруженных противостояний с разваливающимся Кордовским халифатом и Гранадским султанатом. Он привлек в свою тайфу множество ученых и деятелей исскусссства. В Альмерии начался золотой век.

Джайрана убил старший пасынок, сын Ксении, по имени Зухайра, и стал новым султаном Альмерии.....

В 1091-ом году в Испанию вторглись из Африки Альморавиды, и славянским государствам на восточном побережье Испании, в том числе и Альмерийской тайфе, пришел конец....

Коран, попавший в руки Зави ибн Зири, долгое время хранился в Гранаде, но когда марокканские князьки захватили Малагу (часть Гранадского султаната), Коран выменяли на город, после этого судьба одно из первых рукописных Коранов не прослеживается...

*****КОНЕЦ*****

Глава 9

Покурим?

После расправы над Абдаллахом ибн Юсуфом на меня посыпалисть милости из рук благодарного халифа, как из рога изобилия... Чтобы почерпнуть от щедрот Хишама Второго поболее, мне, как спасителю правителя государства Аль Андалуз от коварной руки предателя необходимо было повысить свой статус, и я принял давно назревшее решения--обратился в ислам...

Став мусульманином, я получил вольную, более достойное жалование, и новое имя,....теперь меня звали Джайран Костолумжин ибн Ильяс аль Саклаби...

Выкупил я у родственников покойного ибн Юсуфа и Ксению......через Саида, дабы не навлекать на себя ненужных подозрений...

Халиф часто и охотно прогуливался со мною по саду и болтал...болтал...болтал....и, должно быть, сторонний наблюдатель недоумевал, глядя на то, как мог снизойти правитель столь могучего государства до простецкого общения со своим телохранителем... Дело в том, что Хишам Второй не правитель вовсе, он всего лишь красивая картинка, за которой скрывается истинный владыка--маленький, серенький, старенький, непобедимый ни в одной из своих многочисленных битв хаджиб Альмансор.

Вскоре хаджиб вызвал меня к себе во дворец....

Альмансор встретил меня по домашнему: в алых шароварах и шелковой полосатой джелябе......я поприветствовал хаджиба как положено, в течении минуты перечисляя титулы, которые сей гордец присвоил себе сам,...поцеловал ему руку..., и раболепно застыл в нижайшем поклоне....и вдруг услышал:

-- Покурим?

Я кивнул в ответ.

Слуги принесли два серебрянных кальяна.....мы уселись поудобнее....и запыхтеееели:

Альмансор хитро щурился, поглядывая на меня......"ждет прихода"..подумал я.....потом начнет обрабатывать...

Приход оказался неожиданным:...перед моими глазами кровавые ежики заплясали танец с саблями.....я окосел.....хаджиб заметил это..и спросил:

--Видишь волков, с загривками, обагренными кровью?

--Неа, вижу двух львов, с когтями, точно сабли ангела Джибраила--по обыкновению соврал я...

--Хм...снова Истас бен Намин не ту травку принес--проворчал хаджиб...--ну да ладно...я вот что спросить хотел...ты знаешь, зачем тебя кастрировали?

--Догадываюсь--ответил я--чтобы жен халифа не портил...

--Не это главное--помотал головой хаджиб--чтобы у тебя не было семьи...детей..., а издалека тебя привезли...да из сирот выбрали, чтобы не был привязан к родине........., но человек должен быть к чему-то привязан..,..твоя жизнь зависит от жизни халифа-это единственная привязка твоя.......оборвется жизнь халифа...убьют и тебя и всех остальных телохранителей Хишама....--Альмансор вкрадчиво заглянул мне в глаза и спросил--таишь ли ты зло, за то, что с тобою сделали?

--Нет хаджиб--снова соврал я--я телохранитель великого правителя, сотник корпуса саккалибов, солнце Испании согревает мое тело, воды Гвадалквивира отдают мне свою прохладу, дабы голова отдохнула от полуденного зноя,.... за три года службы в халифате, я попробовал столько разных фруктов и прочих явств, сколько слов на родном языке не знаю.......я доволен жизнью, которая уготованна волею Аллаха всевидящего и милосердного...

--Мне говорили, что ты врешь неубедительно, но настолько красиво и внешне доброжелательно, что многое тебе сходит с рук--задумчиво произнес Альмансор--а забыл ли ты бога, которому поклонялся раньше?

--Это не понадобилось хаджиб-- ответил я--факихы Кордобы объяснили мне, что бог един, но у него множество имен, христиане-заблудшие овцы, от которых истина частично ускользнула в связи с трудностями перевода священной книги, но пророку Мухамеду сам ангел Джабраил нашептывал текст корана.....покуда я жил на родине, я знавал всего несколько историй о Боге, потому и разницы в учении не уловил....

--А как же сказки христиан про единство бога в трех лицах?--лукаво улыбнулся хаджиб..

--Они заблуждаются--уверенным тоном заявил я, и мысленно перекрестился--в медресе мне доказали, что триединства быть не может.....ну не может же пророк Иса (Иисус Христос) висеть на кресте, и сам себя спрашивать:"боже, почто ты покинул меня?"

--Твои ответы звучат заученно--сказал хаджиб, выпуская изо рта колечко дыма, уж больно смахивающее на петлю висилицы--замечал ли ты, что в халифате мусульмане, христиане, и иудеи живут в мире и питают взаимное уважение друг к другу?...(я кивнул)..., тогда позволь поведать тебе историю, которую не любят рассказывать факихы и суфии...

