Серия «Мразь»

В роскошном фойе элитного жилого комплекса мужчина подошёл к столу в центре помещения. На нём была надета синяя куртка фельдшера скорой помощи, но с логотипом какой-то частной клиники на спине. Консьерж поднял глаза от монитора и вежливо спросил:

— Добрый день, вам к кому? — ни тон, ни взгляд не выдавали никакие эмоции при появлении посетителя, что было достаточно редкой реакцией на его внешний вид.

— Добрый, — кивнул врач, — пятнадцатая квартира, к Ларисе Александровне.

Кинув беглый взгляд в монитор, затем пару раз щелкнув мышкой, молодой человек утвердительно кивнул и сказал:

— Пятый этаж, квартира справа, вас ожидают.

В лифте играла тихая музыка, как в отелях, что наводило на мысли о том, что за столько лет службы пора бы хоть раз побывать в отпуске и уехать из города, хотя бы на недельку. Дверь справа от лифта была открыта, в проёме стояла девушка в простом черном платьице с белым передником.

Богатые дамы, почему то, часто заставляют своих служанок одеваться именно так. Видимо, чтобы ни у кого из посетителей не возникало сомнений — кто в этом доме наливает кофе. Подойдя, врач увидел уже более знакомую реакцию. Девушка, явно не вышколенная, как консьерж, с ужасом в глазах подняла руку ко рту и застыла. Ну, это хуже чем вежливое безразличие, но лучше чем отвращение.

— Не волнуйтесь, мне совсем не больно, — дежурная фраза, сопровождаемая легкой улыбкой. Девушка же никак на это не среагировала. Пришлось слегка прикоснуться к её второй руке, безвольно свесившейся вдоль тела. Она вздрогнула и, наконец, отвела взгляд от ожога.

— Я из клиники имени епископа Софрония Иркутского. Можете провести меня к Ларисе Александровне?

— Да, да конечно, извините, пройдёмте, как вас представить? — служанка взяла себя в руки, широким движением показала на тяжелую деревянную дверь и вошла первой.

— Брат Исидор. — Она вопросительно обернулась на него, на что он просто кивнул и еще раз виновато улыбнулся.

Дойдя до конца коридора, девушка постучалась в дверь, подождала пару секунд, приоткрыла её и обратилась к кому-то внутри комнаты.

— Лариса Александровна, к вам пришли из клиники, — она слегка замешкалась, но всё равно продолжила: — брат Исидор.

— Отлично, Марина! Мразь явился! Пусть заходит, а ты уйди пока на кухню — не мешай нам.

Совсем сбитая с толку, Марина быстрым шагом ушла. Её нанимательница, конечно, не самый милый человек на свете, но с порога никого не оскорбляла ни разу. Еще ожог этот жуткий, он явно свежий, аж сочится, а этот то ли священник, то ли медбрат делает вид, что ходит с ним уже продолжительное время и совсем перестал обращать внимание. Брат Исидор же зашёл в комнату и остановился на пороге. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на заказчицу — это её длинные густо накрашенные ресницы. Они кажутся такими тяжелыми, будто она не сможет их поднять без помощи рук.

— Фу, ну и гадость, теперь хоть понятно, почему вас называют мразью. — Женщина поморщилась и смяла в руках платок. Даже дома она носила тонкие длинные перчатки, скрывая возрастные изменения на кистях, будто только это и может выдать, сколько ей лет. — Почему ты представился братом? Разве тебя посвятили?

— Мразь Исидор звучит не так представительно и открывает меньше дверей. Я же вообще предпочитаю "клирик" — пожал он плечами. — Что вас беспокоит? — попытался быстро перевести тему. Судя по гневу, расплеснувшемуся в глазах, ответ показался женщине излишне дерзким. А низшим такое дозволять нельзя.

— Тебе есть разница? Просто делай, что должен, и уходи. Не хочу смотреть на твою рожу больше, чем требуется.

Он шагнул к ней и тихо произнёс:

— Я не могу лечить, если не знаю что.

— Спина, чертова спина, от поясницы до лопаток! Я даже встать без Марины не могу, доволен? Ни врачи, ни таблетки уже не помогают. Давай, делай уже!

Обойдя кресло, он положил руки ей на плечи и молча простоял несколько секунд. После чего направился к выходу из комнаты:

— Я буду через полчаса.

— Ты куда? Ты ж ничего не сделал еще, — Лариса Александровна от возмущения будто попыталась встать самостоятельно, потрясая кулаком, но у неё ничего не вышло. Она даже не смогла приподняться, лишь нагнулась. С седых длинных волос, забранных в пучок, на колени упала маленькая черная шляпка.

— Мне надо к донору. Я не ношу запас с собой. Я буду через полчаса, здесь близко. — Медленно и раздельно произнёс он и вышел из комнаты, не дожидаясь возражений. "Не стоит беспокоить Марину, ей пока хватит впечатлений" — решил Исидор и вышел из квартиры, просто прикрыв за собой дверь.

Андрей Петрович, как и всегда, проявил необычайную пунктуальность, оказавшись на месте в нужное время. И как он это только делает без часов-то. Он сидел на лавке посреди заросшего кустами, неубранного двора старого одноэтажного дома с выбитыми окнами. По соседству от заброшки отделенная лишь красивым, высоким забором стояла элитная новостройка. Вот уж воистину, "город контрастов", подумалось Исидору. "Скорее всего, скоро здесь всё расчистят и воткнут какой-нибудь стеклянный фитнесс зал для богачей или же оставят пустырь под парковку". Сам же он широким шагом прошёл к помятому жизнью, но довольно чистому бомжу, сидящему на лавке.

— Здравствуй, Андрей, спасибо, что пришёл. — Со стороны они выглядели как врач скорой помощи, навещающий любимого бездомного пациента.

— И вам, доброго дня. Как не прийти-то? Деньги всегда нужны. Давайте побыстрее, пожалуйста, меня Клава ждёт, я её сюда не стал вести, пнёт еще кто. — Клавой звали необычайно умную старую овчарку, с которой жизнь обошлась не сильно лучше, чем с Андреем Петровичем.

Бездомный медленно снял куртку, закатал рукав кофты и протянул руку, всю испещренную как свежими, так и уже давно зажившими шрамами. Некоторые из них имели неровные края.

— Как твой прошлый порез? Хорошо заживает? — Андрей, не отвечая, закатал второй рукав, и показал недельный, уже хорошо зарубцевавшийся порез с рваными краями. — Ну, Петрович, затягивается на тебе всё как на Клаве, конечно. Давай другую руку. Сегодня будет совсем чуть-чуть, но заплачу полную сумму.

Тут случайный наблюдатель увидел бы, как врач скорой помощи протянул бомжу тысячу рублей, после чего открыл оранжевый ящичек. Достав оттуда бинт, вату, спирт, маленькую бутылочку перекиси и два свернутых широких тампона из марли, медик зачем-то взял в руки нож для хлеба с мелкими зубчиками. Затем, слегка подумав, убрал хлебный нож, и достал скальпель в стерильной упаковке.

Бездомный, увидев, что нож-пилка убран, вздохнул с облегчением. Протянутая рука будто стала трястись поменьше. В голове у медработника уже четко выстроился план действий, осталось только приступить: смачиваем вату спиртом и протираем руку, от локтя до запястья, слегка по диагонали. Затем берём скальпель, нажимаем им в середине предплечья чуть справа. Чувствуем, как лезвие вошло в податливую мышцу. Рука инстинктивно дёргается, Андрей Петрович тихо с шипением выдыхает и зажмуривается.

— Нет! Ты должен смотреть, иначе придётся еще раз, ты же сам знаешь. — Одёргивает его клирик.

Многие из мразей предпочитают доноров, которые боятся собственной крови. Так можно получить больше, с меньшими травмами. Зажмуренные глаза с усилием открываются и смотрят, как медленно скользящий по плоти скальпель оставляет позади себя разрез, из которого незамедлительно начинает сочиться кровь. Миллиметр за миллиметром лезвие приближается к запястью, грозясь перерезать вену на нём вместе с сухожилиями. Рука дрожит всё сильнее. Быстрый взгляд на Исидора. Глаза выпученные, волосы слегка приподнялись, будто под напряжением, открытый рот и нервно бегающий по передним зубам язык, всегда свежий ожог на правой щеке начал сочится сукровицей. Нет, лучше уж смотреть на то, как кровь покидает тело и уже начинает капать на асфальт.

Врач в это время уже вынимает скальпель и затем, быстрым движением, промачивает кровь на открытой ране тампоном и бросает его в урну у лавки. Далее сразу прижимает второй тампон, сверху на него кладёт вату и принимается туго забинтовывать. После чего оставляет на коленях пациента остатки ваты с бинтом и бутылочку перекиси.

— Завтра утром еще раз...

— Да знаю, знаю, не впервой, иди уже, дай побыть одному.

"Раньше Андрей Петрович не смотрел на меня в процессе, никогда не мог оторвать взгляд от собственной крови. И готов поклясться, он меня испугался больше! Кажется, пора искать нового донора". Пронеслось в голове у клирика, пока он выходил со двора.

— Ну, уж нет, это был последний раз, — тихо прошептал ему вслед бездомный. — Это уже не просто извращение. Рожа безумная такая! Мразь какая-то, да и только...

Хоть консьерж никак не обозначил возвращение Исидора, он точно сообщил об этом Марине, пока клирик был в лифте. Она уже стояла в дверях, ожидая его. Как и все, кто первый раз был в сочувствующем ужасе, при повторной встрече она сделала вид, что лицо клирика абсолютно ничем не примечательно. Хоть и отвернулась, чтобы проводить его до комнаты чуть ли не сразу, как их взгляды встретились.

Лариса Александровна тоже не разочаровала. В замечании о том, что мразь мог бы вернуться и побыстрее, был даже лёгкий намёк приветливости. "Ох уж эти епископы, если бы не их проповеди, люди, которых мы лечим, явно не относились бы к нам с ненавистью и презрением. Даже эта карга, с такой радостью называющая меня мразью, как того требует Духовенство на проповедях, могла бы быть приятным человеком".

— Ну что, мразь, подзарядился? — кривая усмешка просто кричала, что женщина во всех подробностях представляла, чем он там занимался и сколько мерзости совершил, пока она ждала.

— Еще как, если уж не хватит — всегда подойдёт кто-нибудь из соседей или Марина. — Лицо растянулось в улыбке так сильно, что из ожога тонкой струйкой потекла кровь. Это собьёт с неё спесь и даст поработать.

Женщина действительно затихла и вжалась в кресло. Взяв её за руку, врач закрыл глаза и повторил перед внутренним взором. Как прорезал скальпелем руку бездомного, как тот дрожал от страха, как текла и капала на асфальт кровь. Как чужой страх и боль наполняли его, а теперь эту накопленную силу нужно передать другому. Просто представил, как старуха встаёт с кресла и разминает спину.

Пару мгновений спустя резкая головная боль и жжение в щеке оповестили о том, что исцеление прошло. Лариса Александровна почувствовала, как за эти пару секунд что-то изменилось. Аккуратно забрала руку и чуть наклонилась вперёд. Крепко ухватившись пальцами за ручки кресла, она напрягла мышцы рук. Её ноги мелко задрожали, но она всё-таки сумела оторваться от кресла. Еще десять секунд ушло на то, чтобы окончательно встать и разогнуться. Любимый момент работы, сейчас будут извинения за оскорбления и слова благодарности.

— Два года я ходила на эти дебильные проповеди прежде, чем меня допустили до таинства! Два года я платила членские взносы в вашу сраную секту. И всё что от тебя требовалось, это полчаса порезать бомжей и две секунды подержать меня за руку!? Проваливай отсюда, урод! Видеть не хочу твою морду блевотную! Я столько страдала, а для вас ублюдков это вообще ничего не стоит, оказывается! Все вы там мрази!

Ну и ладно. Пореже, конечно, но бывает и такое. Чаще, когда к таинству присоединяются ради родственника, который к тому моменту уже умер, а получают в итоге уже ненужное исцеление сами. Мразь молча пожал плечами, взял свой оранжевый кейс и вышел из комнаты. На выходе из квартиры его ждала Марина.

— Извините, я обожгла руку на кухне, прислонилась к чайнику, у вас найдётся что-нибудь? — Она показала на медицинский ящик.

— Могли бы заметить, что ожоги я явно не лечу. Просто подержите руку под холодной водой. — Девушка испуганно взглянула на его щеку, из которой снова потекла кровь.

Выйдя из подъезда, Исидор сел в свою старенькую машинку. "Членские взносы в сраную секту. Ха. Мне ли об этом выслушивать, я то с этого получаю считанные гроши. Ладно, этого дня с меня предостаточно, пора ехать в "Черного клирика". Инесса, поди, уже там". Он не спеша ехал к подруге, беззлобно вспоминая излеченную даму и пытаясь вспомнить, где же он её видел. Наверное, какая-то актриса или певица на пенсии. О том говорил и наряд, и надменность, и предполагаемая цена её квартиры. Хотя может и просто жена, а то и мать какого-нибудь бизнесмена.

В приходе он давно не появляется — прихожанам не очень нравится вид мразей. Хотя ту же Инессу любят, её даже посвятили. Но её наставник и клеймо ей поставил на спину в обход всех правил. Не думаю, что хоть кто-то на проповеди слушает про уродов, якшающихся с бесами, и связывает это с милой девушкой в закрытом белом платье. Её обязанности во многом заключались в том, чтобы встречать паству на входе и с помощью силы подбадривать их через легкие прикосновения. "Лёгкий кофейный поцелуй в мозг", как любит она шутить.

