Серия «"Диссоциация"»

Глава 2: “Лето 89-го”.

«В детстве время течёт иначе. Лето кажется бесконечным, день полон тайны и приключений. Но иногда эти тайны могут быть слишком мрачными».

(Стивен Кинг)

Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая небо в нежные оттенки розового и золотого. Воздух, еще прохладный после ночи, был наполнен ароматом свежескошенной травы и обещанием нового дня, полного приключений. Четверо мальчишек – я (Макс), Игорь, Димка и Коля – встретились на углу нашей улицы, готовые отправиться навстречу очередному летнему дню.

Мы были неразлучны с самого детского сада, связанные невидимой нитью дружбы, которая с годами только крепла. Наша четверка была известна всему району – мы учились в одной школе, делили между собой мечты, страхи и тайны, и каждое лето превращали в захватывающее путешествие по родным улицам.

– Куда сегодня, ребята? – спросил Димка, перекидывая ногу через раму своего потрепанного, но любимого “Орленка”.

Игорь, всегда немного сдержанный и наблюдательный, пожал плечами:

– Может, к пруду? Там сейчас хорошо.

– Опять к пруду? – фыркнул Коля, поправляя съехавшую на бок кепку. – Давайте лучше к промзоне, там интереснее!

Я молча наблюдал за этим привычным утренним ритуалом выбора маршрута. Каждый день начинался одинаково, но каждый раз мы открывали для себя что-то новое в нашем маленьком мире.

– Ладно, – согласился я, – давайте к промзоне. Но сначала заедем в магазин, мама дала немного денег.

Мы тронулись в путь, выстроившись в привычную вереницу. Колеса велосипедов шуршали по асфальту, который уже начинал нагреваться под лучами утреннего солнца. Ветер свистел в ушах, принося с собой запахи лета – цветущих лип, свежего хлеба из проезжавшего мимо грузовичка хлебозавода, и едва уловимый аромат речной воды.

По пути мы остановились у небольшого магазинчика, где скинувшись купили две бутылки «Буратино» и несколько пирожков с яблоками. Сладкий вкус лимонада смешивался с ощущением свободы и беззаботности, которое может подарить только летний день в компании лучших друзей.

– Помните, как мы в прошлом году ловили рыбу в пруду? – смеялся Димка, когда мы ехали к промзоне. Его смех эхом отражался от стен домов, наполняя воздух радостью и весельем.

– Да уж, – подхватил я, чувствуя, как в груди разливается тепло от воспоминаний. – Твой дедушка был в таком восторге от улова! Столько таранки получилось!

– А как вы с Димкой тогда в воду упали? – добавил Игорь с улыбкой. – Коля так смеялся, что сам поскользнулся, свалился в пруд весь и промок насквозь!

Мы все расхохотались, вспоминая тот случай. Ясное небо над головой, высокие облака, плавно плывущие по лазурному простору, создавали атмосферу идеального лета. Казалось, что эти дни будут длиться вечно, что ничто не может нарушить нашу идиллию.

Но что-то неуловимо изменилось в этом году. Я не мог точно сказать, что именно, но чувствовал, как в воздухе витает какая-то тревога. Возможно, это было связано с разговорами взрослых о том, что в стране что-то идет не так. Мы, дети, не могли этого осознать, но чутко улавливали настроение старших. Эти разговоры, казалось, накрыли нас невидимым одеялом, делая наши летние дни чуть менее беззаботными.

Каждый раз, когда мы собирались у пруда или ехали по знакомым улицам, я ощущал, как хрупкая граница между детством и тем, что ждет нас за ним, становилась все более ощутимой. Неизвестность медленно подкрадывалась, навевая легкий холодок.

Но, несмотря на все изменения, мы продолжали искать приключения, оставляя за спиной все сомнения и страхи. Мы были настоящими искателями, готовыми покорять новые горизонты. В этом и была наша сила – в единстве и беззаботности, которые могли укрыть нас от внешнего мира.

– Эй, ребята! – вдруг крикнул Димка, прерывая наши размышления. – Кто быстрее до "механики"?

Не дожидаясь ответа, он рванул вперед, педали его велосипеда завертелись с бешеной скоростью. Мы с Колей переглянулись и бросились вдогонку, оставив Игоря позади. Ветер свистел в ушах, сердце колотилось от азарта гонки.

– Тебе легче, у тебя ноги длинные! – крикнул я Димке, пытаясь его догнать.

– Макс, ты как черепаха! – хихикнул Коля, легко обгоняя нас обоих.

Игорь, как обычно, держался сзади, не торопясь. Ему было достаточно просто наблюдать за всей этой суетой. Время от времени он бросал задумчивый взгляд на здания вокруг, словно пытаясь разгадать какую-то тайну, скрытую в их молчаливых стенах.

