Справка Генпрокуратуры РФ об обстоятельствах возникновения осетино-ингушского вооруженного конфликта
Справка Генпрокуратуры РФ об обстоятельствах возникновения осетино-ингушского вооруженного конфликта, его развития и роли в нем федеральных органов власти и управления
Причины возникновения вооруженного осетино-ингушского конфликта осенью 1992 г. будут более полны и понятны при рассмотрении некоторых исторических моментов в отношениях между этими двумя народами. Их предыстория такова.
Постановлением ВЦИК РСФСР от 20 января 1921 г. на Северном Кавказе была образована Автономная Горская Социалистическая Советская Республика, в состав которой вошло 6 национальных округов, в т. ч. Осетинский и Ингушский. Город Грозный и Владикавказ имели в ней самостоятельный статус.
С упразднением этой республики 7 июля 1924 г. на базе оставшихся в ее составе Северо-Осетинского и Ингушского округов были образованы Северо-Осетинская и Ингушская автономные области и самостоятельный Сунженский Округ. Тогда же Особой смешанной комиссией ВЦИК РСФСР было произведено национально-территориальное разграничение этих образований. Единой столицей стал г. Владикавказ, где располагались органы власти и управления этих образований. Однако через некоторое время в связи с Постановлением ВЦИК от 20 июня 1933 г. г. Владикавказ теряет свой статус и переходит под юрисдикцию Северней Осетии. Ликвидируется и Сунженский Округ.
19 декабря 1934 г. ВЦИК РСФСР принимает решение о создании Чечено-Ингушской автономной области с центром в г. Грозном, которая в 1936 г. преобразовывается в Чечено-Ингушскую АССР.
В феврале 1944 г. в связи с депортацией ингушей и чеченцев в числе других народов в Казахстан и Среднюю Азию указом ПВС СССР от 7 марта 1944 г. территория, на которой проживали ингуши и чеченцы, была разделена между Ставропольским краем, Дагестаном, Грузией и Северной Осетией. При этом к Северной Осетии отошла та территория, где до депортации проживало и ингушское население. Тогда же указом ПВС СССР Северной Осетии был передан и Моздокский район Ставропольского края, расположенный за территорией бывшей Ингушетии.
Спустя 12 лет Указом ПВС СССР от 16 июля 1956 г. с депортированных народов были сняты ограничения для спецпереселенцев, но без права возвращения в места их прежнего проживания и возврата их имущества. Указом ПВС СССР от 9 июня 1957 г. бывшая Чечено-Ингушская АССР была восстановлена. ПВС РСФСР было поручено определить границы вновь образованной республики. При этом без должного законодательного оформления бывшая территория Пригородного и часть Малгобекского районов были оставлены под юрисдикцией Северо-Осетинской АССР. Вместе с тем, эти территории согласно Конституции Чечено-Ингушской АССР (ст. 14), действовавшей до 1978 г., относились к Чечено-Ингушской АССР и в соответствии со ст. 15 этой Конституции не могли быть изменены без ее согласия.
Возвращаясь из мест ссылки, ингушское население, начиная с 1957 г., расселялось и в населенных пунктах Пригородного района, однако, руководством Северо-Осетинской АССР принимались меры противодействия этому. В частности, на протяжении ряда лет руководством СССР и Северной Осетии было принято три постановления (1956, 1982 и 1990 гг.), ограничивающих выделение земельных участков ингушам и их прописку. Несмотря на это, ингуши продолжали возвращаться в Пригородный район и Владикавказ, где обустраивались. Значительная часть их проживала здесь без официальной прописки.
Эти обстоятельства приводили к постоянному обострению осетино-ингушских отношений. На этой почве в 1973 г. в г. Грозном, а в 1981г. во Владикавказе имели место массовые беспорядки, повлекшие человеческие жертвы.
С развитием демократических процессов в стране 14 ноября 1989г. ВС СССР была принята декларация «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав». В ее развитие Съезд народных депутатов РСФСР 11 декабря 1990 г. принял Постановление «О жертвах политических репрессий в СССР», в котором, в частности, указывалось «разработать и принять законодательные акты о реабилитации и полном восстановлении прав репрессированных народов и граждан РСФСР». Тогда же в СССР была создана специальная комиссия (под председательством А. Белякова) для рассмотрения обращений ингушского населения (в том числе проживающего и в Северо-Осетинской АССР). Ею была признана обоснованность требований ингушского населения о возврате Чечено-Ингушской АССР Пригородного района в его границах до 1944 г. К аналогичным выводам пришли и две другие комиссии под председательством В. Алакоза и В. Соболева.