В "Черном клирике" Инесса уже сидела на их месте у окна, больше никого из коллег пока не было, но была пара случайных посетителей, которые сидели у входа, изучая меню.

— Ну и рожа у тебя, Антон, просто мразь! — встретила Исидора подруга, сияя счастливой улыбкой.

— Расскажи своей хребтине об уродстве, Настя, — прозвучал не менее радостный ответ. Клирикам нельзя использовать мирские имена, но между собой те, кто мог назвать себя друзьями, часто нарушали этот запрет.

— Ну, сегодня ты еще кислее, чем обычно, давай заливай допинг, — она подвинула ему кружку тёмного пива тонкой бледной рукой, — и рассказывай, кто сегодня посмел обидеть величайшего благодетеля церкви епископа Софрония Иркутского. — На последних словах она, дурачась, сделала проповедующий голос, встала и приложила к сердцу обе руки, как это делают в церковном хоре.

— Да ничего нового, просто у меня, кажется, Петрович сорвался. Увидел лицо. — Ответил Исидор, отмечая, как один из посетителей бара вышел. Второй же не только остался, кажется, он стал прислушиваться к их разговору после выкрика Инессы о церкви. А в баре кроме них, как назло, никого. Даже музыки нет.

— Я тебе тысячу раз говорила — работай со спины, и вообще ищи нижних БДСМщиков. Даже если спалишься, всегда можно отмазаться, мол, ты настолько в экстазе.

— Ага, вот сама представь меня в латексном костюме доминатрикс с красной плёткой, — она засмеялась. — Нет уж, ты у нас красавица — тебе и легкий путь. Тем более, не путай масштабы подпитки, мне мало пару раз кого-нибудь плеткой ударить. А уж тем более, когда он сам этого хочет. Я не настроение людям силой поднимаю, я лечу их.

— Ну и ладно, — она, кажется, совсем не обиделась на то, как пренебрежительно относятся к её роли в общине. Да и разговор этот повторяется из раза в раз, когда он теряет донора. — Я в туалет! Следи, чтоб тебя не украли.

Как только она ушла, мужчина у входа встал и подошёл к их столику.

— Я знаю, кто ты! — прозвучал низкий прокуренный голос, который отлично подошёл бы огромному бандиту из фильма про нулевые. Но принадлежал голос тощему мужику лет тридцати с красным от алкоголя носом и слезящимися глазами.

— Это и не тайна. Я — врач, вот и курточка синяя, видите?

— Нет, ты — мразь. Я видел таких как ты, когда работал в охране у одного олигарха. Эти ваши мерзкие ожоги и надменные рожи, ненавижу вас. — Мужчина плюнул Исидору в пивную кружку. — Еще увидимся, мразь.

После чего он вышел вслед за своим товарищем. На вид если он и работал у олигарха, то несколько лет назад. Сейчас он настолько пропился, что его бы не взяли и маршрутку водить. Хотя какие-то деньги у него явно были, ведь Черный клирик не самый дешевый бар города.

Настя тихо подошла к столу:

— Снова поклонники?

— Да уж, ни дня не проходит, чтобы автограф не попросили. Давай еще по пиву, это, кажется, выдохлось.

Через пару часов, загрузив изрядно поднабравшую клирика-доминатрикс в такси, Исидор огляделся и пошёл от бара по направлению к дому. Не первый раз к нему подходили с явными угрозами, и уж точно не последний. Но всё равно он надеялся, что гопнику уже хватило угроз и плевка в кружку, чтобы довольному собой пойти дальше по своим делам. Однако, оглянувшись, он увидел две тени, быстро идущие по противоположной стороне улицы. Судя по всему, парочка из бара. Будут грабить богатого целителя. Может быть, даже побьют.

"Значит сегодня день, когда расплата будет чуть подольше, чем хотелось бы", — грустно подумал клирик. "Ладно, бежать некуда. Я ж не хочу им дом показать. Сопротивляться тоже нельзя — инквизиция много хуже этой парочки. Так что будем получать удовольствие. Эти выдохнутся за пару минут, им просто надо денег и выместить злость за то, что кто-то может купить себе не только пива". С этими мыслями он остановился, повернулся лицом к преследующей его парочке недобандитов. Они подошли поближе и, конечно же, это был тощий алкаш из бара и его широкий друг, который ушёл еще до их милой беседы. Исидор сразу протянул кошелек, где было несколько купюр по тысяче рублей.

— Нам не нужны твои деньги, — сразу сказал тощий. Судя по удивленному лицу справа, для толстяка это стало весьма неожиданной новостью. Но удивление всё же не остановило его от того, чтобы взять протянутый кошелёк.

— Всё ребята, больше у меня ничего нет, — Исидор медленно, не поворачиваясь к ним спиной, стал отступать.

— Нам. Не нужны. Деньги. — В три выдоха выплюнул тощий, явно накручивая сам себя. Толстый же стал тянуть его за руку, мол, ты чего, деньги у меня, пошли уже. — Отстань, Серёга, не дёргай меня! Ты не понимаешь! — Обвиняющий палец уставился клирику в грудь. — Он может исцелять людей, а делает это только для богачей. Он думает, что может решать, кому жить, а кому умереть. — Низкий голос стало надрывать истерикой.

Вот тут Исидор понял, что вляпался сильнее, чем подумал изначально. Это не просто ограбление купающегося в деньгах мрази. У придурка кто-то умер, а обвинить он решил клириков, которые исцелили по его мнение не того. Значит, точно будет бить от всей души, пока не выдохнется. Серёгу явно можно не бояться, он хотел только денег. А вот с доморощенным мстителем разойтись спокойно уже не выйдет. И будто в подтверждение мыслей тощий достал из кармана металлический цилиндр.

Резким движением раздвинув телескопическую дубинку, он облизнул пересохшие губы. Толстый, выпучив глаза, перестал его дёргать за другую руку и сделал шаг назад, неотрывно глядя на дубинку. Длинный замах, резкая вспышка боли в колене, и клирик уже лежит на асфальте, еще и ударившись головой в падении. Из носа начинает идти кровь. Но он не теряет сознание. Наоборот, будто пытаясь свести с ума несчастного Серёгу, упавший начал смеяться. Горе сообщник уже только и мог, что прижимать к груди бумажник, готовый хоть сейчас бежать как можно дальше отсюда.

— Хватит ржать, урод, — удары ногой по спине приводят только к новой вспышке смеха. Жертва ограбления продолжал хохотать, как будто услышал лучшую в мире шутку, брызжа изо рта и носа кровью.

— Сань, ну ты чего творишь, пойдём отсюда, пожалуйста. — Жалобный напуганный голос толстяка, и совсем неуместное детское "пожалуйста" вызывает уже настоящую истерику надрывного хохота. Сквозь собственный смех Исидор услышал, как сообщник убегает.

Теперь остался только мститель, деньги ему не нужны, разыгранное представление истеричного смеха его тоже не впечатлило. Жаль, этот трюк редко подводит. Значит надо показать ему, что он победил. Смех затихает. Удары ногами по телу прекращаются. Раздаются звуки шагов, кто-то роется в строительном мусоре на углу. В голове проносится мысль о том, что, похоже, его всерьёз намерены добить. Но встать и защищаться уже нет возможности. Пара рёбер сломана, с ногой вообще не понятно что. Открыв глаза, избитый и окровавленный, он увидел запыхавшегося отморозка с куском кирпича в руке. Два взгляда сосредоточены на одном обломке кирпича, который еще ни разу не получал столько внимания за раз.

— Ладно, живи, мразь, — обломок кирпича брошен в пострадавшую ногу. После чего раздались удаляющиеся шаги. Этот уже точно не вернётся.

Сломанные ребра, минимум два. Нога, вроде, не сломана, но колено распухло. Скальпированная рана от падения на затылке. Разбитый нос и сломанный зуб. Дар даёт возможность почти не чувствовать боль в моменте. Вот уж действительно повезло, что ногой не прилетело в ожог — эту боль он бы ощутил в полной мере. В целом, делов-то минут на пятнадцать в тишине, лежа на асфальте. Мелочи для опытной мрази, не первый раз избиваемой на улице добрыми людьми.

Каждый, кто узнает о закулисье, в котором можно в секунды исцелить любую болезнь, найдёт или денег, чтобы воспользоваться, или достойный повод мстить за то, что воспользоваться не получается. Именно поэтому даже доноры не знают, чем занимаются их мучители. Им почему-то намного легче думать, что их страдания приносят садистское удовольствия, а не исцеляют кого-то другого. Несправедливо, что их режут, а кому-то новое зрение или здоровенькое сердце.

Так Исидор размышлял, ковыляя до дома. Все раны и правда, почти уже затянулись, кроме колена. Может быть, повредили сустав, но и это пройдёт за полчаса максимум. Благо, что квартира на первом этаже. Зайдя в дом, первым делом клирик умылся и налил себе кофе. Казалось бы, вот он конец ужасного дня.

Но впереди было еще то, о чем не знают дражайшие прихожане. Иначе демонический образ мразей был бы испорчен. Его ждала расплата. И благодаря Сане и Серёге за этот день он набрал немало. Перебрав в памяти всё, происходившее за день, он допил кофе, перешел в комнату, выключил свет и сел на стул одиноко стоящий в центре зала.

Бес не заставил себя ждать. Слишком высокий даже для трёхметровых потолков бывшего деревянного барака, в котором обитал клирик. Он стоял на четвереньках, опираясь на излишне длинные руки. В полный рост он бы не вытянулся. Надо было провести искупление в фойе дома Ларисы Александровны, чудище хоть размяло бы спину.

Правило первое: не разговаривать с Бесом. Бес улыбнулся во всю ширину рта, показав два ряда зубов и приветственно кивнув. Здороваться в ответ нельзя.

Правило второе: не сопротивляться. Бес взял Антона за руку. Если бы можно было разговаривать, они бы звали друг друга мирскими именами, они познакомились много раньше, чем на его лице появилась отвратительная метка. Длинный коготь вонзился в предплечье и медленно вспахал кожу до самого запястья, разрывая плоть. Рогатая морда имела самое скучающее выражение лица, на которое только была способна. Ведь чуть ли не каждый раз на расплате он делал одно и то же. Но, как только достал коготь из плоти на руке, Бес улыбнулся Антону сладчайшей улыбкой. Сволочь поняла, что сегодня будет десерт. Встав сбоку, он одной лапой взялся за правое бедро, второй ухватился за щиколотку. После чего упёр угловатую ступню в колено клирика и резко дёрнул щиколотку на себя, ломая сустав. Затем дернул щиколотку вниз, вырывая голень из суставной сумки.

Правило третье: не терять сознание, иначе смерть. Если ты уже принял силу за увечье, неважно: ты его нанёс или тебе его нанесли, ты должен принять расплату. Боль от увечья полностью затмила разрез на руке. Кровь, идущая из вспоротой когтем вены, не останавливаясь, текла на пол. Все участники этого беззвучного спектакля знали, что умереть на расплате можно, лишь нарушив правила. Затем, слегка задумавшись, Бес вытащил широкий шершавый язык и прижал его к затылку клирика. Резким движением головы он выдернул клок волос вместе со скальпом, сплюнув кроваво-лохматую массу в угол кухни.

С довольным выражением морды, рассмотрев результат, зверюга чуть не затанцевала от радости, ведь и это был еще не конец. Принявшись кружить вокруг стула, он стал наносить короткие удары по ребрам, не забыв пару раз ударить и в лицо. Исидор был уже на грани того, чтобы зареветь от боли, раненным зверем. Не столько от того, что ему заново ломали ребра, а от того, что нога всё также была вырвана из суставной сумки. Каждый удар отдавался резким, дёргающим спазмом сухожилий, на которых висела голень. Внезапно, Бес остановился, кивнув на прощание, легонько пнул его по бессильно свисающей ступне и сразу исчез.

Наконец-то Исидор смог закричать. Он рухнул со стула, крича от боли, словно маленький ребёнок. Набирал полную грудь воздуха и выжимал из себя всё, до последнего хрипа. Вдоволь напугав жителей близлежащих домов, слава богу, в его бараке уже давно никто не живёт, клирик смог подняться на ноги. Нога была в порядке и совсем не болела.

"Неужели мне действительно ударом дубинки выбили колено из сустава? Бес может сделать небрежнее или больнее, но всегда точно передаёт суть увечья. Даже количество и места нанесения ударов он повторил в точности за тощим ублюдком. И ведь даже не забыл бросок кирпича, мразь такая". Зная, что по регламенту ближайший вызов будет не ранее, чем послезавтра, мужчина неловко проковылял до кровати и лёг.

Как это часто бывало после расплаты, сон всё никак не шёл к нему. В голове раз за разом проносились заученные много лет назад правила вместе с четвертым: "Если клирик переживёт расплату за убийство, он должен немедленно сдаться инквизиции". А перед глазами всё стоял образ широко улыбающегося Беса.

Продолжение следует

Мр*зь. Часть 1

Пение птиц и скромно заглядывающее в окно августовское солнце ознаменовали начало заслуженного выходного. Критически осмотрев брошенную на пол одежду, Исидор решил, что куртка явно заслужила выходной не меньше, чем он. Заляпанная кровью и грязью она улетела в ванну. Постирать можно и попозже. Давно надо заказать себе в ателье вторую такую же на смену. Остальная одежда вполне еще сгодится, чтобы походить в ней сегодня. Пара пятен на штанах — не самое худшее в его образе.