--Я весь во внимании владыка--раболепно поклонился я .

Альмансор приосанился, отложил в сторону трубку кальяна, закрыл глаза, будто вспоминая нечто, чему сам был свидетелем века назад,.....и стал рассказывать:

--Однажды к пророку явился ангел Джабраил, отторг дух Мухамеда от тела, и велел проследовать за собой в Иерусалим.....когда они очутились в городе, то вошли в маленький храм, на всхолмье, недалеко от стены, что осталась от храма Сулеймана ибн Дауда (Соломона сына Давида), ....в этом храме Мухамед повстречался с величайшими пророками древности: Ибрагимом (Авраамом), Мусой(Моисеем), и Исой (Иисусом).......они познакомились, признали друг в друге посланников божьих, и решили провести совместную мессу во славу Господу.....то была единственная месса за все времена, когда величайшие пророки-лидеры мусульман, христиан и иудеев молились за братство трех религий писания......а на месте, где проходила эта месса, однажды построили Иерусалимскую мечеть Аль Аксу....--Альмансор помолчал пару секунд, и, повернув голову к источнику дневного света сказал--.....выгляни в окно Джайран Костолумжин....и узри крыши и минарет нашей мечети Альхамы, она построена по подобию Аль Аксы, в мечте, о единении евреев, христиан и мусульман......

Я посмотрел в окно....великая мечеть действительно была как на ладони...слова хаджиба супротив моей воли вгрызались в сознание, и порождали в душе невольное благоговение к услышанной истории...

--Пройдет тысяча лет Костолом--продолжил Альмансор--обратятся в прах потомки в тысячном колене тех червей, что жрали наши остывшие тела.....а эта мечеть будет стоять, и местные сторожилы будут ведать пилигримам о тех временах, когда люди трех культур жили здесь в мире и согласии......о наших с тобою временах Джайран Костолумжин........это ли не потрясает разум?...это ли не будоражит сердца?...пойми Костолом,...такого единства людей писания никогда и нигде не бывало....и не будет впредь....

Слезы навернулись мне на глаза:

--Я понимаю хаджиб....понимаю....

Альмансор резко встал на ноги, и заглянул мне в глаза так пронзительно, что моя селезенка зачесалась........:

--И ты хочешь все это разрушить?!?--гневно вскричал он.

--Что?...--я поперхнулся дымом, закашлялся, и выронил трубку из-за рта--как можно? никак не можно владыка!...у меня и в мыслях такого не было!!

Хаджиб какое-то время анализировал мой растерянный вид, потом вдруг добродушно рассмеялся, рухнул на подушки, и вновь воткнул трубку кальяна в зубы:

--Да ты не тушуйся Костолумжин....я тебе доверяю...просто хочу, чтобы ты ценил то, что имеешь, а имеешь для вольноотпущенника ты мноооого, и я еще осыплю милостями тебя с ног до головы, если ты и впредь будешь служить нашему халифу и мне верою и правдой........тебе уже подарили дом, позволили взять к себе бывшую наложницу покойного предателя Абдаллаха ибн Юсуфа.....что еще желаешь?..проси, пока я в добром расположении духа....

Я ляпнул первое, что пришло на ум:

--Да не убудет от фонтана щедрот твоих владыка.....сделай меня главным поединщиком в твоем войске......

--Быть посему--кивнул Альмансор--я и сам уже об этом подумывал.........

*************************************************************

Домой я вернулся в приподнятом настроении, и все еще окосевший. На пороге стояла взъерошенная Ксения с пылающими гневом очами и сковородкой в руке:

--Ты где шлялся ирод проклятущий?...Любимого мужа моего зарезал, сына моего от Абдаллаха сиротой оставил и от нянек оторвал....да еще и сам домой воротиться не спешит!...

Я пристыженно пригнул голову, защищая ее руками от занесенной сковороды:

--Тише, тише Ксюх, нето ублюдок твой проснется и услышит, тогда и его зарезать придется.....

--Я те дам душегуб ты эдакий--Ксения сделала обманный финт посудиной, и пронеся сковороду мимо головы огрела ею меня по спине--во вкус он вошел к смертоубийству....хруст костей, видите ли, слух ему ласкает...

Бум, хрясь.....ых!.....улучив мгновение между ударами я только и смог вымолвить с дурацкой улыбкой на лице:

--Ксюх...Ксюх.....может покурим?

Глава 10

1000

Тихим июньским утром мама-кабаниха суетилась в каменной дубраве в поисках сладких кореньев и желудей. Ее многочисленный полосатый выводок довольно похрюкивая гонял по кустам ежиков и прочую мелкую живность.. Папа вепрь стоял неподалеку от своего семейства и грел бока под солнышком на прогалине, он первый почуял неладное: земля под его копытами стала слабо подрагивать, и с каждым мгновением эта дрожь усиливалась...

--Хрю!—хрюкнул хряк(перевод: делаем ноги)

--Хрю-хрю!—отозвалась мама кабаниха(перевод: бежим, уже бежим, дети за мной!, да где ж вы шляетесь...Ниф, Наф, Нуф, Борька, Жорка, Сократ, сестру не видели?)

