Кейтель

5 постов сначала свежее

G.Veretelnikov

1 год назад

Лига образования

Протокол совещания А. Гитлера с руководителями рейха о целях войны против СССР⁠⁠

16 июля 1941 г.

Протокол совещания А. Гитлера с руководителями рейха о целях войны против СССР.

Секретно. Особой важности.

По распоряжению фюрера сегодня в 15 час. у него имело место совещание с рейхслейтером Розенбергом, рейхсминистром Ламмерсом, фельдмаршалом Кейтелем, рейхсмаршалом и со мною*

Совещание началось в 15 час. и длилось приблизительно до 20 час. с перерывом на кофе.
В настоящее время необходим ряд мероприятий. Об этом свидетельствует высказывание одной бесстыдной газеты из Виши о том, что война против СССР является войной Европы. Таким образом, война должна якобы вестись в интересах всей Европы. Этим высказыванием газета из Виши, очевидно, хочет добиться того, чтобы пользу из этой войны могли извлечь не только немцы, но и все европейские государства.

Теперь является важным, чтобы мы не раскрывали своих целеустановок перед всем миром. Это к тому же вовсе не нужно. Главное, чтобы мы сами знали, чего мы хотим. Ни в коем случае не следует осложнять наш путь излишними заявлениями. Подобного рода объяснения являются излишними, ибо мы можем все сделать, поскольку у нас хватит сил, а что лежит за пределами нашей силы, мы все равно сделать не можем.

Мотивировка перед миром наших действий должна, следовательно, исходить из тактических соображений. Мы должны поступать здесь точно таким же образом, как в случае с Норвегией, Данией, Голландией и Бельгией. И в этих случаях мы ведь ничего не говорили о наших намерениях, и мы впредь также будем умными и не будем этого делать.

Итак, мы снова будем подчеркивать, что мы были вынуждены занять район, навести в нем порядок и установить безопасность. Мы были вынуждены в интересах населения заботиться о спокойствии, пропитании, путях сообщения и т.п. Отсюда и происходит наше регулирование. Таким образом, не должно быть распознано, что дело касается окончательного регулирования. Все необходимые меры – расстрелы, выселения и т.п. – мы, несмотря на это, осуществляем и можем осуществлять.

Мы, однако, отнюдь не желаем превращать преждевременно кого-либо в своих врагов. Поэтому мы пока будем действовать так, как если бы мы намеревались осуществлять мандат. Но нам самим при этом должно быть совершенно ясно, что мы из этих областей никогда уже не уйдем.

Исходя из этого, речь идет о следующем:

1. Ничего не строить для окончательного урегулирования, но исподтишка подготовить все для этого.

2. Мы подчеркиваем, что мы приносим свободу.

В частности:

Крым должен быть освобожден от всех чужаков и заселен немцами. Точно так же австрийская Галиция должна стать областью Германской империи.

В настоящее время наши взаимоотношения с Румынией хороши, но никто не знает, как эти отношения сложатся в будущем. С этим нам нужно считаться, и соответственно этому мы должны устроить свои границы. Не следует ставить себя в зависимость от благожелательства третьих государств. Исходя из этого, мы должны строить наши отношения с Румынией.

В основном дело сводится к тому, чтобы освоить огромный пирог, с тем чтобы мы, во-первых, овладели им, во-вторых, управляли и, в-третьих, эксплуатировали.

Русские в настоящее время отдали приказ о партизанской войне в нашем тылу. Эта партизанская война имеет и свои преимущества: она дает нам возможность истреблять все, что восстает против нас.

Самое основное:

Создание военной державы западнее Урала никогда не должно снова стать на повестку дня, хотя бы нам для этого пришлось воевать сто лет. Все последователи фюрера должны знать: империя лишь тогда будет в безопасности, если западнее Урала не будет существовать чужого войска. Защиту этого пространства от всяких возможных опасностей берет на себя Германия. Железным законом должно быть: «Никогда не должно быть позволено, чтобы оружие носил кто-либо иной, кроме немцев!».

Это особенно важно. Даже если в ближайшее время нам казалось бы более легким привлечь какие-либо чужие, подчиненные народы к вооруженной помощи, это было бы неправильным. Это в один прекрасный день непременно и неизбежно обернулось бы против нас самих. Только немец вправе носить оружие, а не славянин, не чех, не казак и не украинец.

Ни в коем случае мы не должны проводить «колеблющейся» политики, как это было до 1918 г. в Эльзасе. Англичанин всегда отличается постоянным преследованием одной линии, одной цели. В этом отношении мы обязательно должны учиться у англичан; соответственно этому мы не вправе ставить наши отношения в зависимость от отдельных личностей. И тут примером должно служить поведение англичан в Индии по отношению к индийским князьям: солдат всегда должен охранять режим.

Новоприобретенные восточные районы мы должны превратить в райский сад. Они для нас жизненно важны. Колонии по сравнению с ними играют совершенно подчиненную роль.

Даже в тех случаях, когда мы отделяем некоторые районы, мы всегда обязаны выступать в роли защитников права и населения. Соответственно этому уже сейчас нужно избрать необходимые формулировки. Мы говорим не о новой области империи, а о необходимой задаче, выдвинутой войной.

В частности, в Прибалтике район до Двины по согласованию с фельдмаршалом Кейтелем уже сейчас должен быть взят под управление.

Рейхслейтер Розенберг подчеркивает, что, по его мнению, в каждой области (комиссариате) должно быть разное отношение к населению. На Украине мы должны были бы выступить с обещаниями в области культуры, мы должны были бы пробудить историческое самосознание украинцев, должны были бы открыть университет в Киеве и т.п.

Рейхсмаршал возражает, указывая на то, что мы в первую очередь должны обеспечить себе пропитание, все остальное могло бы быть гораздо позже.

(Побочный вопрос: имеется ли вообще еще культурная прослойка на Украине или украинцы, принадлежащие к высшим классам, имеются лишь вне современной России в качестве эмигрантов?)

Розенберг продолжает: на Украине тоже следует развивать известные стремления к самостоятельности.

