Военные мемуары

Осенью 1930 по деревне прошел слух, что местные власти при коллективизации допустили перегиб, нарушив указания ЦКВКПБ и лично Сталина, когда крестьянин отдавал в колхоз последнюю корову. Местные власти игнорировали статью т. Сталина в газете «Правда» «Головокружение от успехов». Молодые колхозники пытались самочинно исправить этот перегиб и однажды привели коров домой. Но через несколько дней отвели обратно на ферму. Мой отец такую инициативу не одобрял и к ней не присоединился. С тех пор и до 1938 года, т.е. 8 лет мы почти не видели и не пробовали молока. И только 17 апреля 1938 года молоко пришло в наш дом. Растелилась телочка, которую растили более двух лет. Пришла радость и новая жизнь. Ушло в прошлое время, когда жили впроголодь месяцами и не кушали иногда по несколько дней подряд. Я тяжело перенес на ногах ревматизм и малярию именно в те годы. Малярию я захватил в Усть-Вологодском, где жил дядя Вася, брат моего отца. Странная болезнь. День болеешь, день здоровый, хотя и ослабленный. Приступы проявлялись через день и сопровождались температурой за 39-40гр. Какая-то горькая микстура за неделю-две поставила меня на ноги. Видимо, хинин.
Теперь я удивляюсь, как я не бросил школу в то время, как это сделали многие мои ровесники. Есть пословица: «Не гони коня кнутом, а гони овсом». Крутые меры со стороны родителей побуждали идти в школу, а не учиться. Ходить в школу 8 лет за 3 км в дождь, снег и в пургу, по бездорожью и при морозах за 25, да еще в ветхом пиджаке и в дырявой обуви, когда в поле тебя продувает насквозь ветер — выдержит не каждый ребенок.
Зимой было полное бездорожье. Часто вдоль санной дорожки ставили вешки, с обоих сторон, чтобы не заблудиться и не увязнуть в снегу. К этому надо добавить, что идешь голодный, слушаешь учителя голодом и не знаешь, дадут ли вечером хотя бы корку хлеба.
В те тяжелые годы не каждая семья была в состоянии хотя бы дать милостыню. Может, я бы принял предложение мамы просить милостыню, если бы знал, в каком дому чужой деревни мне подадут. Да еще не будут донимать расспросами: откуда, кто твои родители и т.д. Подобного рода вопросы задавались всем нищим, и взрослым и детям. Тогда немногие из крестьян жили в достатке.
Отец мой до вступление в колхоз занимался отхожим ремеслом. Камнетесец. Тесал и обрабатывал камни для домов и подъездов в Вологде. И за счет этого поднял свое хозяйство в деревне. Тем более, что земля не продавалась и не покупалась. Советская власть делила земельный фонд по едокам, включая детей и стариков.
Мой тятя (так называли у нас в деревнях своих отцов) даже сделал ручные жернова, чтобы размалывать зерно на муку. Многие годы до войны 1941-45 мы мололи муку сами. Немало пришлось покрутить нелегкий камень и мне. За полтора два часа работы можно намолоть килограмма три муки. Этого хватало, чтобы семье напечь пирогов или хлеба на один день. В 30-40 годы отец возил молоко на молокозавод д. Богородское, что в 3км от Мстишино. В годы войны тоже работал на ферме, возил воду из р. Нурда.
Примерно в 1936 г. из-за недоедания у отца развился авитаминоз, и я заболел куриной слепотой. С заходом солнца утрачивал зрение, и тогда брал с собой и меня. В качестве проводника и помощника после вечерней дойки коров. Без меня он не мог доехать до молокозавода и тем более вернуться. Я помогал сепарировать молоко и ставить в телегу пустые бидоны. Дорогу от деревни до завода лошадь Зорька знала хорошо. Дорога единственная, колея наезженная. Опасение вызывало одно лишь место — мост через р. Дунайку, деревянный и без перил. Тут надо было править лошадью. Однажды, отвезя молоко, я отнес бидоны и вдруг обнаружил, что ничего не вижу. Где стоят лошадь с телегой? Отцу ничего не сказал, думал, что через некоторое время прозрею. Но не тут-то было. Выход пришел случайно. Я присел и попробовал смотреть не сверху вниз, а снизу вверх. И увидел ноги отца, телегу и лошадь. Остальную работу доделывал на ощупь. Перед мостом тятя сказал: бери вожжи и правь. И тут я раскрылся: не могу, тоже ослеп. И вот мы сидим и волнуемся. Хотя бы не подвела лошадь. Не подвела. Оставалось отыскать свою избу в деревне, выгрузить тару и отогнать в конюшню лошадь. Дом нашли по огоньку, горевшему в окнах. Наш огонек был четвертым слева. С тех пор я перестал возить молоко. Отец ездил с сестрой Симой.
Куриной слепотой мы продолжали страдать и дальше. Но недолго. Отцу, кажется, стало стыдно самого себя, а может, и мама повлияла. Оказывается, молоко — первейшее лекарство от слепоты! Да и не только от нее. А он, сидя, на лекарстве, болеет. Достаточно съесть полкило печенки или несколько дней выпивать по пол литра свежего молока — и избавиться от болезни. Поведение отца говорит о многом. Главным образом о его честности, порядочности и ответственности за свою репутацию перед обществом. Конечно, молоко принимал и сдавал по весу. Но разницу в пол литра можно было объяснить всегда. Оно выплескивалось в пути, при загрузке и выгрузке.
В 1938 году вышла замуж сестра Сима. Через год родилась ее дочь Тамара. Муж ее, Одинцов Николай Ильич жил тогда в д. Редкое, Емского с/с. Оттуда в 1941 ушел на войну и не вернулся. Пропал без вести. Тамара, видимо, его и не помнит.
В 1939 я окончил 7летнюю школу и поступил в Вологодскую областную политико-просветительскую школу в г. Череповце. Старший брат Александр учился в военном училище г. Ярославля. Брат Павел, 1905 г.р., не жил с родителями с конца 20х годов. Затем окончил высшую партийную сельскохозяйственную школу в г. Архангельске и работал редактором районной газеты. (ст. Вожега)
С родителями остался проживать младший брат Митя. До 1941 года я бывал в деревне только летом, в каникулы. Работал в колхозе и помогал родителям по хозяйству. Бывали дни, когда выкашивал за одно утро по 0,12-0,15 га, за что покойный бригадир Меркурьев Дмитрий Иванович ставил меня в пример другим подросткам. Пахать научился не сразу. Первое время плуг часто выскакивал из борозды или глубоко углублялся. Надо было приобрести навык держать его ровно. На северных суглинках пахать легче, чем на песчаных. Это для пахаря, а не для лошади. Помню такой случай.