26 апреля 1991 г. Верховный Совет РСФСР был принят Закон «О реабилитации репрессированных народов», статьи которого 3 и 6 предусматривали и территориальную реабилитацию.
На основании вышеприведенных актов оказавшееся в тяжелом положении за пределами самопровозглашенной Чеченской Республики ингушское население стало настаивать на возвращении отторгнутых территорий и образовании своей государственности. В связи с этим активизировалась деятельность противодействующих между собой в борьбе за власть национальных и общественных объединений Ингушетии. Их лидеры, в том числе и народные депутаты различных уровней, избрали провоцирующую политическую стратегию - поменять административную принадлежность части территории проживания ингушей как первоусловие процесса реабилитации.
Этому способствовала и политика, проводимая руководством Чеченской Республики, которое однозначно заявило, что Малгобекский и Сунженский районы Ингушетии не отдаст, считая эти районы исторически чеченскими. Было объявлено, что для расширения своих границ ингуши должны решать вопросы с Северной Осетией.
Следует отметить, что при подписании Федеративного договора без каких-либо оговорок было принято противоречащее Закону «О реабилитации репрессированных народов» положение о неизменности территориальной целостности республик (ст.80 Конституции РСФСР).
4 июня 1992, г. Верховным Советом РСФСР был принят Закон «Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации», согласно которому также были назначены выборы в Верховный Совет Ингушской Республики и устанавливался для решения всех вопросов, связанных с образованием этой республики, переходный период до марта 1994 г.
Это же положение соответствовало Закону РФ «Об установлении переходного периода по государственно-территориальному ограничению в Российской Федерации» от 3 июля 1992 г., устанавливающему мораторий по этому вопросу до 1 июля 1995 г., где указывалось, что «территориальная реабилитация репрессированных народов осуществляется на основании отдельных законодательных актов Верховного Совета Российской Федерации, принимаемых по отношению к каждому репрессированному народу с соблюдением прав и интересов других народов, проживающих на соответствующих территориях». Следует полагать, что таким актом для ингушского народа является Закон «Об образовании Ингушской Республики», поскольку последующие постановления ПВС РФ от 21 сентября и 26 ноября 1992 г. обязывали созданную 5 февраля 1992 г. Распоряжением Правительства России государственную комиссию по Чечено-Ингушской Республике и Северо-Осетинской ССР под Председательством Баранникова В. П., а затем Тишкова В. А., незамедлительно приступить к подготовке правовых актов, определяющих границы Ингушской Республики.
Каких-либо конструктивных политических переговоров с заинтересованными сторонами по определению согласованных границ Ингушской Республики эта комиссия не провела. Попытки ПВС РФ активизировать ее работу (последний раз этот вопрос рассматривался 26 октября 1992 г.) положительного результата не дали.
Допрошенный по этим обстоятельствам свидетель Тишков показал, что данная комиссия и не могла действовать эффективно, т. к. стороны представляли люди, занимающие непримиримые позиции (Галазов А. Х., Хетагуров С. В., Богатырев Б. Б., Костоев И. Ю.). Осетинская сторона, ссылаясь на Конституцию РСФСР неизменности территориальной целостности республики, фактически бойкотировала ее работу. Таким образом, созданная высшим законодательным органом неразрешимая коллизия парализовала деятельность исполнительных органов власти, сам Верховный Совет, его Президиум и даже Съезд народных депутатов не смогли во всех последующих решениях определиться, на какой территориальной первооснове создавать Ингушскую Республику.