Солнце палило нещадно, когда мы подъехали к окраине промзоны. Наши велосипеды оставляли следы на пыльной дороге, ведущей к высокому бетонному забору. Мы остановились, тяжело дыша от быстрой езды и волнения.

– Ну что, пацаны, готовы? – шепнул Димка, озорно подмигивая.

Я оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли поблизости взрослых. Сердце колотилось как бешеное – мы прекрасно знали, что нам запрещено даже приближаться к этому месту. Родители уже не раз устраивали нам головомойку за такие вылазки, но от этого наше желание проникнуть на запретную территорию только росло.

– Давайте быстрее, – прошипел Коля, нервно поправляя кепку. – Пока никто не увидел.

Игорь молча кивнул, его глаза блестели от предвкушения приключения.

Мы спешились и, пригибаясь, повели велосипеды вдоль забора. Через несколько десятков метров Димка остановился возле густых зарослей кустарника, прижимающихся к ограждению.

– Вот он, наш секретный проход, – прошептал он, раздвигая ветки.

За кустами обнаружился узкий лаз – бетон забора был проломлен, а прутья армирования были аккуратно отогнуты, образуя небольшое отверстие. Мы обнаружили его еще в прошлом году и с тех пор регулярно пользовались этим тайным входом.

– Я первый, – заявил Димка и, прислонив свою «Десну» к забору, протиснулся в дыру.

Оставив велосипеды снаружи, мы последовали за ним, один за другим исчезая в кустах. Я был последним, и когда пролезал через лаз, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Царапины от колючих веток казались мне клеймом нашего маленького преступления.

Оказавшись по ту сторону забора, мы на мгновение замерли, прислушиваясь. Тишина. Только где-то вдалеке слышался приглушенный гул работающих механизмов.

– Чисто, – выдохнул Коля, и мы быстро двинулись вглубь территории.

Машинный двор встретил нас потрескавшимся бетоном и запахом масла и металла. Высокие стены складов и пакгаузов создавали впечатление, будто мы попали в другой мир – мрачный и таинственный, полный секретов и опасностей.

– Ух ты, – прошептал Игорь, оглядываясь по сторонам. – Каждый раз, как в первый.

Я понимал его чувства. Несмотря на страх быть пойманными, каждое такое проникновение на запретную территорию производственной зоны НИИ было для нас настоящим приключением. Здесь мы чувствовали себя героями, исследователями неизведанного.

– Погнали, кто быстрее! – крикнул Димка, нарушая тишину, и рванул вперед.

Мы с радостными возгласами помчались за ним, на время забыв обо всех опасностях и запретах. В этот момент мы были просто детьми, наслаждающимися летом и свободой. Кто же знал, что именно здесь, на этом машинном дворе, наше беззаботное детство вскоре закончится навсегда...

Остановились на середине машинного двора, тяжело дыша после гонки. Бетонные плиты под ногами были усеяны пробивающейся сквозь трещины иссохшей травой. Полуденное солнце заливало все вокруг ярким светом, отбрасывая еле заметные тени от окружающих зданий.

– А вы вообще хоть знаете, что здесь когда-то было? – спросил вдруг Игорь, немного замедлив шаг.

– Что? – я оглянулся, заинтригованный его тоном.

Игорь показал на невысокое деревянное строение на крепком бетонном основании с другой стороны двора между складами.

– Это лыжная станция, – задумчиво произнес он, словно погруженный в воспоминания, хотя он был слишком мал, чтобы помнить это. – Ее построили еще в конце 40-х для рабочих, когда здесь был лес.

– Да ладно тебе, какие еще лыжные станции? – фыркнул Димка, подходя к Игорю.

– Мой дедушка рассказывал, – продолжил Игорь, не обращая внимания на скептицизм друга. – Это была раньше лесная территория и даже речка была. Её спрятали в коллектор когда строили НИИ. А там, где сейчас наш район, был рабочий поселок. Это уже потом все застроили и тут все закрыли.

Мы замолчали, смотря на здание “лыжной станции”, пытаясь представить, как выглядело это место десятилетия назад. Внезапно странная тишина охватила нас. Я почувствовал, как что-то в этой атмосфере изменилось. Обычное место, где мы проводили дни напролет, вдруг показалось мрачным и таинственным.

Внезапно Игорь шагнул вперед, его глаза были полны решимости.

–Я хочу проверить что там. – сказал он.

– Может, лучше пойдем домой? – предложил я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. – Или к пруду, искупаемся, там прохладнее.