В 1940 в Ильин день (2 августа) мы с Сашей Архиповым и Геной Задумкиным прогуляли почти до рассвета и не пошли по домам, а улеглись спать на сено в сарае, да еще сделали норы и укрылись с головой, потому что было прохладно. Бригадир Меркурьев обошел всю деревню и не нашел нас, чтобы идти в поле пахать. Но кто-то сказал ему, что мы вероятно в сарае. И вот, в часов семь утра он пришел в сарай и таким ласковым голосом говорит: Ребятки, вставайте, уже пора пахать. Ему никто не ответил. Он сказал: Я ведь все равно знаю, что вы здесь, поднимайтесь. И поднялись.
Мне здорово повезло в жизни, что стал студентом политпросветшколы, которая готовила работников домов культуры, клубов, библиотек. Но для работы в области культуры и просвещения считал себя негодным. Важно было получить общее среднее образование, которое на селе давалось немногим. Стипендия 200 рублей в месяц позволяла содержать себя материально, даже одеваться. На помощь родителей не приходилось рассчитывать. Я был безмерно рад своей судьбе. Довольны были и родители. Ведь, если бы учился в одном из техникумов, то стипендии в 45р. в месяц не хватило бы и на пропитание. Можно сказать, бог отблагодарил за все годы страданий.
В Череповце жил на частной квартире, кажется, на улице Красноармейской, а может, на улице Папанинцев, на берегу реки Ягорбы, притока Шексны. Дом принадлежал Ореховой Анне. У нее жили еще два студента. Комаров Вася и Мусинов Вася со станции Шарья. Школа обеспечивала нас койками, постельными принадлежностями и оплачивала жилье.
Уже на втором курсе наша жизнь омрачилась тем, что правительство приняло постановление о новом порядке обеспечения стипендиями. Она выплачивалась тем, кто имел за четверть и полугодие не менее 2/3 оценок хорошо и отлично. Я остался учиться. Однако большинство учащихся разъехались по домам.
Годы учебы дали хороший урок, как жить самостоятельно, независимо от родителей. Вселили уверенность в свои силы.
В те годы 1937-41 жизнь в стране била ключом. Жизнь мирная, созидательная. Большинство народа, особенно молодежь, верили Советской власти и партии большевиков. Т. Сталина считали подлинным вождем партии и государства. В печати и по радио пропагандировался советский патриотизм, любовь к Родине и готовность защищать ее. На многочисленных кружках на производстве, в школах, вузах и техникумах готовили людей к труду и обороне (значок ГТО), санитарной обороне (значок ГСО), противохимической обороне (значок ПВХО). Последние два значка я получил до ухода в армию.
Народное хозяйство страны переживало небывалый подъем. Укрепились колхозы. Трудодень стал оплачиваться. Широкое распространение получило стахановское движение, стимулировавшее рост производительности труда (шахтер А. Стаханов), многостаночного обслуживания (ткачиха П. Ангелина) и др.
Еще 5.12.1936 года была принята 1я конституция СССР (сталинская), подтвердившая полную и окончательную победу социализма в нашей стране. В 1937 состоялись первые выборы в Верховный Совет СССР.
Дух народа, его настроение и энтузиазм отражали песни и музыка того времени. «Москва-майская», «Широка страна моя родная». «…Донецкой степью вел т.Сталин от нищеты, насилья и оков. И в первый раз большое солнце встало над молодой страной большевиков.» А кто из нас не любил кинофильмы «Волга-Волга», «Свинарка и пастух», «Три танкиста», «Трактористы», «Депутат Балтики» и «Чапаев».
О проходивших в стране репрессиях по отношению к враждебным элементам сообщалось мало. О масштабах таких репрессий мало кто знал. Их впервые объявил 20 съезд КПСС.
1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу. Англия и Франция объявили войну Германии. Так началась Вторая Мировая война. Спустя две недели немцы вошли в Брест. Нависла угроза оккупации Западной Белоруссии и Украины, Бессарабии и Прибалтики. Советский Союз взял под свою защиту территории, незаконно отторгнутые от России в 1918-20 г. Иного выхода не было. Парламенты Прибалтийских государств обратились в Верховный Совет СССР в просьбой принять их в состав Союзных республик.
В марте 1940 закончилась скоротечная советско-финская война, показавшая неспособность Красной Армии к ведению эффективных наступательных операций. Наркома обороны Ворошилова К. Е. на этом посту сменил Тимошенко. Несколько месяцев спустя войска вермахта прорвали линию «Мажино», вторглись во Францию и принудили ее капитулировать. Английский экспедиционный корпус был тоже разбит и эвакуировался на острова. Так в Европе остались лишь две противоположные по идеологии силы: СССР – оплот социализма и фашистская Германия.
Всем становилось ясно, что избежать войны не удастся. О ней стали говорить везде, но больше шепотом. Мы, молодежь, восхищались победами немецких войск во Франции, на Крите, в Норвегии, на Балканах и т.д.
Когда СССР шел на компромисс с Германией, Сталин наверняка знал, что в результате репрессий 1938-39 Красная Армия недосчитывала более 40000 командиров и политработников, 3х маршалов из пяти, 7 командармов, 50 комкоров из 57, 154 комдивов из 186, всех 16 армейских комиссаров, 401 полковников из 456…
Не случайно в те годы усиленно готовились специалисты среднего и старшего комсостава в военных училищах и академиях. В прошлом и теперь считаю договор о ненападении с Германией единственным правильным решением отсрочить войну. Советское руководство продуманно шло на заключение этого непопулярного и унизительного пакта, чтобы выиграть время. К сожалению надо признать, что в военно-стратегических вопросах Гитлеру удалось переиграть своих западных и восточных противников.
Сейчас говорят, что СССР первым стал готовиться к войне с Германией, приступил к строительству на границе укреплений, оружейных складов и т.п. То есть бросил вызов Германии, и ей ничего не оставалось делать, как напасть.
Полемику по этому вопросу я вел в октябре 1994 года в поезде С-Петербург – Брест с одним молодым человеком лет 30. Он обвинял т. Сталина как агрессора №1. Тогда я процитировал моему оппоненту мнение авторитетного политика тех времен У. Черчилля: «В пользу Советов можно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германской армии с тем, чтобы русские получили время и смогли собрать силы со всех концов своей огромной страны. Если их политика и была холодно-расчетливой, то она была в тот момент в высокой степени реалистичной». Вырезку с текстом этого выступления я храню до сих пор.
Исход спора оказался непредвиденным. Мой собеседник полез на верхнюю полку и больше со мной не разговаривал.

