Вот зуб ископаемой лошади, полностью идентичный мною найденных зубов.

Попросили с линейкой сделать фото.

Это была первая поездка в этом году по сбору камешков. И столько находок, окаменевший углеводород в виде каменного мазута, окаменевший фрагмент кости какого-то животного, зубы какие-то, агаты, обсидианы и какая-то латунная ёмкость непонятного назначения (фото не стал выставлять) скорее всего прошлого столетия производства. И всё это за один поиск и такие случайные находки.

На днях был на прогулке, собирал камушки и нашел вот такие , как оказалось зубы. Правда принадлежность какого животного данные артефакты, я не знаю.

НАЧАЛО СМ. ВЫШЕ.

Нельзя полностью исключить фактор удачи, однако это боестолкновение выявило существенное преимущество опытных боевых советских экипажей, во главе которых к тому же стояли кадровые командиры (три командира рот на три танка!) над необстрелянными и недоученными финскими танкистами. Двукратное численное преимущество финнов было сведено на нет решительными действиями воинов РККА. Впрочем, согласно воспоминаниям участника того боя ст. лейтенанта В.С.Архипова (тогда - командира роты 112-го тб 35-й лтбр, впоследствии - дважды Героя Советского Союза, генерал-полковника), в столкновении танков у полустанка Хонканиеми могло участвовать значительно больше советских экипажей.

Вот эти воспоминания, содержащие весьма интересный, хоть и вызывающий ряд вопросов рассказ об описываемых событиях:
«25 февраля авангард 245-го полка — 1-й стрелковый батальон капитана А.Макарова с приданной ему нашей танковой ротой, — продвигаясь вдоль железной дороги на Выборг, овладел станцией Кямяря, а к исходу дня — полустанком Хонканиеми и близлежащим поселком Урхала.
Пехотинцы вырыли окопы в снегу и в них посменно отдыхали. Мы ночевали прямо в танках, в лесу. Дежурили повзводно, замаскировав машины на просеке. Ночь прошла спокойно, и, когда на дежурство вышел танковый взвод лейтенанта И.И.Сачкова и стало светать, на меня навалилась дремота. Сижу в машине, на своем обычном месте, у пушки, и не пойму, то ли во сне, то ли наяву думаю о том, что вырвались мы далеко вперед, связи с соседом справа нет. А что есть? Есть хорошая позиция: слева низина — болото под снегом или озеро заболоченное, а справа насыпь железной дороги и несколько сзади нас, близ полустанка, переезд. Там тылы батальона — санчасть, полевая кухня... Двигатель танка работал на малых оборотах, вдруг перестаю его слышать. Уснул! С усилием открываю глаза, а в уши врывается рев танкового мотора. Нет, не наш. Это рядом. И в этот момент танк наш сильно дернуло...
Так, с происшествия, начался первый и последний бой с танками противника. Вспоминая его сегодня, прихожу к выводу, что он был одинаково неожиданным и для нас, и для врага. Для нас потому, что до того дня, до 26 февраля, мы вражеских танков не встречали и даже не слышали о них. Это первое. А второе — танки появились у нас в тылу, со стороны переезда, и лейтенант Сачков принял их за свои, за роту Кулабухова. Да и немудрено было спутать, так как легкий английский танк «Виккерс» был внешне похож на Т-26, как близнец. Только пушка у нас посильней — 45-мм, а у «Виккерса» —37-мм.
Ну а что касается противника, то, как выяснилось вскоре, у него слабо сработала разведка. Командование врага, разумеется, знало, что вчера мы овладели полустанком. Мало того, что знало, оно готовило контратаку на полустанок и в качестве исходной позиции наметило рощу между низиной и насыпью железной дороги, то есть место, где мы, танкисты и стрелки капитана Макарова, провели эту ночь. Вражеская разведка просмотрела тот факт, что после захвата Хонканиеми, посадив на броню штаб батальона и до сотни пехотинцев, мы уже в сумерках продвинулись еще на кило-метр-полтора севернее Хонканиеми.
Итак, танк наш дернуло ударом извне. Я откинул люк и высунулся из него. Слышал, как внизу сержант Коробка вслух выразил свое мнение о механике-водителе задевшего нас танка:
— Вот шляпа! Ну я ему!..
— Не нашей роты машина! Нет, не нашей!— уверенно сказал радист Дмитриев.
Танк, задевший нашу гусеницу своей (наша машина стояла сбоку просеки, замаскированная ельником), удалялся. И хотя я знал, что это может быть только танк из роты Кулабухова, тревога как бы кольнула сердце. Почему — в этом я разобрался потом. А тут я видел вокруг утреннюю рощу, падала изморозь, и, как всегда, когда вдруг потеплеет, деревья стояли в снежном кружеве — в куржаке, как говорят на Урале. А дальше, у переезда, в утреннем туманце виднелась группа пехотинцев. Гуськом, одетые в полушубки и валенки, они шли к лесу с котелками в руках. «Кулабухов!», — подумал я, рассматривая танки, которые появились на переезде и стали медленно обгонять пехотинцев. Один из стрелков, изловчившись, поставил котелок на броню танка, на мотор, и поспешал рядом, крича что-то товарищам. Мирная утренняя картина. И вдруг я понял причину своей тревоги: на башне удалявшегося от нас танка была синяя полоса. Таких опознавательных знаков советские танки не имели. И пушки на танках были другие — короче и тоньше.
— Сачков, танки противника! — крикнул я в микрофон. — По танкам — огонь! Бронебойный! — приказал я Дмитриеву и услышал щелчок закрывшегося затвора пушки.
Башня танка, первым обогнавшего наших пехотинцев, слегка развернулась, пулеметная очередь прошлась по лесу, по ближним кустам, ударила в крышу моего башенного люка. Мелкие осколки порезали мне руки и лицо, но в тот момент я этого не почувствовал. Нырнув вниз, припал к прицелу. В оптике вижу пехотинцев. Срывая из-за спины винтовки, они кидаются в снег. Сообразили, на чьих моторах грели котелки с кашей. Ловлю в перекрестие правый борт «Виккерса». Выстрел, еще выстрел!
— Горит! — кричит Коробка.
Рядом гремят выстрелы танков Сачкова. Вскоре к ним присоединяются и другие. Значит, вступил в дело и взвод Наплавкова. Танк, который нас задел, встал, подбитый. Остальные вражеские машины потеряли строй и как бы разбрелись. Конечно, сказать о танках, что они паникуют, нельзя — паникуют экипажи. Но видим-то мы только машины, которые бросаются то в ту, то в другую сторону. Огонь! Огонь!
Всего в этот день в районе полустанка Хонканиеми было подбито 14 финских танков английского производства, а три машины мы захватили в исправности и по приказу командования отправили железной дорогой в Ленинград."
(В.С.Архипов. Время танковых атак. М., 2009)
Количество уничтоженных финских танков автор показывает гораздо больше, чем осталось стоять в снегу у Хонканиеми. Однако нельзя исключить, что в горячке боя советские танкисты "подбивали" каждый из финских танков по нескольку раз.
О рекогносцировке трех советских командиров рот на трех Т-26 в тексте нет не слова. Наоборот, автор пишет, что в бою участвовали другие подразделения его танковой роты.