Рейхсмаршал просит фюрера сообщить, какие районы обещаны другим государствам.

Фюрер отвечает, что Антонеску хочет получить Бессарабию и Одессу с коридором, ведущим от Одессы на запад, северо-запад.

На возражения Розенберга и рейхсмаршала фюрер указывает, что испрашиваемая Антонеску граница мало выходит за пределы старой румынской границы.

Фюрер подчеркивает, что мадьярам, туркам и словакам не было дано никаких определенных обещаний.

Фюрер затем ставит на обсуждение вопрос, не следует ли немедленно передать губернаторству староавстрийскую часть Галиции. После обмена мнениями фюрер решает не передавать этой части губернаторству, а только подчинить ее по совместительству рейхсминистру Франку (резиденция во Львове).

Рейхсмаршал считает правильным присоединить к Восточной Пруссии различные части Прибалтики, например белостокские леса.

Фюрер подчеркивает, что вся Прибалтика должна стать областью империи.

Точно так же должен стать областью империи Крым с прилегающими районами (область севернее Крыма). Эти прилегающие районы должны быть как можно больше.

Розенберг высказывает свои сомнения в части проживающих там украинцев.

(Попутно: многократно замечалось, что Розенберг слишком много уделяет внимания украинцам. Он хочет также значительно увеличить старую Украину.)

Фюрер далее подчеркивает, что и волжские колонии должны стать областью империи, точно так же, как Бакинская область. Она должна стать немецкой концессией (военной колонией).

Финны хотят получить Восточную Карелию. Однако ввиду большой добычи никеля Кольский полуостров должен отойти к Германии. Со всей осторожностью должно быть подготовлено присоединение Финляндии в качестве союзного государства. На Ленинградскую область претендуют финны. Фюрер хочет сровнять Ленинград с землей с тем, чтобы затем отдать его финнам.

Далее следует более подробное обсуждение компетенции гаулейтера Лозе, которого Розенберг назначил губернатором Прибалтики. Розенберг постоянно подчеркивает, что он уже обсуждал это с Лозе, и было бы очень неловко, если бы это не было поручено именно ему; западная часть Прибалтики должна быть в ведении Кубе под руководством Лозе; для управления Украиной Розенберг предлагает кандидатуру Заукеля.

В противоположность этому, рейхсмаршал подчеркнул основные аспекты, которые в настоящий момент могут быть для нас определяющими:

По мере необходимости обеспечение продовольствием, организация хозяйства; обеспечение дорог и т.д.

Рейхсмаршал подчеркнул, что кандидатура Коха должна рассматриваться либо для управления Прибалтикой, поскольку он точно знает эту местность, либо для управления Украиной, которая, безусловно, лучше всего управлялась бы Кохом, потому что Кох – инициативная личность и лучшей подготовкой.

Фюрер спросил, не может ли Кубе быть рейхскомиссаром Московской области; Розенберг и рейхсмаршал считают, что Кубе слишком стар для этого.

Розенберг в очередной раз выразил опасения, что Кох не станет сразу следовать его директивам: Кох, впрочем, уже высказывался об этом сам.

Рейхсмаршал, напротив, указал, что Розенберг не может сейчас постоянно опекать назначенных людей, напротив, эти люди должны работать совершенно самостоятельно.

Для управления Кавказской областью Розенберг представил кандидатуру начальника своего штаба Шикеданца; он неоднократно подчеркивал, что Шикеданц наверняка очень хорошо выполнит эту задачу, в чем сомневается рейхсмаршал.

Розенберг заявил тогда, Лутце сделал ему предложение, использовать фюреров штурмовых отрядов, а именно назначить Шеппманна в Киеве – Мантея – доктора Беннеке, Литцмана в Эстонии и бургомистра доктора Дрекслера в Латвии. У фюрера нет возражений против назначения фюреров штурмовых отрядов.

Затем Розенберг заявляет, что получил письмо от Риббентропа с просьбой о включении в работу Министерства иностранных дел; но он просил бы фюрера установить, что внутреннее формирование нового пространства не должно касаться Министерства. Это мнение фюрер вполне разделяет. Для начала достаточно, если Министерство иностранных дел направит представителя к рейхсляйтеру Розенбергу.

Фюрер подчеркивает, что важнейшей территорией на ближайшие три года, несомненно, является Украина. Поэтому лучше всего стоило бы направить туда Коха; если нужно найти применение Заукелю, то его лучше направить его в Прибалтику.

Розенберг далее заявил, что намерен использовать в Московской области в качестве комиссаров Шмайера, Зельцнера и Мандербаха.

Фюрер желает, чтобы также был задействован Хольц и чтобы управление Крымом было передано бывшему гауляйтеру Фрауенфельду.

Розенберг заявляет, что хочет в силу его заслуг использовать также гауптмана фон Петерсдорфа; (Общий ужас, всеобщее неприятие. Фюрер и рейхсмаршал подчеркивают, что фон Петерсдорф, несомненно умалишенный).

Розенберг далее заявляет, что была предложена также кандидатура обербургомистра Штутгарта Штрёлина. Против этого нет никаких возражений.

Поскольку, по мнению рейхсмаршала и Розенберга, Кубе слишком стар для Московской области, руководство этой территорией должен взять на себя Каше.

(Пометка для члена партии Клопфера:

Пожалуйста, как можно скорее попросите у доктора Мейера документацию, касающуюся запланированной организации и распределения должностей.)

Рейхсмаршал подчеркивает, что он хотел бы передать Кольский полуостров на эксплуатацию гаулейтеру Тербовену; фюрер с этим согласен.

Фюрер подчеркивает, что Лозе должен прежде всего, если он чувствует, что справится с этой задачей, взять на себя Прибалтику, Каше – Москву, Кох – Украину, Фрауенфельд – Крым, Тербовен – Кольский полуостров, а Шикеданц – Кавказ.

Рейхслейтер Розенберг поставил затем вопрос об обеспечении управления.