Машинально подволакивая абсолютно не болящую ногу, мужчина прошёл на кухню, налил себе кофе и начал соображать, что бы такого соорудить на завтрак. Одной силой сыт не будешь, даже мразям мила яичница с лучком и колбаской. В это время в дверь постучали. Скорее всего — это Настя. Вспомнила, что ему в баре вчера угрожали, и решила проведать, хотя могла бы и просто позвонить. Размышляя хватит ли у него продуктов для завтрака на двоих, он приветливо распахнул дверь, широкой улыбкой встретив кулак.

— Доброе утро, мразь, — вежливо поздоровался хозяин кулака, почти заботливо поднимая хозяина квартиры обратно на ноги, — кофеёк попиваешь? Ничего страшного, если мы присоединимся?

После этих слов вглубь квартиры прошли еще двое широкоплечих мужчин в черных рясах с натянутыми до бровей капюшонами. "Долбанные иезуиты, что они забыли в моём доме? Чем я насолил Духовенству?". Размышления прервались появлением еще одной фигуры. Высокая девушка в обтягивающих черных джинсах и белой блузке. Её густые светлые волосы были собраны в пучок на затылке. Она выглядела как офис-менеджер из конторки средней руки, если бы не черная тканевая полумаска, закрывающая нижнюю часть лица, и яростный взгляд исподлобья.

— Епископ Домника, какой приятный сюрприз! Вы могли предупредить меня, я бы прибрался.

— Заткнись, мразь. — Она даже не посмотрела на хозяина квартиры. Затем крикнула прошедшим внутрь. — Как только всё тут проверите, сразу наденьте на него ограничители, его высокопреосвященство не любит долго ждать.

— А что случилось? — Вопрос Исидора был прерван резким тычком пальца в перчатке прямо в ожог. Острая боль пронзила щеку, отдавшись резким ударом молота в затылок и намекая, что заткнуться и правда очень хорошая идея.

— Зак. Рой. Пасть. — Раздельно произнесла она, сопровождая каждый слог еще одним тычком в ожог. Бесу это точно не понравится. — Ограничители, — требовательно сказала она громиле, оставшемуся на пороге.

Явно побаиваясь женщину, иезуит достал из кармана наручники. Отличало от МВДшных эти наручники сплошное лезвие, идущее по кругу с внутренней стороны. Очередное изобретение любимой инквизиции — ограничитель. Или держишь руки вниз, или собираешь себе впечатления на грядущую расплату. В это время широкоплечая парочка вернулась к входной двери:

— У него там окровавленная куртка в ванной, больше ничего особенного, будем забирать?

Девушка отрицательно мотнула головой и вышла. Исидора толкнули в спину, приглашая проследовать за ней. "Хорошо хоть одеться успел, вряд ли они бы дали мне такую возможность", — подумал он.

Просторный кабинет архиепископа был по периметру заставлен шкафами, до потолка заполненными разнообразными дорогими подарками от прихожан. Посреди помещения стоял огромный резной стол из красного дуба, который наверняка стоил, как весь барак Исидора вместе с прилегающей территорией. Хозяин кабинета пока отсутствовал.

Напротив стола стоял мужчина в помятой одежде. У него за спиной, слегка правее, стояла девушка в черной полумаске. Хоть с клирика уже сняли ограничители, и кроме них никого в кабинете не было, он знал, что иезуиты находятся снаружи у дверей и только и ждут возможности намять бока какой-нибудь мрази.

Не заставив себя долго ждать, в кабинет зашёл высокий мужчина в рясе без капюшона и с густой бородой почти до середины груди. Он сел в кресло у гигантского стола, посмотрел на ожидающую его пару и набрал в грудь воздуха. Поняв, что сейчас будет происходить, Домника тихо выругалась, Исидор просто устало вздохнул. Бородач с торжественным лицом начал вещать нараспев:

Разумно ль смерти мне страшиться? Только раз
Я ей взгляну в лицо, когда придёт мой час.
И стоит ли жалеть, что я — кровавой слизи,
Костей и жил мешок — исчезну вдруг из глаз?

— Прекрасные рубаи, отец Кельсий, — поспешила похвалить архиепископа Домника, — несомненно, вашего сочинения?

Отец Кельсий довольный собой кивнул. У Исидора же в голове не укладывалось, как человек, знающий всё про всех в городе, может быть не в курсе, что все потешаются над его привычкой выдавать стихи Хайям Омара за свои собственные.

— Самое главное, как прекрасно они подходят к нашей ситуации! Не правда ли, клирик Исидор? Надеюсь, мои мальчики не разбудили вас?

Зная взрывной характер архиепископа, клирик лишь отрицательно покачал головой, не поднимая её.

— Вам, должно быть, интересно, почему я захотел вас видеть? — небольшая пауза. И резкий крик сочным басом — А мне вот интересно, куда вы дели остатки силы? Молчишь? Будешь делать вид, что ничего не знаешь? Что? Не ты это сделал?

Архиепископ кивнул своей подручной.

— Это тебе десерт к расплате, мразь! — Домника резко ударила клирика чуть выше живота, выбивая из него воздух. После чего резко ударила кулаком в ожог на щеке. — А это твоей животине!

Исидор упал на бок, на мгновение потеряв сознание от боли в ожоге. "Животина будет счастлива" — подумал он. "Не буду вставать сам. Вообще лучше ничего не делать, пока мне явно не прикажут".

— Вставай, урод, — нежный женский голос и приглашающий пинок по почкам ознаменовали, что можно уже и не лежать дальше.

Исидор встал и продолжил смотреть в пол. "Молчанием хотя бы можно вызнать, в чем меня обвиняют. Если начну оправдываться — мне точно конец". Сочный бас всё-таки не выдержал и заговорил снова:

— Ладно, молчанку играем, значит? Давай тогда официально. Клирик Исидор, вы обвиняетесь в убийстве донора и сокрытии набранной силы.

— Убийстве кого? — не выдержал задержанный.

— Вчера, — не обращая внимания на вопрос, продолжил отец Кельсий, — при посещении прихожанина, вы покинули её на полчаса. Дьяки доложили мне, что в этом же районе проживает ваш донор Буянов Андрей Петрович, которого вчера вечером обнаружили мертвым. Так же ваш, как вы их зовёте, "пациент" звонила вчера в приход и оставила на вас жалобу. После возвращения вы были с ней слишком грубы, заляпаны кровью, напугали её служанку. По мнению уважаемого епископа Домники, вы слишком увлеклись, забирая силу, не смогли вовремя остановиться и убили донора. Переизбыток энергии и осознание грядущих неприятностей сделали вас слишком нервным, чем можно объяснить поступившую жалобу.

— Как он умер? — тихо спросил Исидор.

На что уважаемый епископ, прошипела ему прямо в ухо:

— Ты же сам срезал ему кожу с рук, от локтя до самых пальцев. Стянул с него, как перчатки, вот он и истёк кровью. Ты же у нас любишь играть в доктора, таскаешь с собой скальпели и бинтики. Опять же курточка твоя любимая в крови вся была. Куда ты дел излишки силы? Давай, говори и я обещаю, что убью тебя быстро. Ну же!

— Это был не я, — не поднимая глаз, проговорил клирик, — я взял сколько требовалось, обработал рану и ушёл. Андрей был в порядке, когда я оставил его.

— Врёшь, — тягуче прошипела женщина и, перебирая пальцами от подбородка, потянулась рукой к ожогу.

Архиепископ ударил кулаком по столу:

— Хватит, устроили мне тут камеру инквизиции из кабинета. Мне плевать на твоего бомжа, меня волнует лишь то, куда ты потратил силу и как пережил расплату. Может сдать тебя инквизиции? Они найдут множество незабываемых мест для раскалённого железа, чтобы разговорить тебя.

Исидор молча смотрел в пол.

— Домника, дитя моё, как ты считаешь, он бы пережил расплату за убийство? — Домника отрицательно помотала головой и хищно улыбнулась. Архиепископ же задумчиво продолжил, — но с другой стороны, он мог пока и не проводить ритуал. Одна ночь без сна не такая уж и сложность. Ладно. — Продолжил он, обращаясь уже к Исидору. — Твоё счастье, что к нам пожаловала инквизиторская проверка. Мы не можем провести расплату в келье, не вызывая не нужных вопросов. Пока митрополит здесь, мы не можем даже отстранить тебя от работы. Сухая задница Данталиан ничего не должен знать о том, что кто-то убил нашего донора, а мы типа не при делах. Он же с меня не слезет! Пусть лучше эта сволочь продолжает с важной рожей ходить по залам и дегустировать вина. Твоя дорогая подружка, сестра Инесса, наконец-то приносит хоть какую-то пользу.

Исидор понял, что буря пронеслась мимо. Его мало того что не передадут инквизиции, но, и кажется, вообще намерены отпустить восвояси. Архиепископ погрузился в раздумия, его подчиненные застыли в вежливом ожидании.

— Ты, — палец, угрожающе направленный в клирика, — сегодня второй раз едешь к вчерашней заказчице, ублажи её по полной. Вылечи ей всё от прыщей на роже до зуда в заднице. Ни дай бог, она притащится сюда и начнёт рассказывать, как её не долечили и затем угрожали. И силу набери заранее, с меня достаточно твоего человеколюбия! Ты, — палец перенаправлен на епископа, — будешь сопровождать его, — Домника нахмурилась, ей явно не понравилась эта идея. — Ты же не уверена до конца, он убийца или нет? Вот и ходи с ним, следи, чтоб никому больше кожу с рук не снимал, а поисками виновного пока займутся дьяки. Твой же подозреваемый? Вот и паси его до конца. Если он, правда, сорвался на своём любимом бомже, то сорвётся и при следующем наборе силы. Мразь не сможет остановиться сразу после первого убийства. Всё, проваливайте. Хотя стоп! — Отец Кельсий широко улыбнулся — Есть у меня для вас подходящие строки:

Кто битым жизнью был, тот большего добьётся,
Пуд соли съевший выше ценит мёд.
Кто слёзы лил, тот искренней смеётся,
Кто умирал, тот знает, что живёт.

Новоиспеченные партнёры вымучено улыбнулись и чуть ли не бегом покинули кабинет, пока архиепископ самодовольно гладил бороду.

Исидор задумчиво курил у входа в церковь. "Жалко Петровича, кто вообще мог такое сделать? Надеюсь, с Клавой всё в порядке. Может быть, это какие-то внутренние разборки бездомных. Хотя нет, как-то жестковато. И ведь надо же, как совпало, если б не проверка, меня просто казнили бы на месте за слив силы. Инквизиторы очень удивились бы, узнав, что одним своим присутствием в здании спасли жизнь мрази. Очаровательно конечно, что преосвященство переживает не за жизнь донора, а за то, что я вылечил кого-то мимо его кассы".

— Ну что, куда поедем резать бомжей? — Хищно улыбнулась Домника, — дашь бинтики подержать?

— У меня доноры кончились. Два отказника за месяц, Петрович и так последний был. Есть вариант на примете, но он в другом конце города.

— Ты издеваешься? Я не собираю с тобой весь день торчать, пока мы ищем тебе кого-нибудь! Вали под мост и хватай кого угодно, мне вообще плевать. — Епископ показательно плюнула, подтверждая свои слова, оттянув маску наверх. Исидора передёрнуло от отвращения. Он слышал об этом, но до конца не верил. Вот уж кого точно наставник не пожалел. Интересно, что она натворила, чтобы получить своё клеймо прямо в губы.

— Чего пялишься? Давай быстрее вспоминай варианты. Или хочешь архиепископу рассказать, как у тебя все доноры расползлись?

— Сейчас позвоню Инессе, может она предложит варианты. — Клирик достал телефон. Женщина презрительно отвернулась. Просить у другого клирика донора, всё равно, что просить у коллеги провести ночь с женой.

Спустя несколько гудков на звонок ответили, и клирик, волнуясь, затараторил:

— Настя, привет! У меня тут неприятности небольшие, — пауза, — не, не переживай, просто нужна твоя помощь. У тебя есть доноры в центре? — Возмущенный треск в трубке ясно дал понять, что не только епископ не одобряет донорское свингерство. — Я знаю, я всё понимаю, у меня, правда, нет больше вариантов, очень выручишь! — Улыбка клирика показала, что на том конце трубки уже согласны ему помочь. — Только еще один момент, я буду не один, я приду с женщиной.

— Антон, ты совсем осатанел там? — Четко и громко донеслось из телефонной трубки. Домника фыркнула от смеха.

— Насть, ну действительно, мне никак иначе! Да так даже проще объяснить будет, скажешь, что мы пара начинающих. Мол, не знаем, что делать. И нам нужен сеанс с опытным нижним, типа консультация. — Домника довольно похрюкивает, еле сдерживая смех. Кажется, ей уже начинает нравиться сложившаяся ситуация. В трубке раздались короткие гудки.

— Знаешь, с вами мразями всё еще есть, о чем повеселится, — епископу явно стало интересно, что будет дальше. — Может мне стоит почаще ездить аудитором на полевые выезды?

Телефон Исидора просигналил о новой СМС. Сестра Инесса всё-таки дала адрес.

