СУДЬБА МОЛДОВЫ:БЫТЬ иль НЕ БЫТЬ
СУДЬБА МОЛДОВЫ:
БЫТЬ иль НЕ БЫТЬ
Молдаване посредством церковных обрядов крещения и венчания формируют сложносоставные кланы «договорного родства» - «кумэтры,
Неукоснительное выполнение ими требований неписаного Кумэтрийного Кодекса, сравнимого разве что с нравами Коза Ностру», довело Молдову до полного краха – экономического, политического и социально-демографического.
Молдова обезлюдела, как сравнительно недавно по историческим меркам времени, пустовали города и сёла Сицилии из-за разгула обычая кровной мести.
В Молдове все государственные институты власти – камуфляж, «дурилки картонные», всем правят кумэтры, грызущиеся друг с другом за право бесконтрольно распоряжаться бюджетными финансами и другими источниками дармового дохода.
Их главный принцип - «самый плохой свой лучше, чем самый хороший чужой».
Однако, пора дать слово представителям науки самого глубокого бурения социальной общности социологам Юлии ЮШКОВОЙ, Сергею БОРИСОВУ и их респондентам.
«В Молдавии церковные обряды используют для расширения некровного родства включением в число близкой родни нанашей - посажёных родителей молодожёнов, и дружек - ворничела с супругой, держателей венцов над молодыми во время венчания. Крещения, свадьбы и крещения детей приносят порой сотни новых некровных родственников, на помощь которых в трудную минуту рассчитывают крестники.
В многодетных молдавских семьях у ребенка достаточно родных тёток и дядьев, но родителям крестников позарез нужны кумэтру, поскольку в Молдове решение самого простого вопроса - неразрешимая задача без помощи «родного человечка».
В Молдове априори не может быть общенационального лидера, представляющего интересы всего общества, ибо для любого молдавского лидера кумэтрийный Кодекс выше любого Закона, включая Конституцию, а нарушителя ждёт наказание страшнее смерти - с ним перестанет общаться родня, его не допустят к могиле родителей в поминальный день.
«Молдаване представляют идеальное устройство страны в виде большой кумэтрийной общности, в которой богатства распределяются по принципу делёжки между своими, может, потому что кумэтрийность была верной стратегией для выживания много веков. При постоянно меняющихся правителях преуспевали в жизни те, кто не торопился блюсти законы временщиков, а старался удовлетворять запросы своей кумэтры.
В советское время кумовство и непотизм позволили сохраниться молдавскому этносу вопреки советской пропаганде денационализации, но сейчас эти обычаи стали тормозом на пути развития бизнеса и политического класса.
Современному миру требуются профи, неважно, откуда они родом. Отвечая на эти требования, социум логично распадается на нуклеарные семьи, в которых люди свободны от обязательств по отношению к своей родне.
Современные профессионалы ни за кого не отвечают, кроме себя, свободно меняя страны проживания, тратя деньги на себя и свои семьи, на их образование, здоровье и благополучие.
Поддержка кумэтры заманчива, но с ней придется распроститься, иначе, у Молдавии не останется шансов остаться страной, привлекательной для жизни, если она не отрубит корни отживших обычаев, подобно лисе, отгрызающей попавшую в капкан лапу.
Следует ли из этого, что общенациональным лидером в Молдове может стать только пришлый или круглый сирота без родственных, дружеских и сексуальных связей?
Отнюдь. Тоска молдаван по сильному лидеру связана с мечтой о правителе, который возьмёт на себя ответственность за решение всех проблем, включая их личные проблемы.
В западных странах ни молодёжь, ни родители не нуждаются в поддержке некровных родственников. После окончания школы выпускникам родители оформляют кредит на учёбу, потом дипломированными специалистами они поступают на работу и в течение десяти лет закрывают кредит, предоставленный государством.
«Когда я родилась, мои родители были студентами, список моих крестных родителей составляла бабушка. Когда я приезжала к ней на каникулы, то на прогулке она то и дело повторяла: «Поздоровайся, это нана, твоя крестная мама». Через пять метров то же самое. Я не знала и знать не хотела встреченных пожилых людей, не хотела, чтобы они меня трогали и тем более целовали! В деревнях вообще дурацкие нравы, знают одно: «так надо», и – всё. Селяне привыкли, чтобы кто-то решал их проблемы, указывал, что и как делать».