Фюрер обращается к рейхсмаршалу и фельдмаршалу, говоря, что он всегда настаивал на том, чтобы полицейские полки получили танки. Для применения полиции в новых восточных областях это чрезвычайно нужно, так как, имея соответствующее количество танков, полиция могла бы многое сделать. Впрочем, подчеркивает фюрер, силы обеспечения безопасности, естественно, весьма малы. Однако рейхсмаршал переместит свои учебные аэродромы в новые области, и, если это будет нужно в случае восстания, даже Ю-52 смогут сбрасывать бомбы. Гигантское пространство, естественно, должно быть как можно скорее замирено. Лучше всего этого можно достигнуть путем расстрела каждого, кто бросит хотя бы косой взгляд.

Фельдмаршал Кейтель подчеркивает, что надо сделать местное население ответственным за свои собственные дела, так как, естественно, невозможно ставить охрану для каждого сарая, для каждого вокзала. Местные жители должны знать, что будет расстрелян всякий, кто проявляет бездействие, и что они будут привлекаться к ответственности за всякий проступок.

На вопрос рейхслейтера Розенберга фюрер ответил, что нужно возродить газеты, например, и для Украины, чтобы получить возможность влиять на местное население.

После перерыва фюрер подчеркнул, что мы должны уяснить себе, что сегодняшняя Европа – это всего лишь географическое понятие, в действительности до наших прежних границ уже дошла Азия.

Рейхсляйтер Розенберг теперь излагает намеченное им организационное деление; он не хотел бы сразу назначать постоянного заместителя рейхскомиссара, исполнение обязанностей заместителя рейхскомиссара, а именно: эту обязанность должен взять на себя наиболее квалифицированный из генеральных комиссаров.

При рейхскомиссаре Розенберг хочет создать четыре отдела:

во-первых, общего управления,

во-вторых, политический,

в-третьих, экономический,

в-четвертых, техники и строительства.

(Кстати, фюрер подчеркивает, что о деятельности церквей не может быть и речи. Папен уже послал ему через Министерство иностранных дел объемную докладную записку, в котором утверждал, что сейчас самый подходящий момент для повторного открытия церквей; но об этом не может быть и речи.)

Рейхсмаршал откомандирует на должность Розенберга министерских директоров Шлоттерера и Рике.

Рейхслейтер Розенберг просит предоставить ему соответствующее служебное здание. Он просит передать ему здание советского торгпредства на Литценбургерштрассе. Министерство иностранных дел, однако, придерживается мнения, что это здание является экстерриториальным. Фюрер отвечает, что это – чепуха. Рейхсминистру д-ру Ламмерсу дается поручение сообщить министерству иностранных дел, что дом должен быть немедленно передан Розенбергу без дальнейших переговоров.

Затем Розенберг делает предложение отставить (назначить представителя для контактов с фюрером) связного с фюрером; эту задачу должен взять на себя его адъютант Кеппен; фюрер соглашается с этим и заявляет, что Кеппен должен взять на себя параллельно роль Хевеля.

Рейхсминистр д-р Ламмерс зачитывает составленные им заметки (см. приложение!).

В дальнейшей дискуссии осуждался вопрос о юрисдикции рейхсфюрера СС; очевидно, что при этом все заинтересованные стороны рассматривают и юрисдикцию рейхсмаршала.

Фюрер, рейхсмаршал и прочие неоднократно подчеркивают, что Гиммлер хотя и не должен иметь полномочия, отличные от тех, что имеются у него в Германии; но это абсолютно необходимо.

Фюрер неоднократно подчеркивает, что на практике борьба будет очень быстрой; он напоминает о превосходном взаимодействии армии и авиации на фронте.

В заключение было определено, что Прибалтика должна называться «Остландом».

Приложения.

*Речь идет о рейхсмаршале Г. Геринге и рейхсляйтере М. Бормане.

Предыдущие публикации:

Каратели

Помните песню Марка Бернеса, Журавли?

Танкист

Висло-Одерская операция или Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним

Из высказываний Гитлера об оккупационной политике на Востоке

1.5 минутный фрагмент кинохроники о зверствах немецко-фашистских захватчиков. Крымская АССР. Дата съемки – 31 декабря 1941 г

28 панфиловцев

Кому нелюди, а кому новые граждане

Товарищ Главный Старшина

И один в том поле воин, если он по-русски скроен

Протокол совещания А. Гитлера с руководителями рейха о целях войны против СССР Нацизм, Военная история, Вторая мировая война, Великая Отечественная война, Адольф Гитлер, Кейтель, Розенберг, Борман, Герман Геринг, Длиннопост, Текст

Оригинал

Показать полностью 2

anf770

1 год назад

Сорвите погоны с командира корпуса и бросьте в тюрьму⁠⁠

В течение последних нескольких часов обстановка на фронте ухудшилась, и притом значительно быстрее, чем мы ожидали.

Беспокойство в моём штабе, а также в штабах группы армий «Б» и 6-й армии возрастало по мере того, как все явственнее определялись масштабы надвигавшейся на нас катастрофы. В то же время никто в этих штабах не был в состоянии изменить ход событий. Только Гитлер мог это сделать, но он яростно отвергал все благоразумные предложения. А я ещё надеялся, что хотя бы теперь удастся заставить его изменить мнение и прислушаться к словам начальника генерального штаба и высших командиров на поле боя, а не к увещеваниям льстивых советников, которые говорили ему только то, что он хотел слышать. Во имя спасения отчаянно сражавшихся солдат у меня не оставалось иного выбора, как снова и снова пытаться воззвать к его благоразумию.

20 ноября русские войска перешли во второе наступление, на этот раз южнее Сталинграда. Здесь они также нанесли удар по румынским войскам, умышленно выбрав занимаемый ими фронт. Таким образом, для сталинградской армии создалась угроза окружения с обоих флангов. Осталось всего несколько часов до того момента, когда клещи противника сомкнутся в тылу нашей армии. Ни командующий группой армий «Б», ни командующий 6-й армией не были в состоянии предотвратить окружение своих войск. Они могли только приказать, чтобы в кратчайший срок из подразделений тылового обслуживания были созданы и подготовлены для ввода в бой новые части. Но такие войска вряд ли могли оказать отборным русским ударным дивизиям более сильное сопротивление, чем боевые части, которые уже были разгромлены русскими. Небольшие, слабые, созданные на скорую руку части, к тому же плохо вооружённые и недостаточно подготовленные, оказались лицом к лицу с лучшими частями Красной Армии, щедро оснащёнными танками и артиллерией. Несмотря на всю свою храбрость, эти тыловые войска были не в состоянии задержать продвижение русских. Они смогли только замедлить темп русского наступления, но предотвратить окружения 6-й армии им не удалось.