Новенькая БМВ епископа довезла их до места назначения меньше, чем за десять минут. Похоже, не осталось ни одного правила дорожного движения, которое они бы не нарушили, пока добирались. Даже припаркована машина была по диагонали на месте для инвалидов. В тишине поднявшись на четвертый этаж хрущёвки, Исидор попросил:

— Епископ, можно только я буду говорить? Думаю, Инесса очень переживает за этого донора.

— Я и не собиралась ничего делать, меня отправили только наблюдать. Вот я и буду только наблюдать. — Домника даже сделала два шага назад, как бы подтверждая свои слова

Мужчина со вздохом позвонил в дверь. Через несколько секунд раздались шаги, и дверь открылась. За порогом стоял низкий парень лет двадцати, но с уже явным пивным пузом. Он широко улыбался и, как будто, слегка приплясывал на месте, от чего его живот ходил вверх-вниз. Он приветственно поднял правую руку и шагнул назад, пропуская их. Его совсем не смутили ни маска Домники, ни ожог Исидора. Видимо, он уже видел Настин ожог на спине, чем, кстати, могли похвастаться далеко не все.

— Добро пожаловать, мои дорогие! Настя очень просила с вами встретиться. Говорит, вы хотите узнать больше о мире истинного наслаждения, — он настолько похабно подмигнул епископу, что та закашлялась. — Меня зовут Саша, ни в коем случае не Александр. Кто из вас будет действовать, мои хорошие, а кто наблюдать и получать удовольствие?

— Я, — клирик поднял руку. — Я буду действовать, меня зовут Антон. Моя спутница, — Антон слегка призадумался, придумывая имя, — Вероника, будет наблюдать, и кхм.. удовольствие, да.

— Очень, очень приятно, Антон! Разувайтесь быстрее и проходите. И вы, Вероника, не задерживайтесь в дверях. Нас сперва ждёт небольшая лекция, а потом уже перейдём к практике. Я прямо горю от нетерпения. Вижу, что вы не взяли с собой ничего. Но это не страшно, у Саши найдётся для вас чудесная плёточка. А может, мы даже дойдём и до сосочков с крокодильчиками. — В этот раз подмигивание, вызывающее кашель, досталось Антону.

Спустя самый стыдный час в жизни клирика, и, пожалуй, самый наполненный смехом в жизни епископа, они покинули обитель любвеобильного Саши. В целом, на прыщи и зуд в заднице набранного должно хватить. Но после сладостных стонов донора, клирик предпочёл бы потратить набранное на восстановление собственной психики.

Епископ позвонила отцу Кельсию и доложила, что донорство прошло в соответствии с принятыми правилами. Вести клирика до адреса исцеления она отказалась, сославшись на то, что не нанималась в водители. Также она заметила, что мразь, кажется, зазнался, чтобы о таком её просить. Она вообще-то епископ, а он чуть важнее пыли под ногами прихожан. После чего БМВ, довольно виляя задом, уехала, развернувшись через двойную сплошную.

"Что ж, пешком так пешком" — решил Исидор, середина августа располагала к прогулкам, а от встречи с Ларисой Александровной его разделяла лишь пара кварталов пути. Возвращаться в приход ему явно не стоит. Там разгуливает митрополит инквизиции, а их нежное отношение к клирикам не вызывает сомнений. Домой тоже как-то не хочется, события сегодняшнего утра развенчали ощущение безопасности родных стен.

"Что в нашем городе забыл митрополит Данталиан? Глава инквизиции приехал с простой проверкой? Когда он вообще последний раз лично ездил с проверками? Может это как-то связано с убийством Буянова? Но архиепископ сказал, что Данталиан просто ходит по залам в сопровождении Насти. Сестра Инесса, конечно, умеет развлекать гостей и отвлекать прихожан. Но запудрить голову главе инквизиции не её уровень, явно происходит что-то еще. Опять же нигде в церкви не было видно инквизиторов, не мог же целый митрополит приехать один".

Так, за размышлениями он дошёл до уже знакомой элитной новостройки. Встреча с вечно недовольной старухой тоже прошла весьма неплохо. Потратив все постыдно набранные силы на фирменные "кофейные поцелуи в мозг" за авторством Насти, он просто выслушал россказни Ларисы Александровны о былых деньках. Как она была популярна. Как сейчас неблагодарна молодежь. Как плоха стала медицина. Как Маринка совсем не хочет ничего делать по дому, пока три раза ей не повторишь.

Оказывается, она и правда была довольно популярной певицей сорок лет назад. Клирику даже пришлось, выражая удовольствие, послушать пластинку на стареньком виниловом проигрывателе. Под конец их встречи, она настолько преисполнилась, что даже извинилась за звонок в церковь.

Довольный Исидор стоял у подъезда. Можно нарушить собственные правила и даже выкурить вторую сигарету за день. В целом всё налаживалось. Подозрения с Исидора сняты. Донорство под присмотром инквизитора прошло хоть и невероятно стыдно, но без нарушений. Клиент, оставивший жалобу на него, теперь счастлив и обещается продолжить посещать проповеди и платить членские взносы. Надо бы связаться с Настей, встретиться с ней, поставить пиво за помощь. Стоило ему только подумать о подруге, как сразу пришла СМС.

"Я у Саши. Ты зачем это сделал?!"

Настя была совершенно не в том состоянии, чтобы по телефону можно было понять, что случилось. Единственное, что было ясно — с Сашей, с которым он расстался часа полтора назад, что-то произошло, что-то из-за чего Настя была напугана до смерти. Добившись от неё обещания ничего не предпринимать и дождаться его прихода, мужчина бегом устремился к хрущёвке своего БДСМ-наставника. Девушка сидела прямо на бордюре у подъезда, свесив голову вниз, и водила пальцем по асфальту. Медленно подойдя, и поняв, что его не замечают, Антон тихо позвал подругу:

— Настя, — ноль реакции, — Наааааасть, — лишь всхлип в ответ. Затем более громкое и грубое. — Сестра Инесса.

Девушка вздрогнула и подняла голову.

— Ты всё-таки пришёл... Зачем ты это сделал, Антон? Он же был совсем безобидный.

— Давай успокоимся, зайдём в дом, и ты мне всё объяснишь. Зачем нам сидеть на улице? Еще и на асфальте. Сейчас еще окружающие подумают, что ты наркоманка какая, а я тебя откачивать приехал. — Антон стал помогать девушке подняться на ноги.

Она осмотрела абсолютно пустой двор и наконец-то взглянула на мужчину. Поняв, что у него с собой нет ни кейса, ни столь любимой им куртки, она указала пальцем на футболку и спросила:

— А где твои?..

— Дома лежат, как-то не захватил сегодня, пойдём внутрь?

Настя отшатнулась от него, выдернув руку из его ладоней:

— Я туда не пойду... Я приехала подзарядиться, меня митрополит отпустил, зашла, а он там... — Она замолчала, внимательно посмотрела на клирика и задумчиво спросила. — Зачем тебе туда? Хочешь сказать, что это сделал не ты?

— Я даже не до конца понимаю, о чем ты, хотя и догадываюсь, в общих чертах. Ты же больше никому не звонила? Ни с кем не разговаривала?

Настя покачала головой:

— Только с тобой говорила. Ты если хочешь, то иди. Там дверь открыта. Не буду я никому звонить, подожду тебя тут. — Она села обратно на бордюр прямо перед подъездом, положив руки на асфальт перед собой.

Медленно и осторожно, как будто в подъезде на него мог напасть таинственный убийца Саши, брат Исидор поднялся на четвертый этаж. Дверь была слегка приоткрыта. Зайдя внутрь, клирик сразу ощутил тяжелый, густой запах крови. Сперва, заглянув на кухню, он отметил две чашки с остатками кофе.

В гостиной всё было так же, как когда они с Домникой уходили. Даже плед, измятый неловким ёрзаньем при прослушивании лекции, так никто и не поправил. Непроверенной осталась лишь спальня, где заодно была и БДСМ-студия жертвы.

Продолжение следует

Мр*зь. Часть 1

Мр*зь. Часть 2

Стоя у дверей в спальню-студию Саши, Исидор вспомнил гостеприимного хозяина. Вспомнил его неловкую лекцию про разнообразнейшие плётки, верёвки, зажимы и фиксаторы. Вспомнил, как краснел, проводя самый неловкий ритуал за всю свою жизнь. Даже как-то не верилось, что это происходило всего пару часов назад, за этой самой дверью, в квартире, сейчас наполненной густым запахом смерти. Ладно, лучше не затягивать, внизу у подъезда его ждёт перепуганная девушка.

Зайдя внутрь, Исидор понял, почему Настя была столь шокирована. Прямо напротив входа в комнату ожидал подвешенный на раме и абсолютно голый Саша. Его лицо ничего не выражало. В рот был вставлен кляп. Под жертвой растеклась огромная лужа крови. Живот был разрезан накрест по пупку и открыт настежь. До самых ступней свисали тугие кольца кишок, вытянутые, возможно, еще при жизни.

У ног позади рамы лежал использованный одноразовый шприц-инъектор. Клирик аккуратно прошёл за спину и увидел полосы от плётки по всей поверхности от плеч до ягодиц. Встречались как просто красноватые, так и те, от которых пластами сошла кожа. Видимо, началось всё как игра со спины. На шее осталась отметина от использования инъектора. Его воткнули, стоя перед жертвой, след укола был сбоку и чуть сзади. Наклонившись к похожему на фломастер кусочку пластика, Антон понял, что жертве вкололи норадреналин.

После того как Антон поднял шприц, на его месте не осталось чистого следа. Кажется, инъектор использовали после того, как разрезали живот — кровь уже успела натечь, когда пластик бросили на пол. Укол не дал жертве потерять сознание от шока, но увеличил кровопотерю. Хоть Саша в итоге и умер быстрее, но всё чувствовал, как минимум еще минуту после укола. Аккуратно положив шприц на место, Исидор решил осмотреть увечья спереди. После близкого изучения разрезов на животе, к картине добавилось то, что был использован скальпель или же очень острый тонкий нож.

— Отлично, кто-то ходит по донорам после моего контакта с ними. Режет их скальпелем. Раскидывает одноразовые инъекторы. Может, у меня еще украли куртку и повесили в коридоре? Каждая собака в церкви знает, что я хотел быть врачом, и потешаются над моим подходом и сделанными на заказ вещами. Кому вообще выгодно меня подставлять? — Ворчал себе под нос клирик, спускаясь к Насте.

Пока он отсутствовал, девушка так и не поменяла позу. Но сразу вскочила, обернувшись, когда услышала скрип подъездной двери.

— Ну как? — С надеждой спросила она. С надеждой на что? Трупы воскрешать он не умеет.

— Мёртв, — подтвердил очевидное опытный целитель, ощутив себя полным кретином. — Насть, правда, это был не я. Я бы не стал. Ты же знаешь меня.

Настя медленно кивнула, но по лицу было видно, что никого она сейчас не знает и никому не верит.

— И что теперь? — спросила она и шмыгнула носом.

— Звони в приход, сообщай, что кто-то убил твоего донора. Мне что-то подсказывает, что на звонок приедет епископ Домника.

— Это с ней ты приезжал? — догадалась девушка

— Да, поэтому смело говори, что я звонил тебе. Что просил встречи с донором, и ты дала адрес. Это она и так знает. Врать не стоит, только вызовешь не нужные подозрения. Она была со мной всё время, пока я был тут, и подтвердит, что убийца не я. Чего она знать не должна, это то, что я был здесь сейчас. Как они тут закончат, не звони и не пиши мне. Встретимся у дома твоих родителей. Я помню, поблизости была пекарня, в ней были столики. Я буду ждать тебя там столько, сколько потребуется. Ты всё поняла?

— Да... Антон, я теперь соучастница?

— Ты издеваешься? Соучастница чего? Звони давай в приход, не тяни!

Несчастная девушка достала свой новенький айфон в чехле с Хеллоу Китти и начала звонить в церковь.

Недовольные лица кассиров явно давали понять, что еще чуть-чуть и его пинками выгонят из пекарни. Даже пятая чашка кофе их уже не задобрит. Хотя в любом случае уже осталось пятнадцать минут до закрытия, и придётся уходить. Исидор не ожидал, что дьяки так долго продержат сестру Инессу на месте преступления. Придётся торчать у входа в пекарню.

Он улыбнулся злобным гримасам у кассы и уже собрался выходить, как в пекарню вихрем ворвалась Настя. Первым делом она двумя руками со всех своих сил толкнула его в грудь. Так маленькие дети толкают родителя, когда хотят показать, что они очень злы. Антон из вежливости покачнулся, сделав вид, что пятьдесят гневных килограмм, серьёзно пошатнули его почти центнер.

— Ты не виноват, да? — Она ткнула его пальцем в грудь. — Ты тут ни при чём? — Клирик стала зло передразнивать его. — Я маленький Антошка. Я просто шёл мимо. Это всё не я. Меня подставили.

Чувствовалось, что девушка абсолютно не умеет злиться, и из-за передразнивания глупым голосом всё скатилось в какой-то абсурд. Сбоку донеслись злорадные смешки. Видимо, со стороны это еще и выглядело, как супружеская размолвка на фоне измены. Маленький Антошка же просто стоял и ждал, пока нелепая буря утихнет. Всё-таки она же пришла, значит, верит ему или, хотя бы, хочет поверить.