Вместе с тем, отсутствие каких-либо властных и управленческих структур, дезорганизация работы промышленных предприятий замыкающихся на Грозном, растущая безработица, невмешательство в этот процесс федеральных органов привело к обострению социально-экономической ситуации в Ингушетии. До начала конфликта не был решен вопрос и с назначением главы Временной администрации в Ингушетии. Криминогенная обстановка значительно ухудшилась. Имело место массовое проникновение в Ингушетию оружия из Чечни и других регионов страны. Кроме того, 20 октября 1992 г. в пос. Карабулак со склада вооружения и боеприпасов УВД Ингушетии было похищено 13 автоматов, 18 пистолетов, несколько карабинов и значительное количество боеприпасов к нам.
Отрицательно сказалось и отсутствие в республике национального телевидения и радиовещания.
Вопросы улучшения условий жизни народа, в том числе обеспечения политических прав и культурных запросов ингушей Пригородного района можно было решать повседневной хозяйственной деятельностью, мирной политической борьбой и диалогом. Вместо этого национальным лидерам представлялось более важным создать во чтобы это ни стоило «свое» государство на «своей» территории со «своим» единокровным руководством. Более наглядно продемонстрировало это руководство Северной Осетии. Вместо того, чтобы признать проблему взаимоотношений с Ингушетией, попытаться нейтрализовать ее позитивными мерами, в отношении североосетинских граждан ингушской национальности (расширение их представительства в органах власти республики, поддержка языка, религии, средств массовой информации для ингушей и т. п.) был избран путь превосходства силы и непримиримости (нетерпимости), насаждения негативных стереотипов о «ленивых» и «коварных» ингушах, оскорбляющих действий в отношении жителей Пригородного района.
Постановлением Верховного Совета Северо-Осетинской АССР от 14 сентября 1990 г. был наложен мораторий на прописку граждан, куплю-продажу домов и другой собственности на праве личной собственности на территории республики. Письмо прокурора Северо-Осетинской АССР в Верховный Совет Северо-Осетинской АССР о приведении данного постановления в соответствие с Законом было оставлено без реагирования, а представление Генерального прокурора России – без удовлетворения.
19 апреля 1991 г. в связи с имевшей место в с. Куртат Пригородного района дракой между ингушами и осетинами, вызвавшей массовые групповые нарушения общественного порядка Верховным Советом Северо-Осетинской ССР в Пригородном районе и г. Владикавказе было введено чрезвычайное положение, продлявшееся до начала вооруженного конфликта.
Как следует из материалов, переданных следствию из МВД Северо-Осетинской ССР, в данный период на территории района было совершено несколько массовых потрав урожая, ряд угонов автомобильной и сельскохозяйственной техники, несколько краж скота, увеличилось количество разбойных нападений. Лица, их совершившие, в ряде случаев достоверно установлены не были, но утверждалось, что все это было совершено ингушами. Данных о количестве осужденных ингушей за совершение подобных преступлений не имеется.
Введенный руководством Северо-Осетинской ССР режим ЧП на территории Пригородного района и характер его осуществления в течение 1,5 лет только усугубили ситуацию, нагнетали межнациональную рознь.
Осложнение межнациональных отношений привело к полному прекращению взаимодействия между правоохранительными органами Ингушетии и Северной Осетии.
Другим фактором, осложняющим общественно-политическую ситуацию в регионе явилось наличие на территории Северо-Осетинской ССР большого числа беженцев из Южной Осетии и Грузии. Их социальная неустроенность способствовала резкому усложнению криминогенной обстановки, их стремлению решить свои проблемы, в том числе и за счет ингушского населения Пригородного района.
При их (боевиков из Южной Осетии) непосредственном участии 9 июня 1992 г. во время погрузки для отправки в г. Волгоград были захвачены 12 заштатных 122 мм САУ 2С-1, а на следующий день захвачена 1442 центральная артбаза ГРАУ МО РФ, с которой было похищено 14 КАМАЗов с боеприпасами и свыше 400 единиц стрелкового оружия.
Руководивший этими нападениями председатель Совета Министров Южной Осетии Тезиев О. Д. был задержан с частью похищенного оружия, но под воздействием собравшейся вооруженной толпы и прежде всего южных осетин отпущен. 7 апреля 1993г. при досмотре на КПП-10 у пос. Донгарон Пригородного района у него вновь был изъят пистолет Макарова с забитым номером. По неизвестной причине никаких мер к нему не было принято.