Больших результатов вряд ли можно было ожидать и от контратаки танкового корпуса «X». Гитлер и его окружение возлагали, вероятно, немалые надежды на это соединение, которое на карте выглядело довольно внушительно и имело более 100 танков. Однако внешние данные были обманчивыми. Они не должны были ввести в заблуждение Гитлера, так как он хорошо знал об истинном состоянии этого корпуса. Однако он опять отказался смотреть правде в лицо, ссылаясь, как всегда, на то, что донесения с фронта носят якобы «пораженческий» характер. Корпус состоял из двух дивизий — 1-й румынской и 22-й немецкой. Румынская дивизия, ещё ни разу не вступавшая в бой, целиком была оснащена трофейными танками. 22-я танковая дивизия имела неполный состав: многие её машины вышли из строя во время марша к фронту. Корпусу предстояло действовать в ужасную погоду — дороги обледенели, непрерывно шёл снег. Дни стали такими короткими, что видимость сократилась до нескольких часов в сутки. И в этих условиях ждали, что танковый корпус «X» остановит лавину русских танков, двигавшихся через огромную, все расширявшуюся брешь в нашей линии фронта. Те, кто хорошо знал реальную обстановку, понимали, что танковый корпус «X» обречён ещё до вступления в бой.

Как мы и ожидали, контратаку корпуса задержала плохая погода. Наконец, он был введён в бой и вначале добился некоторых успехов: в нескольких пунктах русские были остановлены и понесли большие потери, особенно в танках. Но это, разумеется, не привело к кардинальному изменению обстановки, на которое так надеялся Гитлер. Двум слабым дивизиям не под силу была такая серьёзная задача. Для её выполнения требовалось много сильных дивизий, укомплектованных закалённым в боях личным составом и оснащённых первоклассной боевой техникой.

Когда Гитлер узнал о провале контратаки танкового корпуса «X», его ярость не имела границ. Повернувшись к фельдмаршалу Кейтелю, который ведал вопросами, связанными с поддержанием воинской дисциплины в вооружённых силах, он закричал: «Сейчас же пошлите за командиром корпуса, сорвите с него погоны и бросьте в тюрьму! Это он во всём виноват!»

Такова была атмосфера на совещаниях у Гитлера. Зная его характер, я не удивился, когда он наотрез отказался выслушать очередную мою просьбу об отводе 6-й армии. Он с недоверием и пренебрежением относился к донесениям из группы армий «Б» и 6-й армии, командующие которых, сознавая свою ответственность, пытались обратить его внимание на серьёзность сложившейся у Сталинграда обстановки. В этих донесениях они высказывали предположения о возможном ходе событий в зоне боевых действий и требовали отвода 6-й армии. Гнев Гитлера усиливал его упрямство.

Через несколько часов, полагая, что Гитлер уже пришёл в себя, я попросил у него личной аудиенции. На этот раз я хотел добиться от него положительного решения двух вопросов. Во-первых, я надеялся, что если я представлю Гитлеру фактические данные о реальной обстановке и выводы, сделанные на основании изучения этой обстановки, и если при этом меня не будут прерывать шептуны из его личного окружения, то мне удастся убедить его отвести 6-ю армию, Во-вторых, я хотел доказать ему, что обвинения, выдвинутые против командира танкового корпуса «X», не оправданы и должны быть отвергнуты [31].

Гитлер спокойно принял и внимательно выслушал меня. Я рассчитывал, что мой доклад увенчается успехом. Когда я обрисовал обстановку и возможный ход будущих событий, Гитлер, который на этот раз не прерывал меня, обещал, что он снова рассмотрит своё решение со всей тщательностью и хладнокровием. Затем я вернулся к вопросу о командире корпуса. Я сказал: «Хотя военные трибуналы не входят в компетенцию начальника генерального штаба, я хотел бы кое-что сказать о командире танкового корпуса „X“. Жёсткое выражение появилось на лице Гитлера, но я продолжал: „Я вмешиваюсь в это потому, что считаю данный вопрос оперативным, поскольку он связан с ведением операций на Восточном фронте. Как начальник генерального штаба, я считаю, что генерал, который допустил ошибки, имевшие губительные последствия, должен быть привлечён к ответственности. Но прежде чем судить его, нужно доказать, что он действительно виновен. А с этим генералом дело обстоит совсем не так: обвинения против него целиком основаны на предположениях“. Я предложил передать дело в военный трибунал, который занялся бы проверкой фактов. Я предложил Гитлеру членами этого трибунала назначить генералов, которым он полностью доверял. Гитлер подумал и затем сказал: „Хорошо, я это сделаю“.

К сожалению, мои успехи оказались эфемерными. Когда я снова встретился с Гитлером, он сказал мне: «Я тщательно рассмотрел обстановку у Сталинграда, и моё решение остаётся неизменным. Отход 6-й армии исключён». Трудно сказать, самостоятельно ли пришёл Гитлер к этому решению или под давлением фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля. Но факт остаётся фактом: он не посчитался с мнением начальника генерального штаба сухопутных сил.

Что касается командира корпуса, то Гитлер нарушил данное мне слово после своего продолжительного разговора с Кейтелем. Он подтвердил первоначальное решение, необдуманно принятое в пылу гнева. В присутствии Гитлера теперь не разрешалось даже упоминать фамилию этого генерала. Несколько месяцев командир корпуса провёл в тюрьме, а затем был разжалован в рядовые. Трибунал не заседал, так как на нём раскрылось бы, кто виноват в провале контратаки танкового корпуса. В начале декабря до сведения всех высших генералов был доведён приказ Гитлера, в котором перечислялись проступки, якобы совершенные командиром корпуса.
Генерал-полковник Курт Цейтлер
«Роковые решения вермахта», 1999г.