Свиньи выбежали из дубравы на широкую поляну, так как опасность явно исходила из глубины леса. Чаща осталась позади, слева река, справа скала.................................а впереди новая угроза: за плотной стеной из щитов, тысячи людей в доспехах, разноцветные стяги, расшитые крестами, колышутся на ветру. И все в этом воинстве было точно крест-- простой и прямой: и мечи, и носы и доспехи, и прорези в забралах шлемов ...и намерения—защитить родную землю...

Папа-свин с хрюкотом втянул в себя запах прокисшего пота и давно нестиранных портков, фыркнул, и глянул в сторону леса ...оттуда выходило войско сарацин с вышитым золотом полумесяцем на знаменах. Изогнутые линии полумесяца угадывались здесь повсюду: в крючковатых носах, курчавых волосах, кривых саблях, округлых шишаках на тюрбанах, и острозагнутых сапогах...

Армии христиан и мавров выстроились в линию, на растоянии двух полетов стрелы, посередине стояли кабаны, и жались друг к другу от страха....

Вдруг, от войска сарацин отделился всадник на могучем сером коне с белоснежной гривой, заплетенной в косички, и направился к свиньям. Чуть погодя, и от христианского войска в сторону кабанов направился всадник...

Первый всадник добрался почти до середины поля, и спешился в пятидесяти шагах от семейки испуганных животных. Могучего телосложения, голубоглазый, с русыми прядями волос выбивающимися из под тюрбана, а на плече у него сидела серая краснохвостая птица, и сквернословила на незнакомом языке. Папа-вепрь решил атаковать «сарацина», и гневно хрыча стал разгонятся. В этот момент и христианский рыцарь оказался неподалеку, но в отличие от первого всадника, остался в седле, и стал наблюдать за схваткой человека и зверя. Она оказалась короткой: вепрь домчался до «мавра», и готов уже был на ходу протаранить своими бивнями брюхо человеку, но тот сделал шаг в сторону, развернулся, пропуская кабана мимо себя на длину морды, и обрушил свой кулачище в кольчужной перчатке на голову зверю... Передние ноги вепря подкосились, он затормозил пятаком о землю, вспахав ее своими бивнями на два локтя, перекувыркнулся через себя, и остался лежать на траве бездыханным... После смерти отца семейства свиньи очертя голову понеслись в сторону христианского войска, интуитивно рассудив, что все оно менее опасно , чем тот человек, что лишил их защитника и главы. А «сарацин» выпрямился, неряшливо слизнул кровь с кулака, и посмотрев на всадника широко улыбнулся...

Христианский рыцарь поежился в седле, будто от холода, и произнес:

--Я Гарсия Гомес по прозвищу Сорвиголова, сын графа Кастилии Гарсии Фернандеса...с кем имею честь сойтись в поединке?

--Я, Джайран Костолумжин ибн Ильяс аль Саклаби, а по простому Иван, сын Ильи, по прозвищу Костолом—ответил «мавр».

--Славянин—догадался Гарсия—что означает твое прозвище?

--Вечно продувающий в карты—ответил Джайран, и серая птица на его плече почему то издевательски захохотала..

Гарсии стало очень неуютно: страшная демонстрация силы противника в схватке с кабаном, странный разговор, чудная птица.....абсолютно все в этой ситуации выбивало его из привычной колеи, и принуждало отойти от заготовленных фраз, и малость поднапрячь разум:

--Разве это твоя война славянин?—наконец сказал Гарсия—будь с нами-братьями во Христе, и вмес те мы сокрушим войско нечестивцев из Кордовы...

--Их я и сам сокрушу...дай срок...—последовал ответ.

Гарсия вытаращил изумленные глаза на противника:

--Что движет тобой Костолом?

--Бате обещал—пожал плечами «сарацин»--обещал ему, что и «на том свете» он услышит хруст костей тех, кто меня на чужбину супротив воли вывез...

--А я тут причем тогда?—удивился рыцарь.

--Так...так...—развел руками Джайран –просто под горячую руку подвернулся....

.......тут он смачно высморкался и взял более деловой тон:

---а теперь слушай меня внимательно графский сынок!...сперва, я выбью из сустава твое левое плечо, потом правое, апосля швырну наземь и проломлю ребра, кровь ртом пойдет, но жить будешь,....а начнется битва, твои люди уволокут тебя в суматохе сечи в ваш лагерь,...и ты передашь графу Кастилии , что в Кордове, справа от Римского моста, если на юг смотреть, на реке мельница водяная стоит, нижний кирпич, аккурат под осью колеса вынимается,...там тайник мой,...буду для ваших шпионов оставлять послания во время каждой утренней пятничной молитвы...

Гарсия несколько секунд немо хлопал ресницами, а потом все же нашел слова для ответа:

--Это если ты одолеешь меня...

--Ну разумеется—улыбнулся Костолом, и вытащил из-за спины зеленую, только что срезанную дубину...

Гарсия спешился, и недоуменно уставился на оружие врага:

--Ты этим меня бить собрался?

Джайран глянул на дубье, взвесил в левой руке и ловко перехватил в правую:

--У бати палица была, здесь таких нет, а «это», хоть немного ее напоминает,..

--Не пристало благородному саккалибу биться мужицким оружием—надменно крикнул Гарсия вынимая меч из ножен..

--Ну что ты как дитя малое—усмехнулся Костолом—мечом изрублю ведь в капусту...жалко тебя дурака...

