Серия «Что почитать?»
Это сейчас очень коварно было
Речь про "Сто двадцать дней Содома" маркиза де Сада. Нет, маркиз вошёл в историю не потому, что описал как садист и мазохист были друг с другом добровольно и безопасно счастливы, не стоит на это рассчитывать, начиная читать. Будет насилие, смерти, куча девиаций, до смешного альтернативная анатомия у персонажей и просто поражающие воображение моменты, тоже из разряда запредельщины - вроде изнасилования рождённого в результате секса с коровой чудовища и родов через задницу (не шучу...) "Хорошо и весело всем" - точно не про эту книгу.
Посильная помощь худеющим
Показать полностью
1
Самая неформатная сделка с дьяволом
- О горе мне, я сожительсвовал с деревом!?.. (с)
Сейчас расскажу вам весёлую историю, как маленькая я в очередной раз сунула нос в книжку не возрасту. На этот раз - в фантастическую повесть с элементами трэш-комедии.
Но сначала надо представить её главного героя:
...Мефф обожал риск, хотя везение не часто посещало его. Из своего шестого боя на ринге он вышел с перебитым носом и полным зубов носовым платочком, и это помогло ему понять, что бокс — спорт совершенно грубый и непривлекательный.
От охотничьих тягот его излечил некий буйвол в Кении, за которым сначала он шел полдня, а потом бежал от него полночи.
Войну (а как же — патриотический долг добровольца!) он просидел в туалете, поскольку с первого до последнего дня пребывания в Азии его донимал понос, случавшийся столь же регулярно, как и наступления желтокожих.
Недолгая работа в роли зазывалы в игорном доме было вылечила его от рискованных занятий, закончившись катастрофическим мордобитием, потерей полугодовых сбережений и необходимостью бегства на другой край континента. Не оставалось ничего иного, как стать интеллигентом. У Меффа были способности к рисованию, фотографировать он научился в армии, поэтому, выделившись смелым проектом упаковки для упаковок, он быстро и удачно зацепился в рекламе. (с)
Автор книги выразился так "Это история о слабом человека, которому ад доверил решать судьбы мира".
Лицо, при чтении этой книги в детстве:
(там то девушка при сексе превратилась в пакость, "пахнушую кошмаром, смертью и трупом", то у другой при попытке изнасилования вместо положенных мест оказалась "гладкая, как на спине, кожа", то в ванной топили)
Лицо, при чтении этой книги взрослым:
Только мораль не меняется: идиотизм и озабоченность спасут мир!
Показать полностью
2
Когда привык писать про леших и упырей, но захотелось реализма
Клещ
Андрей Павлович достал всех.
Соседей, дворников, продавщицу в продуктовом, участкового, всех детей на детской площадке и даже почтальона, который начинал боязливо озираться по сторонам, как только приближался к дому, в котором жил Андрей Павлович. Дело в том, что от него невозможно было избавиться никакими способами. Если вдруг кто-то появлялся во дворе и по неосторожности присаживался на скамейку или просто выходил на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и насладиться вечерней прохладой, Андрей Павлович тут же являлся перед своей жертвой как черт из табакерки.
«Слыхали новости?» - произносил он заговорщицким тоном, стараясь идти в ногу с зазевавшимся прохожим, - «В Советском Союзе такого не было, нет... А сейчас? Тьфу!»
Прохожий неопределенно кивал головой и ускорял шаг, еще не понимая, что от Андрея Павловича не так-то просто избавиться.
«А они мне и говорят: «Извините, у нас тарифы такие!» А что мне эти тарифы? Вы в магазин зайдите и на цены посмотрите сначала», - продолжал он прощупывать жертву на предмет подходящей темы, - «А толку от этих депутатов? Вы их лица видели? Да плевать им на нас».
Как клещ ползет по телу человека, пытаясь найти место с самой нежной кожей, так и Андрей Павлович, перебирая темы, старался нащупать ту, на которую хоть как-то отреагирует его жертва. И если она каким-либо образом показывала это - хоть словом, хоть взглядом, хоть удивленно поднятой бровью, Андрей Павлович тут же впивался в человека, заглядывая в его глаза и окутывая паутиной своих рассуждений.