В период учебы в г. Череповце ко мне приезжал старший брат Александр. К тому времени он окончил военное училище и служил на турецкой границе в г. Ленинакане. Это был 1940г. Учеба шла нормально. Получал стипендию. Требования преподавателей к нам повысились. До каникул оставалась одна четверть. Среди студентов пронесся слух, что военкомат начал отбор юношей в военные училища. Для этого требовалось подать заявление, пройти медкомиссию в военкомате. А затем сдать экзамены в училище и пройти мандатную медкомиссию. Почему-то военная служба манила меня. Может потому, что поддался влиянию кинофильмов того времени. Или потому что пришло время определить свое место на будущее. Имел желание поступить в артиллерийское или бронетанковое училище. Но там набор закончился. Пришлось делать выбор между пехотным и медицинским училищами. Подал заявление в последнее. Исходил из того, что эта специальность не только военная, но и гражданская. Может быть, она и дала мне шанс выжить в будущей войне. Признаюсь, опасался за свое здоровье – вдруг забракуют. Уж слишком много болел и перенес за свои 18 лет (корь, ревматизм, малярию, голодание).
Но все обошлось. В Киеве сдал экзамены и прошел медкомиссию. Получил 10 дневный отпуск для поездки домой. За это время побывал в г. Череповце, где получил причитавшуюся мне стипендию и попрощался с ребятами по курсу. Побывал в деревне у родителей. 30 апреля 1941 года приехал в Киев в военное училище. Оно располагалось на ул. Мельникова, на северной окраине города, рядом с кладбищем и заводом. Восточнее протекал Днепр. Настроение было приподнятое. Желание учиться – серьезное. 3 мая занятия начались. Накануне всех курсантов 4 батальона помыли в бане, постригли наголо, выдали военную форму курсантов военного училища.
Между тем обстановка в стране и за рубежом осложнялась. Вермахт стягивал войска на Советско-Польскую границу. Скрыть это было нельзя. СССР заявил ноту протеста. Гитлер ответил, что войска прибывают для отдыха от боев на западном фронте.
Мы жили в казарме на втором этаже. Первый этаж использовался для спортивных и учебных занятий. Училище возглавлял военврач 1 ранга Гаврось. Он носил в петлицах 4 прямоугольника или «шпалы». Это соответствовало званию полковника. Его заместителем был военврач 1 ранга Лидский. Заместителем по политической части – бригадный комиссар Фадеев. Он носил в петлицах одну звезду.
Нашим взводом командовал мл. лейтенант Кучаренко, лет 25. Он в совершенстве знал свое дело, строевую службу и уставы. Требовательный и строгий. Военной и санитарной тактикой занимались еженедельно. Часто практиковались марш-броски на 10-15 км и обратно с полной боевой выкладкой более 20 кг. (включая оружие и противогаз). Взводный любил успокаивать нас: тяжело в учении – легко в бою.
Ротой курсантов командовал капитан Середа. Это был кадровый офицер лет за 30, строгий, всегда подтянутый. Фамилию старшины позабыл, но хорошо его помню. Он был участник боев на р.Халхин-гол в Монголии и награжден медалью «За отвагу». Это придавало ему уважение и авторитет.
Моим командиром отделения был Цецко Иван Георгиевич, белорус. В военное лихолетье наши с ним дороги пересекались не раз. После войны судьба свела нас в один город, где жили рядом долгие годы.
До 22 июня 1941 училище жило спокойно, но напряженно. Не без труда вживались в распорядок, в дисциплину, в подчинение старшим по званию. Надо было пройти курс молодого бойца, изучить устав и т.д. В завершение принять устав на верность Родине. С 1939 его стали принимать индивидуально от каждого бойца, перед строем.
К условиям армейской жизни я оказался физически неподготовлен. Подтянуться на турнике мог раза два и с большим трудом. Но я оказался не одиноким. Какое-то время после отбоя пришлось наверстывать упущенное.
Многие предметы, например, анатомию, фармакологию и немецкий язык пришлось усваивать зубрежкой, которую раньше переносил с трудом. Потребовалась воля и настойчивость.
22 июня 1941 в воскресенье на стадионе города должен был состояться большой спортивный праздник, куда должны были пойти и мы. Поэтому еще с вечера подшивали воротнички, чистили сапоги и пуговицы и в предвкушении приятного и веселого праздника легли спать.
Утренний подъем должен был состояться позднее обычного на час, т.е. в 7 часов. В 4 часа несколько мощных толчков и взрывов потрясли нашу казарму. За окном слышались вой самолетов и пулеметная стрельба. Некоторые курсанты, и я тоже, проснулись. Кое-кто подходил к окну. Я, помню, с постели не вставал. Перевернулся на другой бок и продолжал спать до следующего налета авиации, более сильного. Хотя вой самолетов и бомбежка хорошо слышались через окно. Только около 7 часов утра дежурный офицер, а за ним дневальный по казарме каким-то сильным, злым голосом прокричали: «подъем, в ружье!» Некоторые курсанты стали ворчать, одеваясь, что де в воскресенье не дали поспать.
Построение состоялось во дворе училища. И хотя «мессершмидты» гуляли по крышам домов, все стояли в строю, как вкопанные, пока кто-то из старших офицеров не объявил, что это война. Однако, не разъяснил, с кем. В 9 часов утра с речью по радио к гражданам СССР обратился министр иностранных дел Молотов В.М. Он заявил, что Советский Союз подвергся агрессии со стороны Германии...
С того дня жизнь в нашем училище изменилась. Вводилось военное положение, началась мобилизация взрослого, в основном, мужского, населения. В училище строились укрытия, рылись траншеи. Занятия в училище не прекращались. Но сводились больше к учениям по военной и медицинской тактике, т.е. к вероятной защите города.
С первого дня войны немецкая авиация господствовала в воздухе над городом. Наши самолеты появлялись в небе нечасто и быстро сбивались немецкими истребителями. Мне не раз приходилось наблюдать воздушные бои наших «Мигов» с «мессершмидтами», которые завершались не в нашу пользу ввиду численного превосходства противника. Не помогало и мужество пилотов. Четко и слаженно работала наша зенитная артиллерия. Ее заградительный огонь был настолько плотным, что немецким бомбардировщикам не удавалось сбросить бомбы на цель. Главным образом на мост через Днепр и железнодорожный узел. В первые дни войны в бой с немецкими истребителями иногда вступали даже наши У-2 (кукурузники). Летчики явно жертвовали собой. Когда У-2 загорался, и летчик спускался на парашюте, немецкий пилот стрелял по нашему до самой земли. У фашиста было время потешиться, и ему никто не мешал.
Нам, курсантам, в то время было непонятно, почему наш первый в мире воздушный флот вдруг стал и малочисленным и не весьма боеспособным. Прапвды никто не говорил, она пришла сама, позднее.
Оказывается, в первые дни войны противнику удалось разрушить и вывести из строя все наши аэродромы и самолеты не только в пограничной зоне, но и в прифронтовой полосе. Однако ни в первые дни войны, ни в последующие месяцы врагу не удалось парализовать противовоздушную оборону Киева и разрушить железнодорожный мост, в то время единственный. Город жил и работал на фронт.
Через две недели после начала войны в городе поползли слухи о приближении захватчиков к Киеву. Об этом говорили и поступающие в город раненые. Нас привлекали для выгрузки их из автомашин. Из официальных источников стало известно, что танковые соединения немцев захватили Новгород-Волынский, Бердичев, Житомир и вышли к реке Иркень в 15 км от Киева. Крупнейшая группировка немецких войск, около 40 дивизий, прорвала оборону наших войск и оказалась на ближайших подступах к Киеву.
Занятия в училище прекратились. Четвертый батальон курсантов стал стрелковым. Получил вооружение в виде станковых пулеметов «Максим» и бутылки с горючей жидкостью против танков. Винтовки уже имелись. Я стал вторым номером в пулеметном расчете. Наша батальон занял оборону на юго-западной окраине города, недалеко от тюрьмы и железнодорожного вокзала. В сквере, на перекрестке улиц повзводно выкопали траншеи в рост человека и оборудовали пулеметные гнезда, из которых хорошо просматривались и простреливались все перекрестки улиц. Позади нас, помню, располагались продовольственные магазины. Не знаю, каким образом, но продавцы иногда подкармливали курсантов конфетами. Возможно, жалели, а может быть, думали, что придут фашисты и сожрут все.
В траншее и ровиках мы провели несколько тревожных ночей. Налеты немецкой авиации не прекращались ни днем ни ночью. Доставалось и нам. Несколько курсантов были убиты. Но тогда прорваться в город фашистам не удалось. Войска 5й и 26й армии и дружины народного ополчения отбросили противника на рубеж городов Фастов, Белая Церковь и Коростень.
Наш 4й батальон вернулся в училище. К занятиям не приступали, началось принятие военной присяги. Во дворе училища, рядом с траншеей поставили стол, построили взвод, и каждый индивидуально давал клятву на верность Родине. Кругом свирепствовали немецкие истребители, и не раз приходилось прыгать в траншею. Мероприятие затянулось. И на следующий день, на том же месте, взвод, по отделениям, принял присягу коллективно.