Единицы, способные принимать решения, что-то менять в стране, встречают тупое сопротивление инертной массы большинства, утратившей способность самоидентифицироваться.
Жители РМ явно тоскуют по сильной личности, жаждут появления народного вождя и потому мирились даже с такими явными авантюристами, как Воронин и Плахотнюк.
Молдавская политическая культура вместо того, чтобы идти дальше по пути начатого в советское время плюрализма идей, сделала шаг назад к отжившим ценностям родоплеменных отношений, подчинив деятельность всех общественных институтов не государственным контрактам, а родственным кровным и некровным связям.
Вся система юстиции - прокуроры, судьи и т. д скреплена родственными узами, аналогичный процесс демодернизации охватил другие отрасли страны.
«…мы не готовы к демократии, Молдова процветала в 1970—1980-е годы при профессиональном, грамотном, уважительном внешнем руководстве. Молдаване, лишённые рефлексов государственников по причине отсутствия опыта управления собственным государством, в условиях независимости и псевдодемократии развалили всё, что возможно, дав возможность нажиться партократической верхушке».
«Если говорить о сегодняшней ситуации, то беда Молдовы в отсутствии Лидера, готового и способного выполнить чаяния народа. Последние тридцать лет мы брали то сторону Востока, то сторону Запада, сейчас вообще не знаем, куда идем, на какой стороне находимся. Бардак будет продолжаться, пока не найдётся государственник, способный объединить нас всех вокруг себя, и который бы занялся сугубо интересами народа. Нам много не надо: экономическое развитие, стабильный заработок, рабочие места, возвращение домой интеллектуалов».
«…до того, как прийти к демократии, нам нужен просветленный деспот, то есть авторитарный лидер, которому власть нужна не для личного обогащения и поддержки своей кумэтры, а во имя спасения страны».
«В истории немало ярких доказательств, что только диктаторам по плечу совершать великие деяния для страны и народа, к лучшему или худшему, покажет ход истории. Уверен, в Молдове сейчас ситуация – или диктатор наведёт порядок, или исчезнем как государство».
«Кумовство также может быть полезным, при условии, что лидер кадровую политику будет проводить не по принципу предпочтения родственникам, а исключительно исходя из профессиональной и деловой способности кандидата на тот или иной ответственный пост. Пока что в Молдове всё делается конъюнктурно, во вред государственным интересам».
«…у нас в школе практически все учителя родня директору, есть кадры, не только без опыта педагогической работы, но и по специальности далёкие от школы…»
«Забудь про работу в молдавской юстиции, если нет нужных связей, как и в системе МИДа, каждое посольство РМ за кордоном подобно цыганскому табору, где все родня друг другу, и потому цыганский род в Молдавии вырождается».
«Кумэтризм, наншизм – составная часть партийной и избирательной системы РМ».
«По идее, кум – духовный родитель ребенка, в церкви он даёт клятву нести ответственность за ребенка, а не ради того, чтобы повеселиться, посидеть за столом, а на следующий день забыть о данном слове. Всё потому, что нынче крестных родителей выбирают по размеру кармана.
«Конфликты между кумовьями из-за денег не случайны, они отражают гнилость кумэтрийной системы».
«В Молдавии не стыдно быть коррупционером, стыдно быть бедным».
«Большинство коррупционных схем опирается на исторические обусловленные обычаи, в числе которых кумэтрийность, фасадность и неразумное потребление».
«Коррупция – неотъемлемая часть молдавской культуры и её ценностей, если исходить из обязанностей любого должностного лица, наплевав на Закон и Право обеспечивать кумэтру всеми доступными благами».
«Коррупционер в его собственном понимании не вор, а член кумэтры, готовый понести наказание за весь клан истово, как раньше отдавали жизнь за Веру и Отечество».
«Уклонение от уплаты налогов и любых других платежей распространено в РМ повсеместно».