Показать полностью

Великая Отечественная война Кейтель Адольф Гитлер Сталинград Йодль Вермахт Рок Длиннопост

FelixReed

7 лет назад

Допрос Кейтеля. Нюрнбергский процесс. Часть 2.⁠⁠

Руденко: Сейчас я хочу обратиться к вопросу об обращении с советскими военнопленными. Я не намерен вас допрашивать по вопросу о клеймении советских военнопленных и других фактах, они достаточно известны Трибуналу. Я вас хочу спросить по поводу одного документа — доклада Канариса от 15 сентября 1941 г. Он зарегистрирован под номером ЕС — 338. Как вы помните, даже германский офицер обратил внимание на исключительный произвол и беззаконие, допускаемые в отношении советских военнопленных. В этом докладе Канарис указывал на массовые убийства советских военнопленных и говорил о необходимости решительного устранения этого произвола.

Вы были согласны с положениями, которые выдвинул Канарис в своем докладе на ваше имя?

Кейтель: Я не понял последнего заявления. Относительно меня?

Руденко: Последний вопрос насчет того: Были ли вы Кейтель, лично согласны с предложениями Канариса в его докладе, о произволе в обращении относительно советских военнопленных?

Кейтель: Я вчера уже ответил моему защитнику...

Руденко: Вы можете ответить кратко на мой вопрос — вы были согласны?

Кейтель: Я коротко отвечу, что по получении этого письма я немедленно доложил о нем фюреру, в особенности в связи с двумя нотами народного комиссара по иностранным делам от начала июля, и просил снова принять решение по этому вопросу. Я разделял, в общем, сомнения Канариса...

Руденко: Разделяли? Очень хорошо. Я вам предъявлю сейчас подлинник доклада Канариса, на котором есть ваша резолюция. Господин Председательствующий, я сейчас предъявляю подсудимому документ с его резолюцией.

Председательствующий: У вас имеется оригинал этого документа?

Руденко: Да, я дал его подсудимому. Итак, следите, подсудимый

Кейтель: Я знаю этот документ с пометками на полях.

Руденко: Вы следите за резолюцией. Это документ Канариса, который вы считаете правильным. Ваша резолюция следующего содержания:

«Эти положения соответствуют представлениям солдата о рыцарском способе ведения войны. Здесь речь идет об уничтожении целого мировоззрения, поэтому я одобряю эти мероприятия и покрываю их. Кейтель».

Кейтель: Да, это я написал в качестве решения после доклада фюреру. Я это написал.

Руденко: Там не написано, что это фюрер так сказал, там написано: «я... покрываю» — Кейтель, стало быть.

Кейтель: Это я признаю здесь под присягой, и я уже ранее говорил это, до того, когда я это прочел.

Руденко: Значит, вы признаете эту резолюцию? Еще на одно место в этом документе я обращаю внимание, на страницу 2. В докладе Канариса говорится:

«Выявление гражданских лиц и политически нежелательных военнопленных, а равно принятие решения об их судьбе, производится оперативными командами полиции безопасности и СД, согласно инструкциям, которые незнакомы органам вооруженных сил и исполнение которых они не в состоянии проверить».

Это пишет Канарис, а на полях документа против этого текста ваша, подсудимый Кейтель, резолюция: «Вполне целесообразно». Правильно? Вы нашли эту резолюцию?

Кейтель: Пожалуйста, повторите последний вопрос. Последние слова, услышанные мной «Канарис написал»

Руденко: Да, я отмечаю тот факт, что выше решения «вполне целесообразно» появилось на черновике напротив параграфа, и написано вашей рукой. Вы нашли это?

Кейтель: Да, именно это «целесообразно» относится к тому, что части вооруженных сил не имеют ничего общего с оперативными командами и ничего не знают о них. Там стоит, что они им незнакомы.

Руденко: И к тому, что полиция безопасности и СД расправляются с этими гражданскими лицами и военнопленными? Вы считаете это целесообразным?

Кейтель: Нет, я считал целесообразным то, чтобы части вооруженных сил не знали ничего о деятельности этих команд. Это я хотел сказать этой пометкой. В тексте я подчеркнул слово «неизвестно».

Руденко: Я спрашиваю вас, в связи с этой резолюцией, вы, подсудимый Кейтель, именуемый фельдмаршалом, неоднократно здесь, перед Трибуналом, называвший себя солдатом, вы своей кровавой резолюцией в сентябре 1941 года подтвердили и санкционировали убийство безоружных солдат, попавших к вам в плен? Это правильно?

Кейтель: Я подписал оба приказа и тем самым несу ответственность в связи с занимаемой мною должностью. Я беру на себя эту ответственность.

Руденко: Вы здесь неоднократно говорили о солдатском долге. Я хочу вас спросить, совместимо ли с понятиями «солдатский долг» и «честь офицера» издание таких приказов о репрессиях в отношении военнопленных и мирных граждан?

Кейтель: В той степени, в которой это касается репрессий в августе и сентябре, в виду того, что случилось с немецкими военнопленными, которых мы нашли на поле боя во Львове где мы нашли сотни убитых.

Руденко: Подсудимый Кейтель, вы снова хотите следовать пути занятому вами ранее, и поднять вопрос касающейся резни немецких военнопленных? Мы же вчера установили, что, еще в мае 1941 года, до начала войны, вы подписали директиву о расстреле политических и военных работников Красной Армии. У меня есть…

Кейтель: Да, эти приказы перед началом войны я подписал, но в них не содержится слово «убийство».

Руденко: Я не намерен спорить, так как это значит спорить против документов, а документы говорят сами за себя. Я имею к вам несколько последних вопросов. Вы заявили Трибуналу, что генералы германской армии только слепо выполняли приказы Гитлера?