Это воспоминания моего деда, Хомелева Владимира Александровича, переписанные мной с его рукописей. Он очень хотел, чтобы люди это прочли. Исполняю его волю.
Будни войны без прикрас от ее участника. А также жизнь простых людей до войны. Для тех, кто хочет знать правду, кому интересно, как и чем жили люди в то время. Общий объем - как небольшой автобиографический роман.

Далее будет только авторский текст, моя правка минимальна.

1922 год

Родился я 4 июня 1922 года в глухой деревушке Мстишино, что в 18 км южнее г. Вологды по Пошехонскому тракту. По административному делению того времени она относилась к Емскому сельсовету, Вологодского уезда, Вологодской губернии. До войны 1941-45г. в ней насчитывалось всего лишь около тридцати дворов (домов).
Отец мой, Хомелев Александр Павлович, родился в 1873 в селе Рождественское, в семи километрах от деревни Мстишино. Родители его Хомелев Павел и Хомелева Евдокия были крепостными крестьянами у местного помещика. После манифеста Александра Второго от 19.02.1861г. получили земельный выкуп в деревне Мстишино и там поселились на постоянное место жительства.
Мать — уроженка деревни Волнино Осокина (Хомелева) Евдокия Васильевна, родилась в 1883 году в семье Осокиных Василия и Надежды, которые воспитали шестерых детей.
Примерно в 1902 году мои родители вступили в брак, затем вырастили и воспитали пятерых детей. В 1905 году родился сын Павел, в 1910 — дочь Сима, в 1916 — сын Александр, в 1922 — Владимир, а в 1926 — Дмитрий.
Деда и бабушку я не помню. Говорят, мой дед (по отцу) умер сравнительно молодым, ему не было и пятидесяти. Бабушка (мать отца) Евдокия Ивановна умерла в год моего рождения. В этом же году родители переселились в новый дом, построенный рядом со старым. А на месте старого сохранился пруд и береза, посаженная братом Александром еще в 1928-29 годах. С другой стороны дома тоже росла береза, ей теперь наверняка более ста лет. В 1947-48 году наш дом перестраивали заново, а пристройка с хлевом сохранились прежними. В 1960-61 году сестра Сима заменила соломенную крышу на драночную (дощатую). Старый дом по размерам был значительно больше нового, на повити располагалась горница (летняя комната) размером около 15 квадратных метров. Она служила хорошей спальней и защитой от комаров.
В отличие от соседних деревень наша располагалась не на холме, а в лощине. Может, поэтому у нас было больше грязи, особенно осенью. Лес прилегал к деревне с севера. С юга течет речка под названием Нурда, которая впадает в реку Ему, а та — в реку Вологду.
Нашу местность с городом Вологдой связывает единственная дорога — Пошехонский тракт, проходящий через деревни Котельников (Можайское), Нагорное, Токарево, Перьево и дальше на Коробово и городам Рыбинск и Ярославль. Осенью и весной движение возможно только для гужевого транспорта и пешеходов, автомобили не проедут. На дороге отсутствовало песчаное покрытие, и после дождей размякшая глина делала ее совершенно непроходимой. Правда, с 80х годов этот двадцатикилометровый участок заасфальтировали и добраться до города можно за пятнадцать минут. А раньше приходилось идти четыре-пять часов.
«Пошехонка» верно служила народу, связывая город с глубинными районами на протяжении многих сотен лет...
В 1933-35 годах нашу местность настиг большой голод. Он был следствием неурожая и политики раскулачивания, проводимой правительством Союза ССР в связи с коллективизацией сельского хозяйства. Голод охватил Кубань, Поволжье, Украину, центрально-черноземную зону страны. В те годы на дорогах процветали грабежи и разбои. Из рук голодных людей, купивших хлеб в городе, бандиты силой забирали последнюю буханку, которую ждали дома голодные дети.
В начале июня 1935 года ограблению подверглась моя мать, которая с братом Дмитрием несла несколько буханок хлеба. А чтобы его купить, нужно было прийти в город и отстоять в очереди всю ночь. Это произошло накануне праздника «Дмитриев день» 16.06.35г. в двух километрах от деревни Мстишино...
Хозяйство родителей относилось к типу середняков. Этому способствовала Октябрьская Социалистическая революция 1917 года, отменившая помещичье землевладение и отдавшая землю тем, кто ее способен обработать. У нас имелось около 9-10 гектаров пахотной земли и сенокоса, две лошади (старая и молодая необъезженная), две коровы и телка, овцы и, конечно же, куры. В семье хватало всего: молока, мяса, масла, творогу. Мы жили в достатке до 1930 года, пока отец и вся семья не вступили в колхоз. На общий колхозный двор свели всю живность, остались только куры. С той поры и до 1938 года семья находилась в полуголодном состоянии. До 1930 года, пока я не пошел в школу, сохранились самые хорошие воспоминания.
В семье работали все взрослые от рассвета до темна, привлекали и нас. Дети пасли овец, сгребали сено, ходили в лес за грибами и ягодами и т.п. Сначала я помогал сестре Симе и брату Саше пасти овец, потом стал делать это самостоятельно. В разгар весны и лета, пока не скошены травы и не убраны хлеба, овец пасли в лесу, на вырубках или «подсеках». Осенью — вокруг деревни. Работа эта нудная и небезопасная, особенно в лесу, где водились волки. Они нередко делали набеги на стада скота и на овец. Многих не уносили, две-три, а умертвляли много больше. Пастух для них не помеха. Ибо чуяли носом своим, что нет у него ружья. Летом 1939-40 волки совсем обнаглели. Нападали не только на овец, но и на коров. Искусали и исцарапали нашего теленка. Бедняга едва выжил. В облаву на волков в лес ушла тогда вся деревня и несколько мужчин с ружьями. В лес вошли полукольцом, гремели и барабанили кто чем может: сковородой, ведром, доской и двигались в сторону укрывшихся в засаде охотников. Но волки на охотников не пошли. Запах ружейной гари они, говорят, чувствуют издалека.
В детстве сестра Сима была моей постоянной няней. В трудную и опасную минуту она всегда оказывалась рядом. Помню, мне было 4-5 лет, когда пошел за деревню встречать родителей из церкви. Увлекся цветами, углубился в рожь и потерял из виду деревню. Стало страшно от одиночества, и я заплакал. Часто падал и стал идти в другую сторону. Сима нашла меня и за руку привела домой. Я не бегал на улицу дотемна, часто пугали волками и стариками (нищими) которые в мешках уносят детей. И я в это верил. Как только нищий появлялся в деревне, а их тогда ходило много, я сразу же, под любым предлогом, убегал домой. И это было днем. От своих товарищей, конечно, скрывал, что боюсь стариков. Возможно, они и сами догадывались о моем неожиданном и спешном удалении. И только в 8 лет, когда пошел в первый класс, этот страх преодолел. Ведь зимой не полезешь в глубокий снег, чтобы избежать встречи с нищим. А бежать домой обратно одолевает стыд.