– Макс, ну ты как всегда! – возмутился Димка. – Боишься? Ты же понимаешь, что там ничего нет. Или хочешь, чтобы Игорь всегда думал, что там живет пиковая дама или кровавый пионер? – он рассмеялся, но в его смехе чувствовалась неуверенность.

– Если я сейчас не посмотрю, то больше никогда сюда не приду, – тихо сказал Игорь. – Я должен убедиться.

Не дожидаясь нашей реакции, он быстро пошел к двери лыжной станции. Мы застыли на месте, не в силах пошевелиться.

– Игорь! Подожди! – я наконец обрел голос и бросился следом.

Но было поздно. Игорь уже исчез за дверью старого здания. Я остановился в нескольких шагах от входа, чувствуя, как сердце бешено стучит в груди. Я слышал тяжелое дыхание Димки и Коли за спиной, но никто из нас не решался сделать ни шага вперед. Иррациональный страх сковал нас всех.

– Игорь? – мой голос дрожал, когда я наконец решился позвать друга.

Прошло несколько минут, но каждая секунда казалась вечностью. Гнетущая тишина накрыла нас, словно тяжелое одеяло, от которого невозможно было освободиться. Воздух вокруг стал густым и тяжелым, как будто сама атмосфера сгустилась от напряжения. Ни единого звука не доносилось из старой лыжной станции - ни шагов Игоря, ни шороха его одежды, ни даже скрипа половиц. Эта неестественная тишина пугала больше, чем любой шум.

Я медленно обернулся к Димке и Коле, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. То, что я увидел, заставило мое сердце сжаться от ужаса. Их лица были белыми как мел, словно вся кровь отхлынула от кожи. Глаза, широко раскрытые, были полны неприкрытого страха - того первобытного ужаса, который заставляет замереть на месте, не в силах пошевелиться.

Димка, обычно самый бойкий из нас, стоял неподвижно, его губы слегка подрагивали, как будто он хотел что-то сказать, но не мог найти слов. Его руки, обычно всегда в движении, теперь безвольно висели вдоль тела.

Коля выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок. Его лицо приобрело зеленоватый оттенок, а на лбу выступили капельки пота. Он часто и поверхностно дышал, как загнанный зверек, и его взгляд метался между мной, Димкой и дверью здания.

Я чувствовал, как мое собственное сердце бешено колотится в груди, готовое выпрыгнуть наружу. Во рту пересохло, а ноги словно приросли к земле. Мы все были парализованы страхом, не в силах ни двинуться с места, ни позвать на помощь.

– Мы должны его вытащить! – наконец еле слышно сказал Димка. Но никто не двинулся с места.

Вдруг дверь лыжной базы захлопнулась с оглушительным грохотом, словно гигантская ладонь с силой ударила по ней изнутри. Звук был настолько мощным, что, казалось, сотряс весь машинный двор. Мы отпрянули назад, чувствуя, как волна ледяного ужаса прокатывается по телу.

Несколько секунд стояла мертвая тишина. Даже ветер, казалось, затаил дыхание. Но эта тишина была хуже любого шума – она звенела в ушах, давила на барабанные перепонки, заставляя сердце колотиться с бешеной скоростью.

Внезапно дверь снова распахнулась с пронзительным скрипом. Ржавые петли протестующе заскрежетали, словно кричали от боли. В образовавшемся проеме клубилась непроглядная тьма, настолько густая, что казалась живой.

Мы застыли, парализованные страхом, не в силах отвести взгляд от этого зрелища. И тут из-под двери начало сочиться что-то вязкое и черное, похожее на смолу. Сначала это была тонкая струйка, но с каждой секундой поток усиливался.

Черная жидкость пульсировала, словно была живым существом. Она растекалась по потрескавшемуся бетону, заполняя трещины и образуя жуткие узоры. Воздух наполнился тяжелым, удушающим запахом – смесью гнили и серы.

Внезапно поток усилился, превратившись в настоящий фонтан. Черная масса била из двери с невероятной силой, словно прорвало плотину в каком-то потустороннем мире. Она растекалась во все стороны, приближаясь к нашим ногам с пугающей скоростью.

Мы отступали, не в силах оторвать взгляд от этого ужасающего зрелища. Черная жидкость, казалось, была наделена собственным сознанием – она двигалась рывками, образовывала щупальца, тянущиеся в нашу сторону.

Воздух наполнился низким гулом, исходящим, казалось, отовсюду сразу. Этот звук проникал в самую душу, вызывая первобытный ужас.

– Бежим! – наконец закричал кто-то из нас, и этот крик словно разорвал оцепенение.

Ужас, охвативший нас, был настолько силен, что, казалось, парализовал все тело. Но внезапно инстинкт самосохранения взял верх, и мы бросились бежать, словно за нами гналось само воплощение тьмы.