С этими словами «мавр» пошел в наступление. Гомес сделал выпад, Костолом отбил, и в тот же миг снял свободной рукой тюрбан со стальным шишаком, и швырнул его в кастильца. Гомес прикрылся щитом, и бронированный тюрбан отскочил от него, точно горох от стены, но не успел кастилец опустить щит, чтобы посмотреть на противника, как тот обрушил на щит и дубину. Под тяжестью удара щит помялся и ушел вниз, а дубина продолжила свое сокрушительное падение, и с треском опустилась на левое плечо Гомеса, размозжив его.

Кастилец взвыл от боли, и сделал колющий выпад мечом. Костолом наклонился в сторону, увернувшись от удара, и молниеносно опустил свой левый кулак на правое плечо Гомеса. Снова хруст! Кастилец упал на колени, «мавр» пихнул его с апогом в грудь, и повалил наземь. В следующий момент дубина обрушилась на грудь Гарсии. И снова хруст, Гомес встрепенулся от удара, и выплюнул струю крови...

«Сарацин», склонился над поверженным рыцарем, и тихо произнес:

--Нижний камень под осью колеса....не забудь...

Так, в тысячном году от рождества Христова, началась битва у скалы «Сервера», в коей сошлись объедененные войска графства Кастилии и королевства Леон против армии Кордовского халифата, ведомой непобедимым хаджибом Альмансором.

Особенно отличились в кровавой сече старший сын хаджиба Абдул Малик, и главный поединщик халифата, сотник славянского корпуса саккалибов Джайран Костолумжин ибн Ильяс, который после битвы был произведен хаджибом в тысяцкие.

Сражение выиграли сарацины, и через полтора месяца победоносная армия Альмансора вернулась в Кордову.

И сразу несколько человек запереживали, узнав о возвращении с войском Джайрана :

..занервничал сын хаджиба Абдул Малик, опасаясь чрезмерного возвышения Костолома...

..запереживал и Афтах (батька Черномор), поскольку отчетливо понимал, что стареет, и более сильный и молодой способен потеснить его с должности командира пятнадцатитысячной славянской гвардией...

..испугалась и Ксения, потому как разрешилась от бремени в отсутствие Костолома темненьким курчавеньким сыночком-плодом последней ее связи с покойным Абдаллахом, которого Джайран убил девять месяцев тому назад....

..переживал также и визирь-казначей Истас бен Намин, поскольку строптивый русский давно вышел из под контроля, и частенько перепоручал заказы на убийства другим членам гильдии убийц, негласным лидером которой с недавних пор стал Костолом.........а убить его самого, так гильдия душегубов не простит........

...не нервничал только Саид, с нетерпением ожидавший своего друга и подельника по всем темным делишкам, за которые эти двое взялись, и последствия которых однажды ощутит на себе не одно государство.....

Глава 5

ЧЕРНОМОР

На подходе к Кордове мне на плечо села странная птица, и принялась браниться, аки заправский дружинник, гнать от себя ее не стал, забавная птаха.

Рядом шагал Саид, который обучал меня арабскому аж со времен нашего бытия на галере, а пока учил, порядком поднатаскался в русском. Сдружился я с Саидом.

--О-о! И попугаи к нему липнут—проворчал он, ревниво разглядывая серого краснохвостого матершинника на моем плече—вот скажи Костолом, за что тебя все любят?

--Потому что добрый—пожал плечами я.

--Да сам Шайтан добрее тебя Костолом!—махнул рукою Саид—помню как Джованни-надзирателя на галере ты во время шторма цепями задушил, пока все блевали под лавками, как за борт его тело выкинул помню, пока никто не видит, а ведь Джованни тебя баловал, спину твою от хлыста берег, жрать больше, чем другим давал, для покупателя лелеял .

--Рыбам тоже кушать хочется, а гребцы от его плетки отдохнули чуток—невозмутимо ответил я.—я добр не делами, а своим отношением к делам, и к людям.

--Это как так?—вытаращил глаза Саид.

--Мой пленитель-мой враг, а хороший враг-мертвый враг, сие я разумею, но мысли эти в сердце не пущаю....вот, порой смотрю на супостата, и думаю, и всем то он ладный человек, и кровь младенцев по воскресеньям не пьет, и девственниц по подземельям на дыбе не терзает, даже зубы чистит раз в месяц, и проникаюсь к нему искренней симпатией, а вражина то тоже человек, мое отношение чует, и тож ко мне по хорошему, но это мое сердешное отношение, а разум знает, а разум помнит, что это враг, и он должен умереть, и он умрет..................но зла я к нему не таю.

--Истинный шайтан—проворчал Саид.

--Ты мне лучше ответь дружище, почему ты—мусульманин, в рабстве у единоверцев?

--Я шиит—гордо ответствовал Саид—а здесь суниты, что хуже, чем неверные собаки, да и в кабалу попал за долги, как выплачу, так освободят.

--И чем тебе суниты не угодили?

--Род Пророка благословен Аллахом, и потомки Мухамеда имели священную привелегию стоять во главе правоверных, но был убит дядюшка Али—двоюродный брат пророка, и духовных наставников суниты стали избирать, этих наместников Аллаха на земле они и называют халифами..............не правильно это.

--Да в этих краях каждый четвертый мужик-дядюшка Али—усмехнулся я—не осерчаешь, если по ходу жизни сверну шею нескольким?