В 1930 году мне исполнилось 8 лет, и я пошел учиться в начальную школу д. Богородское. В силу тяжелых природных условий особенно суровых зим и снежных заносов отдаленности школы от деревни на 3 км, детей меньшего возраста в школу не принимали. В те годы морозы -12 -25 считались обычными. Примерно в 1939-40 г. в 80 км от нас построили ГЭС на реке Шексне и образовалось Рыбинское водохранилище. Зимы заметно смягчились.
В 1933 г. нашу местность постиг большой голод. Для нашей семьи он продолжался и в 1934г. От голода и истощения люди пухли и умирали. Летом ели березовую кору, крапиву, клевер, колоб. Ловили голубей, отстреливали птиц, собирали яйца птиц, особенно чаек. Яйцо чайки по размеру пожалуй больше куриного и не уступает ему по вкусу. На варварство людей птицы отреагировали тем, что переменили место гнездования. Чайки перестали прилетать и гнездиться.
Чтобы выжить, родители продавали все или меняли вещи на хлеб. Сестру Симу буквально раздели. Ей уже было за 20 лет, одевалась прилично. Часто случалось так, что по несколько дней не принимали никакой пищи. Помню, однажды мама сказала: Володя, может, пойдешь собирать милостыню, кушать нечего. Меня охватило чувство стыда и унижения стать нищим, и я отказался. Мне тогда было 11 лет. Не готов был просить милостыню, ни воровать. Жизнь в нужде и впроголодь признаюсь, отбила желание посещать школу и учиться. Стал плохо учиться, уходить с уроков домой. Особенно не дружил с немецким языком. Оценки получал по письму в основном плохие schleht или sehr schleht. Хорошие не ставились. Когда маме донесли, что я ухожу с уроков и вместе с Архиповым Сашей гоняю птиц на речке Дунайке, она решила меня перевоспитать: поставила на колени, зажала ногами туловище и давай хлестать ремнем по заднице. Было больно, но она все хлестала и хлестала. Потом сделала передышку и говорит: обещай, что пойдешь в школу, проси прощения. А я все молчу и молчу. Затем еще немного добавила и отпустила. В школу я, конечно, пошел и больше не убегал с уроков. А учеба не шла. В 4-ом классе оставили на второй год. В 1935 г. пошел в 5 класс в с. Мазурино в 3х км от моей деревни. Там мое отношение к учебе резко изменилось. Пришло желание учиться, и не как-нибудь, а хорошо. Все это, видимо, результат улучшения материальных условий жизни и с возрастом пришло понимание самой жизни. С тех пор желание учиться, неважно где, не покидало меня всю жизнь.
Не дружил с наукой и школой мой младший брат Дмитрий 1926г.р. Были случаи, когда мама отправляла его в школу ухватом. Ни родители, ни школа так и не установили причины моего преждевременного ухода с уроков. Однажды на перемене я выругался матом, а сзади увидел учительницу. Понял, что она слышала, хотя замечания не сделала. Мне стало страшно стыдно, но почему-то не извинился. Потом показалось, что она меня недолюбливает и обходит вниманием. И это побудило меня избегать с ней встреч. Новый быт и культура в деревню пробивалась медленно. Мне было 12, когда впервые увидел город Вологду и городскую жизнь: железную дорогу, паровозы, везущие до полусотни вагонов, большие мосты, большие кирпичные дома, площади, автомобили, которых лошади в упряжках страшно боялись и вставали на дыбы. Огромные людские потоки по тротуарам и около вокзала. Все это было в диковинку и ново, вызывало много эмоций. В город привела меня сестра Сима, чтобы купить несколько буханок хлеба, которые продавали в порядке живой очереди и по одной буханке в руки. Нам тогда повезло. Купили 4-5 буханок и вечером того же дня вернулись в деревню, проделав за день около 40 км. В городе Сима водила меня за руку, чтобы не потерять друг друга. А я все глазел по сторонам и останавливался. В этом же году увидел впервые кино. В деревне его называли «живые картины». Кино немое, без звука. Был поражен тем, что живые люди и животные бегают по стенам и не падают. Некоторые старушки крестились, причитая: Господи, царица небесная, что же это такое! Намекали, что хорошего ждать нечего. В деревне тогда не было ни электричества, ни радио. Длинные зимние вечера коротали при лампах, а когда не было керосина, зажигали лучины.
Мне кажется, что деревенская жизнь никому из нас не была скучной. Надо привыкнуть. Традицией являлись деревенские посиделки. Молодые девушки собирались плести кружева то в одной избе, то в другой, поочередно. За девицами тянулись ребята. Зачастую там появлялся гармонист. Пели песни, частушки, иногда даже отплясывали. По воскресеньям и праздникам собирались так просто повеселиться, а кружева не плели. Нередко приходили парни из других деревень. Тогда заводились знакомства, рождались любовные истории. Женихи находили себе невест, а потом присылали сватов. В нашей местности почему-то не исполнялись такие танцы, как вальс, танго, фокстрот. Плясали под гармошку «русского» или «елизаровского».
Летом, в праздники, молодежь гуляла по улице деревни. Женщины рядами по 2-4, а мужики группами. Играла гармонь, и все плясали. На праздник приходили жители соседних деревень. Гостились. Например, в праздник «троицы» у нас гостили родственники из деревни Хохлово, а в «ильин» день 2.08. мы гостили у них. Религиозные праздники делились на общие и церковно-приходские. Общие для всех приходов: рождество, пасха, троица. Церковные: ильин день, Иванов день, Семенов день -13 сент., Дмитриев день -16 июня. Два последних праздновались в деревне Мстишино. Больше других мне нравилась троица, она не в числах. Я родился в 1922 году в троицу. И еще потому, что в этот праздник под окнами домов ставились молодые березки, дворы убирались от мусора и щепок. В избах и сенях мыли полы. Деревня принимала праздничный вид. Праздничное настроение приходило в дома жителей. Даже в голодные и в тяжелое лето 1933-34г. эта традиция соблюдалась и исполнялась в более скромном виде. Моя мама родом из деревни Волнино, там же жила вся ее родня, и потому она с отцом часто ходила туда в гости. Заодно посещали церковь в деревне Богородское. Хорошо