— Сейчас ты пойдёшь со мной, родителей дома нет. Я запру тебя в комнате без света, и мы узнаем, ты это сделал или не ты! — Командным тоном сообщила сестра Инесса.

Брат Исидор с готовностью кивнул, потому что ему бояться было особо нечего. За этот день он почти не насобирал проблем. Кроме пары выпадов Домники в сторону Беса. Но, наверняка, всё обойдётся. Пара вышла из заведения и направилась в сторону ближайшего дома. Настя не собиралась с ним разговаривать, пока он расплатой не докажет свою невиновность. Антон же был и не против. Сейчас всё разрешится, и они потом с подругой весело посмеются с того, как она решила, что это он маньяк-убийца.

Зайдя в дом, она, не разуваясь, сразу прошла в дальнюю комнату и, не включая свет, выкатила в центр стул без спинки. После чего встала у входа в комнату и с вызовом посмотрела на клирика. Видимо ожидала, что он сейчас во всем сознается и начнёт умолять её не проводить ритуал. Сознаваться было не в чем, умолять тоже как-то не хотелось, так что Исидор прошёл в комнату, сел на стул и широко улыбнулся. Чуть помедлив, будто мысленно прощаясь, Настя закрыла дверь.

Бес явился сразу, как исчезла полоска света из соседней комнаты. Более чёрный, чем сама тьма, его силуэт можно было разобрать даже без малейшей капельки света. Светящиеся красным глаза и идеально белые зубы, прекрасно видимые в темноте, давали различить весь спектр эмоций личного мучителя.

Бес улыбнулся и кивнул, клирик его дежурно проигнорировал. "Ну что ж, как там у нас день начался?". Попытался вспомнить Исидор и получил кулаком в лицо. "Ах да, милые мальчики архиепископа и её святейшество епископ Домника. Прости, Бес — я этого не хотел".

На обсидианово-черной щеке вспыхнуло пламя. Будто кто-то чиркнул зажигалкой в темноте. Клирик готов был поклясться, что в раздавшемся медвежьем рёве была нотка обиды. Еще три вспышки сопровождались новыми потусторонними криками, но вместо обиды эти уже наполнялись яростью. Злобная морда, понимая, что больше ей, по крайней мере пока, ничего не грозит, расползлась в улыбке и мстительно протянула лапу к его руке. Исидор не сомневался, что об аккуратности и снисхождении при ближайших расплатах можно будет только мечтать. Он всё еще помнил, как после клейма его целую неделю прорезали чуть ли не до костей даже за лёгкие царапины на донорах.

Встав на четвереньки и вытянув голову, зверюга засунула в рот руку Исидора. Прокусив запястье до суставов, Бес провернул голову на триста шестьдесят градусов и выплюнул кисть. Из разрезанных вен полилась кровь, пальцами пошевелить не получалось, сухожилиям, значит, тоже конец. На очереди вторая рука. Повторив с ней в точности то же самое, что и с правой, зубастая морда довольно улыбнулась.

Она явно ожидала, чем бы еще отомстить за вспышки боли. Лёгкий шаг назад, резкий разворот корпуса справа налево проводил огромный узловатый кулак прямо в солнечное сплетение. Воздуха в лёгких не осталось. Вот же мстительная падла. Ну, ничего, сейчас будет тебе еще подарочек. С шипением набрав воздуха в легкие, клирик поднял голову и ждал, улыбаясь.

Яркая огненная вспышка залила светом всю комнату. По морде чудовища будто ударили факелом, рассыпав искры в стороны. Тварь упала на пол и дёргалась на спине, как перевёрнутый жук. Рёв полный боли и негодования сопровождал столь приятное глазам целителя зрелище. "Так, осталась пара ударов плетью, и сжатые соски. Ничего такого, что омрачило бы радость от дёргающегося в агонии демонюги".

Демонюга медленно встал, будто бы отдышался и уставился на злорадное лицо клирика. Больше не было кровожадных улыбок и прочих знаков ухаживания. Бес был определенно зол. Он просто зашёл за спину, растопырил пальцы с длиннющими когтями и несколько раз коротко, но очень сильно, ударил по спине, оставляя кровоточащие глубокие борозды, обнажившие плоть на спине до костей. После чего обошёл Исидора, ухватил его узловатыми пальцами за соски и сжал до треска футболки. Задыхаясь от боли, клирик ждал, пока Бес исчезнет.

Спустя несколько мгновений красные глаза потухли, а мрак в комнате стал менее густым. Все нанесённые раны исчезли, и лишь окровавленная футболка, порванная на спине и растянутая на груди, напоминала о ритуале. Не в силах вдохнуть полной грудью, Антон захрипел, согнувшись вперёд. И коротко, три раза, постучал пяткой в пол. Дверь тут же открылась, впуская свет.

— Ты живой? — беспокоясь, спросила Настя.

— Живой, живой, говорил же я тебе. — Простонали из тёмной комнаты в ответ.

Полчаса спустя, Настя на кухне рассказывала Антону о том, что происходило в доме у Саши.

— Как ты и сказал, первой примчала Домника. Мерзкая сука, она сразу потащила меня наверх и заставила несколько раз пересказать наш с тобой телефонный разговор. Хоть я и знаю, что она была с тобой, я не подала виду, как ты и просил. — Антон одобрительно кивнул. — Потом приехали эти придурки, дьяки, и каждый еще по разу выслушал от меня всё то же самое. Я, наверное, раз десять повторила за день. Достали меня совсем! До самого вечера мурыжили! Потом приехали архиепископ и митрополит, мне сказали выйти из квартиры. Но я осталась под дверью и всё-всё услышала. — Девушка подвинулась и быстрым шёпотом, будто инквизиторы могли их услышать, продолжила. — Антон, она сказала главе инквизиции, что это сделал ты. Что, как будто, ты до этого убил своего донора. Но ты вчера рассказывал же: Андрей Петрович просто отказался, я помню. — Она замолчала и вопросительно посмотрела на клирика.

— Буянов мёртв, — кивнул тот. — Я сам только сегодня утром узнал.

— Кошмар какой-то... — вздохнула Настя и продолжила. — Значит, она и говорит Данталиану, что, типа, теперь ты совсем слетел с катушек и не можешь остановиться. А еще, что прошлое убийство было скальпелем, и Сашу тоже скальпелем. А еще ему вкололи какой-то препарат, я не запомнила название. А ты, типа, носишь всякие морфии в своём кейсе. А еще там, на крови были следы от берцев. — Настя показала пальцем на его обувь в углу коридора.

— Ой, дурак, — Антон прервал Настю, звонко шлёпнув себя ладонью по лбу.

Девушка кивнула и продолжила:

— Да не переживай, они бы и без следов не особо сомневались, мне кажется. Домника сказала, что ты пошёл убивать всех доноров, на которых сможешь выйти, пока не прошёл расплату. Митрополит был в ярости. Он так кричал! Даже отстранил архиепископа на время расследования. Сказал, что отец Кельсий не мог не знать о твоих действиях, а значит, ты убивал с его одобрения. А, если уж он и не знал, значит, тем более не заслуживает своего положения. Таким образом, пока что в управлении нашей церкви встал глава инквизиции. Можешь себе представить?

Антон прекрасно смог представить. Так же, он смог представить, сколько клириков с их прихода сейчас пройдёт через пыточную. Инквизиция давно уже недолго думает о том, из кого выбивать информацию. Все кто попадал в их темные комнаты и оказывался невиновен, просто потом отражались в отчётах как профилактические беседы.

Митрополита Данталиана прославило то, что при нём инквизиция стала работать исключительно на результат, совершенно не переживая за репутацию. Даже Кельсий, скорее всего, уже испытывает на себе их методы дознания в одной из мрачных подвальных келий.

— Мне нужно ехать в церковь, я отпросилась на пару часов — принять душ и переодеться. Антош, сиди здесь и не выходи из квартиры. Я не удивлюсь, если инквизиторы будут следить и за домом моих родителей тоже. Папа и мама будут через неделю, надеюсь, за это время инквизиция выйдет на настоящего убийцу. У меня есть еще один ключ, никому не открывай! — Интонацией Настя стала похожа на маму, оставляющую недалёкого и пакостного сынишку дома одного. Видимо тоже уловив эту нотку, Настя продолжила, — газ не включай, телевизор допоздна не смотри, перед сном выпей молока с мёдом.

Друзья рассмеялись и обнялись на прощание.

— Береги себя, — прошептал Антон, — какая-то дичь происходит. Если вдруг что, если мне придётся сбежать отсюда — встретимся в школе.

— Ладно-ладно в школе, так в школе. Ой, да нормально всё будет, - Настя ободряюще хлопнула его по плечу, - я не маленькая. Да и с Данталианом я сдружилась, пока винные погреба ему показывала, — сестра Инесса подмигнула и вышла из квартиры, оставив брата Исидора в одиночестве, смотреть телевизор и не включать газ.

Проспав весь вечер и съев остатки черствого хлеба с потемневшей варёной колбасой, Исидор смотрел по телевизору какой-то старый фильм ужасов про хижину в лесу. Была уже глубокая ночь, когда он услышал вставленный в замочную скважину тяжелый ключ. В старенькой квартире всё еще стояли советские железные двери. Длинный ключ нужно было вставлять не до конца, чтобы открыть дверь, иначе он застревал и не проворачивался. Инесса прекрасно это знала, всё-таки это квартира в которой она выросла.

А вот тот, кто возился с ключом снаружи, несомненно, связался с этим замком впервые. Исидор выключил телевизор, схватил берцы из коридора и тихо прошёл в спальню. Не имея совершенно никаких идей, где можно спрятаться, он залез в шкаф у окна, в котором висела зимняя одежда. К моменту, когда он поудобнее устроился между мохнатой шубой и старым пуховиком, неизвестный закончил сражение с советским замком и проник внутрь. Судя по шагам, их оказалось двое. Щелкнул выключатель.

— Ты идиот? — Злобный шепот сопроводил щелчок.

— Да разницы-то уже, — ответили ничуть не приглушенным, спокойным голосом. — Ты столько гремел этим замком, что кто угодно бы уже проснулся и встречал нас в коридоре. Не удивлюсь, если какая-нибудь бабка-подглядка уже вызвала полицию и прилипла к глазку. Давай проверяй комнаты, я на кухню схожу.

По всей квартире защелкали выключатели, после чего открылась и пару секунд спустя разочарованно хлопнула дверца холодильника. Исидор от страха дышал чуть ли не через раз. "Инквизиторы! Это точно они! Откуда у них ключи Насти? Она его не сдала, они явно не уверены, что он может оказаться тут. Но зачем она отдала им ключи?"

— В комнатах ничего. — Шепот переместился на кухню.

— В холодильнике тоже, — прозвучал грустный ответ. — Ладно, я звоню старшому, мол, мы на месте, тут никого, остаёмся в засаде. Ты давай метнись до магазина, я тут круглосуточный на углу видел. Жрать вообще нечего, а нам тут теперь торчать, пока весь этот замес не утихнет. Опухнем же с голоду.

— А чего я-то?

— Ну, тогда ты звони, раз не пойдёшь! Не хочешь, да? Ну, вот и вали, захвати еще пару пива, пожалуй. Не верю я, что придёт хоть кто-то. Этот беглец же не совсем кретин, чтобы у подруги прятаться. А так хоть повеселей будет.

Шаги направились в сторону коридора, после чего скрипнула входная дверь. Действовать надо быстро. Голос на кухне докладывал, что всё тут чисто, аж сверкает, как яйца у кота. Исидор же лихорадочно думал: "Мимо двоих не проскользнуть. Можно конечно, подождать, пока они уснут, но наверняка они будут спать по очереди. Хоть они и звучали, как парочка идиотов, всё равно это люди Данталиана. В инквизиторы кого попало не берут, не стоит и надеяться, что они упьются до соплей и повалятся спать. Сидеть в шкафу пока не найдут настоящего убийцу, тоже не вариант. Несколько часов — куда ни шло, но не дней же. Я ведь не железный. Попить, поесть, в тот же туалет сходить. А если усну и захраплю, то совсем тупо выйдет. Нет, надо идти. Сейчас! Пока он на кухне. Ну же! Двигай!". Мозг бессмысленно отдавал команды окоченевшему от ужаса телу, никакого движения не предвиделось и в помине.

Тогда Исидор, выстроил план действий, как когда обрабатывал раны доноров, и начал следовать по нему. "Не думать о том, что мы спасаемся от инквизиции. Мы просто выходим из шкафа на улицу, но на цыпочках. Сперва, не суетимся и делаем медленный вдох и выдох". Тело послушно вдохнуло и выдохнуло. "Берем ботиночки, аккуратненько и тихо открываем дверцу". Аккуратненько и совсем не тихо дверца предательски скрипнула.

Клирик замер. С кухни доносились звуки какого-то видео, включенного с телефона. Никакого интереса к скрипящим дверям шкафов. "Господи, храни интернет-зависимость! Теперь медленно, на цыпочках, аккуратно распределяя вес, чтобы пол не скрипел, проходим комнату". Старые деревянные половицы прониклись важностью момента и стараниями клирика, действительно ни разу не скрипнув. "Осталось пройти коридор, он смотрит в телефон, просто проходи и всё, ты свободен. В подъезде обуваемся и валим подальше".

Между входной дверью и комнатой, в которой находился беглец, был проход, отлично просматриваемый с обоих кухонных стульев. Клирик аккуратно просунул голову в дверной проём, чтобы посмотреть, что происходит на кухне и встретился взглядом с мужчиной в белой рясе.