А вот как описано боестолкновение 26 февраля 1940 г. в оперативной сводке 35-й легкотанковой бригады:
"Два танка "Виккерс" с пехотой вышли на правый фланг 245-го пехотного полка, но были подбиты. Четыре "Виккерса" пришли на помощь своей пехоте и были уничтожены огнем трех танков командиров рот, шедших на рекогносцировку".
В журнале военных действий бригады мы встречаем некоторые другие подробности событий:
"26 февраля 112-й танковый батальон с частями 123-й стрелковой дивизии вышел в район Хонканиеми, где противник оказывал упорное сопротивление, неоднократно переходя в контратаки. Тут подбито два танка "Рено" и шесть "Виккерсов", из них 1 "Рено" и 3 "Виккерса" эвакуированы и сданы в штаб 7-й армии". Здесь упоминается, что в бою финнами были применены не только новые "Виккерсы", но и старые "Рено". Более того, в списке отправленных в штаб армии трофеев фигурирует один из них, что не оставляет сомнений в правильности оценки противника командованием 35-й бригады.
Остается выяснить, в каком качестве участвовали в бою финские "Рено" - как огневые точки или на ходу. И кем они были выведены из строя. Увы, ответов пока нет.

Финские источники рисуют несколько иную картину боя, приукрашенную в свою пользу (оно и понятно!), зато подробно описывают судьбу каждого из подбитых финских экипажей.