--Нэ буду—ответил Саид—даже помогу, наши дороги неслучайно так долго не расходятся, ты - ценный раб, но и опасный, меня приставили следить за тобой, вот только я не сказал им, что я шиит, и мне с сунитами не по пути, а с тобой честным буду....., доносить хозяевам про тебя стану только то, что мы сами придумаем.......

--Добро --ответил я.....почему-то я верил Саиду, как самому себе, и разбираться в причинах такого доверия у меня не было никакого желания....авось не подведет....ведь если сомневаться и проверять его, то обидется может, а слепо довериться мало знакомому человеку—в этом есть особое удовольствие..........это как довериться судьбе в благодарность за то, что судьба возлагает на тебя большие надежды, приготовила интересный путь, а ты веришь в этот путь, и достойно принимаешь попутчиков, полагаясь на старое доброе «авось».

К гвардейским казармам подошли мы к полудню.

Завели нас в оружейную палату, где по стенам во множестве стояли щиты да копья, и еще полно оружия, названия которому я не ведал.

--Ты чьих такой большой будешь—обратился ко мне могучий дядька, сурово глядя на меня из под кустистых полуседых бровей...—вижу, тебя сын полка привел..

--Кто-кто?—недоуменно спрашиваю.

--Попугай на твоем плече—усмехнулся дядька—талисман нашего полка, летает по всей Кордове, когда пероед под крыло куснет...рекрутов подыскивает.

--А-а...меня Иваном Костоломом величать—отвечаю—сирота я, с восточной заставы Руси Киевской.

--Земеля—удовлетворенно выдохнул дядька, и встал из-за стола—земелю сам проверю(он мотнул головой, чтобы гвардейцы, стоявшие рядом, расступились)...выбирай оружие..посмотрим на что способен. Меня Афтаром звать, для своих Черномор, я здесь за полковника.

Я выбрал висящий на стене ятаган...самый большой, с изрядным весом на конце клинка.

--Неправильный выбор—строго сказал Черномор, вынимая из ножен саблю—мое оружие с весом в рукояти, а значит быстрое...твой ятаган тяжел на острие, пока замахиваться будешь, я уж рубану.

--Сдюжу и этим—говорю.

Черномор подошел на два шага ближе, и рубанул пару раз воздух разогреваясь.

Я перехватил ятаган в левую руку, правой ухватил за ножку стол, и швырнул его в полковника. Черномор упал, я вскочил на стол, придавив им полковника, и приставил клинок к его уху...

--Хорош—проворчал Черномор—слезай с меня...годен в службу.

Я отступил, прихватил с собою стол, и уважительно опустил глаза. Полковник поднялся на ноги, окинул мрачным взором гвардейцев, пресекая смешки, и снова обратился ко мне, кивая на Саида:

--А это что за блоха малохольная с тобой?

--Брат мой названный—отвечаю—Саидом звать.

--Араб чтоли?

--Обижаешь полковник, русский он, разве ж что чуток подкопченый, Отец у него Соловей-разбойник...слыхал о таком?

--Слыхал—буркнул Черномор—которому Илья Муромец зубы повыбивал?

--Он самый, а мать его баба Яга-княжна древлянская, уродлива была, ликом носата, оттого и сынка неказистого на свет породила.

--Костолом-брехун истинное тебе имя—засмеялся полкан—вижу друг он тебе, ...ладно, пущай при казарме обретается, портки нам стирать будет.

На том и порешили. Отвели меня с Саидом в казарменные опочевальни, выделили койки, и одежку гвардейскую.

Оказалось, что вся гвардия халифа, за редкими исключениями, состояла из моих земляков, оттого их и прозвали Саккалибы(славяне-по арабски), и было таких гвардейцев без малого пятнадцать тыщ. Уже два с лишним века саккалибы являлись лучшими воинами Кордовского эмирата, а затем и халифата.

По первости выходить из казармы мне запретили, да и недосуг, стали истязать тренировками от рассвета до заката. На поверку, на мечах да саблях супротив однополчан я оказался слаб, ну ничего....наверстаю...

Глава 6

УСЛЫШЬ МЕНЯ

Ксению выкупил министр Абдаллах Саид ибн Юсуф, старый вояка, один из лучших генералов хаджиба Альмансора. Девушка стала младшей его наложницей, самой красивой, самой желанной.

Чем чаще Абдаллах нырял ночами в покои Ксении, тем злобнее чувствовала она спиною взгляды старших жен. Как ни странно, главным ее отдохновением от гаремных интриг и пересудов стали походы в Великую мечеть по пятницам.

Впервые, когда Абдаллах привел ее туда, он обмолвился, что раньше, на месте мечети стояла вестготская базилика святого Винсента, и покоритель Кордовы Муса ибн Нусайр, первое время позволял молится в базилике и христианам, и мусульманам. Ксении-христианке позволили войти внутрь...

Никогда девушка не видела в своей жизни ничего более величественного: тысяча римских колонн, свезенных со всех концов халифата из полуразрушенных языческих храмов формировали огромный зал, двойные полосатые арки венчали капители и поддерживали потолки из резного каменного дуба, пять сотен жестяных чаш висели, подвешенные цепями к потолку по всем пролетам, в них пылало оливковое масло, и сладкий аромат его разносился по всему помещению.

