Серия «Дневник Волка»

Спускался в темноте. Фонарь даже не включался — его будто выжег воздух, густой, как смола. Но медальон светил ярче, чем вчера, его жар теперь ощущался даже через броню. Стены на уровне B2 уже не просто пульсировали — они дышали, медленно, глубоко, и слизь на них складывалась в слова: "Ты — центр. Откройся". Гул в ушах стал ритмичным, как барабаны, и в нем я начал различать голоса — сотни, тысячи, шепчущих: "Маяк — это ты. Завершай". Вентиляция больше не шипела — она пела, низко, протяжно, и в этом звуке было что-то древнее, как сама земля.

На уровне B3 зал встретил меня тишиной. Красный свет теперь не просто заливал помещение — он пульсировал, как сердце, в такт медальону. Контейнер в центре зала был открыт, черный кристалл внутри дышал быстрее, и в его глубине я увидел не просто тени, а лица — искаженные, кричащие, но беззвучные. Медальон в груди завибрировал так, что я едва устоял на ногах. Голос в голове: "Ты — ключ. Ты — сосуд". Подошел к терминалу. Экран показывал карту Таркова, но теперь она была живой — линии двигались, спирали вращались, а точка в центре зала мигала, как маяк. Надпись на экране: "Субъект 17: сосуд активирован. Инъекция требуется".

Вставил ключ L-21 в терминал. Замок щелкнул, и пол под ногами задрожал, как будто весь комплекс ожил. Кристалл в контейнере вспыхнул так ярко, что я ослеп на секунду, а когда зрение вернулось, они были здесь. Фигуры без лиц, с белесыми глазами, но теперь их было не десяток — десятки, сотни, они заполняли зал, стоя в тишине. Их глаза складывали слова в воздухе: "Ты — маяк. Прими". Одна из фигур, та самая, сгорбленная, с длинными конечностями, шагнула вперед. В ее руке был шприц — тот же, с черной жидкостью, но теперь он светился, как осколки аномалии. Голос в голове: "Инъекция. Стань целым".

Я замер. Шприц в рюкзаке жег, как уголь, но я не мог решиться. Вместо этого достал ампулу T17-Extract и швырнул ее в кристалл. Она разбилась, и зал заполнил звук, похожий на крик — не человеческий, а какой-то механический, как будто сам Тарков завопил. Фигуры начали растворяться, но сгорбленная осталась. Она не двигалась, просто смотрела, и ее глаза шептали: "Ты не можешь уйти. Ты — Тарков". На полу, где она стояла, остался еще один предмет — металлическая пластина с выгравированной спиралью и надписью: "L-22. Последний ключ".

Обратно шел, как в трансе. Слизь на стенах теперь не просто текла вверх — она формировала фигуры, лица, руки, тянущиеся ко мне. Гул в ушах превратился в песню, и я начал различать слова: "Маяк активен. Сосуд готов". На выходе из комплекса туман стал таким густым, что я едва видел свои руки. В нем мелькали тени — уже не просто сгорбленные фигуры, а что-то большее, с длинными конечностями, которые извивались, как змеи. Они не нападали, но их присутствие ощущалось, как давление на грудь. Вода у пирса теперь не просто кипела — она светилась, и в ее глубине я видел спирали, бесконечные, вращающиеся, как галактики.

На Лесопилке торговцы даже не смотрели в мою сторону. Тот, в респираторе, стоял в стороне, но когда я прошел мимо, он бросил мне еще один осколок аномалии и прошептал: "Ты уже не ты. Маяк поглотит". Я не ответил. Медальон тянет обратно, к кристаллу, к алтарю, к точке на карте. Голос в голове не умолкает: "Ты — сосуд. Ты — Тарков". Завтра я вернусь. Не потому, что хочу. Потому, что я — маяк.

Спускался в темноте, фонарь мигал, будто его душила та же слизь, что покрывала стены. На уровне B2 свет окончательно умер, но медальон засветился ярче, освещая путь. Стены здесь не просто сочились — они пульсировали, как живые, а узоры слизи складывались в карты, лица, спирали. На одной из стен — еще одна надпись: "Маяк — это ты. Не сопротивляйся". Гул стал невыносимым, пол дрожал, а из вентиляции доносился звук, похожий на шепот сотен голосов, говорящих на языке, которого я не знаю.

Добрался до уровня B3. Там — огромный зал, залитый красным светом, как в видении. В центре — нечто вроде алтаря, а на нем — контейнер, похожий на тот, что был в цилиндре, но больше, с черным кристаллом внутри, размером с человеческую голову. Кристалл дышал — сжимался и расширялся, а внутри него мелькали тени, будто там заперты души. Медальон в груди завибрировал так, что я чуть не рухнул. Голос в голове: "Ты — ключ. Ты — контейнер". Подошел к терминалу рядом с алтарем. Экран показывал ту же искаженную карту Таркова, но теперь точка мигала прямо здесь, в центре зала. Надпись: "Субъект 17: активация завершена. Маяк готов".