«Нет, дождя не будет, точно вам говорю», - задрав голову вверх, предсказывал Андрей Павлович, стоя рядом с соседкой из третьего подъезда, поливающей цветы на клумбе. - «Я в этом разбираюсь. Помню, в восемьдесят пятом году шабашил я на севере...».
Соседка слышала эту неинтересную историю уже сотый раз. Она прекрасно знала, что в восемьдесят пятом году Андрей Павлович попал под дождь в пятнадцати километрах от ближайшего поселка, а потом заболел воспалением легких. Первые несколько раз она вежливо дослушивала историю до конца, но когда поняла, что в ней ничего не меняется, просто молча уходила сразу после того, как заканчивалась вода в поливальных бутылках. Андрей Павлович не унывал. Он провожал ее взглядом и оглядывался в поисках следующей жертвы.
«А кто это у нас здесь?» - склоняясь над коляской зазевавшейся мамаши, приторно тоненьким голоском произносил Андрей Павлович. - «Пацан? Богатырем вырастет!»
Продавцы в магазинах, увидев приближающегося Андрея Павловича, тут же начинали переучет или приемку несуществующего товара, чтобы избежать долгих рассуждений об инфляции и растущих ценах. Даже дворовые бабульки, стаями сбивавшиеся на скамейках, при виде Андрея Павловича тут же вспоминали о своих домашних делах и с небывалой проворностью разбегались по подъездам. Подростки, завидев Андрея Павловича, старались забраться повыше на гаражи и прикинуться мертвыми, чтобы в очередной раз не слушать его проповедей о том, что нужно быть аккуратнее и не сломать себе шею. Именно они дали ему ироничное прозвище «Сэнсэй» за то, что он (по его мнению) знал всё обо всём и неустанно делился своими знаниями с окружающими. Взрослые же за глаза называли его просто «Клещом».
«Левее, левее! Стоп! Теперь вправо руль крути! Давай, давай. Здесь еще сантиметров пятнадцать», - командовал Андрей Павлович, помогая парковаться автовладельцам, возвращающимся вечером с работы. - «Чего? Парктроник? А что это такое? А-а-а... Ну, ладно тогда...»
Даже суровые мусорщики старались не смотреть в глаза Андрею Павловичу и не отвечать на его вопросы, когда грузили заполненный контейнер на грузовик. Они прекрасно знали, что стоит лишь повести бровью, как этот Клещ тут же вцепится в них и завалит советами и рассуждениями.
«Бросал бы ты курить!» - авторитетно заявлял он, глядя на соседа с первого этажа, дымящего у открытого окна. - «Ничего хорошего в этом деле нет».
Сосед хмуро косился на Андрея Павловича и, докурив, молча закрывал окно.
А когда темнело и люди во дворе расходились по домам, Андрей Павлович как-то моментально старел. Горящие глаза тускнели, голова опускалась на грудь, а походка становилась медленной и шаркающей. Он окидывал взглядом пустынный двор, вздыхал и, не торопясь, брел к своему подъезду. Возле двери в свою квартиру он долго копался, засовывая руки во все карманы, затем доставал ключи, отпирал замок и нехотя перешагивал через порог.
Разувшись, он шел на кухню, ставил чайник на плиту и, сидя за столом, смотрел в одну точку. Когда вода закипала, он наливал в кружку чай и долго размешивал в ней сахар. Иногда он заглядывал в кружку и как в темном зеркале видел там отражение своего лица на белом фоне потолка. Порой он даже забывал выпить чай. Оставив кружку на столе, он шел в комнату, разбирал постель, снимал верхнюю одежду и ложился на кровать. В безуспешных попытках уснуть он рассматривал звездное небо через прямоугольник окна, затем переводил взгляд на отклеившийся краешек обоев, потом - на кактус в горшке, стоящий на подоконнике - единственный живой обитатель этой квартиры, не считая ее хозяина. Иногда Андрей Павлович плакал. Беззвучно и почти без слез.