«В молдавском обществе нет понимания бюджетных, кредитных или любых других государственных денег, как и денег народных, всеми финансами бесконтрольно распоряжаются представители высших страт. Именно такая вседозволенность позволила Филату, Шору, Плахотнюку украсть из бюджета более миллиарда евро».
«Политическая борьба в Молдавии на самом деле является борьбой за право бесконтрольно распоряжаться бюджетом, как было при Плахотнюке, а теперь при Додоне-Гречаной-Санду. Эти «ничейные» деньги крутятся, вертятся, но никогда не спускаются «вниз», пребывающее «на дне» большинство населения давно потеряло надежду что-то изменить в этой системе».
«Коррупционер-госслужащий, сидя на заведомо нищенской зарплате, кормится сам и подкармливает кумэтру выполнением особых услуг или, наоборот, бездействием, к примеру, в отношении неуплаты налогов. «Кормящего» простому гражданину обойти невозможно, ему надо платить даже за вхождение в зону его влияния. В отличие от классического коррупционера он является звеном в очень длинной коррупционной цепи системы управления, где его должность куплена у некоего вышестоящего лица, занявшего её также не обязательно за наличные деньги. Это может быть и услуга за услугу, и кумэтрийный взаиморасчёт, к примеру, богатым подарком молодым на свадьбе, или устройством на работу его сына нанашкой-посажёной матерью и т.д
Плата может вноситься непосредственно перед назначением, а может быть «оформлена кредитом», когда кормящий передает часть собранных им средств или благ по преступной вертикали цепи, уходящей далеко наверх. Эти «кредиты» могут переоформляться на других лиц, купленные места могут перепродаваться, передаваться по наследству, дариться и прочее. Борьба с кормлением может достигнуть цели только консолидированным отказом от коррупционной практики, иначе протестующие одиночки тяжело пострадают».
«Коррупция въелось в плоть и кровь молдаван, во все её поры, и для власти предержащих она мать родная, любимая, она дорого обходится рядовым гражданам и чревата катастрофой для будущего страны».
«Коррупция утвердилась и обнаглела в условиях проевропейской интеграции. Европейцы на словах помогали, а на самом деле большая часть денег вернулась обратно к тем, кто занимался проектами с обеих сторон».
«То же самое происходит в Приднестровье, где тоже крадут массивно, в основном из российских денег, поступающих в бюджет ПМР».
«Из личных наблюдений могу отметить, что коррупция есть всюду, но особенно она донельзя обнаглела в Чехии, признанной самой воровской страной Европы. Недалеко от неё ушли Болгария и Польша. Естественно, что Молдавия не могла остаться в стороне или оказаться среди аутсайдеров в Европе по части вороватости населения и коррупции».
«Литовцы говорили про Молдову: «У вас палку воткни – и вырастет дерево», и потому дико наблюдать, как фирмы государственных мужей импортируют овощи и даже петрушку из Турции, потому что им так выгоднее. Это показатель отсутствия патриотизма у нынешних хозяев страны, заботы о развитии экономики. Из-за прессинга таких вот «патриотов», организующих охоту на молодой бизнес с подключением банков, правоохранительных органов, прокуратуры и судов многие молдавские бизнесмены эмигрировали на Запад и в Россию».
«В Кишинёве есть пивная, владельцы которой подлизались к американскому посольству, и никто их не трогает, зато все сотрудники Посольства США отдыхают там без особых затрат».
«Коррупция всегда была, есть и будет, ее невозможно искоренить. Вопрос в её размерах. По мнению молдаван, для работника таможни не иметь трёхэтажного дома, как и парка элитных машин, означает в их понимании, что он дурак».
«Я сам столкнулся с вопиющим случаем отказа Страшенского суда признать решение Апелляционного суда Киева по компенсации моральной травмы родственникам погибших в ДТП граждан Украины по вине водителя молдавской фирмы «Еуджилион». По указанию заместителя министра юстиции РМ Сербенко были грубо нарушены сразу два Законодательства: Международного и Республики Молдова. В Молдавии подобные юридические казусы на каждом шагу».