помню, как однажды ходил с мамой в церковь. Мне было года 4. Это было летом, шли полевой тропинкой, босиком. Тогда многие шли до церкви босиком, а уж там одевали что-то на ноги. Не то так было принято, не то жалели обувь. Скорее последнее. Кое-кто шел в церковь в лаптях березовых. Людей в церкви было много. Батюшка Измайлов Александр отпевал молебен. В одной руке держал кадило, в другой крест, большой и золотой. Когда началось причастие и пришло время целовать крест, мама взяла меня на руки, батюшка дал мне просвиру, с виду похожую на пряник белого цвета. Не очень сдобная, но вкусная. Ел я ее всю дорогу, пока шел из Богородского. В 1933-34 г. церковь закрыли, а колокола сбросили и отправили в город. Наша школа располагалась рядом с церковью. Вся школа с напряжением наблюдала за этой процедурой. При падении большой колокол зарылся в землю до самых ушей, на которых раньше висел. Позднее помещение церкви превратили в колхозный склад. Кресты сняли. Теперь реконструировать ее нет надобности. Церковный приход обезлюдел. Хорошо, если там проживает 100 человек. На месте былых деревень остались пустыри. По закрытии церкви ее священнослужитель не был репрессирован, как многие другие. С его сыном Антоном я несколько лет учился в 7 лет. Школе в деревне Маурино. В войну 1941-45 г он погиб на фронте.
В детстве я любил природу и любовался ею. Приятно было ходить по лугам, где пахнет ромашкой и незабудкой, где растут колокольчики, а в ржаном поле - васильки. А как приятно в деревне раннее утро, роса на траве, жаворонок в небе поет свою трель и вдруг камнем падает на землю. Пахаря в поле всегда сопровождает стая птиц: грачей, ворон, галок. Вечером, за чашкой чая, приятно смотрятся белые росы по низинам лугов. Предвестники солнечной погоды. В народе говорят: погода тянет на ведро (день без дождя). В тихий, солнечный вечер, за околицей, если стать лицом в сторону леса можно завязать разговор самому с собой. Как аукнется - так и откликнется. А как радует весной прилет первых птиц. Сначала грач. Потом скворец. За ним чайки, журавли. Последними прилетают ласточки.
Я всегда радовался, когда в моей скворешне селились скворцы и огорчался, когда она пустовала.
В те годы многие жители деревни, особенно пожилые, жили не по часам, а по солнцу днем и по петухам ночью. Первые петухи пели как только стемнеет. Вторые глубокой ночью. А третьи – с началом рассвета. Оказывается, куры и петухи ночью совсем не видят. Бывает, что человек не может видеть окружающие предметы после захода солнца. Это называется куриной слепотой, и происходит от недостатка витамина «А». Я перенес и эту болезнь.
Летом, на селе трудовой день для многих начинается с восходом солнца и кончается с заходом. Не зря говорят, что человек работает от рассвета до темна. Раньше всех начинают работу женщины. Выдоив корову, они гонят ее на пастбище, как только пастух объявляет о выгоне. Одни барабанят в специальную доску на груди, другие играют на рожке приятные мелодии.
Косцы начинают рабочий день тоже рано и заканчивают косьбу, как только высыхает трава. Часов в 10 утра. Летом я с братом Дмитрием спал в летней комнате над хлевом (горнице) и хорошо слышал, как мама доила корову. Как пастух приглашал гнать на пастбище скот, и куриный переполох, когда они с повити вылетали на улицу. Петух вылетал в числе первых. Часов в 7-8 летом вставал и я, когда уже ощущал приятный запах пирогов из русской печи. Летом больше спал на сене, свежем, с множеством запахов, ароматным. А когда исполнилось 15-16, иногда уходил спать на сено до первого снега. Прихватив с собой подушку и одеяло, залазил в «нору» из которой высовывалась лишь голова. Даже после войны, когда приезжал проведать маму и сестру, часто отдыхал на сене. В тишине слушал, как высоко в небе гудят самолеты, держа курс на Вологду или на Москву, чем-то напоминающие войну. Однако они не возбуждали, как прежде, страха, и желания выбежать на улицу и где-то укрыться. Отдохнуть, помечтать было приятно. В летние каникулы все дети и подростки в деревни помогают родителям пасти скот, сушить сено и т.д.
Самостоятельно ловили в реке рыбу, собирали в лесу грибы, ягоды. Много времени проводили на реке Нурде, что в пяти минутах ходьбы от деревни. Родители солили грибы на зиму в деревянных бочках, в сыром виде после суточного вымачивания. Через месяц два они немного подкисали, просаливались, делались вкусными и съедобными (волнушки, рыжики, гладушки, грузди). Выловленная рыба съедалась в тот же день или подсаливалась. Холодильников тогда еще не было. Электричества тоже. В летние солнечные дни время проводили на речке. Купались часто и до озноба. Иногда брали с собой даже зимние пиджаки или чью-то фуфайку. Взрослые над нами не без ехидства смеялись.
В 30 годы в нашей речке, да и в других, водилось много рыбы, а в прудах караси. Сетями рыбу почти не ловили. Дороговато. Зато ловили рыбу вершами, острогами, силком и даже «мутью». Вершами ловили рыбу весной, как только речка очистится ото льда, а земля оттает и в нее будет можно вбить кол, чтобы поставить вершу (вроде Жака). Нужно перегородить речку в самом узком месте (русле), кольями в виде частокола, который удерживается перекладиной (бревном), закрепленным по обоим берегам реки. По средине русла оставлялось место для верши по ширине около 70-80 см. Щели между кольями закрываются еловыми ветками. Для рыбы нет другого прохода, как только идти в вершу, в ее хвост, откуда она уже не выберется. Ставить верши рискованно и небезопасно. Помню, ставил вершу, сооружая заездок (частокол) в 1938г. С трудом укрепил перекладину (переход) через реку Нурду, заканчивая вбивать колья вдоль перекладины, как вдруг поскользнулся на ней и упал в ледяную воду. Течение было сильное, меня понесло, но вовремя смог ухватиться за куст ольхи и выбраться на берег. Топор выронил из рук, и он затонул. Хорошо, что еще с восьми лет научился плавать. Не прошло и полчаса, как я почти голым лежал на русской печи, грелся и просыхал. Но и этот случай не перебил охоту довести работу до конца. Тем более что не простудился и не заболел. Позднее ставил верши несколько лет подряд, иногда даже по две. Чаще всего вылавливались щука, налим, реже окунь. И тут не обошлось без воров, которые поначалу трясли верши.