Северо-восточные пролеты еще не были закончены, античные колонны стояли в строительных лесах, зодчие без устали трудились на них день и ночь...торопились, ибо так повелел владыка Альмансор.

Под лесами, в мелу и прочем строительном мусоре, на небольших ковриках по басурмански сидели какие-то люди, держа на коленях раскрытые книги, промеж сидящих медленно отмерял шаги седой учитель, и трактовал «формальную логику» Аристотеля в изложении создателя алгебры, ученого с востока Аль Хорезми. В новой части мечети никогда не молились, там учились...

Ксения была восхищена и потрясена до глубины души, особенно она любила заходить в тот пролет мечети, где вместо жестяных осветительных чаш висели перевернутые колокола из монастыря Сантьяго де Компостелла—последнего пристанища апостола Иакова. Колокола те, были трофеями Альмансора, привезенными им несколькими годами ранее с севера Испании во время его карательного рейда туда.

В дальней, от девятнадцати входных порталов стене, находился михраб—нишша, задающая направление для молитвы........направление на Каабу—кубический храм, покрытый черной материей, стоящий посреди дворика заповедной мечети Харам в Мекке.

Абдаллах, рассказал своей наложнице, что позолоченная мозаика михраба—дело рук православных мастеров, которых отправил в качестве жеста доброй воли ко двору халифа Абдурахмана Третьего Великого византийский император Юстиниан Второй пол века тому назад.

Кордовой правили халифы из династии Омейядов, родом из Дамаска. Абдурахман Великий так скучал по родине предков, что велел выстроить михраб, смотрящий не точно на Мекку, как дОлжно, но на михраб большой мечети в Дамаск, а тот, более древний михраб, как бы перенаправлял молитвы правоверных куда следует—на Каабу в Мекке.

Старый проныра Абдаллах, был мудр и нежен со своею наложницей, он не хотел настаивать на том, чтобы она поскорее приняла ислам, а просто приводил ее в мечеть, и позволял придаваться своим мыслям.

Великое место, намоленное многими поколениями верующих в различных богов людей , покорило душу Ксении....и она приняла ислам, с тех пор дувушку стали звать Калила (то есть возлюбленная).

Однажды Калила, запакованная в черный никаб с золотой вышивкой вдоль прорези для глаз, выходила в сопровождении хозяина из апельсинового дворика мечети, и какая-то неведомая сила заставила ее обернуться.....на внешней стене Великой мечети, огромными буквами, совершенно раздолбайским почерком, по русски, была намалеванна следующая надпись:

«КСЮХА! ЯЙЦА МНЕ ТАК И НЕ ОБРЕЗАЛИ,...ЖДИ.»

Глава 7

ОШИБКИ МОЛОДОСТИ

--Ах вы сукины дети, едрить вашу налево, я вам покажу Кузькину мАть!—орал батька Черномор, громыхая кованным сапогом по столу—совсем разганишались, вовсе страх потеряли!

Гвардейцы, утопив головы в плечи, угрюмо молчали, и ждали, пока полковник не успокоится. Но Черномор все больше распалялся:

--Последнее время дисциплина в полку ни к черту не годится, какая сволочь воду мутит? Кто дрожжи в нужник набухал?..у кого детство еще в жопе играет?..кто первый за игрой в кости расплатился фальшивыми монетами?...—Черномор запнулся, перевел дух...и продолжил кричать--..я все понимаю...стукачество в наших рядах не в чести, но поймите и вы, кто платит по игровым долгам фальшивкой, тот не друг вам .......

--А перегонный чан?—не унимался полковник—кто притащил самогонный аппарат в казармы?....

Это был день воздаяния за все мои хулиганские выходки: после распекая у Черномора, я отправился в худерию (еврейский квартал), в дом Истаса бен Намина, визиря-казначея....

--Чтож ты сучий потрох лезешь туда, в чем не смыслишь ни шиша?—набросился на меня с порога Истас...

--Ты о чем?—недоуменно вытаращил глаза я.

Казначей швырнул на стол горстку поблескивающих новеньких монет, с символом медвежьего когтя....:

--Твоя работа Костолом? Что это вообще?

--Динар...из Восточного Билибирдата—невозмутимо ответил я.

--Что блеать за Билибирдат такой?

--Небольшое государство, расположенное между Багдадским халифатом и Хазарским каганатом....новое, недавно откололось от разваливающегося каганата, и тамошний владыка-Билибирдын Первый, распорядился чеканить свою монету...

Визирь глянул на меня, как на полоумного:

--Уффффф......послушай меня внимательно Костолом, ты мой шпион, но это не значит, что тебе все дозволено......думаешь изловчился, отчеканил горку забавных бляшек, придумал им легенду, которую трудно проверить сразу, так и рыльце в пуху, можно эту хрень людям впаривать?...да, признаю, ты не копировал ни одну из существующих монет, но твои действия также подпадают под закон о фальшивомонетчиках...а им сынок бошки отрубают...

--Ну, мало ли стран на свете, о существовании которых мы даже не подозреваем—попытался было оправдаться я...

--Да любой меняла из юдейского землячества сразу признает в твоих монетках подделку—резко прервал меня визирь.

--Да почему ж сразу-то?