Версия первая:
"Виккерс № 644, командир капрал Расси. Танк застрял, экипаж его покинул. Уничтожен советской артиллерией.
Виккерс № 648, командир лейтенант Миккола. Уничтожил два танка противника, пока танк не загорелся от прямого попадания. Командир остался жив.
Виккерс № 655, Командир фельдфебель Юли-Хейккиля. Танк уничтожен противотанковой пушкой противника, экипаж погиб.
Виккерс № 667, командир младший сержант Сеппяля. Уничтожил два танка противника, пока не был уничтожен сам.
Виккерс № 668, командир старший сержант Пиетиля. От попадания противотанкового ружья взорвался мотор, выжил водитель рядовой Саунио, остальные погибли.
Виккерс № 670, командир младший лейтенант Вирниё. Уничтожил один танк, мотор загорелся, экипаж добрался до своих".

Версия вторая:
"Танк с номером R-648 был подбит огнем нескольких советских танков и сгорел. Командир танка был ранен, но сумел выйти к своим. Трое остальных членов экипажа погибли.
«Виккерс» R-655, перейдя через железную дорогу, был подбит и оставлен экипажем. Этот танк удалось эвакуировать, но восстановлению он не подлежал и впоследствии был разобран.
«Виккерсы» R-664 и R-667 получили по нескольку попаданий и потеряли ход. Некоторое время они вели огонь с места, а затем были оставлены экипажами.
«Виккерс» R-668 застрял, пытаясь свалить дерево. Из всего экипажа уцелел только один человек, остальные погибли.
«Виккерс» R-670 также был подбит".

И отдельно о судьбе экипажа "Виккерса" R-668:
"Один из танков с тактическим номером R-668 потерял ход наехав на дерево. Танкист младший сержант Сало погиб с топором в руках, пытаясь разрубить дерево. Командир танка ст. сержант Пиетиля приказал покинуть машину и выскочил из неё с автоматом, но был застрелен. Покинувший танк рядовой Алто попал в плен, и только танкисту, рядовому Саунио удалось добраться до своих".
При уничтожении экипажа этого танка, уже по советским данным, отличился лейтенант Шабанов из 1-го б-на 245-го стрелкового полка, огнем из винтовки уложивший одного из финских танкистов (вероятно, командира) и с бойцами своего взвода взявший в плен другого.
Итак, финская версия событий содержит несколько небезынтересных моментов.
Во-первых, утверждение, что часть "Виккерсов" была поражена советской артиллерией и противотанковыми ружьями позволяет предположить, что финские танкисты в бою 26 февраля 1940 г. были окончательно дезориентированы и так толком и не успели разобраться, с кем сражаются.
Во-вторых, поведение экипажа R-668, сначала пытавшегося под огнем "вырубаться" из дерева топором, а потом полезшего «пешком» в ближний бой с советской пехотой, свидетельствует о безрассудной храбрости, но никак не о высокой подготовке.
В-третьих, непонятно, где находился командир 4-й финской танковой роты капитан Куннас, когда под Хонканиеми дрались и погибали его подчиненные. Среди фамилий командиров танков, участвовавших в том бою, его нет.
И, наконец, утверждение финской стороны об уничтожении пяти советских танков, вероятнее всего, основано либо на рапортах выживших экипажей (которым в сумятице боя действительно могло показаться, что они кого-то подбили), либо просто на желании представить фиаско своих танкистов в не столь катастрофическом свете.
Все танки РККА вышли из этого боя целыми и невредимыми. Вероятнее всего, единственной советской потерей стал ст.лейтенант В.С.Архипов, легко раненный пулеметной очередью с финского танка, когда неосторожно высунулся из люка.

Интересна судьба трех финских "Виккерсов", эвакуированных Красной армией с места сражения в качестве трофеев.
Известно, что один из них после окончания Зимней войны был перевезен в Москву и стал экспонатом Музея Красной армии, а два экспонировались в ленинградском Музее революции на выставке "Разгром белофиннов".
"Виккерс" с тактическим номером R-668 впоследствии проходил испытания на танковом полигоне в Кубинке. Логично предположить, что это был именно "московский" музейный экспонат.
Испытывавшийся на полигоне в Кубинке трофейный "Виккерс" R-668, заснятый в разных ракурсах:

Куда более драматично сложилась судьба "ленинградских" "Виккерсов". Об этом мы встречаем рассказ опять же в мемуарах В.С.Архипова:
"Потом я их видел — они стояли во дворе ленинградского Музея революции в качестве экспонатов. А после Великой Отечественной войны я «виккерсов» там уже не нашел. Сотрудники Музея рассказали, что осенью сорок первого года, когда началась фашистская блокада города, танки были отремонтированы и отправлены с экипажами на фронт".
Известно, что один из них поступил в 377-й отдельный танковый батальон, действовавший с весны 1942 г. на Карельском фронте.