По данным военной контрразведки только в течение года (на 4 ноября 1992 г.) на территории Северо-Осетинской ССР было похищено 12 артиллерийских самоходных установок, 1 БРДМ, 185 мм. пушка, 2 пушки БМП, 307 автоматов, 788 пистолетов, 15 пулеметов, 93 карабина СКС, большое количество боеприпасов.
В середине 1991 г. в Северной Осетии начался процесс создания вооруженных формирований: республиканской гвардии и народного ополчения. В ноябре этого же года прокуратурой и МВД республики перед Верховным Советом Северо-Осетинской ССР был поставлен вопрос о роспуске этих вооруженных формирований как неконституционных органов. Однако, на очередной сессии Верховного Совета ССР 15 ноября 1991г. в Конституцию Северной Осетии было внесено дополнение в ст. 92 п.24 о создании республиканских сил самообороны, в т. ч. республиканской гвардии как составной части национальной гвардии РСФСР.
Постановлением Верховного Совета Северо-Осетинской ССР от 27 октября 1992 г. были утверждены Положение о республиканской гвардии Северо-Осетинской ССР и Положение о народном ополчении Северо-Осетинской ССР, и им был придан статус законных органов на территории республики. К этому времени было завершено их вооружение.
По данным, требующим проверки, вооружение этих формирований шло за счет оружия, переданного МВД РФ из наличия СКВО, для формирования батальонов миротворческих сил Южной Осетии и патрульно-постовых полков МВД Северо-Осетинской ССР. Из показаний Министра внутренних дел Северо-Осетинской ССР Кантемирова Г. М. следует: «вся гвардия и часть ополчения влились в миротворческие силы».
В распоряжении следствия имеются материалы, свидетельствующие о приобретении осенью 1991 г. управлением сельского хозяйства Пригородного района у производственного объединения «Воронежэкс» 21 БРДМ-2 с приборами ночного видения, радиостанциями, фильтровентиляционными установками, но без вооружения под видом необходимости использования в народном хозяйстве. В процессе осмотров на них обнаружены следы, свидетельствующие об использовании в боевых условиях.
Проверяются материалы о прибытии во Владикавказ в распоряжение МВД Северо-Осетинской ССР накануне вооруженного конфликта эшелона из Арзамаса с 24 единицами БТР-80 с полным вооружением.
По представленным осетинской стороной данным на начало вооруженного конфликта численность республиканской гвардии Северо-Осетинской ССР составляла 440 человек, на ее вооружении имелось автоматов АК-74 - 243, пулеметов разных марок - 14, БТР-80 - 44, БМП-2, 4. Численность народного ополчения составляла 724 человека, на вооружении имелось 583 автомата, 9 единиц БТР-80, охотничье и другое оружие.
МВД Северо-Осетинской ССР в октябре 1992 г. располагало 1085 автоматами, 304 автоматическими пистолетами Стечкина, 113 ручными противотанковыми гранатами РПГ-7, 14 станковыми гранатометами СПГ-9, 11 зенитными установками ЗУ-23, 68 крупнокалиберными пулеметами, 34 бронетранспортерами, 1016 гранатами различного типа.
В то же время ингушская сторона по имеющимся в распоряжении следствия материалами на начало конфликта располагала 176 автоматами, 7 пулеметами, 5 гранатометами, около 90 шт. противотанковыми гранатами, до 500 «лимонками», не считая оружия и техники, захваченной во время этого конфликта.
30 октября 1992 г. на заседании созданного накануне Координационного штаба Ингушетии было принято решение о создании республиканской гвардии и народного ополчения, однако реализовать его не удалось в связи с начавшимися событиями.
В ряде официальных документов МВД Северо-Осетинской ССР, заявлениях должностных лиц Северной Осетии утверждалось о наличии у Ингушетии хорошо организованных формирований, имеющих численность до 10 тыс. человек, обладающих помимо стрелкового значительным количеством бронетанковой техники (4 танка, 15 БТР-80, 6 БМП), 7 орудий разного калибра, несколькими зенитными и реактивными установками «Град». Соответствие этих данных вызывает сомнение, поскольку использование этого вооружения нанесло бы осетинской стороне гораздо большие потери, чем ею это признается. Допрошенный свидетель Шойгу С. К. рассказал о том, что его пытались убедить в наличии у ингушей 15 танков и 2 самолетов СУ-25.