--Да потому, что еврей научен за любой монетой видеть ее подлинную ценность...он смотрит на серебрянный кругляш, а у него в голове светятся пересчеты на просо, масло, нут....мелькают даты прибытия купеческих караванов из той страны, где чеканят этот кругляш, чем торгуют эти караваны(?), насколько охотно принимают свою же монету(?).....Мир денег слишком сложен для тебя, дубина ты стоеросовая, пока ты и твои предки по лесам бегали, да мечами махали, еврейское землячество здесь в Испании, уже как семьсот лет с деньгами работает....ты Костолом, слишком юн для таких афер...учиться тебе надобно...

--И что теперь делать?—тихо спросил я, и состроил рожу нашкодившего кота...

Казначей походил по комнате взад вперед, поматюкался на арамейском, и наконец сказал:

--Значит так Костолом, я сделаю скидку на твою юношескую бестолковость, и выкуплю на рынке всю эту твою билиберду с медвежьим когтем, но за это, ты должен будешь не только приносить вести из казарм...

--Что же еще?—насторожился я.

--Знаю—продолжил казначей—поднатарел ты в воинском иссскуссстве, и из казарм тебя давно выпускают, город успел изучить...............ты будешь убивать для меня тех, кого я тебе прикажу...........

Пришлось мне запретить Саиду чеканить монеты Восточного Билибирдата, и замарать руки кровью.....впрочем, уже не привыкать...да и не с тем ли намерением обретаюсь здесь?

Истас бен Намин, приказывал душить людей в темных переулках арабской медины, в христианских кварталах за городской стеной, топить их в Гвадалквивире, травить..любыми методами изводить всех неугодных и неудобных...

Неугодными, были в основном офицеры различных полков, из тех, кто мутил воду в халифате, и подстрекал солдат к бунту, ибо лихие времена близились: непобедимый хаджиб Альмансор двадцать пять лет истязал северные испанские королевства,...регулярно стяжал с них дань...но годы шли....соседи обеднели...дань оскудела...жалованье солдатам платить стали с перебоями...и войска потихоньку начинали роптать....с каждым месяцем, все громче заявляя о своем недовольстве..

И я душил, травил и топил................на расправу с генералами меня не посылали....берегли, ждали, когда опыта наберусь поболе...

В перерывах, между душегубствами, я продолжал улучшать боевые навыки, на службе хулиганить стал реже, учавствовал в двух военных компаниях, дослужился до сотника корпуса Саккалибов, и также стал посещать медресе—с лова Истаса бен Намина о моем невежестве задели за живое... Изучал арифметику, геометрию, философию, коран и астрономию.....зачем(?)..а чтобы вечно не ходить под теми, кто умнее меня...

Кафиров обучали во дворике при медресе, внутрь не пущали...

В редкие минуты отдыха, я тренькал на гуслях, которые нашел, почему-то в оружейной комнате.....а ранним утром, до побудки, приходил частенько на берег Гвадалквивира, доставал из-за пазухи самодельную жалейку, и дудел старый мотив, напоминавший мне о родине:

«Эх, дубинушка ухнем....

Э-эх, зеленая сама пойдет.......»

Глава 8

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ НАРГИЗ

У нее не было имени, но для удобства, условно, назовем ее Наргиз. Тихим утром она выпорхнула из поместья Абдаллаха Саида ибн Юсуфа, и уселась на арбу, рядом с возницей.

Возница—косой бербер, замахнулся разок на Наргиз кнутом, но та решительно отказалась покидать арбу. Так они и ехали вместе до Медины Асахары—дворца халифа Хишама Второго. Позади арбы, восемь черных рабов несли паланкин с навесом из темно-зеленого бархата, расшитого серебрянными арабесками, в паланкине сидела Калила(Ксения).

Министр Абдаллах ибн Юсуф ехал рядом на вороном арабском скакуне, и сопровождал свою любимую наложницу во дворец, «чтобы погутарила с женами халифа, и малость развеялась». Арба, что двигалась впереди процессии, была наполнена шелками из Китая, и Севильи. Министр планировал доказать халифу, что севильские шелка ничуть не хуже китайских, и намеревался отговорить Хишама Второго от дорогих закупок из далеких земель, и вложить средства в производство шелка в халифате...

Наргиз на все это было наплевать...она глазела по сторонам, радуясь погожему деньку... слева от дороги медленно струился Гвадалквивир, а справа темнел дубравами хребет Сьерра Морена.

В горах бурлила своя жизнь: Охрипшие от ночного вытья на полную луну волки, залечивали натруженные голосовые связки кровью свежезадранной овцы, молодой пастух затаился неподалеку от них в кустах, и натянув тетиву лука прошептал: «жене на воротник»,.... позади пастуха притаилась лисица, в томительном ожидании—когда ж наконец пастух разгонит волчью стаю, и придет ее черед полакомиться овечьим мясом...позади лисы на ветке дуба примостилась ворона, только что своровавшая кусок сыра из торбы пастуха..................................время завтрака.

На реке, мальчишки шебуршились по зарослям тростника и сгоняли с гнезд куропаток, головы жирных черепах торчали из воды там и сям, осуждающе глядя на детские забавы...

Восходное солнце растопило шмат серы в левом ухе у косого возницы, заставляя его то и дело ковыряться в нем.....Наргиз съежилась в тени бербера, и задремала....

Не прошло и двух часов, как процессия прибыла во дворец.