О русской печи хочется упомянуть особо и уважительно. Это был очаг тепла в любое время года, даже летом. Никакой камин ее не заменит. Топили ее каждый день, чтобы сварить кушать испечь хлеб и пироги. Она одновременно обогревала и дом. Приятно было полежать и зимой, в мороз и стужу или после дороги. Но отцу и матери всегда уступали место, иногда пристраивались рядом. У русской печи есть еще важное достоинство. Она использовалась как парилка, баня. Внутри, куда сажали хлеб и варили пищу. Печь устроена так, что не наклоняясь, можно сидеть и париться веником, мыть голову из чугуна или таза с водой, немного ополоснуться.
Летом в солнечные дни, когда дно речки свободно от водорослей и хорошо просматривается с берега, рыбу ловили так: налимов — острогой, щуку — силком. Налим, что называется, ведет себя как «добрый дядя». Менее пуглив, менее подвижен, чем щука. Прячется под корягами, бревнами или у берега под корнями деревьев. Щука, наоборот, быстра и хитра: способна переметнуться через сеть поверху. Ловить острогой проще. Силком много труднее. Нужны определенные знания и опыт. Петлей из конского волоса на конце шеста длиной 4-5 метров нужно было приблизить(подвести) к голове, в конце жабр, задернуть петлю с помощью веревочного шнура и выбросить рыбину на берег.
Можно ловить рыбу «мутью», в небольших и неглубоких омутах. С обеих сторон водоема раньше делают запруды, чтобы рыба не ушла в соседние. Затем мутят воду, чем доступно, палками по дну, ногами, мелкими деревьями. Видимо, от недостатка кислорода рыба высовывала из воды голову и ее тут же выбрасывают на берег. Такая рыбалка одному не под силу, если водоем большой. И невозможно, если дно песчаное.
Большими любителями рыбалок были мои приятели и соседи: Саша Архипов, Гена Задумкин, Сидоров Анатолий и другие. Когда погода была пасмурна и прохладна, мы ловили рыбу руками, под подмоинами у берега, под корнями деревьев. Только налимов. Опять же потому, что налим хотя и скользкий чтоб удержать в руках, но добрый и добродушный, когда его трогаешь легонько каким-то предметом неострым. Даже можно слегка пощекотать брюшко. Сначала я боялся обшаривать руками подмоины и норы у берега. В них можно натолкнуться на водяную крысу, жабу и т.д. Водяные крысы очень агрессивные, могут здорово покусать руку. Однажды Саша Архипов так искусно вынул из-под корней утенка, что перепугал меня. Он держал его за ноги, а утенок хлопал крыльями как петух, обдавая меня брызгами. А налимов ловили так: нащупаешь его руками и начинаешь подбираться к голове, можно пощекотать брюшко. Большим пальцем руки стараешься приоткрыть жабры, а указательным одновременно, как бы навстречу, просунуть палец в рот. Почувствовав, что оба пальца можно соединить движением навстречу друг другу, не мешкая сжимаешь пальцы, и тогда налим твой, любого размера. На всякий случай, для страховки, мы всегда держали в кармане металлическую вилку. В отличие от щуки и окуня, у налима во рту нет таких острых зубов. Есть лишь «щеточка», которая не причиняет травмы.
Любимая пора для детей — лето. В деревне это время сева и уборки хлеба, сенокоса. Для детей время отдыха после учебы, забав и развлечений. В те годы в деревне не было иных развлечений, как общение с природой, со всем, что окружало тебя и влекло: поле, богатое разнообразными цветами, речка, где можно искупаться и ловить рыбу. В конце лета в лесу уже росли грибы, поспевала земляника и малина на вырубках и подсеках. Лет до 12 эти места посещал, как и все ровесники, под надзором старших и родителей.
Родители сняли с меня опеку, и я мог самостоятельно и купаться и ловить рыбу, если удается. А вот в лес ходить не разрешали. Да я и сам не хотел, боялся волков. Более того, к нам иногда заглядывали и медведи. Поэтому даже взрослые предпочитали ходить в лес вдвоем. Мужчины этого правила не придерживались, летом волки на человека не нападали, но страха, нагоняли. Со мною был такой случай. Летом 1938 г. собирал грибы километрах в двух от деревни. Место мне не понравилось, и я стал пробиваться через кусты ивняка и березы в полусогнутом состоянии. Смотрел в основном себе под ноги. Когда вышел на узкую просеку, разогнулся. Куда двигаться? Шагах в 20 от меня стоял зверь не то волк, не то собака. По морде и хвосту — волк. По шерсти — тоже. Собаки при встрече с человеком в лесу обычно выдают себя дружелюбием. Виляют хвостом, приближаются или уходят за своим хозяином. А этот зверь стоит, уставился на меня и не двигается. Такое противостояние, мирное, продолжалось, примерно, минуту. В левой руке я держал палку, в правую взял из корзины нож. Не совсем надежный для защиты. Но все-таки. Наконец, зверь потихоньку стал уходить в чащу леса. Дома все решили, что передо мной был молодой волк.
Большой страх на людей волки нагоняли ночью, когда воют стаями. Тогда волосы поднимаются дыбом. Конечно, не у всех, а у тех, кто чувствует себя незащищенным. Их мелодию мне приходилось слышать не раз. Последний случай произошел в ноябре 1945г, когда глубокой ночью и один, возвращался домой из соседней деревни Хохлово. Чтобы как-то снять с себя напряжение, пришлось выстрелить из пистолета.
1929-33гг. вошли в историю СССР как годы сплошной коллективизации сельского хозяйства и ликвидации кулачества как класса. В нашей деревне первыми вступили в колхоз наиболее зажиточные крестьяне. Подали пример другим. И правильно поступили. Задержись на какие-то полгодика-годик, и их советская власть могла «раскулачить», конфисковать все имущество и выслать всю семью в отдаленную местность. На Север высылать было некуда. Вологда тоже север. А в Сибирь — запросто. Раскулачиванию в деревне Мстишино подверглась лишь одна семья Серебряковых. Конфисковали все имущество и дом с холодными постройками. На их базе колхоз создал ферму для всего скота деревни (коров). Личные вещи членов семьи тоже продали на торгах, в их же собственном доме. До сих пор мне запомнилась эта процедура: «Дамское платье – 5 рублей, кто больше, кто больше — продано!» И стучит деревянным молоточком.
Мои родители вступили в колхоз в 1930 году. Как и все, отвели на колхозный двор весь скот: две лошади, трех коров, всех овец. Остались только куры. Хозяйство поднялось на ноги после революции 25.10.1917г. И относилось по своему социальному положению к типу середняков. Я и мои братья всю жизнь в своих автобиографиях указывали, что родились в семье крестьянина-середняка.