Самочинные действия республиканской гвардии и народного ополчения Северо-Осетинской ССР, а иногда и ОМОНа МВД Северо-Осетинской ССР по досмотру автотранспорта и граждан, находящихся в нем, факты незаконного изъятия грузов и личных вещей, применение огнестрельного оружия вызывало крайнее недовольство у лиц ингушской и других национальностей.
Начиная с 20 октября 1992 г., обстановка в Пригородном районе стала еще более обостряться и к концу месяца достигла своей критической точки. В этот день в с.Октябрьском Пригородного района БТРом ОМОН МВД Северо-Осетинской ССР во время движения на полигон была сбита тринадцатилетняя Гадаборшева Мадина, скончавшаяся на месте. И хотя в последующем следствием было доказано отсутствие у водителя возможности предотвратить этот наезд, эти действия были расценены ингушской стороной как умышленные.
22 октября в г. Владикавказе, пос. Южном, с огнестрельным ранением головы был обнаружен труп ингуша Хаутиева И. М. Спустя некоторое время в районе ст. Архонской также с признаками насильственной смерти был обнаружен труп ехавшего с ним Пугиева У. И. Собравшиеся по этому поводу граждане в резкой форме стали высказывать свое недовольство случившимся, обвинять работников МВД Северо-Осетинской ССР в совершении этих убийств. Впоследствии это нашло свое подтверждение, был арестован работник ГАИ МВД Северной Осетии Сюсин, совершивший это преступление. Однако под давлением собравшейся вооруженной толпы осетин прокурором Северной Осетии Лукиным В. И. он был освобожден из под стражи и сразу же скрылся.
Вечером 22 октября между собравшимися ингушами и прибывшими работниками МВД Северо-Осетинской ССР (достоверные данные о том, что это была следственная группа, отсутствуют) завязалась перестрелка, в которой с ингушской стороны было убито еще три человека, а со стороны МВД – два человека убиты и несколько ранено.
Сообщение об этом всколыхнуло всех ингушей: повсюду стали проходить митинги, на которых выдвигались требования положить конец произволу, чинимому МВД и вооруженными формированиями Северной Осетии в отношении ингушского населения, въезды в населенные пункты Пригородного района, где компактно проживало ингушское население, блокированы и охранялись вооруженными людьми.
Возникло открытое противостояние между двумя народами республики.
24 октября в Назрани состоялась объединенная сессия Назрановского, Малгобекского, Сунженского райсоветов, депутатов Ингушетии, депутатской группы Пригородного района Северо-Осетинской ССР на которой было принято решение:
Осудить произвол властей Северной Осетии, осуществляемый ими в отношении граждан ингушской национальности, бездействие руководителей России по пресечению этого произвола. Объединить добровольцев в отряды самообороны и организовать их дежурство во всех населенных пунктах Пригородного района Северо-Осетинской ССР, где проживают ингуши.
Для обеспечения безопасности добровольцев и ингушей, проживающих в Пригородном районе, разрешить им использование личного огнестрельного и другого оружия, государственных транспортных средств.
Для руководства работой по защите конституционных прав ингушей, проживающих в Северо-Осетинской ССР, утвердить штаб в составе руководителей районов, райисполкомов, ОВД, представителей общественности районов.
Привлечь к уголовной ответственности руководство Северной Осетии, осуществляющее геноцид граждан ингушской национальности, пресечь клевету на ингушский народ в российских средствах массовой информации. Просить Верховный Совет РФ вывести Пригородный район из состава Северной Осетии до официальной передачи его под юрисдикцию Ингушской Республики.
В соответствии с этим решением на территории Пригородного района в местах компактного проживания ингушского населения стали создаваться параллельные структуры власти, что явилось прямым нарушением Конституции Северо-Осетинской ССР. 27 октября 1992 г. на закрытом заседании Верховного Совета Северо-Осетинской ССР был рассмотрен вопрос «Об обострившейся криминогенной обстановке в Пригородном районе Северо-Осетинской ССР». На заседании Совета Безопасности республики предложено руководителям предприятий и общественных организаций Пригородного района убрать баррикады, разблокировать автодороги.