Кейтель: Я заявил, что не знаю, какие генералы и заявляли ли генералы вообще протесты. Насколько я помню, это не происходило в моем присутствии, когда Гитлер прокламировал основные положения о борьбе мировоззрений.

Руденко: А известно ли вам, чтобы генералы по своей инициативе издавали приказы о зверствах, о нарушениях законов и обычаев войну и эти приказы одобрялись Гитлером?

Кейтель: О том, что высшие инстанции армии, например, в связи с вопросом о подсудности издали в марте приказ и проводили другие мероприятия, а также издавали приказы, смягчающие и отменяющие эти мероприятия, я знаю, так как они обсуждались со мной.

Руденко: Вы делаете вид, что меня не поняли, и хотите уклониться от ответа. Я спрашивал, издавали ли генералы приказы о нарушениях законов и обычаев ведения войны по своей инициативе?

Кейтель: Это мне неизвестно. Я не знаю, о каких приказах идет речь, господин генерал.

Руденко: Я только сошлюсь на один приказ. Я имею в виду приказ генерал — фельдмаршала фон Рейхенау о поведении войск на Востоке, Этот документ, господин Председательствующий, предъявлен советским обвинением под номером СССР — 12. Из этого приказа я оглашу только одну цитату: «снабжение питанием местных жителей и военнопленных является ненужной гуманностью».

Кейтель: Я знаю этот приказ. Он был мне предъявлен во время предварительного следствия.

Руденко: Этот приказ издан по инициативе Рейхенау и одобрен Гитлером и, как образцовый, разослан всем командующим фронтов?

Кейтель: Это я узнал только здесь. Этот приказ я, по — моему, ранее не читал.

Руденко: Конечно, такие приказы у вас, очевидно, считались малозначащими, ибо разве могла интересовать начальника ОКВ судьба советских военнопленных или советских граждан? Жизнь их ничего не стоила?

Кейтель: Я не имел никакого соприкосновения по служебным вопросам с командующими на фронте. С ними имел дело только, командующий сухопутными силами.

Руденко: Я завершаю свой перекрестный допрос. Вы здесь, давая показания Трибуналу, очень часто, а до вас это делали ваши сообщники, подсудимые Геринг и Риббентроп, говорили о Версальском договоре. Я вас спрашиваю: разве Вена, Прага, Белград, Крым до Версальского договора принадлежали Германии?

Кейтель: Нет.

Руденко: Вы заявили здесь, что в 1944 году, после изменения закона, вы получили предложение вступить в члены нацистской партии. Вы приняли это предложение, передали личные данные руководству партии и внесли вступительный взнос. Скажите, не следует ли рассматривать принятие вами предложения вступить в нацистскую партию как ваше согласие с программой партии, с ее целями и методами?

Кейтель: Я считал требование прислать мои личные данные после того, как я три с половиной года носил золотой значок партии, только формальной регистрацией и выполнил требование уплатить партийные взносы. Я сделал то и другое.

Руденко: То есть до этого формального предложения, по существу, вы себя считали нацистом?

Кейтель: Я всегда смотрел на себя как на солдата, а не как на политического деятеля.

Руденко: Не следует ли заключить после всего того, что здесь сказано, что вы были гитлеровским генералом не по долгу, а по убеждению?

Кейтель: Я здесь уже показал, что я был лояльным, верным и покорным солдатом своего фюрера. И я не думаю, что в России были генералы, которые бы беспрекословно не подчинялись маршалу Сталину.

Руденко: Мои вопросы исчерпаны.

Показать полностью 1

Нюрнбергский процесс Третий рейх Кейтель Длиннопост

132

FelixReed

7 лет назад

Допрос Кейтеля Нюрнбергский процесс.⁠⁠

Руденко: Какую военную подготовку и военный чин имел Гитлер?

Кейтель: Лишь немного лет назад я узнал от самого Гитлера, что он после окончания первой мировой войны якобы был лейтенантом в одном из баварских пехотных полков. Во время войны он был простым солдатом, затем он получил чин ефрейтора, очень может быть, что в последнее время он получил чин унтер-офицера.

Руденко: Не следует ли сделать вывод, что вы, обладая солидной военной подготовкой и большим опытом, вмели возможность оказывать существенное влияние на Гитлера при решении военно-стратегических и других вопросов, касающихся вооруженных сил?

Кейтель: Нет. Я заявлю в этом отношении, что Гитлер, в степени, которая практически непонятна для неспециалистов и профессиональных офицеров, изучал публикации генерального штаба, военную литературу, эссе по тактике, операциям и стратегии и так у него были знания в военных сферах, которые можно назвать поражающими. Могу я привести пример того как это подтверждалось иными офицерами Вермахта. Гитлер был настолько хорошо информирован относительно организации, вооружений, руководства и снаряжения всех армий, и что еще более замечательно, всех флотов мира, что невозможно было подтвердить какую-либо ошибку с его стороны; и я добавлю, также, что в ходе войны, пока я бывал в его штаб-квартире и в его ближайшем окружении, Гитлер изучал по ночам все крупные труды генерального штаба — Мольтке, Шлифена и Клаузевица и черпал для себя из них обширные знания. Следовательно, у нас складывалось впечатление: только гений был способен на это.

Руденко: Вы не станете отрицать, что в силу своего опыта и военной подготовки вы являлись советником Гитлера в ряде важнейших вопросов?

Кейтель: Я относился к его ближайшему военному окружению и я слышал многое от него; но я вчера по вопросу моего защитника указывал, что даже в простых, ежедневных вопросах касающихся организации и снаряжения Вермахта, я могу открыто признать, что я был учеником, а не учителем.

Руденко: Я хотел бы напомнить вам показания свидетеля Паулюса, которые он дал здесь, перед Трибуналом, 11 февраля сего года. Паулюс как вы припоминаете, сообщил Трибуналу, что при поступлении на службу в ОКХ 3 сентября 1940 г. он среди прочих планировок застал там еще незаконченный предварительный оперативный план нападения на Советский Союз, известный под названием «Барбаросса». Вы припоминаете это свидетельство Паулюса?