Димка, всегда отличавшийся атлетизмом, вдруг совершил нечто невероятное. Не сбавляя скорости, он устремился прямо к высокому забору, окружавшему промзону. Этот забор всегда казался нам непреодолимой преградой, его высота была не менее трех метров. С разбегу он оттолкнулся от земли и взмыл в воздух, словно пружина. Помогая руками и ногами он перемахнул через острые пики забора, едва не зацепившись за них, и приземлившись по ту сторону, кубарем прокатившись по земле.

Коля, издал какой-то нечеловеческий вопль. Он бросился к огромным стальным автомобильным воротам. С силой, которую трудно было ожидать от щуплого подростка, Коля ударил по воротам всем телом. Раздался оглушительный лязг металла - и одна из створок перекосилась, образовав узкий проем.

Не теряя ни секунды, я бросился к этой щели. Адреналин, бушующий в крови, придал мне невероятную ловкость. Я проскользнул в образовавшийся проем следом за Колей, чувствуя, как острые края металла царапают кожу. Но в тот момент физическая боль казалась ничем по сравнению с ужасом, который гнал нас прочь от лыжной станции.

Оказавшись по ту сторону ворот, мы не останавливались. Мы бежали, не оглядываясь, движимые первобытным страхом. Лишь оказавшись далеко за пределами промзоны, мы наконец осмелились перевести дыхание.

Тяжело дыша, мы переглянулись. В глазах друг друга мы видели отражение того ужаса, который только что пережили. Никто из нас не мог произнести ни слова. Мы просто стояли, дрожа от страха и адреналина, не в силах поверить в то, что только что произошло и в то, что нам удалось спастись от неведомой угрозы, поглотившей нашего друга Игоря.

***
Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в тревожные оттенки оранжевого и багрового. Макс сидел на скамейке у своего подъезда, обхватив колени руками. Прошло уже три дня с тех пор, как Игорь исчез в старой лыжной станции, но казалось, что прошла целая вечность.

Вокруг царила непривычная тишина. Обычно шумная улица теперь казалась пустынной. Родители запрещали детям выходить на улицу без присмотра, а те, кто все же выходил, говорили шепотом, бросая настороженные взгляды по сторонам.

– Максим. – голос мамы вывел его из оцепенения. – Иди домой, уже поздно.

Он нехотя поднялся и побрел в дом. В гостиной работал телевизор, передавая последние новости. Отец сидел в кресле, напряженно вглядываясь в экран.

"...продолжаются поиски пропавшего мальчика. Сотрудники милиции и прочесывают территорию..."

Макс почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Он быстро прошел в свою комнату, закрыв за собой дверь. Здесь, в окружении знакомых вещей, он мог хотя бы на время забыть о случившемся.

Но сон не шел. Каждый раз, закрывая глаза, Макс видел ту зловещую черную массу, пульсирующую извергающуюся из двери лыжной станции и лицо Игоря, его решительный взгляд перед тем, как он шагнул в темноту.

Утро следующего дня принесло новую волну тревоги. К поискам подключились сотрудники Комитета Государственной Безопасности. Макс наблюдал из окна своей комнаты, как люди в строгих костюмах входили в дом Игоря. Его родители выглядели измученными и растерянными.

– Макс, к тебе пришли, – позвала мама.

В дверях стояли Димка и Коля. Их лица были бледными, под глазами залегли темные круги. Было очевидно, что они тоже не спали всю ночь.

– Привет, – тихо сказал Димка. – Можно войти?

Макс молча кивнул, пропуская друзей в комнату. Они сели на кровать, избегая смотреть друг другу в глаза.

– Вы слышали? – наконец нарушил тишину Коля. – КГБ взялся за поиски.

– Да, – ответил Макс. – Я видел, как они заходили к Игорю домой.

– Что нам делать? – спросил Димка, его голос дрожал. – Мы должны что-то сделать!

Макс покачал головой:

– Что мы можем сделать? Мы уже три раза рассказывали все, что знаем.

– Но этого недостаточно! – воскликнул Димка. – Может… Может, нужно вернуться туда и...

– Нет! – резко прервал его Макс. – Мы не можем туда вернуться. Ты не понимаешь? Это опасно!

Коля, который до этого молчал, вдруг заговорил:

– А что, если... что, если Игорь все еще там?

Эта мысль заставила всех замолчать. Возможность того, что их друг все еще находится в той жуткой темноте, была невыносимой.

Дни тянулись мучительно медленно. Поиски продолжались, но результатов не было. Макс, Димка и Коля каждый день собирались вместе, пытаясь найти утешение в обществе друг друга. Они вспоминали веселые моменты, проведенные с Игорем, но каждое воспоминание теперь было окрашено горечью потери.