— Ты кто еще, нахрен, такой? — Белая ряса сразу схватил что-то со стола и кинулся на Исидора.

Клирик бросил берцы на пол, схватил первый попавшийся флакон с полки в коридоре и швырнул в голову инквизитору. Резко наклонившись вправо, он увернулся от брошенного предмета и, выпрямляясь, выстрелил ногой в бедро клирику. Исидора слегка развернуло, и он упал на одно колено. Инквизитор сразу схватил его левой рукой за горло и впечатал спиной в стену.

— Попался, кабанчик. Тебя-то мы и ищем. Из какой дыры ты вылез? — В правой руке инквизитора тихо щелкнул предмет, схваченный со стола. — Знаешь, что это? По глазам вижу, что знаешь. Вы, мрази, все одинаковые. Боитесь огня, как звери. Мы с тобой будем стоять и не шевелиться, пока не придёт мой друг. Иначе ты поближе познакомишься с Хрюшей.

Химически разогреваемый штык Агафодора. ХРША — изобретение середины прошлого века. Или же — Хрюша, как любят ласково называть его инквизиторы. Кусок острого металла, нагревающийся до огромных температур за два щелчка и еще пару секунд. Первый щелчок предохранителя уже прозвучал. Если прозвучит второй щелчок, штык точно окажется в теле Исидора.

Аккумулятор рассчитан на один, максимум два удара ножом. Раньше, из-за большой ёмкости, аккумуляторы успевали перегреться и взрывались в руках. Хитрая конструкция теплоотвода и меньший заряд сделали оружие безопаснее для использования. Но не для мразей. У них почти сразу заживает что угодно, кроме ожогов.

Когда инквизиция поняла, что порез раскалённым металлом не затягивается, тысячелетняя закулисная бойня почти сразу завершилась. Мразей больше не нужно было нарубать в фарш, и растаскивать на несколько километров. Сперва, их догадались просто сжигать. А потом обнаружили, что хватит одного удара мечом, нагретым факелом. Или же выстрела горящей стрелой в сердце или голову. Простой и надежный способ убить мразь, придуманный сотни лет назад и актуальный по сей день. С тех пор мразей поработили и стали использовать во благо церкви. К нашему времени изменился лишь способ нагревать металл — факелы больше не нужны, лишь два щелчка и еще пара секунд.

В тихом коридоре, освещенном лишь тусклой лампочкой под потолком, трое ждали подходящего момента. Инквизитор ждал отошедшего в магазин коллегу. Клирик, прижатый за горло к стене, ждал возможности улизнуть. Хрюша, снятая с предохранителя, ждала второго щелчка в правой руке инквизитора.

Воспользовавшись заминкой, Исидор готовился к решающей схватке. "Через несколько минут придёт второй инквизитор, тогда точно конец. Меня не убили сразу, я зачем-то им нужен. Видимо будут делать козлом отпущения. Но если буду дёргаться, обвинить можно будет и мой труп. Никто особо не расстроится от того, что казнь состоялась до приговора. Инквизиторское правосудие не ждёт. Времени всё меньше. Последний шанс".

Не придумав ничего лучше, Исидор засмеялся. Захохотал изо всех сил, как в подворотне, когда прогонял толстяка Серёгу. Инквизитор на долю секунды опешил и ослабил хватку. Клирик резко согнул ногу в колене. Хрюша щелкнула второй раз. Колено достигло промежности, скрытой под белой рясой. Резкий выдох инквизитора. Ослабшая правая рука направляет штык в горло клирика. Клинок быстро краснеет. Левой рукой Исидор сильно толкает инквизитора под правый локоть, рука проходит выше головы. Инквизитор от боли в промежности делает шаг назад и слегка скручивается в корпусе. Выхваченный из ослабшей руки, всё еще раскалённый клинок вонзается в его глазницу.

"Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Бежать!". Исидор бежит по лестнице вниз, молясь, чтобы второй инквизитор всё еще был в магазине. Выбежав из подъезда, он оглядывается по сторонам. Двор пуст во всех направлениях, вдали светится вывеска круглосуточного минимаркета. Обрадованный клирик забегает за дом и останавливается перевести дух. "Я. Убил. Инквизитора. Вот теперь мне точно жопа. Даже если они меня не поймают, в любом случае впереди расплата. Сколько я смогу не спать? Двое суток? Трое? Может вернуться, дождаться у подъезда второго инквизитора и самому воткнуть себе Хрюшу в глаз? Чего тянуть-то?"

Отдышавшись, Исидор пошёл подальше от дома родителей Насти. Только сейчас он понял, что его переполняет энергия. Хотелось бежать, не останавливаясь несколько часов. Или переплыть горную реку. Завыть на луну во весь голос. Его переполняла сила. И с этим срочно надо что-то делать. В целом, избыток силы со временем выветривался сам собой. Но за убийство его наполнило так сильно, что ему казалось, он светится в темноте. "И ведь это инквизитор умер моментально, клинок же сразу попал в мозг! Куда вообще можно деть силу, набранную за убийства Саши и Андрея?" — подумал Исидор. Под босыми ногами хрустела щебёнка, что навело его на неприятную, но всё же мысль.

Есть еще один способ убийства мрази, кроме огня и растаскивания рубленого фарша на несколько вёрст. Это самоубийство. Если он нанесёт увечья сам себе, силы не будет, как и расплаты. Жалко конечно столько сливать впустую. Ему казалось, что сейчас он мог чуть ли не онкологию вылечить в пару секунд. Но вместе с тем он ощущал себя пятилеткой, выпившим пару литров колы. Такая пресыщенность силой, была совершенно некстати. Надо срочно сливать до разумных пределов.

Пошарившись по округе, клирик нашёл крупный осколок стекла. Второй неприятный момент — это то, что боль он ощутит сразу. Будучи мразью, вообще забываешь о повседневной боли от случайных порезов и прочей ерунды. Только очень сильная боль ощущается сразу, хоть и притупленная. Есть только ожоги и расплата. Но в тёмной комнате на стуле, когда готов к боли, к этому относишься уже совсем иначе. Удобно устроившись на лавочке, Антон стянул носок с правой ноги и положил ступню на колено. Он взвесил в левой руке прямоугольный осколок и приставил его к ступне, ощутив холод стекла.

Быстрым движением он воткнул край осколка в подушечку между большим и указательным пальцем, слегка зашипев от боли. Чуть привыкнув к ощущениям, он, не вынимая кончик из импровизированного упора, направил осколок так, чтобы кромка стекла проходила параллельно ступне. Легким движением прорезав ступню по всей длине, он аккуратно опустил ногу и поставил край стекла на асфальт. Получилось, что его правая нога, чуть надрезанная, стояла на вертикально стоящем осколке.

Зажмурившись, Исидор резким движением встал на правую ногу, переместив вес тела на носок, сразу потерял равновесие и упал. Годы тренировок с бесом помогли ему не заорать от боли и не разбудить всю округу. Осколок, само собой, не смог прорезать ступню насквозь. Но всё равно отделил большой палец от указательного раза в три глубже изначального. Рваные края раны, попавшая грязь, крошка от не шлифованной кромки стекла, всё это давало надежду, что сил на исцеление уйдёт достаточно.

Не поднимаясь, Исидор с шипением вытащил осколок и принялся за заживление скопившейся силой. "Лишь бы не пришлось повторять, второй раз я уже не решусь на такую дичь".

Клирик исцелил несчастную ногу, которая уже второй раз отдувается за все его грехи, менее чем за двое суток. Почувствовав, что он больше не переполнен энергией, Исидор облегченно вздохнул и решил, что с остальной набранной силой он вполне справится. Чуть поразмыслив, клирик решил позвонить Насте и узнать в порядке ли она. Надо понять, что вообще происходит сейчас в приходе, и как у инквизиторов оказался ключ от дома её родителей. Решив, что откладывать звонок смысла нет, он набрал номер подруги. На маскировку ему уже было наплевать. Второй инквизитор точно успел поднять тревогу. Необходимо получить хоть какие-то ответы, перед тем как его поймают. Несколько длинных гудков. Сброс.

— Надеюсь, с ней всё в порядке, — прошептал Исидор в безмолвную ночь.

Продолжение следует

Мр*зь. Часть 1
Мр*зь. Часть 2
Мр*зь. Часть 3

Они договорились, если всё пойдёт не так, встретиться в школе. Значит надо выдвигаться туда и ждать столько, сколько сможет. Исидор продолжал звонить и слушать длинные гудки. "Может она потеряла телефон. Может случайно оставила его в приходе". Жалкие попытки уцепиться за любую надежду, что с Настей всё в порядке. Пока он будет добираться до места, нужно разобраться с еще одним моментом. На улице ночь, и сейчас от полной темноты его отделяет лишь уличное освещение. Да и в принципе, долго он не задерживается на одном месте. А вот тьма заброшки — прекрасное место, чтобы явился Бес. Когда они договаривались, ему не грозила расплата за убийство!

У него, конечно, есть фонарик на телефоне, но, насколько хватит заряда? И разряжать телефон нельзя, вдруг Настя позвонит! Тут на глаза Исидору попался газетный ларёк, закрытый на ночь железной шторкой. Клирик подошёл ближе и оценивающе оглядел ставни. Раньше такие киоски на ночь закрывали тяжелыми железными дверьми, запираемыми навесным замком. Здесь же были лёгкие механические рольставни на пружинном замке, выдвигающем задвижки внизу конструкции. Само собой не было речи о том, чтобы отжать такой замок какой-нибудь железкой. Выдвигающиеся в упоры пластины сделаны из куда более плотного металла, чем сама шторка.

Но ничто не мешает Исидору взять камень потяжелее и пробить жалюзи над замком. Хозяин ларька не стал заморачиваться, и заказывать систему с антивандальными пластинами. Кому вообще взбредет в голову грабить газетный киоск, еще и стоящий на ярко освещенной улице. А вот и подходящий кирпич нашёлся. Лежал прямо под дверью, видимо её подпирали в жару. Выходит, что экономия на кондиционере и рольставнях владельца и подвела.

Осталось найти хороший рычаг. Обойдя готовящееся место преступления, Исидор увидел сваленный горкой, распиленный тополь, горячо поблагодарил коммунальные службы и взял подходящую палку. Всё еще подпитываемый остатками силы он со всего размаху ударил кирпичом над запорным механизмом. Грохот, сопровождающий удар, не мог не перебудить всю округу. Исидор и так за каждым шорохом ожидал появления новых людей в белых рясах, следовало поспешить. Помимо шума, результатом его удара стала внушительного размера вдавленная прореха между двух металлических ламелей. Взломщик оценивающе смотрит на образовавшуюся щель. "Нижняя пластина сильно погнулась, но верхняя почти не пострадала. Если теперь их аккуратно расцепить, то я смогу поднять наверх всю штору. Вставляем в отверстие ветку и аккуратно отсоединяем нижнюю ламель по всей длине". За успешно поднятыми ставнями, закономерно, обнаруживается стекло. Новое неудобство — теперь придётся всё время держать конструкцию левой рукой над головой, фиксаторы-то остались в нижней части рольставен.

Во второй раз кирпич врезается уже в стекло и, не встретив особого сопротивления, летит дальше. Рука, продолжающая его удерживать, врывается в помещение вслед за ним и напарывается на оставшийся, вертикально торчащий осколок. После того как разбивается витрина, наконец, срабатывает сигнализация.

Клирик даже внимания не обращает на разрезанное от запястья до локтя предплечье. Удерживая левой рукой отжатую вверх ставню над головой, правой он шарит среди свалившейся с витрины мелочевки, заливая всё кровью. Фонарик в упаковке отправляется в карман, отлично! Теперь, нужны еще батарейки. Он их видит, но дотянуться не удаётся. Сигнализация орёт прямо в ухо, заставляя поторапливаться.

Клирик встаёт ногами на узкий край быстрозаливного фундамента, торчащий внизу газетного ларька. Опирает левую руку с нижним краем поднятых ставней вверх витрины. Тянется свободной рукой внутрь окна. Всё еще торчащий осколок стекла режет его подмышку. Наконец-то он схватил пачку батареек. Кровь с разреза под плечом успела намочить его ступни в носках. Ноги сорвались с упора. Левая рука, нелепо взмахнув, отпустила ставни, прижатые к верху киоска. Ставни с грохотом развернулись, ударив в плечо, как гильотина. Осколок стекла от удара пробил подмышечные сухожилия. Вывернутая из плеча и прорезанная в подмышке до костей рука осталась зажатой между развернувшейся обратно рольставней и остатками стекла. В узкую щель вытащить её не получалось, поднять ставни обратно возможности нет, они погнулись при падении, и механизм заклинило. Исидор изо всех сил стал вырываться из образовавшегося капкана под треск разрываемых связок.

В кабинете прямо напротив входа на первом этаже школы, заброшенной много лет назад, сидел однорукий мужчина. В помещении давно уже не было мебели, лишь бочка с прогоревшими насквозь стенками и пара плесневелых матрасов. Чуть позади мужчины лежал фонарик и светил ему в спину. Розовый зайчик, нарисованный на брошенной в угол упаковке, радостно сообщал, что батареек, идущих в комплекте, хватит на десять часов непрерывной работы. Мужчина, сняв футболку, мрачно посмотрел на хорошо зажившую культю с удивительно неровными краями. Еще несколько длинных гудков в тишине окончились негромкой руганью.