В этих условиях с одобрения Верховного Совета Северо-Осетинской ССР МВД республики разработало операцию по деблокированию дорог и поставило об этом в известность командование внутренних войск МВД РФ. В связи с тем, что это могло привести к кровопролитию, план МВД руководством ВВ одобрен не был. Об этом же в своем письме на имя прокурора Северо-Осетинской ССР и МВД Северо-Осетинской ССР 29 октября предупреждал прокурор Ингушской Республики Галаев У. Б.
Следует отметить, что в разные инстанции федеральной власти с обеих сторон на разных уровнях заблаговременно шла информация о том, что нарастающая напряженность в межнациональных отношениях, обострение ситуации в регионе приведет к вооруженному столкновению между ингушами и осетинами. Однако федеральные структуры власти на симптомы разгорающегося конфликта не прореагировали и превентивных мер не приняли.
Официально признано, что вооруженный конфликт начался утром 31 октября 1992 года, когда группа вооруженных лиц Ингушской национальности напала на КПП-25 в с. Чермен Северо-Осетинской ССР. Вместе с тем у следствия имеются материалы, свидетельствующие о том, что в ночь на 31 октября обстрелу были подвергнуты ингушские кварталы сел Камбилеевка и Октябрьское Пригородного района.
В связи с возникновением вооруженного конфликта во второй половине 31 октября во Владикавказ прибыли вице-премьер РФ Хижа Г. С., председатель ГКЧС РФ Шойгу С. К., его заместитель генерал-полковник Филатов Г. В., командующий внутренними войсками МВД РФ генерал-полковник Саввин В. Н., которым было доложено, что ингушская сторона совершила заранее спланированную агрессию против Северо-Осетинской ССР с целью отторжения Пригородного района. Стихийно собравшееся осетинское население Владикавказа и близлежащих районов блокировало подразделения российской армии, здание Верховного Совета республики, требуя выдачи населению оружия и боеприпасов для отражения агрессии ингушей. Того же мнения придерживалось руководство Северной Осетии в лице Галазова А. Х. и Хетагурова С. В. Последний потребовал у прибывших представителей правительства России выдачи не менее 15 тысяч автоматов и соответствующее количество боеприпасов. В противном случае он не гарантировал от захвата всего вооружения подразделений российской армии, дислоцируемых во Владикавказе. С целью оказать воздействие на армию в этом вопросе осетинами были захвачены в заложники жена и дочь начальника штаба армейского корпуса генерал-майора Скобелева.
Согласовав этот вопрос с первым вице-премьером Гайдаром Е. Т. и министром обороны России Грачевым П. С, вице-премьер Хижа Г. С. в тот же день вынес письменное распоряжение о выдаче 642 единиц стрелкового оружия (автоматов АК-74, РПК-2, ПКИ-ПГ-7 4, 20 гранат РГД), 2 боекомплектов и боеприпасов к нему, а также бронетанковую технику БМП-2 - 18 шт. Распоряжением от 1 ноября 1992 г. Шойгу С.К. для обеспечения задач по наведению общественного порядка, стабилизации политической обстановки и охраны важных объектов разрешил выделить 57 ед. танков Т-72.
В последующем Хижой и Шойгу были даны письменные указания на выдачу МВД Северо-Осетинской ССР и внутренним войскам МВД РФ значительного количества боеприпасов. Однако избежать нападений осетинского населения на воинские подразделения с целью захвата оружия и боеприпасов не удалось.
В это же время по телевидению Северной Осетии в довольно резком тоне выступили Хижа Г. С. и Филатов Г. В., которые назвали ингушей агрессорами, осудили их действия. Это обстоятельство дало основание ингушской стороне обвинить их в проосетинской ориентации. Аналогичную оценку их выступлениям дал свидетель Кантемиров Г. М. Допрошенный по этим обстоятельствам свидетель Филатов Г. В. сообщил, что выступить по телевидению его попросил Галазов А. Х., который и дал ему подготовленный им текст выступления. Не подозревая подвоха, он согласился.
Оценивая эти шаги федерального руководства, свидетель Тишков В. А., бывший председатель Госкомнаца РФ, заявил: «Это была подлинная индульгенция на проведение «этнической чистки» против таких же граждан, но другой (ингушской) национальности».