Однажды вечером, когда они сидели на качелях во дворе, Димка вдруг сказал:

– Знаете, я иногда думаю, что это наша вина.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Макс, хотя в глубине души он понимал, о чем говорит друг.

– Мы должны были остановить его, – продолжил Димка. – Мы должны были пойти за ним или... не знаю, сделать что-нибудь!

– Мы не могли знать, – тихо сказал Коля. – Никто не мог предвидеть, что произойдет… этот кошмар…

После случившегося мы не обсуждали увиденное. Каждый из нас нес в себе жуткую тайну того, что именно мы видели в лыжной станции и никто не осмеливался заговорить об этом вслух. Словно негласный договор повис между нами – никогда не упоминать о той черной массе, о том неестественном грохоте и о тех звуках, которые мы слышали.

Через неделю после исчезновения Игоря в город приехала специальная комиссия. Территорию НИИ и промзоны оцепили, не пропуская никого, кроме официальных лиц. Макс и его друзья наблюдали издалека, как люди в защитных костюмах входили и выходили из зданий.

– Что они там делают? – шепотом спросил Коля.

– Не знаю, – ответил Макс. – Но выглядит это жутко.

Димка вдруг схватил друзей за руки:

– Слушайте, а что, если там что-то... не так? Что-то, чего мы не понимаем?

– О чем ты? – нахмурился Макс.

– Ну, помните, Игорь рассказывал про историю этого места? Про лес, который был здесь раньше? Что, если там есть что-то... необъяснимое?

Коля нервно рассмеялся:

– Ты что, в сказки веришь?

Но Макс молчал. В глубине души он понимал, что Димка может быть прав. То, что произошло с там, не поддавалось логическому объяснению.

Лето медленно подходило к концу. Жара спала, и в воздухе уже чувствовалось приближение осени. Поиски Игоря постепенно сворачивались, хотя официально дело не закрывали. Жизнь в городе начала возвращаться в привычное русло, но для Макса, Димки и Коли ничего уже не было прежним.

Они стали меньше времени проводить вместе. Каждая встреча теперь была наполнена тяжелым молчанием и невысказанной болью. Они пытались вернуться к прежним играм и развлечениям, но радость ушла, оставив после себя лишь горький осадок.

В том году родители Макса получили санаторную путевку в Крым, и поездка планировалась на последние дни августа. Они надеялись, что смена обстановки поможет ему прийти в себя, хотя он тщательно скрывал бурю эмоций, бушевавшую внутри.

Перед отъездом он встретился с Димкой и Колей.

– Я скоро вернусь, – сказал он, пытаясь улыбнуться. – Может, к тому времени что-нибудь прояснится.

Димка сказал:

– Да, может быть. Береги себя, Макс.

Коля просто кивнул, не говоря ни слова.

Поначалу он сопротивлялся идее отъезда, чувствуя себя предателем по отношению к Игорю и общим воспоминаниям. Но стоило ступить на раскаленный крымский песок, как что-то начало меняться. Шум прибоя, словно гипнотический ритм, постепенно вытеснял из его головы навязчивые мысли о случившемся. Соленый морской воздух, казалось, вымывал горечь и страх из каждой клеточки тела.

С каждым днем, проведенным на побережье, воспоминания о том роковом дне становились все более размытыми, словно акварельный рисунок под дождем. Образ Игоря, его голос, даже ужас, охвативший ребят в тот момент – все это медленно таяло, уступая место новым впечатлениям и ощущениям.

К концу отпуска Макс почти не вспоминал о произошедшем. Вернувшись домой, он с головой окунулся в привычную жизнь – школа, новые друзья, повседневные заботы. Лето с его кошмарами отступило, превратившись в далекое, почти нереальное воспоминание, похожее на страшную сказку, услышанную когда-то давно.

Лишь изредка, в моменты тишины, где-то на краю сознания мелькала тень тревоги. Но разум, защищая себя, тут же отгонял эти мысли. Словно невидимая рука стерла болезненные воспоминания, оставив лишь смутное ощущение чего-то важного, навсегда утраченного в то далекое лето.

***
Макс моргнул, возвращаясь в реальность. За решетчатым бетонным забором, в глубине, перед ним стояло старое здание. Место, которое когда-то ассоциировалось с беззаботным детством, теперь казалось ему настоящим могильником зловещих воспоминаний. А на экране его телефона было открыто сообщение из анонимного чата, в котором было только одно фото. Летний полдень, растрескавшееся бетонное покрытие машинного двора и здание лыжной станции, зажатое между складами промзоны.