В эту самую школу, почти уже десять лет назад Исидор пришёл в поисках новых доноров. Его тогда только-только обратили и уже начали давать мелкие заказы на исцеление. За окном стоял ранний ноябрь, и в кабинетах было множество постояльцев. Одетый в куртку медицинского работника он ходил между помещений населённых бездомными, интересуясь нужна ли кому подработка. Почти все сразу отказывались, узнавая, что ему требуется, и шепотом высказывали ему вслед своё мнение о мерзких извращенцах с уродливыми ожогами. Но с двумя отчаявшимися людьми он всё-таки смог договориться о повторной встрече и уже собирался уходить. На выходе к нему подошёл мужчина и шёпотом сказал:

— Приди, пожалуйста, в дальний кабинет, на втором этаже. Нам нужна твоя помощь.

Клирик молча кивнул и прошёл за бездомным. В центре кабинета горела бочка, рядом с ней на деревянном ящике сидела женщина в потрепанной одежде.

— Это вам нужна помощь? — Спросил у неё Исидор.

Она покачала головой и показала пальцем в угол. То, что Исидор сперва принял за ворох одежды, оказалось маленькой девочкой, вжавшейся в стену.

— Мы когда пришли вчера вечером, она уже сидела тут, у бочки. Второй день пошёл. Она отказалась от еды. Никуда не уходила днём. Я готова поклясться, что она не спала всю прошлую ночь. Девочка, точно, не из наших. Никто её не знает. Одежда хоть и грязная, но почти целая и по размеру. Зубы хорошие. У неё блузка вся в крови, посмотрите, пожалуйста.

— Понял, сейчас посмотрю, — Исидор кивнул и стал медленно, стараясь не напугать, подходить к девочке.

Легко можно было поверить, что она не спит уже несколько дней. Ребёнку не было абсолютно никакого дела, что к ней кто-то приближается. Она безучастно смотрела на огонь из своего угла, пока клирик не подошёл и не сел перед ней на корточки.

— Привет, это твоя кровь? — Спросил он, показав на порванный рукав окровавленной блузки.

Девочка кивнула. Он взял её за холодную кисть и стал аккуратно закатывать ткань. Никаких ран видно не было. Он включил фонарик на телефоне и осмотрел руку внимательнее:

— Можешь рассказать, что случилось?

— Я порезала руку о штырь, когда залезала в окно. — Её голос был удивительно спокойным и очень тихим. Она, словно, уже знала, что он ей не поверит, но всё равно продолжила. — На мне всё быстро заживает.

Исидор начал догадываться, что с ней происходит, ведь и сам проходил через это. Он повернулся к бездомным, греющимся у бочки, и попросил их погулять где-нибудь несколько минут. Как только они с ворчанием удалились, он достал из кейса скальпель и, показывая девочке, прорезал себе подушечку большого пальца. Она почти сразу затянулась. После чего спросил, глядя ей в глаза:

— Так?

— Да, так. — Сквозь тяжелую усталость, всё равно смогло пробиться легкое удивление.

— Сколько ты уже не спишь?

— Третий день...

— Потому что Он придёт, да?

— Да... — Девочка всхлипнула. — Мама мне не верит. Не верит, что Он придёт! Требовала выключать свет и ложиться! Я пыталась ей всё рассказать!

Из ребёнка вырвались давно сдерживаемые слезы обиды. Мужчина неловко положил ей руку на плечо и пробормотал:

— Ой, да не плачь, нормально всё будет. Ты ж уже не маленькая. Сейчас я тебя всему научу. Что ты сделала, чего ты так боишься?

— Я ударила Ленку карандашом в глаз. — Новый поток слёз полный ужаса и раскаяния.

Исидор хмыкнул от удивления, но сразу взял себя в руки. Будем пока считать, что Ленка того заслужила.

— Слушай, я тебе помогу, но ты должна мне довериться. Хорошо? — Девочка перестала плакать, кивнула и посмотрела на него с надеждой. Клирик продолжил: — Он такой сильный только потому, что на своей территории. Нам надо вытащить его сюда, тут мы сильнее! Ясно? — Смелый кивок. — Вот и хорошо, сейчас я научу тебя ритуалу и паре правил. Мы быстренько со всем справимся и пойдём спать. А потом я отведу тебя в одно место, там и Ленке помогут, и поговорят с твоей мамой, хорошо?

Маленький будущий клирик заулыбалась и поднялась с пола, готовая действовать. Она протянула тоненькую белую ручку и с важным видом сообщила:

— Меня Настя зовут, а вас?

— Меня Антон, — улыбнулся ей Исидор.

За всю ночь сестра Инесса так и не взяла трубку. Так и не появилась в школе. Исидор не мог больше сидеть без дела. Из всех работающих сейчас мразей он мог положиться только на Януса. И то, не потому что они были хоть сколько-нибудь друзьями, а потому что Янус неровно дышал к Инессе. Несмотря на ранний час, в трубке раздалось вполне себе бодрое:

— Да, кто это?

— Янус, привет, это я — Исидор.

— Ты с ума сошёл мне звонить? Тебя весь город ищет! Что тебе вообще от меня надо?

— Стой! Не клади трубку. — Короткие гудки не раздались, и Исидор торопливо продолжил: — Мне кажется Настя… кхм… Инесса в опасности из-за меня, мне нужна твоя помощь. Мне необходимо знать, что происходит в приходе, иначе я не смогу ей помочь. Мы можем встретиться? Я тебе всё объясню. Мне не к кому больше обратиться. Помоги мне, пожалуйста, ради Насти!

Через несколько секунд яростно сопящей тишины прозвучал ответ:

— Бар на Ленина, у памятника, он там один круглосуточный. Буду через двадцать минут, не опаздывай.

— Спасибо тебе, Янус, я тут поблизости, я успею. Встретимся снаружи, у меня слегка неподходящий вид!

Примерно в пять часов утра худой невысокий мужчина с густой рыжей бородой ждал на лавке напротив круглосуточного бара. В помещении шестеро людей в белых рясах ждали условленного сигнала. Бородач абсолютно не понимал, зачем такие сложности, но инквизиторы считали, что преступник может заметить их еще на подходе и скрыться. Его роль заключалась в том, чтобы или всё-таки заманить убийцу в бар, или подать сигнал и всеми силами стараться задержать мразь. Просто безумие! Добродушный Исидор, который в своё время даже не хотел проходить посвящение, оказался убийцей, еще и в сговоре с архиепископом! Кажется, инквизиторы действительно боятся, что он станет настоящей мразью, как сотни лет назад. Кофе в стаканчике остыл, но августовская ночь была не холодна, можно попытаться расслабиться и представить, что он не наживка для маньяка, а просто гуляет и попивает прохладный кофеёк у памятника.

Янус услышал крадущиеся шаги сзади, но как только он развернулся, его мощно ударили кирпичом в лицо. Пока клирик-приманка приходил в себя, его уже, тихо матерясь, затащили за живую изгородь. Жертва чувствовал, как начали заживать разбитые ударом губы и сломанный нос, и считал языком, сколько передних зубов у него теперь не хватает. С надеждой он повернул голову и посмотрел под кустистыми ветками на двери бара, но никто не выбегал ему на помощь. Он даже не был уверен, есть ли у инквизиторов прямая видимость с окон до скамейки, где он сидел несколько секунд назад. Только он набрал воздуха в грудь, чтобы закричать, его рот зажала окровавленная ладонь.

— Я бы на твоем месте не кричал, у меня выдалась дерьмовая ночка. Ты же не хочешь меня расстроить? — Исидор выразительно посмотрел в глаза коллеге. Коллега энергично замотал головой, показывая искреннее желание не расстраивать его. — Ну и кого ты хотел позвать? Бармена? Полицию? Бетмена? Лучше подумай хорошо перед тем, как соврать мне. Сколько внутри инквизиторов?

Мразь медленно опустил ладонь. Янус, с ужасом косясь на торчащую из разрыва футболки культю, жутко шепелявя, прошептал:

— Фэстеро, их там фэстеро. Фто тебе надо от меня?

— Вообще я надеялся, что ты мне поможешь, но веры теперь к тебе стало поменьше, сам понимаешь.

— Они фафтавили меня, я был в камере инквифиции, когда ты пофвонил, думаефь у меня был выбор? — Клирик мелко дрожал от ужаса. Мразь подобрал с земли камень поувесистее и со всей силы ударил в землю прямо около колена лежащего на спине мужчины.

— Тихо, — Исидор, понимал, что времени у него мало, еще чуть-чуть и Януса хватятся. Может даже уже хватились, но сидят и соображают, куда он мог деться, и стоит ли выбегать из бара, с тупыми воплями размахивая оружием, или надо и дальше сидеть в нелепой засаде. Один, самый важный вопрос, и надо уходить: — Где Настя? Что с ней сделали?

— Ты фэ и её убил! — Несчастный, напуганный клирик выпучился на него еще сильнее, если это вообще возможно. — Архиепифкоп Домника так скафала! И фто меня ты выманивал, потому фто я следуюфий! Они говорят, фто ты мофешь фтать мрафью, как те фто были до порабофения!

"Настя мертва... Да кому вообще это надо? Этот кретин говорит, что я её убил. Значит её не забрала инквизиция, а теперь он считает, что я пришёл убивать и его. Ну, теперь-то после кирпича сложно будет поспорить". А вот еще одна деталь достойна отдельного вопроса:

— Архиепископ? Домнику поставили на замену отца Кельсия?

— Да, епифкопы было в ярофти! Мрафь фтала главой прихода. Но митрополит фаткнул им рты. Я думаю, они фаодно! — Видя, что Исидор задумался, Янус взмолился: — Не убивай меня, пофалуйфта!

Исидор взял камень, и положил его на гортань Янусу, после чего встал с корточек и наступил сверху. Задыхаясь, клирик выпучился и забил руками по земле, у него потекли слёзы, обломки зубов впились в уже зажившие, но всё еще окровавленные губы. Мразь с сожалением проговорил:

— Очень-очень жаль, что мы не можем подпитываться, убивая друг друга. — Лежащий на земле зажмурился, прощаясь с жизнью. Этот искалеченный безумец убил свою подругу, можно сказать воспитанницу. А теперь, точно, добьёт и его. Найдёт способ сделать это без огня. Исидор же продолжал: — Слушай внимательно. Пять минут ты должен лежать и молчать. Потом беги и зови своих белорясных друзей. Если ты поднимешь шум, я всё равно скроюсь. Но обещаю, что найду способ встретиться с тобой еще разочек. Кстати, не переживай, зубы отрастут за пару дней. Я проверял.

Однорукий мужчина столкнул ногой камень с горла лежащего на земле клирика и, развернувшись, увидел шесть человек в белых рясах. "Вот ведь беззвучные ублюдки! И я тоже хорош! Так увлёкся, что забыл следить за дверью бара". Исидор внутренне кричал от досады, убежать вряд ли выйдет. Даже фора в виде живой изгороди не поможет, люди Данталиана хорошо тренированы, а он уже и так вымотан. Драться бесполезно по тем же причинам. Пока он ругал себя, да рассуждал, что можно сделать, его уже аккуратно окружили, медленно ступая, будто боясь, что он кинется на них, как дикий зверь. Раздалось пять щелчков снятого предохранителя. Инквизитор, стоящий напротив, вместо взведения Хрюши достал ограничители и стал приближаться. "Да и плевать, всё равно мне оставалось только идти в церковь сдаваться, чтобы спасти Настю из лап инквизиции", — подумал Исидор, медленно опустился на колени и завёл руку за спину.

Инквизитор с ограничителями приказал Янусу скрыться с глаз, и тот отполз в сторону с плохо скрываемым облегчением. После чего лидер небольшого отряда зашёл за спину, чтобы надеть браслеты. Щелчок на левом запястье и небольшая заминка. Тяжелый вздох, после, которого левое запястье снова свободно. Клирика толкнули в спину:

— Давай, мразь, подвигали. Тебе хотят задать пару вопросов перед расплатой. И давай без фокусов. — После чего, инквизитор наклонился и прошептал. — Хотя лучше пофокусничай. Я с радостью воткну тебе Хрюшу в глаз.

В подвальной келье ярко горела лампочка прямо над стулом, где сидел Исидор. Его на удивление нежно доставили до места заключения, даже ни разу не ударили. Само собой ему бы не было особо больно от побоев, но инквизиторы не гнушаются и парочку ожогов оставить пока доставляют пленных. Особенно странной такая милость выглядит по отношению к тому, кто убил их собрата. За запертой тяжелой дверью стоял инквизитор. Пока клирика вели по зданию, он заметил, что в церкви не осталось ни одного иезуита отца Кельсия, после смены архиепископа их место заняли люди Данталиана.

Дверь открылась и в камеру зашла женщина в белой блузке, обтягивающих черных джинсах и полумаской на лице. Клирик совсем не удивился, увидев Домнику. Она молча стояла перед ним, и по глазам было видно, что под маской прячется широкая улыбка. Будто она встретила на улице старого друга, с которым не виделась уже много лет.

— Я и надеяться не смела, что ты буквально сам придёшь сдаваться. Думала, выберешь себе нору потемнее, чтобы там сдохнуть при расплате. Янус? Серьёзно? Мог сразу мне позвонить и попросить о помощи. Что с рукой?

— Оставил на память старушке-газетчице.