Неслучайно дворец звали городом (медина), ....расположенный у подножия Сьерры Морены, он раскинулся на территории, которую мог бы занимать десятитысячный город. Четыре тысячи колонн выточенных из красного и зеленого мрамора, подпирали в нем полосатые подковообразные арки.

Процессия въехала во внутренный дворик дворца....понабежали слуги, разобрали поклажу из арбы, Абдаллах ибн Юсуф спешился, подошел к паланкину, и галантно помог Калиле спуститься по спинам рабов вниз... Министр мечтал показать своей наложнице самое прекрасное место на свете, он нежно взял ее за руку и увлек за собою в сторону арки, позади которой высился огромный купол, созданный из цветных стеклышек-комарийас...Наргиз поспешила вслед за ними....

Когда миновали арку, взору Калилы и Наргиз открылась невероятная картина: солнечные лучи, пробиваясь сквозь стеклянный купол, окрашивались во все цвета радуги, и устремлялись к резному трехярусному фонтану из розового альмерийского мрамора. Далее, лучи отражались от фонтанных струй, и многоцветными облачками с серебристым отливом устремлялись вновь под купол, являя многократно усиленный эффект северного сияния...

--Как же это?—потрясенно спросила Калила Абдаллаха.

--Не вода струтся из этого фонтана—ответил довольный произведенным впечатлением министр---а самая настоящая ртуть...

Наргиз стремительно подлетела к фонтану, села на мозаичный бордюр, и срыгнула на виноградинку, лежавшую там, немного склизкой желтой массы...в предвкушении запоздалого завтрака потерла передние лапки, и, игриво пританцовывая средними ножками почистила крылья задними, пары ртути равномерно ложились на ее большие фасетчатые глаза, наделяя их перламутровым отливом. Когда виноградинка размякла, Наргиз вытянула свой короткий хоботок, и принялась всасывать уже переваренную мякоть, с довольной харей наблюдая за происходящим вокруг....

А вокруг происходило следующее:

Абдаллах и Хишам Второй встретились, и тепло поприветствовали друг друга....министр представил халифу Калилу, та учтиво поклонилась и вежливо отошла в дальний угол залы с фонтаном, дабы не мешать разговору государственных мужей....вошли слуги, принесли шелка, расстелили на столе, и тут же удалились, Хишам Второй заинтересованно стал изучать ткани, и в тот момент, когда Хишам повернулся к столу, он показал Абдаллаху спину....

Послали за женщинами, чтобы те сопроводили Калилу в сад к женам халифа, но пока провожатые не явились, наложница министра оказалась на минуту предоставлена самой себе.... Калила привыкла никогда не поднимать глаз в присутствии чужих мужчин, и обычно созерцала мир по пояс(по нижнюю часть от пояса)))), и тут она увидала нижнюю половину гвардейца-саккалиба, отстоявшего на расстоянии пяти шагов как от нее, так и от ее мужа-хозяина,...... вместе, эта троица формировала вершины равностороннего треугольника. Левая рука саккалиба имела на безымянном пальце наперсток с стальным когтем.....палец в наперстке согнулся, как бы повелев Калиле поднять глаза..........девушка невольно подчинилась, и взглянула в лицо гвардейцу...перед ней стоял Костолом, и довольно лыбился на все сорок четыре белоснежных зуба....

Улыбку и взгляд гвардейца заметил и Абдаллах, и только рот раскрыл , но ни слова произнести не успел....................Костолом подмигнул Ксении, и быстрым движением выхватив из-за пояса кривой кинжал, бросил его рукоятью вперед Абдаллаху, так, чтобы тот легко поймал его...

Абдаллах машинально ловит кинжал за рукоять, Костолом одним прыжком оказывается подле него, хватает своей ручищей руку с кинжалом министра так, что у того суставы захрустели...свободной рукой Костолом совершает молниеносное движение, напоминающее пощечину.......в мгновение ока наперсток со стальным когтем рвет министру рот до уха(он так и не успевает вымолвить ни слова)....

Абдаллах, в железных объятиях Костолома издает хриплый стон разорванным ртом.......на этот звук, наконец, поворачивается пребывавший в глубочайшем сосредоточении халиф, и таращит глаза на страшную сцену...

Абдаллах пытается направить кинжал в своей руке на Костолома.....но тот, держа в своих кулачищах обе руки министра, начинает управлять им, точно марионеткой: руку с кинжалом он направляет в сторону халифа, будто министр покушается на Хишама, и начинает рычать: «врешь вражина! Я жизни не пожалею за моего хозяина!»...

Глаза Абдаллаха стали безумными, захлебываясь в собственной крови он все еще не мог понять, что вообще происходит...а Костолом, теперь тянет министра к себе, будто берет удар, предназначенный для халифа на себя......................в следующий миг Костолом приседает, как бы подминаемый мощью министра, опрокидывается на спину, и сильно толкает его ногой в грудь, разжимая кулаки....

На глазах у изумленных Хишама Второго и Ксении, Абдаллах перелетает через Костолома и падает прямо в нижнюю чашу ртутного фонтана.........................ртуть медленно смешивается с кровью являя затейливые рисунки...еще несколько секунд Абдаллах барахтается в чаше, захлебываясь жидким металлом....а потом замирает...

...капля ртути с алым росчерком накрывает Наргиз, и маленькая недоеденная виноградинка остается на бордюре ждать новой мухи...........