Продолжение истории на нашем канале в Дзен: https://dzen.ru/electricdreamsstories

Глава 1. “Вечный джун”.
Макс снова пришел в офис чуть позже, чем было нужно. Он привычно скользнул на своё место, стараясь не привлекать внимания. Но, когда ты «вечный джун», никто особенно не замечает твоих опозданий. За плечами пять лет в компании, и ни одного шага вперед — только неопределенные попытки. Макс оставался на начальной позиции, будто завяз в болоте, где каждый новый проект представлялся ему как сложная, запутанная головоломка. Коллеги, как правило, не обращали внимания, и это его устраивало. Он был частью коллектива, но на самом краю, как невидимый элемент этого большого механизма.

Его рабочее место было угловым, что давало ему возможность наблюдать за всей офисной суетой, не участвуя в ней. Опенспейс — огромное пространство, где каждый уголок занят столами и людьми, неутомимо печатающими код. Их быстрые пальцы, негромкие разговоры и звук кулеров серверных стоек создавали странную мелодию корпоративного бытия. В двух столах от него сидела Катя — фронтенд-разработчик, энергичная и успешная. Она давно уже опередила его, хотя пришла на работу всего через год после него. Ее бесконечные шутки почему-то всегда задевали Макса.

— Привет. Макс! Ты снова в Jira застрял? — услышал он её голос, в который вплелась издевка.

Она проходила мимо, подмигнув и указав на его экран, где висел тикет, которому было суждено стать долгожителем.

— Пытаюсь разобраться с запросом, — Макс старался не выдать своего замешательства, хотя и понимал, что это бесполезно.

— Ну, на то ты и есть «вечный джун», — продолжила она с легким смешком, будто эта кличка было его официальным титулом.

И этот титул, кажется, закрепился за ним навечно. Макс начинал чувствовать, что окружающие видят его медлительность. На каждом оффлайн митинге он ловил на себе косые взгляды, которые словно ввинчивались в него, не давая сосредоточиться. Старшие разработчики, такие как Олег из DevOps, давно освоившиеся в своих обязанностях, смотрели на него с сочувствием. Олег когда-то был его наставником, но теперь он лишь иногда кидал ему несколько дежурных советов, уходя с головой в свои задачи.

Пожалуй, единственный человек, с которым Макс поддерживал хоть какие-то нормальные отношения, был Паша — младший тестировщик. Пару лет назад Макс обучал его основам работы, и они частенько обсуждали фильмы и мемы в кафетерии на обеде. Но даже Паша со временем поднялся по карьерной лестнице и теперь уже редко заходил за Максом на перекур.

Давление нарастало день за днем. Каждое новое задание было для Макса как очередной удар — доказательство его некомпетентности. Он чувствовал себя все более изолированным, будто шагал в бездну, из которой не было выхода. Но сдаваться было нельзя — мысли об увольнении казались ему слишком пугающими. Что бы он делал, если бы остался без работы? Куда бы пошел?

Коллеги, хоть и не демонстрировали откровенной неприязни, начали смотреть на него с легким презрением. Они не говорили этого вслух, но в их взглядах читалась безмолвная критика. "Макс? Да, хороший парень, но, что-то постоянно тормозит." Время от времени они улыбались ему, но за этой улыбкой скрывалась усталость от заваленных им сроках в проектах.

Он сам понимал, что не движется вперёд. Каждый вечер он закрывал ноутбук с чувством незавершённости, будто был на шаг позади собственного успеха. Тикет по-прежнему висел на его экране, словно демонстрируя его слабость. Завтра всё повторится — ещё один день борьбы с кодом, который отказывался ему подчиняться.

Макс встал и начал собираться домой. Часы показывали 19:00 — время, когда офис наконец-то пустел, и можно было спокойно уйти, не чувствуя на себе осуждающих взглядов коллег. Он выдохнул, застёгивая куртку, и вышел на улицу, где уже сгустились сумерки.

Но впереди его ждало еще одно испытание — поездка к родителям. Так, что этот вечер только начинался. Макс давно откладывал этот визит, каждый раз находя оправдания. Не то чтобы он не хотел их видеть, просто встречи с ними всегда напоминали о его неудачах. Родители не понимали его проблемы. Они были людьми другой эпохи, с другими ценностями и представлениями о жизни. Для них работа была простым, понятным процессом: делаешь своё дело — растёшь, не делаешь — остаёшься на месте.

Он перебросил сумку через плечо и направился к остановке автобуса, под тяжестью своих мыслей. Но встреча с родителями — это был долг, который нельзя было больше откладывать.

Макс задумчиво смотрел в окно старенького ПАЗа, мимо которого проносились знакомые пейзажи родного города. Он думал о том, как ему объяснить родителям свои трудности. "Что они скажут?" — промелькнула мысль, когда автобус резко остановился.