Кейтель: Я помню лишь то, что он сказал, что там имелся план проведения маневров, что, когда он был переведен на должность в ОКХ в генеральный штаб, он обнаружил там соответствующий документ. Этот документ мне неизвестен и не мог быть известным, так как документы и материалы генерального штаба никогда не находились в моем распоряжении, и я никогда не видел их.

Руденко: Стало быть, я хочу установить одно обстоятельство: вы отрицаете, что в сентябре 1940 года в ОКХ уже велись разработки в связи с вариантом «Барбаросса»?

Кейтель: Если имеется свидетельство генерал — фельдмаршала Паулюса, то я не могу сказать, что оно неправильно, потому что я не могу знать, было ли это так в действительности. Я не могу этого ни оспаривать, ни утверждать.

Руденко: Вы заявили Трибуналу, что вы были противником войны с Советским Союзом?

Кейтель: Да.

Руденко: Вы заявили, что вы специально входили с предложением к Гитлеру, чтобы он изменил свои замыслы в отношении Советского Союза?

Кейтель: Да, не только изменить этот план, но вообще отказаться от этого плана и не вести войны против Советского Союза. В этом заключался смысл моего меморандума.

Руденко: Сейчас я хочу вас спросить об известном вам, очевидно, совещании, которое произошло через три недели после нападения Германии на Советский Союз, о совещании 16 июля 1941 г. Вы припоминаете это совещание, которое было посвящено вопросу о задачах войны против Советского Союза?

Кейтель: Нет, я сейчас не помню.

Руденко: Я не намерен вам сейчас предъявлять этот документ. Если вспоминаете, я его предъявлял подсудимому Герингу, когда речь шла о расчленении Советского Союза, вспоминаете?

Кейтель: Да, этот документ я знаю. Я уже здесь, во время моего допроса охарактеризовал этот документ как запись рейхслейтера Бормана.

Руденко: Правильно.

Кейтель: Я тогда также показал, что меня пригласили участвовать лишь во второй половине этого совещания, я не присутствовал на первой половине совещания. Я также показал, что этот документ не является протоколом, а свободной продиктованной записью рейхслейтера Бормана.

Руденко: Но вы припоминаете, что уже тогда — 16 июля ставился вопрос о присоединении к Германии Крыма, Прибалтики, волжских районов, Украины, Белоруссии и других территорий.

Кейтель: Нет, мне кажется, что об этом говорилось на первой половине совещания. Я помню о той части совещания, когда обсуждался вопрос о кадрах, об определенных лицах, которые должны были быть назначены. Это я припоминаю. Эту запись я увидел только здесь, раньше я не знал о ней, на первой половине этого совещания я не присутствовал.

Руденко: Тогда позвольте спросить вас иначе. Какие конечные цели ставил Гитлер и его окружение в войне против Советского Союза?

Кейтель: Я считал, основываясь на тех заявлениях, которые мне сделал Гитлер, что более глубокие причины этой войны заключались в том, что он был убежден, что в течение ближайших лет между великой славянской коммунистической империей и великой германской империей национал — социализма так или иначе вспыхнет война и если столкновение между этими двумя народами неизбежно, то гораздо лучше, чтобы оно произошло сейчас, а не позже. Вот, как я могу приблизительно все это сформулировать. Но я не помню, по крайней мере, сейчас, эти вопросы, из этого документа о расчленении некоторых районов. Вероятно, они были плодом фантазии.

Руденко: И вы утверждаете под присягой, что вам было неизвестно о гитлеровских планах захватить территории Советского Союза и колонизировать их?

Кейтель: Нет, в такой форме это не говорилось. Я, конечно, сознавал, что предполагалось сделать прибалтийские провинции зависимыми от Германии, установить между Украиной и Германией тесные экономические отношения в области снабжения продуктами питания, но мне не были известны конкретные объекты, которые должны были быть завоеваны, и если эти вопросы когда-нибудь и затрагивались, то я к ним не относился серьезно.

Руденко: Известно ли вам было, что на этом совещании 16 июля Гитлер заявил о необходимости стереть с лица земли Ленинград?

Кейтель: Я не уверен, что в ходе этого совещания — я снова прочитал здесь этот документ. Того, что содержится в документе я не могу вспомнить. Но документ был у меня в руках; я читал его в присутствии американского обвинителя; и если это изложено в нем, тогда вопрос в том слышал ли я об этом тогда, когда я был вызван на совещание.

Руденко: Я не намерен сейчас вручать вам документ, потому что он уже представлялся несколько раз. Но в протоколе, цитированном мною подсудимому Герингу, который сам читал его, сказано, «На Ленинградскую область претендуют финны. Фюрер хочет сравнять Ленинград с землей, с тем чтобы затем отдать его финнам»

Кейтель: Я могу только сказать, что необходимо установить, с какого момента я присутствовал на совещании. Я не слышал, что-либо сказанное до этого момента, и я могу только попросить, чтобы мне дали документ или если можно зачитали протокол моего предварительного допроса. О том, что я говорил тогда дознавателю.

Руденко: Хорошо. Мы немедленно дадим вам протокол совещания 16 июля. Пока требуется найти отрывок, я задам вам несколько вопросов, и за это время отрывок найдется.

Относительно уничтожения Ленинграда, вы знали о нем из других документов?

Кейтель: Меня спрашивала об этом русская делегация и генерал, который присутствовал в зале суда. Он обращал мое внимание на этот документ.

Руденко: Верно, это было в ходе предварительного следствия.

Кейтель: Я действительно знаю документ, изданный военно-морскими силами. Мне также известен 2 — й документ, который содержал краткую директиву, мне кажется, по поручению Иодля, относительно Ленинграда. Меня уже допрашивали по этим двум документам. Я могу по этому поводу лишь констатировать, что ни действия германской авиации, ни обстрел осадной артиллерией не произвели тех разрушений, какие имели место позже в других местах. До этого дело не дошло, этого в действительности не было. Насколько мне известно, систематического обстрела Ленинграда не было. Поэтому можно констатировать лишь то, что я сказал тогда под присягой представителям советской делегации.