Новый архиепископ довольно хмыкнула:

— А ты всё не унываешь. Так... с чего бы нам с тобой начать?

— Можешь рассказать, зачем тебе было убивать еще и Настю. Чтобы подставить меня, и так хватало двух трупов, еще и инквизитор теперь.

— Что? Ты так ничего и не понял? Ну, ты и кретин! — Домника открыто расхохоталась. Слегка отдышавшись, она продолжила: — Да кому вообще надо устраивать всё это, лишь бы подставить тебя?

Исидор лишь молчал. Он абсолютно не понимал, во что вляпался, и не хотел подстёгивать веселье архиепископа новыми вопросами. Женщина вытерла слёзы, набежавшие от смеха, и сказала:

— Ладно, за то, что повеселил я отвечу на один твой тупой вопрос, а потом буду делать, то зачем пришла.

— Ну, и зачем ты вообще пришла? — Тихо спросил Исидор.

— На удивление хороший вопрос, моя мразюшка. Меня прислал митрополит Данталиан, он хочет, чтобы ты был в курсе дела, если вдруг переживёшь расплату. Я не буду тебя пытать, или резать раскаленными ножами, или, что ты там себе понапридумывал. Я просто расскажу, зачем ты здесь. Здорово, правда? — Довольным голосом сказала архиепископ.

"Пережить расплату? Данталиан? Да они тут с ума посходили чтоли?". Исидор, ничего не говоря, кивнул и стал ждать рассказа. Домника, потёрла скулу:

— Так... с чего бы начать, ну давай с самого интересного. Никто твою подружку не убивал, мы пустили слух, что ты её убил, чтобы ты вылез из норы и сделал какую-нибудь глупость, обнаружив себя. Как видишь, вышло в итоге всё просто прекрасно. Янус благородно отомстил за мнимое убийство возлюбленной, помогая схватить тебя. — Исидор с надеждой посмотрел на женщину, но она покачала головой и продолжила. — Нет, можешь не радоваться мне тут. Она всё-таки мертва. Твоя дорогая Настенька умерла при расплате.

Теперь он начал понимать. Она же продолжила:

— Маленькая бедная девушка на входе в церковь. Она совсем ни на что не годится. Так думал о ней не только ты, но и вообще все. Даже придурок Кельсий. Год назад я обнаружила, что некоторые не особо богатые прихожане через пару месяцев перестают появляться в церкви. Хотя до таинства их так и не допустили. Я заставила дьяков внимательно проверить всех работающих мразей и клириков, но все были чисты. Тогда я пригляделась к простушке в белом платье. И представляешь, что я узнала. Они с милым Сашей, заманивали людей к себе на БСДМ утехи. Настя напитывалась силой, пытая их. И мало того, что она лечила прихожан под носом у Кельсия. Сашенька еще и снимал всё на скрытую камеру и шантажировал жертв получившимися видео, само собой, вырезав из него пытки.

Оценивающе посмотрев на лицо несчастного калеки, Домника продолжила, слегка переведя дух:

— Когда я на них вышла, они уже жестили по полной. Настя играючи проходила такие расплаты, что тебе и не снились. Именно о таких происшествиях мне следовало сообщать Данталиану. Да, да, мы давно с ним знакомы, и я делаю для него мелкие одолжения. Как много мразей среди духовенства ты видел? Конечно же, у меня есть могущественный покровитель. Он прибыл сюда и мы уже вместе пообщались с сестрой Инессой. Он сделал ей особое предложение. Сказал, он верит, что она сможет пройти расплату за убийство. Но нам нужен был козёл отпущения. Я выбрала тебя, дорогой Исидор. Среди всех мразей, ты самый бесполезный, только и можешь, что радикулит лечить, да бомжей бинтовать. А тут еще так чудесно совпало, что это ты Инессу привёл. Должна же я получать маленькие радости от работы.

Клирик зло зашипел и плюнул на пол. Женщина, ни секунды не впечатленная плевком, продолжила:

— Таким образом, первую цель убийства выбирала я. И назначила тебя Ларисе Александровне тоже я. Девчонка, кстати, сразу поняла, кого выставят виновным, и торговалась, как только могла. Она не хотела впутывать своего дорогого Антона. Но митрополит умеет убеждать. Тем более для дальнейших целей она ему нужна была без нелепых сентиментальных привязанностей. Так что, мой выбор показался Данталиану идеальным. Вторую цель выбирать дали уже тебе. Представляешь только, тогда после встречи у Кельсия, ты сам выбирал, кто умрёт следующим. Но выбирать в итоге пришлось Настеньке. Я даже была несколько удивлена её выбором. Может глава инквизиции при личных беседах к тому моменту уже объяснил ей, что все старые связи надо разрывать. Может они с Сашей и сами что-то не поделили. Но выбор был сделан.

Домника, погладила клирика по левой щеке и медленно обошла по кругу.

— Ну же зайчик, веселее, впереди моя любимая часть. Это я сказала Инессе позвонить тебе после убийства. Я была уверена, что ты, как благороднейший из идиотов, ломанёшься к своей подруге и обязательно оставишь кучу следов. И ты меня ни капельки не разочаровал, всё потрогал, всё понюхал, везде натоптал. Митрополит в клочья уничтожил Кельсия. Хотя если честно, улик и так хватало, ты мог и вовсе не являться. Твоя подруга прекрасно знала, что и где раскидать, чтобы выставить тебя виноватым. Если тебя это утешит, она почему-то всё равно сбежала к тебе из дома Саши и не стала сдавать тебя, когда вернулась в приход. Наверное, она разыграла для тебя чудесное представление, что верит и хочет помочь скрыться. Но она и правда тебя успешно, ну насколько могла, спрятала. Мы сразу забрали все её ключи и телефон, даже грозили пытками, но тут уже митрополит вмешался. Инквизиторы, которых отправили в дом её родителей, были одной из нескольких пар. Еще несколько дежурили у твоего дома, у её съемной квартиры и в вашем баре с дурацким названием. Вообще, как по мне, это было абсолютно ритуальное действие. Кельсий уже был мертв, а ты был нужен митрополиту просто для галочки, чтоб было кого публично казнить, любит он доводить всё до конца. Дурочка всё умоляла дать ей позвонить, хотела тебя предупредить, но я разбила её айфончик и она отправилась на расплату. —Архиепископ противно засмеялась. — Ну, вот в целом и вся история, как тебе?

— Тебе-то с этого какая выгода была? — Спросил Исидор.

— А я своё уже получила. Разве ты знаешь кандидатуры на роль нового главы церкви, лучше, чем я? Полоумный старик Исихий? Надменная дура Кириакия? Наставник Евстафий, который может только клеймом тыкать? Я буду первой мразью, ставшей архиепископом. Другие приходы взвоют, но митрополит обещал всех убедить. Тем более, я так славно помогла в расследовании заговора в нашем приходе. Представить только, бывший архиепископ в сговоре с низшим убивали доноров и сливали силу в обход ризницы. Столько денег утекло, какой кошмар. А кроме денег их ничего и не беспокоит, поворчат да перестанут. Еще глупые вопросики будут?

— Зачем ты мне это рассказываешь, зачем я Данталиану?

— Ну, Инессочка-то не справилась с расплатой, подвела его — сдохла. А тут под боком еще один кандидат, со свежим убийством. Он решил, если ты вдруг переживёшь расплату, будет удобнее, чтобы ты уже был в курсе всего перед встречей с ним. Что ж, всё, я пошла! — Девушка встала, — знаешь, я даже пожелаю тебе удачи. Постарайся не умереть — не хочу, чтобы и ты разочаровал митрополита, он и так не в духе.

— Стой, Домника, — она обернулась в открытых дверях. — Как мне пережить расплату, что нужно делать?

— С чего ты решил, что я в курсе? Я не убивала ни разу. — Девушка пожала плечами и вышла. Тяжелая дверь заперлась на засов. Щелкнул выключатель.

Тьма. В кельях для расплаты тьма особо густая, кажется, что её можно зачёрпывать ладонями. Бес явился моментально.

— Привет, скотина, как твои дела? — Антон решил, что на правила можно наплевать, чего ему уже боятся-то, смерти что ли?

Скотина его проигнорировала. Дурацкое первое правило, он ожидал грома, молний, мгновенной смерти. Но нет, это просто была ненужная ритуальная формальность. Видимо, чем больше правил и ограничений, тем больше кажется, что всё под контролем.

Бес отвёл назад правую ногу. Вспомнив, с чего должна начаться расплата, Исидор вскочил с места и отпрыгнул слегка вбок. Тварь промахнулась пинком и злобно заревела. Комнату осветила яркая вспышка. Хоть он и увернулся, ногу клирика прожгло яркой болью и подломило, как от удара. Он упал на колени. Опустив взгляд, он увидел на внешней стороне правого бедра новый ожог, красующийся сквозь прожжённые штаны. Ясно, второе правило уже смысл имеет. Значит, увернуться от смертельного удара не выйдет.

"Третье правило — не терять сознание. Ну, это нарушить специально не выйдет. Падать в обморок по желанию я не умею. Остаётся четвертое правило. Если клирик переживёт расплату за убийство, он должен немедленно сдаться инквизиции". Клирик уже не собирался уворачиваться и стоял на одном колене, прямо как в квартире у родителей Насти. Чудовище схватило его за горло и прижало к стене кельи. "Если переживёт. С момента, когда меня привели в церковь маленьким испуганным мальчуганом, до самого посвящения мне раз за раз повторяли, что за убийство расплата одна — смерть. В чём вообще смысл четвертого правила? Что это за чушь? Митрополит думал, что Настя сможет пережить расплату за убийства, благодаря своим, так сказать, тренировкам. Но они ошиблись, значит, дело совсем не в этом".

Пинок в промежность узловатым коленом, от которого на секунду потемнело в глазах. "Нам рассказывали о порабощении огнём. На посвящении мне и еще двум клирикам с других приходов показывали, что будет с нами за неподчинение. Прижигали железом, оставили мерзкие ожоги, которые теперь никогда не пройдут, чтобы мы всегда помнили своё место". Разогнуться после удара не получается, монстр крепко приложил его в пах. "Если переживёт расплату... Мрази до порабощения спокойно убивали, и их Бесы ничего им не делали, как они с ними договорились вообще?"

Остался удар раскалённым клинком прямо в глаз. "Бес на расплате после посвящения получил своё сполна. Его морда будто взорвалась. Еще долгое время после он мстил мне за свои страдания". Долгий замах лапой снизу. "А что, если мрази прошлого не договаривались с Бесом? Они его убили!" Чудовище, будто чувствует, что ему сейчас тоже достанется, и никак не решается на удар.

— Ну же! Давай, тварь, бей! — Исидор закричал прямо в уродливую морду. Если он всё правильно понял, то он уже и так всё сделал, чтобы пережить расплату. А если же он ошибался, то деваться всё равно уже некуда. Длинный коготь начинает быстро приближаться к лицу. Тьму разрывает вспышка огня. Тишину разрывает рёв чудовища. Глазное яблоко разрывает длинный коготь. Голову разрывает боль. Теряя сознание, клирик увидел, как еще горящая голова Беса рассыпается пеплом.

Исидора окатили холодной водой. Он закашлялся и поднял голову, опираясь на оставшуюся руку. Левый глаз ничего не видел. Правый видел мутные фигуры в дверях. Он жив! Без руки, без глаза, с новым ожогом на ноге, но он всё еще дышит. Мразь упал на спину и засмеялся. Всё оказалось настолько легко!

— Прежде, чем вы продолжите веселье, нам с вами надо решить один серьёзный вопрос. — Прозвучал сухой голос.

Калека перестал смеяться. Не вставая, повернул голову в сторону дверного проёма и кое-как, одной рукой протёр от стекающей воды оставшийся глаз. Рядом с архиепископом Домникой стоял мужчина лет сорока с ничего не выражающим лицом. На нём не было характерной белой рясы инквизиции. Митрополит предпочитал классические деловые костюмы.

— Так значит, вы и есть сухая задница Данталиан, молодоват, как по мне. Зачем я вам нужен? — Ничуть не церемонясь, в лоб спросил Исидор. Домника закашлялась, выпучив глаза. Двое из личной гвардии митрополита шагнули вперёд, достав из ряс штыки. Митрополит поднял руку, после чего инквизиторы сразу замерли, и спокойно сказал:

— Я и есть Данталиан. Как видите, над сухостью моей задницы уже поработала сестра Инесса. Благодаря её работе, я и чувствую себя, и выгляжу лет на двадцать моложе! Мне действительно жаль, что она нас после этого покинула. Не буду врать, что мне жаль о причинённых вам неудобствах. Но, как человек дела, я всегда вижу хорошие сделки и прекрасные возможности. Так что, намерен предложить вам занять роль, которую столь хотела получить ваша подруга. Бежать вам некуда, друзей у вас нет. Все считают, что вы убийца двух доноров и сестры Инессы. Архиепископ сообщит всем, что вы погибли при расплате, покинете вы сейчас эту келью сами или же вас вынесут. Можете улететь со мной навстречу новой жизни. Или же… — Митрополит щелкнул пальцами, за чем последовали еще два металлических щелчка предохранителей, уточняя предлагаемый ему выбор.

Мразь широко улыбнулся и склонился в глубоком поклоне, отведя назад левую руку. Плевать, на что пойдёт сила. Он готов омолаживать влиятельных ублюдков. Он готов убивать. Его Бес мёртв, а значит расплаты больше не будет.