Танковый бой 29 февраля 1940 г.
Оставшиеся в строю после разгрома 4-й финской танковой роты "Виккерсы" на протяжении трех последующих дней продолжали воевать, поддерживая свою пехоту.
29 февраля 1940 в ходе ожесточенных боев за станцию Перо произошло второе и последнее из известных столкновений советских и финских танков в Зимней войне. Два "Виккерса" - R-672 и R-666 - были брошены финским командованием на поддержку контратаковавшей пехоты. В ходе атаки они внезапно вышли на двигавшиеся навстречу советские танки 91-го танкового батальона 20-й тяжелой танковой бригады и были подбиты огнем с хода.

Журнал боевых действий 91-го тб 20-й ттбр свидетельствует:
"Во время атаки станции Перо в одном километре северо-западнее Вяракоски с хода были расстреляны два танка «Виккерс»".
Рапорт командира финской 4-й танковой роты об этом бое, в свою очередь, гласит:
"29.02 40 г. В 14.00 русские при поддержки танков начали атаку на станцию Перо (ныне Перово - М.К.). В этом районе вел бой 2-й взвод в составе двух танков. С советской стороны в этом бою вели огонь танки БТ-7. В критический момент гусеница танка сержанта Лаурила была перебита. Экипаж защищал танк от русских, но потом покинул его. К своим вышел только сержант Лаурило, остальные трое пропали без вести."
Похоже, у финских танкистов снова была проблема с идентификацией противника (если они его вообще видели): в составе 91-го танкового батальона РККА в этом бою действовали средние танки Т-28, 76-мм орудия которых и разделались с "Виккерсами".
Добавим, что экипаж второго пораженного "Виккерса" успел покинуть машину в полном составе и спасся.

Бой у станции Перо только подтверждает все выводы, которые можно сделать из более знаменитого столкновения у Хонканиеми. Более высокий профессионализм танковых экипажей РККА в Советско-Финской войне 1939-40 гг. при встрече с финскими танками буквально не оставлял последним шансов.
К сожалению, таких эпизодов было немного, и на долю советских танкистов выпала в основном опасная и неблагодарная повседневная боевая работа при прорыве сильной финской обороны "на той войне незнаменитой".

Противотанковые укрепления линии Маннергейма:

Честь и слава танкистам Красной Армии, обломавшим "зубы финского дракона"!

________________________________________________________________________Михаил Кожемякин.

Украинские войска в Покровске ввиду приближения к городу армии России с нескольких направлений начали использование традиционной тактики – оборудование наблюдательных пунктов и огневых позиций в городских многоэтажках. Эту тактики ВСУ использовали в целом ряде других городов, которые в итоге и потеряли: начиная с Мариуполя и заканчивая на данный момент Курахово. При этом противник традиционно же для себя и рефлексирует по поводу того, что «армия России бьёт по домам». Одна их опубликованных самим противником фотографий даёт представление о том, что многоэтажные дома (некогда жилые) используются сегодня в военных целях. На фото – пятиэтажка в Шахтёрском микрорайоне Покровска. Что стала представлять собой эта пятиэтажка после прихода туда украинских военных? Во-первых, они оборудовали несколько огневых точек на верхних этажах. Во-вторых, перед домом выставлены противотанковые заграждения (так называемые зубы дракона), а перед ними – колючая проволока. Сделано это с той целью, чтобы затруднить подход к дому наших штурмовых групп, а также подъезд бронетехники, которая способна проламывать в зданиях ходы, чтобы затем через них пехота шла по тем местам, где меньше всего противник, остающийся на других позициях, ожидает. Тот же вариант обороны – с «зубьями дракона» и «колючкой» совсем недавно ВСУ использовали в жилой застройке Торецка и Курахово. Не помогло. Российская разведка сначала выявляла огневые точки. Затем наши ударные группы «наливали» туда всем, что есть в распоряжении, включая дроны на оптоволокне и ПТУР. Когда огневые точки были уничтожены, наши пехотинцы уже шли вперёд, перерезая колючку и с помощью подрывов мин расчищая проходы между противотанковыми тетраэдрами для военной техники. То же самое делается и в Покровске. Но враг от своей тактики обороны, которая особых успехов ему не приносила и не приносит, не спешит отказываться. Возможно, ввиду того, что другой тактики у подопечных Сырского просто нет.

Взято тут https://topwar.ru/258206-neskolko-slov-o-taktike-protivnika-...