Руденко: Вы утверждаете, что Ленинград никогда не обстреливался?

Кейтель: Конечно, артиллерия действовала в районе Ленинграда. Но обстрел не ставил своей целью разрушение города, до этого дело не дошло. Генерал, это происходило, при наступлении на Ленинград.

Руденко: Взгляните на документ, и я затем задам вам несколько дополнительных вопросов. (Документ передается подсудимому)

Кейтель: Это очень просто. Я вошел именно после того, как было сделано замечание. Я тогда сказал американскому дознавателю, что когда я вошел в комнату, я просто услышал про дискуссию, о назначении гауляйтера Лозе. Я не слышал предшествующих замечаний.

Руденко: Вы ознакомились с тем протоколом доклада на совещании 16 июля, касающимися Ленинграда?

Кейтель: Да, там где я вошел.

Руденко: Вы видите свое появление на совещании. Вы прибыли на совещание, когда не нём непосредственно завершилось обсуждение Ленинграда?

Кейтель: Да. Я вошел в комнату, когда они говорили о качествах гауляйтера Лозе, подходил ли он для административной должности. Это были первые слова, которые я услышал. Когда я вошел, шло обсуждение этого вопроса.

Руденко: Здесь четко заявляется: «Стереть город Ленинград с лица земли»

Кейтель: Да, я прочитал это.

Руденко: Тоже сказано в указе?

Кейтель: Да; но со мной он прямо не связан. Вы имеете в виду приказ флота, приказ, связанный с флотом?

Руденко: Вы знаете, что было два указа, один принятый флотским командованием и другой от ОКВ, подписанный Йодлем? Вы это знали, не так ли?

Кейтель: Да, я видел здесь оба указа. Они были представлены русской делегацией.

Руденко: И вам известно, что в приказе за подписью подсудимого Иодля говорится также о разрушении города Москвы?

Кейтель: Сейчас я этого точно не знаю, так как тогда, как я сам видел, речь шла только о Ленинграде. Если это имеется в протоколе, то я не хочу оспаривать.

Руденко: Я вас спрашиваю: приказы по линии ОКВ издаются для того, чтобы их исполняли?

Кейтель: Во-первых, директива или указание, изданное военно-морскими силами, не является приказом, исходящим от ОКВ, и его происхождение мне неизвестно, а короткий приказ Иодля, исходящий от ОКВ, был составлен, когда я отсутствовал, как я уже говорил. Если бы я в тот момент находился там, то я, вероятно, подписал бы его, но меня тогда не было и я не знаю предпосылок и обсуждений, обусловивших это указание.

Руденко: Вы не ответили на мой вопрос. Я спрашиваю: приказы издаются для того, чтобы их исполняли?

Кейтель: То, о чем мы сейчас говорим, указание, а не приказ. Приказ может быть издан только руководящей на данном участке инстанцией сухопутных сил. Это была директива, где излагалась цель и намерение.

Руденко: А указания, исходящие из ОКВ, подлежат исполнению?

Кейтель: Конечно, они должны выполняться.

Руденко: Что касается вашего заявления по поводу того, что никто не обстреливал Ленинград, то оно не нуждается в опровержении, ибо разрушения Ленинграда — общеизвестный факт.

Кейтель: Я разрешу себе заметить, что я не издавал этого приказа, Поэтому я и не знаю этого.

Показать полностью 1

Нюрнбергский процесс Третий рейх Кейтель Длиннопост

DELETED

8 лет назад

"Как! Мы еще и Франции войну проиграли?": Миф или правда?⁠⁠

Широко известно высказывание, приписываемое Вильгельму Кейтелю, военному преступнику Третьего Рейха, казненного по приговору Нюрнбергского трибунала, который именно так, якобы, отреагировал увидев французов во время подписания капитуляции Германии. Именно в таком виде его "цитирует" русская Википедия, ссылаясь на сторонний и русскоязычный источник. Очень часто эту реплику в Рунете приписывают другому нацисту - Альфреду Йодлю. Даже на Пикабу был, по крайней мере один пост с этой "цитатой" года 2-3 назад.

Давайте же разберемся - кто это сказал и сказал ли вообще. Если высказыние приписывают немцу, то давайте обратимся к немецкому сегменту интернета. В Википедии на немецком языке такой цитаты нет. А между прочим Немецкий суд признает немецкую Википедию в качестве источника доказательств. Затем обратимся к немецкому ВикиЦитатнику - там вообще всего одна его цитата, но тоже не о том.

Расширим поиск. Перебрав множество вариантов предполагаемой оригинальной фразы, я единственное, что нашлось, это: "Was, die Franzosen auch? Die haben uns noch gefehlt!"

Впервые эта фраза встречается в немецкой газете Die Zeit от 8 мая 1970.

"Как! Мы еще и Франции войну проиграли?": Миф или правда? Война, Кейтель, Мифы, Цитаты

К сожалению, Гугл не смог открыть эту страницу, пишут, что мол скоро будут обратно (Wir sind gleich wieder für Sie da.) Судя по всему технические трудности, так как у меня не открывается куча статей на их сайте. Сохранить в кеше эту страницу, кажется, Гугл не успел.

Еще в марте 2016 года гуглился текст книги "И завтра весь мир: немецкая история в 1871-1945" (Und morgen die ganze Welt -: deutsche Geschichte 1871-1945) изданная в 2003 г, в Бремене, ISBN 3-934836-30-5.

Что интересно: автор статьи в газете и автор книги - один и тот же человек: некто Карл-Хайнц Янсен (Karl-Heinz Janßen). Который, сюрприз-сюрприз, в период с 1963 по 1998 был редактором газеты Die Zeit (Wiki: ... war von 1963 bis 1998 Redakteur der Wochenzeitung Die Zeit...)

Больше никаких письменных упоминаний на немецком языке мне лично найти не удалось, что, согласитесь, как минимум подозрительно. Вероятность того, что миф: 99,99%.

Так что, хоть история и красивая, а "Платон мне друг, но истина дороже".

Показать полностью 1

Война Кейтель Мифы Цитаты

Посты не найдены