Старый район города, где жили его родители, всегда навевал на Макса странную смесь ностальгии и тревоги. Район, построенный ещё в советские времена, был на половину заброшен и ждал своей «реновации». Однако среди этих обветшалых зданий было что-то родное, что-то, что связывало его с прошлым. Старый научно-исследовательский институт, где работали его отец и мать, находился всего в нескольких кварталах от их дома. Этот институт был когда-то засекреченным объектом, «почтовым ящиком». В своё время он привлекал специалистов со всей страны, которые занимались исследованиями в области теоретической физики, о которых мало кто знал.

Макс подошел к знакомому двору, где его встретил вид отца, склонённого над старым «Жигулём». Машина, казалось, была его главным увлечением последние несколько лет. Отец, несмотря на свои семьдесят, оставался крепким, уверенным человеком, всегда погружённым в свои дела. Он не заметил сына сразу, возясь с двигателем.

— Привет, пап, — позвал его Макс, подходя ближе. — Опять машина барахлит?

Отец обернулся, вытер руки об ветошь и улыбнувшись обнял сына.

— Привет, сынок, — отозвался он, отложив гаечный ключ. — Да ничего страшного, просто капризничает старушка. Как ты?

Макс пожал плечами, не зная, что ответить. Он знал, что отец уже давно догадывался обо всём, что происходит у него на работе. Разговор с ним всегда был немного напряжённым, ведь отец привык к другому миру — миру, где всё было понятно и прозрачно.

— Мама дома? — спросил Макс, оглядываясь на подъезд.

Отец кивнул и похлопал его по плечу.

— Конечно. Пойдем, мы тебя ждали.

Макс чувствовал себя странно. Каждое его движение казалось замедленным, будто время в этом месте текло по-другому. Завтра его снова ждал офис, код, бесконечные запросы — тот же замкнутый круг. А здесь, дома, всё казалось таким спокойным, но в то же время давящим.

***
Макс вошел в квартиру, снимая куртку и аккуратно вешая её на крючок. В воздухе витал запах домашней еды — тот самый знакомый аромат, который всегда ассоциировался у него с теплом и уютом. Но сейчас этот уют почему-то казался ему далёким. Вздохнув, он прошел в зал.

Мама сидела на старом диване, перелистывая журнал. Она выглядела так, как и всегда: слегка усталая, но всё еще улыбчивая, несмотря на годы. Услышав шаги, она подняла голову и тепло улыбнулась.

— Максим! Ну наконец-то. А я уже думала, что ты опять будешь занят и не сможешь приехать, — произнесла она с легкой упрёком в голосе, но без обиды.

Макс неловко уселся напротив, избегая прямого взгляда. Внутри него росло ощущение, что каждый раз его приезд напоминает о провале, о том, что он никак не может выбраться из своей ловушки.

— Я много работал, мам, — сказал он, пытаясь оправдаться, хотя понимал, что это не убедит её.

Мать понимающе кивнула, но Макс знал, что она не до конца верит ему. Её взгляд был полон заботы, но и некоторого разочарования — оно возникло ещё много лет назад и не ослабевало с течением времени.

— Я приготовила твои любимые пирожки с яблоками, — вдруг сказала она, переключая тему на что-то более приземленное.

— Спасибо, мам, я очень голоден, — попытался улыбнуться Макс, хотя чувствовал, что его мысли где-то далеко отсюда.

За обеденным столом царило напряжённое молчание, нарушаемое лишь звуками столовых приборов. Отец по-прежнему не говорил ни слова — он редко вступал в разговоры, когда был чем-то занят. На этот раз его голова была явно забита мыслями о ремонте машины или о чем-то ещё, более важном, по его мнению.

Макс сидел, ощущая груз на своих плечах. Он понимал, что наступает момент, когда нужно будет говорить о том, чего ему меньше всего хотелось обсуждать — о своей работе, о том, что он застрял на одном месте, что не движется вперёд. Отец неожиданно подал голос, выведя Макса из мыслей.

— Ну что, сынок, как работа? — спросил отец, наконец отрываясь от тарелки. Вопрос прозвучал вроде как обыденно, но в голосе слышалась нотка заботы, которая всегда тревожила Макса. Отец не был из тех, кто открыто выражает чувства, но, по-своему, он явно пытался.

Макс напрягся, предчувствуя, что ответ на этот вопрос приведёт к очередной попытке отца «поддержать». Он знал, что разговор опять скатится в сравнения с прошлым и нелепые советы.

— Всё нормально, — коротко ответил Макс, стараясь избежать ненужных деталей.