Почувствовав возросшую активность осетинской стороны, сосредоточение внутренних войск МВД РФ, подразделений ВДВ Министерства обороны РФ, ингушская сторона начала добиваться встречи и проведения переговоров, в целом позитивно отнеслась к условиям сдачи оружия и захваченной бронетехники. 1 ноября она безоговорочно приняла все пункты соглашения, достигнутого при переговорах в штабе 19 мотострелковой дивизии во Владикавказе. Однако по неясным причинам Хижа потребовал новых переговоров, которые так и не состоялись. 2 ноября Президентом России на территории Северной Осетии и Ингушетии было введено чрезвычайное положение. На период ЧП в качестве особой формы управления была введена временная администрация, которой подчинялись все органы власти управления этих республик. Однако впоследствии по настоянию осетинской стороны Указом Президента России от 4 ноября 1992 было определено, что Временной администрации на территории Северо-Осетинской ССР на этот период подчиняются только органы исполнительной власти.
Главой Временной администрации назначался Хижа Г. С., его заместителем Шойгу С. К. Был создан штаб руководства силами по поддержанию режима ЧП, который возглавил генерал-полковник Саввин В. Н.
2 ноября в 15 час. 30 мин. подразделения ВДВ выдвинулись к исходному рубежу на 3 км. западнее с. Дачного, откуда по плану должен был начаться ввод разъединительных войск. Однако на первом этапе операции внутренние войска МВД РФ бездействовали, чем воспользовались вооруженные формирования Северной Осетии и прибывшие для оказания помощи подразделения добровольцев из Южной Осетии, которые активизировали свои действия по разблокированию с.с. Карца, Чернореченское, Терек. Особая активность, бескомпромиссность и жестокость проявилась с их стороны при ведении боевых действий за пос. Карца.
Заявления ингушской стороны о прекращении сопротивления и добровольной сдаче оружия осетинской стороной не принимались, население подверглось уничтожению, поселок разрушению. Акты поджогов ингушских домов, грабежа и мародерства со стороны осетинских вооруженных формирований имели место и в других населенных пунктах. Вечером 2 ноября в Назрани был создан Чрезвычайный комитет Ингушской Республики под председательством Богатырева Б. Б., который прекратил свое существование буквально на следующий день, не внеся какого-либо позитивного вклада в стабилизацию обстановки. 4 ноября Хижой был назначен уполномоченный по Ингушетии.
Лишь только 5 ноября подразделения внутренних войск были введены в п. Карца, с.с. Октябрьское, Дачное, Куртат, Чермен, п. Майский, Южный. В тот же день в зону конфликта прибыли Министр обороны РФ Грачев П. С, министр внутренних дел РФ Ерин В. Ф. и министр безопасности РФ Баранников В. П. Распоряжением Хижи по согласованию с министром обороны Грачевым командующим объединенными силами Министерства обороны РФ и МВД РФ в зоне введения ЧП был назначен командующий СКВО генерал-полковник Шустко Л. С. Для недопущения массовых беспорядков в Ингушетии и изъятия незаконно хранящегося оружия и боеприпасов у населения 10 ноября туда были введены войска.
Следует отметить, что характер и способы осуществления режима ЧП в начальный период вооруженного конфликта не отвечали целям и задачам, для достижения которых он предназначался. В зоне ЧП продолжали действовать самостоятельные вооруженные формирования, в т. ч. прибывшие из другого государства – Грузии. Задействованные объединенные силы Министерства обороны РФ и МВД РФ не разделили противоборствующие стороны, не обеспечили ликвидацию или локализацию вооруженных формирований, не разоружили их, не была решена задача по обеспечению жизнедеятельности и безопасности населения района, освобождения заложников.
Несвоевременный ввод войск способствовал увеличению жертв среди гражданского населения. В ряде случаев при прямом попустительстве объединенных вооруженных сил, МВД РФ и Северо-Осетинской ССР вооруженными формированиями осуществлялось насилие над гражданами, грабежи, мародерство, поджоги и взрывы домов, незаконное заселение в оставленные беженцами дома и квартиры. Расследование по делу продолжается.
Старший следователь по особо важным делам при Генеральной прокуратуре Российской Федерации, старший советник юстиции В. Е. Костарев, г. Москва, 14 июня 1993 г.