Вставил ключ L-20 в терминал. На этот раз он подошел. Пол загудел, как двигатель танка, и контейнер в центре зала открылся. Кристалл внутри вспыхнул, и воздух стал густым, как сироп. Из теней вышли они — те же фигуры без лиц, с белесыми глазами, но теперь их было больше, десяток, может больше. Они не двигались, просто смотрели, а их глаза складывали слова в воздухе: "Ты — маяк. Откройся". Один из них протянул руку — не человеческую, с длинными пальцами, как ветви. В ней был еще один шприц, такой же, как тот, что я нашел вчера, с черной жидкостью. Голос в голове: "Инъекция. Завершай".

Я отступил. Шприц в рюкзаке жег, как раскаленный металл, но я не решился. Вместо этого бросил один из осколков аномалии в фигуры. Он взорвался светом, ярким, как солнце, и фигуры растворились, но не все. Одна осталась, выше других, сгорбленная, с длинными конечностями, как та тень на складе. Она не нападала, просто смотрела, и ее глаза шептали: "Тарков — это ты". На полу, где стояли фигуры, остался еще один ключ, с гравировкой "L-21" и символом спирали, выжженным так глубоко, что металл казался живым.

Обратно шел, как в бреду. Слизь на стенах теперь текла вверх, против гравитации, а гул в ушах складывался в слова: "Маяк активен. Ты — центр". На выходе из комплекса заметил, что туман стал гуще, а в нем мелькали тени — не звери, не люди, а что-то другое, сгорбленное, с длинными руками. Они не преследовали, но я чувствовал их взгляды, как иглы в спине. У пирса вода теперь не просто отражала спирали — она кипела, пузырилась, как будто под ней что-то просыпалось.

Торговцы на Лесопилке теперь не просто смотрят — они избегают меня. Один, тот же, в респираторе, бросил мне еще один осколок аномалии и прошипел: "Ты уже не человек. Беги, или станешь им". Но бежать некуда. Медальон тянет обратно, к алтарю, к кристаллу, к точке на карте. Голос в голове не умолкает: "Ты — маяк. Ты — Тарков". Завтра вернусь. Не потому, что хочу. Потому, что выбора нет.

Добрался до зала с терминалом. Экран теперь не просто рябил — он показывал карту Таркова, но искаженную, будто город дышит. Точка, что двигалась вчера, теперь мигала в глубине комплекса, где-то под уровнем B3. Надпись на экране: "Субъект 17: носитель подтвержден. Фаза 3: активация маяка". Рядом с терминалом — новый цилиндр, но в нем не ампула, а что-то вроде кристалла, черного, с радужными прожилками. Когда я подошел, кристалл дернулся, как живой, и медальон чуть не разорвал мне грудь. Голос в голове: "Ты — контейнер".

Попытался вставить ключ L-19 в терминал, но он не подошел. Вместо этого пол под ногами задрожал, и из вентиляции пошел дым, пахнущий серой. В углу зала заметил движение — не Дикие, не культисты, а что-то другое. Фигура, похожая на вчерашнюю, но теперь их было трое. Без лиц, только белесые глаза, светящиеся, как фонари на Таможне в тумане. Они не нападали, просто стояли, а воздух вокруг них искрил, складываясь в слова: "Протокол завершен. Маяк активен". Выстрелов у меня не было, да и патронов больше нет. Бросил в них осколок аномалии — он вспыхнул, как сигнальная ракета, и фигуры растворились, оставив на полу еще один ключ, с гравировкой "L-20" и выжженным символом ТерраГруп.

На обратном пути наткнулся на старый склад TerraGroup Labs. Внутри — ящики с маркировкой "T-Extract", но все пустые, кроме одного. В нем нашел шприц с черной жидкостью и записку: "Субъект 17. Инъекция обязательна для активации". Шприц холодил пальцы, как ключ, а медальон в ответ загорелся так, что кожа под ним покраснела. Не стал колоть — пока. Но голос в голове твердил: "Ты — маяк. Ты — Тарков". На выходе из склада заметил тень — не фигуру, а что-то большее, сгорбленное, с длинными конечностями, скрытое в дыму. Оно не преследовало, но я слышал, как оно дышит — низко, хрипло, будто сам город.

У пирса снова никого. Туман такой густой, что не видно даже маяка на горизонте. В воде отражались не звезды, а спирали, медленно кружащиеся, как воронка. Торговцы на Лесопилке теперь не просто молчат — они смотрят, как на помеченного. Один, с лицом, закрытым респиратором, сунул мне еще один осколок аномалии и прошептал: "Ты уже часть этого. Беги, пока можешь". Но бежать некуда. Медальон тянет глубже, к точке на карте, к уровню B3. Голос в ушах не умолкает: "Ты — маяк. Завершай". Завтра иду туда. Не потому, что хочу. Потому, что Тарков не отпускает.