В 2018 году, когда я получил заветные корочки ветерана боевых действий, то сразу начал изучать положенные мне льготы. Собственно говоря, я в 29 лет стал пенсионером, в некотором смысле этого слова.

Тут я узнал, что в некой сети магазинов существует скидка 10% для льготников. Дело было в отпуске, да и все равно в магазин надо - проверю.

Набрав товаров, я стоя на кассе, встретил ты самую продавщицу из мема "ГААААЛЯ! У НАС ОТМЕНА!!1" - фиолетовые волосы, скучный взгляд и ловкость рук "пикающего" считывателя этикеток.

- Здравствуйте, у меня такой вопрос. Я - ветеран боевых действий, по логике должен подходить под скидку в данном магазине.

- что?.. - повисла пауза

Я повторил вопрос. Ее глаза начали выходить из густо накрашенных орбит

- Ветеран?!.. Ты же молодой?..

- спасибо конечно, но да.

"мммм, комплимент от кассира" - пронеслось в голове

- Великая Отечественная?! - поток информации слов "ветеран", "скидка" выдавил из нее лишь данную версию.

- эм... - завис я на секунду - нет.

- ну а че тогда, какие скидки!? Какой ветеран? - стало понятно, что дамочка не отстреливает суть вопроса в корне, да и очередь собралась. Мне уже было крайне неловко за всю ситуацию.

- Ладно, давайте так, проехали. - полез я за бумажником.

- Нет уж!!!! ГАЛЯ!(условно, я не помню имя волшебницы отмен/принятий решений). Подошёл босс магазина, которому кассир начала объяснять мою "аферу"..

"Галя" закатила глаза и сказала следующее:

- Хоспаде, Нина! Военный бывший, на Кавказе поди был. Или где там, в Африке сейчас.

- А-а-а...Военный! - улыбнулась Нина. - что же сразу не сказал?...

Выйдя на улицу, в голове у меня пронеслось пара мыслей. Ни на Кавказе, ни уж тем более в Африке я не был, хоть и пустыню посмотрел. Но за ситуацию мне почему-то неловко стало. За всю.

Глупо как-то.

Свои корочки я больше в магазинах не доставал, разве что только в соответствующих госучреждениях - но это уже другая история.

Сейчас мои корочки дома, на полочке личной "воинской памяти". Горжусь, но пользоваться необходимости нет. Да и желания.

1-е июля - неофициальный день ветеранов боевых действий. Внутренняя дата рукопожатий живым и памяти ушедшим.

Вздохнуть, вспомнить - и дальше жить, каждый по-своему.

Всех причастных - с днём!

Всем действующим - удачи, братцы. Ждём домой живыми!