— Нормально, — эхом повторил отец, слегка нахмурившись. — Слушай, а ты вроде уже давно на одном месте сидишь, да? Я просто помню, в твоём возрасте я уже успел сменить пару должностей. Вон, был уже старшим инженером.

Макс знал, что подобное замечание скоро прозвучит. Он всегда слышал эти истории о «старых добрых временах», когда всё было проще, а успех зависел только от усердия. Но времена изменились.

— Сейчас всё по-другому, пап, — выдохнул Макс, стараясь не показаться раздражённым. — У нас всё не так, как у вас было.

Отец на мгновение задумался, будто пытаясь осознать, что это значит, но затем усмехнулся.

— По-другому, говоришь? Работа — она всегда работа. Если делаешь её хорошо, тебя заметят. А если сидишь и ждёшь... ну, тогда так и останешься на месте. Вот так всё устроено, сынок, — проговорил он, откинувшись на стуле.

Макс сдержал раздражение, понимая, что отец говорит это не из желания уколоть его, а пытаясь помочь по-своему.

— У нас... ну... просто сейчас карьерный рост идёт медленнее. Больше времени требуется, чтобы заметили, — добавил он, надеясь, что это объяснение его спасёт.

— Может, и так, — признал отец, посмотрев на сына внимательно. — Но всё равно, иногда нужно самому рвать вперёд. Ты упрямый, как я. Так что знаю, что ты можешь больше.

Макс хотел возразить, но понял, что отец не изменит своего мнения.

— Понимаю, — тихо ответил он, чтобы закрыть тему.

Отец кивнул, будто приняв его слова за окончательную истину, и вернулся к еде. Но Макс знал, что этот разговор не закончится на этом — он ещё вернётся, и не раз.

Мама взглянула на Макса, её лицо выражало сочувствие. Она всегда старалась смягчить отцовские замечания, но в этот раз, похоже, решила не вмешиваться. Отец имел свою точку зрения, и был уверен в своей правоте.

Макс проглотил ком в горле. Все эти разговоры снова возвращали его к ощущению провала, от которого он никак не мог избавиться. Он знал, что их беспокоит его положение, что они надеялись на большее. Но в их мире успех измерялся совершенно иными мерками. Для отца главным был честный труд, от которого зависело стабильное продвижение по карьерной лестнице, а не постоянные попытки понять сложные и запутанные задачи, которые ставили перед ним.

Мама подошла к нему позже, когда убрала со стола, положив руку на плечо.

— Макс, если что-то не так, ты всегда можешь рассказать нам, — тихо сказала она, словно прочитав его мысли. Её голос был полон нежности и заботы, но Макс лишь покачал головой.

— Всё нормально, мам. Просто устал немного.

Она кивнула, но её глаза выдавали тревогу, которую она не хотела высказывать вслух.

После ужина отец предложил пройтись по старому кварталу, чтобы проветрить голову. Свежий воздух приятно обдавал лицо, немного проясняя сознание. Отец вспоминал, как они с мамой, молодые специалисты, попали в этот НИИ по распределению, о том, как этот район только строился, и они одни из первых получили здесь квартиру. Макс слушал его, но сам был погружен в свои мысли. Вокруг всё выглядело привычно — старый двор, знакомые дома. С детства здесь почти ничего не изменилось, кроме, разве что, самого Макса. Воспоминания невольно накатывали, вызывая смутное чувство оторванности от прошлого.

Прохаживаясь по тротуару, Макс остановился у ворот во двор. Эти дворы всегда были связаны с беззаботными временами детства. Тогда всё было проще, мир казался яснее. Он вспоминал, как вместе с друзьями бегал по этим улицам, и каким ничтожным казался любой страх по сравнению с теми, что преследуют его сейчас. Что-то изменилось, и эти перемены тянули за собой тяжелый груз, который он никак не мог сбросить.

И вот, когда они миновали комплекс зданий НИИ, проходя вдоль промзоны, за серой решеткой бетонного забора его взгляд внезапно упал на старое, заросшее и заброшенное здание, зажатое между зданий цехов и складов. Что-то словно щелкнуло внутри. В этот момент перед ним всплыло сообщение, которое он получил несколько недель назад на анонимном форуме любителей научной фантастики и мистических историй. Тогда он отмахнулся, не придал особого значения, но всё это время оно незаметно жило на задворках его сознания, как призрачная тень, не давая полностью забыть.

Мгновение, и картина прошлого ворвалось в его сознание, как давно закрытая глава, распахнувшаяся вновь.

«Воспоминание разблокировано.» — мелькнула мысль у Макса в голове".

Продолжение на нашем канале в Дзен: https://dzen.ru/electricdreamsstories