В последние несколько лет благодаря Евросоюзу появилась слабая надежда на позитивный сдвиг в отношении беспрецедентно высокого уровня коррупции в РМ, когда в ЕС узнали, что средства, предназначенные для развития бизнеса и малых предприятий, используются не по назначению.
«К нам из Европы прислали посылки для больниц с одеялами, постельным бельём и другими медицинскими аксессуарами, но приехали начальники из района и открыто загрузили всё, что было предназначено для нашей больницы, и без объяснений отбыли домой. Тем, кто присутствовал на делёжке ворованной гуманитарки, воры с барского плеча что-то презентовали, и довольные свидетели преступления разошлись по домам».
«Всё больше убеждаюсь в том, что мы ленивый и завистливый народ. Ведь государство – это мы с вами, все мы также представляем поганый менталитет общества: если что плохо лежит – возьму, ненужное отдам родственнику, не потому что ему надо, а потому что он мой родственник. Нет никакой гарантии, что я, войдя в правительство, не захочу посягнуть на чужое, поскольку я такой, как все молдаване».
«Как правило, стоит нашему человеку подняться на какой-то уровень и получить возможность получать через коррупцию какие-то деньги, он тут же прекращает войну с властью и всё его начинает устраивать. У нас никогда и ничего не поменяется при таком подходе».
«Как было при большом колхозе – кто ворует, у того все есть, так и осталось».
«Молдаване слишком низко ценят себя и слишком высоко оценивают деньги. Слишком для того, чтобы правильно устроить свой труд. А ведь только через разумную организацию труда граждан страна может разбогатеть».
«В Кишиневе молодежь составляет большинство посетителей ресторанов, это дети тех, кто на заработках в эмиграции. Несправедливо, когда всё лучшее в стране – детям, ведь родители тоже люди! Всё лучшее в семье поровну! – считают социологи».
«Зависть к соседям, страх оказаться неудачником, необходимость накрывать пятиэтажные столы на семейные праздники, обязанность давать взятки, собирать взносы в детские сады и школы, «благодарить» врачей заставляют молдаванина пребывать в непрерывном поиске денег, которых всегда не хватает».
«Если уезжает отец на заработки, то, как правило, семья переносит это без больших потрясений, если семью покидает мать, то дети становятся детьми ее родителей, а муж, ощущая себя лишним, пускается во все тяжкие, и семья распадается».
«Женщины, попав в хорошие условия за границей, переставали думать о скором возвращении домой. Кто-то выходил замуж, другие, хорошо устроившись, забирали с собой детей. Матери, оставляющие своих детей, испытывали невероятное чувство вины и пытались смягчить боль деньгами и подарками детям. В стране целое поколение молодых людей, выросших без родительской заботы и родительского контроля, привыкли получать подарки и деньги без усилий с их стороны».
«Социологи считают молдаван не трудолюбивыми, а трудотерпимыми и трудовыносливыми. По их мнению, любить труд – удел свободных людей, работающих на себя свободно, обдуманно и без принуждения. Те, кого регулярно обирают, не могут любить труд, они могут только свыкнуться с его необходимостью».
«Молдаване усердны, особенно если им хорошо платят, но даже хорошо оплаченный труд не ценен сам по себе, ценна только плата за него. Деньги для молдаван всегда ценнее самого труда.
«Миоритичность позволяет культивировать в себе второсортность, которая помогает, как ни странно, обустройству на новом месте, быстрее адаптироваться, слиться с новым социальным пространством. Самоуниженность позволяет легче принять и усвоить чужие образцы, чужой язык и культуру».
«Кроме того, у молдаван фантастические способности к языкам, даже в Турции молдавские гастарбайтеры начинают говорить по-турецки через два месяца».
«Пока молдаване приспосабливаются к жизни в чужих странах, их собственная страна все более проваливается в бедность и социальную разруху. Вместе с женщинами из нее вывозится главное богатство, а с детьми - будущее».
Попытки гастарбайтеров вернуться домой и начать бизнес, как правило, заканчиваются неудачей при столкновении с коррумпированностью и кумэтрийностью чиновников».
Владимир ЛУПАШКО