А под утро он засыпал. Взойдет солнце и он снова выйдет во двор, чтобы выцарапать крохи человеческого общения у людей, чтобы снова почувствовать себя живым, чтобы хотя бы еще на один день вырваться из этого удушающего одиночества, которое своими цепкими пальцами скручивало его и, как из мокрой тряпки, выжимало последние капли жизни.
Андрей Павлович достал всех. Он знал это, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось жить. Или хотя бы думать, что он еще жив.
_______
Один из самых занятых коротких рассказов этого автора: Сделка Ещё "Причина для жизни" и "Нехороший сосед" - мистика с чуть чёрным юмором.
Показать полностью
Как маленькая девочка взрослые романы читала
...и узнала, в том числе, следующие вещи:
- после долгого голода нельзя сразу много есть, но вполне можно надеяться, что кто-то это сделает и умрёт
- через двенадцать дней наручники будут сниматься с мясом
(впрочем, этот роман я тогда не дочитала, а сейчас просто нашла по цитатам, которые запомнила дословно)
Наверно, стоит перечитать - в возрасте восьми - десяти лет я мало что там поняла, кроме мрака французской тюрьмы.
С литературой не по возрасту мне дала возможность ознакомиться небольшая поселковая библиотека (дома давно всё спрятали...) и само собой - "Мотыльком" дело не ограничилось. Была ещё прочитана эротика высоким слогом, тогда она мне показалась скучноватой, но сейчас это минутка юмора:
Героя похитили и привезли на какой-то дикий остров к местной принцессе. Глава острова и по совместительству шаман неким образом рассчитал, что именно этот тип должен стать её первым мужчиной. И при том шаман был как бы против. Наверно, поэтому кормил беднягу только засахаренными фруктами и ещё чем-то, тоже очень сладким - хотел, чтобы от общего переослащения организма не дожил до ночи с принцессой. Мне этот момент про то, что вся еда слишком сладкая, жрать невозможно, запомнился лучше эротической кульминации, где герой почему-то полагал, что принцесса уже давно развлекается со слугами, а она девственницей оказалась. В этом романе (ни название, ни автора не помню) кончилось всё хорошо - драгоценные врата, само собой, разомкнулись (привет, Фикбук) и в конце парочка с острова сбежала.
А вот третий роман... (тяжёлый вздох) Он начинался, как история Веры и Марка из классики русской литературы - "Обрыва" Гончарова. Верующая девушка познакомилась с неверующим вольнодумцем и влюбилась. Не помню подробности, почему они расстались, как она забеременела, когда именно её выгнала мать. Суть в том, что там подробно было описано, как она одна рожала и потом утопила ребенка в выгребной яме. В последний момент хотела спасти, сама туда прыгнула, но ничего не вышло. А потом связалась с какими-то местными криминальными элементами, и их деятельность как-то пересеклась с деятельностью её первого любимого. В общем, пришла его предупредить об опасности и её там эти товарищи застукали, избили и ранили. Потом явилась... полиция? и начала бить чем-то тяжёлым по башке одного из её банды, девушка его пыталась закрывать собой, а любимый уверял "нет-нет, она не с ними, клянусь честью". Ранение, кстати, оказалось смертельным и я помню, меня впечатлили её предсмертные мысли "наконец я у него в доме и сейчас расскажу ему про ребенка". Повезло любимому - у неё это не получилось. Роман заканчивается высокопрной строкой "и умерла, ища во мраке смерти его взгляд". Время действия - вроде как Европа девятнадцатого или двадцатого века, но я не уверена. Если знаете, подскажите автора и название.
После всего этого про итальянский мистический роман Матильды Серао (1856 - 1927) наверно, не стоит рассказывать в подробностях. Скажу только, что он красивый, сентиментальный и почти сказочный, хотя там (спойлер) почти все умерли, а кто не умер - ни малейшей радости от этого не испытывали.
Показать полностью
2