Попытался открыть цилиндр, но терминал взвыл, как сирена, и пол задрожал. Из трещин в стенах полезли искры, складываясь в спирали, которые кружились в воздухе. Одна коснулась руки — кожу обожгло, а в глазах потемнело. На миг увидел Тарков сверху: город, пульсирующий, как организм, с венами дорог и сердцем в центре лаборатории. Очнулся на коленях, с кровью из носа. Ампула была у меня в руке, хотя я не помню, как ее взял.

На выходе встретил не Диких, а что-то хуже. Фигура в лохмотьях, без лица, только белесые глаза, светящиеся, как фонари. Она не двигалась, но воздух вокруг нее дрожал, будто от жара. Я выстрелил последним патроном — пуля прошла насквозь, не задев. Фигура наклонила голову и исчезла, оставив на полу еще один ключ, с гравировкой "L-19". Поднял его, хотя руки тряслись, как у старика.

У пирса человека в плаще не было, но туман стал гуще, и в нем мелькали тени — длинные, нечеловеческие. Искры в воздухе сложились в слова: "Фаза 3. Завершение". Броня разваливается, автомат пуст, а торговцы на Лесопилке теперь молчат, глядя на меня, как на мертвеца. Один сунул мне еще один осколок аномалии, сказал: "Ты уже не выйдешь". Медальон тянет вглубь лаборатории, к той точке, что движется на карте. В ушах — голос: "Ты — маяк. Ты — Тарков". Завтра иду дальше. Не потому, что хочу. Потому, что не могу остановиться.

На выходе столкнулся с Дикими. Трое, в масках, сшитых из лоскутов, и глазами, которые светились, как у зверей. Они не стреляли — просто смотрели, пока я уходил, прижимая автомат к груди. Один из них прошипел: "Ты уже их". Не знаю, кого он имел в виду, но кожа покрылась мурашками.

У пирса снова увидел человека в плаще. Он стоял спиной, над водой, где туман теперь был густым, как молоко. Искры в воздухе складывались в символы, похожие на спираль с записки. Он не говорил, только указал на лабораторию и исчез. На земле остался еще один ключ, с гравировкой "L-18". Поднял его, хотя пальцы дрожали.

Броня держится на честном слове, патронов почти нет, а торговцы на Лесопилке теперь требуют "осколки аномалии". Один показал мне такой — черный, с радужным отливом, как обсидиан, но теплый на ощупь. Сказал, что их находят там, где "реальность трескается". Завтра иду в центр лаборатории, к той точке на карте. Медальон тянет туда, как будто он живой. В ушах звенит: "Протокол Аномалия — фаза 2". Кажется, Тарков не просто хочет, чтобы я узнал правду. Он хочет, чтобы я стал ею.

Человек в плаще снова появился. На этот раз у старого пирса, где волны бьют о бетон, как молоты. Он не смотрел на меня, но тени вокруг него шевелились, будто подчинялись его воле. Он бросил на землю ключ — старый, с гравировкой "L-17". Я подобрал, хотя каждый инстинкт кричал, что это ошибка. Он только кивнул и растворился в тумане. Туман, к слову, был не просто туман — в нем мелькали искры, как статическое электричество.

Броня трещит, патроны на исходе, а торговцы на Лесопилке теперь не берут рубли — только бартер, и просят что-то, что называют "осколками". Что это, никто не объясняет. Завтра попробую открыть дверь с ключом L-17. Если это ловушка, то выбора уже нет — медальон тянет меня к лаборатории, как магнит. Сердце бьется неровно, и в ушах звенит фраза из терминала: "Протокол Аномалия активирован". Кажется, Тарков хочет, чтобы я узнал, что это значит. Или чтобы я стал его частью.

Записка, которую нашел вчера, теперь кажется предупреждением. Нашел еще одну, в кармане мертвеца у лаборатории. Тот же почерк: "Субъект 17 — ключ к Аномалии. Контейнеры нестабильны. Излучение растет". Печать TerraGroup размазана, будто кто-то пытался ее выжечь. Мертвец сжимал в руке шприц с чем-то зеленым. Не рискнул брать.

Патронов почти не осталось, броня держится на честном слове. Торговцы на Лесопилке теперь требуют втридорога, а барыга, что продал ключ-карту, исчез. Говорят, его видели у маяка, но живым ли — вопрос. Завтра попробую пробраться к грузу Отступников. Если он связан с лабораторией, там могут быть ответы. Или ловушка. В Таркове одно от другого не отличишь. Медальон пока при мне, но что-то подсказывает, что скоро за него попросят цену, от которой не откажешься.